Фомичев Алексей Сергеевич. Всеми правдами и неправдами

   Краем глаза зацепив схватку слева, Нэд столкнул противника в сторону, без размаха ударил дубинкой, и гвозди вошли в пах. Гигант еще не понял, что произошло, нервы не донесли сигнал до мозга, а Нэд уже развернулся, ловя встречный удар на полпути.
   – А-а-а!!! – взревело за спиной.
   Нэд увернулся, отпрыгнул назад, за еще стоящего на полусогнутых ногах гиганта, пнул того в бок. Тяжелое тело с грохотом рухнуло под ноги напарника. Тот отступил, инстинктивно выставил руку, желая подхватить. Дубинка полетела в голову. Здоровяк закрылся рукой, гвозди царапнули запястье, рукоятка больно ударила по подбородку.
   Молнией мелькнуло тело, стопа врезала в голень, руки схватили шею, смяли. Не устояв, здоровяк упал, Нэд – сверху. С размаха лбом в переносицу, еще. Левая рука скользнула за шею, обхватила, прижала. Большой палец правой руки вмялся в глазницу, выдрал скользкий шарик. Хлопнуло, словно воздушный пузырь, крик боли сотряс перепонки. Еще удар лбом, стальной захват горла…
   Мечислав сквозь слезы боли видел, как Нэд оседлал противника, стальными пальцами крушит гортань – из такого захвата не уйти. Второй с воем катается в углу ринга, зажимая руками пах и потеряв к драке всякий интерес.
   Собрав все силы, Мечислав встал, на ощупь отыскал дубинку и, спотыкаясь, дошел до врага. От богатырского замаха едва не бросило на пол. Дубина взмыла над головой и со свистом пошла вниз.
   – Хрясь! – Гвозди как в масло вошли в затылок.
   Крупная голова мотнулась, дубинка выскочила из руки. Гигант встал на колени, оружие торчало из черепа, словно уродливый ветвистый рог, Мечислав ошарашенно глядел на невиданное зрелище. Убитый жил!..
   Резкий рывок сзади за шиворот. Нэд шагнул вперед и чудовищным ударом в пах послал гиганта на пол.
   – Сделали их! – выкрикнул Мечислав. Вытер слезы, прошептал: – Наша взяла!
   Прожектора крутнулись перед глазами и исчезли. Потеряв сознание, Мечислав рухнул на поверженного гиганта…
 
   – …Дыши спокойно, глубоко. Не шевелись.
   Ловкие руки опоясали широкую грудь резинкой с датчиком, пухлые пальцы застегнули пряжку. Нэд стоял столбом, пока доктор – невысокого роста живчик с небольшим брюшком в ослепительно белом халате, с аккуратно зачесанной лысиной на макушке, – колдовал с техникой.
   – Ничего не мешает?
   – Да нет.
   Скучающий Нэд разглядывал кабинет. Светло-голубые тона, белый потолок. Широкое окно раскрыто, запах листвы витает над головой. В углу широкая кушетка, рядом на столе компьютер и черный прямоугольник какого-то аппарата. У дверей вешалка и ширма.
   – Сядь на стул. Спина ровная, расслабься. – Доктор надел на три пальца металлические кольца с проводками. – Нормально?
   – Ну.
   Нэда тянуло в сон. Спокойная обстановка и тишина кабинета убаюкивали. Глеб привез его сюда два часа назад, сказал: «Делай что велит» и уехал. Нэд похлопал вслед глазами, пожал плечами и послушно пошел за доктором.
 
   …Тогда, после боев, он сам перевязывал раны Мечислава – кровь обильно сочилась из глубоких отверстий. Оскар принес какие-то таблетки. Мечислав проглотил их залпом, не запивая. Его знобило, крупная дрожь пробегала по телу. Позже в машину заглянул Глеб. Выслушал Оскара и велел отвезти Мечислава к знакомому врачу. Хлопнул Нэда по плечу:
   – Здорово поработал! Неплохой куш получили.
   Тот кивнул – еще не отошел от смертельного марафона.
   – По обычаю, можешь просить отдельной награды, – вставил Диж.
   Глеб помедлил, кивнул.
