Страница:
В произведении Ван Дженнепа
Les Rites de Passage("Ритуалы перехода") можно найти примеры того, как исследователи приближаются к поселениям первобытных племен. Они вынуждены останавливаться в нескольких милях от селения, после чего к ним выходят трое посланцев. Их следует убедить, что исследователи не имеют никаких дьявольских устройств, и особенно в том, что они не намерены использовать против них черную магию. 3атем посланцы удаляются, а после их возвращения происходит обмен подарками. В некоторых случаях дело доходит даже до обмена женщинами, которых предоставляют в распоряжение гостей, устанавливая таким образом подобие родственных отношений. Если гость спит с женой хозяина, то становится его родственником, и его принимают в семью. Такой обычай существует, например, у индейцев племени Наскапи на полуострове Лабрадор. Многие эскимосы предоставляют своих жен в распоряжение гостей на ночь. Цель этого обычая — предотвратить любой взрыв враждебности, исключить саму возможность схватки, в результате которой могут произойти убийства. Представители многих первобытных народов делают надрезы на коже друг друга и как бы обмениваются кровью. Используется специальный способ поцелуев и ритуал обмена подарками. Все эти
rites de passage(ритуалы перехода) пускаются в ход, как только вы вступаете во взаимоотношения с людьми на уровне их подчиненной функции.
То же самое легко наблюдать и в повседневной жизни. Например, можно знать кого-то в течение двух-трех лет, но общаться с ним только на обычных чаепитиях или обедах, разговаривать только о погоде, политике или на отвлеченные темы, никогда не осмеливаясь касаться болезненных мест друг друга или щекотливых тем. Но однажды можно почувствовать искусственность этих отношений и отсутствие настоящей близости. Тогда после небольшой выпивки, если обстановка благоприятствует, разговор может стать откровенным и собеседники начинают как бы приглашать друг друга открыть свои болезненные места. Так, соблюдая все предосторожности первобытной учтивости, два человека начинают постепенно по-настоящему сближаться. Для определения такой формы поведения я не нашла более удачного выражения, чем "первобытная учтивость". Именно таким образом следует входить в близкий контакт с другим человеком, ведь болезненные места обычно связаны с подчиненной функцией.
Существует разница между личной вежливостью и первобытной учтивостью. Рассмотрим практический пример. Однажды я ехала в машине с мужчиной интуитивного типа. Мы возвращались домой поздней ночью, и он забыл включить зажигание. Мой спутник снова и снова пытался запустить двигатель, но у него ничего не получалось. Я отважилась вежливо спросить, не забыл ли он включить зажигание. "Разумеется!" — последовал ответ, но с таким раздражением, что я не осмелилась сказать больше ни слова! Такой была реакция его подчиненного ощущения! Мы просидели в машине целых полчаса, и я окончательно убедилась в справедливости своего предположения, но не знала, как ему об этом сказать. Малейший намек на то, что я лучше знаю, что делать, вызвал бы настоящий взрыв. Я чувствовала себя столь беспомощной, что пыталась уйти в гараж. Я даже проверила, залита ли вода, хотя все это время знала, в чем дело, но не смела даже подумать, как обойти его болезненное место. Ведь стоял вопрос о его престиже! Должна заметить, что большая доза алкоголя также внесла свой вклад в его состояние и обострила его реакцию. Кроме того, он был старше меня, и потому я боялась показаться ему невежливой. Но дело было не в простой вежливости — это была проблема личных отношений. Скорее, вопрос касался реального чувства и осознания слабости другой личности, которую я не осмеливалась задеть.
Подчиненная функция, безусловно, связана с болезненными местами, имеющимися в каждом человеке. Если бы мой спутник не обладал ими, он не оказался бы столь чувствительным. Тогда на мой вопрос: "Ты включил зажигание?", он со смехом воскликнул бы: "О, Боже!", тут же исправил допущенную оплошность, и мы бы давно уже были в пути. Вместо этого мы целый час просидели в машине, гадая, в чем заключалась наша ошибка, а я просто не знала, как приблизиться к болезненному месту его подчиненной функции.
Подобные примеры иллюстрируют и другую особенность подчиненной функции, а именно потрясающий заряд эмоций, связанный с ее проявлением. Как только вы попадаете в ее сферу, люди начинают проявлять повышенную эмоциональность. В приведенном примере можно без труда различить негативную сторону связи подчиненной функции с эмоциями, но в этой связи есть и весьма позитивный аспект. В сфере подчиненной функции присутствует большая концентрация жизни. Если после того как ведущая функция исчерпала себя — начала, как старая машина, дребезжать и давать течь, — человеку удается найти дорогу к своей подчиненной функции, он сможет открыть для себя новый жизненный потенциал.
Все, что относится к сфере подчиненной функции, становится волнующим, драматичным, полным позитивных и негативных возможностей. Огромный, напряженный, потрясающий мир во всей своей реальности предстает перед подчиненной функцией. Но недостатком обращения к ней является ее плохая адаптация. Именно поэтому в сказках, которых я упоминала, только дурак, третий сын в группе четырех членов королевской семьи, может найти живую воду или огромное сокровище. Подчиненная функция, если ей позволяют проявиться в своей собственной сфере, привносит в жизнь обновление. Многие люди на относительно раннем этапе жизни обнаруживают, что именно в сфере своей подчиненной функции они эмоциональны, чувствительны, плохо адаптированы, и у них развивается привычка скрывать эту часть своей личности с помощью суррогатных псевдореакций. Например, мыслительный тип часто не умеет выражать свои чувства естественно, в подходящей манере и в нужное время. Он может расплакаться, узнав о смерти мужа своей приятельницы, но, встретившись с вдовой, не найти для нее ни слова сочувствия.
