Флеминг Ян. Risico

губах появилась едва заметная усмешка. И когда она достала из сумочки
сигарету и, прикурив, выпустила дым к потолку. Бонд уже знал, что ему
демонстрируют шею и профиль.
Приближалось время окончания вечерних сеансов в кинотеатрах и наплыва
посетителей в рестораны. Метрдотель надзирал за уборкой освободившихся
столов и расстановкой дополнительных. Обычная ресторанная суета -
позвякивание стекла, глухой стук расставленных приборов. Краем глаза Бонд
заметил, как из-за их столика передвинули свободный стул к соседнему столу
на шестерых. Он стал уточнять детали у Кристатоса: привычки и деловые
интересы Энрико Коломбо, где он живет, адрес фармацевтической фирмы в
Милане... Бонд не замечал неспешного дрейфа их свободного стула от одного
стола к другому, затем к третьему и, наконец, в дверь с табличкой
"Ufficio". Сейчас Джеймсу Бонду было не до перестановок ресторанной
мебели.
Когда стул занесли в кабинет, Энрико Коломбо жестом приказал метру
удалиться и запер за ним дверь. Он подошел к стулу, снял толстую подушку
сиденья и отнес ее на стол. Расстегнув молнию сбоку, он вытащил наружу
магнитофон. Остановив его, Коломбо перемотал пленку назад и отрегулировал
скорость и звук. Затем он сел за стол; закурил и стал слушать, время от
времени подстраивая звук и заново прокручивая отдельные места. Наконец,
когда металлический голос Бонда произнес: "Так вот она кто" и последовало
долгое молчание на фоне ресторанного гула, Энрико Коломбо выключил
"Грюндиг" и, не шевелясь, просидел целую минуту, глядя на магнитофон. Его
лицо отражало сосредоточенную работу мысли. Затем он поднял глаза и,
уставившись невидящим взором перед собой, произнес тихо и отчетливо:
"Сукин сын." Он медленно поднялся из-за стола, подошел к двери и отпер ее.
Потом, обернувшись на магнитофон, сказал еще раз, теперь уже громче и с
чувством: "Сукин сын", - и, выйдя в зал, вернулся за свой столик.
Быстро и горячо он начал что-то говорить девушке. Та кивнула и бросила
взгляд через зал на Бонда, уже встававшего с Кристатосом из-за своего
стола. Неожиданно она низким и злым голосом сказала Коломбо:
- Ты омерзительный тип. Меня все предупреждали об этом и советовали не
связываться с тобой. Теперь я вижу, что они были правы. Накормив меня в
своем вонючем ресторане, ты уже решил, что можешь оскорблять меня грязными
предложениями. - Голос девушки становился все громче. Она схватила сумочку
и выскочила из-за стола, загородив Бонду и Кристатосу дорогу к выходу.
Лицо Энрико Коломбо потемнело.
- Ах, дешевая австрийская сучка...
- Не смей оскорблять мою страну, ты, итальянская жаба! - Девушка
проворно дотянулась до своего бокала с вином и выплеснула его точно в лицо
мужчине. Разъяренный Коломбо шагнул к ней, и она попятилась, налетела на
Бонда, который вместе с Кристатосом стоял рядом, терпеливо ожидая
возможности пройти.
Энрико Коломбо остановился, утираясь салфеткой. Задыхаясь от бешенства,
он прошипел:
- Чтоб духу твоего здесь больше не было. - И, плюнув ей под ноги, он
развернулся и большими шагами ринулся в свой кабинет.
Метрдотель поспешил вслед за хозяином. Все в ресторане оторвались от
еды, с любопытством разглядывая девушку. Бонд взял ее за локоть.
- Разрешите посадить вас в такси.
Она резким движением вырвала руку, озлобленно бросив: "Все мужчины -
скоты", - но тут же опомнилась и сдавленным голосом поблагодарила: "Вы
очень любезны".
Заносчиво вздернув подбородок, она поплыла к выходу с Джеймсом Бондом и
синьором Кристатосом в кильватере.
По ресторану прокатился приглушенный гул и стих, возобновятся стук
ножей и вилок. Сцена явно доставила удовольствие всем присутствовавшим.
