Страница:
Я действовал по старой схеме. Нашел место, заказал пиво и нехитрую закуску (бутерброды, мясную и рыбную нарезку), попил, перекинулся парой фраз с соседями, ответил на вопросы (кто, откуда, где живешь?). А потом подсел к одной компании.
Это были местные жители, рабочие с авторемонтных мастерских. Отработав дневную смену, они по привычке зашли в бар — посидеть, попить пива, обсудить последние новости.
Новичка приняли доброжелательно, но сперва устроили небольшой допрос — кто? откуда? зачем приехал?.. Мера предосторожности, вполне обоснованная в такое тревожное время.
— Ситаховка. Поселок под Палатинском. У нас там совсем туго!.. Народу нет, делать нечего. А в городе… — Я махнул рукой, вздохнул и глянул на собеседников. — Сами знаете.
— Знаем, — кивнул один из них, седовласый мужчина лет пятидесяти. — Крепко вам досталось тогда. Сперва бомбардировка, потом бои…
— Там что, сейчас вообще никого? — спросил второй. Этот был моложе раза в два. С каким-то унылым лицом и замедленными, усталыми движениями.
— Ну почему никого?.. — вспомнил я то немногое, что знал о Палатинске.
Бомбардировка двумя эскадрильями в восемьдесят седьмом, затяжные бои между частями Югорской республики и отрядами самозваного правителя области, решившего создать нечто вроде анклава. Применение гаубичной артиллерии, установок РСЗО. После двух месяцев боев от довольно приличного по размерам города мало что осталось. Обе стороны не хотели отступать. Палатинск — крупный железнодорожный узел. Кроме того, здесь были аэродром, нефтеперерабатывающий завод, теплоэлектростанция. А также несколько больших предприятий оборонного назначения, склады с военным имуществом… Лакомый кусок.
— Почему же никого? — пожал я плечами. — Кое-кто живет. Слышал, есть планы по восстановлению промышленности. Опять же ТЭС хотят запускать… Но… Там ни условий для жилья, ни жратвы нет. Люди на своих участках копаются, тем и живут.
Собеседники понимающе закивали.
— А здесь хоть жить есть где. Да и город… После нашего поселка здесь все кажется роскошным. Вон кабаки, пиво, жратва… Огни горят, народу полно… Тоже хочу так… Мне бы только работу найти и угол какой.
— С этим не проблема. — Седой пододвинул мне тарелку с бутербродами. — Работа есть, полно. Люди везде нужны. На бирже труда списками все стены заклеены. Ты делать чего можешь?
— Да что скажут, то и буду.
Я про себя порадовался невнимательности новых знакомых. Будь они понаблюдательнее, заметили бы и добротную по здешним меркам одежду, и отнюдь не оголодавший вид «погорельца». Может, скупое освещение не давало разглядеть меня, а может, и не особо интересовало, вру я или нет?..
Так или иначе, но в компанию меня приняли. Я пил пиво, слушал разговор, иногда задавал вопросы и… мотал на ус.
Посетители в баре менялись. Кто-то приходил, кто-то уходил. Время шло к полуночи, и зал был забит почти битком. Здесь в основном были завсегдатаи. Кто неподалеку жил или работал. То и дело звучали приветственные возгласы, шлепки рукопожатий, шутки и смех.
К нашему столику тоже подходили. Здоровались с моими новыми знакомыми, о чем-то говорили. Спрашивали, сами рассказывали. Не обходили вниманием и мою персону.
— Приезжий, — объяснял Николай (седой). — Из-под Палатинска.
— Работу ищет, — добавлял Никита (молодой). — Любую.
— Ну, это не проблема! — успокаивали знакомые. — У нас на заводе слесаря требуются. И фрезеровщики, и токари, и грузчики.
— Да и водители, — добавляли другие. — А вон у Сеньки Комара в артели электрики, наладчики, техники…
— Платят прилично, карточку продуктовую дополнительно дают на детей. У тебя дети есть?
— Нет, — смущенно качал я головой.
— Ну да, молод еще!..
— Карточки положены и тем, кто вахтовым методом работает. На военном заводе доплачивают и за режим.
— На биржу ему надо, — говорил Никита. — Там и разберется.
— А что на бирже?! — возражал кто-то. — Те же места! Я так думаю, лучше по знакомству идти, чем так… по направлению. Опять же свои люди, легче привыкнуть. И жилье подберут приличное, а не халупу какую, что руководство выделит.
— А что, еще и жилье дают? — вполне искренне изумился я.
— А как же! Дома стоят, квартир полно. В городе едва ли половина населения сейчас! Вот и заселяют. А будет желание купить — есть жилой фонд. Кредит дадут беспроцентный. И помогут с оформлением.
Щедрые условия, надо признать. Впрочем, объяснения такой щедрости одно — заводам позарез нужны рабочие руки. Ибо вкалывать на производстве даже при таком «шоколадном» режиме далеко не каждый согласен. Кто-то отвык, кто-то нашел иное занятие, кто-то погиб, другие в армии. Труд женщин здесь используют только в определенных производствах — швейные, ткацкие артели, больницы и лазареты, детские сады, школы. К станку их не ставят и за баранку трактора и грузовика не сажают. Берегут.
— Да, это здорово! — восхитился я. — Утром на биржу побегу. Выберу подходящее. Чтобы денег побольше платили! Надоело в нищете жить.
Это замечание вызвало смех. На меня смотрели с интересом и снисхождением. Видимо, подобные стремления высказывались многими новичками.
— На какие-то особые богатства не рассчитывай, — предупредил Николай. — Даже токари и слесари пятых и шестых разрядов получают около двухсот пятидесяти рублей. Вполне прилично. Хватает и на продукты, и на одежду… На себя и на семью. Но ничего лишнего он позволить не может. Машину, например… Даже инженеры не скоро машину купят. Хотя имеют и по три с половиной сотни.
— Машину сейчас мало кто имеет, — вставил Никита. — Бензин — дефицит. Дизельное топливо и газ — дефицит, хотя и меньший. Да и личные авто могут забрать для армии. Хотя и заплатят по реальной стоимости.
— Чтобы денег заработать, надо на границу ехать, — прогудел здоровенный мужик с могучими плечами и какой-то нереально-объемной шеей.
Это был Данила — бригадир смены кузнечного цеха. Рост под два метра, силища необычайная. И при этом невероятно спокойный характер. Хотя, как успел шепнуть Никита, этот гигант во время уличных боев в городе успел повоевать. И пришиб какого-то гада голой рукой. У того голова ушла в плечи.
— Там сейчас платят хорошо, — продолжил Данила. — Даже простым рабочим. По триста — триста двадцать рублей. А со специальностью — и по четыре сотни.
