Правительство с народом только начинало в игры играть, в большие и маленькие. Выпустили в августе указ, разрешающий всем участникам войны поступать в вузы без экзаменов. Во-первых, глупость - что, война способствует укреплению школьных знаний? А во-вторых - почему в августе, когда вступительные экзамены закончились в июне? Одни с пеной у рта кричат, что кооперативное движение - временное, скоро небывало расцветет производство и промышленность, другие - поумнее - молчком зарабатывают в этих кооперативах миллионы. Хорошо видно и тех, и этих, чего там долго думать, кто из них прав? В городе всякой дряни развелось, чуть не каждый выход с друзьями в кафе или, не дай Бог, в ресторан, заканчивался дракой с эдакими "хозяевами жизни" - крепкими юношами в спортивных костюмах. Милиция в большинстве случаев вообще не приезжала, а если и появлялась, то битых "спортсменов" без документов сразу отпускали, а нас пытались забрать в отделение, не обращая внимания на паспорта и удостоверения.
В целом, устроился я худо-бедно, даже женился. В институте на заочное отделение перевелся, вторую работу нашел - семья, расходы. Только за два года дня не проходило, чтобы я добрым словом службу не вспомнил и себя не ругнул - чего сразу не остался, звали же... Молодость, идеализм, глупость. Не денег хотелось, не политики, не подвигов. Хотелось дела. Большого, нужного, честного и трудного. Сколько раз я над словами ротного задумывался: "Граница от себя так просто не отпустит". Сунулся было в пограничное военное училище, оттуда не то чтобы отказ пришел, а разумный совет: "Подумайте о возрасте, для офицера карьера обязательна. Поступать не рекомендуем". Действительно, в моем возрасте хороший офицер если и не капитан, то старший лейтенант - точно. Но выход нашелся - однажды не выдержал, сел и написал письмо в часть, дескать, так и так, хочу обратно, помогите на сверхсрочную вернуться, если помните добрым словом, пригожусь. Через пару месяцев вызывают меня в военкомат:
- Здесь из твоего отряда официальный запрос пришел, ты что, серьезно? Если действительно хочешь обратно - проходи комиссию, будем оформлять.
Если хочешь! Не хотел бы - не просился. В рекордно малый срок я оформил всякие нужные бумаги, прошел проверки, медкомиссии и прочие неизбежные процедуры. При этом подначки врачей "Во дурак, люди оттуда бегут, а он рвется - не удержишь" меня не то чтобы злили, а даже забавляли. В конце концов, ровно через два года после увольнения в запас, я так же нетерпеливо ловил глазами изменения и знакомые детали в нашем гарнизонном поселке, на КПП, пожимал руки знакомым офицерам, дышал морским воздухом и чувствовал себя как никогда на cвоем месте, дома. Мне опять предстояло писать жизнь с белого листа, начинать все заново, устраиваться, обживаться. Но я смотрел в будущее легко и свободно, знал - все получится, потому что это - МОЕ дело, я умею и знаю здесь все, потому что рядом всегда будет кто-то, надежный, готовый поддержать, подставить плечо, подать руку...
ВЫХОДНОЙ
Ранним воскресным утром, примерно в 12 часов, я сидел на полу в коридоре и решал сложнейшую задачу - кормить или не кормить своего трижды любимого пса? Задача была действительно трудная, и я, не спеша и невзирая на мученические взгляды крутящегося вокруг зверя, раскладывал плюсы и минусы в разные стороны. Плюсов было мало: Дика я люблю - раз, время кормления уже прошло и он голоден - два, еда готова - три. Зато минусов набегало с большой вагон и маленькую тележку. Например: он поднял меня на зарядку в 6 часов (начихав на выходной!), спихнул в воду во время пробежки по пляжу, пребольно укусил за руку, когда я пытался честно бороться с ним в "партере", и отказался буксировать во время купания. Но самая веская причина - чует сердце, что скоро тревога.
Так уж повелось в последние годы: что ни выходной, то поиск нарушителя, видимо, контрабандистам проще бегать через границу в нерабочее время. В пятницу и в субботу обошлось, но так не бывает, чтоб всегда везло. К тому же погода стояла прекрасная: конец августа, ни облачка, чудное солнце, а стало быть все равно скоро поднимут по тревоге и придется ехать черт-те куда и ловить черт-те кого черт-те где. А если посадить в грузовую машину, переполненную людьми, только что накормленную собаку и помчаться по нашим раздолбанным дорогам, да по такой жаре, то зверя обязательно стошнит и обязательно на одежду, оружие или снаряжение. Поэтому я решил до вечера пса не кормить и уверенно показал ему кукиш. Дик обиженно фыркнул и, видимо, обозвал меня про себя последними словами. Я устыдился и пообещал ему вечером двойную норму. После этого позвонил в подразделение и в сто первый раз напомнил и без моих подсказок все знающему и потому злому дежурному, чтоб держал мою группу в готовности. Затем очень храбро и злобно мы с псом устроили стирку и генеральную уборку, которая заключалась в перетаскивании грязи из одного угла в другой. Завершив титанический труд, мы собрались на пляж, но стоило выйти на улицу - все, привет Шишкину! Над гарнизоном повис злорадный вой сирены, и мы, резко развернувшись, влетели домой.
Надеть камуфляж, схватить мешок с тревожным снаряжением, накинуть псу ошейник с 15-метровым разыскным поводком, сбегать в штаб за оружием и примчаться в строй - на все ушло не больше пяти минут. Дальше начались невезения. Для начала нас с Диком назначили не в заслон, а в поисковую группу, затем досталась тяжеловатая, хотя и мощная, радиостанция Р-392, да еще с сомнительного вида аккумуляторными батареями. В довершение всего моих солдат разбросали по другим группам, благо ребятки на вес золота в подобных операциях. Зато мне достались три абсолютно незнакомых воина из автороты, одного взгляда на которых хватило, чтоб понять, что выезд этот у них первый и что делать - они не представляют вообще никак. То-то радость!
Зам. начальника штаба быстренько довел обстановку: группа из трех человек нарушила границу на участке третьей заставы. Тоже спасибо, в тех местах стадо мамонтов не так просто найти, не то что каких-то трех паразитов. Ладно, не впервой. Деться им некуда, заслоны заставы перекрыли границу, комендатура - проходы в тыл и дороги. Наша задача - замкнуть кольцо окружения с флангов и, запустив внутрь поисковые группы, постепенно сжимать его. Помечутся внутри, сиротки, да и возьмем, не поисковики, так заслоны сцапают. Мне, конечно, с доставшимся неопытным воинством задержание не светит, но дело таких неопытных групп простое - как можно больше шума и суеты, чтоб нарушители слышали, что их ищут, и были вынуждены перемещаться, пока не напорются на опытный секрет или заслон. В общем, мы - загонщики. Все просто, такие штуки-дрюки проделывали уже сто тысяч раз.