Метрдотель стоял у входа со скорбным видом, придерживая открытую дверь.
- Прошу прощения, месье, - обратился он к Бонду. - Мы очень
признательны вам за помощь.
На улице показалось свободное такси. Метр призывно помахал и,
бросившись к затормозившей машине, распахнул дверцу.
Девушка села в такси. Бонд решительно последовал за ней, захлопнул за
собой дверь.
- Я позвоню вам утром, договорились? - бросил он Кристатосу через окно
и, не дожидаясь ответа, откинулся на сиденье. Девушка отодвинулась от
него, забившись в самый угол.
- Куда вам?
- Отель "Амбассадор".
В течение нескольких минут они ехали молча. Затем Бонд сказал:
- Может, заедем куда-нибудь выпить сначала?
- Нет, спасибо. - Было видно, что она колебалась. - Вы очень любезны,
но сегодня я устала.
- Тогда завтра вечером?
- Спасибо, но завтра я уезжаю в Венецию.
- Я тоже туда собираюсь. Не согласились бы вы пообедать со мной завтра
вечером в Венеции?
Девушка улыбнулась.
- А я считала англичан робкими. Вы ведь англичанин, не так ли? Как вас
зовут? Кто вы?
- Да, я англичанин. Мое имя Джеймс Бонд. Я писатель. Сочиняю
детективные истории. Сейчас пишу роман о контрабандистах наркотиков.
Действие происходит в Риме и Венеции. Но беда в том, что я знаю предмет
недостаточно хорошо. Вот и решил немного попутешествовать, чтобы собрать
материал. Вы мне не поможете?
- Теперь мне понятно, почему вы обедали с этим Кристатосом. Я его
немного знаю. Опасный тип. А помочь вам я не смогу. Я знаю только то, что
известно всем.
Бонд с энтузиазмом воскликнул:
- Да ведь это как раз то, что мне нужно! Я же не высасываю сюжеты из
пальца, а опираюсь на реальные факты, и мне просто не обойтись без слухов.
Я имею в виду сплетни высокого пошиба. Как показывает опыт, они довольно
точно отражают действительное положение вещей. Услышать добротную сплетню
для писателя все равно, что найти на улице бриллиант.
Девушка рассмеялась.
- Так вы говорите... бриллиант?
- Ну, как автор я не зарабатываю столько. Правда, я уже продал право на
экранизацию своей будущей книги, и если она окажется достаточно
интересной, осмелюсь предположить, что у меня и в самом деле купят
сценарий. - Он придвинулся к девушке и накрыл ладонью ее руку, лежащую на
коленях. На этот раз она не отняла руки. - Вот именно, бриллиант. Скажем,
бриллиантовая брошь от Ван Клифа. Идет?
Девушка убрала свою руку. Такси остановилось возле гостиницы. Взяв
сумочку, лежавшую между ними на сиденье, она повернулась лицом к Бонду.
Швейцар открыл дверцу машины, и ее глаза блеснули в свете уличных фонарей.
Внимательно, без улыбки она изучала лицо Бонда, а затем сказала:
- Все мужчины - скоты, хотя в некоторых скотства чуть меньше, чем в
остальных. Хорошо, мы встретимся, но не в ресторане. То, что я хочу
рассказать вам, не для чужих ушей. В Венеции я буду каждый день загорать в
Лидо. Но не на городском пляже. Я предпочитаю Альберони, где ваш поэт
Байрон любил кататься верхом. Это на самой оконечности полуострова. Там в
дюнах вы найдете меня после завтра в три часа дня. Ориентир - желтый зонт.
Под ним буду я. - Она улыбнулась. - Не забудьте постучать в зонтик и
спросить фрейлейн Лизл Баум.
Они вышли из такси.
- Спасибо, что заступились за меня в этом мерзком кабаке. - Лизл
протянула ему руку. - Спокойной ночи.
Бонд ответил:
- Значит, послезавтра, в три. До свидания.
Девушка повернулась и пошла вверх по стертым ступеням гостиницы.