— Ну да! — воскликнул его приятель — тщедушный парень с заросшей щетиной физиономией. — Платят! Да там легче пулю схватить, чем свои деньги получить. Это же верное самоубийство — лезть на границу!
— Зато деньги! — почему-то вздохнул Никита.
— Приманка. Для тех, у кого в голове ветер, а в кармане пусто.
— Или для тех, за кем кровь, — негромко сказал Николай. — На границу бегут и от полиции.
— Я видел списки вакансий в Самаке, — пробасил Данила. — Целая простыня. В три слоя. Проще сказать, кто там не нужен. Остальных с руками оторвут, даже если пентюх и неуч.
Я насторожился. Самак! Уж теплее… Что еще знают об этом городе?
— Самак — это где-то на юге, да? — будто бы мимоходом спросил я.
— Да. Сто девяносто километров. Его недавно освободили. Но туда соваться опасно. Слишком часто банды из каганата снуют. Вон сегодня передали — напали на поселок, вырезали всех и дома подожгли. Когда солдаты приехали — одни головешки остались.
Это новость! Я и не знал, не успел проследить за радиопередачами из-за последних событий.
— И что, всех берут? — делая удивленный вид, поинтересовался я.
— Всех. И зачастую документов не спрашивают. — Никита покрутил головой, словно осуждая легкомыслие властей Самака. — Конечно, у них есть ориентировки на более-менее известных бандитов. Но всякая мелочь может проскочить.
— Всяка мелочь под пули не полезет, — рассудительно сказал Данила.
— Если только не хочет на ту сторону перейти.
— Для этого на биржу приходить не обязательно.
Рабочие увлеклись темой, обсуждая и нехватку людей, и количество вакансий, и оплату труда, и проблему бандитизма. Вспоминали, приводили примеры, спорили, доказывали…
Я вертел головой, слушая всех сразу, вычленяя нужное и важное. И внутренне ликовал. Мой план вполне осуществим. И даже документы не нужны. Правда, какая-то легенда все же должна быть. Но это уже мелочи…
Часы показывали половину двенадцатого ночи. Людей я баре стало гораздо меньше. Все спешили по домам. Завтра утром опять на работу, надо отдохнуть. Наша компания тоже расходилась. Я напоследок выяснил адрес ближайшего общежития, где можно было переночевать. Потом пожал руки рабочим, выслушал последние наставления и пообещал, если вдруг выберу место здесь, в Тарсате, обязательно найти их.
4
Это были местные жители, рабочие с авторемонтных мастерских. Отработав дневную смену, они по привычке зашли в бар — посидеть, попить пива, обсудить последние новости.
Новичка приняли доброжелательно, но сперва устроили небольшой допрос — кто? откуда? зачем приехал?.. Мера предосторожности, вполне обоснованная в такое тревожное время.
— Ситаховка. Поселок под Палатинском. У нас там совсем туго!.. Народу нет, делать нечего. А в городе… — Я махнул рукой, вздохнул и глянул на собеседников. — Сами знаете.
— Знаем, — кивнул один из них, седовласый мужчина лет пятидесяти. — Крепко вам досталось тогда. Сперва бомбардировка, потом бои…
— Там что, сейчас вообще никого? — спросил второй. Этот был моложе раза в два. С каким-то унылым лицом и замедленными, усталыми движениями.
— Ну почему никого?.. — вспомнил я то немногое, что знал о Палатинске.
Бомбардировка двумя эскадрильями в восемьдесят седьмом, затяжные бои между частями Югорской республики и отрядами самозваного правителя области, решившего создать нечто вроде анклава. Применение гаубичной артиллерии, установок РСЗО. После двух месяцев боев от довольно приличного по размерам города мало что осталось. Обе стороны не хотели отступать. Палатинск — крупный железнодорожный узел. Кроме того, здесь были аэродром, нефтеперерабатывающий завод, теплоэлектростанция. А также несколько больших предприятий оборонного назначения, склады с военным имуществом… Лакомый кусок.
— Почему же никого? — пожал я плечами. — Кое-кто живет. Слышал, есть планы по восстановлению промышленности. Опять же ТЭС хотят запускать… Но… Там ни условий для жилья, ни жратвы нет. Люди на своих участках копаются, тем и живут.
Собеседники понимающе закивали.
— А здесь хоть жить есть где. Да и город… После нашего поселка здесь все кажется роскошным. Вон кабаки, пиво, жратва… Огни горят, народу полно… Тоже хочу так… Мне бы только работу найти и угол какой.
— С этим не проблема. — Седой пододвинул мне тарелку с бутербродами. — Работа есть, полно. Люди везде нужны. На бирже труда списками все стены заклеены. Ты делать чего можешь?
— Да что скажут, то и буду.
Я про себя порадовался невнимательности новых знакомых. Будь они понаблюдательнее, заметили бы и добротную по здешним меркам одежду, и отнюдь не оголодавший вид «погорельца». Может, скупое освещение не давало разглядеть меня, а может, и не особо интересовало, вру я или нет?..
Так или иначе, но в компанию меня приняли. Я пил пиво, слушал разговор, иногда задавал вопросы и… мотал на ус.
Посетители в баре менялись. Кто-то приходил, кто-то уходил. Время шло к полуночи, и зал был забит почти битком. Здесь в основном были завсегдатаи. Кто неподалеку жил или работал. То и дело звучали приветственные возгласы, шлепки рукопожатий, шутки и смех.
К нашему столику тоже подходили. Здоровались с моими новыми знакомыми, о чем-то говорили. Спрашивали, сами рассказывали. Не обходили вниманием и мою персону.
— Приезжий, — объяснял Николай (седой). — Из-под Палатинска.
— Работу ищет, — добавлял Никита (молодой). — Любую.
— Ну, это не проблема! — успокаивали знакомые. — У нас на заводе слесаря требуются. И фрезеровщики, и токари, и грузчики.
— Да и водители, — добавляли другие. — А вон у Сеньки Комара в артели электрики, наладчики, техники…
— Платят прилично, карточку продуктовую дополнительно дают на детей. У тебя дети есть?
— Нет, — смущенно качал я головой.
— Ну да, молод еще!..
— Карточки положены и тем, кто вахтовым методом работает. На военном заводе доплачивают и за режим.
— На биржу ему надо, — говорил Никита. — Там и разберется.
— А что на бирже?! — возражал кто-то. — Те же места! Я так думаю, лучше по знакомству идти, чем так… по направлению. Опять же свои люди, легче привыкнуть. И жилье подберут приличное, а не халупу какую, что руководство выделит.