Через десять минут после первого вскрика сирены змея колонны машин с заслонами уже вытягивалась из поселка и набирала скорость по трассе. Мой голодный и недовольный Дик довольно долго не мог устроиться; наконец, приткнул нос мне в колени и задремал, не обращая внимания на тряску. Вторым псом в кузове оказался добродушный и умудренный опытом Вий, - тот уснул сразу. Оглядев своих слегка взволнованных новичков, я рассказал им пару анекдотов, чтоб разрядить обстановку, и когда разговор оживился, усыпил себя, отдыхая впрок.
Проснулся, едва машина остановилась во дворе заставы, сразу выскочил и, привязав Дика, рванул к местному старшине за сухим пайком. Постояв в небольшой очереди, так как таких быстрых и умных, как я, оказалось до фига, получил паек на трое суток. Будучи опытен в этих тревожных делах, я выпросил у старшины еще дополнительно шесть булок хлеба, мотивируя нижайшую просьбу присутствием в группе собаки. Автомат выпросить было проще, чем хлеб. Ежу понятно - пистолет вещь хорошая, но в тайге с автоматом надежней. Снарядившись таким образом, мы выдвинулись к месту входа в поиск. По дороге я собрал все продукты в один вещмешок и навьючил его на самого крепкого и веселого на вид солдата, кемеровчанина Мишку, разделив его немудреное имущество между всеми поровну. Практика показала, что паек на трое суток чаще всего приходится есть неделю, а самое главное - кормить собаку. Не будет голодный пес искать следы людей и ничем его не убедить. Звери присягу не принимают и взывать к их совести бесполезно. А без собаки задержать в наших диких лесах нарушителя весьма и весьма не просто. Зачастую три четверти пайка людей уходит на корм собак, и это нормально, ведь часто в собачьем нюхе - успех операции, а в клыках и самоотверженности - чья-то жизнь.
Машина чуть сбавила скорость, и из нее на ходу выскочила первая группа. Я с завистью посмотрел на их старшего, прапорщика Вовку Зверева. Везет же некоторым! И солдаты у него как на подбор, и Вий, опытный зверь, уже шесть задержаний сработал. А мне с балбесом Диком и новичками пыхтеть и потеть, да уповать на Господа Бога. А с другой стороны, есть чем гордиться - неопытному старшему слабую группу не дадут, так что выходит - новички и молодая собака в одной команде - это признание моих заслуг. В общем, ура, я ниндзя, и мы лучше всех. Через километр, тоже на ходу, повыскакивали и мы, а грузовик ушел вперед, до стыка с рубежом заграждения, создавая шум, имитируя остановки для выпуска несуществующих групп и пугая все живое.
Ну вот, остались одни и работаем. Я взял азимут и на ходу поставил задачу группе: кому куда смотреть и что искать, кто кого прикрывает и как себя вести. Затем повторил это еще пять раз подряд и выругался про себя, глядя на солидное кивание головами своего воинства. Вид у ребят был слишком уж серьезный и напряженный. Первые два часа им за каждым деревом будет мерещиться по сотне злобных врагов, а потом придет отупение, так что и перебежавшего дорогу тираннозавра они не заметят. Эту кухню я хорошо помню, сам таким был и никуда от этого не деться.
Пересказывать блуждания по дебрям бессмысленно, рассказывать о природе тех мест - не хватит и передачи "В мире животных". Маршрут мы прошли неплохо, ребята крепкие оказались. Промахнулись на точке выхода всего на километр, что на самом деле хорошо, некоторые и на десять мазали. Есть, конечно, монстры, что в одинокую елку на карте за пятнадцать километров попадают, но я, к сожалению, не из таких. Поздно вечером вышли на основной рубеж, получили новое задание - блок-пост на реке до утра. Повезло: на речке сидеть приятнее, чем на горе. И вода есть, и рыба на ужин, опять же, харчи целее. К тому же не мешает вымыться и форму отквасить, а то камуфляжи побелели и искрятся от выступившей соли - пришлось крепко попотеть на маршруте.
До указанного участка 8 км прогулялись по дороге... Сплошное наслаждение после таежных лазаний. Пришли уже в темноте, доложились, осмотрели местность. Все оказалось совсем не так запущено, как описал местный комтех. Недавний тайфун снес водопропускную трубу и разрушил часть сигнализационного заграждения, как раз над трубой, да и то не полностью, проволока уцелела почти вся. Я тут же решил облегчить себе службу и принялся сращивать уцелевшие нити и мастерить нехитрый монтаж. Ребята, пока я копался, наловили майкой мелкой рыбешки и устроили место для секрета. Через час дежурный по заставе на мой запрос ответил, что участок работает и, таким образом, нам придется ночью сторожить не 600 метров, а всего три, то есть непосредственно промоину. Рейтинг мой в глазах бойцов поднялся еще на пару ступеней, а заодно улучшилось их настроение. Затем я показал, как и из чего жечь костер, чтоб его не было видно, и, оставив двоих варить рыбу, с Диком и одним из солдат, сообразительным и глазастым Лешкой из Томска, облазал местность вокруг еще раз.
Ночь выдалась светлая, что радовало. Ничего подозрительного мы не нашли, место наше оказалось удачным - "я вижу все, меня не видит никто". Только рядом на берегу стоял прицепной маленький грейдер, от которого попахивало машинным маслом. Не помешала бы эта вонючка Дику нюхать... Вернувшись, я первым делом показал ребятам, как правильно переоборудовать место для ночного наблюдения и "ночлежку" для отдыхающих, накормил Дика и только потом разрешил поесть самим. Как я и ожидал, аппетит у ребят оказался хилым, несмотря на полдня блужданий на свежем воздухе. Это потому, что едва дойдя до воды, кинулись пить, как верблюды, а я предусмотрительно (в целях экономии еды) солдат не останавливал.
Все это время я почти не затыкался, терпеливо отвечая на их "почему?"
- А почему мы не едим консервы из пайка?
- А потому, что их у нас на трое суток, а поиск может затянуться на неделю.
- А если бы не было рыбы, как тогда?
- Ели бы траву, змей, лягушек и кузнечиков.
- Как?!
- С причмокиванием. Если снимут нас с речки и посадят на горе или в лесу - покажу.
- А почему вы кормите собаку из своего котелка?
- Потому, что у него нет своего.
