Страница:
В «Мезон руж» для Бонда был зарезервирован прекрасный номер. Встретили его с преувеличенной любезностью и в то же время с некоторой сдержанностью. Как же далеко распространялась власть Корсиканского союза, где он только не имел своих помощников. Бонд, не нарушая традиций города, съел простой обед, состоявший из гусиной печенки, розовой и сочной, и полбутылки шампанского, после чего с удовольствием отправился спать. Все следующее утро он провел в своем номере, потом переоделся в лыжный костюм, попросил принести ему горнолыжные очки и тонкие кожаные перчатки — руки в них будут защищены, и в то же время он всегда может воспользоваться оружием. Он разрядил пистолет, не забыв вынуть пулю из патронника, и несколько раз, пока не остался доволен собой, попробовал перед большим зеркалом в шкафу, не мешают ли перчатки обращаться с оружием. Затем он перезарядил пистолет и приладил кобуру из свиной кожи на поясе брюк. Он попросят принести счет, оплатил его и сказал, чтобы чемодан отправили в гостиницу «Вир Ярезитен», к Трейси. Потом он велел принести свежие газеты и сел перед окном, поглядывая время от времени на улицу и тут же забывая, что читает.
Когда ровно в полдень зазвонил телефон, он сразу спустился и подошел к серого цвета «Пежо-403», ожидавшее его. За рулем сидел Че-Че. Он кивнул в ответ на приветствие Бонда, и около часа в полном молчании они ехали по ничем не примечательной сельской местности, пока наконец не свернули с шоссе влево на грязную узкую дорогу, петлявшую по густому лесу. Так они добрались до полуразрушенной каменной стены на границе какого-то поместья, а затем оказались перед огромными сломанными железными воротами, за прутьями которых виднелся парк. На заросшей сорняками дорожке, ведущей к замку, были видны следы недавно проехавших машин. По этой колее, мимо обветшалого фасада когда-то величественного замка и далее через лес к опушке, обрывавшейся полем, они подкатили к огромному амбару, по всей видимости недавно отремонтированному. Остановились рядом с ним, и Че-Че три раза просигналил. Маленькая дверка в широких двустворчатых воротах амбара открылась, и из нее вышел Марк-Анж. Он приветливо поздоровался с Бондом:
— Заходите, мой друг. Вы как раз вовремя — у нас прекрасная страсбургская колбаса и вполне сносное вино, хотя и слабоватое — для любителей легких развлечений; жаждут впрочем, утолить можно.
Внутри амбар был похож на съемочную площадку. Неуклюжий военный вертолет был освещен яркими лампами, откуда-то доносилось покашливание небольшого генератора. Казалось, что в сарае полно народа. Бонд узнал лица людей из Корсиканского союза. Остальные, по-видимому, местные «механики». Двое, стоя на стремянке, были заняты тем, что красной краской рисовали на белых квадратах, выделявшихся на черном фюзеляже, кресты. Четко выделялся на борту и еще не просохший опознавательный номер машины FL-BGS, якобы обозначающий принадлежность вертолета к гражданской авиации. Бонда представили пилоту, молодому светловолосому человеку с блестящими глазами; он был одет в комбинезон, звали его Жорж.
— Ты сядешь сзади него, — сказал Марк-Анж. — Он хороший штурман, но не знает последнего отрезка пути — из; долины и вверх, и он никогда не слышал о пике Глория. Сначала закуси, а потом поработай вместе с ним над картой. Основной маршрут: Базель-Цюрих. — Он весело рассмеялся. — Нам придется некоторое время поддерживать довольно занятную беседу со швейцарской ПВО, — произнес он по-французски, — не так ли, Жорж?
Жорж не улыбнулся.
— Думаю, мы их одурачим, — коротко ответил он и пошел заниматься своими делами.
Бонду дали большой кусок чесночной колбасы, ломоть хлеба и бутылку вина. Устроился он на перевернутом ящике. Марк-Анж решил проследить, как идет погрузка «имущества» — автоматов и 6-дюймовых квадратных пакетов в красной клеенке.
Спустя некоторое время Марк-Анж выстроил свою команду, включая Бонда, и произвел инспекцию личного оружия; у всех людей из Корсиканского союза оказались, помимо прочего, острые финки, которые, судя по виду, не раз пускали в дело. Вся группа, включая Марка-Анжа, была одета в новехонькие лыжные костюмы серого цвета. Всем Марк-Анж вручил черные нарукавные повязки, на которых аккуратно было вышито: «Горная полиция».
— Никакой официальной альпийской полиции не существует, — пояснил Марк-Анж, отдавая повязку Бонду, — но сомневаюсь, чтобы наши друзья из СПЕКТРа знали об этом. По крайней мере, в начале операции повязки произведут надлежащее впечатление. — Марк-Анж посмотрел на часы. — 2:45. Все готовы? — спросил он громко по-французски и повернулся. — Тогда поехали!
Сквозь широко открытые ворота амбара вертолет с помощью трактора вывезли наружу, огромное металлическое насекомое стояло теперь на рыхлой земле, освещенное бледным зимним солнцем: Трактор отъехал, и пилот, а за ним и Бонд, взобрались по небольшой алюминиевой лестнице в кабину и пристегнулись ремнями. Все остальные погрузились в десятиместный салон, лестницу убрали, дверь закрыли и заперли. «Механики», оставшиеся на земле, подняли вверх большие пальцы, и пилот склонится к рычагам управления. Он нажал на стартер, и после первого нерешительного покашливания двигатель заработал, огромные лопасти начали вращаться. Пилот оглянулся на вращающийся хвостовой винт. Он подождал, пока стрелка индикатора скорости винта достигла отметки 200, затем снял шасси с тормозов и медленно потянул на себя рычаг. Вертолет задрожал, как бы не желая отрываться от земли, затем слегка дернулся, и они, поднявшись над деревьями, стали быстро набирать высоту. Пилот убрал шасси, развернул машину над поднявшимися снежными смерчами, переключил скорость, и они тронулись в путь.
