Страница:
– Не заблуждайся, – предупредил ее Джон-Том. – Скажем, у дружка нашего Маджа явно отсутствуют моральные запреты на межвидовые сношения. И у прочих, кажется, тоже.
– Хорошо, но пока во мне здесь видят воина, пусть даже причиной мой рост, а не личность. Для начала сойдет.
Она откинулась на траву и мечтательно потянулась. Чресла Джон-Тома воспламенились. Должно быть, искры от костра виноваты.
– Здесь у меня появился хотя бы один шанс сделаться чем-то иным… Выйти за пределы, назначенные мне наследственностью. Все здесь так похоже на мои детские мечты о приключениях.
– Видишь ли, здесь убивают, – предостерег девушку Джон-Том. – Это не страна фей. Ошибешься – умрешь.
Флорес завернулась в плащ. Стояла теплая зимняя ночь, и одного плаща вполне хватало.
– Рискну. Хуже, чем в barrio, не будет. Спокойной ночи, Джон-Том. Давай-ка подумаем о Риме…
Он закидал землей костер, мечтая оказаться в Риме или в каком угодно знакомом месте. И ограничился словами:
– Спокойной ночи, Флор. Приятных сновидений. – А потом сам завернулся в плащ и попытался уснуть. Ночь была дивной, только Джон-Тому было не по себе.
Весь следующий день они то поднимались на горки, то спускались с них. Деревьев вокруг по-прежнему было много, только на высоких местах они стали пониже и разделяло их уже куда больше земли. Кое-где голый гранит говорил, что слой почвы сделался тоньше, хотя они по-прежнему ехали по лесу.
Вернулись гничии. Облако «едва-ли-есть» сгущалось вокруг путешественников, даже когда Джон-Том не тренькал на «гитаре».
Джон-Том рассказал Флор о гничиях. Уже сама идея восхитила девушку, и она часами пыталась усмотреть хоть одного. Талея недовольно ворчала, озабоченная избытком этих существ, однако Клотагорб ее беспокойства не разделял.
– Магия не оставляет места суевериям, – объявил маг-черепаха. – Если ты собираешься по-настоящему познать мир, следует забыть о всяких примитивных идейках.
– Видала я, как из-за примитивных идей гибнут целые толпы, – тоном знатока отпарировала девушка. – Не хочу оспаривать ваши слова, но от вас я в последнюю очередь рассчитывала услышать, что мы уже знаем все, что способны узнать.
– Это так, детка, – согласился волшебник, – иначе нам незачем было бы пробираться к Поляне. – Он с раздражением глянул в сторону Пога. Летучий мыш дергался над их головами.
– Пог, ты-то ведь знаешь, что их не поймать. Ты же их даже не видишь.
– Ага. Даже мой локатор их не углядывает. – Пог щелкнул зубами в воздухе, где только что кто-то был.
– Что ж ты тогда не утихомиришься?
– Все дело… Лучше, чем попусту плясать на воздушных потоках. Впрочем, дебе эдого не понять.
– Пог, не дури. – Волшебник велел Талее остановиться. Спустился и огляделся. – Дальше пойдем пешком.
Поделили вещи и припасы, рассовали все по мешкам, а потом направились вверх по склону. Подъем был некрутой и ровный. Стемнело, какое-то время они шли при луне, прятавшей свой скорбный лик за облаками.
– Мы уже близко, – спустя достаточно долгое время проговорил Клотагорб. Луна переместилась к западу. – Я ощущаю нечто.
– Ага, босс, не сомневаюсь, – буркнул летучий мыш и схапал пролетавшего стеклистого мотылька.
Если волшебник и слышал его, то никак этого не показал. Последующие два часа он провел в полном молчании, глядя прямо перед собой, и не отвечал ни на какие обращения.
Что-то легкое кошачьим мурлыканьем пробежало по спине Джон-Тома. Высокие деревья вновь сомкнулись вокруг них, зелеными копьями поддерживая грозное небо. Из-за облаков выглядывали звезды, казавшиеся опасно близкими.
Джон-Том увидел, что Талея беспокойно оглядывается. Заметив его взгляд, она кивнула.