   – Да. Денег, вещи… свободу не проси, только Виконт решает.
   Нэд утер рукой лицо, подумал. Перед глазами возникло девичье лицо. Рабыня на базаре… Пережитое возбуждение требовало разрядки, а обилие женских тел на арене взводило лучше водки.
   – Девчонку… – хрипло выдохнул он, – ту, на торгах…
   Диж недоуменно глянул на него. Оскар понимающе захохотал.
   – Зацепила!..
   – Лады. – Глеб повернулся к Оскару. – Знаешь, о ком он? Отлично. Дуй на базар, договорись. На одну ночь. Больше штуки не давай. И в «караван». Пусть там отдыхает.
   …Небольшая комната с огромной кроватью, узким шкафом, столом и двумя стульями. Лампа без абажура и красный торшер, на окне темные шторы. На двери засов, у входа полка – стволы часто хранили на ней.
   Девчонку привезли через полчаса. Оскар втолкнул в комнату, хлопнул ее по заду и весело крикнул:
   – До утра! Развлекайся на всю катушку, заслужил.
   Нэд сидел на кровати, молча разглядывая «награду». Обтягивающая майка, короткая юбка из легкой ткани. В глазах испуг, руки крепко сжаты. Не целованная. А лифчика нет, видимо, заставили снять. Да еще накрасили.
   На миг острая жалость ударила по нервам – несмышленая дура, попавшая в руки сволочей. Но внизу стало тяжело, кровь пульсировала, отдавая болью.
   Нэд встал, подошел к ней, провел рукой по волосам. Запах девичьего тела ударил в голову. Девчонка замерла на месте, губы скривились, по щеке проползла слеза.
   – Не бойся.
   Рука погладила грудь – действительно нет белья, – пошла вниз, по ноге. Под пальцами дрожала нежная кожа, теплая, упругая.
   Чувствуя нарастающее возбуждение, Нэд прижал девчонку к себе, нашел губами ее влажные губы. Девчонка застонала, но оттолкнуть не посмела. Дрожала, всхлипывала, но покорно стояла. Юбка смялась, полетела прочь, за ней последовала майка. Нэд поднял девчонку на руки, донес до кровати и осторожно положил. Налег сверху, сжал нежное тело и впился долгим поцелуем в губы.
   Она напряглась, чувствуя тяжесть, всхлипнула, ожидая неминуемую боль, потом тихонько вскрикнула, ахнула. Когда тот стал ритмично качать, застонала, чувствуя, что от этого он сильнее заводится.
   Ощущая приближение оргазма, Нэд сжал ее сильнее, желая продлить этот миг бесконечно…
 
   – …Твое имя?
   – Нэд… вроде.
   – Пусть Нэд. – Доктор что-то тронул на аппарате и посмотрел на экран компьютера. – Отвечай на все вопросы «нет». Понял?
   – Угу.
   – Тебя зовут Мирослав?
   – Нет…
   – Борис?
   – Нет.
   – Владимир?
   – Нет.
   – Нэд?
   – Нет…
   После восьми имен доктор покрутил колпачки на приборе, щелкнул «мышкой» компьютера.
   – Ладно, теперь попробуем так. Я задаю вопросы, ты отвечаешь только «да» или «нет». Если не знаешь, что сказать, говори «не знаю». Начали. Сколько тебе лет?
   – Не знаю.
   – Служил в армии?
   – Не помню.
   – Сотрудничаешь со спецслужбами Ругии?
   – Н-нет…
   – Со службами других стран?
   – Нет.
   Кривые на экране выписывали ломаные синусоиды, доктор регулировал настройку, отмечая пиковые участки. При этом фиксировал лицо тестируемого, его мимику, невольные жесты, направление взгляда, паузы между ответами… При этом выстраивал поток вопросов так, чтобы максимально осветить интересующую тему. При этом задавал направленность допроса, ища область, где пиковых значений будет больше.
   Глеб подкинул задачку. Исследовать контуженного – что учить пению немого. В голове бардак, внешние реакции не совпадают с реакцией организма. Датчики фиксируют ложь, а лицо неподвижно.
   – Эту ночь ты провел с женщиной?
   – Да.
   А датчик выдает пик – ложь.