- А почему нас не учат разбираться в сигнализации?
- Потому, что нас не учат разбираться в машинах.
Ну и все в таком духе. Хорошо, что на реке не нужно особо следить за звуковой маскировкой - журчание воды прячет приглушенные голоса, но не мешает слышать посторонние всплески, шаги по камням и хруст веток. Человек такое животное, что с природой в гармонии жить не может, а значит и обнаружить его скрытное передвижение просто, если внимательно слушать мир вокруг.
Тут радиостанция прохрипела мой позывной: "42-й, ответь первому." Я отозвался и получил не очень четкое указание: "Обозначь себя до утра." Поскребя в затылке, все же решил уточнить, что же многомудрое руководство имеет в виду, и коротко спросил: "Как?" Станция хрипло засмеялась и ответила измененным помехами голосом лейтенанта-связиста Сашки Репнина: "Залезь на елку, маши трусами и пой: "Наверх вы, товарищи, все по местам!" Мои ребята прыснули, а Сашка закончил более понятно: "Как на рыбалке, чайник". Теперь я, конечно, понял, что он имеет ввиду обычный костер, не скрытный, а с огнем и дымом, но попытался отыграться: "Напиться, что ли?" Репнин не успел ответить, потому что в эфир вмешался нежный рык начальника разведки: "Первый и сорок второй, а по рогам?" По рогам от здоровенного подполковника Крылова нам не хотелось, и мы скромно умолкли.
Костер оказался кстати, ребята, переполненные впечатлениями, спать не хотели и, отходя по одному на час за освещенный костром круг (прикрыть, на всякий случай), мы проговорили до утра. От рассказов о доме беседа переплывала к пограничным премудростям и забавным случаям из жизни. В шесть утра я заставил всех спать, потому что в одиннадцать нам предстоял новый поиск. А сам распихал дрыхнувшего Дика и сел с ним в сторонке караулить.
В одиннадцать привезли нам на смену двух измученных и невыспавшихся заставских солдат, хилый завтрак и новый маршрут для поиска. Опять весь день шастали по тайге, и это было только началом наших многотрудных бдений. Пять суток мы днями бродили по маршрутам, на ночь вставали на блок-посты, затыкая дырки между заслонами. Кольцо поиска все сужалось и сужалось, но о нарушителях ни слуху, ни духу. Я уже перестал оставлять на ночь одного караульного, дежурили только парами, слишком велик одному риск заснуть измучились все. На пятый день Дик доел последние консервы, осталось две булки черствого хлеба. Мы перебивались то рыбой, то подножным кормом. Научилась моя авторотовская банда и лягушек есть, и змей. Даже хвалили. Очень беспокоило, что нет сведений о нарушителях. Опытные паразиты достались, не хлебнуть бы с ними горюшка.
Села последняя батарея в радиостанции, пришлось самостоятельно выходить к заставе. Вопреки ожиданиям, ругать меня не стали, даже дали шесть часов отдыха. Мы помылись, побрились, выспались, сменили батареи, плотно поели горячего и запаслись продуктами. Перед выходом на очередной маршрут начальник заставы сказал, что в отряде поднят резерв второй очереди и к утру будет подмога, видимо, часть наших измотанных заслонов и поисковых групп сменят свежими.
Но в наши стройные планы вмешалась трагическая случайность: водитель заснул за рулем, машина потеряла управление и рухнула с моста в воду, задев на ходу еще одну. Результат аварии был страшен - погибли двое, травмированы около двадцати человек, разбиты две машины. Остатки заслонов до нас не дошли - произошло нарушение на пятой заставе, и они свернули туда. Кроме того, пришлось снять и отправить им в помощь часть людей, вырвав их из нашего оцепления.
Все это усилило общую нервозность, и начались проколы и недоразумения. Один заслон допустил разрыв в цепи, который обнаружился только через три часа. Сразу пришлось расширить кольцо окружения, усилить наряды и выпустить дополнительные поисковые группы. То есть сделали шаг назад. В воскресенье утром пошел сильный дождь, поднялся ветер, погода бушевала до середины ночи. Две поисковых группы сбились с маршрута, неожиданно столкнулись и в условиях плохой видимости чуть не перестреляли друг друга. В душе росла тупая злоба на этих неуловимых нарушителей, на белый свет и свою беспомощность что-либо изменить в этой тупиковой ситуации.
В тяжких бессонных трудах прошли еще пять дней. По-прежнему мы ночами стояли на блоках, меняясь парами через каждые четыре часа. Утром сдавали посты заставским нарядам и выходили на маршрут поиска. Вечером в пятницу второй недели поиска нас поставили на ту самую промоину, которую мы сторожили в самую первую ночь. Теперь приказа на костер никто не давал, а на разговоры сил не было. Но зато без хохмы не обошлось. Все дело в злополучном грейдере, который стоял возле места наблюдения. Из-за высокой травы и кустов торчала только срединная балка и расходящиеся от нее в стороны толстые поперечные тяги, из которых вниз, к невидимой лопате, опускались блестящие штыри упоров. В тусклом свете звезд - ни дать ни взять фигура человека с лыжными палками в руках. И мы, три дурака и тупая собака, всю ночь по очереди бросались ловить этого августовского лыжника. Издерганное подсознание по два-три раза за ночь каждому "показало" в дурацкой железяке человека. Даже оболтус Дик дважды за ночь с рычанием свирепо кидался на злополучный механизм, здорово пугая нас, слепо привыкших доверять чутью зверя. После очередного окружения грейдера, с рычанием, сдавленными хрипами: "Стой, руки вверх, стреляем!" мы переглянулись, и каждый увидел вокруг себя полных идиотов. Дик сделал невинное лицо, опустил шерсть на загривке, поднял на грейдер лапу, отметил и с невинным выражением оглянулся на нас, как бы говоря: "Да вы что, ребята? Я же просто по нужде отошел!" Нервы сдали окончательно, и мы повалились на траву, давясь смехом. Дохихикались до рези в животе, затем я срезал кинжалом пару кустов и закрыл чертова "лыжника" с ног до головы.
Остаток ночи прошел спокойно, а утром завертелась финальная карусель. Когда подошла машина с меняющим нас нарядом, ожила радиостанция и звенящий от напряжения голос Зверева, чуть прерывающийся на бегу, выдал: "Я полста третий, иду за пакетом, держу крепко!" Дальше следовал кодовый набор цифр и коротких фраз. Из всего этого стало ясно, что группа Зверя идет по свежему следу группы нарушителей в сторону границы, примерно в пяти километрах от нас. Я вырвал из планшета карту, прикинул направление и выкрикнул в притихший эфир свои позывные, место расположения и готовность помочь. Станция отозвалась голосом Репнина: "Сорок второй пошел, с поправкой лево, шестьдесят седьмой - право", и мы рванулись в лес. Где-то километрах в восьми, слева от нас и висящей на нарушителях группы Зверева так же кинулась еще одна группа - лейтенанта Новикова. Идея проста - выстроиться трезубцем, на острие которого и гнать нарушителей, не давая им возможности свернуть или разделиться.