— А что, еще и жилье дают? — вполне искренне изумился я.
— А как же! Дома стоят, квартир полно. В городе едва ли половина населения сейчас! Вот и заселяют. А будет желание купить — есть жилой фонд. Кредит дадут беспроцентный. И помогут с оформлением.
Щедрые условия, надо признать. Впрочем, объяснения такой щедрости одно — заводам позарез нужны рабочие руки. Ибо вкалывать на производстве даже при таком «шоколадном» режиме далеко не каждый согласен. Кто-то отвык, кто-то нашел иное занятие, кто-то погиб, другие в армии. Труд женщин здесь используют только в определенных производствах — швейные, ткацкие артели, больницы и лазареты, детские сады, школы. К станку их не ставят и за баранку трактора и грузовика не сажают. Берегут.
— Да, это здорово! — восхитился я. — Утром на биржу побегу. Выберу подходящее. Чтобы денег побольше платили! Надоело в нищете жить.
Это замечание вызвало смех. На меня смотрели с интересом и снисхождением. Видимо, подобные стремления высказывались многими новичками.
— На какие-то особые богатства не рассчитывай, — предупредил Николай. — Даже токари и слесари пятых и шестых разрядов получают около двухсот пятидесяти рублей. Вполне прилично. Хватает и на продукты, и на одежду… На себя и на семью. Но ничего лишнего он позволить не может. Машину, например… Даже инженеры не скоро машину купят. Хотя имеют и по три с половиной сотни.
— Машину сейчас мало кто имеет, — вставил Никита. — Бензин — дефицит. Дизельное топливо и газ — дефицит, хотя и меньший. Да и личные авто могут забрать для армии. Хотя и заплатят по реальной стоимости.
— Чтобы денег заработать, надо на границу ехать, — прогудел здоровенный мужик с могучими плечами и какой-то нереально-объемной шеей.
Это был Данила — бригадир смены кузнечного цеха. Рост под два метра, силища необычайная. И при этом невероятно спокойный характер. Хотя, как успел шепнуть Никита, этот гигант во время уличных боев в городе успел повоевать. И пришиб какого-то гада голой рукой. У того голова ушла в плечи.
— Там сейчас платят хорошо, — продолжил Данила. — Даже простым рабочим. По триста — триста двадцать рублей. А со специальностью — и по четыре сотни.
— Ну да! — воскликнул его приятель — тщедушный парень с заросшей щетиной физиономией. — Платят! Да там легче пулю схватить, чем свои деньги получить. Это же верное самоубийство — лезть на границу!
— Зато деньги! — почему-то вздохнул Никита.
— Приманка. Для тех, у кого в голове ветер, а в кармане пусто.
— Или для тех, за кем кровь, — негромко сказал Николай. — На границу бегут и от полиции.
— Я видел списки вакансий в Самаке, — пробасил Данила. — Целая простыня. В три слоя. Проще сказать, кто там не нужен. Остальных с руками оторвут, даже если пентюх и неуч.
Я насторожился. Самак! Уж теплее… Что еще знают об этом городе?
— Самак — это где-то на юге, да? — будто бы мимоходом спросил я.
— Да. Сто девяносто километров. Его недавно освободили. Но туда соваться опасно. Слишком часто банды из каганата снуют. Вон сегодня передали — напали на поселок, вырезали всех и дома подожгли. Когда солдаты приехали — одни головешки остались.
Это новость! Я и не знал, не успел проследить за радиопередачами из-за последних событий.
— И что, всех берут? — делая удивленный вид, поинтересовался я.
— Всех. И зачастую документов не спрашивают. — Никита покрутил головой, словно осуждая легкомыслие властей Самака. — Конечно, у них есть ориентировки на более-менее известных бандитов. Но всякая мелочь может проскочить.
— Всяка мелочь под пули не полезет, — рассудительно сказал Данила.
— Если только не хочет на ту сторону перейти.
— Для этого на биржу приходить не обязательно.
Рабочие увлеклись темой, обсуждая и нехватку людей, и количество вакансий, и оплату труда, и проблему бандитизма. Вспоминали, приводили примеры, спорили, доказывали…
Я вертел головой, слушая всех сразу, вычленяя нужное и важное. И внутренне ликовал. Мой план вполне осуществим. И даже документы не нужны. Правда, какая-то легенда все же должна быть. Но это уже мелочи…
Часы показывали половину двенадцатого ночи. Людей я баре стало гораздо меньше. Все спешили по домам. Завтра утром опять на работу, надо отдохнуть. Наша компания тоже расходилась. Я напоследок выяснил адрес ближайшего общежития, где можно было переночевать. Потом пожал руки рабочим, выслушал последние наставления и пообещал, если вдруг выберу место здесь, в Тарсате, обязательно найти их.
4
Улицы тоже опустели. Фонари теперь горели не все, а через один, и все равно света было достаточно, чтобы разглядеть и дорогу, и редкие машины и людей.
«Что ж, — подумал я, — часть дела сделана. Информация получена. В Самак приеду вполне легально, да еще с направлением от местных кадровиков. Но это не все. Теперь бы получить сведения о местном криминалитете. Так сказать, об изнанке жизни. Бар «Катарина» для этих целей не подходит. Нужно другое место…»
И оно есть.
— «Бездна», — рассказывал о нем Никита. — Перекресток Кутеповской и Барминной. Вполне приличное заведение, но после двенадцати туда любит наведываться всякая шантрапа. В основном не местные.
— А полиция куда смотрит?
— Что полиция?.. Эти парни не дураки — с собой ничего такого не носят. Только оружие. Но оно разрешено.
— Смотри, — вставил Николай. — Это публика гнилая. Могут и нож в бок сунуть, и по башке дать. А если почуют, что за ними хвост полиции, — начнут стрелять. Они хоть и мирно себя ведут, но лучше с ними не связываться.
Не связываться!.. Хороший совет. Но в том-то и дело, что просто необходимо связаться с «шантрапой». Ибо только они смогут рассказать то, о чем не знают рабочие.
О «деловых» людях на границе и около нее. О возможных связях с каганатом. О тайных путях и «дырах» на границе. И тех, кто может владеть такой информацией.
Подобные сведения просто необходимы для того, кто не исключает тайный переход границы и появление в каганате. То есть — я.
Перекресток, где располагалась «Бездна», был более оживлен, чем другие улицы. И освещен лучше. Кутеповская — почти центр города. Неподалеку мэрия, полицейское управление, штаб гарнизонной части. Плюс офисы и штабы некоторых гражданских и военных организаций. Поэтому и людей больше, и освещение сильнее…
На первый взгляд, место для увеселительного заведения с сомнительным контингентом выбрано неудачно — под носом у полиции и армии. Но на самом деле как раз из-за обилия всевозможных офисов и штабов полиция проявляла минимум активности. Кто рискнет устраивать беспорядки или как-то иначе нарушать общественный порядок?