Очень скоро вертолет оказался над Рейном, Базель лежал впереди, закрытый плотной пеленой тумана. Они достигли двух тысяч футов и, держась на этой высоте, обошли город с севера. В наушниках Бонда послышался треск атмосферных помех — швейцарская служба контроля за воздушным пространством на сочном, густом немецком вежливо попросила их сообщить свои опознавательные данные. Пилот не ответил, и вопрос повторили более настойчиво.
— Я вас не понимаю, — сказал по-французски пилот.
Последовала пауза, затем, уже на французском, задали тот же вопрос.
— Повторите, не слышу, — сказал пилот.
Вопрос повторили.
— Вертолет Красного Креста с грузом плазмы на борту, кровь везут в Италию.
Радио замолчало. Бонд мог себе представить, что происходило там, в диспетчерской, где-то далеко внизу, — недоумение, споры, сомнения.
— Куда вы направляетесь? — спросил другой, более властный голос по-французски.
— Одну минуту, — ответил пилот, — сейчас скажу.
Прошло еще несколько минут.
— Диспетчерская служба? Швейцария? — спросил пилот.
— Да-да, вас слышу, — раздался голос с земли. — Говорит борт FL-BGS. Направляюсь в госпиталь Санта-Моника в Беллинцоне.
Радио опять замолчало, но через пять минут заговорило вновь:
— FL-BGS, вызываю борт FL-BGS.
Пилот вышел на связь.
— Слушаю вас.
Земля сразу отреагировала:
— Мы не можем опознать вас. Сообщите данные о себе.
Пилот вновь нашелся:
— Вы, должно быть, пользуетесь устаревшей документацией. Воздушное судно стало совершать полеты только с прошлого месяца.
Последовала длинная пауза. Внизу уже лежал Цюрих и серебряный бумеранг горного массива. Теперь и цюрихский аэропорт вышел на связь:
— FL-BGS, вызываем FL-BGS, — должно быть, они услышали запрос диспетчерского контроля.
— Да, слышу вас. В чем дело? — спросил пилот.
— Вы создаете угрозу воздушному сообщению. Приземляйтесь и доложите диспетчерской службе. Повторяю. Приземляйтесь и доложите диспетчерской службе.
Пилот взорвался:
— Что вы имеете в виду? Вам что, не понятно, что речь идет о человеческой жизни? Это экстренный полет, у нас на борту плазма крови очень редкой группы. Она предназначена для спасения жизни одного выдающегося итальянского ученого в Беллинцине, что за бесчеловечность! Вы что там внизу, рехнулись? Вы приказываете сесть и доложить по инстанции, когда на карту поставлена жизнь человека? Вы что, хотите взять на себя такую ответственность? Хотите стать убийцами?
Этот взрыв благородного французского негодования дал им возможность некоторое время спокойно продолжать полет. Внизу пошли горы. Бонд посмеивался про себя. Взглянув на пилота, он поднял вверх большой палец.
— FL-BGS, вызываю борт FL-BGS, — теперь они вошли в диспетчерскую зону Берна. — Кто дал вам разрешение на полет? Повторяю, кто дал вам разрешение на полет?
Бонд чуть не расхохотался, когда услышал ответ:
— Вы и дали.
Вот враль. Такого ему слышать не приходилось. Теперь впереди них были Альпы — эти проклятые Альпы, которые выглядели такими красивыми и полными опасности в лучах вечернего солнца. Вскоре они будут вне досягаемости радаров, их укроют долины. Но в Берне не хотели успокаиваться, там быстро проверяли полетные листы, и вскоре до них опять донесся унылый голос. Там, должно быть, наконец, уяснили, что их переговоры слышат в каждом аэропорту и на борту каждого самолета, оказавшегося в этот вечер в воздушном пространстве Швейцарии.
— FL-BGS, — голос звучал вежливо, но твердо. — Диспетчерский контроль не располагает о вас никакими данными. Весьма сожалею, но вы нарушили воздушное пространство Швейцарии. Если не можете сообщить никакой дополнительной информации о правомерности вашего полета, пожалуйста, вернитесь в Цюрих и явитесь в диспетчерскую службу.
Вертолет качнулся. В какой-нибудь сотне ярдов от него промелькнула серебряная стрела «Миража» со швейцарскими опознавательными знаками на крыльях; истребитель развернулся и, оставляя на этой низкой для него высоте хвост черного дыма, опять пошел курсом прямо на них, отвернув влево только в самый последний момент. Вертолет опять тряхнуло. Пилот сердито заговорил в микрофон:
— Федеральный контроль за воздушным пространством, говорит FL-BGS. За дальнейшей информацией обратитесь в Международный Красный Крест в Женеве. Я всего лишь пилот, а не какая-нибудь канцелярская крыса, бумажная душа. Если вы потеряли какие-то документы, то я-то здесь при чем? Повторяю, свяжитесь с Женевой и проверьте. А пока, будьте так добры, снимите с моего хвоста военно-воздушные силы Швейцарии, которые так стараются вызвать у моих пассажиров приступ воздушной болезни.
Голос снова возник, но звучал уже слабее, мешали горы.
— Кто ваши пассажиры?
И тут пилот выложил свою козырную карту:
— Представители международной прессы. Они слушают всю эту глупость именно там, где находится местопребывание знаменитого Международного Красного Креста. Советую вам, господа, внимательнее читать завтра утренние газеты. И оставьте нас, наконец, в покое. А в сводках отразите, пожалуйста, что советские военно-воздушные силы пока еще не вторглись, повторяю, не вторглись в пространство Швейцарии.
«Мираж» исчез. Наступила тишина. Вертолет летел в долине, и они уже прошли Давос. Золоченые вершины сверкающих гор окружали их, казалось, со всех сторон. Впереди поднимались остроконечные пики. Бонд посмотрел на часы. Оставалось еще десять минут лета.
Он повернулся и посмотрел вниз, в люк. Марк-Анж и остальные уставились вверх, их напряженные лица освещали синевато-серые лучи заходящего солнца, проникавшие через окна, в глазах сверкали красноватые отсветы.