Люди такого типа не только выглядят весьма холодными, они на самом деле ничего не чувствуют! Все переживания были прочувствованы ими дома, а теперь, в нужной ситуации, они не могут их выразить. Мыслительные типы часто считаются бесчувственными. Это совершенно несправедливое мнение. Дело не в том, что у них нет чувств, они просто не могут их выразить в нужный момент. Где-то и когда-то они проявляют свои чувства, но не тогда, когда это следует делать. Большая ошибка также считать, что чувствующие типы не могут думать. Этим людям приходят в голову прекрасные мысли, очень часто глубокие, интересные, искренние, даже оригинальные, но эти мысли являются неуправляемыми.
Например, для чувствующего типа очень трудно настроиться на соответствующее мышление во время экзамена. Здесь ему просто необходимо думать, а мысли куда-то испаряются! Вернувшись домой, он снова обретает способность к мышлению, но мысли с трудом подчиняются ему и не столь дружелюбны, чтобы посещать хозяина в нужный момент. Такой человек часто считается в обществе глупым, так как не может проявлять способность к мышлению по собственному желанию.
Жизнь безжалостна к проявлениям неполноценности подчиненной функции. Именно поэтому люди демонстрируют такие «маскирующие» реакции. Ведь это не их подлинные реакции, а реакции, заимствованные у коллектива. Чувствующий тип, когда от него настоятельно требуется мыслительная реакция, любит делать много банальных замечаний и высказывать мысли, которые не являются его собственными. Но когда он должен быстро что-нибудь сообразить, его собственные суждения не успевают достичь уровня, на котором их можно было бы выразить словами. Поэтому такой человек просто высказывает несколько расхожих замечаний или, что является обычным для чувствующих типов, использует материал, который знает наизусть. То же справедливо и для мыслительных типов, у которых вырабатывается привычка выражать свои чувства в принятой в обществе форме. Они посылают цветы, дарят шоколад, или делают еще что-нибудь не менее стандартное. Например, при написании письма с соболезнованиями я использую известные фразы, которые мне кажутся выразительными и трогательными. Если бы я попыталась выказать свои подлинные чувства, то просидела бы над письмом три дня! Поэтому во всех подобных ситуациях я смешиваю «коктейль» из обычных «штампов», накопившихся в памяти за всю мою жизнь. То же относится и к интуитивам с их подчиненным ощущением; они имеют с ним дело, применяя привычные наработанные приемы, заимствованные у других людей. Но, пытаясь установить взаимоотношения с человеком, нельзя давать себя обмануть этими адаптивными реакциями. Обнаружить «маскирующие» чувства собеседника всегда можно по их трафаретности, банальности и коллективной стереотипности. В них отсутствует свойство личной убедительности.
Исследуя динамику взаимодействия между функциями, необходимо всегда учитывать влияние, которое ведущая функция оказывает на подчиненную. Когда кто-либо, пытаясь разобраться в своей подчиненной функции, испытывает эмоциональный шок или боль, столкнувшись со своими подлинными реакциями, ведущая функция сразу же отзывается словами: "О! Здесь что-то не так, надо это привести в порядок". Она, подобно орлу, схватившему мышь, пытается овладеть подчиненной функцией и захватить ее в свою сферу. Я знакома с одним ученым-естественником, добившимся в науке больших успехов, мыслительным интровертом, которому в пятьдесят с небольшим наскучила его профессиональная деятельность и который начал метаться в поисках новых возможностей. Жена и близкие могли многое рассказать ему о его подчиненном чувстве, которое вполне могло бы стать для него предметом исследования, к тому же находящимся под самым его носом. Несколько раз ему снилось, как он собирает коллекции редких горных цветов, что ясно указывало на цель, к которой стремилось его бессознательное. Ученый обладал редким и весьма необычным подчиненным чувством, что является типичным для мыслительного типа. Цветы в горах имеют более интенсивную окраску, чем их луговые собратья, и этот факт для подчиненного чувства мыслительного типа также был очень важен. Ему пришло в голову, что у него появилась хорошая идея для хобби, в связи с чем он подружился с ботаником и во время отпуска уходил на целый день собирать горные цветы. Любые попытки окружающих посоветовать ему что-нибудь сделать со своей чувствующей функцией наталкивались на ответ, что он расстался со своей ведущей функцией и теперь делает что-то с другой стороной своей личности. Он изучал горные цветы! Таким образом, ученый уперся в конкретную интерпретацию своих снов, вместо того чтобы воспринять их значение с символической стороны, и превратил свое увлечение в нечто наукообразное. Ему захотелось узнать о цветах как можно больше, и это увлечение попало под влияние ведущей функции, а подчиненная функция в оче редной раз оказалась побежденной.
Возьмем для примера иррациональный тип — интуитива, оказавшегося в ситуации, в которой он вынужден использовать свое подчиненное ощущение. Его может увлечь обработка камней или лепка из глины. Интуитивам такие занятия часто помогают активизировать подчиненное ощущение, так как при этом они могут вступить в контакт с внешним миром, соприкасаясь с конкретными материалами и предметами. Интуитив может что-нибудь вылепить из глины, например, какое-нибудь нелепое, по-детски примитивное, изображение животного. Он сразу же испытает улучшение настроения, однако его интуиция, подобно орлу, немедленно набросится на его достижение и посоветует: "Во всех школах нужно ввести лепку как обязательный предмет". И человек снова погружается в свою интуицию, в рассмотрение потенциальных возможностей лепки из глины, в то, какую роль она может сыграть в обучении, став ключом к божественному опыту.