Сбавив шаг, я прошел мимо бара по другой стороне улицы, внимательно рассматривая вход в «Бездну», сам перекресток и обстановку на нем. Ничего особенного. Проскочил автобус с затемненными окнами, следом грузовик. Мимо прошли с десяток человек, все мужчины. Двое завернули в бар. Через несколько секунд оттуда вышли пятеро мужчин среднего возраста. Одежда обычная — брюки, рубашки, легкие куртки или безрукавки. Яркое освещение позволяло разглядеть мелкие детали одежды и лица людей. Ничего особенного — люди как люди…
Два больших семиэтажных здания — мэрия, управление полиции, офисы городских служб — стояли на самом перекрестке. Во многих окнах свет — кто-то еще работает. Над ближним зданием лениво колыхается на ветру флаг республики — на темно-красном поле зеленая поперечная полоса в серой окантовке.
Не обнаружив ничего подозрительного, я еще раз посмотрел по сторонам, потом перешел дорогу и толкнул тяжелую дверь бара.
Внутренняя планировка «Бездны» мало чем отличалась от планировки «Катарины». Наверное, в городе действовал единый стандарт интерьера подобных заведений.
Довольно большое помещение. Слева общий зал — столы, стулья, стойка бара. Справа за перегородкой игровой зал. Бильярд, дартс, игровые автоматы…
Приглушенная музыка — импортная, неяркое освещение, мерцание включенного экрана телевизора над баром. Людей не очень много. Десятка два в общем зале, чуть меньше — в игровом. Кто гоняет шары на бильярде, кто пытает удачу у «одноруких бандитов», кто бросает стрелки в мишень.
Лучшее место для наблюдения — у стойки бара. Видны оба зала, вход и дверь в туалет. Да и при случае есть куда спрятаться. Мельком глянув на себя в большое зеркало на стене, я пошел к бару.
За стойкой стоял тучный мужик лет сорока, с небольшой бородкой, короткими полуседыми волосами и изогнутым носом. Взгляд цепкий, настороженный. На лице едва заметная улыбка.
В заведениях подобного рода персонал обычно на крючке либо полиции, либо бандитов. Иногда на тех и на других сразу. Это и неудивительно. Официанты и бармены постоянно общаются с клиентами, что-то видят, что-то слышат. Зачастую помогают кому-то. Так что ни одна, ни другая сторона не проходит мимо таких помощников.
Местный бармен тоже «стучит» кому-то. Вероятнее бандитам. Уж больно неприятный у него вид. Впрочем, это субъективное мнение…
— Что-то закажете? — прогудел бармен, продолжая сверлить меня взглядом.
Я посмотрел на зеркальную стойку за спиной бармена. Три длинных ряда бутылок. Водка, коньяк, бренди, виски, джин, ром, горилка, мартини, чинзано, вина, настойки… Неплохо для воюющей республики! Видимо, бутлегеры [3]здесь процветают.
— Мартини с тоником и льдом. Двойная порция.
Бармен неспешно извлек из холодильника запотевшую бутылку мартини, налил сто граммов в измерительную мензурку, потом перелил в конусообразный бокал на высокой тонкой ножке. Затем вытащил пластиковую двухлитровую бутылку и вылил в бокал граммов сто пятьдесят тоника. Достал с нижней полки небольшой пластиковый контейнер, в котором был переносной холодильник, щипцами вытащил три кубика льда и тоже аккуратно опустил в бокал. Следом бросил тонкую соломинку. Бокал поставил передо мной.
— Десять рублей.
Я невозмутимо раскрыл кошелек, поискал десятирублевую купюру, выложил на стойку. Боковым зрением успел отметить быстрый взгляд бармена на кошелек. Внушительная пачка денег должна произвести на него впечатление. Там лежало почти три тысячи рублей. По местным меркам — огромные деньги.
Ход простой и незамысловатый. Но вполне действенный. Бармен обязательно поделится с кем-нибудь впечатлением о новом клиенте и о содержимом его кошелька. И эти «кто-нибудь», может быть, захотят свести более близкое знакомство со мной. С целью дележа чужих финансов. Не здесь, конечно, а где-нибудь в тихом укромном месте.
Да, риск есть. Как и шанс засветить кошелек впустую. Но тут уж выбирать не приходится. У меня нет времени придумывать более изысканные ходы. А устраивать захват «языка» прямо здесь глупо…
Убрав кошелек, я подхватил бокал, стенки которого успели за неполную минуту запотеть. Через соломинку втянул коктейль. Хм-м! По крайней мере мартини здесь настоящее. Вкупе с тоником — божественный вкус. А лед снимает легкую горчинку и оттеняет сладкий привкус вермута. Не зря платил деньги.
Я сел вполоборота и, неторопливо опустошая бокал, стал рассматривать зал. И посетителей, сидевших в нем.
«Николай не врал. В этом заведении есть интересные персоны. Интересные с точки зрения нужных знакомств. Всего несколько, но есть. Вон за дальним столиком, в углу, где совсем мало света, сидят четверо. Джинсы, черные водолазки, просторные куртки, по покрою напоминающие пиджаки. Левые полы подозрительно топорщатся. Фигуры плотные, крепкие, лица не то чтобы злые, скорее нерадостные. Взгляды пристальные, прицельные. Кто они? Скупщики краденого, контрабандисты, поставщики наркотиков, бандиты?.. Навскидку и не определить. А вон еще одна пара. Прикиды схожие, а вот лица другие. Эта братия рангом пониже. Посредники, продавцы наркоты, исполнители, словом, шестерки. Возможно, пришли вместе с теми, но сидят отдельно. Уровень не тот».
Остальные посетители бара были обычными людьми — рабочие заводов и артелей, фермеры из пригородных поселков. Трогательный симбиоз…
Кстати, никто из рабочих оружия с собой не принес. Хотя в республике гражданам разрешено хранить и носить огнестрельное оружие, короткоствольное и длинноствольное. Только не автоматическое. Но зачем рабочим оружие в городе, вдали от линии фронта? Это в Самаке все поголовно таскают стволы, а здесь нет. Вот и еще одно отличие обычных людей от «крутых».
Продолжая разглядывать оба зала — от бара были хорошо видны и игровой, и столики общего, — я внезапно заметил, что сам стал объектом пристального внимания. Со стороны тех самых парней. Клюнули. Мой интерес привлек их взгляды или просто рассматривают новичка? Ладно, не будем им мешать.