– Я тоже ощущаю это, Джон-Том. Клотагорб прав. Мы приближаемся к древним местам этого мира. Здесь чувствуется мощь.
Клотагорб пододвинулся ближе к Джон-Тому.
– А ты ее чуешь, мой мальчик? Не искушает ли она твои чародейские чувства?
Джон-Том в смятении огляделся. Кто-то явно перебирал его нервы, как сам он струны дуары.
– Я что-то чувствую, сэр, только не могу понять – беспокойство это или магическое воздействие.
Клотагорб, казалось, был разочарован. Где-то встревоженный ночной охотник кликал подругу. В кустах что-то шуршало, и Джон-Том заметил, что звуки удаляются в одном направлении – туда, откуда они шли.
– Наверно, ты еще не полностью приспособился к силам, – непривычно подавленным тоном проговорил волшебник. – Скорее всего от тебя еще рано ожидать большего. – Поглядев вперед, он с гордостью заявил: – Прибыли. Перед тобой уголок сетки субатомных сил, что увязывают воедино все существа, обитающие на этой планете. Смотри, Джон-Том, и запоминай. Перед тобой По
Глава 13
Глава 14
– Хорошо, но пока во мне здесь видят воина, пусть даже причиной мой рост, а не личность. Для начала сойдет.
Она откинулась на траву и мечтательно потянулась. Чресла Джон-Тома воспламенились. Должно быть, искры от костра виноваты.
– Здесь у меня появился хотя бы один шанс сделаться чем-то иным… Выйти за пределы, назначенные мне наследственностью. Все здесь так похоже на мои детские мечты о приключениях.
– Видишь ли, здесь убивают, – предостерег девушку Джон-Том. – Это не страна фей. Ошибешься – умрешь.
Флорес завернулась в плащ. Стояла теплая зимняя ночь, и одного плаща вполне хватало.
– Рискну. Хуже, чем в barrio, не будет. Спокойной ночи, Джон-Том. Давай-ка подумаем о Риме…
Он закидал землей костер, мечтая оказаться в Риме или в каком угодно знакомом месте. И ограничился словами:
– Спокойной ночи, Флор. Приятных сновидений. – А потом сам завернулся в плащ и попытался уснуть. Ночь была дивной, только Джон-Тому было не по себе.
Весь следующий день они то поднимались на горки, то спускались с них. Деревьев вокруг по-прежнему было много, только на высоких местах они стали пониже и разделяло их уже куда больше земли. Кое-где голый гранит говорил, что слой почвы сделался тоньше, хотя они по-прежнему ехали по лесу.
Вернулись гничии. Облако «едва-ли-есть» сгущалось вокруг путешественников, даже когда Джон-Том не тренькал на «гитаре».
Джон-Том рассказал Флор о гничиях. Уже сама идея восхитила девушку, и она часами пыталась усмотреть хоть одного. Талея недовольно ворчала, озабоченная избытком этих существ, однако Клотагорб ее беспокойства не разделял.
– Магия не оставляет места суевериям, – объявил маг-черепаха. – Если ты собираешься по-настоящему познать мир, следует забыть о всяких примитивных идейках.
– Видала я, как из-за примитивных идей гибнут целые толпы, – тоном знатока отпарировала девушка. – Не хочу оспаривать ваши слова, но от вас я в последнюю очередь рассчитывала услышать, что мы уже знаем все, что способны узнать.
– Это так, детка, – согласился волшебник, – иначе нам незачем было бы пробираться к Поляне. – Он с раздражением глянул в сторону Пога. Летучий мыш дергался над их головами.
– Пог, ты-то ведь знаешь, что их не поймать. Ты же их даже не видишь.
– Ага. Даже мой локатор их не углядывает. – Пог щелкнул зубами в воздухе, где только что кто-то был.
– Что ж ты тогда не утихомиришься?
– Все дело… Лучше, чем попусту плясать на воздушных потоках. Впрочем, дебе эдого не понять.
– Пог, не дури. – Волшебник велел Талее остановиться. Спустился и огляделся. – Дальше пойдем пешком.
Поделили вещи и припасы, рассовали все по мешкам, а потом направились вверх по склону. Подъем был некрутой и ровный. Стемнело, какое-то время они шли при луне, прятавшей свой скорбный лик за облаками.