Интуитив всегда стремится подарить свое открытие всему миру. Единственное, что не придет ему в голову, — это вылепить еще одну фигурку! Его ведущая функция снова ищет себе добычу. Испытав стимулирующее, живительное прикосновение к внешнему миру, она снова воспаряет, растворяясь в воздухе. То же происходит с чувствующим типом, который, оказавшись загнанным в угол крайней необходимостью, иногда рождает несколько мыслей. После чего он быстро выскакивает из столь горячей ванны, чтобы в дальнейшем в нее не возвращаться. Зато у него остаются чувственные впечатления о том, что представляет собой мышление, какую пользу оно приносит и т. п. Он производит несколько оценок, вместо того чтобы продолжать процесс мышления. Таким способом ведущая функция старается влиять на подчиненную и организовывать ее.
Другим аспектом динамического взаимодействия функций является способ, при помощи которого подчиненная функция вторгается в ведущую и искажает ее. Это было великолепно продемонстрировано несколько лет назад неким профессором К., предпринявшим в Neue Zurcher Zeitungатаку на психологию бессознательного. Он был учеником Хайдеггера и представлял собой совершенное воплощение перегруженного работой мыслительного интроверта. Это и послужило причиной его неудачного выступления, в котором он не смог высказать ничего более значительного, чем мысль о том, что жизнь является онтологическим явлением существования. Свое утверждение профессор К. обогатил несколькими яркими прилагательными и этим ограничился. Единственная мысль, что "существование на самом деле существует", обладала для него, как и для Парменида, божественной полнотой. Он не мог прекратить убеждать нас снова и снова в истинности этой мысли, а затем произнес: "А бессознательное — это жуткий театр марионеток и привидений". Таким образом, мы получили превосходную иллюстрацию того, что имел в виду Юнг, написав: "Бессознательные фантазии со временем обогащаются множеством архаически формирующихся фактов, становясь настоящим обиталищем магических явлений". Именно такие мысли профессор К. пропагандировал в своей статье: идея бессознательного ужасна, это просто театральный ад. Затем он пытался спасти свою сознательную позицию, утверждая, что бессознательного вообще не существует: его придумали психологи! Если вы слишком переусердствуете, закрепляя свою сознательную позицию, она обедняется и утрачивает плодотворность, а противоположная ей бессознательная функция вторгается в ведущую функцию и искажает ее. Из статьи профессора К. явствует, что его чувствующая функция на самом деле озабочена убеждением человечества в абсурдности идеи психологии бессознательного. Он полностью теряет объективный стиль, к которому мы привыкли в научной дискуссии, и ощущает себя пророком, чьей миссией является спасение человечества от некоего пагубного воздействия. Вся его мораль или чувствующая функция входит в сознание и заражает мышление. Его мышление из объективного превращается в субъективное; совершенно очевидно, что он не читал и литературы по психологии бессознательного.
Другой способ, с помощью которого подчиненная функция часто внедряется в ведущую функцию, может быть показан на примере очень приземленного, реалистичного, интровертного ощущающего типа. Ощущающие типы, как интровертные, так и экстравертные, обычно довольно разумно обращаются с деньгами, не отличаясь особой экстравагантностью. Но, если окажется, что человек такого типа слишком переусердствует в своей бережливости, это будет означать, что вступила в действие его подчиненная интуиция. Я знала одного ощущающего типа, который стал чрезмерно скупым и практически перестал путешествовать, "потомучто… — понимаете, в Швейцарии и буквально все чегонибудь да стоит!" Когда попытались выяснить, откуда могла появиться эта внезапная скаредность (ведь раньше он был умеренно скуп, как и большинство людей в его городе), то обнаружилось, что скупец предвидит множество мрачных возможностей. В частности, он может стать жертвой несчастного случая, после чего не сможет работать и содержать семью; что-то плохое может стрястись в его семье: жена окажется серьезно больной, а сын — неспособным, и для завершения его образования понадобится большее время, чем он рассчитывал; богатая теща может рассердиться на него и завещать деньги другой семье, и т. д. Все это были примеры мрачных опасений того, что может с ним случиться. Такое явление типично для негативной подчиненной интуиции. Рассматриваются только мрачные возможности. Первые проявления подчиненной интуиции усилили его неправильные ощущения, превратив в заядлого скопидома. Жизнь для него остановилась, так как все его мироощущение исказилось внедрившейся в сознание подчиненной интуицией.
Когда приходит время для развития других функций, наблюдаются два взаимосвязанных явления: ведущая функция угасает, как старая машина, которая начинает разрушаться и изнашиваться, и эго устает от нее, ведь все, что вы делаете слишком хорошо, быстро приедается, тогда подчиненная функция, вместо того чтобы проявляться в своей собственной области, начинает завоевывать ведущую функцию, придавая ей невротические черты, и уменьшает ее способность к адаптации. В результате получается невротическая (сложная смесь) — мыслительный тип, разучившийся думать, или чувствующий тип, переставший проявлять дружелюбие. Существует такая промежуточная стадия, в которой люди — ни рыба, ни мясо! Прежде они были хорошими мыслителями, но больше не могут мыслить по-старому и пока еще не достигли нового уровня. Поэтому очень важно знать свой тип и всегда сознавать, что именно происходит сейчас с вашим бессознательным, иначе вам могут нанести удар в спину.
