Страница:
Причина такого всепрощенчества одна. Сегодня – последний звонок у пятого курса. Сегодня сотни студентов заканчивают обучение, и у них праздник. Гуляет выпускной курс! Все, свобода! Впереди только экзамены и диплом!
… Я с двойным чувством наблюдал, как мои однокурсники летают по этажам, прыгая, крича что-то невнятное и забегая в кабинеты. Учеба окончена, все позади. На душе щемящая тоска, грусть. Самого бегать по лестницам не тянуло, хотя настроение было приподнятое.
Мои товарищи по скитаниям все-таки присоединились к всеобщему ликованию и тоже бродили по академии. На губах улыбки, в руках колокольчики и трещотки, а глаза застывшие. Нет обычной радости, нет искренности. И веселье их немного наигранное.
На выходе из академии меня перехватил и девчонки – Оксанка и Лена.
– Артур, погоди.
Я замер на последней ступеньке, глядя, как они спускаются вниз. Оксана при этом держала руки перед собой. Живот стал заметен даже под курткой, шел, наверное, пятый месяц беременности.
Девчонки встали рядом, Лена сдула локон волос со лба и сказала:
– Наш поток[8] надумал отметить последний звонок в Солотче, на базе отдыха. Завтра. Дискотека с ночевкой.
– Неплохо.
– Ты как? Присоединишься?
– Вряд ли, – с некоторым сожалением ответил я. – Идея классная, но времени нет. Много дел.
Оксана глянула на Лену, добавила:
– Едут почти все. У одного парня там знакомый работает, он все устроит. Довольно дешево. Стол накроют, остальное с собой привезем. Зал большой, все поместимся. Последний звонок, неужели не поедешь?
– Нет. Не успею…
Никаких особых дел у меня не было, только вечерняя тренировка, но я просто не хотел куда-то ехать, сидеть за праздничным столом, видеть радостные лица студентов, пить водку, танцевать… при том, что вообще не умею передвигать ноги под музыку.
– Вряд ли, – повторил я, отметив легкое недовольство на лице Лены.
Та скривила губы, бросила:
– Как хочешь.
Потом повернулась к Оксанке:
– Зайду на кафедру. Встретимся на остановке.
Она пошла обратно в здание. Оксана проводила ее задумчивым взглядом, как-то странно хмыкнула и вдруг сказала:
– Пентюх ты, Артур!
– Не понял?
– Да так. – На губах Оксанки играла невеселая улыбка. – Наверное, ты и вправду не замечаешь, потому что так придуриваться не станешь.
Я озадаченно посмотрел на нее, соображая, что нашло на девчонку. Та сунула руки в карманы куртки и с несколько загадочной миной произнесла:
– Ты что, не замечаешь, как она на тебя смотрит?
– Кто? – совсем растерялся я.
– О господи! – вздохнула Оксана. – До чего мужики бывают тупыми! Да Ленка! Ленка на тебя смотрит, остолоп!
Я буравил девчонку пристальным взглядом, соображая, чего это нашло на обычно вежливую и спокойную Оксану и с чего она решила начать столь странный разговор.
– Она же вроде с Андреем, – сказал я, пытаясь прояснить происходящее.
– Она, она, – передразнила Оксанка. – Не она, если на то пошло, а Алка. С Аллой Андрей был всегда, раз ты не знал.
– Не знал, – кивнул я.
– Ну конечно, ты же у нас ничего не знаешь. Ты же делами однокурсников никогда не интересовался.
Оксана хмыкнула, глядя на мое растерянное лицо, и пояснила:
– Андрей был вместе с Аллой еще до… провала. А там, в Аберене, начал за Ленкой ухлестывать. Иначе и быть не могло, если помнишь.
– Ну-у…
– Ах да, ты же с нами в столице не был, не в курсе тамошних проблем. Так вот, там они были вместе. А потом Андрея выкинуло сюда, а Лена… И после твоих подвигов, особенно после чудесного спасения Ленка начала думать о тебе больше, чем… чем надо. Понял теперь, господин полковник?
Понял. Понял, что, не зная того, затронул нежные чувства однокурсницы, оставил в ее душе слишком заметный след. Ничуть не желая этого. Нет, Ленка – девчонка видная, красивая. По ней, насколько я, конечно, в курсе, не один студент сох. Но я-то подобных «чуйств» не испытывал. Были на то свои причины. Довольно уважительные для меня.
А теперь выходило, что своим поведением невольно способствовал возникновению особых чувств со стороны нашей Алены.
– Ну что молчишь, как истукан? – напористо спросила Оксана. – Вник?
– Вник. Слушай, а как же Андрей теперь с Аллой?
– О господи! – возвела очи к небу Оксанка. – Какие же мужики иногда тупые! Да какая тебе, если вдуматься, разница, с кем Андрей?! С Алкой, если хочешь знать. Она ж ему на шею бросилась, как только он обратно попал. Ни на шаг от него не отходит, все хочет узнать, где он пропадал. Он теперь на Лену смотрит глазами больного щенка!
Столь эмоциональный монолог ранее был несвойственен Оксанке. Наверное, беременность повлияла, сделала более рассудительной и циничной одновременно.
– Так что ты решил? – не отступала она. – Едешь?
– Нет, красавица. Не еду. А Лене, если хочешь, объясни: я – не герой ее романа. Недостоин такой красавицы.
Оксанка посмотрела на меня, как на законченного идиота, многозначительно кашлянула и пошла обратно к входу. А я смотрел ей вслед и чувствовал себя далеко не самым умным. А точнее – дураком. Потому что отверг такую девчонку!..
Если быть с собой честным, она мне нравилась. Внешностью. Красотой. Умом, характером, нравом… словом, всем. Всем, что может привлекать мужчину в женщине. Кроме одного. Она была студенткой радиоакадемии. А студентки для меня – табу.
… Раньше, три года назад, я так не думал. Тогда у меня, только взявшего академический отпуск вроде как по болезни (на самом деле для того, чтобы вплотную заняться зарабатыванием денег на «командировках»), взгляды на общение с противоположным полом в стенах института[9] были другие.
И запал я – молодой и горячий – на одну девчонку с другого факультета. Она только поступила в вуз и сразу попала в поле моего зрения. После чего поле моего зрения с нее не сходило.
В те годы была очень популярна шведская группа «Эйс оф Бейс», так вот девчонка здорово походила на одну солистку популярного ансамбля. Высокая, стройная, с длинными белыми волосами, собранными в высокую прическу. Нежные черты лица, огромные карие глаза, сочные губы. В общем, мечта любого мачо!