Набирая темп и выравнивая дыхание, я лихорадочно вспоминал, что за люди и собака у Новикова. Кажется, у него двое из нашего взвода и один связист, если так, то с ними Граф, матерый зверь, след пятичасовой давности берет, как свежий. Возьмут, а мы пошумим, поможем.
Но через час гонки случилось что-то невероятное, ситуация опять собралась выскочить из-под контроля. Неожиданно я очень четко, видимо, мы достаточно сблизились, услышал задыхающийся голос Зверя:
- Вий пал, подыхает, пакеты потеряны, как поняли?
Тут же влез Новиков:
- Как пал? Ранен?
- Не знаю, начал спотыкаться и рухнул. Идем по примерному направлению.
Да, действительно непонятно, особо много в эфире открытым текстом не поговоришь, все нужно кодировать. Но здесь дело нечисто, если уж такой спец, как Зверь, в открытую треплется. Я попытался темп увеличить, но ребята мои, к таким гонкам совсем не привыкшие, не вытянули. Тут опять центр вмешался: "Полсотни третий, шестьдесят седьмой, свети через сотню" - это значит, через каждые полторы минуты давать сигнальную ракету, пугать нарушителей. Волей-неволей побежишь сломя голову, если на плечах противник висит. Только на кой черт?! Чего они там себе думают, ведь знают же, что у меня слабая группа, да и Дик недоучка! Такими темпами Новиков со Зверем этих паразитов прямехонько мне под ноги выгонят, а вдруг оплошает Дик? Что тогда, еще неделю в тайге землю носом рыть?! Ладно, штабу виднее, в конце концов, мы слышим только поисковые группы, да и то ближние. С заслонами и всеми остальными штаб по другим частотам связан, чтоб не путались все в одной куче.
Еще через полчаса, ломясь по лысому склону сопки, я увидел слева и сзади сигнальную ракету. Ясно, это - зверевская группа. И почти тут же Дик вильнул, как велосипед, и, уткнув нос в землю, потянул чуть вправо, рожа у него стала сосредоточенная, ну, куда деваться, хоть фотографируй для журнала с подписью "Герой Хасана!" Ясно, след взял, но вот сколько человек, да и тот ли след? В такой травище сам Чингачгук ни черта бы не разобрал. На всякий случай я в станцию выдохнул "Сорок второй, похоже взял дорожку, уверенности нет." Шум в эфире изменился, как будто кто-то нажал кнопку "Передача", но молчит, потом Репнин выдал пару междометий и рявкнул: "На что похоже?! На ...?!" Я не обиделся и коротко ответил: "Терпи, первый". Метров через триста попалась чистая полянка, я плавно осадил рвущегося Дика и упал на карачки, вглядываясь в мох. Есть, нашли! Два четких отпечатка китайских кед разного размера. Минимум двоих гоним, третий след искать некогда, эти горячие, достать надо! Сразу в эфир:
- Первый - сорок второму!
Репнин тут же:
- Ответил!
Я ему:
- Два точно подо мной! Идут по распадку к высоте 3-126.
Вклинился Зверь:
- Давай, родной, давай, чтоб тебя!
Репнин ему:
- Пять-три, ты с шестьдесят седьмым соединился? Я его не слышу.
- Нет. Вижу свет рядом, но станция, похоже, сдохла.
- Лови его и режьте лево, как понял?
Чего тут непонятного, я тоже понял - Зверь по ракетам находит Новикова и отходят чуть левее, поближе к линии границы, потому что пока меня нарушители ведут не прямо к границе, а по касательной. Простой, но действенный трюк, называется "петля" - делают финт в сторону, чтоб потом изменить угол и резко кинуться к границе.
Прошло еще двадцать минут. Все было гладко, но тут как-то странно повел себя Дик: начал сбавлять скорость, потом пару раз налетел на деревья, будто не видя их. А затем начал вилять, качаться на бегу, как пьяный. И тут меня как толкнул кто - яд! След обработан чем-то ядовитым, опасным для собаки, поэтому и пал Вий! Я рявкнул: "Стой! Уходи к ветру!", схватил Дика на руки и отбежал с ним против ветра метров на сорок-пятьдесят. Положил на землю, удерживаю одной рукой - он все встать пытается, а сам слабый такой... Второй рукой тангенту станции стиснул: "Первый, первый, я сорок два! Дик отравлен, отправляю группу по зрительным!" Репнин в ответ простонал, от бессилия помочь: "Понял, держись, остальным передам." И тут же открытым текстом для всех поисковиков: "Следы отравлены, повторяю: следы отравлены, всем осторожно!"
Я радиостанцию вместе с планшетом сорвал, кинул Лешке томскому: "Давай по примерному направлению, на связь чаще выходи, а то заблудишься. Мишку с собой бери, траву топчите крепче, мы с соседями соединится попробуем." Умчались ребята, а мы с угрюмым и явно все силы дикой гонке отдавшим молчуном Володей над Диком склонились. У пса пена из пасти, по телу судороги пробегают, плохо дело. Я флягу ухватил, Дику морду задрал и давай ему воду лить прямо в горло. Опростал свою фляжку, потом солдатскую до донышка. Закинул расслабленного, ничего не соображающего зверюгу на плечи, как дохлого барана, и трусцой за своими.
Недолго мы так шли. Я все старался по склонам сопок двигаться, скоро увидели ракету, дали нашим сигнал "Стоять на месте, ждать прибытия". Сигнальными ракетами разного цвета, как азбукой Морзе переговариваться можно. И через пятнадцать минут соединились с группами Зверева и Новикова. У Зверя радиостанция работала, так что они были в курсе событий. Сразу после того, как мы потеряли след, наперерез нарушителям вышла еще одна группа, усиленная и отдохнувшая. Теперь гонит паразитов на уже готовые к теплой встрече заслоны. Старшим там идет мой друг, прапорщик Жданов, а в команде у него трое моих спецназовцев и собачник с лучшей ищейкой отряда Эрной. Они, оказывается, шли в режиме радиомолчания по касательной к нам всю дорогу и отозвались только после того, как отвалил я.