Проводив ее задумчивым взглядом, Бонд сел в такси и попросил отвезти его в
"Националь". Откинувшись на сиденье, он рассеянно наблюдал, как неоновые
огни за стеклом автомобиля сливаются в сплошную линию. Как и такси, все
события сегодняшнего вечера неслись со скоростью, не позволявшей
чувствовать себя в безопасности. И лишь такси находилось в его власти.
Наклонившись вперед, Джеймс Бонд велел шоферу ехать помедленнее.
Из Рима в Венецию удобнее всего добираться поездом "Лагуна-экспресс",
который отправляется ежедневно в полдень. Потратив большую часть утра на
утомительный обмен радиошифровками с лондонским центром, Бонд едва не
опоздал к поезду. Нарядные, современной обтекаемой формы вагоны экспресса
снаружи выглядели гораздо комфортабельнее, чем оказались внутри. Кресла
явно были рассчитаны на низкорослых итальянцев, а прислуга
вагона-ресторана страдала тем же недутом, что поразил их собратьев в
каждом из знаменитых поездов по всему миру - эпидемией нескрываемой
ненависти с пассажирами и особенно к иностранцам. Бонд устроился в кресле
рядом с проходом. За окном проносился рай земной, но его это мало трогало.
От тряски вагона буквы так и норовили выпрыгнуть со страниц книги, которую
он читал, а бокал кьянти на откидном столике стоял в непросыхающей луже
постоянно расплескивающегося вина. Время от времени перекладывая свои
длинные затекшие ноги, Бонд не уставал проклинать Ferrovie Italiane della
Stato [итальянские государственные железные дороги (итал.)]. Лишь в Местре
он отложил книгу и выглянул в окно. Тонкая, абсолютно прямая стрела
рельсов над водами лагуны словно рассекала офорт XVIII века, упираясь в
Венецию. А затем - непроходящее потрясение вечной красотой, меренное,
убаюкивающее течение Гранд-канала навстречу кроваво-красному закату, и
апогей - "Дворец Гритти" с роскошным номером-люкс на втором этаже.
Позже вечером Джеймс Бонд самозабвенно сорил тысячелировыми банкнотами
в "Валламброзе", у "Флориана" и, наконец, наверху в фешенебельном
"Квадри", поддерживая репутацию преуспевающего литератора, умеющего
погулять на широкую ногу. Все еще пребывая в состоянии эйфории, которую
испытывает каждый приезжий в свой первый вечер в Венеции, какой бы важной
и серьезной ни была цель ее посещения. Бонд вернулся в гостиницу и проспал
восемь часов без сновидений.
Май и октябрь - лучшее время в Венеции. Солнце не такое жаркое, а ночи
прохладные. Мягкие тона роскошных каменных декораций нежат глаз,
раскаленные летом бесконечные булыжные мостовые и мраморные "террауцо"
продуваются свежим ветерком. К тому же повсюду меньше людей. И хотя
Венеция, пожалуй, единственный в мире город, способный переварить сотню
тысяч приезжих так же легко, как тысячу, всасывая их лабиринтом улиц,
концентрируя на площадях и плотно пакуя на палубах vaporetti [морские
трамвайчики, курсирующие по венецианской лагуне (итал.)], - все же гораздо
приятнее делить Венецию с минимальным количеством организованных туристов
и "Lederhosen" ["кожаные штаны" - презрительная кличка баварцев (нем.)].
Утро следующего дня Джеймс Бонд провел в городе, проверяя, нет ли за
ним слежки. Он петлял переулками, пару раз зашел в церкви, где
интересовался не великолепным внутренним убранством, а теми, кто заходил
следом за ним через главный ход, в то время как он исчезал через боковой.
"Хвоста" не было. Бонд зашел к "Флориану", где позавтракал по-американски,
вполуха слушая парочку французских снобов, озабоченных отсутствием
равновесия в архитектуре фасада площади Святого Марка. Затем, повинуясь
импульсу, он послал открытку своей секретарше, которая при короле Георге
съездила по турпутевке в Венецию и с тех пор не давала Бонду забыть об
этом знаменательном событии. В открытке он написал: "Венеция
восхитительна! Успел осмотреть железнодорожный вокзал и фондовую биржу -
весьма эстетичное зрелище. Сегодня планирую познакомиться с устройством
городской канализации, а вечером пойду в кинотеатр "Скала" на старушку
Бриджит Бардо. Известна ли вам мелодия "О Соле Мио"? Оч. романтична, как и
все остальное здесь. Дж.Б."