Однако характер у этой мечты был под стать внешности. Гордая, недоступная, строгая. Цену себе знала и лишнего взгляда на парней не бросала. В общем, та еще мамзель. И при том вполне общительная, веселая, с чувством юмора. К этому стоит добавить острый ум и не менее острый язычок.
Словом, понятно, что парни от одного ее вида теряли головы, но их попытки завязать тесное знакомство заканчивались одинаково – ничем.
Но я обо всем этом не знал. Тогда мы только вернулись из первой «командировки» с приподнятым настроением, окрыленные успехом, и уверенности в своих силах было хоть отбавляй.
Я увидел ее случайно, у входа в библиотеку, она стояла вместе с какой-то подружкой и разговаривала. Судя по выражению лица – о чем-то веселом. Устоять перед ее очарованием не смог и сделал заход.
И мы подружились. Видимо, к ободному удивлению (я – от неожиданного успеха, она – от моего напора). И стали встречаться. Сначала не очень часто, потом больше, больше.
Имя у нее было красивое, звучное – Снежана. Как потом я узнал, в ее роду имелись болгарские корни. Отсюда и карие глаза, и сочные губы, и чуть резковато очерченные скулы.
Видимо, я влюбился, по крайней мере мои чувства вполне подходили под это определение. И как каждый влюбленный, я здорово переживал за предмет воздыхания.
Снежана привыкла носить вещи яркие, броские, любила показать себя во всей красе. Я не раз предупреждал ее, чтобы была поосторожнее, не забывала об элементарных мерах безопасности. Обучил кое-каким приемам и принципам самозащиты. Но Снежана мои советы зачастую оставляла без внимания. Ее гордый характер, мало изменившийся после нашего знакомства, давал о себе знать. Она полагала, что никто и никогда ничего ей не сделает.
На одном из свиданий мы немного повздорили, я даже не помню, из-за чего. Снежана высокомерно повела плечиком и хлопнула дверью. Такое уже бывало, она уходила, а через день-два сама звонила и искала способ примирения.
В тот раз должно было произойти то же самое, но, как назло, я на следующее утро уехал в «командировку». Мы отсутствовали пять дней, а когда приехали, все уже закончилось.
… Снежана поздно вечером возвращалась с вечеринки домой. Шла одна, по темным улицам, по довольно мрачным местам. На повороте дороги возле нее притормозила машина. Трое здоровых парней затолкали Снежану внутрь и увезли. За город. Там сильно избили и изнасиловали. А потом выкинули на обочину и уехали.
Снежана пришла в себя от холода, кое-как смогла доползти до трассы, где ее и подобрали жители соседней деревни. С многочисленными ушибами, ссадинами и синяками, а также с травмами внутренних органов она угодила в больницу.
Но не в них было дело. Молодое тело быстро поправилось. Гораздо хуже дело обстояло с нервами. От пережитого стресса психика дала сбой. Снежана вздрагивала от любого шума, не могла выйти на улицу, боялась посмотреть на мужчину.
По вызову милиции из другого города приехали ее родители и после недолгих разговоров увезли с собой.
Я опоздал буквально на полдня. Мы приехали рано утром, я проспал несколько часов, а потом поехал к Снежане домой, на съемную квартиру. И застал хозяйку. Она-то мне и поведала всю историю.
… В тот раз «командировка» вышла «горячей», со стрельбой и кровью, и мы, уставшие до предела, оставили все нервы там, вдалеке от дома. Поэтому я смог выслушать все относительно спокойно.
Так же спокойно я выслушал следователя из прокуратуры, который вел дело Снежаны, ее подругу, когда та рассказала мне подробности истории, и мать моей девчонки, когда позвонил к ним домой в другой город. Та сказала, что Снежана забрала документы и уехала на юг, к двоюродной тетке. Адрес назвать категорически отказалась. И передала просьбу Снежаны – не искать ее. Никогда!
Мои парни, когда я поведал им о своем горе, в четыре голоса убедили меня выполнить просьбу Снежаны – забыть и не искать.
«Лучше тебе не будет. И ей тоже, – говорили они. – Не делай ошибку, за которую всю жизнь будешь себя корить…»
Я их послушал. И начал поиски. Тех подонков. Своими способами. В этом мне помогли. И парни, и Жорка, и знакомые из разных… команд.
Мне повезло, двоих я нашел раньше милиции. После тесного общения с ними оба попали в реанимацию с диагнозом «пожизненная инвалидность». У них было переломано все, что только можно сломать, и отбито все, что реально отбить. И в первую очередь – орудия насилия.
Третий попал в милицию. Случайно, во время одного из рейдов. На мою очень горячую и настойчивую просьбу отпустить его под подписку о невыезде знакомый опер сказал:
– Хватит с тебя и двоих.
– Ты о чем? – сделал непонимающий вид я.
– О том самом. Оставь одного для суда.
Я поиграл желваками, но ничего поделать не смог. Пришлось понадеяться на обещание одного человека, сказавшего:
– Он получит свое на зоне. Сразу же.
Слово этот человек сдержал, и моя душа, успокоенная местью, немного отошла. Однако еще долго болела. Я винил себя, ругал, что не смог защитить, оградить подругу от беды, что не спас, не оказался рядом в тот момент.
… Со временем боль прошла, память услужливо отвела воспоминания подальше, затмила их новыми впечатлениями. Жизнь продолжалась. Снежану я не забыл, но теперь вспоминал ее с затаенной грустью и тоской.
И с тех пор никаких романов со студентками радиоакадемии не заводил. Понимал, что это глупо, что былое не обязательно должно повториться, но поделать с собой ничего не мог. Табу, и все тут!
Поэтому интерес к своей персоне со стороны Лены воспринимал с долей настороженности, недоверия. Хоть и нравилась она мне как женщина, но никаких шагов к сближению делать не хотел. И не мог…
Пневматическое оружие – штука интересная. Стреляет металлическими шариками диаметром 4,5 миллиметра, летят они со скоростью до ста пятидесяти метров в секунду и не только легко входят под кожу, но при случае свободно дробят мелкие кости человека. Когда такая пулька попадает в глаз – инвалидность гарантирована. А иногда и смерть.
Вот таким «игрушечным» оружием мы и работали на тренировках, устраивая в закрытом зале целые баталии. Работали, разумеется, в защитном снаряжении, которое надежно предохраняло от травм, но при этом давало в полной мере испытать все прелести попадания шарика. Когда в тебя бьет металлическая пулька – ощущения непередаваемые.
Этих самых ощущений сегодня мы хлебнули вдосталь. Когда я скинул амуницию, то насчитал на теле и конечностях десяток кровавых отметин – результаты снайперской работы моих спарринг-партнеров. Впрочем, они наблюдали на себе такие же отметины.