Одна из наибольших трудностей при определении собственного или чужого типа возникает, когда люди уже достигают стадии пресыщения своей ведущей функцией и своими ведущими установками. Они очень часто заверяют вас с абсолютной искренностью, что принадлежат к типу, противоположному тому, каким являются на самом деле. Экстраверт клянется в том, что глубоко интровертен, и наоборот. Это явление возникает из-за того, что подчиненная функция субъективно чувствует себя ведущей; она ощущает себя наиболее важной, наиболее подлинной. Так мыслительный тип, считающий, что все в его жизни определяется чувством, станет уверять вас, что он — чувствующий тип. Поэтому когда вы пытаетесь определить свой тип, не имеет смысла раздумывать, что в вас является самым главным; лучше спросить себя: "Чем я обычно занимаюсь чаще всего?" Экстраверт может постоянно вести себя экстравертным образом, но заверять вас что он — глубокий интроверт и озабочен только внутренними событиями, и сам в это верит. Это — не обман, а действительное проявление его чувств, так как он считает, что хотя ведет себя как интроверт всего минуту в день, но именно в эту минуту проявляет свою истинную сущность и приближается к своей реальной личности.
В сфере подчиненной функции человек часто оказывается потрясенным, несчастным, сталкивается с важнейшими проблемами, постоянно удивляется и потому, до известной степени, его жизнь в этой сфере бывает более интенсивной, особенно если его ведущая функция уже поизносилась. В практическом плане для определения типа бывает весьма полезным спросить человека, что является для него самым большим несчастьем? Что доставляет ему наибольшие страдания? Где он чувствует, что всегда бьется головой в стену и испытывает адские муки? Таким образом можно выявить подчиненную функцию. Более того, многие люди настолько хорошо развивают две ведущие функции, что оказывается очень трудным определить, является ли тип человека мыслительно-интуитивным или перед вами интуитив с развитым мышлением, так как кажется, что обе эти функции получили в нем одинаково хорошее развитие. Иногда ощущение и чувство в человеке столь хорошо развиты, что вы испытаете некоторые затруднения, пытаясь установить, которое из них главное. Тогда надо задать вопрос: от чего больше страдает человек с развитыми мышлением и чувством: от того, что набивает шишки, сталкиваясь с объектами ощущений, или от проблем, связанных с чувствами? Получив ответ на подобный вопрос, можно решить, которая из функций ведущая и которая — хорошо развитая вспомогательная.
Сейчас я должна обратиться к общему рассмотрению проблемы ассимиляции подчиненной функции. Сознание развивается в раннем детстве из бессознательного. С нашей точки зрения, бессознательное — первичный, а сознание — вторичный фактор. Следовательно, структура бессознательного и всей личности существуют еще до того, как сформировалась сознательная личность, и могут быть представлены в следующем виде:
Когда функции развиваются в области сознания (А В С D), то сначала возникает первая, например, мыслительная функция, которая впоследствии становится одной из ведущих функций эго. Затем эго в основном использует операцию мышления в организации своего поля сознания. Постепенно появляются и другие функции, которые — при благоприятных условиях — проникают в поле сознания.
Однако, когда возникает четвертая функция, вся верхняя структура обрушивается. Чем больше вы подтягиваете вверх четвертую, тем сильнее опускается верхний этаж. Ошибка, которую часто совершают люди, заключается в том, что они думают, будто могут подтянуть подчиненную функцию до уровня других функций сознания. Я могу только сказать: "Ну, если вы хотите это сделать, попытайтесь. Но ваши попытки могут продлиться вечно!" Абсолютно невозможно подтянуть, словно рыбацкой удочкой, подчиненную функцию; и все такие опыты, как например, ускорение или воспитание ее для продвижения вверх, в момент необходимости оказываются несостоятельными. Можно попытаться заставить подчиненную функцию работать на экзамене или в других напряженных жизненных ситуациях, но такой успех является ограниченным и может быть достигнут только на обычном, заимствованном материале. Таким образом, нельзя развить четвертую функцию, так как она сопротивляется и настаивает на том, чтобы оставаться внизу. Зараженная бессознательным, она всегда находится в таком состоянии. Попытка выловить ее, как рыбу, подобна задаче вытащить наверх все коллективное бессознательное, что не представляется возможным. Рыба окажется слишком крупной для любого удилища. Итак, что же можно сделать? Отпустить ее с крючка снова на волю? Такой поступок можно считать регрессией. Но если вы все же не хотите сдаваться, существует лишь одна перспектива: рыба сама затащит вас в воду! Именно в такой момент происходит крупный конфликт, который для мыслительного типа, скажем, означает известный sacrificium intellectus(принесение в жертву разума), или, например, для чувствительного типа, sacrificium(принесение в жертву) чувства. Он свидетельствует о наличии смирения (готовности опуститься вместе с другими функциями на более низкий уровень). Это приводит к переходу на промежуточный уровень, лежащий между верхним и нижним, — все находящееся на нем не является ни мышлением, ни чувством, ни ощущением и ни интуицией. Появляется новое, совершенно отличающееся от предыдущего отношение к жизни, при котором человек использует все функции, и ни одну из них постоянно.
Очень часто человек по наивности объявляет, что он — мыслительный тип и собирается развивать свою чувствующую функцию, — какая иллюзия! Если человек относится к мыслительному типу, он сначала может обратиться либо к ощущению, либо к интуиции. Это его выбор. Затем он движется ко второй из двух противоположных вспомогательных функций и только в последнюю очередь к подчиненной. Но он не может перейти непосредственно к функции, противоположной ведущей. Причина этого весьма проста: эти две функции полностью исключают друг друга, они несовместимы. Проиллюстрируем это на примере штабного офицера, который в заданных условиях должен оптимальным способом спланировать эвакуацию городского населения. К несчастью, его собственная жена и дети находятся в этом же городе. Если он будет руководствоваться чувствами по отношению к своим близким, ему не удастся разработать хороший план. Он не сможет это сделать. Ему следует просто вычеркнуть их из своего сознания и сказать себе, что сейчас его задача заключается в разработке как можно лучшего плана эвакуации, а на свои чувства он должен смотреть как на проявление сентиментальности. Такое обесценивание своего чувства необходимо для того, чтобы "развязать себе руки". Нельзя сделать прямой прыжок из одной функции к противоположной, но можно соединить мышление с ощущением для того, чтобы они функционировали одновременно. Можно легко совместить обе вспомогательные функции, чтобы при переходе от одной к другой не страдать так, как страдают при прыжке к противоположной функции. Когда необходимо переместиться из интуиции в ощущение, мыслительную функцию можно использовать в качестве судьи. Когда же интуиция и ощущение вступают в борьбу, человек с помощью мышления может отстраниться от этого сражения.