Довольный своим вдохновением, Бонд раньше обычного съел второй завтрак
и вернулся в гостиницу. Заперев дверь номера, он снял пиджак и надел на
плечо кобуру с "Вальтером ППК". Опустив предохранитель, он пару раз
потренировался, быстро выхватывая пистолет. Затем сунул "Вальтер" обратно
в кобуру и застегнул ее. Пора было идти. Он спустился на пристань рядом с
гостиницей и сел в vaporetto, отходящий в двенадцать сорок на Альберони.
Пароходик отчалил и заскользил по зеркалу лагуны. Бонд опустился на скамью
в носу судна и задумался о том, что его ждет впереди.
Причал в Альберони на венецианской стороне полуострова Лидо от Bagni
Alberoni [пляж Альберони (итал.)] на адриатическом берегу отделяет
выжженный солнцем пыльный перешеек шириной в полмили. Это был странный
пустынный мир - западная оконечность знаменитого полуострова. Всего лишь
милей восточнее перешейка выдохлась экспансия застройки Лидо
недвижимостью, оставив следы агонии строительного бума - некогда роскошные
виллы с осыпавшейся штукатуркой и котлованы несостоявшихся строек. А здесь
не было ничего, кроме маленькой рыбацкой деревушки Альберони,
студенческого летнего лагеря, брошенной опытной станции итальянского
флота, нескольких уже оплывших и заросших сорняками орудийных двориков,
оставшихся с войны. В центре узкого языка суши вокруг руин древней
крепости вились коричневые ухабистые дорожки гольфклуба "Golf du Lido".
Редко кто приезжает в Венецию играть в гольф, и только благодаря
снобистским претензиям больших отелей в Лидо клуб не захирел окончательно.
Высокие проволочные заборы с угрожающими надписями "Vietatos" и
"Prohibitos" ["Вход запрещен" (итал.)] вокруг владений гольфклуба скорее
напоминало ограду какого-то сверхсекретного объекта. Проволочный анклав
располагался среди поросших чахлым кустарником песчаных холмов, до сих пор
не расчищенных от мин. То тут, то там виднелась ржавая колючая проволока с
табличками "Minas. Pericolo di Morti" ["Мины, опасно для жизни" (итал.)],
украшенными аляповатым трафаретным черепом и скрещенными костями. Унылый
фантасмагорический пейзаж находился в разительном контрасте в праздничным
карнавальным миром Венеции всего лишь в часе езды отсюда.
К концу полумильной прогулки через перешеек Джеймс Бонд слегка вспотел.
Он остановился в тени последней акации у дороги, чтобы остыть и определить
дальнейший курс. Прямо перед ним возвышалась рахитичная деревянная арка с
выгоревшей бледно-голубой надписью "Bagni Alberoni". По обе стороны от нее
тянулись ряды обветшалых фанерных кабинок. За ними простиралась песчаная
полоса пляжа шириной ярдов сто, а далее - голубое зеркало моря. На пляже
не было видно ни души, и Бонд уже решил, что он закрыт, как вдруг услышал
тихую неаполитанскую мелодию. Радио играло в замызганном павильоне,
предлагавшем кока-колу и местные прохладительные напитки. У стены
павильона штабелем лежали шезлонги, стояли два водных велосипеда и
валялась наполовину сдутая резиновая лошадка Пляжный инвентарь производил
столь убогое впечатление, что Бонд усомнятся в прибыльности предприятия
даже в разгар купального сезона. Он сошел с узкой дощатой дорожки и
проваливаясь в сухом рассыпающемся песке, обогнул павильон с тыла, подошел
к воде. Налево, растворяясь в мареве осеннего солнца, вплоть до самого
Лидо тянулась пустынная песчаная излучина. Направо через полмили пляж
упирался в высокую стену волнолома, вытянутым пальцем вдававшегося в
лазурную гладь Адриатики. Кое-где на волноломе торчали тонкие стрелы
подъемников ловушек для осьминогов. Подальше от берега начинались песчаные
дюны и шла проволочная ограда поля гольф-клуба. Ярдах в пятистах у начала
дюн виднелось ярко-желтое пятно.