– У тебя атомный движок, что ли? – хмыкали они, вытирая распаренные физиономии полотенцами и жадно поглощая воду из холодильника. – Летаешь как заведенный.
– Привычка.
Парни понятливо кивали и поглядывали на мои раны с уважением. Они-то работали вдвоем-втроем против меня одного. И большую часть схваток выиграл я.
– Ладно, попрыгали хорошо. А теперь надо отдохнуть. Как насчет одного загородного дома с сауной и девочками?
Этот дом я знал – что-то вроде мини-санатория. Теннисный корт, сауна, бассейн, бильярд, несколько спален на втором этаже. Отличное место для отдыха. Предложение хорошее, но мне сегодня лень куда-то ехать. Так я и ответил.
– Как хочешь. Тогда в следующий раз.
– Да. В следующий раз.
Мои товарищи по тренировкам были бизнесменами средней руки. А тренировки – хобби, которое они считали нелишним в наше веселое время. Поэтому и занимались с прилежанием и желанием. Отношения у нас были нормальными. Я не лез в их дела, они не спрашивали ничего у меня. Эдакая вежливая корректность. Несколько раз отдыхали вместе, но на дальнейшее сближение не шли. Я к этому не стремился, они тоже. Зато на занятиях царили самые дружеские отношения. Здесь мы отводили душу…
– До понедельника.
– Пока.
Несколько рукопожатий, и две машины исчезли за поворотом. Я закрыл зал, забросил сумку в багажник «восьмерки» и завел мотор.
«Надобно перекусить, – мелькнула мысль. – Весь день не ел…»
Я счел ее неплохой и повел машину к одному заведению, где любил бывать раньше.
Кафе «Редон» принадлежало одной семейной паре – выходцам из Азербайджана. Сюда они приехали в начале девяностых, когда там, на юге, вовсю шла война. Через какое-то время открыли свое заведение и почти сразу попали в сферу интересов одной из криминальных группировок. У семейной пары хватило ума закрыть заведение и соскочить с крючка бандитов. Чуть позже через знакомых они вышли на Жору и предложили создать подшефное ему кафе. Тот был не против. Так возник «Редон». Года три назад на него попробовали наехать некие беспределыцики. Мы провели с ними разъяснительную работу, и бандиты (кто выжил) от заведения отстали.
Кормили в «Редоне» замечательно, и я – большой любитель кавказской кухни – частенько здесь обедал. Раньше. После возвращения в свой мир заглядывать в кафе не приходилось. А тут выпал вполне подходящий момент, и я не устоял.
… На небольшой стоянке перед кафе было около десятка машин. Я поставил «восьмерку» с краю и неторопливо пошел к входу, по привычке внимательно оглядывая подходы к зданию. Вновь срабатывали рефлексы.
Внутри, как обычно, слегка пахло жареным мясом, специями и свежими овощами. Непередаваемый аромат дробил холодный воздух кондиционеров. Полумрак зала, разноцветные огни на потолке и на стенах, негромкая музыка. Атмосфера уюта и спокойствия. Такая обстановка была мне сильно по душе. Не люблю шум и гам в ресторанах, запах табака и крики подвыпивших клиентов.
Не успел я пройти нескольких шагов, как ко мне подошел администратор кафе Анвар – высокий представительный мужчина лет сорока. Мать у него была азербайджанкой, отец – русским. Сюда он приехал чуть позже хозяев заведения и стал работать вместе с ними. Как всегда, улыбчив и гостеприимен.
– Арту-ур! – чуть растягивая слова, произнес он, прижимая одну руку к сердцу, а другую протягивая мне. – Сколько лет, сколько зим! Давно не заходил! Совсем пропал, да!
– Привет, Анвар. Сколько ни пропадай, но в «Редон» все равно зайдешь. – Я пожал его руку. – У вас все так же уютно и тихо. Как не зайти. Места есть?
– Для тебя, дорогой, – всегда. – Анвар чуть приобнял меня и сам повел к привычному столику, стоявшему за небольшой ширмой в углу зала. Столик когда-то мы выбрали сами. Отсюда хорошо виден весь зал, рядом проход в подсобное помещение. В случае любых осложнений можно легко уйти через второй ход или занять оборону, если кто-то попробует заскочить в двери.
– Мы за этот стол редко кого сажаем и только днем.
Анвар как деликатный человек с большим жизненным опытом никогда не задавал лишних вопросов и держал язык за зубами. Вот и сейчас, хотя его и разбирало любопытство, он ничего не спрашивал. Ни о моей внезапной пропаже, ни о не менее внезапном визите.
Я сел за стол, пододвинул ближе кожаную папку с меню и спросил:
– Что-то новенькое у вас делают?
– А как же, Артур, а как же! Наполовину меню обновили, много русских блюд, много кавказских. Сам посмотри.
– Скажи, а шашлыки из баранины остались или нет?
Анвар даже руками замахал.
– Канэчна, дарагой! Канэчна!
По-русски он говорил не хуже меня, но сейчас специально подпустил в голос южного колориту и даже языком цокнул, усиливая акцент.
– Всэгда шашьлик ест! Еда настоящих мужчин, да!
– Ладно, ладно, – улыбаясь, остановил я его. – Понял. Тогда как обычно: две порции, зелени побольше, соус поострее.
Анвар кивал в такт моим словам, даже не доставая ручку и блокнот. Мои пристрастия знал наизусть. Выслушав заказ, изогнул бровь и с хитрецой спросил:
– А лаваш нужен?
– Канэчна, дарагой! – сымитировал я акцент. – Абязателна.
Заверив меня, что все будет как надо и быстро, Анвар пошел на кухню. Я проследил за ним и глянул на часы. Минут через десять шашлык будет готов. Можно ручаться, он даже возьмет заказанное мясо, лишь бы успеть в срок.
Такое уважение, конечно, заслужить одним знакомством нельзя. Тем более у работников подобных заведений. Все дело в том, что когда-то мы вытащили Анвара из одной неприятной переделки с милицией. Вытащили, если быть откровенным, из-под статьи. Анвар, хоть наполовину и русский, имел горячую кровь.
Однажды к нему и его спутнице прицепились несколько подвыпивших братков. Мол, какого хрена азер гуляет с русской девчонкой. Анвар не выдержал и вскипел, братки вытащили кастеты и ножи. Анвар, отслуживший некогда в десантном разведбате и имеющий за спиной Афганистан, здорово покалечил напавших. За что и попал в отделение. Хозяева кафе бросились к нам с просьбой вытащить горячего земляка.