Бонд подбадривающе поднял большой палец вверх. Потом растопырил все десять пальцев в тонких кожаных перчатках.
Марк-Анж кивнул. Люди заерзали на сиденьях. Бонд отвернулся и посмотрел вперед, ища глазами ту вершину, которую он ненавидел и боялся.
Когда ровно в полдень зазвонил телефон, он сразу спустился и подошел к серого цвета «Пежо-403», ожидавшее его. За рулем сидел Че-Че. Он кивнул в ответ на приветствие Бонда, и около часа в полном молчании они ехали по ничем не примечательной сельской местности, пока наконец не свернули с шоссе влево на грязную узкую дорогу, петлявшую по густому лесу. Так они добрались до полуразрушенной каменной стены на границе какого-то поместья, а затем оказались перед огромными сломанными железными воротами, за прутьями которых виднелся парк. На заросшей сорняками дорожке, ведущей к замку, были видны следы недавно проехавших машин. По этой колее, мимо обветшалого фасада когда-то величественного замка и далее через лес к опушке, обрывавшейся полем, они подкатили к огромному амбару, по всей видимости недавно отремонтированному. Остановились рядом с ним, и Че-Че три раза просигналил. Маленькая дверка в широких двустворчатых воротах амбара открылась, и из нее вышел Марк-Анж. Он приветливо поздоровался с Бондом:
— Заходите, мой друг. Вы как раз вовремя — у нас прекрасная страсбургская колбаса и вполне сносное вино, хотя и слабоватое — для любителей легких развлечений; жаждут впрочем, утолить можно.
Внутри амбар был похож на съемочную площадку. Неуклюжий военный вертолет был освещен яркими лампами, откуда-то доносилось покашливание небольшого генератора. Казалось, что в сарае полно народа. Бонд узнал лица людей из Корсиканского союза. Остальные, по-видимому, местные «механики». Двое, стоя на стремянке, были заняты тем, что красной краской рисовали на белых квадратах, выделявшихся на черном фюзеляже, кресты. Четко выделялся на борту и еще не просохший опознавательный номер машины FL-BGS, якобы обозначающий принадлежность вертолета к гражданской авиации. Бонда представили пилоту, молодому светловолосому человеку с блестящими глазами; он был одет в комбинезон, звали его Жорж.
— Ты сядешь сзади него, — сказал Марк-Анж. — Он хороший штурман, но не знает последнего отрезка пути — из; долины и вверх, и он никогда не слышал о пике Глория. Сначала закуси, а потом поработай вместе с ним над картой. Основной маршрут: Базель-Цюрих. — Он весело рассмеялся. — Нам придется некоторое время поддерживать довольно занятную беседу со швейцарской ПВО, — произнес он по-французски, — не так ли, Жорж?
Жорж не улыбнулся.
— Думаю, мы их одурачим, — коротко ответил он и пошел заниматься своими делами.
Бонду дали большой кусок чесночной колбасы, ломоть хлеба и бутылку вина. Устроился он на перевернутом ящике. Марк-Анж решил проследить, как идет погрузка «имущества» — автоматов и 6-дюймовых квадратных пакетов в красной клеенке.
Спустя некоторое время Марк-Анж выстроил свою команду, включая Бонда, и произвел инспекцию личного оружия; у всех людей из Корсиканского союза оказались, помимо прочего, острые финки, которые, судя по виду, не раз пускали в дело. Вся группа, включая Марка-Анжа, была одета в новехонькие лыжные костюмы серого цвета. Всем Марк-Анж вручил черные нарукавные повязки, на которых аккуратно было вышито: «Горная полиция».
— Никакой официальной альпийской полиции не существует, — пояснил Марк-Анж, отдавая повязку Бонду, — но сомневаюсь, чтобы наши друзья из СПЕКТРа знали об этом. По крайней мере, в начале операции повязки произведут надлежащее впечатление. — Марк-Анж посмотрел на часы. — 2:45. Все готовы? — спросил он громко по-французски и повернулся. — Тогда поехали!
Сквозь широко открытые ворота амбара вертолет с помощью трактора вывезли наружу, огромное металлическое насекомое стояло теперь на рыхлой земле, освещенное бледным зимним солнцем: Трактор отъехал, и пилот, а за ним и Бонд, взобрались по небольшой алюминиевой лестнице в кабину и пристегнулись ремнями. Все остальные погрузились в десятиместный салон, лестницу убрали, дверь закрыли и заперли. «Механики», оставшиеся на земле, подняли вверх большие пальцы, и пилот склонится к рычагам управления. Он нажал на стартер, и после первого нерешительного покашливания двигатель заработал, огромные лопасти начали вращаться. Пилот оглянулся на вращающийся хвостовой винт. Он подождал, пока стрелка индикатора скорости винта достигла отметки 200, затем снял шасси с тормозов и медленно потянул на себя рычаг. Вертолет задрожал, как бы не желая отрываться от земли, затем слегка дернулся, и они, поднявшись над деревьями, стали быстро набирать высоту. Пилот убрал шасси, развернул машину над поднявшимися снежными смерчами, переключил скорость, и они тронулись в путь.
Очень скоро вертолет оказался над Рейном, Базель лежал впереди, закрытый плотной пеленой тумана. Они достигли двух тысяч футов и, держась на этой высоте, обошли город с севера. В наушниках Бонда послышался треск атмосферных помех — швейцарская служба контроля за воздушным пространством на сочном, густом немецком вежливо попросила их сообщить свои опознавательные данные. Пилот не ответил, и вопрос повторили более настойчиво.
— Я вас не понимаю, — сказал по-французски пилот.
Последовала пауза, затем, уже на французском, задали тот же вопрос.
— Повторите, не слышу, — сказал пилот.
Вопрос повторили.
— Вертолет Красного Креста с грузом плазмы на борту, кровь везут в Италию.
Радио замолчало. Бонд мог себе представить, что происходило там, в диспетчерской, где-то далеко внизу, — недоумение, споры, сомнения.
— Куда вы направляетесь? — спросил другой, более властный голос по-французски.
— Одну минуту, — ответил пилот, — сейчас скажу.