Вий оказался живым и шел уже сам. Дика мы отпоили водой из фляг группы Новикова, и он тоже потихоньку пошлепал на своих четырех. Меньше, чем через час неспешной ходьбы, в эфире раздался спокойный, даже какой-то будничный голос Жданова: "Первый, я двенадцать, имею три пакета, где выход?" После довольно большой паузы ему ответил утомленно-севшим голосом геройский и насмерть умотанный связист Репнин: "Понял тебя, выходи к дороге, подберем. Всем с этой частоты - отбой, пакеты у нас".
В целом, устроился я худо-бедно, даже женился. В институте на заочное отделение перевелся, вторую работу нашел - семья, расходы. Только за два года дня не проходило, чтобы я добрым словом службу не вспомнил и себя не ругнул - чего сразу не остался, звали же... Молодость, идеализм, глупость. Не денег хотелось, не политики, не подвигов. Хотелось дела. Большого, нужного, честного и трудного. Сколько раз я над словами ротного задумывался: "Граница от себя так просто не отпустит". Сунулся было в пограничное военное училище, оттуда не то чтобы отказ пришел, а разумный совет: "Подумайте о возрасте, для офицера карьера обязательна. Поступать не рекомендуем". Действительно, в моем возрасте хороший офицер если и не капитан, то старший лейтенант - точно. Но выход нашелся - однажды не выдержал, сел и написал письмо в часть, дескать, так и так, хочу обратно, помогите на сверхсрочную вернуться, если помните добрым словом, пригожусь. Через пару месяцев вызывают меня в военкомат:
- Здесь из твоего отряда официальный запрос пришел, ты что, серьезно? Если действительно хочешь обратно - проходи комиссию, будем оформлять.
Если хочешь! Не хотел бы - не просился. В рекордно малый срок я оформил всякие нужные бумаги, прошел проверки, медкомиссии и прочие неизбежные процедуры. При этом подначки врачей "Во дурак, люди оттуда бегут, а он рвется - не удержишь" меня не то чтобы злили, а даже забавляли. В конце концов, ровно через два года после увольнения в запас, я так же нетерпеливо ловил глазами изменения и знакомые детали в нашем гарнизонном поселке, на КПП, пожимал руки знакомым офицерам, дышал морским воздухом и чувствовал себя как никогда на cвоем месте, дома. Мне опять предстояло писать жизнь с белого листа, начинать все заново, устраиваться, обживаться. Но я смотрел в будущее легко и свободно, знал - все получится, потому что это - МОЕ дело, я умею и знаю здесь все, потому что рядом всегда будет кто-то, надежный, готовый поддержать, подставить плечо, подать руку...
ВЫХОДНОЙ
Ранним воскресным утром, примерно в 12 часов, я сидел на полу в коридоре и решал сложнейшую задачу - кормить или не кормить своего трижды любимого пса? Задача была действительно трудная, и я, не спеша и невзирая на мученические взгляды крутящегося вокруг зверя, раскладывал плюсы и минусы в разные стороны. Плюсов было мало: Дика я люблю - раз, время кормления уже прошло и он голоден - два, еда готова - три. Зато минусов набегало с большой вагон и маленькую тележку. Например: он поднял меня на зарядку в 6 часов (начихав на выходной!), спихнул в воду во время пробежки по пляжу, пребольно укусил за руку, когда я пытался честно бороться с ним в "партере", и отказался буксировать во время купания. Но самая веская причина - чует сердце, что скоро тревога.
Так уж повелось в последние годы: что ни выходной, то поиск нарушителя, видимо, контрабандистам проще бегать через границу в нерабочее время. В пятницу и в субботу обошлось, но так не бывает, чтоб всегда везло. К тому же погода стояла прекрасная: конец августа, ни облачка, чудное солнце, а стало быть все равно скоро поднимут по тревоге и придется ехать черт-те куда и ловить черт-те кого черт-те где. А если посадить в грузовую машину, переполненную людьми, только что накормленную собаку и помчаться по нашим раздолбанным дорогам, да по такой жаре, то зверя обязательно стошнит и обязательно на одежду, оружие или снаряжение. Поэтому я решил до вечера пса не кормить и уверенно показал ему кукиш. Дик обиженно фыркнул и, видимо, обозвал меня про себя последними словами. Я устыдился и пообещал ему вечером двойную норму. После этого позвонил в подразделение и в сто первый раз напомнил и без моих подсказок все знающему и потому злому дежурному, чтоб держал мою группу в готовности. Затем очень храбро и злобно мы с псом устроили стирку и генеральную уборку, которая заключалась в перетаскивании грязи из одного угла в другой. Завершив титанический труд, мы собрались на пляж, но стоило выйти на улицу - все, привет Шишкину! Над гарнизоном повис злорадный вой сирены, и мы, резко развернувшись, влетели домой.
Надеть камуфляж, схватить мешок с тревожным снаряжением, накинуть псу ошейник с 15-метровым разыскным поводком, сбегать в штаб за оружием и примчаться в строй - на все ушло не больше пяти минут. Дальше начались невезения. Для начала нас с Диком назначили не в заслон, а в поисковую группу, затем досталась тяжеловатая, хотя и мощная, радиостанция Р-392, да еще с сомнительного вида аккумуляторными батареями. В довершение всего моих солдат разбросали по другим группам, благо ребятки на вес золота в подобных операциях. Зато мне достались три абсолютно незнакомых воина из автороты, одного взгляда на которых хватило, чтоб понять, что выезд этот у них первый и что делать - они не представляют вообще никак. То-то радость!
Зам. начальника штаба быстренько довел обстановку: группа из трех человек нарушила границу на участке третьей заставы. Тоже спасибо, в тех местах стадо мамонтов не так просто найти, не то что каких-то трех паразитов. Ладно, не впервой. Деться им некуда, заслоны заставы перекрыли границу, комендатура - проходы в тыл и дороги. Наша задача - замкнуть кольцо окружения с флангов и, запустив внутрь поисковые группы, постепенно сжимать его. Помечутся внутри, сиротки, да и возьмем, не поисковики, так заслоны сцапают. Мне, конечно, с доставшимся неопытным воинством задержание не светит, но дело таких неопытных групп простое - как можно больше шума и суеты, чтоб нарушители слышали, что их ищут, и были вынуждены перемещаться, пока не напорются на опытный секрет или заслон. В общем, мы - загонщики. Все просто, такие штуки-дрюки проделывали уже сто тысяч раз.