К счастью, в РОВД у нас были знакомые. Как, впрочем, и среди братвы. Ящик водки, пять бутылок коньяка, богато накрытый стол свели проблему к нулю. Побитые братки претензий к Анвару не имели, заявлений не писали – западло, а в милиции были рады – меньше суеты.
С тех пор Анвар проникся к нам глубоким уважением и демонстрировал его при каждом случае. В «Редоне» мы чувствовали себя как дома.
… Пока готовили заказ, я сходил в туалет, помыл руки. Вытирая ладони полотенцем, обнаружил еще одну кровавую отметину на тыльной стороне запястья. От воды корочка намокла и слегка отошла. По коже тонкой струйкой потекла кровь.
Я вытер запястье бумажным полотенцем и пошел к выходу. Проходя по залу, заметил несколько знакомых лиц. За большим столом в дальнем углу зала сидела Жоркина секретарша Оля в окружении пары подружек и двух мужчин. Одного из них я знал, он был специалистом по маркетингу.
Оля заметила меня, слегка кивнула, что-то шепнула подружкам. Те повернулись в мою сторону, провожая любопытными взглядами.
«Новая сплетня готова, – усмехнулся про себя я. – Оленька, конечно, умница и хороший секретарь, но иногда не умеет удерживать язычок за зубами. Завтра же весь офис будет знать, что я заходил в кафе…»
Анвар, как всегда, был на высоте, как, впрочем, и повара. Мясо аж дымилось. Сверху жесткая корочка, внутри тающая мякоть. Лаваш свежий, только выпеченный, помидоры тугие, сочные, соус острый… Я и не заметил, как уничтожил обе порции. Покончив с мясом, опустошил полулитровый графин сока и минут пять сидел с довольным видом, раздумывая, не стоит ли заказать еще порцию. Потом решил, что хватит, и попросил подойти официантку.
– Счет, пожалуйста.
Расплатившись, вышел на улицу, вдыхая свежий воздух и прикидывая, куда ехать. У меня еще с прежних времен были две подружки, молодые задорные девчонки. Одну я после возвращения навестил, второй только звонил. Сегодня они вроде свободны, можно зарулить к какой-нибудь или пригласить к себе. Коротать ночь одному очень не хотелось.
Пока я размышлял, как быть, мимо меня к кафе прошли несколько пар. Я скользнул по ним взглядом, повернул голову обратно и застыл. По ступенькам к дверям шла молодая девушка лет восемнадцати. Длинные каштановые волосы, мягкий овал лица, большие глаза нежно-серого цвета, ямочки на щечках. Фигура обалденная, ноги, как говорят, от ушей, высокая грудь, талия осиная. Прелесть!..
Она была одна, без спутников, что выглядело невероятным. Такая красотка – и в одиночестве! Я проводил ее вожделенным взглядом, оценил неприступный гордый вид и про себя отметил: вряд ли стоит пробовать подойти. Судя по всему, отошьет. Бывают такие девчонки, один их вид говорит, что даже не стоит пытаться. А жаль…
Красавица исчезла в кафе, а я глянул на часы, раздумывая, какую из подружек пригласить. В этот момент по ступенькам наверх взбежали два парня. Один прошел совсем рядом со мной, и я отошел вправо, чтобы пропустить его. Парень взглянул на меня, сделал шаг дальше и вдруг остановился.
– Это вы?
На меня смотрело веснушчатое лицо молодого паренька лет восемнадцати. Лицо смутно знакомое.
Ах да! Это несчастный возлюбленный той девчонки, что я подвозил в больницу с травмированной ногой. Трудно забыть его еще по-детски припухлое лицо и рыжие веснушки на носу и щеках.
– Это ведь вы?! – скорее утвердительно повторил он, широко раскрывая глаза.
Судя по всему, нежданная встреча его чем-то обрадовала. Он ухватил меня за рукав куртки и почти закричал:
– А я уж и не знал, как вас искать!
– Зачем меня искать-то?
– Как же! – восторженно заспешил он. – Я хотел спасибо сказать. Вы тогда спасли Юльку! Ой!
Он притопнул ногой и глянул в сторону кафе.
– Мы сегодня отмечаем ее день рождения! Она же здесь. Пойдемте с нами! Вот ей подарок будет!
Выступать в роли подарка мне еще не доводилось. И идти куда-то, с глупым видом выслушивать слова благодарности, кивать, смотреть на обрадованные глаза девчушки и ее воздыхателя…
– Слушай… Женя, да?
Парень с готовностью кивнул.
– Вот-вот, Женя. Не стоит устраивать представление. У нее все хорошо? Нога зажила?
Новый кивок.
– Отлично. Я рад! Думаю, этого хватит.
– Нет! – воскликнул Женя. – Так не пойдет! Юлька меня достала, чтобы я отыскал вас, а теперь и вовсе не простит, если упущу.
Слушать его наивный лепет было смешно. Как он собирался найти меня в городе и почему его подружка так настойчиво искала встречи со мной?
– Вы погодите минуту, – снова ухватил он меня за рукав. – Я мигом. Юльке скажу. Подождите!
Не слушая возражений, он исчез в кафе. Я поправил рукав, скривил губы в усмешке и глянул на часы. По-хорошему, следовало валить отсюда, дабы не стать участником банального спектакля под названием «спасенная благодарит своего спасителя». Тем более никакого спасения и не было.
Да и надо так сделать. Но что-то удержало меня на месте. Уж конечно, не жажда горячей благодарности из уст молоденькой девчонки и не ее налитые слезами радости глаза.
Но тогда что? Какое-то шестое чувство, интуиция? Или просто нежелание решать насущный вопрос с подружками и возможным замещением на случай их отсутствия. Черт знает, почему я не сошел по ступенькам! Остался, и все тут!
Да и не было у меня времени на бегство. Буквально через двадцать секунд из распахнутой двери выскочил Женя, а следом и его пассия – Юля. Она выбежала в одной кофте, забыв набросить пальто.
– Вот он! – кивнул в мою сторону Женя.
– Ой! Вы?! – Девчушка подбежала вплотную, обеими руками ухватила мою руку и буквально повисла на ней. – Нашлись!
Я скрыл улыбку по поводу столь странного определения и чуть склонил голову:
– Здравствуй, красавица! Рад, что ты жива и здорова.
– А я тогда так жалела, что не спросила, как вас найти, – продолжала удерживать мою руку Юля. – Врачи говорили, что вы вовремя меня привезли и что перевязали вовремя, а то бы могли быть осложнения. А так я за неделю поправилась. Смотрите, уже все прошло.
Она отошла на шаг и встала на носок выздоровевшей ноги, показывая, как все зажило.
– Вот.
– Отлично. – Я уже не сдержал улыбки, глядя на непосредственную малышку. – Рад за тебя.