Прошло еще несколько минут.
— Диспетчерская служба? Швейцария? — спросил пилот.
— Да-да, вас слышу, — раздался голос с земли. — Говорит борт FL-BGS. Направляюсь в госпиталь Санта-Моника в Беллинцоне.
Радио опять замолчало, но через пять минут заговорило вновь:
— FL-BGS, вызываю борт FL-BGS.
Пилот вышел на связь.
— Слушаю вас.
Земля сразу отреагировала:
— Мы не можем опознать вас. Сообщите данные о себе.
Пилот вновь нашелся:
— Вы, должно быть, пользуетесь устаревшей документацией. Воздушное судно стало совершать полеты только с прошлого месяца.
Последовала длинная пауза. Внизу уже лежал Цюрих и серебряный бумеранг горного массива. Теперь и цюрихский аэропорт вышел на связь:
— FL-BGS, вызываем FL-BGS, — должно быть, они услышали запрос диспетчерского контроля.
— Да, слышу вас. В чем дело? — спросил пилот.
— Вы создаете угрозу воздушному сообщению. Приземляйтесь и доложите диспетчерской службе. Повторяю. Приземляйтесь и доложите диспетчерской службе.
Пилот взорвался:
— Что вы имеете в виду? Вам что, не понятно, что речь идет о человеческой жизни? Это экстренный полет, у нас на борту плазма крови очень редкой группы. Она предназначена для спасения жизни одного выдающегося итальянского ученого в Беллинцине, что за бесчеловечность! Вы что там внизу, рехнулись? Вы приказываете сесть и доложить по инстанции, когда на карту поставлена жизнь человека? Вы что, хотите взять на себя такую ответственность? Хотите стать убийцами?
Этот взрыв благородного французского негодования дал им возможность некоторое время спокойно продолжать полет. Внизу пошли горы. Бонд посмеивался про себя. Взглянув на пилота, он поднял вверх большой палец.
— FL-BGS, вызываю борт FL-BGS, — теперь они вошли в диспетчерскую зону Берна. — Кто дал вам разрешение на полет? Повторяю, кто дал вам разрешение на полет?
Бонд чуть не расхохотался, когда услышал ответ:
— Вы и дали.
Вот враль. Такого ему слышать не приходилось. Теперь впереди них были Альпы — эти проклятые Альпы, которые выглядели такими красивыми и полными опасности в лучах вечернего солнца. Вскоре они будут вне досягаемости радаров, их укроют долины. Но в Берне не хотели успокаиваться, там быстро проверяли полетные листы, и вскоре до них опять донесся унылый голос. Там, должно быть, наконец, уяснили, что их переговоры слышат в каждом аэропорту и на борту каждого самолета, оказавшегося в этот вечер в воздушном пространстве Швейцарии.
— FL-BGS, — голос звучал вежливо, но твердо. — Диспетчерский контроль не располагает о вас никакими данными. Весьма сожалею, но вы нарушили воздушное пространство Швейцарии. Если не можете сообщить никакой дополнительной информации о правомерности вашего полета, пожалуйста, вернитесь в Цюрих и явитесь в диспетчерскую службу.
Вертолет качнулся. В какой-нибудь сотне ярдов от него промелькнула серебряная стрела «Миража» со швейцарскими опознавательными знаками на крыльях; истребитель развернулся и, оставляя на этой низкой для него высоте хвост черного дыма, опять пошел курсом прямо на них, отвернув влево только в самый последний момент. Вертолет опять тряхнуло. Пилот сердито заговорил в микрофон:
— Федеральный контроль за воздушным пространством, говорит FL-BGS. За дальнейшей информацией обратитесь в Международный Красный Крест в Женеве. Я всего лишь пилот, а не какая-нибудь канцелярская крыса, бумажная душа. Если вы потеряли какие-то документы, то я-то здесь при чем? Повторяю, свяжитесь с Женевой и проверьте. А пока, будьте так добры, снимите с моего хвоста военно-воздушные силы Швейцарии, которые так стараются вызвать у моих пассажиров приступ воздушной болезни.
Голос снова возник, но звучал уже слабее, мешали горы.
— Кто ваши пассажиры?
И тут пилот выложил свою козырную карту:
— Представители международной прессы. Они слушают всю эту глупость именно там, где находится местопребывание знаменитого Международного Красного Креста. Советую вам, господа, внимательнее читать завтра утренние газеты. И оставьте нас, наконец, в покое. А в сводках отразите, пожалуйста, что советские военно-воздушные силы пока еще не вторглись, повторяю, не вторглись в пространство Швейцарии.
«Мираж» исчез. Наступила тишина. Вертолет летел в долине, и они уже прошли Давос. Золоченые вершины сверкающих гор окружали их, казалось, со всех сторон. Впереди поднимались остроконечные пики. Бонд посмотрел на часы. Оставалось еще десять минут лета.
Он повернулся и посмотрел вниз, в люк. Марк-Анж и остальные уставились вверх, их напряженные лица освещали синевато-серые лучи заходящего солнца, проникавшие через окна, в глазах сверкали красноватые отсветы.
Бонд подбадривающе поднял большой палец вверх. Потом растопырил все десять пальцев в тонких кожаных перчатках.
Марк-Анж кивнул. Люди заерзали на сиденьях. Бонд отвернулся и посмотрел вперед, ища глазами ту вершину, которую он ненавидел и боялся.
25. Ад кромешный и тому подобное
Да, вот оно, проклятое место! Теперь золотилась только сама вершина. Плато и здания на нем ушли в тень цвета индиго, вскоре их высветит полная луна.
Бонд указывал направление. Вертолету на этой высоте приходилось трудно, воздух разрежен. При 10 тысячах футов несущие винты могли подвести, и пилот изо всех сил старался держать двигатель на максимальных оборотах. Когда он повернул влево, в сторону горы, в наушниках затрещало, и резкий голос произнес по-немецки, а потом и по-французски: «Посадка запрещена. Это частная собственность. Повторяю, посадка запрещена!» Пилот поднял руку и выключил радио. Еще на макете он выбрал место предварительной посадки. Вот они уже над ним, вертолет завис в воздухе и мягко приземлился. Машина качнулась и замерла. Внизу их уже ждала группа людей. 8 человек. Бонд кое-кого узнал. Все они держали руки в карманах. Двигатель кашлянул и остановился, лопасти винта, провернувшись, замерли. Бонд услышал, как со стуком открылась дверь позади него и люди сгрудились у лестницы. Две группы людей стояли лицом друг к другу.