Через десять минут после первого вскрика сирены змея колонны машин с заслонами уже вытягивалась из поселка и набирала скорость по трассе. Мой голодный и недовольный Дик довольно долго не мог устроиться; наконец, приткнул нос мне в колени и задремал, не обращая внимания на тряску. Вторым псом в кузове оказался добродушный и умудренный опытом Вий, - тот уснул сразу. Оглядев своих слегка взволнованных новичков, я рассказал им пару анекдотов, чтоб разрядить обстановку, и когда разговор оживился, усыпил себя, отдыхая впрок.
Проснулся, едва машина остановилась во дворе заставы, сразу выскочил и, привязав Дика, рванул к местному старшине за сухим пайком. Постояв в небольшой очереди, так как таких быстрых и умных, как я, оказалось до фига, получил паек на трое суток. Будучи опытен в этих тревожных делах, я выпросил у старшины еще дополнительно шесть булок хлеба, мотивируя нижайшую просьбу присутствием в группе собаки. Автомат выпросить было проще, чем хлеб. Ежу понятно - пистолет вещь хорошая, но в тайге с автоматом надежней. Снарядившись таким образом, мы выдвинулись к месту входа в поиск. По дороге я собрал все продукты в один вещмешок и навьючил его на самого крепкого и веселого на вид солдата, кемеровчанина Мишку, разделив его немудреное имущество между всеми поровну. Практика показала, что паек на трое суток чаще всего приходится есть неделю, а самое главное - кормить собаку. Не будет голодный пес искать следы людей и ничем его не убедить. Звери присягу не принимают и взывать к их совести бесполезно. А без собаки задержать в наших диких лесах нарушителя весьма и весьма не просто. Зачастую три четверти пайка людей уходит на корм собак, и это нормально, ведь часто в собачьем нюхе - успех операции, а в клыках и самоотверженности - чья-то жизнь.
Машина чуть сбавила скорость, и из нее на ходу выскочила первая группа. Я с завистью посмотрел на их старшего, прапорщика Вовку Зверева. Везет же некоторым! И солдаты у него как на подбор, и Вий, опытный зверь, уже шесть задержаний сработал. А мне с балбесом Диком и новичками пыхтеть и потеть, да уповать на Господа Бога. А с другой стороны, есть чем гордиться - неопытному старшему слабую группу не дадут, так что выходит - новички и молодая собака в одной команде - это признание моих заслуг. В общем, ура, я ниндзя, и мы лучше всех. Через километр, тоже на ходу, повыскакивали и мы, а грузовик ушел вперед, до стыка с рубежом заграждения, создавая шум, имитируя остановки для выпуска несуществующих групп и пугая все живое.
Ну вот, остались одни и работаем. Я взял азимут и на ходу поставил задачу группе: кому куда смотреть и что искать, кто кого прикрывает и как себя вести. Затем повторил это еще пять раз подряд и выругался про себя, глядя на солидное кивание головами своего воинства. Вид у ребят был слишком уж серьезный и напряженный. Первые два часа им за каждым деревом будет мерещиться по сотне злобных врагов, а потом придет отупение, так что и перебежавшего дорогу тираннозавра они не заметят. Эту кухню я хорошо помню, сам таким был и никуда от этого не деться.
Пересказывать блуждания по дебрям бессмысленно, рассказывать о природе тех мест - не хватит и передачи "В мире животных". Маршрут мы прошли неплохо, ребята крепкие оказались. Промахнулись на точке выхода всего на километр, что на самом деле хорошо, некоторые и на десять мазали. Есть, конечно, монстры, что в одинокую елку на карте за пятнадцать километров попадают, но я, к сожалению, не из таких. Поздно вечером вышли на основной рубеж, получили новое задание - блок-пост на реке до утра. Повезло: на речке сидеть приятнее, чем на горе. И вода есть, и рыба на ужин, опять же, харчи целее. К тому же не мешает вымыться и форму отквасить, а то камуфляжи побелели и искрятся от выступившей соли - пришлось крепко попотеть на маршруте.
До указанного участка 8 км прогулялись по дороге... Сплошное наслаждение после таежных лазаний. Пришли уже в темноте, доложились, осмотрели местность. Все оказалось совсем не так запущено, как описал местный комтех. Недавний тайфун снес водопропускную трубу и разрушил часть сигнализационного заграждения, как раз над трубой, да и то не полностью, проволока уцелела почти вся. Я тут же решил облегчить себе службу и принялся сращивать уцелевшие нити и мастерить нехитрый монтаж. Ребята, пока я копался, наловили майкой мелкой рыбешки и устроили место для секрета. Через час дежурный по заставе на мой запрос ответил, что участок работает и, таким образом, нам придется ночью сторожить не 600 метров, а всего три, то есть непосредственно промоину. Рейтинг мой в глазах бойцов поднялся еще на пару ступеней, а заодно улучшилось их настроение. Затем я показал, как и из чего жечь костер, чтоб его не было видно, и, оставив двоих варить рыбу, с Диком и одним из солдат, сообразительным и глазастым Лешкой из Томска, облазал местность вокруг еще раз.
Ночь выдалась светлая, что радовало. Ничего подозрительного мы не нашли, место наше оказалось удачным - "я вижу все, меня не видит никто". Только рядом на берегу стоял прицепной маленький грейдер, от которого попахивало машинным маслом. Не помешала бы эта вонючка Дику нюхать... Вернувшись, я первым делом показал ребятам, как правильно переоборудовать место для ночного наблюдения и "ночлежку" для отдыхающих, накормил Дика и только потом разрешил поесть самим. Как я и ожидал, аппетит у ребят оказался хилым, несмотря на полдня блужданий на свежем воздухе. Это потому, что едва дойдя до воды, кинулись пить, как верблюды, а я предусмотрительно (в целях экономии еды) солдат не останавливал.
Все это время я почти не затыкался, терпеливо отвечая на их "почему?"
- А почему мы не едим консервы из пайка?
- А потому, что их у нас на трое суток, а поиск может затянуться на неделю.
- А если бы не было рыбы, как тогда?
- Ели бы траву, змей, лягушек и кузнечиков.
- Как?!
- С причмокиванием. Если снимут нас с речки и посадят на горе или в лесу - покажу.
- А почему вы кормите собаку из своего котелка?
- Потому, что у него нет своего.
- А почему нас не учат разбираться в сигнализации?
- Потому, что нас не учат разбираться в машинах.
Ну и все в таком духе. Хорошо, что на реке не нужно особо следить за звуковой маскировкой - журчание воды прячет приглушенные голоса, но не мешает слышать посторонние всплески, шаги по камням и хруст веток. Человек такое животное, что с природой в гармонии жить не может, а значит и обнаружить его скрытное передвижение просто, если внимательно слушать мир вокруг.