– Пойдемте с нами! – выпалила она, вновь хватая меня за руку.
… Я с двойным чувством наблюдал, как мои однокурсники летают по этажам, прыгая, крича что-то невнятное и забегая в кабинеты. Учеба окончена, все позади. На душе щемящая тоска, грусть. Самого бегать по лестницам не тянуло, хотя настроение было приподнятое.
Мои товарищи по скитаниям все-таки присоединились к всеобщему ликованию и тоже бродили по академии. На губах улыбки, в руках колокольчики и трещотки, а глаза застывшие. Нет обычной радости, нет искренности. И веселье их немного наигранное.
На выходе из академии меня перехватил и девчонки – Оксанка и Лена.
– Артур, погоди.
Я замер на последней ступеньке, глядя, как они спускаются вниз. Оксана при этом держала руки перед собой. Живот стал заметен даже под курткой, шел, наверное, пятый месяц беременности.
Девчонки встали рядом, Лена сдула локон волос со лба и сказала:
– Наш поток[8] надумал отметить последний звонок в Солотче, на базе отдыха. Завтра. Дискотека с ночевкой.
– Неплохо.
– Ты как? Присоединишься?
– Вряд ли, – с некоторым сожалением ответил я. – Идея классная, но времени нет. Много дел.
Оксана глянула на Лену, добавила:
– Едут почти все. У одного парня там знакомый работает, он все устроит. Довольно дешево. Стол накроют, остальное с собой привезем. Зал большой, все поместимся. Последний звонок, неужели не поедешь?
– Нет. Не успею…
Никаких особых дел у меня не было, только вечерняя тренировка, но я просто не хотел куда-то ехать, сидеть за праздничным столом, видеть радостные лица студентов, пить водку, танцевать… при том, что вообще не умею передвигать ноги под музыку.
– Вряд ли, – повторил я, отметив легкое недовольство на лице Лены.
Та скривила губы, бросила:
– Как хочешь.
Потом повернулась к Оксанке:
– Зайду на кафедру. Встретимся на остановке.
Она пошла обратно в здание. Оксана проводила ее задумчивым взглядом, как-то странно хмыкнула и вдруг сказала:
– Пентюх ты, Артур!
– Не понял?
– Да так. – На губах Оксанки играла невеселая улыбка. – Наверное, ты и вправду не замечаешь, потому что так придуриваться не станешь.
Я озадаченно посмотрел на нее, соображая, что нашло на девчонку. Та сунула руки в карманы куртки и с несколько загадочной миной произнесла:
– Ты что, не замечаешь, как она на тебя смотрит?
– Кто? – совсем растерялся я.
– О господи! – вздохнула Оксана. – До чего мужики бывают тупыми! Да Ленка! Ленка на тебя смотрит, остолоп!
Я буравил девчонку пристальным взглядом, соображая, чего это нашло на обычно вежливую и спокойную Оксану и с чего она решила начать столь странный разговор.
– Она же вроде с Андреем, – сказал я, пытаясь прояснить происходящее.
– Она, она, – передразнила Оксанка. – Не она, если на то пошло, а Алка. С Аллой Андрей был всегда, раз ты не знал.
– Не знал, – кивнул я.
– Ну конечно, ты же у нас ничего не знаешь. Ты же делами однокурсников никогда не интересовался.
Оксана хмыкнула, глядя на мое растерянное лицо, и пояснила:
– Андрей был вместе с Аллой еще до… провала. А там, в Аберене, начал за Ленкой ухлестывать. Иначе и быть не могло, если помнишь.
– Ну-у…
– Ах да, ты же с нами в столице не был, не в курсе тамошних проблем. Так вот, там они были вместе. А потом Андрея выкинуло сюда, а Лена… И после твоих подвигов, особенно после чудесного спасения Ленка начала думать о тебе больше, чем… чем надо. Понял теперь, господин полковник?
Понял. Понял, что, не зная того, затронул нежные чувства однокурсницы, оставил в ее душе слишком заметный след. Ничуть не желая этого. Нет, Ленка – девчонка видная, красивая. По ней, насколько я, конечно, в курсе, не один студент сох. Но я-то подобных «чуйств» не испытывал. Были на то свои причины. Довольно уважительные для меня.
А теперь выходило, что своим поведением невольно способствовал возникновению особых чувств со стороны нашей Алены.
– Ну что молчишь, как истукан? – напористо спросила Оксана. – Вник?
– Вник. Слушай, а как же Андрей теперь с Аллой?
– О господи! – возвела очи к небу Оксанка. – Какие же мужики иногда тупые! Да какая тебе, если вдуматься, разница, с кем Андрей?! С Алкой, если хочешь знать. Она ж ему на шею бросилась, как только он обратно попал. Ни на шаг от него не отходит, все хочет узнать, где он пропадал. Он теперь на Лену смотрит глазами больного щенка!
Столь эмоциональный монолог ранее был несвойственен Оксанке. Наверное, беременность повлияла, сделала более рассудительной и циничной одновременно.
– Так что ты решил? – не отступала она. – Едешь?
– Нет, красавица. Не еду. А Лене, если хочешь, объясни: я – не герой ее романа. Недостоин такой красавицы.
Оксанка посмотрела на меня, как на законченного идиота, многозначительно кашлянула и пошла обратно к входу. А я смотрел ей вслед и чувствовал себя далеко не самым умным. А точнее – дураком. Потому что отверг такую девчонку!..
Если быть с собой честным, она мне нравилась. Внешностью. Красотой. Умом, характером, нравом… словом, всем. Всем, что может привлекать мужчину в женщине. Кроме одного. Она была студенткой радиоакадемии. А студентки для меня – табу.
… Раньше, три года назад, я так не думал. Тогда у меня, только взявшего академический отпуск вроде как по болезни (на самом деле для того, чтобы вплотную заняться зарабатыванием денег на «командировках»), взгляды на общение с противоположным полом в стенах института[9] были другие.
И запал я – молодой и горячий – на одну девчонку с другого факультета. Она только поступила в вуз и сразу попала в поле моего зрения. После чего поле моего зрения с нее не сходило.
В те годы была очень популярна шведская группа «Эйс оф Бейс», так вот девчонка здорово походила на одну солистку популярного ансамбля. Высокая, стройная, с длинными белыми волосами, собранными в высокую прическу. Нежные черты лица, огромные карие глаза, сочные губы. В общем, мечта любого мачо!
Однако характер у этой мечты был под стать внешности. Гордая, недоступная, строгая. Цену себе знала и лишнего взгляда на парней не бросала. В общем, та еще мамзель. И при том вполне общительная, веселая, с чувством юмора. К этому стоит добавить острый ум и не менее острый язычок.