— Мы — патруль федеральной альпийской полиции, — повелительно произнес Марк-Анж. — Здесь были какие-то беспорядки накануне Рождества. Мы прибыли узнать, в чем дело.
— Здесь уже была местная полиция, — сердито ответил фриц, так называемый «старший официант», — они уже составили свой отчет. Все в порядке. Пожалуйста, немедленно освободите территорию. И что это за патруль федеральной альпийской полиции? Никогда не слышал о таком.
Пилот слегка толкнул локтем Бонда и указал налево, в сторону зданий, где располагались лаборатории и апартаменты графа. Какой-то мужчина, выглядевший неуклюже в шлеме и костюме бобслеиста, бежал вниз по дорожке к станции подвесной дороги. Люди, находившиеся у вертолета, не могли его видеть.
— Проклятье! — воскликнул Бонд и, выбравшись со своего сиденья, ринулся в салон вертолета. Он высунулся из двери и закричал: — Главарь! Вон там — он уходит!
Когда Бонд спрыгнул, один из людей СПЕКТРа закричал: «Англичанин! Шпион!» И как только Бонд бросился вправо, увертываясь, бросаясь то в одну, то в другую сторону, начался ад кромешный. В ход пошло автоматическое оружие, команда СПЕКТРа произвела первые выстрелы, пули засвистели вокруг Бонда, издавая звук, похожий на шум птичьих крыльев. Затем раздался ответный треск автоматов, и Бонда оставили в покое.
Вот он уже за углом клуба, а в ста ярдах от него, вниз по склону, у самой подвесной дороги, мужчина в защитном шлеме уже распахнул двери «гаража». Вот он выскочил наружу, держа в руках сани-одиночки. Прикрываясь ими как щитом, он выпустил по Бонду длинную очередь, опять совсем рядом захлопали крылышки. Бонд опустился на колени и, зажав свой «Вальтер» обеими руками, сделал три выстрела, но мужчина уже бежал к сверкающему отверстию желоба «Глория-экспресс». При свете луны Бонд увидел профиль этого человека. Сомнений не осталось — Блофелд! Еще когда Бонд бежал вниз по склону, Блофелд успел впрыгнуть в сани и сразу исчез, будто испарился, взметнув бриллиантовую пыль. Бонд добежал до «гаража». Проклятье! Там были только шести— и двухместные сани! Хотя нет, вон там, в самом конце, стояли одиночки. Бонд схватил сани. Проверить полозья времени не было, ручка управления, кажется, ходила легко! Он побежал к старту, нырнул под оградительную цепь и сильным рывком бросил свое тело в сани, сумев лишь наполовину забраться в них. Он весь сжался на этой хлипкой алюминиевой платформе и схватился за ручку управления, прижав локти к бокам. Он уже мчался вниз, по синему желобу, с бешеной скоростью. Попытался притормаживать ботинками. Но тщетно. Что там впереди, чего ждать на этой чертовой дорожке? Где-то здесь желоб по прямой пересекал склон, а потом — длинный изгиб поворота, обнесенный насыпью. Вот он уже и на этом повороте! Бонд резко наклонился вправо и повернул ручку управления. Даже после этих маневров на вираже он промчался в опасной близости от верхнего края насыпи, затем вновь Нырнул в темноту желоба. Что же там дальше, что было на той металлической карте? Какого черта он не изучил ее как следует? Вот и ответ на вопрос! Хотя спуск казался прямым, на самом деле тени обманывали, желоб резко шел под уклон. Сани оторвались от земли и пролетели некоторое расстояние по воздуху. При приземлении удар был настолько силен, что у Бонда захватило дух. Он изо всех сил — отчаянно — уперся ботинками в лед, скорость немного уменьшилась, вместо 50 миль в час теперь он делал, вероятно, 40. Ну что ж! Так — а вот и «Прыжок мертвеца». А что там дальше, на закуску, перед смертью? Ну да — «Перед вами чудо-юдо!» Так и есть! Целых 200 ярдов сплошной экзотики, а скорость у него порядка 70 миль в час. Он вспомнил, что на финишной прямой спуска «Креста» скорость доходит до 80 миль. Стало быть, и здесь еще все впереди. Вот и замелькали уже серебряные и черные пятна — это, кажется, «Сумасшедший зигзаг», ничего не скажешь — шикарная штучка. Бонд изо всех сил прижал ботинки к черному льду, он все-таки надеялся притормозить. Прямо перед собой он видел параллельные следы от полозьев саней Блофелда, а между ними — канавки от шипов. Старая лиса! Едва услышав о вертолете, он сразу приготовился к единственному для него пути спасения. Но если Бонд будет мчаться с такой скоростью, то наверняка догонит его. Только бы не вмазаться! Вот и зигзаг. Здесь он почти бессилен. Как мог, Бонд пытался маневрировать телом, локтем протаранил стену, его тут же отбросило на противоположную сторону, а потом опять — на середину прямой. Боже милостивый! Как же больно! Он ощутил холод ветра на обоих локтях. Рукава в клочья! Значит, содрало и кожу! Бонд стиснул зубы. А ведь он проехал лишь половину дистанции, и хорошо, если половину! Но вот впереди, в лунном свете, показался человек — Блофелд! Бонд рискнул, приподнялся на одной руке и полез за пистолетом. Его чуть не сорвало с саней ветром, но оружие он достал. Он открыл рот и зубами расстегнул затвердевшую от холода кожаную кобуру. Захватил рукоятку пистолета правой рукой, оторвал ботинки ото льда и помчался как сумасшедший. Но в это время Блофелд исчез в тени огромного вала, возвышавшегося впереди. Это, должно быть, «Ад кромешный». Ну да ладно, если он одолеет и этот участок, впереди будет еще одна прямая — тогда он и начнет стрелять. Бонд опять уперся ботинками в лед, перед ним промелькнула ледяная стена, левее, и он мгновенно взлетает на нее, лезет прямо вверх! Господи! Через долю секунды он перелетит через край. Бонд уперся в лед правым ботинком, накренился вправо и рванул ручку управления. С трудом этот кусок алюминия подчинился ему; Бонд перестал лезть на вершину, когда до катастрофы оставались буквально считанные дюймы; он снова нырнул вниз — сначала чернота желоба, потом — по прямой в лунном свете. Другая летящая в желобе фигура находилась от него ярдах в 50 — лед фонтанами бил из-под шипов ботинок. Бонд затаил дыхание и сделал два выстрела. Он думал, что они были удачными, но Блофелд опять скрылся в тени. Однако Бонд настигал его неотвратимо. Бонд приоткрыл губы в почти зверином оскале.