Бонд направился к нему вдоль кромки берега.
- Гм!
Над зонтом взлетели руки с лифчиком бикини и исчезли. Бонд обошел зонт.
Тень падала лишь на лицо девушки, а загорелое кремовое тело в черном
бикини оставалось под солнцем.
Лизл Баум взглянула на Бонда из-под опущенных ресниц.
- Вы пришли на пять минут раньше а кроме того, забыли постучаться, как
я просила.
Бонд сел в тень зонтика на ее черно-белое пляжное полотенце и, вынув
платок, вытер лицо.
- Вам посчастливилось владеть единственной пальмой в здешней Сахаре. Я
бежал со всех ног в ее тень. Странное, честно признаться, место вы избрали
для свидания.
Она рассмеялась.
- Я, как Грета Гарбо, обожаю одиночество.
- Разве мы одни?
Лизл широко раскрыла глаза.
- А разве нет? Или вы думаете, что я захватила с собой дуэнью?
- Ну, если вы всерьез считаете всех мужчин скотами...
- Ах, вот вы о чем. Успокойтесь, вас я считаю джентльменом-скотом. -
Она хихикнула. - Милордом-скотом. А кроме того, здесь слишком жарко и
слишком много песка для подобного занятия. И разве у нас не деловое
свидание? Я рассказываю вам о контрабанде наркотиков, а вы дарите мне
брошь с бриллиантом от Ван Клифа. Или вы передумали?
- Нет. Договор остается в силе. С чего же мы начнем?
- Задавайте вопросы, а я буду отвечать. - Она села, обхватив колени. В
ее глазах не осталось и тени кокетства. Их взгляд стал внимательным и
даже, как показалось Бонду, тревожным.
Удивленно взглянув на нее, Джеймс Бонд равнодушно поинтересовался:
- Ходят слухи, что ваш приятель Коломбо важная шишка в интересующем
меня деле. Расскажите о нем. Он мог бы стать неплохим прототипом героя
моей книги, под другим именем, разумеется. Мне нужны детали: как он живет,
что делает и тому подобное. Такие вещи ни один писатель не может выдумать
сам.
Лизл опустила глаза.
- Энрико очень рассердится, если узнает, что я проболталась о его
секретах. Я даже боюсь представить, что он со мной сделает.
- Он никогда не узнает об этом.
Она взглянула ему в глаза.
- Lieber [дорогой (нем.)] мистер Бонд, на свете существует очень мало
вещей, о которых ему не известно. К тому же Энрико достаточно умен, чтобы
догадаться. Я не удивлюсь, - Бонд перехватил быстрый взгляд Лизл на его
часы, - если ему придет в голову проследить меня здесь. Он очень коварный
человек. - Она дотронулась до рукава Бонда, и теперь он ясно видел, как
она нервничает.
- Мне кажется, что вам лучше уйти отсюда, - быстро сказала Лизл. -
Кажется, мы сделали большую ошибку.
Бонд демонстративно посмотрел на свои часы. Половина четвертого. Он
подвинулся и выглянул из-за зонтика. Вдалеке за пляжными кабинками вдоль
берега шли трое мужчин в темной одежде. Их силуэты плясали в раскаленном
воздухе, и тем не менее в твердой целеустремленной поступи троицы явно
проглядывало что-то солдатское.
Бонд поднялся на ноги. Взглянул вниз на склоненную голову девушки, он
сухо сказал:
- Я вас понял. Передайте Коломбо, что с этого момента я начал писать
документальный роман. А я, между прочим, упрямый писатель. Пока. - И он
побежал вверх по песку к волнолому. По дамбе можно было вернуться назад в
Альберони, туда, где были люди.