Словом, понятно, что парни от одного ее вида теряли головы, но их попытки завязать тесное знакомство заканчивались одинаково – ничем.
Но я обо всем этом не знал. Тогда мы только вернулись из первой «командировки» с приподнятым настроением, окрыленные успехом, и уверенности в своих силах было хоть отбавляй.
Я увидел ее случайно, у входа в библиотеку, она стояла вместе с какой-то подружкой и разговаривала. Судя по выражению лица – о чем-то веселом. Устоять перед ее очарованием не смог и сделал заход.
И мы подружились. Видимо, к ободному удивлению (я – от неожиданного успеха, она – от моего напора). И стали встречаться. Сначала не очень часто, потом больше, больше.
Имя у нее было красивое, звучное – Снежана. Как потом я узнал, в ее роду имелись болгарские корни. Отсюда и карие глаза, и сочные губы, и чуть резковато очерченные скулы.
Видимо, я влюбился, по крайней мере мои чувства вполне подходили под это определение. И как каждый влюбленный, я здорово переживал за предмет воздыхания.
Снежана привыкла носить вещи яркие, броские, любила показать себя во всей красе. Я не раз предупреждал ее, чтобы была поосторожнее, не забывала об элементарных мерах безопасности. Обучил кое-каким приемам и принципам самозащиты. Но Снежана мои советы зачастую оставляла без внимания. Ее гордый характер, мало изменившийся после нашего знакомства, давал о себе знать. Она полагала, что никто и никогда ничего ей не сделает.
На одном из свиданий мы немного повздорили, я даже не помню, из-за чего. Снежана высокомерно повела плечиком и хлопнула дверью. Такое уже бывало, она уходила, а через день-два сама звонила и искала способ примирения.
В тот раз должно было произойти то же самое, но, как назло, я на следующее утро уехал в «командировку». Мы отсутствовали пять дней, а когда приехали, все уже закончилось.
… Снежана поздно вечером возвращалась с вечеринки домой. Шла одна, по темным улицам, по довольно мрачным местам. На повороте дороги возле нее притормозила машина. Трое здоровых парней затолкали Снежану внутрь и увезли. За город. Там сильно избили и изнасиловали. А потом выкинули на обочину и уехали.
Снежана пришла в себя от холода, кое-как смогла доползти до трассы, где ее и подобрали жители соседней деревни. С многочисленными ушибами, ссадинами и синяками, а также с травмами внутренних органов она угодила в больницу.
Но не в них было дело. Молодое тело быстро поправилось. Гораздо хуже дело обстояло с нервами. От пережитого стресса психика дала сбой. Снежана вздрагивала от любого шума, не могла выйти на улицу, боялась посмотреть на мужчину.
По вызову милиции из другого города приехали ее родители и после недолгих разговоров увезли с собой.
Я опоздал буквально на полдня. Мы приехали рано утром, я проспал несколько часов, а потом поехал к Снежане домой, на съемную квартиру. И застал хозяйку. Она-то мне и поведала всю историю.
… В тот раз «командировка» вышла «горячей», со стрельбой и кровью, и мы, уставшие до предела, оставили все нервы там, вдалеке от дома. Поэтому я смог выслушать все относительно спокойно.
Так же спокойно я выслушал следователя из прокуратуры, который вел дело Снежаны, ее подругу, когда та рассказала мне подробности истории, и мать моей девчонки, когда позвонил к ним домой в другой город. Та сказала, что Снежана забрала документы и уехала на юг, к двоюродной тетке. Адрес назвать категорически отказалась. И передала просьбу Снежаны – не искать ее. Никогда!
Мои парни, когда я поведал им о своем горе, в четыре голоса убедили меня выполнить просьбу Снежаны – забыть и не искать.
«Лучше тебе не будет. И ей тоже, – говорили они. – Не делай ошибку, за которую всю жизнь будешь себя корить…»
Я их послушал. И начал поиски. Тех подонков. Своими способами. В этом мне помогли. И парни, и Жорка, и знакомые из разных… команд.
Мне повезло, двоих я нашел раньше милиции. После тесного общения с ними оба попали в реанимацию с диагнозом «пожизненная инвалидность». У них было переломано все, что только можно сломать, и отбито все, что реально отбить. И в первую очередь – орудия насилия.
Третий попал в милицию. Случайно, во время одного из рейдов. На мою очень горячую и настойчивую просьбу отпустить его под подписку о невыезде знакомый опер сказал:
– Хватит с тебя и двоих.
– Ты о чем? – сделал непонимающий вид я.
– О том самом. Оставь одного для суда.
Я поиграл желваками, но ничего поделать не смог. Пришлось понадеяться на обещание одного человека, сказавшего:
– Он получит свое на зоне. Сразу же.
Слово этот человек сдержал, и моя душа, успокоенная местью, немного отошла. Однако еще долго болела. Я винил себя, ругал, что не смог защитить, оградить подругу от беды, что не спас, не оказался рядом в тот момент.
… Со временем боль прошла, память услужливо отвела воспоминания подальше, затмила их новыми впечатлениями. Жизнь продолжалась. Снежану я не забыл, но теперь вспоминал ее с затаенной грустью и тоской.
И с тех пор никаких романов со студентками радиоакадемии не заводил. Понимал, что это глупо, что былое не обязательно должно повториться, но поделать с собой ничего не мог. Табу, и все тут!
Поэтому интерес к своей персоне со стороны Лены воспринимал с долей настороженности, недоверия. Хоть и нравилась она мне как женщина, но никаких шагов к сближению делать не хотел. И не мог…
Пневматическое оружие – штука интересная. Стреляет металлическими шариками диаметром 4,5 миллиметра, летят они со скоростью до ста пятидесяти метров в секунду и не только легко входят под кожу, но при случае свободно дробят мелкие кости человека. Когда такая пулька попадает в глаз – инвалидность гарантирована. А иногда и смерть.
Вот таким «игрушечным» оружием мы и работали на тренировках, устраивая в закрытом зале целые баталии. Работали, разумеется, в защитном снаряжении, которое надежно предохраняло от травм, но при этом давало в полной мере испытать все прелести попадания шарика. Когда в тебя бьет металлическая пулька – ощущения непередаваемые.
Этих самых ощущений сегодня мы хлебнули вдосталь. Когда я скинул амуницию, то насчитал на теле и конечностях десяток кровавых отметин – результаты снайперской работы моих спарринг-партнеров. Впрочем, они наблюдали на себе такие же отметины.
– У тебя атомный движок, что ли? – хмыкали они, вытирая распаренные физиономии полотенцами и жадно поглощая воду из холодильника. – Летаешь как заведенный.