   – Вы были вдвоем?
   – Да.
   – Ты имеешь дело в основном с блондинками?
   – Нет.
   – С брюнетками?
   – Нет.
   – С шатенками?
   – Нет…
   Доктор глянул на монитор, скосил глаза на парня.
   – Какой цвет волос ты предпочитаешь?
   – Все равно.
   – Знаком с Ролкой?.. Ушастиком?.. Хирургом?.. Кватом?..
   – За последние десять дней держал оружие в руках?.. За две недели?.. За месяц?.. Полгода?..
   – …Ты убивал людей?
   – Да. На ринге.
   – Ты убивал людей, кроме боев на ринге?
   – Нет.
   Опять пик, парень врет. Через полминуты повтор вопроса:
   – Ты убивал людей, кроме боев на ринге?
   – Нет.
   Пика нет – правда. Чушь полная…
   Через полчаса доктор встал, вытер вспотевший лоб. Глянул на парня. Тот трижды засыпал, приходилось будить, давать отдых. Он спокоен и невозмутим, зевает жутко, челюсть вывихнет. А результаты поганые. Потому что неопределенные.
   – Знаешь, что это?
   Доктор похлопал по крышке аппарата. В начале беседы ответ был отрицательным.
   – Полиграф. Иначе – детектор лжи. Проверка данных анализа динамики трех физических процессов. Пояс через грудь – верхнее и нижнее дыхание, кольца на пальцах – кожно-гальваническая реакция, замер давления и пульс. На мониторе график из пяти составляющих. Идет сравнение значений графиков тестового опроса с последующим. Так называемый симптомокомплекс. Четыре захода по пятнадцать – двадцать вопросов. В моем случае – вольный допрос. Качество падает, зато более широкий спектр тем.
   И все это без эмоций, свободно. Аппарат говорит – правда. Доктор чертыхнулся, сел на стул.
   – И когда вспомнил?
   – Как спросили. Словно в книге прочитал.
   – Ладно. Хватит электричество жечь. – Доктор снял датчики и кивнул. – Иди. И береги голову. Еще одной контузии можешь не выдержать.
   Вечером доктор докладывал Глебу:
   – Данные противоречивы, что совсем неудивительно. Определенно, он не сотрудник органов и не работает с ними. Так же маловероятна работа на конкурентов. Парень измотан, устал. Провалы в памяти большие, но не опасные.
   – Что это значит?
   – Он полностью адекватен, амнезия не мешает ему жить.
   – Ему – нет… – протянул Глеб, – а что машина, не могла распознать его?
   – Машина!.. Какая машина, если у него контузия. Он мать свою не помнит, а ты – распознать. В таких случаях врачи рекомендуют покой и отдых. А какой у него отдых.
   – Он вспомнит что-нибудь?
   – Может вспомнить. А может – и нет. Мозг – штучка непредсказуемая. Его реакция прогнозу плохо поддается.
   Глеб поморщился. Результат его не устраивал, но не верить доктору оснований не было. Если Фрез говорит – мрак, так оно и есть. Фрез в этом деле гений мирового уровня.
   …Семь лет назад Кен Фрез – ведущий специалист по полиграфу и опытный психотерапевт престижной парижской клиники – и не думал о Зоне. Любимая работа, солидная клиентура – сплошь банкиры и звезды эстрады, – крупные гонорары, уважение коллег, безбедная жизнь. Все в одночасье рухнуло, когда он узнал об измене жены. Та предпочла проводить время с молодым певцом – одним из пациентов доктора.
   Фрез, образец здравомыслия и хладнокровия, решил разрубить Гордиев узел. Выследил сладкую парочку и всадил по две пули в каждую голову. Двойное убийство даже на почве ревности – срок, и немалый. Просчитав последствия, доктор не терял времени даром. Вечером того же дня он вылетел в Магриб. Банковские вклады перевел в другие банки, потом еще раз и еще, путая следы. А в Усмутуне его нашел знакомый – агент, получавший неплохие проценты как посредник между бандитами Зоны и дельцами Магриба и Европы.