– Мы уже близко, – спустя достаточно долгое время проговорил Клотагорб. Луна переместилась к западу. – Я ощущаю нечто.
– Ага, босс, не сомневаюсь, – буркнул летучий мыш и схапал пролетавшего стеклистого мотылька.
Если волшебник и слышал его, то никак этого не показал. Последующие два часа он провел в полном молчании, глядя прямо перед собой, и не отвечал ни на какие обращения.
Что-то легкое кошачьим мурлыканьем пробежало по спине Джон-Тома. Высокие деревья вновь сомкнулись вокруг них, зелеными копьями поддерживая грозное небо. Из-за облаков выглядывали звезды, казавшиеся опасно близкими.
Джон-Том увидел, что Талея беспокойно оглядывается. Заметив его взгляд, она кивнула.
– Я тоже ощущаю это, Джон-Том. Клотагорб прав. Мы приближаемся к древним местам этого мира. Здесь чувствуется мощь.
Клотагорб пододвинулся ближе к Джон-Тому.
– А ты ее чуешь, мой мальчик? Не искушает ли она твои чародейские чувства?
Джон-Том в смятении огляделся. Кто-то явно перебирал его нервы, как сам он струны дуары.
– Я что-то чувствую, сэр, только не могу понять – беспокойство это или магическое воздействие.
Клотагорб, казалось, был разочарован. Где-то встревоженный ночной охотник кликал подругу. В кустах что-то шуршало, и Джон-Том заметил, что звуки удаляются в одном направлении – туда, откуда они шли.
– Наверно, ты еще не полностью приспособился к силам, – непривычно подавленным тоном проговорил волшебник. – Скорее всего от тебя еще рано ожидать большего. – Поглядев вперед, он с гордостью заявил: – Прибыли. Перед тобой уголок сетки субатомных сил, что увязывают воедино все существа, обитающие на этой планете. Смотри, Джон-Том, и запоминай. Перед тобой По
Глава 13
Они одолели последний подъем. Перед путниками раскинулся открытый луг – на первый взгляд ничего примечательного. Но окружавшие его крепкие дубы и сикоморы казались седыми волосами, венчиком торчавшими вокруг старческой плеши… Кое-где из травы выступали камни.
Лунный свет озарил тонкие травинки. Шляпками грибов темнели валуны.
– Остановитесь здесь, – приказал волшебник. Все с удовольствием скинули поклажу и оружие возле высокого дуба, покровительственно разбросавшего длинные ветви.
– У нас есть возможность узнать природу великого зла, которым грозит нам Броненосный народ. Я не могу воззреть отсюда в сердце Куглуха. И никто из магов не может. Но есть еще один способ. Ненадежный, опасный… Но все-таки стоит рискнуть. Ничто больше не в силах прояснить намерения Броненосного народа, а в случае удачи, возможно, выяснится время нападения, что еще более важно. Вы не можете мне помочь. Но что бы здесь ни случилось, что бы ни произошло со мной – вы не должны заходить дальше этого места. – Никто не отозвался. Волшебник обернулся и поглядел вверх на дерево. – Пог, ты мне нужен.
– Да, Мастер, – отвечал явно приунывший летучий мыш, в голосе которого не слышалось привычного желания противоречить. Он отцепился от ветки, и, трепеща крыльями, повис около головы волшебника, чтобы выслушать указания.
– Что он собирается делать? – громко поинтересовалась Талея. В лунном свете волосы ее приобрели коричневый оттенок.
– Не знаю, – Джон-Том завороженно следил за приготовлениями Клотагорба. Воротник плаща туго обхватывал шею Флор. Мадж наставил уши вперед, уперевшись лапой в ствол дерева.
Прячась в безопасной тени древнего дуба, они следили, как волшебник старательно размечал на лужайке огромный овал. Светящийся белый порошок, которым он пользовался, искрился сам по себе.
Остатки порошка ушли на изображения солнца в каждой из оконечностей овала. Потом красным порошком Клотагорб вывел на траве загадочные отметки. Они связывали оба солнца и описывали эллипс, охватывающий первый.
– Ну, не знаю, – прошептала Флор, обращаясь к Джон-Тому, – похоже на график какой-то сложной функции.