– Привычка.
Парни понятливо кивали и поглядывали на мои раны с уважением. Они-то работали вдвоем-втроем против меня одного. И большую часть схваток выиграл я.
– Ладно, попрыгали хорошо. А теперь надо отдохнуть. Как насчет одного загородного дома с сауной и девочками?
Этот дом я знал – что-то вроде мини-санатория. Теннисный корт, сауна, бассейн, бильярд, несколько спален на втором этаже. Отличное место для отдыха. Предложение хорошее, но мне сегодня лень куда-то ехать. Так я и ответил.
– Как хочешь. Тогда в следующий раз.
– Да. В следующий раз.
Мои товарищи по тренировкам были бизнесменами средней руки. А тренировки – хобби, которое они считали нелишним в наше веселое время. Поэтому и занимались с прилежанием и желанием. Отношения у нас были нормальными. Я не лез в их дела, они не спрашивали ничего у меня. Эдакая вежливая корректность. Несколько раз отдыхали вместе, но на дальнейшее сближение не шли. Я к этому не стремился, они тоже. Зато на занятиях царили самые дружеские отношения. Здесь мы отводили душу…
– До понедельника.
– Пока.
Несколько рукопожатий, и две машины исчезли за поворотом. Я закрыл зал, забросил сумку в багажник «восьмерки» и завел мотор.
«Надобно перекусить, – мелькнула мысль. – Весь день не ел…»
Я счел ее неплохой и повел машину к одному заведению, где любил бывать раньше.
Кафе «Редон» принадлежало одной семейной паре – выходцам из Азербайджана. Сюда они приехали в начале девяностых, когда там, на юге, вовсю шла война. Через какое-то время открыли свое заведение и почти сразу попали в сферу интересов одной из криминальных группировок. У семейной пары хватило ума закрыть заведение и соскочить с крючка бандитов. Чуть позже через знакомых они вышли на Жору и предложили создать подшефное ему кафе. Тот был не против. Так возник «Редон». Года три назад на него попробовали наехать некие беспределыцики. Мы провели с ними разъяснительную работу, и бандиты (кто выжил) от заведения отстали.
Кормили в «Редоне» замечательно, и я – большой любитель кавказской кухни – частенько здесь обедал. Раньше. После возвращения в свой мир заглядывать в кафе не приходилось. А тут выпал вполне подходящий момент, и я не устоял.
… На небольшой стоянке перед кафе было около десятка машин. Я поставил «восьмерку» с краю и неторопливо пошел к входу, по привычке внимательно оглядывая подходы к зданию. Вновь срабатывали рефлексы.
Внутри, как обычно, слегка пахло жареным мясом, специями и свежими овощами. Непередаваемый аромат дробил холодный воздух кондиционеров. Полумрак зала, разноцветные огни на потолке и на стенах, негромкая музыка. Атмосфера уюта и спокойствия. Такая обстановка была мне сильно по душе. Не люблю шум и гам в ресторанах, запах табака и крики подвыпивших клиентов.
Не успел я пройти нескольких шагов, как ко мне подошел администратор кафе Анвар – высокий представительный мужчина лет сорока. Мать у него была азербайджанкой, отец – русским. Сюда он приехал чуть позже хозяев заведения и стал работать вместе с ними. Как всегда, улыбчив и гостеприимен.
– Арту-ур! – чуть растягивая слова, произнес он, прижимая одну руку к сердцу, а другую протягивая мне. – Сколько лет, сколько зим! Давно не заходил! Совсем пропал, да!
– Привет, Анвар. Сколько ни пропадай, но в «Редон» все равно зайдешь. – Я пожал его руку. – У вас все так же уютно и тихо. Как не зайти. Места есть?
– Для тебя, дорогой, – всегда. – Анвар чуть приобнял меня и сам повел к привычному столику, стоявшему за небольшой ширмой в углу зала. Столик когда-то мы выбрали сами. Отсюда хорошо виден весь зал, рядом проход в подсобное помещение. В случае любых осложнений можно легко уйти через второй ход или занять оборону, если кто-то попробует заскочить в двери.
– Мы за этот стол редко кого сажаем и только днем.
Анвар как деликатный человек с большим жизненным опытом никогда не задавал лишних вопросов и держал язык за зубами. Вот и сейчас, хотя его и разбирало любопытство, он ничего не спрашивал. Ни о моей внезапной пропаже, ни о не менее внезапном визите.
Я сел за стол, пододвинул ближе кожаную папку с меню и спросил:
– Что-то новенькое у вас делают?
– А как же, Артур, а как же! Наполовину меню обновили, много русских блюд, много кавказских. Сам посмотри.
– Скажи, а шашлыки из баранины остались или нет?
Анвар даже руками замахал.
– Канэчна, дарагой! Канэчна!
По-русски он говорил не хуже меня, но сейчас специально подпустил в голос южного колориту и даже языком цокнул, усиливая акцент.
– Всэгда шашьлик ест! Еда настоящих мужчин, да!
– Ладно, ладно, – улыбаясь, остановил я его. – Понял. Тогда как обычно: две порции, зелени побольше, соус поострее.
Анвар кивал в такт моим словам, даже не доставая ручку и блокнот. Мои пристрастия знал наизусть. Выслушав заказ, изогнул бровь и с хитрецой спросил:
– А лаваш нужен?
– Канэчна, дарагой! – сымитировал я акцент. – Абязателна.
Заверив меня, что все будет как надо и быстро, Анвар пошел на кухню. Я проследил за ним и глянул на часы. Минут через десять шашлык будет готов. Можно ручаться, он даже возьмет заказанное мясо, лишь бы успеть в срок.
Такое уважение, конечно, заслужить одним знакомством нельзя. Тем более у работников подобных заведений. Все дело в том, что когда-то мы вытащили Анвара из одной неприятной переделки с милицией. Вытащили, если быть откровенным, из-под статьи. Анвар, хоть наполовину и русский, имел горячую кровь.
Однажды к нему и его спутнице прицепились несколько подвыпивших братков. Мол, какого хрена азер гуляет с русской девчонкой. Анвар не выдержал и вскипел, братки вытащили кастеты и ножи. Анвар, отслуживший некогда в десантном разведбате и имеющий за спиной Афганистан, здорово покалечил напавших. За что и попал в отделение. Хозяева кафе бросились к нам с просьбой вытащить горячего земляка.
К счастью, в РОВД у нас были знакомые. Как, впрочем, и среди братвы. Ящик водки, пять бутылок коньяка, богато накрытый стол свели проблему к нулю. Побитые братки претензий к Анвару не имели, заявлений не писали – западло, а в милиции были рады – меньше суеты.