   С его подачи Фрез оказался в Зоне. Репутация и знания сразу сделали его важной персоной. Специалистов такого рода здесь отродясь не было. Деньги вновь пошли на счета, жизнь вошла в колею, а о прошлом он и не вспоминал…
   – …Может, «сыворотка правды»? Пентонтал натрия?..
   – Кхм!.. Уважаемый, вы, видимо, не специалист в данной области? Эти «сыворотки»… гм, гм… воздействие на кору головного мозга, подавление областей воли… – Фрез протер затылок белоснежным платком. – Химия может дать обратный результат. Он просто не знает, о чем врать… э-э… лгать. Это не симуляция, а амнезия.
   – Ладно, доктор. Вам виднее. – Глеб вытащил плоский конверт, бросил на стол. – Спасибо за работу. Это наша благодарность. Если что…
   – Конечно-конечно! Обращайтесь в любой момент. Буду рад помочь. Откровенно говоря, очень интересный экземпляр… гм, гм… Понаблюдать, дать режим. Может, что и выйдет. Всего наилучшего.
 
   …Крупная фигура смутно темнела впереди. Тусклое солнце вышло из-за облака и осветило странного гиганта.
   Сфинкс. Серебристо-белый, огромный, мрачный, неподвижный. Лицо скрыто забралом, широкие плечи под плащом. Руки скрещены на необъятной груди.
   Звенящая тишина поглотила мир. Город, суета улиц, гул машин исчезли, остались за порогом восприятия. Существовал только сфинкс.
   – Ты хочешь жить?
   – Да.
   – Ты закрыт. Ты слаб. Ты умрешь…
   – Почему?
   Фигура дрогнула. Громкий голос раздался над ухом:
   – Ты закрыт. Ты слаб. Ты не можешь…
   Липкий пот пополз по спине, холод проник в тело, морозил душу, сковал сердце. Мышцы свело судорогой от сладко-цепенящего ужаса.
   – Почему?..
   – У тебя нет сил. Ты раб.
   – Я свободен. Никто и никогда не заставит меня.
   – Я заставлю.
   – Нет! – Оцепенение пронзило все тело, губы едва двигались. – Я волен.
   Сфинкс вырос вдвое. Страшный голос ударил со всех сторон, втоптал в землю.
   – Я хозяин. Ты никто.
   Фигура таяла, оставляя волны ужаса и холода.
   – Волен. Только сам… Сам…
   Чужая рука падала на грудь, грубый смех заполнил воздух. Ледяные пальцы коснулись плеча.
   – Умри, раб…
   – Сука!..
   Рука сбросила чужую кисть, левый локоть поднялся, готовый ударить, вмять в пол…
   Нэд вылетел из сна, готовый ударить врага… и замер. В комнате была тишина. Сквозь тонкую занавеску светила луна, ткань напротив открытой форточки колыхалась.
   Локоть левой руки висел в воздухе прямо над головой Лады. Та чмокнула губами, тонкие пальчики невесомо легли на грудь. Нэд перевел дух, осторожно опустил руку, обнял девушку. Лада прижалась к нему, тихонько засопела. Длинные ноги оплели его колено.
   Одеревенение не проходило, оковы ужаса еще держали – цепко, надежно.
   «Сон… Черт, только сон. Едва не убил девчонку… Кто это был?..»
   Сотни острых иголок впились в тело, ожившие конечности болели, словно после долгой работы.
   «И во сне грозят. Хороша Зона…»
   Дрема окутывала все сильнее, потом вспыхнул хоровод искр, и все исчезло…
 
   – …Ушастик считает, что готовят второй тракт.
   – А форпосты? Армейские группы прочесывают коридор каждые два дня. Да еще меняют график проверок. За последние пять лет только два каравана проскочили. Между блокпостами сорок… пять, что ли, километров.
   Глеб пожал плечами, щелкнул кнопкой «мышки», и на экране компьютера выросла карта Зоны.
   – Сорок семь с половиной.
   – Вертушки, танки… армейцы не пускают никого. Если Хмель и Тра нашли общий язык с ними… – Виконт задумчиво потер подбородок. – Здесь не обошлось без Грава. Значит, металл, порох, наркота… прямые поставки, цены вниз, и нам шиш!