— Ах ты гад! Теперь не уйдешь! Ни останавливаться не можешь, ни отстреливаться. А я бью словно молния! Расстояние сокращается, еще немного — и останется 10,5 ярдов. Вот тогда и схлопочешь!
Но тени таили еще одну опасность, длинные поперечные ледяные валы — отрезок трассы под названием «Вытряси всю душу». Бонд бился в этих ледяных волнах, чувствуя, что ботинки, которыми он пытался тормозить, вот-вот слетят с ног, он чуть не выронил пистолет, живот его приклеился к позвонкам, а грудная клетка трещала при каждом ударе. Но вдруг все окончилось, и Бонд втянул в себя воздух через сжатые зубы. Теперь уж только по прямой! Но что это там впереди, прямо на трассе? Что-то черное, размером с большой лимон, весело подпрыгивает, как детский резиновый мячик. Неужели Блофелд, от которого его отделяло всего лишь каких-то 30 ярдов, выронил что-то, потерял что-нибудь из своей экипировки? Так ли все просто? И вдруг Бонд с ужасом, от которого почти стошнило, понял, что это могло быть. Он заскрежетал ботинками по льду. Бесполезно! Он приближался к весело подпрыгивающему предмету, летел прямо на него. На гранату!
Бонд, взмокнув от страха, поднял ноги и неудержимо рванулся вниз. Когда она должна взорваться? Когда Блофелд выдернул чеку? Ему оставалось только молиться богу и попытаться обогнать ее! В следующее мгновение Бонд почувствовал, как желоб взметнулся вверх гигантским взрывом, сани летели по воздуху. Он приземлился в мягкий снег, сани упали на него, и он сразу потерял сознание.
Позже Бонд понял, что пролежал без памяти только несколько минут. Страшный взрыв на горе привел его в чувство, и он попытался встать на ноги, по пояс в снегу. Двигаясь как в тумане, он посмотрел наверх, откуда раздался взрыв. Должно быть, взлетело на воздух здание клуба, было видно ослепительное пламя и столб дыма, поднимавшийся в небо. Раздалось эхо еще одного взрыва, и здание, где жил Блофелд, развалилось; огромные обломки с шумом и треском покатились с горы, они превращались в большие снежные шары, которые скатывались к границе леса. Господи, кажется, опять лавина, промелькнуло в голове Бонда. Потом он понял, что на этот раз это не имело значения, он находился намного правее, почти под подвесной дорогой. Но вот взлетела на воздух и сама станция; Бонд, завороженный, смотрел на то, как огромные лопнувшие тросы с шипением, извиваясь как змеи, поползли вниз по горе прямо на него. Он был абсолютно бессилен, оставалось только стоять и ждать. Если собьют его с ног, захлестнут — ничего не поделаешь. Но они пролетели мимо, взвихрив снег, обмотались вокруг высокой опоры, возвышавшейся на опушке леса, вырвали ее из земли с металлическим скрежетом и пропали на склоне.
Бонд тихо засмеялся от удовольствия и стал ощупывать себя, проверять, насколько цел. Об ободранных локтях он уже знал, но еще ужасно жгло лоб. Он осторожно дотронулся до него, потом зачерпнул ладонью снег и приложил его к ране. При лунном свете кровь казалась черной. Болело все тело, но, кажется, он ничего не сломал. Он нагнулся, потрясенный, к тому, что осталось от саней. Ручка управления отлетела, возможно, защитив его голову, полозья согнулись. Все заклепки страшно дребезжали, но, возможно, эта штуковина еще поедет. В конце концов, она должна поехать. По-другому ему с горы не спуститься! Пистолет? Куда там к черту, конечно, пропал. С трудом Бонд перелез через стену желоба и, крепко держась за развалившиеся сани, стал осторожно сползать вниз. Как только он достиг дна желоба, заскользил вниз, успев плюхнуться на сани, которые стали неуверенно двигаться вперед. Погнутые полозья на поверку оказались сущим благом, они глубоко врезались в лед и медленно несли его вниз, оставляя за собой искореженную трассу. Были еще повороты, опасные места, но при скорости 10 миль в час все это казалось детской игрой. Бонд уже проехал мимо верхней границы леса и вышел на «Райскую аллею», на финишную прямую, где сани, замедляя ход, совсем остановились. Бонд вылез из саней и перебрался через низкий ледяной вал. В этом месте снег был утоптан зрителями, и он медленно поковылял дальше, стараясь не задевать ушибленные места и время от времени прикладывая горсть снега ко лбу. Что он найдет внизу, у станции подвесной дороги? Если там окажется Блофелд, то Бонд пропал! Но на станции не было видно огней, а оборванные тросы печально свисали до самой земли. Честное слово, взрывники поработали на славу! Но что стало с Марком-Анжем и его парнями, что с вертолетом?