То же самое легко наблюдать и в повседневной жизни. Например, можно знать кого-то в течение двух-трех лет, но общаться с ним только на обычных чаепитиях или обедах, разговаривать только о погоде, политике или на отвлеченные темы, никогда не осмеливаясь касаться болезненных мест друг друга или щекотливых тем. Но однажды можно почувствовать искусственность этих отношений и отсутствие настоящей близости. Тогда после небольшой выпивки, если обстановка благоприятствует, разговор может стать откровенным и собеседники начинают как бы приглашать друг друга открыть свои болезненные места. Так, соблюдая все предосторожности первобытной учтивости, два человека начинают постепенно по-настоящему сближаться. Для определения такой формы поведения я не нашла более удачного выражения, чем "первобытная учтивость". Именно таким образом следует входить в близкий контакт с другим человеком, ведь болезненные места обычно связаны с подчиненной функцией.
Существует разница между личной вежливостью и первобытной учтивостью. Рассмотрим практический пример. Однажды я ехала в машине с мужчиной интуитивного типа. Мы возвращались домой поздней ночью, и он забыл включить зажигание. Мой спутник снова и снова пытался запустить двигатель, но у него ничего не получалось. Я отважилась вежливо спросить, не забыл ли он включить зажигание. "Разумеется!" — последовал ответ, но с таким раздражением, что я не осмелилась сказать больше ни слова! Такой была реакция его подчиненного ощущения! Мы просидели в машине целых полчаса, и я окончательно убедилась в справедливости своего предположения, но не знала, как ему об этом сказать. Малейший намек на то, что я лучше знаю, что делать, вызвал бы настоящий взрыв. Я чувствовала себя столь беспомощной, что пыталась уйти в гараж. Я даже проверила, залита ли вода, хотя все это время знала, в чем дело, но не смела даже подумать, как обойти его болезненное место. Ведь стоял вопрос о его престиже! Должна заметить, что большая доза алкоголя также внесла свой вклад в его состояние и обострила его реакцию. Кроме того, он был старше меня, и потому я боялась показаться ему невежливой. Но дело было не в простой вежливости — это была проблема личных отношений. Скорее, вопрос касался реального чувства и осознания слабости другой личности, которую я не осмеливалась задеть.
Подчиненная функция, безусловно, связана с болезненными местами, имеющимися в каждом человеке. Если бы мой спутник не обладал ими, он не оказался бы столь чувствительным. Тогда на мой вопрос: "Ты включил зажигание?", он со смехом воскликнул бы: "О, Боже!", тут же исправил допущенную оплошность, и мы бы давно уже были в пути. Вместо этого мы целый час просидели в машине, гадая, в чем заключалась наша ошибка, а я просто не знала, как приблизиться к болезненному месту его подчиненной функции.
Подобные примеры иллюстрируют и другую особенность подчиненной функции, а именно потрясающий заряд эмоций, связанный с ее проявлением. Как только вы попадаете в ее сферу, люди начинают проявлять повышенную эмоциональность. В приведенном примере можно без труда различить негативную сторону связи подчиненной функции с эмоциями, но в этой связи есть и весьма позитивный аспект. В сфере подчиненной функции присутствует большая концентрация жизни. Если после того как ведущая функция исчерпала себя — начала, как старая машина, дребезжать и давать течь, — человеку удается найти дорогу к своей подчиненной функции, он сможет открыть для себя новый жизненный потенциал.
Все, что относится к сфере подчиненной функции, становится волнующим, драматичным, полным позитивных и негативных возможностей. Огромный, напряженный, потрясающий мир во всей своей реальности предстает перед подчиненной функцией. Но недостатком обращения к ней является ее плохая адаптация. Именно поэтому в сказках, которых я упоминала, только дурак, третий сын в группе четырех членов королевской семьи, может найти живую воду или огромное сокровище. Подчиненная функция, если ей позволяют проявиться в своей собственной сфере, привносит в жизнь обновление. Многие люди на относительно раннем этапе жизни обнаруживают, что именно в сфере своей подчиненной функции они эмоциональны, чувствительны, плохо адаптированы, и у них развивается привычка скрывать эту часть своей личности с помощью суррогатных псевдореакций. Например, мыслительный тип часто не умеет выражать свои чувства естественно, в подходящей манере и в нужное время. Он может расплакаться, узнав о смерти мужа своей приятельницы, но, встретившись с вдовой, не найти для нее ни слова сочувствия.
Люди такого типа не только выглядят весьма холодными, они на самом деле ничего не чувствуют! Все переживания были прочувствованы ими дома, а теперь, в нужной ситуации, они не могут их выразить. Мыслительные типы часто считаются бесчувственными. Это совершенно несправедливое мнение. Дело не в том, что у них нет чувств, они просто не могут их выразить в нужный момент. Где-то и когда-то они проявляют свои чувства, но не тогда, когда это следует делать. Большая ошибка также считать, что чувствующие типы не могут думать. Этим людям приходят в голову прекрасные мысли, очень часто глубокие, интересные, искренние, даже оригинальные, но эти мысли являются неуправляемыми.