   Виконт стукнул по столу кулаком, рука потянулась к трубке спутникового телефона и застыла на полпути. Глеб успел открыть файл с телефонами компаньонов и теперь возил стрелку по экрану, ожидая приказа.
   – Завтра! Обзвони всех наших в Ламакее. Что знают о новой трассе. Кто за этим стоит, чьи деньги, замазан ли Грав и остальные… Все.
   Глеб кивнул, отметил в блокноте пункты, постучал ручкой по столу.
   – Война?
   Виконт не ответил, моргнул и глубоко вздохнул. На скулах вспухли крупные желваки. Ненавидящий взгляд прожег карту и уперся в окно.
   – Если они так хотят… Я им свои бабки не отдам. Даже если придется утопить Зону в огне… Что там с Нэдом? – безо всякого перехода спросил он.
   Глеб не сразу сообразил, хлопнул ресницами.
   – Восходящая звезда «забоя». Видел бы ты, как он валил их!
   – Значит, не прогадали. А как второй?
   – Этот хуже… – По губам помощника скользнула пренебрежительная ухмылка. – Устоял, правда. Нэд натаскал. Но в парном бою получил сполна. Врач сказал, нерв зацепили. Выживет, но на ринг не скоро вернется. Считай, потеряли бойца.
   – Хрен с ним. Все равно чужак. Все они с Ругии чужаки. Даже если приживаются. Как встанет – в гараж. Вместо Нэда. Сколько заработали?
   – За первые бои по три триста. За вторые – по пять. За парный бой – семнадцать. Всего – тридцать три шестьсот.
   Виконт обрадованно вскинул брови.
   – Не хреново! С первого захода.
   Глеб почесал ухо, посмотрел на довольного главаря. Тихо произнес:
   – Есть идея. Пока Нэда никто не знает, использовать его в подставных боях. Как новичка.
   Главарь вопросительно вскинул голову, задумался. Подставные бои – смерть в квадрате. Профессионалы, зарабатывающие за бой по триста – пятьсот тысяч, часто работают не на больших «забоях», а отдельно. В узком кругу зрителей, нередко с трансляцией на Интернет и ставками со всего света. Проигравшего обязательно добивают, а в «забоях», хоть и редко, отпускают живым, пусть и покалеченным. После боя гладиатор бросает вызов любому. С правом выбора оружия. Тут ставки возрастают вдвое. Миллион долларов за одну-две минуты – хорошая ставка. Но в отличие от «забоя» в таких боях работают только самые-самые. Ибо остальные, кто хоть на миг дал слабину, – уже тлеют в земле. Тут былые заслуги не спасут.
   Ставить на такие бои новичка, пусть и удачливого, – и гладиатора потеряешь, и возможные барыши. Рискнуть?
   Глеб ждал. Если парень погибнет – пропадут деньги. И уйдет тайна его появления, которая вызывала головную боль. А подобных тайн лучший спец отряда не любил…
   Виконт еще думал. Деньги, возможности, перспектива. Мозг просматривал множество вариантов, отсекал лишнее, выбирал оптимальное.
   «Он нужен? Нет. Если что – и ладно. Как кривая вывезет…»
   – Когда бои?
   – Утром узнаю.
   – Лады. Пусть работает подставным. Два боя. А там поглядим.
   Они переглянулись. У обоих на губах играла усмешка. После второго боя подставу раскусят. Но денег от этого меньше не станет…
 
   После обеда боевики устроили стрельбу на берегу реки. Побросали в воду два десятка бутылок и стреляли из автоматов, «кипарисов» и пистолетов. Взлетали фонтанчики, звенело стекло, тонули осколки. Пива и патронов было много, крики звучали все громче. Бабы из поселка недовольно поджимали губы: все дно в стекле, ноги изрежешь.
   Виконт на робкие укоры населения равнодушно махал рукой – невелик урон. Глеб одобрительно кивал: хоть так повышают уровень подготовки. Наладить нормальный процесс подготовки невозможно, бандиты наотрез отказались бегать, прыгать, ползать… Проще попивать пивко, пожирать жаркое и на спор пулять по бутылкам. Простейшие приемы знают, когда припрет, что-то изобразят, и хватит.