Тут радиостанция прохрипела мой позывной: "42-й, ответь первому." Я отозвался и получил не очень четкое указание: "Обозначь себя до утра." Поскребя в затылке, все же решил уточнить, что же многомудрое руководство имеет в виду, и коротко спросил: "Как?" Станция хрипло засмеялась и ответила измененным помехами голосом лейтенанта-связиста Сашки Репнина: "Залезь на елку, маши трусами и пой: "Наверх вы, товарищи, все по местам!" Мои ребята прыснули, а Сашка закончил более понятно: "Как на рыбалке, чайник". Теперь я, конечно, понял, что он имеет ввиду обычный костер, не скрытный, а с огнем и дымом, но попытался отыграться: "Напиться, что ли?" Репнин не успел ответить, потому что в эфир вмешался нежный рык начальника разведки: "Первый и сорок второй, а по рогам?" По рогам от здоровенного подполковника Крылова нам не хотелось, и мы скромно умолкли.
Костер оказался кстати, ребята, переполненные впечатлениями, спать не хотели и, отходя по одному на час за освещенный костром круг (прикрыть, на всякий случай), мы проговорили до утра. От рассказов о доме беседа переплывала к пограничным премудростям и забавным случаям из жизни. В шесть утра я заставил всех спать, потому что в одиннадцать нам предстоял новый поиск. А сам распихал дрыхнувшего Дика и сел с ним в сторонке караулить.
В одиннадцать привезли нам на смену двух измученных и невыспавшихся заставских солдат, хилый завтрак и новый маршрут для поиска. Опять весь день шастали по тайге, и это было только началом наших многотрудных бдений. Пять суток мы днями бродили по маршрутам, на ночь вставали на блок-посты, затыкая дырки между заслонами. Кольцо поиска все сужалось и сужалось, но о нарушителях ни слуху, ни духу. Я уже перестал оставлять на ночь одного караульного, дежурили только парами, слишком велик одному риск заснуть измучились все. На пятый день Дик доел последние консервы, осталось две булки черствого хлеба. Мы перебивались то рыбой, то подножным кормом. Научилась моя авторотовская банда и лягушек есть, и змей. Даже хвалили. Очень беспокоило, что нет сведений о нарушителях. Опытные паразиты достались, не хлебнуть бы с ними горюшка.
Села последняя батарея в радиостанции, пришлось самостоятельно выходить к заставе. Вопреки ожиданиям, ругать меня не стали, даже дали шесть часов отдыха. Мы помылись, побрились, выспались, сменили батареи, плотно поели горячего и запаслись продуктами. Перед выходом на очередной маршрут начальник заставы сказал, что в отряде поднят резерв второй очереди и к утру будет подмога, видимо, часть наших измотанных заслонов и поисковых групп сменят свежими.
Но в наши стройные планы вмешалась трагическая случайность: водитель заснул за рулем, машина потеряла управление и рухнула с моста в воду, задев на ходу еще одну. Результат аварии был страшен - погибли двое, травмированы около двадцати человек, разбиты две машины. Остатки заслонов до нас не дошли - произошло нарушение на пятой заставе, и они свернули туда. Кроме того, пришлось снять и отправить им в помощь часть людей, вырвав их из нашего оцепления.
Все это усилило общую нервозность, и начались проколы и недоразумения. Один заслон допустил разрыв в цепи, который обнаружился только через три часа. Сразу пришлось расширить кольцо окружения, усилить наряды и выпустить дополнительные поисковые группы. То есть сделали шаг назад. В воскресенье утром пошел сильный дождь, поднялся ветер, погода бушевала до середины ночи. Две поисковых группы сбились с маршрута, неожиданно столкнулись и в условиях плохой видимости чуть не перестреляли друг друга. В душе росла тупая злоба на этих неуловимых нарушителей, на белый свет и свою беспомощность что-либо изменить в этой тупиковой ситуации.
В тяжких бессонных трудах прошли еще пять дней. По-прежнему мы ночами стояли на блоках, меняясь парами через каждые четыре часа. Утром сдавали посты заставским нарядам и выходили на маршрут поиска. Вечером в пятницу второй недели поиска нас поставили на ту самую промоину, которую мы сторожили в самую первую ночь. Теперь приказа на костер никто не давал, а на разговоры сил не было. Но зато без хохмы не обошлось. Все дело в злополучном грейдере, который стоял возле места наблюдения. Из-за высокой травы и кустов торчала только срединная балка и расходящиеся от нее в стороны толстые поперечные тяги, из которых вниз, к невидимой лопате, опускались блестящие штыри упоров. В тусклом свете звезд - ни дать ни взять фигура человека с лыжными палками в руках. И мы, три дурака и тупая собака, всю ночь по очереди бросались ловить этого августовского лыжника. Издерганное подсознание по два-три раза за ночь каждому "показало" в дурацкой железяке человека. Даже оболтус Дик дважды за ночь с рычанием свирепо кидался на злополучный механизм, здорово пугая нас, слепо привыкших доверять чутью зверя. После очередного окружения грейдера, с рычанием, сдавленными хрипами: "Стой, руки вверх, стреляем!" мы переглянулись, и каждый увидел вокруг себя полных идиотов. Дик сделал невинное лицо, опустил шерсть на загривке, поднял на грейдер лапу, отметил и с невинным выражением оглянулся на нас, как бы говоря: "Да вы что, ребята? Я же просто по нужде отошел!" Нервы сдали окончательно, и мы повалились на траву, давясь смехом. Дохихикались до рези в животе, затем я срезал кинжалом пару кустов и закрыл чертова "лыжника" с ног до головы.
Остаток ночи прошел спокойно, а утром завертелась финальная карусель. Когда подошла машина с меняющим нас нарядом, ожила радиостанция и звенящий от напряжения голос Зверева, чуть прерывающийся на бегу, выдал: "Я полста третий, иду за пакетом, держу крепко!" Дальше следовал кодовый набор цифр и коротких фраз. Из всего этого стало ясно, что группа Зверя идет по свежему следу группы нарушителей в сторону границы, примерно в пяти километрах от нас. Я вырвал из планшета карту, прикинул направление и выкрикнул в притихший эфир свои позывные, место расположения и готовность помочь. Станция отозвалась голосом Репнина: "Сорок второй пошел, с поправкой лево, шестьдесят седьмой - право", и мы рванулись в лес. Где-то километрах в восьми, слева от нас и висящей на нарушителях группы Зверева так же кинулась еще одна группа - лейтенанта Новикова. Идея проста - выстроиться трезубцем, на острие которого и гнать нарушителей, не давая им возможности свернуть или разделиться.