Например, для чувствующего типа очень трудно настроиться на соответствующее мышление во время экзамена. Здесь ему просто необходимо думать, а мысли куда-то испаряются! Вернувшись домой, он снова обретает способность к мышлению, но мысли с трудом подчиняются ему и не столь дружелюбны, чтобы посещать хозяина в нужный момент. Такой человек часто считается в обществе глупым, так как не может проявлять способность к мышлению по собственному желанию.
Жизнь безжалостна к проявлениям неполноценности подчиненной функции. Именно поэтому люди демонстрируют такие «маскирующие» реакции. Ведь это не их подлинные реакции, а реакции, заимствованные у коллектива. Чувствующий тип, когда от него настоятельно требуется мыслительная реакция, любит делать много банальных замечаний и высказывать мысли, которые не являются его собственными. Но когда он должен быстро что-нибудь сообразить, его собственные суждения не успевают достичь уровня, на котором их можно было бы выразить словами. Поэтому такой человек просто высказывает несколько расхожих замечаний или, что является обычным для чувствующих типов, использует материал, который знает наизусть. То же справедливо и для мыслительных типов, у которых вырабатывается привычка выражать свои чувства в принятой в обществе форме. Они посылают цветы, дарят шоколад, или делают еще что-нибудь не менее стандартное. Например, при написании письма с соболезнованиями я использую известные фразы, которые мне кажутся выразительными и трогательными. Если бы я попыталась выказать свои подлинные чувства, то просидела бы над письмом три дня! Поэтому во всех подобных ситуациях я смешиваю «коктейль» из обычных «штампов», накопившихся в памяти за всю мою жизнь. То же относится и к интуитивам с их подчиненным ощущением; они имеют с ним дело, применяя привычные наработанные приемы, заимствованные у других людей. Но, пытаясь установить взаимоотношения с человеком, нельзя давать себя обмануть этими адаптивными реакциями. Обнаружить «маскирующие» чувства собеседника всегда можно по их трафаретности, банальности и коллективной стереотипности. В них отсутствует свойство личной убедительности.
Исследуя динамику взаимодействия между функциями, необходимо всегда учитывать влияние, которое ведущая функция оказывает на подчиненную. Когда кто-либо, пытаясь разобраться в своей подчиненной функции, испытывает эмоциональный шок или боль, столкнувшись со своими подлинными реакциями, ведущая функция сразу же отзывается словами: "О! Здесь что-то не так, надо это привести в порядок". Она, подобно орлу, схватившему мышь, пытается овладеть подчиненной функцией и захватить ее в свою сферу. Я знакома с одним ученым-естественником, добившимся в науке больших успехов, мыслительным интровертом, которому в пятьдесят с небольшим наскучила его профессиональная деятельность и который начал метаться в поисках новых возможностей. Жена и близкие могли многое рассказать ему о его подчиненном чувстве, которое вполне могло бы стать для него предметом исследования, к тому же находящимся под самым его носом. Несколько раз ему снилось, как он собирает коллекции редких горных цветов, что ясно указывало на цель, к которой стремилось его бессознательное. Ученый обладал редким и весьма необычным подчиненным чувством, что является типичным для мыслительного типа. Цветы в горах имеют более интенсивную окраску, чем их луговые собратья, и этот факт для подчиненного чувства мыслительного типа также был очень важен. Ему пришло в голову, что у него появилась хорошая идея для хобби, в связи с чем он подружился с ботаником и во время отпуска уходил на целый день собирать горные цветы. Любые попытки окружающих посоветовать ему что-нибудь сделать со своей чувствующей функцией наталкивались на ответ, что он расстался со своей ведущей функцией и теперь делает что-то с другой стороной своей личности. Он изучал горные цветы! Таким образом, ученый уперся в конкретную интерпретацию своих снов, вместо того чтобы воспринять их значение с символической стороны, и превратил свое увлечение в нечто наукообразное. Ему захотелось узнать о цветах как можно больше, и это увлечение попало под влияние ведущей функции, а подчиненная функция в оче редной раз оказалась побежденной.
Возьмем для примера иррациональный тип — интуитива, оказавшегося в ситуации, в которой он вынужден использовать свое подчиненное ощущение. Его может увлечь обработка камней или лепка из глины. Интуитивам такие занятия часто помогают активизировать подчиненное ощущение, так как при этом они могут вступить в контакт с внешним миром, соприкасаясь с конкретными материалами и предметами. Интуитив может что-нибудь вылепить из глины, например, какое-нибудь нелепое, по-детски примитивное, изображение животного. Он сразу же испытает улучшение настроения, однако его интуиция, подобно орлу, немедленно набросится на его достижение и посоветует: "Во всех школах нужно ввести лепку как обязательный предмет". И человек снова погружается в свою интуицию, в рассмотрение потенциальных возможностей лепки из глины, в то, какую роль она может сыграть в обучении, став ключом к божественному опыту.
Интуитив всегда стремится подарить свое открытие всему миру. Единственное, что не придет ему в голову, — это вылепить еще одну фигурку! Его ведущая функция снова ищет себе добычу. Испытав стимулирующее, живительное прикосновение к внешнему миру, она снова воспаряет, растворяясь в воздухе. То же происходит с чувствующим типом, который, оказавшись загнанным в угол крайней необходимостью, иногда рождает несколько мыслей. После чего он быстро выскакивает из столь горячей ванны, чтобы в дальнейшем в нее не возвращаться. Зато у него остаются чувственные впечатления о том, что представляет собой мышление, какую пользу оно приносит и т. п. Он производит несколько оценок, вместо того чтобы продолжать процесс мышления. Таким способом ведущая функция старается влиять на подчиненную и организовывать ее.