Внизу на берегу трое мужчин перешли на рысь, как по команде сгибая
колени и размахивая руками. Издали они казались бегунами на тренировке.
Пробегая мимо девушки, один из них приветственно поднял руку. Она помахала
в ответ, а потом отвернулась и легла на песок лицом вниз, может, для того,
чтобы теперь загорала спина, а может, чтобы не видеть охоту на человека.
Бонд на бегу сорвал галстук и сунул его в карман. Солнце палило
немилосердно, и он уже весь взмок. Но и преследователям приходилось не
слаще. Вопрос был в том, кто окажется выносливее. Фигуры за спиной Бонда
не увеличивались, но теперь преследователи развернулись веером - двое из
них бежали вдоль поля для гольфа, срезая угол. Похоже, они не собирались
обращать внимание на предупреждения с черепом и костями. Положение Бонда
становилось рискованным.
Достигнув волнолома, он увеличил скорость. Его рубашка промокла
насквозь, ноги в туфлях горели. Он уже пробежал не меньше мили. Сколько
еще оставалось до спасения? На равных расстояниях в бетон дамбы были
вмурованы чугунные стволы старинных орудий, служивших для швартовки
рыбацких судов, которые отстаивались под защитой волнолома при штормах в
Адриатике. Бонд посчитал шаги между кнехтами. Пятьдесят ярдов. Сколько же
этих чугунных пеньков до конца дамбы, до первых домов деревни? Впереди он
насчитал их не менее тридцати, остальные пропадали в дымке марева.
Вероятно, предстоит пробежать еще не меньше мили. Сумеет ли он опередить
тех двоих, что бежали наперерез? Бонд задыхался, в горле стоял ком. Теперь
промок насквозь и пиджак, а брюки прилипали к ногам. Сзади, ярдах в
трехстах, бежал по дамбе один из преследователей. Справа, то скрываясь, то
появляясь среди дюн, быстро приближались двое других. Слева от Бонда был
крутой скат каменной кладки и зеленые волны начавшегося отлива из лагуны в
Адриатику. Джеймс Бонд уже был готов перейти на шаг, чтобы отдышаться и с
новыми силами попытаться вырваться из капкана, как вдруг одно за другим
произошли сразу два события. Сначала он увидел людей впереди - сквозь
марево проступили фигуры купальщиков с подводными ружьями. Их было не
меньше полудюжины, одни плавали у самой стенки волнолома, другие загорали
наверху. И тут же справа из дюн до него донесся глухой грохот взрыва.
Песок, кусты и то, что секунду назад было человеком, взлетели в воздух, и
Бонд ощутил легкий толчок взрывной волны. Он замедлил бег. Второй из
преследователей, бежавших по берегу ему наперерез, остановился как
вкопанный, раскрыл рот, и Бонд услышал истошный вопль. Затем кричавший
рухнул на землю и закрыл голову руками. Бонд уже видел этот жест. Теперь
несчастный не сдвинется с места до тех пор, пока кто-нибудь не подойдет к
нему и не выведет его оттуда. Джеймс Бонд воспрянул духом. До купальщиков
ему оставалось каких-то двести ярдов, они уже заметили бегущего человека
и, собравшись группой, с любопытством наблюдали за ним. Бонд лихорадочно
вспоминал итальянские слова, выстраивая их в предложение: "Mi Inglese.
Prego, dove il carabineri" ["Я англичанин. Пожалуйста, где здесь
карабинеры?" (искаж. итал.)]. Он бросил взгляд через плечо. Странно, но
единственный оставшийся из преследователей как будто не обращал внимания
на посторонних людей. Он был уже в сотне ярдов позади Бонда, в руке у него
блеснул пистолет. Неожиданно рыболовы с гарпунными ружьями наизготовку
развернулись цепью поперек волнолома, преградив путь Бонду. В центре стоял
толстый мужчина в узеньких красных плавках под нависающим животом. Его
сдвинутая на лоб зеленая маска напоминала корону. Он стоял, раздвинув ноги
в синих резиновых ластах и уперев руки в бока, - вылитый мистер Тоад
[мистер Жаба - персонаж сказки Кеннета Грэхема "Ветер в ивах",
экранизированной голливудской компанией "Техниколор"] из голливудского
фильма. Впрочем; долго удивляться Бонду не пришлось. Задыхаясь он перешел
на шаг. Его руки автоматически нырнули под пиджак за пистолетом. Напротив
него стоял Энрико Коломбо.