Подхватив бокал, я пошел в зал, выбрал подходящий столик у стены и сел лицом к входу. И стойка бара видна, и крутые парни, и вход в помещение. И слинять при случае можно — за спиной ход в подсобное помещение.
Парни проводили меня недобрыми взглядами и переглянулись. Потом посмотрели на соседей — ту самую пару. Буквально через несколько секунд один из них подошел к четверке, а потом рванул к бару. Клюнули.
Я старательно делал вид, что интересуюсь игрой в соседнем зале, кося взглядом в зеркало на стене. В него отлично видно, как худощавый патлатый хлыщ подходит к стойке бара, что-то шепчет бармену. Тот внимательно слушает, бросает в мою сторону недобрый взгляд и шепчет в ответ. Сливает информацию: общие впечатления, оценка внешнего вида и, конечно, — содержимое кошелька.
Вот и все. Что бы местные «деловые люди» ни подумали обо мне, они захотят проверить, кто я такой. А заодно заполучить мой кошелек. Здесь работать не будут, подождут, пока покину «Бездну».
Прошло полчаса. Народ начал расходиться. Покинули бильярд игроки, ушли из зала рабочие. Им на смену заявились несколько человек, но буквально на десять минут — пропустить кружечку пива.
Бандиты еще сидели. Получив от бармена информацию, они как-то утратили ко мне интерес и даже не смотрели мою сторону. Либо так хорошо маскировали свои намерения, либо посчитали, что я — не подходящий объект для потрошения.
Я недовольно хмурил брови, допивая уже второй коктейль. Заказ делал у стойки и, расплачиваясь, опять засветил бармену кошелек. Доложив предварительно туда еще одну пачку десяток — для солидности. Но бармен не повел и глазом.
Их не интересуют деньги? Эту четверку — может быть, но их прихлебателей-то должны. Вряд ли они имеют такой куш даже за полгода. Тогда в чем дело? Думают, что я полицейская подстава? Может быть…
Расстроенный, я допивал остатки коктейля, скользил, взглядом по залу, не упуская из виду бандитов. Вдруг мелькнула мысль — а если они не бандиты?! А просто работяги, строящие из себя крутых. Но зачем? Что же делать?..
Скосив взгляд на левую руку, посмотрел на часы. Начало второго. Уже много времени. Сидеть здесь дальше не имеет смысла. Искать другие заведения, где могут быть бандиты, — глупо. Бродить по подворотням в поисках шпаны — еще глупее.
Остается одно — идти в общежитие. На сегодня приключений хватит.
Придя к такому выводу, я отставил бокал и поднялся.
«Ладно, попробуем другой вариант. Если и он ничего не даст — значит не повезло…»
Напустив на себя недовольный вид, я подошел к стойке бара, тяжело навалился на нее и вперил взгляд в длинный ряд бутылок за спиной бармена. Потом посмотрел на него.
— Что-то еще? — процедил тот.
— Что-нибудь покрепче водки есть?
Тот удивленно вскинул брови, показал рукой на высокую бутылку с желтоватой жидкостью.
— Горилка. Шестьдесят один градус.
— Не-е. Я не об этом. Травка есть? Или порошок?
Бармен пару секунд напряженно смотрел на меня, словно не веря своим ушам. Потом мотнул головой.
— Не держим.
Я хмыкнул, поправил воротник куртки.
— Завоза нет? Некому везти? И этим тоже?
Мой взгляд упал на столик, за которым сидела та четверка.
— Или у вас тут нет любителей раскумариться?
Бармен слегка побледнел, кинул растерянный взгляд в зал, потом так же неохотно сказал:
— Я тебя не понимаю. Что-нибудь надо?
— Надо. Скажи, в городе есть где переночевать?
— На Тисовой гостиница «Орион». Дешевая. И отсюда близко, минут пятнадцать пешком.
— Ясно…
Рабочие называли мне другое место — общежитие бывшего института машиностроения. Неподалеку от биржи. Может быть, на Тисовой местная «малина»?
— Это где? — недоуменно спросил я. — В вашем городе хрен что найдешь! Братва говорила, что есть приличные места, а тут одни забегаловки. Нормальных пацанов нет. Даже курнуть нечего.
Нелестное мнение о «Бездне» бармен воспринял болезненно. Нахмурил брови и окатил меня злым взглядом. Но сдержался. Пробурчал:
— Выйдешь из бара налево, там Барминная. По ней до перекрестка и снова налево. Вдоль забора метров триста — трехэтажное здание. Это и есть «Орион».
— А там травку можно найти?
— Не знаю.
— Ладно, кореш, — примирительно сказали. — Не буксуй. Я не хотел тебя обидеть. Если хочешь, наши парни будут завозить товар и к тебе тоже. Чтобы как у людей все было.
— Какой еще товар?
Я ухмыльнулся, растянув губы до ушей. Подмигнул.
— Тот самый. Который цепляет лучше водки и горилки.
— И откуда у вас такое богатство?
— Из Зырян. Слышал?
— Слышал…
Бармен озадаченно мигнул и опять посмотрел в зал. Похоже, поверил, что я действительно могу достать наркотики.
Что значит — иметь нужную информацию! Зыряны — довольно большой город в пятистах с лишним километрах на восток от Тарсата. До войны там действовал крупный научно-исследовательский медицинский институт. У них были свои плантации конопли и мака.
Когда началась гражданская война, институт закрыли. Склады и плантации разграбили. И даже сейчас, когда республика вновь взяла власть в городе, подпольные цеха гнали продукцию — марихуана, анаша, опиум…
Сказав, что приехал из Зырян, я тем самым дал понять, что принадлежу к зыряновской наркосети. И выступаю в качестве агента. Вот за эту информацию местная братва ухватится. И захочет услышать от меня объяснения. Ну а если не захочет… Тогда это не братва вовсе, а я — лопух, потерявший зря время.
— «Орион», говоришь? — переспросил я и махнул бармену рукой. — Бывай, дядя!
Поправил воротник куртки и потопал к выходу. На полпути притормозил, вроде как отряхнуть штанину, и увидел, что бармен вышел из-за стойки и спешит в зал. К той четверке парней, что все еще сидели за столом.
«Так-то, — удовлетворенно подумал я. — Теперь уж мимо ушей не пропустите…»
На улице царила осенняя ночь. Похолодало, подул свежий ветерок. Табло на самом высоком здании показывало всего семнадцать градусов. От дневного тепла не осталось и следа. Впрочем, кому-то семнадцать градусов — холодновато, а по мне — в самый раз. Футболка под легкой, почти невесомой курткой промокла насквозь. И снять ее я не мог, она скрывала наплечную кобуру и пистолет.