Другим аспектом динамического взаимодействия функций является способ, при помощи которого подчиненная функция вторгается в ведущую и искажает ее. Это было великолепно продемонстрировано несколько лет назад неким профессором К., предпринявшим в Neue Zurcher Zeitungатаку на психологию бессознательного. Он был учеником Хайдеггера и представлял собой совершенное воплощение перегруженного работой мыслительного интроверта. Это и послужило причиной его неудачного выступления, в котором он не смог высказать ничего более значительного, чем мысль о том, что жизнь является онтологическим явлением существования. Свое утверждение профессор К. обогатил несколькими яркими прилагательными и этим ограничился. Единственная мысль, что "существование на самом деле существует", обладала для него, как и для Парменида, божественной полнотой. Он не мог прекратить убеждать нас снова и снова в истинности этой мысли, а затем произнес: "А бессознательное — это жуткий театр марионеток и привидений". Таким образом, мы получили превосходную иллюстрацию того, что имел в виду Юнг, написав: "Бессознательные фантазии со временем обогащаются множеством архаически формирующихся фактов, становясь настоящим обиталищем магических явлений". Именно такие мысли профессор К. пропагандировал в своей статье: идея бессознательного ужасна, это просто театральный ад. Затем он пытался спасти свою сознательную позицию, утверждая, что бессознательного вообще не существует: его придумали психологи! Если вы слишком переусердствуете, закрепляя свою сознательную позицию, она обедняется и утрачивает плодотворность, а противоположная ей бессознательная функция вторгается в ведущую функцию и искажает ее. Из статьи профессора К. явствует, что его чувствующая функция на самом деле озабочена убеждением человечества в абсурдности идеи психологии бессознательного. Он полностью теряет объективный стиль, к которому мы привыкли в научной дискуссии, и ощущает себя пророком, чьей миссией является спасение человечества от некоего пагубного воздействия. Вся его мораль или чувствующая функция входит в сознание и заражает мышление. Его мышление из объективного превращается в субъективное; совершенно очевидно, что он не читал и литературы по психологии бессознательного.
Другой способ, с помощью которого подчиненная функция часто внедряется в ведущую функцию, может быть показан на примере очень приземленного, реалистичного, интровертного ощущающего типа. Ощущающие типы, как интровертные, так и экстравертные, обычно довольно разумно обращаются с деньгами, не отличаясь особой экстравагантностью. Но, если окажется, что человек такого типа слишком переусердствует в своей бережливости, это будет означать, что вступила в действие его подчиненная интуиция. Я знала одного ощущающего типа, который стал чрезмерно скупым и практически перестал путешествовать, "потомучто… — понимаете, в Швейцарии и буквально все чегонибудь да стоит!" Когда попытались выяснить, откуда могла появиться эта внезапная скаредность (ведь раньше он был умеренно скуп, как и большинство людей в его городе), то обнаружилось, что скупец предвидит множество мрачных возможностей. В частности, он может стать жертвой несчастного случая, после чего не сможет работать и содержать семью; что-то плохое может стрястись в его семье: жена окажется серьезно больной, а сын — неспособным, и для завершения его образования понадобится большее время, чем он рассчитывал; богатая теща может рассердиться на него и завещать деньги другой семье, и т. д. Все это были примеры мрачных опасений того, что может с ним случиться. Такое явление типично для негативной подчиненной интуиции. Рассматриваются только мрачные возможности. Первые проявления подчиненной интуиции усилили его неправильные ощущения, превратив в заядлого скопидома. Жизнь для него остановилась, так как все его мироощущение исказилось внедрившейся в сознание подчиненной интуицией.
Когда приходит время для развития других функций, наблюдаются два взаимосвязанных явления: ведущая функция угасает, как старая машина, которая начинает разрушаться и изнашиваться, и эго устает от нее, ведь все, что вы делаете слишком хорошо, быстро приедается, тогда подчиненная функция, вместо того чтобы проявляться в своей собственной области, начинает завоевывать ведущую функцию, придавая ей невротические черты, и уменьшает ее способность к адаптации. В результате получается невротическая (сложная смесь) — мыслительный тип, разучившийся думать, или чувствующий тип, переставший проявлять дружелюбие. Существует такая промежуточная стадия, в которой люди — ни рыба, ни мясо! Прежде они были хорошими мыслителями, но больше не могут мыслить по-старому и пока еще не достигли нового уровня. Поэтому очень важно знать свой тип и всегда сознавать, что именно происходит сейчас с вашим бессознательным, иначе вам могут нанести удар в спину.
Одна из наибольших трудностей при определении собственного или чужого типа возникает, когда люди уже достигают стадии пресыщения своей ведущей функцией и своими ведущими установками. Они очень часто заверяют вас с абсолютной искренностью, что принадлежат к типу, противоположному тому, каким являются на самом деле. Экстраверт клянется в том, что глубоко интровертен, и наоборот. Это явление возникает из-за того, что подчиненная функция субъективно чувствует себя ведущей; она ощущает себя наиболее важной, наиболее подлинной. Так мыслительный тип, считающий, что все в его жизни определяется чувством, станет уверять вас, что он — чувствующий тип. Поэтому когда вы пытаетесь определить свой тип, не имеет смысла раздумывать, что в вас является самым главным; лучше спросить себя: "Чем я обычно занимаюсь чаще всего?" Экстраверт может постоянно вести себя экстравертным образом, но заверять вас что он — глубокий интроверт и озабочен только внутренними событиями, и сам в это верит. Это — не обман, а действительное проявление его чувств, так как он считает, что хотя ведет себя как интроверт всего минуту в день, но именно в эту минуту проявляет свою истинную сущность и приближается к своей реальной личности.