   Глеб недовольно хмурился, но заставить не мог. Вольница. Надоест, уйдут к другому, кто не так достает. И Виконт не удержит. Главари терпели такое отношение и каждый по-своему поднимал боеспособность своих головорезов.
   Глеб плюнул на увещевания, сам отобрал бойцов, сколотил из них группу, старшим поставил Дижа. И время от времени проводил с ними занятия. Виконт не мешал, его помощник был одним из немногих, кто разбирался в военном деле. А группа Дижа чаще других ходила на боевые и больше получала.
   Каждая банда Зоны состояла из групп по десять – двадцать человек. Во главе ставили преданного, проверенного боевика, пользующегося авторитетом в отряде. Он отвечал за своих братков головой. Но и имел двойную долю…
 
   В тесной каморке было душно, несмотря на открытые окна. Нэд вытер ладонью пот со лба, провел рукой по штанине. После тренировки его слегка пошатывало – вымотался до предела.
   Он скинул пропыленную, насквозь промокшую спецовку, подхватил полотенце и пошел к душу. Скрипнула входная дверь, и на пороге возникла Лада.
   – Привет! Тренировался?
   – Ага.
   Лада подошла ближе, чмокнула в серую от пыли щеку и взъерошила грязные волосы.
   – Хрюшка. Где так извазюкался?
   Нэд осторожно освободился из ее объятий, буркнул:
   – В роще.
   – Не напрыгался еще? Как мальчишка скачешь. Смотрю, «забой» тебе по нраву.
   Он искоса посмотрел на нее, не зная, что ответить. Еще не привык, что своевольная дикая кошка стала его любовницей.
   …Она сама пришла к нему на следующую после возвращения ночь. Благо в гараже никого уже не было, механики разошлись. Нэд мялся, не решаясь даже подойти ближе. Лада первой обняла его и почти повалила на койку. А потом тихо лежала рядом, гладя по груди и шепча глупости.
   Нэд почти не дышал, еще не веря глазам. Сумасшедшая рубка «забоя», ночь с той девчонкой, пыль дороги, и вот она…
   – А Казимир? – только и хватило ума спросить утром.
   – Кто? Этот дебил? – Лада выгнулась, пышная грудь тронула его живот. – Меня он не колышет. А тебя не тронет. Струсит. Теперь струсит. Он только против слабых герой. А Виконт за тебя голову оторвет.
   – Почему? – тупо спросил он.
   – А ты деньги приносишь. Хорошие деньги. Больше, чем Казимир со своими кретинами вместе взятыми.
   Столь откровенное объяснение обескуражило Нэда, а потом Лада прильнула к нему, и стало не до рассуждений…
 
   …Широкий подъезд к воротам гаража раскис после ночного ливня. Колея заполнена мутной водой, колеса то и дело выплескивают ее на обочину. Кроссовки переступили грязную дорожку и пошли по траве, намокая от росы.
   – Как ты здесь?
   – Ничего. Привыкаю. Я вообще-то с машинами дело почти не имел. Даже свою не трогал, жена больше понимала в ней.
   Мечислав ударил носком кроссовка по цветку, осторожно тронул левое плечо, поморщился.
   – Болит? – спросил Нэд.
   – Да… так. Изредка колет. Врач сказал, пройдет недельки через две. Резко махнешь – больно, а аккуратно – ничего.
   Они зашли за угол гаража и пошли по узкой аллее с растущим по краям кустарником. Мечислав изредка посматривал по сторонам – опасался лишних глаз. Нэд заметил, насмешливо бросил:
   – Чего смотришь? Кому ты нужен.
   – Да так… привычка.
   По дороге пролетели три джипа, за поворотом затормозили, послышался визг шин. Следом проехал грузовик. Мечислав проводил их злым взглядом, презрительно цыкнул сквозь зубы. С губ слетела ругань.
   – Чего ты?
   – С-суки! Руками порвал бы. Жаль, не могу.
   – Не любишь?
   – А ты?
   Нэд пожал плечами, глянул на дорогу:
   – Не знаю… Я не помню, как относился к ним раньше. А сейчас… Кров есть, кормят до отвала. Вроде даже свободен. Не мешают. Деньги есть.