Машины исчезли, прохожих на улице нет, две трети фонарей не горят — режим экономии электроэнергии. Правда, у зданий мэрии, полиции и городских организаций дежурят патрули, но здесь, на углу Барминкой и Тисовой, тихо и безлюдно.
Я шел по указанному барменом маршруту, надеясь, что последняя информация заставит местных бандитов выпасть из летаргического сна и проверить, что за хлыщ приехал в их город. Наверняка в Тарсате есть своя сеть распространения наркотиков. Пусть и чахлая, слабая. А тут приезжает некто из города, широко известного как центр наркоторговли, и начинает задавать вопросы. Подозрительно…
В таких случаях братва времени даром не теряет. «Гостя» берут в оборот и беседуют. Либо мирно, либо — не совсем.
Я успел свернуть на Тисовую и пройти вдоль забора метров пятьдесят, но никакой слежки, никакой погони не обнаружил. Может, ждут у «Ориона»? Самонадеянный ход. Не факт, что я пойду именно туда…
Тисовая была освещена хуже, чем центральные улицы. Горел каждый пятый фонарь, окна в домах темные, так что света совсем мало. Вдобавок луна скрыта за облаками. Дома здесь большей частью двух — и трехэтажные, между ними дворы с кустарниками и лужайками, дорожки, невысокие заборы… В глубине дворов строения — гаражи, сарайчики. Там темно, различить что-нибудь невозможно. Отличные места для засады.
Конечно, местные парни город знают отлично, могли пройти по дворам и стеречь меня где-нибудь в подворотне. Однако я не слышал ничего подозрительного. Ни шороха, ни шлепанья подошв по асфальту и земле, ни напряженного сопения.
Большая часть пути позади. Впереди уже можно различить трехэтажное здание, на фасаде которого горит небольшая вывеска — «Орион». Перед зданием горит фонарь. Рядом припаркованы две легковые машины. Стоят несколько человек. Они?
Трое или четверо, из-за машины не видно. Нехилые фигуры и, судя по всему, совсем не старые люди. Личный транспорт — роскошь, доступная пока очень немногим.
Я тронул локтем рукоятку пистолета, прикидывая на ходу маневр. Эти парни могут подпустить меня ближе, а там либо попробуют захватить, либо устроят пальбу. Первый вариант не опасен, второй нежелателен. Перестрелка неподалеку от полиции в мои планы не входит. Бегай потом по улицам, заметая следы. И «языка» взять сложнее.
«Что ж, — подумал я, — часть дела сделана. Информация получена. В Самак приеду вполне легально, да еще с направлением от местных кадровиков. Но это не все. Теперь бы получить сведения о местном криминалитете. Так сказать, об изнанке жизни. Бар «Катарина» для этих целей не подходит. Нужно другое место…»
И оно есть.
— «Бездна», — рассказывал о нем Никита. — Перекресток Кутеповской и Барминной. Вполне приличное заведение, но после двенадцати туда любит наведываться всякая шантрапа. В основном не местные.
— А полиция куда смотрит?
— Что полиция?.. Эти парни не дураки — с собой ничего такого не носят. Только оружие. Но оно разрешено.
— Смотри, — вставил Николай. — Это публика гнилая. Могут и нож в бок сунуть, и по башке дать. А если почуют, что за ними хвост полиции, — начнут стрелять. Они хоть и мирно себя ведут, но лучше с ними не связываться.
Не связываться!.. Хороший совет. Но в том-то и дело, что просто необходимо связаться с «шантрапой». Ибо только они смогут рассказать то, о чем не знают рабочие.
О «деловых» людях на границе и около нее. О возможных связях с каганатом. О тайных путях и «дырах» на границе. И тех, кто может владеть такой информацией.
Подобные сведения просто необходимы для того, кто не исключает тайный переход границы и появление в каганате. То есть — я.
Перекресток, где располагалась «Бездна», был более оживлен, чем другие улицы. И освещен лучше. Кутеповская — почти центр города. Неподалеку мэрия, полицейское управление, штаб гарнизонной части. Плюс офисы и штабы некоторых гражданских и военных организаций. Поэтому и людей больше, и освещение сильнее…
На первый взгляд, место для увеселительного заведения с сомнительным контингентом выбрано неудачно — под носом у полиции и армии. Но на самом деле как раз из-за обилия всевозможных офисов и штабов полиция проявляла минимум активности. Кто рискнет устраивать беспорядки или как-то иначе нарушать общественный порядок?
Сбавив шаг, я прошел мимо бара по другой стороне улицы, внимательно рассматривая вход в «Бездну», сам перекресток и обстановку на нем. Ничего особенного. Проскочил автобус с затемненными окнами, следом грузовик. Мимо прошли с десяток человек, все мужчины. Двое завернули в бар. Через несколько секунд оттуда вышли пятеро мужчин среднего возраста. Одежда обычная — брюки, рубашки, легкие куртки или безрукавки. Яркое освещение позволяло разглядеть мелкие детали одежды и лица людей. Ничего особенного — люди как люди…
Два больших семиэтажных здания — мэрия, управление полиции, офисы городских служб — стояли на самом перекрестке. Во многих окнах свет — кто-то еще работает. Над ближним зданием лениво колыхается на ветру флаг республики — на темно-красном поле зеленая поперечная полоса в серой окантовке.
Не обнаружив ничего подозрительного, я еще раз посмотрел по сторонам, потом перешел дорогу и толкнул тяжелую дверь бара.
Внутренняя планировка «Бездны» мало чем отличалась от планировки «Катарины». Наверное, в городе действовал единый стандарт интерьера подобных заведений.
Довольно большое помещение. Слева общий зал — столы, стулья, стойка бара. Справа за перегородкой игровой зал. Бильярд, дартс, игровые автоматы…
Приглушенная музыка — импортная, неяркое освещение, мерцание включенного экрана телевизора над баром. Людей не очень много. Десятка два в общем зале, чуть меньше — в игровом. Кто гоняет шары на бильярде, кто пытает удачу у «одноруких бандитов», кто бросает стрелки в мишень.
Лучшее место для наблюдения — у стойки бара. Видны оба зала, вход и дверь в туалет. Да и при случае есть куда спрятаться. Мельком глянув на себя в большое зеркало на стене, я пошел к бару.
За стойкой стоял тучный мужик лет сорока, с небольшой бородкой, короткими полуседыми волосами и изогнутым носом. Взгляд цепкий, настороженный. На лице едва заметная улыбка.
В заведениях подобного рода персонал обычно на крючке либо полиции, либо бандитов. Иногда на тех и на других сразу. Это и неудивительно. Официанты и бармены постоянно общаются с клиентами, что-то видят, что-то слышат. Зачастую помогают кому-то. Так что ни одна, ни другая сторона не проходит мимо таких помощников.