– Так и есть, – согласился Джон-Том. – Магической. – Она стала возражать, но он шикнул: – Тихо, потом объясню.
Теперь Клотагорб вместе с Погом вырисовывали посреди первого эллипса странные, возмутительные даже, контуры. Пакостные на вид, они сами по себе ползали по траве, но двойной эллипс не выпускал их. Время от времени волшебник делал перерыв и через небольшой телескоп принимался разглядывать ночные облака над головой.
Ночь была тихой. И вдруг подул ветерок – прямо в лицо скучившимся наблюдателям. Он шевелил волосы Джон-Тома, ерошил шерсть выдру. Несмотря на теплую ночь, ветер был холодным – словно дул из глубин пространства. Летели ветви, листья, иголки… Ветер этот дул не с востока, как сперва показалось Джон-Тому, но с самой середины лужайки. Исходя от двух эллипсов, он дул во все стороны, словно бы и ветры убегали отсюда. Не могло быть и речи, чтобы все объяснить каким-то метеорологическим явлением.
Клотагорб стоял в середине ближайшего к ним солнца. Они слышали голос его, произносивший заклинания. Короткие ручки были воздеты над головой, и пальцы вели немой разговор с небом.
Ветры в панике разбегались, среди ветвей судачили зефиры. Их стоны и предупреждения невольно заставили притихших зрителей без всяких слов податься друг к другу.
Сопротивляясь порывам ветра, к ним присоединился черный силуэт. Пог глядел на них круглыми глазами и молотил крыльями с излишним усердием.
– Всем оставаться на местах, – объявил он, возвышая голос над перепуганным ветром. – Мастер велел. Сейчас он самую опасную магию делает. – Выбрав длинную ветвь, фамулус зацепился за нее и, наподобие плаща, окутал крыльями все свое тело.
– Чего он собирается сделать? – поинтересовалась Талея. – Разве можно отсюда проникнуть взором в Куглух через все магические завесы, которыми обложил себя этот Эйякрат?
– Мастер магию делаед. – Большего трясущийся ассистент выговорить не смог. Лишь кончиком крыла указал на равнину.
Ветер все усиливался. Флор поплотнее укутала плащом нагие плечи, Мадж старательно удерживал шляпу с пером. Ветви выгибались наружу. Резкий треск говорил, что напор ветра приближается к пределу. Громадные дубы стонали, отзываясь протестом от макушки до корня.
– Но что он пытается сделать? – настаивала Талея, прячась от ветра за стволом дуба.
– М'немаксу призывает, – проговорил перепуганный ученик, – а я на эду пакость даже глядеть не хочу. – И он обхватил себя крыльями поплотнее, пряча физиономию за кожистым коконом.
– М'немакса – это легенда. Его не существует, – возразил Мадж.
– А вод и нед – существует! – раздался писк из-под крыльев. – Существует, и Мастер его призывает… Вон, слышь, а… Не буду глядеть.
Джон-Том крикнул на ухо Талее, чтобы перекричать ветер:
– А кто или что такое эта «Оом-не-макса»?
– Легенда. Одна из старинных легенд. – Талея жалась к стволу. – Это бессмертный дух, состоящий из многих, но единый… Он может явиться в любом обличье. Одни говорят, что он или она прежде действительно существовали. Другие утверждают, что он возникает лишь время от времени – когда его призывают колдуны, чародеи и ведьмы. Коснуться его – значит умереть. Поглядеть на него – если волшебник не защитит – тоже смерть, только медленная и еще более мучительная. В первом случае ты сгораешь, во втором сгниваешь заживо.
– Ну, мы-до в порядке, мы-до в порядке, – настаивал Пог. – Уж и Мастер сказал – оно дак и есть.
Джон-Том еще не видел крылатого задиру столь присмиревшим.
– Только я все равно на него глядеть не хочу, – продолжал Пог. – Мастер сказал – мол, формулы да эллипсы его удержат. А если нед?.. Если он вырвется, сказал, мол бегите – и все будет в порядке. Мы не стоим его внимания, и он не станет преследовать.
По стволам и ветвям деревьев вокруг поляны огнями Святого Эльма пополз серый свет. Засветились на черном фоне серебристые силуэты. Поляна превратилась в зеленую чашу, расшитую серебряной филигранью. Земля затряслась.