Набирая темп и выравнивая дыхание, я лихорадочно вспоминал, что за люди и собака у Новикова. Кажется, у него двое из нашего взвода и один связист, если так, то с ними Граф, матерый зверь, след пятичасовой давности берет, как свежий. Возьмут, а мы пошумим, поможем.
Но через час гонки случилось что-то невероятное, ситуация опять собралась выскочить из-под контроля. Неожиданно я очень четко, видимо, мы достаточно сблизились, услышал задыхающийся голос Зверя:
- Вий пал, подыхает, пакеты потеряны, как поняли?
Тут же влез Новиков:
- Как пал? Ранен?
- Не знаю, начал спотыкаться и рухнул. Идем по примерному направлению.
Да, действительно непонятно, особо много в эфире открытым текстом не поговоришь, все нужно кодировать. Но здесь дело нечисто, если уж такой спец, как Зверь, в открытую треплется. Я попытался темп увеличить, но ребята мои, к таким гонкам совсем не привыкшие, не вытянули. Тут опять центр вмешался: "Полсотни третий, шестьдесят седьмой, свети через сотню" - это значит, через каждые полторы минуты давать сигнальную ракету, пугать нарушителей. Волей-неволей побежишь сломя голову, если на плечах противник висит. Только на кой черт?! Чего они там себе думают, ведь знают же, что у меня слабая группа, да и Дик недоучка! Такими темпами Новиков со Зверем этих паразитов прямехонько мне под ноги выгонят, а вдруг оплошает Дик? Что тогда, еще неделю в тайге землю носом рыть?! Ладно, штабу виднее, в конце концов, мы слышим только поисковые группы, да и то ближние. С заслонами и всеми остальными штаб по другим частотам связан, чтоб не путались все в одной куче.
Еще через полчаса, ломясь по лысому склону сопки, я увидел слева и сзади сигнальную ракету. Ясно, это - зверевская группа. И почти тут же Дик вильнул, как велосипед, и, уткнув нос в землю, потянул чуть вправо, рожа у него стала сосредоточенная, ну, куда деваться, хоть фотографируй для журнала с подписью "Герой Хасана!" Ясно, след взял, но вот сколько человек, да и тот ли след? В такой травище сам Чингачгук ни черта бы не разобрал. На всякий случай я в станцию выдохнул "Сорок второй, похоже взял дорожку, уверенности нет." Шум в эфире изменился, как будто кто-то нажал кнопку "Передача", но молчит, потом Репнин выдал пару междометий и рявкнул: "На что похоже?! На ...?!" Я не обиделся и коротко ответил: "Терпи, первый". Метров через триста попалась чистая полянка, я плавно осадил рвущегося Дика и упал на карачки, вглядываясь в мох. Есть, нашли! Два четких отпечатка китайских кед разного размера. Минимум двоих гоним, третий след искать некогда, эти горячие, достать надо! Сразу в эфир:
- Первый - сорок второму!
Репнин тут же:
- Ответил!
Я ему:
- Два точно подо мной! Идут по распадку к высоте 3-126.
Вклинился Зверь:
- Давай, родной, давай, чтоб тебя!
Репнин ему:
- Пять-три, ты с шестьдесят седьмым соединился? Я его не слышу.
- Нет. Вижу свет рядом, но станция, похоже, сдохла.
- Лови его и режьте лево, как понял?
Чего тут непонятного, я тоже понял - Зверь по ракетам находит Новикова и отходят чуть левее, поближе к линии границы, потому что пока меня нарушители ведут не прямо к границе, а по касательной. Простой, но действенный трюк, называется "петля" - делают финт в сторону, чтоб потом изменить угол и резко кинуться к границе.
Прошло еще двадцать минут. Все было гладко, но тут как-то странно повел себя Дик: начал сбавлять скорость, потом пару раз налетел на деревья, будто не видя их. А затем начал вилять, качаться на бегу, как пьяный. И тут меня как толкнул кто - яд! След обработан чем-то ядовитым, опасным для собаки, поэтому и пал Вий! Я рявкнул: "Стой! Уходи к ветру!", схватил Дика на руки и отбежал с ним против ветра метров на сорок-пятьдесят. Положил на землю, удерживаю одной рукой - он все встать пытается, а сам слабый такой... Второй рукой тангенту станции стиснул: "Первый, первый, я сорок два! Дик отравлен, отправляю группу по зрительным!" Репнин в ответ простонал, от бессилия помочь: "Понял, держись, остальным передам." И тут же открытым текстом для всех поисковиков: "Следы отравлены, повторяю: следы отравлены, всем осторожно!"
Я радиостанцию вместе с планшетом сорвал, кинул Лешке томскому: "Давай по примерному направлению, на связь чаще выходи, а то заблудишься. Мишку с собой бери, траву топчите крепче, мы с соседями соединится попробуем." Умчались ребята, а мы с угрюмым и явно все силы дикой гонке отдавшим молчуном Володей над Диком склонились. У пса пена из пасти, по телу судороги пробегают, плохо дело. Я флягу ухватил, Дику морду задрал и давай ему воду лить прямо в горло. Опростал свою фляжку, потом солдатскую до донышка. Закинул расслабленного, ничего не соображающего зверюгу на плечи, как дохлого барана, и трусцой за своими.
Недолго мы так шли. Я все старался по склонам сопок двигаться, скоро увидели ракету, дали нашим сигнал "Стоять на месте, ждать прибытия". Сигнальными ракетами разного цвета, как азбукой Морзе переговариваться можно. И через пятнадцать минут соединились с группами Зверева и Новикова. У Зверя радиостанция работала, так что они были в курсе событий. Сразу после того, как мы потеряли след, наперерез нарушителям вышла еще одна группа, усиленная и отдохнувшая. Теперь гонит паразитов на уже готовые к теплой встрече заслоны. Старшим там идет мой друг, прапорщик Жданов, а в команде у него трое моих спецназовцев и собачник с лучшей ищейкой отряда Эрной. Они, оказывается, шли в режиме радиомолчания по касательной к нам всю дорогу и отозвались только после того, как отвалил я.
Вий оказался живым и шел уже сам. Дика мы отпоили водой из фляг группы Новикова, и он тоже потихоньку пошлепал на своих четырех. Меньше, чем через час неспешной ходьбы, в эфире раздался спокойный, даже какой-то будничный голос Жданова: "Первый, я двенадцать, имею три пакета, где выход?" После довольно большой паузы ему ответил утомленно-севшим голосом геройский и насмерть умотанный связист Репнин: "Понял тебя, выходи к дороге, подберем. Всем с этой частоты - отбой, пакеты у нас".