Местный бармен тоже «стучит» кому-то. Вероятнее бандитам. Уж больно неприятный у него вид. Впрочем, это субъективное мнение…
— Что-то закажете? — прогудел бармен, продолжая сверлить меня взглядом.
Я посмотрел на зеркальную стойку за спиной бармена. Три длинных ряда бутылок. Водка, коньяк, бренди, виски, джин, ром, горилка, мартини, чинзано, вина, настойки… Неплохо для воюющей республики! Видимо, бутлегеры [3]здесь процветают.
— Мартини с тоником и льдом. Двойная порция.
Бармен неспешно извлек из холодильника запотевшую бутылку мартини, налил сто граммов в измерительную мензурку, потом перелил в конусообразный бокал на высокой тонкой ножке. Затем вытащил пластиковую двухлитровую бутылку и вылил в бокал граммов сто пятьдесят тоника. Достал с нижней полки небольшой пластиковый контейнер, в котором был переносной холодильник, щипцами вытащил три кубика льда и тоже аккуратно опустил в бокал. Следом бросил тонкую соломинку. Бокал поставил передо мной.
— Десять рублей.
Я невозмутимо раскрыл кошелек, поискал десятирублевую купюру, выложил на стойку. Боковым зрением успел отметить быстрый взгляд бармена на кошелек. Внушительная пачка денег должна произвести на него впечатление. Там лежало почти три тысячи рублей. По местным меркам — огромные деньги.
Ход простой и незамысловатый. Но вполне действенный. Бармен обязательно поделится с кем-нибудь впечатлением о новом клиенте и о содержимом его кошелька. И эти «кто-нибудь», может быть, захотят свести более близкое знакомство со мной. С целью дележа чужих финансов. Не здесь, конечно, а где-нибудь в тихом укромном месте.
Да, риск есть. Как и шанс засветить кошелек впустую. Но тут уж выбирать не приходится. У меня нет времени придумывать более изысканные ходы. А устраивать захват «языка» прямо здесь глупо…
Убрав кошелек, я подхватил бокал, стенки которого успели за неполную минуту запотеть. Через соломинку втянул коктейль. Хм-м! По крайней мере мартини здесь настоящее. Вкупе с тоником — божественный вкус. А лед снимает легкую горчинку и оттеняет сладкий привкус вермута. Не зря платил деньги.
Я сел вполоборота и, неторопливо опустошая бокал, стал рассматривать зал. И посетителей, сидевших в нем.
«Николай не врал. В этом заведении есть интересные персоны. Интересные с точки зрения нужных знакомств. Всего несколько, но есть. Вон за дальним столиком, в углу, где совсем мало света, сидят четверо. Джинсы, черные водолазки, просторные куртки, по покрою напоминающие пиджаки. Левые полы подозрительно топорщатся. Фигуры плотные, крепкие, лица не то чтобы злые, скорее нерадостные. Взгляды пристальные, прицельные. Кто они? Скупщики краденого, контрабандисты, поставщики наркотиков, бандиты?.. Навскидку и не определить. А вон еще одна пара. Прикиды схожие, а вот лица другие. Эта братия рангом пониже. Посредники, продавцы наркоты, исполнители, словом, шестерки. Возможно, пришли вместе с теми, но сидят отдельно. Уровень не тот».
Остальные посетители бара были обычными людьми — рабочие заводов и артелей, фермеры из пригородных поселков. Трогательный симбиоз…
Кстати, никто из рабочих оружия с собой не принес. Хотя в республике гражданам разрешено хранить и носить огнестрельное оружие, короткоствольное и длинноствольное. Только не автоматическое. Но зачем рабочим оружие в городе, вдали от линии фронта? Это в Самаке все поголовно таскают стволы, а здесь нет. Вот и еще одно отличие обычных людей от «крутых».
Продолжая разглядывать оба зала — от бара были хорошо видны и игровой, и столики общего, — я внезапно заметил, что сам стал объектом пристального внимания. Со стороны тех самых парней. Клюнули. Мой интерес привлек их взгляды или просто рассматривают новичка? Ладно, не будем им мешать.
Подхватив бокал, я пошел в зал, выбрал подходящий столик у стены и сел лицом к входу. И стойка бара видна, и крутые парни, и вход в помещение. И слинять при случае можно — за спиной ход в подсобное помещение.
Парни проводили меня недобрыми взглядами и переглянулись. Потом посмотрели на соседей — ту самую пару. Буквально через несколько секунд один из них подошел к четверке, а потом рванул к бару. Клюнули.
Я старательно делал вид, что интересуюсь игрой в соседнем зале, кося взглядом в зеркало на стене. В него отлично видно, как худощавый патлатый хлыщ подходит к стойке бара, что-то шепчет бармену. Тот внимательно слушает, бросает в мою сторону недобрый взгляд и шепчет в ответ. Сливает информацию: общие впечатления, оценка внешнего вида и, конечно, — содержимое кошелька.
Вот и все. Что бы местные «деловые люди» ни подумали обо мне, они захотят проверить, кто я такой. А заодно заполучить мой кошелек. Здесь работать не будут, подождут, пока покину «Бездну».
* * *
Прошло полчаса. Народ начал расходиться. Покинули бильярд игроки, ушли из зала рабочие. Им на смену заявились несколько человек, но буквально на десять минут — пропустить кружечку пива.
Бандиты еще сидели. Получив от бармена информацию, они как-то утратили ко мне интерес и даже не смотрели мою сторону. Либо так хорошо маскировали свои намерения, либо посчитали, что я — не подходящий объект для потрошения.
Я недовольно хмурил брови, допивая уже второй коктейль. Заказ делал у стойки и, расплачиваясь, опять засветил бармену кошелек. Доложив предварительно туда еще одну пачку десяток — для солидности. Но бармен не повел и глазом.
Их не интересуют деньги? Эту четверку — может быть, но их прихлебателей-то должны. Вряд ли они имеют такой куш даже за полгода. Тогда в чем дело? Думают, что я полицейская подстава? Может быть…
Расстроенный, я допивал остатки коктейля, скользил, взглядом по залу, не упуская из виду бандитов. Вдруг мелькнула мысль — а если они не бандиты?! А просто работяги, строящие из себя крутых. Но зачем? Что же делать?..
Скосив взгляд на левую руку, посмотрел на часы. Начало второго. Уже много времени. Сидеть здесь дальше не имеет смысла. Искать другие заведения, где могут быть бандиты, — глупо. Бродить по подворотням в поисках шпаны — еще глупее.