– А эта штуковина действительно может сказать Клотагорбу то, что он хочет узнать? – Джон-Том все с меньшим скепсисом относился к талантам волшебника.
– Оно знает все пространство и время, – ответил мыш. – Оно-до знает, чего Мастеру нужно, долько вод скажет ли.
Выдр издал приглушенный трепетный вздох удивления.
– п-мое! Вы тока поглядите!
– Не хочу! Не хочу! – мяукал Пог, сотрясаясь под крыльями всем телом.
Клотагорб стоял внутри солнечного знака. Не опуская рук, он медленно обернулся. Заклинанию отвечал хор, раздававшийся снизу. Чародей говорил со звездами, но отвечала земля.
И вдруг с неестественной быстротой на поляну клубами повалили черные грозовые облака, темными глыбами нависавшие над нею. Черные тени закрыли приветливое лицо луны. Время от времени огненным росчерком, раскаленной лавой перебегала меж облаков молния.
В древних деревьях бушевал уже ураган. Джон-Том жался к земле, стараясь спрятаться за гнутым корнем мудреца-дуба, Мадж с Талеей – тоже, Пог, словно черный лист, качался над ними. Флор жалась к Джон-Тому, но им было не до друг друга. С поляны со свистом разлетались ветви и листья.
Однако ничто не коснулось произносившего заклинания чародея. Ветры ревели в двойном эллипсе, рвались наружу, но солнечного знака они избегали. И над центром поляны в величественном вихре кружили грозовые тучи, полные энергии и влаги.
Ударившая вниз молния ожгла землю далеко от Клотагорба – и в щепки разнесла два могучих дерева.
Невзирая на стоны ветра, на близкий гром и на вой вихря, почему-то они все-таки слышали ровный голос Клотагорба. Пытаясь прикрыть глаза рукой от несущейся пыли и мусора, Джон-Том выставился из-за корня, чтобы глянуть на черепаху.
Волшебник легко поворачивался внутри символа солнца. До него не дотягивалась бушующая вокруг буря. Солнечный знак светился оранжевым светом.
Клотагорб помедлил. Руки его медленно опустились к невысокой кучке разных порошков в центре внутреннего эллипса. Теперь он медленно и осторожно читал заклинание… Эту дюжину слов знали немногие маги и разве что пара физиков.
Древнее дерево содрогнулось. Неподалеку два дуба поменьше, с корнями вырванные из земли, исчезли в небе. С поляны доносился могучий нарастающий грохот, достигающий поистине вулканической силы… Коротко вспыхнул огонь – к счастью, никто не глядел в ту сторону.
Тень, явившаяся из этого огня во внутреннем круге, лишила Джон-Тома и его компаньонов остатков самообладания. Он просто не мог дотянуться до рта, чтобы заткнуть его тыльной стороной ладони… Голосовые связки не могли передать терзавшие его звуки.
Тихие странные стоны срывались с губ Флор. Мадж с трудом выдавил свист. Все недвижно застыли, парализованные обличьем М'немаксы, чей облик преобразует континенты, а удар копыт изменяет орбиты миров. М'немакса решил явиться конем, похожим на тех, что существуют, и все-таки отличающимся от них. Каждое крыло огромного жеребца было, наверное, не меньше шестидесяти футов. Но плоть духа лишь отчасти могла быть материальной. Тело его состояло из солнечных протуберанцев, сливающихся в облик коня. Красно-оранжевое пламя срывалось с хвоста и гривы, с могучих копыт и величественных крыльев, языки его исчезали в ночи.
На самом же деле клочья солнечной плоти, достигая пределов двойного эллипса, не принося вреда, исчезали в термоядерной пустоте, суть которой постиг только сам Клотагорб. И хотя крылья М'немаксы разрывали ткань пространства, а пылающие копыта били по плоскости существования, призрачный жеребец не мог прорвать границы, назначенные ему волшебным искусством.
Но видение не тускнело. Каждый огненный клок, срывавшийся с демона, замещался новым. Очертания не изменялись – М'немакса постоянно обновлял свою плоть. В отличие от земных коней, у него были настоящие огненные бивни, внутри пламенных челюстей пылали остроконечные зубы.