С тех пор Анвар проникся к нам глубоким уважением и демонстрировал его при каждом случае. В «Редоне» мы чувствовали себя как дома.
… Пока готовили заказ, я сходил в туалет, помыл руки. Вытирая ладони полотенцем, обнаружил еще одну кровавую отметину на тыльной стороне запястья. От воды корочка намокла и слегка отошла. По коже тонкой струйкой потекла кровь.
Я вытер запястье бумажным полотенцем и пошел к выходу. Проходя по залу, заметил несколько знакомых лиц. За большим столом в дальнем углу зала сидела Жоркина секретарша Оля в окружении пары подружек и двух мужчин. Одного из них я знал, он был специалистом по маркетингу.
Оля заметила меня, слегка кивнула, что-то шепнула подружкам. Те повернулись в мою сторону, провожая любопытными взглядами.
«Новая сплетня готова, – усмехнулся про себя я. – Оленька, конечно, умница и хороший секретарь, но иногда не умеет удерживать язычок за зубами. Завтра же весь офис будет знать, что я заходил в кафе…»
Анвар, как всегда, был на высоте, как, впрочем, и повара. Мясо аж дымилось. Сверху жесткая корочка, внутри тающая мякоть. Лаваш свежий, только выпеченный, помидоры тугие, сочные, соус острый… Я и не заметил, как уничтожил обе порции. Покончив с мясом, опустошил полулитровый графин сока и минут пять сидел с довольным видом, раздумывая, не стоит ли заказать еще порцию. Потом решил, что хватит, и попросил подойти официантку.
– Счет, пожалуйста.
Расплатившись, вышел на улицу, вдыхая свежий воздух и прикидывая, куда ехать. У меня еще с прежних времен были две подружки, молодые задорные девчонки. Одну я после возвращения навестил, второй только звонил. Сегодня они вроде свободны, можно зарулить к какой-нибудь или пригласить к себе. Коротать ночь одному очень не хотелось.
Пока я размышлял, как быть, мимо меня к кафе прошли несколько пар. Я скользнул по ним взглядом, повернул голову обратно и застыл. По ступенькам к дверям шла молодая девушка лет восемнадцати. Длинные каштановые волосы, мягкий овал лица, большие глаза нежно-серого цвета, ямочки на щечках. Фигура обалденная, ноги, как говорят, от ушей, высокая грудь, талия осиная. Прелесть!..
Она была одна, без спутников, что выглядело невероятным. Такая красотка – и в одиночестве! Я проводил ее вожделенным взглядом, оценил неприступный гордый вид и про себя отметил: вряд ли стоит пробовать подойти. Судя по всему, отошьет. Бывают такие девчонки, один их вид говорит, что даже не стоит пытаться. А жаль…
Красавица исчезла в кафе, а я глянул на часы, раздумывая, какую из подружек пригласить. В этот момент по ступенькам наверх взбежали два парня. Один прошел совсем рядом со мной, и я отошел вправо, чтобы пропустить его. Парень взглянул на меня, сделал шаг дальше и вдруг остановился.
– Это вы?
На меня смотрело веснушчатое лицо молодого паренька лет восемнадцати. Лицо смутно знакомое.
Ах да! Это несчастный возлюбленный той девчонки, что я подвозил в больницу с травмированной ногой. Трудно забыть его еще по-детски припухлое лицо и рыжие веснушки на носу и щеках.
– Это ведь вы?! – скорее утвердительно повторил он, широко раскрывая глаза.
Судя по всему, нежданная встреча его чем-то обрадовала. Он ухватил меня за рукав куртки и почти закричал:
– А я уж и не знал, как вас искать!
– Зачем меня искать-то?
– Как же! – восторженно заспешил он. – Я хотел спасибо сказать. Вы тогда спасли Юльку! Ой!
Он притопнул ногой и глянул в сторону кафе.
– Мы сегодня отмечаем ее день рождения! Она же здесь. Пойдемте с нами! Вот ей подарок будет!
Выступать в роли подарка мне еще не доводилось. И идти куда-то, с глупым видом выслушивать слова благодарности, кивать, смотреть на обрадованные глаза девчушки и ее воздыхателя…
– Слушай… Женя, да?
Парень с готовностью кивнул.
– Вот-вот, Женя. Не стоит устраивать представление. У нее все хорошо? Нога зажила?
Новый кивок.
– Отлично. Я рад! Думаю, этого хватит.
– Нет! – воскликнул Женя. – Так не пойдет! Юлька меня достала, чтобы я отыскал вас, а теперь и вовсе не простит, если упущу.
Слушать его наивный лепет было смешно. Как он собирался найти меня в городе и почему его подружка так настойчиво искала встречи со мной?
– Вы погодите минуту, – снова ухватил он меня за рукав. – Я мигом. Юльке скажу. Подождите!
Не слушая возражений, он исчез в кафе. Я поправил рукав, скривил губы в усмешке и глянул на часы. По-хорошему, следовало валить отсюда, дабы не стать участником банального спектакля под названием «спасенная благодарит своего спасителя». Тем более никакого спасения и не было.
Да и надо так сделать. Но что-то удержало меня на месте. Уж конечно, не жажда горячей благодарности из уст молоденькой девчонки и не ее налитые слезами радости глаза.
Но тогда что? Какое-то шестое чувство, интуиция? Или просто нежелание решать насущный вопрос с подружками и возможным замещением на случай их отсутствия. Черт знает, почему я не сошел по ступенькам! Остался, и все тут!
Да и не было у меня времени на бегство. Буквально через двадцать секунд из распахнутой двери выскочил Женя, а следом и его пассия – Юля. Она выбежала в одной кофте, забыв набросить пальто.
– Вот он! – кивнул в мою сторону Женя.
– Ой! Вы?! – Девчушка подбежала вплотную, обеими руками ухватила мою руку и буквально повисла на ней. – Нашлись!
Я скрыл улыбку по поводу столь странного определения и чуть склонил голову:
– Здравствуй, красавица! Рад, что ты жива и здорова.
– А я тогда так жалела, что не спросила, как вас найти, – продолжала удерживать мою руку Юля. – Врачи говорили, что вы вовремя меня привезли и что перевязали вовремя, а то бы могли быть осложнения. А так я за неделю поправилась. Смотрите, уже все прошло.
Она отошла на шаг и встала на носок выздоровевшей ноги, показывая, как все зажило.
– Вот.
– Отлично. – Я уже не сдержал улыбки, глядя на непосредственную малышку. – Рад за тебя.
– Пойдемте с нами! – выпалила она, вновь хватая меня за руку.