Остается одно — идти в общежитие. На сегодня приключений хватит.
Придя к такому выводу, я отставил бокал и поднялся.
«Ладно, попробуем другой вариант. Если и он ничего не даст — значит не повезло…»
Напустив на себя недовольный вид, я подошел к стойке бара, тяжело навалился на нее и вперил взгляд в длинный ряд бутылок за спиной бармена. Потом посмотрел на него.
— Что-то еще? — процедил тот.
— Что-нибудь покрепче водки есть?
Тот удивленно вскинул брови, показал рукой на высокую бутылку с желтоватой жидкостью.
— Горилка. Шестьдесят один градус.
— Не-е. Я не об этом. Травка есть? Или порошок?
Бармен пару секунд напряженно смотрел на меня, словно не веря своим ушам. Потом мотнул головой.
— Не держим.
Я хмыкнул, поправил воротник куртки.
— Завоза нет? Некому везти? И этим тоже?
Мой взгляд упал на столик, за которым сидела та четверка.
— Или у вас тут нет любителей раскумариться?
Бармен слегка побледнел, кинул растерянный взгляд в зал, потом так же неохотно сказал:
— Я тебя не понимаю. Что-нибудь надо?
— Надо. Скажи, в городе есть где переночевать?
— На Тисовой гостиница «Орион». Дешевая. И отсюда близко, минут пятнадцать пешком.
— Ясно…
Рабочие называли мне другое место — общежитие бывшего института машиностроения. Неподалеку от биржи. Может быть, на Тисовой местная «малина»?
— Это где? — недоуменно спросил я. — В вашем городе хрен что найдешь! Братва говорила, что есть приличные места, а тут одни забегаловки. Нормальных пацанов нет. Даже курнуть нечего.
Нелестное мнение о «Бездне» бармен воспринял болезненно. Нахмурил брови и окатил меня злым взглядом. Но сдержался. Пробурчал:
— Выйдешь из бара налево, там Барминная. По ней до перекрестка и снова налево. Вдоль забора метров триста — трехэтажное здание. Это и есть «Орион».
— А там травку можно найти?
— Не знаю.
— Ладно, кореш, — примирительно сказали. — Не буксуй. Я не хотел тебя обидеть. Если хочешь, наши парни будут завозить товар и к тебе тоже. Чтобы как у людей все было.
— Какой еще товар?
Я ухмыльнулся, растянув губы до ушей. Подмигнул.
— Тот самый. Который цепляет лучше водки и горилки.
— И откуда у вас такое богатство?
— Из Зырян. Слышал?
— Слышал…
Бармен озадаченно мигнул и опять посмотрел в зал. Похоже, поверил, что я действительно могу достать наркотики.
Что значит — иметь нужную информацию! Зыряны — довольно большой город в пятистах с лишним километрах на восток от Тарсата. До войны там действовал крупный научно-исследовательский медицинский институт. У них были свои плантации конопли и мака.
Когда началась гражданская война, институт закрыли. Склады и плантации разграбили. И даже сейчас, когда республика вновь взяла власть в городе, подпольные цеха гнали продукцию — марихуана, анаша, опиум…
Сказав, что приехал из Зырян, я тем самым дал понять, что принадлежу к зыряновской наркосети. И выступаю в качестве агента. Вот за эту информацию местная братва ухватится. И захочет услышать от меня объяснения. Ну а если не захочет… Тогда это не братва вовсе, а я — лопух, потерявший зря время.
— «Орион», говоришь? — переспросил я и махнул бармену рукой. — Бывай, дядя!
Поправил воротник куртки и потопал к выходу. На полпути притормозил, вроде как отряхнуть штанину, и увидел, что бармен вышел из-за стойки и спешит в зал. К той четверке парней, что все еще сидели за столом.
«Так-то, — удовлетворенно подумал я. — Теперь уж мимо ушей не пропустите…»
На улице царила осенняя ночь. Похолодало, подул свежий ветерок. Табло на самом высоком здании показывало всего семнадцать градусов. От дневного тепла не осталось и следа. Впрочем, кому-то семнадцать градусов — холодновато, а по мне — в самый раз. Футболка под легкой, почти невесомой курткой промокла насквозь. И снять ее я не мог, она скрывала наплечную кобуру и пистолет.
Машины исчезли, прохожих на улице нет, две трети фонарей не горят — режим экономии электроэнергии. Правда, у зданий мэрии, полиции и городских организаций дежурят патрули, но здесь, на углу Барминкой и Тисовой, тихо и безлюдно.
Я шел по указанному барменом маршруту, надеясь, что последняя информация заставит местных бандитов выпасть из летаргического сна и проверить, что за хлыщ приехал в их город. Наверняка в Тарсате есть своя сеть распространения наркотиков. Пусть и чахлая, слабая. А тут приезжает некто из города, широко известного как центр наркоторговли, и начинает задавать вопросы. Подозрительно…
В таких случаях братва времени даром не теряет. «Гостя» берут в оборот и беседуют. Либо мирно, либо — не совсем.
Я успел свернуть на Тисовую и пройти вдоль забора метров пятьдесят, но никакой слежки, никакой погони не обнаружил. Может, ждут у «Ориона»? Самонадеянный ход. Не факт, что я пойду именно туда…
Тисовая была освещена хуже, чем центральные улицы. Горел каждый пятый фонарь, окна в домах темные, так что света совсем мало. Вдобавок луна скрыта за облаками. Дома здесь большей частью двух — и трехэтажные, между ними дворы с кустарниками и лужайками, дорожки, невысокие заборы… В глубине дворов строения — гаражи, сарайчики. Там темно, различить что-нибудь невозможно. Отличные места для засады.
Конечно, местные парни город знают отлично, могли пройти по дворам и стеречь меня где-нибудь в подворотне. Однако я не слышал ничего подозрительного. Ни шороха, ни шлепанья подошв по асфальту и земле, ни напряженного сопения.
Большая часть пути позади. Впереди уже можно различить трехэтажное здание, на фасаде которого горит небольшая вывеска — «Орион». Перед зданием горит фонарь. Рядом припаркованы две легковые машины. Стоят несколько человек. Они?
Трое или четверо, из-за машины не видно. Нехилые фигуры и, судя по всему, совсем не старые люди. Личный транспорт — роскошь, доступная пока очень немногим.
Я тронул локтем рукоятку пистолета, прикидывая на ходу маневр. Эти парни могут подпустить меня ближе, а там либо попробуют захватить, либо устроят пальбу. Первый вариант не опасен, второй нежелателен. Перестрелка неподалеку от полиции в мои планы не входит. Бегай потом по улицам, заметая следы. И «языка» взять сложнее.