И во всей этой огромной конской фигуре, в живом солнечном жеребце, чье дыхание испепелило бы самого Аполлона, только два темных пятна не были сотканы из вечно обновляющегося огня… Глаза – столь же невыразимо холодные, сколь беспредельно пламенным было тело.
Глаза духа-жеребца М'немаксы по-стрекозиному сидели наверху головы… Огромные, почти соприкасающиеся шары. Для нормальной лошади они были чересчур велики, но это для нормальной. За так и не улегшимся вихрем Джон-Том вроде бы различал внутри всевидящих черных шаров крошечные огоньки: пурпурные, красные, зеленые, голубые… чистейшего белого цвета. Они ровно светили посреди бушующего вокруг пламени.
И хотя юноша этого не знал, глаза эти были кусочками Последней Вселенной – той великой, что обнимает вместе с нашей тысячи остальных. Галактики плыли в глазах М'немаксы…
Мелькнул длинный язык; огненной змеей вырвался он из тела звезды, принявшей обличье коня. Размеры его на глаз казались непостижимыми для существа из плоти. Закинув назад тяжелую голову, огненный конь заржал. Звук этот оглушил не только уши – умы крохотных слушатели. Сама земля содрогнулась, а спрятавшаяся за облаками луна еще на тысячу миль отодвинулась, меняя свою орбиту. Редко столь колоссальная сущность входит в соприкосновение с отдельным миром.
– ЗНАЮЩИЙ СЛОВА ПРИШЕЛ! – грянул гром. Огромная огненная голова и глаза-галактики обратились к приземистой фигурке старой черепахи.
Но маг не сгибался, не прятал глаза. Внутри солнечного знака ему ничто не грозило. Панцирь его не плавился не трещал в огне, плоть не обугливалась, и Клотагорб глядел на коня-звезду без страха. Да, конь этот терзал сущее и опалял время, но не приближался к нему ни на шаг.
– Мне хотелось бы узнать суть новой магии, которая вселяет уверенность в Броненосный народ Зеленых Всхолмий, готовящих новую войну против нас! – Самые звучные чародейские интонации Клотагорба терялись рядом с сотрясающим мир шепотом коня.
– МНЕ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО.
– Я знаю, – отвечал Клотагорб с непостижимой легкостью. – Это интересно мне. Ты призван, чтобы отвечать, а не задавать вопросы.
– КТО СМЕЕТ… – Гнев жеребца поутих. – ТЫ ПРОИЗНЕС СЛОВА, ОБЛАДАТЕЛЬ НИЧТОЖНЫХ ПОЗНАНИЙ. ТЫ ПРИЗЫВАЛ МЕНЯ, ЗНАЧИТ, Я ДОЛЖЕН ОТВЕТИТЬ. – Дух чуть ли не улыбнулся. – БОЙСЯ ВОЖДЯ НЕВЕЖЕСТВЕННОЙ СЛИЗИ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЯ ОНИ И САМИ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮТ ЭТОГО, Я ПРЕДВИЖУ, КАК ОНИ УНИЧТОЖАТ ТЕБЯ, ОТРАЗИВ ТО, ЧТО КРОЕТСЯ В КРОШЕЧНОМ ТВОЕМ УМИШКЕ.
– Не понимаю, – хмурясь, проговорил Клотагорб. Прогремело ржание, которого страшатся планеты.
– А ПОЧЕМУ ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО СПОСОБЕН НА ЭТО? ТО, ЧТО ОПАСНО ДЛЯ ТЕБЯ, – НИЧТО ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ.
– Когда это случится?
– ОНИ НЕ УВЕРЕНЫ, И Я ДОЛЖЕН СОМНЕВАТЬСЯ. БУДУЩЕЕ ВСЕГДА НЕОПРЕДЕЛЕННО. ОТПУСТИ МЕНЯ.
Копыта коня вдруг оказались футах в десяти над землею. М'немакса не пошевелился – земля в страхе рванулась прочь от грозного духа.
– Останься! – Клотагорб протянул руки. – Я не кончил.