Бонд указывал направление. Вертолету на этой высоте приходилось трудно, воздух разрежен. При 10 тысячах футов несущие винты могли подвести, и пилот изо всех сил старался держать двигатель на максимальных оборотах. Когда он повернул влево, в сторону горы, в наушниках затрещало, и резкий голос произнес по-немецки, а потом и по-французски: «Посадка запрещена. Это частная собственность. Повторяю, посадка запрещена!» Пилот поднял руку и выключил радио. Еще на макете он выбрал место предварительной посадки. Вот они уже над ним, вертолет завис в воздухе и мягко приземлился. Машина качнулась и замерла. Внизу их уже ждала группа людей. 8 человек. Бонд кое-кого узнал. Все они держали руки в карманах. Двигатель кашлянул и остановился, лопасти винта, провернувшись, замерли. Бонд услышал, как со стуком открылась дверь позади него и люди сгрудились у лестницы. Две группы людей стояли лицом друг к другу.
— Мы — патруль федеральной альпийской полиции, — повелительно произнес Марк-Анж. — Здесь были какие-то беспорядки накануне Рождества. Мы прибыли узнать, в чем дело.
— Здесь уже была местная полиция, — сердито ответил фриц, так называемый «старший официант», — они уже составили свой отчет. Все в порядке. Пожалуйста, немедленно освободите территорию. И что это за патруль федеральной альпийской полиции? Никогда не слышал о таком.
Пилот слегка толкнул локтем Бонда и указал налево, в сторону зданий, где располагались лаборатории и апартаменты графа. Какой-то мужчина, выглядевший неуклюже в шлеме и костюме бобслеиста, бежал вниз по дорожке к станции подвесной дороги. Люди, находившиеся у вертолета, не могли его видеть.
— Проклятье! — воскликнул Бонд и, выбравшись со своего сиденья, ринулся в салон вертолета. Он высунулся из двери и закричал: — Главарь! Вон там — он уходит!
Когда Бонд спрыгнул, один из людей СПЕКТРа закричал: «Англичанин! Шпион!» И как только Бонд бросился вправо, увертываясь, бросаясь то в одну, то в другую сторону, начался ад кромешный. В ход пошло автоматическое оружие, команда СПЕКТРа произвела первые выстрелы, пули засвистели вокруг Бонда, издавая звук, похожий на шум птичьих крыльев. Затем раздался ответный треск автоматов, и Бонда оставили в покое.
Вот он уже за углом клуба, а в ста ярдах от него, вниз по склону, у самой подвесной дороги, мужчина в защитном шлеме уже распахнул двери «гаража». Вот он выскочил наружу, держа в руках сани-одиночки. Прикрываясь ими как щитом, он выпустил по Бонду длинную очередь, опять совсем рядом захлопали крылышки. Бонд опустился на колени и, зажав свой «Вальтер» обеими руками, сделал три выстрела, но мужчина уже бежал к сверкающему отверстию желоба «Глория-экспресс». При свете луны Бонд увидел профиль этого человека. Сомнений не осталось — Блофелд! Еще когда Бонд бежал вниз по склону, Блофелд успел впрыгнуть в сани и сразу исчез, будто испарился, взметнув бриллиантовую пыль. Бонд добежал до «гаража». Проклятье! Там были только шести— и двухместные сани! Хотя нет, вон там, в самом конце, стояли одиночки. Бонд схватил сани. Проверить полозья времени не было, ручка управления, кажется, ходила легко! Он побежал к старту, нырнул под оградительную цепь и сильным рывком бросил свое тело в сани, сумев лишь наполовину забраться в них. Он весь сжался на этой хлипкой алюминиевой платформе и схватился за ручку управления, прижав локти к бокам. Он уже мчался вниз, по синему желобу, с бешеной скоростью. Попытался притормаживать ботинками. Но тщетно. Что там впереди, чего ждать на этой чертовой дорожке? Где-то здесь желоб по прямой пересекал склон, а потом — длинный изгиб поворота, обнесенный насыпью. Вот он уже и на этом повороте! Бонд резко наклонился вправо и повернул ручку управления. Даже после этих маневров на вираже он промчался в опасной близости от верхнего края насыпи, затем вновь Нырнул в темноту желоба. Что же там дальше, что было на той металлической карте? Какого черта он не изучил ее как следует? Вот и ответ на вопрос! Хотя спуск казался прямым, на самом деле тени обманывали, желоб резко шел под уклон. Сани оторвались от земли и пролетели некоторое расстояние по воздуху. При приземлении удар был настолько силен, что у Бонда захватило дух. Он изо всех сил — отчаянно — уперся ботинками в лед, скорость немного уменьшилась, вместо 50 миль в час теперь он делал, вероятно, 40. Ну что ж! Так — а вот и «Прыжок мертвеца». А что там дальше, на закуску, перед смертью? Ну да — «Перед вами чудо-юдо!» Так и есть! Целых 200 ярдов сплошной экзотики, а скорость у него порядка 70 миль в час. Он вспомнил, что на финишной прямой спуска «Креста» скорость доходит до 80 миль. Стало быть, и здесь еще все впереди. Вот и замелькали уже серебряные и черные пятна — это, кажется, «Сумасшедший зигзаг», ничего не скажешь — шикарная штучка. Бонд изо всех сил прижал ботинки к черному льду, он все-таки надеялся притормозить. Прямо перед собой он видел параллельные следы от полозьев саней Блофелда, а между ними — канавки от шипов. Старая лиса! Едва услышав о вертолете, он сразу приготовился к единственному для него пути спасения. Но если Бонд будет мчаться с такой скоростью, то наверняка догонит его. Только бы не вмазаться! Вот и зигзаг. Здесь он почти бессилен. Как мог, Бонд пытался маневрировать телом, локтем протаранил стену, его тут же отбросило на противоположную сторону, а потом опять — на середину прямой. Боже милостивый! Как же больно! Он ощутил холод ветра на обоих локтях. Рукава в клочья! Значит, содрало и кожу! Бонд стиснул зубы. А ведь он проехал лишь половину дистанции, и хорошо, если половину! Но вот впереди, в лунном свете, показался человек — Блофелд! Бонд рискнул, приподнялся на одной руке и полез за пистолетом. Его чуть не сорвало с саней ветром, но оружие он достал. Он открыл рот и зубами расстегнул затвердевшую от холода кожаную кобуру. Захватил рукоятку пистолета правой рукой, оторвал ботинки ото льда и помчался как сумасшедший. Но в это время Блофелд исчез в тени огромного вала, возвышавшегося впереди. Это, должно быть, «Ад кромешный». Ну да ладно, если он одолеет и этот участок, впереди будет еще одна прямая — тогда он и начнет стрелять. Бонд опять уперся ботинками в лед, перед ним промелькнула ледяная стена, левее, и он мгновенно взлетает на нее, лезет прямо вверх! Господи! Через долю секунды он перелетит через край. Бонд уперся в лед правым ботинком, накренился вправо и рванул ручку управления. С трудом этот кусок алюминия подчинился ему; Бонд перестал лезть на вершину, когда до катастрофы оставались буквально считанные дюймы; он снова нырнул вниз — сначала чернота желоба, потом — по прямой в лунном свете. Другая летящая в желобе фигура находилась от него ярдах в 50 — лед фонтанами бил из-под шипов ботинок. Бонд затаил дыхание и сделал два выстрела. Он думал, что они были удачными, но Блофелд опять скрылся в тени. Однако Бонд настигал его неотвратимо. Бонд приоткрыл губы в почти зверином оскале.