   – Быстро ты привык. Понравилось быть бойцовской собакой?
   – Почему собакой?
   – Ну, псом. Они на тебе бабки делают, на смерть посылают. А ты и рад.
   Нэд нахмурился, зло бросил:
   – Ты тоже на ринг выходил. Чего же не отказался?
   – Ну да! Прибьют.
   – Ну, вот и я… чтобы не прибили…
   Мечислав глубоко вздохнул, скривил губы. Нэд внимательно посмотрел на него. Сегодня он какой-то странный.
   – Что с тобой?
   Мечислав поглядел по сторонам, нервно сглотнул слюну, приблизил лицо к Нэду и выдохнул:
   – Я бежать хочу!
   Нэд опешил.
   – Ты же сам говорил, что нельзя.
   – Много чего нельзя, но если очень хочется, то можно. Хватит пуп рвать на сволочей. Они всю Зону залили кровью, засыпали наркотой. Заповедник страха!.. Пора домой. Ты со мной?
   Нэд молчал. О побеге еще не думал, да и не знал куда. Где его дом?
   – Когда?
   – Завтра. Я узнал, подслушал случайно, днем уходят машины в Стурун. Диж со своими. Виконт с парнями Георга катит куда-то на север. Велимир стережет плантации, фабрику, Эрик с группами в поселке. Уйду через лес, а дальше к морю. Здесь сто с лишним кэмэ, никто не подумает, решат, что рванул к Ругии. За три дня дойду до берега. А там… как повезет. Берег сейчас ничей, всякого барахла много, лодку найду или плот сделаю. Доплыву до границы, там пограничные катера ходят, подберут.
   – Расчет на случайность и авось… Мечислав, кем ты был до плена?
   Тот понурил голову, потом глянул на Нэда. В глазах сталь и лед – взгляд нетипичный для невольника Зоны.
   – Я жил в Ругии, в центральном регионе. Медвенск. Свою редакцию имел. Журнал «Стресс», не слыхал?
   Нэд качнул головой.
   – Название странное.
   – Самый знаменитый журнал, тираж больше пяти миллионов. «Горячие» новости, фотографии и репортажи почти одновременно с событиями… Ругия, Европа. Даже из Зоны успевали новости доходить. – Мечислав замолчал, потом глухо добавил: – Все в прошлом.
   Видя, что Нэд ждет, договорил:
   – Надоело падальщиком быть. Хотя премий целый вагон, слава… Жена на восьмой год ушла – дома, мол, только о тираже и говоришь. Сына неделями не видел. Плюнул на все и решил на полуостров съездить. Хотел проверить, смогу ли здесь выдержать… себя найти. Нашел… – Он махнул рукой, матюгнулся. – Хотел в боевые части пойти, потом передумал. Не готов, да и возраст… в сорок лет начинать службу поздновато. А тут узнал, что к форпостам ходят караваны. Баранку крутить – дело нехитрое, знакомое. Все сто километров – за час доедем. Думал, доедем… В тот раз охрана была меньше. Обычно армейцы взвод выставляют и полицейские на двух-трех бэтээрах.
   – А разве… Я думал, водители у военных тоже военные.
   – Да-а! – махнул рукой Мечислав. – Текучка такая, хоть марсиан сажай.
   – Уходят?
   – Гибнут. Документы оформил, контракт на пять поездок подписал, на довольствие встал, и вперед. Шли в Ностар, маршрут накатанный, парни все знают. В небе две «вертушки», прикрывают. Мне водилы говорили, последние двадцать верст самый мрак. После Конска лощина и рощица, а потом сразу холмы. Местность мерзкая, пересеченка. «Вертушки» поднялись на две тысячи: там по ним постоянно ПЗРК лупили. Только мы за холм заехали, предпоследняя машина на мину налетела. А там горючка. Полыхнуло, словно адский огонь. Мой грузовик последним шел. По кабине влупили с двух сторон. Боевики охрану отгоняли, других не трогали. Брали мою машину, знали, суки, что медикаменты везу. А там наркотики… Армейцы вперед ушли на прорыв, у них приказ – подбитые машины бросать. А полицейские пытались ко мне подойти, БТР потеряли.