Итальянец молча наблюдал за приближающимся Бондом. Когда между ними
оставалось двадцать ярдов Коломбо негромко сказал:
- Спрячьте вашу игрушку, мистер Бонд из секретной службы. Наши ружья
работают на сжатом углекислом газе. И ни шагу больше, стойте, где стоите.
Иначе мы превратим вас в Святого Себастьяна с картины Мантеньи. - Он
повернулся к стрелку справа и спросил по-английски:
- На каком расстоянии был от тебя тот албанец?
- В двадцати ярдах, padrone. Гарпун прошил его насквозь, хотя он был
вдвое толще этого типа.
Бонд остановился. Присев на чугунный кнехт, он оперся рукой с
пистолетом на колено, направив ствол в центр большого живота Коломбо.
- Даже если утыкаете меня своими стрелами как дикобраза, - сказал Бонд,
- ты не переваришь мою пулю в своем животе, Коломбо.
Итальянец улыбнулся и кивнул. Человек, бежавший за Бондом по волнолому,
неслышно подкрался к нему сзади и ударил рукояткой "люгера" в основание
черепа.
Когда приходишь в себя после сильного удара по голове, первое ощущение
- позыв к рвоте. Но и в таком отвратительном состоянии Джеймс Бонд сразу
понял, что находится на борту судна в открытом море. Какой-то мужчина
промокал ему лоб мокрым холодным полотенцем, приговаривая на ломаном
английском:
- Все о'кей, amigo [друг (итал.)]. Не волноваться, не надо.
Бонд в изнеможении откинулся на койке. Он находился в маленькой, но
комфортабельной каюте. Иллюминаторы были занавешены изящными шторами, на
столе стояли цветы, а в воздухе чувствовался аромат женственности. Матрос
в дырявой майке и парусиновых штанах склонился над ним - Бонду показалось,
что он узнал в нем одного из рыболовов с гарпунными ружьями. Матрос
улыбнулся Бонду, когда тот открыл глаза.
- Тебе лучше, да? Subito [рана, травма (итал.)] о'кей? - Он
сочувственно похлопал себя по затылку. - Немножко болит. Скоро останется
только шишка под волосами. Девушки ничего не заметят.
Бонд слабо улыбнувшись в ответ, кивнул и тут же зажмурился от боли,
вызванной движением головы. Когда он снова открыл глаза, матрос
предостерегающе покачал головой. Он поднес к глазам Бонда запястье с
часами. Они показывали семь. Моряк указал мизинцем на цифру "9".
- Mangiare con padrone, si? [Пообедаете с хозяином, да? (итал.)]
Бонд ответил:
- Si.
Матрос приложил ладонь к щеке и склонил голову набок.
- Dormire [спать (итал.)].
Бонд сказал: "si" еще раз, и матрос вышел из каюты, прикрыв за собой
дверь, но не заперев ее.
Бонд осторожно слез с койки, подошел к раковине и умылся. Сверху на
рундуке аккуратной стопкой лежали его вещи. Все оказалось на месте, за
исключением пистолета. Бонд оделся, разложил все по карманам и, закурив,
присел на койку, глубоко задумавшись. Он был растерян. Против воли его
взяли в плавание и при этом чуть не укокошили, но, судя, по отношению
матроса, его не считают врагом. Зачем же они положили столько сил, чтобы
захватить его? Один из людей Коломбо даже погиб во время охоты за ним,
правда, по собственной вине. Похоже, он не нужен был им мертвый. Значит,
они постараются склонить его на свою сторону. Интересно, что за сделку
предложат ему и что с ним будет в случае отказа?
В девять часов тот же матрос зашел за Бондом и отвел его вниз по
короткому трапу в небольшую грязноватую кают-компанию и оставил здесь
одного. Около стола и двух кресел в центре кубрика стоял сервировочный