— Ах ты гад! Теперь не уйдешь! Ни останавливаться не можешь, ни отстреливаться. А я бью словно молния! Расстояние сокращается, еще немного — и останется 10,5 ярдов. Вот тогда и схлопочешь!
Но тени таили еще одну опасность, длинные поперечные ледяные валы — отрезок трассы под названием «Вытряси всю душу». Бонд бился в этих ледяных волнах, чувствуя, что ботинки, которыми он пытался тормозить, вот-вот слетят с ног, он чуть не выронил пистолет, живот его приклеился к позвонкам, а грудная клетка трещала при каждом ударе. Но вдруг все окончилось, и Бонд втянул в себя воздух через сжатые зубы. Теперь уж только по прямой! Но что это там впереди, прямо на трассе? Что-то черное, размером с большой лимон, весело подпрыгивает, как детский резиновый мячик. Неужели Блофелд, от которого его отделяло всего лишь каких-то 30 ярдов, выронил что-то, потерял что-нибудь из своей экипировки? Так ли все просто? И вдруг Бонд с ужасом, от которого почти стошнило, понял, что это могло быть. Он заскрежетал ботинками по льду. Бесполезно! Он приближался к весело подпрыгивающему предмету, летел прямо на него. На гранату!
Бонд, взмокнув от страха, поднял ноги и неудержимо рванулся вниз. Когда она должна взорваться? Когда Блофелд выдернул чеку? Ему оставалось только молиться богу и попытаться обогнать ее! В следующее мгновение Бонд почувствовал, как желоб взметнулся вверх гигантским взрывом, сани летели по воздуху. Он приземлился в мягкий снег, сани упали на него, и он сразу потерял сознание.
Позже Бонд понял, что пролежал без памяти только несколько минут. Страшный взрыв на горе привел его в чувство, и он попытался встать на ноги, по пояс в снегу. Двигаясь как в тумане, он посмотрел наверх, откуда раздался взрыв. Должно быть, взлетело на воздух здание клуба, было видно ослепительное пламя и столб дыма, поднимавшийся в небо. Раздалось эхо еще одного взрыва, и здание, где жил Блофелд, развалилось; огромные обломки с шумом и треском покатились с горы, они превращались в большие снежные шары, которые скатывались к границе леса. Господи, кажется, опять лавина, промелькнуло в голове Бонда. Потом он понял, что на этот раз это не имело значения, он находился намного правее, почти под подвесной дорогой. Но вот взлетела на воздух и сама станция; Бонд, завороженный, смотрел на то, как огромные лопнувшие тросы с шипением, извиваясь как змеи, поползли вниз по горе прямо на него. Он был абсолютно бессилен, оставалось только стоять и ждать. Если собьют его с ног, захлестнут — ничего не поделаешь. Но они пролетели мимо, взвихрив снег, обмотались вокруг высокой опоры, возвышавшейся на опушке леса, вырвали ее из земли с металлическим скрежетом и пропали на склоне.
Бонд тихо засмеялся от удовольствия и стал ощупывать себя, проверять, насколько цел. Об ободранных локтях он уже знал, но еще ужасно жгло лоб. Он осторожно дотронулся до него, потом зачерпнул ладонью снег и приложил его к ране. При лунном свете кровь казалась черной. Болело все тело, но, кажется, он ничего не сломал. Он нагнулся, потрясенный, к тому, что осталось от саней. Ручка управления отлетела, возможно, защитив его голову, полозья согнулись. Все заклепки страшно дребезжали, но, возможно, эта штуковина еще поедет. В конце концов, она должна поехать. По-другому ему с горы не спуститься! Пистолет? Куда там к черту, конечно, пропал. С трудом Бонд перелез через стену желоба и, крепко держась за развалившиеся сани, стал осторожно сползать вниз. Как только он достиг дна желоба, заскользил вниз, успев плюхнуться на сани, которые стали неуверенно двигаться вперед. Погнутые полозья на поверку оказались сущим благом, они глубоко врезались в лед и медленно несли его вниз, оставляя за собой искореженную трассу. Были еще повороты, опасные места, но при скорости 10 миль в час все это казалось детской игрой. Бонд уже проехал мимо верхней границы леса и вышел на «Райскую аллею», на финишную прямую, где сани, замедляя ход, совсем остановились. Бонд вылез из саней и перебрался через низкий ледяной вал. В этом месте снег был утоптан зрителями, и он медленно поковылял дальше, стараясь не задевать ушибленные места и время от времени прикладывая горсть снега ко лбу. Что он найдет внизу, у станции подвесной дороги? Если там окажется Блофелд, то Бонд пропал! Но на станции не было видно огней, а оборванные тросы печально свисали до самой земли. Честное слово, взрывники поработали на славу! Но что стало с Марком-Анжем и его парнями, что с вертолетом?