В сфере подчиненной функции человек часто оказывается потрясенным, несчастным, сталкивается с важнейшими проблемами, постоянно удивляется и потому, до известной степени, его жизнь в этой сфере бывает более интенсивной, особенно если его ведущая функция уже поизносилась. В практическом плане для определения типа бывает весьма полезным спросить человека, что является для него самым большим несчастьем? Что доставляет ему наибольшие страдания? Где он чувствует, что всегда бьется головой в стену и испытывает адские муки? Таким образом можно выявить подчиненную функцию. Более того, многие люди настолько хорошо развивают две ведущие функции, что оказывается очень трудным определить, является ли тип человека мыслительно-интуитивным или перед вами интуитив с развитым мышлением, так как кажется, что обе эти функции получили в нем одинаково хорошее развитие. Иногда ощущение и чувство в человеке столь хорошо развиты, что вы испытаете некоторые затруднения, пытаясь установить, которое из них главное. Тогда надо задать вопрос: от чего больше страдает человек с развитыми мышлением и чувством: от того, что набивает шишки, сталкиваясь с объектами ощущений, или от проблем, связанных с чувствами? Получив ответ на подобный вопрос, можно решить, которая из функций ведущая и которая — хорошо развитая вспомогательная.
Сейчас я должна обратиться к общему рассмотрению проблемы ассимиляции подчиненной функции. Сознание развивается в раннем детстве из бессознательного. С нашей точки зрения, бессознательное — первичный, а сознание — вторичный фактор. Следовательно, структура бессознательного и всей личности существуют еще до того, как сформировалась сознательная личность, и могут быть представлены в следующем виде:
Когда функции развиваются в области сознания (А В С D), то сначала возникает первая, например, мыслительная функция, которая впоследствии становится одной из ведущих функций эго. Затем эго в основном использует операцию мышления в организации своего поля сознания. Постепенно появляются и другие функции, которые — при благоприятных условиях — проникают в поле сознания.
Однако, когда возникает четвертая функция, вся верхняя структура обрушивается. Чем больше вы подтягиваете вверх четвертую, тем сильнее опускается верхний этаж. Ошибка, которую часто совершают люди, заключается в том, что они думают, будто могут подтянуть подчиненную функцию до уровня других функций сознания. Я могу только сказать: "Ну, если вы хотите это сделать, попытайтесь. Но ваши попытки могут продлиться вечно!" Абсолютно невозможно подтянуть, словно рыбацкой удочкой, подчиненную функцию; и все такие опыты, как например, ускорение или воспитание ее для продвижения вверх, в момент необходимости оказываются несостоятельными. Можно попытаться заставить подчиненную функцию работать на экзамене или в других напряженных жизненных ситуациях, но такой успех является ограниченным и может быть достигнут только на обычном, заимствованном материале. Таким образом, нельзя развить четвертую функцию, так как она сопротивляется и настаивает на том, чтобы оставаться внизу. Зараженная бессознательным, она всегда находится в таком состоянии. Попытка выловить ее, как рыбу, подобна задаче вытащить наверх все коллективное бессознательное, что не представляется возможным. Рыба окажется слишком крупной для любого удилища. Итак, что же можно сделать? Отпустить ее с крючка снова на волю? Такой поступок можно считать регрессией. Но если вы все же не хотите сдаваться, существует лишь одна перспектива: рыба сама затащит вас в воду! Именно в такой момент происходит крупный конфликт, который для мыслительного типа, скажем, означает известный sacrificium intellectus(принесение в жертву разума), или, например, для чувствительного типа, sacrificium(принесение в жертву) чувства. Он свидетельствует о наличии смирения (готовности опуститься вместе с другими функциями на более низкий уровень). Это приводит к переходу на промежуточный уровень, лежащий между верхним и нижним, — все находящееся на нем не является ни мышлением, ни чувством, ни ощущением и ни интуицией. Появляется новое, совершенно отличающееся от предыдущего отношение к жизни, при котором человек использует все функции, и ни одну из них постоянно.
Очень часто человек по наивности объявляет, что он — мыслительный тип и собирается развивать свою чувствующую функцию, — какая иллюзия! Если человек относится к мыслительному типу, он сначала может обратиться либо к ощущению, либо к интуиции. Это его выбор. Затем он движется ко второй из двух противоположных вспомогательных функций и только в последнюю очередь к подчиненной. Но он не может перейти непосредственно к функции, противоположной ведущей. Причина этого весьма проста: эти две функции полностью исключают друг друга, они несовместимы. Проиллюстрируем это на примере штабного офицера, который в заданных условиях должен оптимальным способом спланировать эвакуацию городского населения. К несчастью, его собственная жена и дети находятся в этом же городе. Если он будет руководствоваться чувствами по отношению к своим близким, ему не удастся разработать хороший план. Он не сможет это сделать. Ему следует просто вычеркнуть их из своего сознания и сказать себе, что сейчас его задача заключается в разработке как можно лучшего плана эвакуации, а на свои чувства он должен смотреть как на проявление сентиментальности. Такое обесценивание своего чувства необходимо для того, чтобы "развязать себе руки". Нельзя сделать прямой прыжок из одной функции к противоположной, но можно соединить мышление с ощущением для того, чтобы они функционировали одновременно. Можно легко совместить обе вспомогательные функции, чтобы при переходе от одной к другой не страдать так, как страдают при прыжке к противоположной функции. Когда необходимо переместиться из интуиции в ощущение, мыслительную функцию можно использовать в качестве судьи. Когда же интуиция и ощущение вступают в борьбу, человек с помощью мышления может отстраниться от этого сражения.