– ПОТОРОПИСЬ ТОГДА, МЕЛКОЕ СУЩЕСТВО, ИЛИ Я НЕВЗИРАЯ НА ТВОИ СЛОВА, ОСТАВЛЮ ОТ ЭТОГО МИРА ЛИШЬ БЕЛЫЙ ПЕПЕЛ.
– Я не понимаю магии Броненосного народа. Если ты не хочешь говорить о ней, объясни, как защититься. Тогда я отпущу тебя.
– Я УХОЖУ, ДОЛЬШЕ СЛОВАМИ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. Я НИЧЕГО БОЛЕЕ НЕ СКАЖУ. Я РЕШИЛ НЕ ОПРЕДЕЛЯТЬ СУДЬБУ ЭТОГО МИРА, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ СВОЕ СТРАНСТВИЕ, И ТЫ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. – Послышался рокочущий смех. – ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ БОЛЬШЕ – СПРОСИ СВОЕГО ВРАГА.
Мощное сотрясение оторвало Джон-Тома от корня дуба. Под ногтями выступила кровь, в пальцах были зажаты кусочки коры. Но ураган протащил его по склону лишь несколько шагов и враз ослабел, превратившись в легкое дуновение.
Призрачный термоядерный жеребец исчез в расходящемся эллипсе ослепительного света. Когда сияние померкло, появилось трехмерное изображение. Джон-Том заметил дрожащие очертания какой-то мрачной огромной палаты. Она была украшена алыми самоцветами, синим металлом… и белыми костями.
Внутри сего будуара высилось насекомое футов десяти ростом. Хитин украшали цепочки драгоценных камней, куски ткани, ужасающе знакомые очертания черепов. Жуть эта стояла возле трона с высокой спинкой, отделанного камнями побольше и черепами покрупнее. Некоторые из них были еще покрыты остатками плоти.
Страхолюдина беседовала с кем-то, невидимым глазу. И вдруг что-то заставило ее повернуться… Она увидела их. Тонкий дрожащий визг наполнил лужайку. Джон-Том содрогнулся – ни одна бормашина не могла бы издать звук более мучительный.
С куда менее ослепительной вспышкой – отзвуком сокрушающего ухода М'немаксы – жуткая картина исчезла.
И на Поляне ничего не осталось – только до предела утомленный волшебник, ветер да травы.
Свежий ветер превратился в легкое дуновение. Круживший над Поляной облачный вихрь, словно сконфузившись, незаметно рассеялся. Серебристый свет стекал по стволам и ветвям, водой впитываясь в почву.
Пошел мелкий дождик. Луна украдкой выглянула из-за облака, наполнив Поляну своим здоровым отсветом.
К тому времени, когда тяжело дышащий Джон-Том и все прочие добрались до центра лужайки, все эллипсы, солнца, тайные символы и формулы уже погасли. Но разыскивающий взглядом Клотагорба Джон-Том все не мог позабыть физиономию огромного богомола, сложившего перед собой верхние конечности… И скрежещущий визг, вырвавшийся из уст этой твари.
Пог нервно метался над их головами. Дождь смывал порошки и эссенции обратно в почву, из которой они были извлечены. Паутина мира не порвалась.
Они нашли Клотагорба сидящим на траве… Очки съехали набок с рогового клюва.
– С вами, сэр, все в порядке? – проговорил Джон-Том одновременно с уважением и беспокойством.
– С кем?.. Со мной? Да, мой мальчик, похоже, со мной ничего не случилось.
– Не надо браться за такие вещи, добрый волшебник. – Талея с опаской поглядела туда, где только что был круг. – У магии тоже есть свои пределы, за них лучше не заходить.
Тот погрозил ей пальцем.
– Не учите меня моему ремеслу, юная леди. Пог, дай крыло, чтобы подняться. – Нырнув к земле, летучий мыш помог волшебнику встать. – Друзья мои, я узнал кое-что из того, о чем намеревался узнать. Впрочем, признаюсь, никак не ожидал, что дух М'немаксы станет говорить загадками.
Теперь у нас есть над чем поразмыслить, моя дорогая. пусть это загадка или метафора. Прежде мы и этого не могли бы. – В голосе Клотагорба чувствовалось удовлетворение. – Но даже если мы не сумеем добиться большего – во всяком случае, нам удалось припугнуть императрицу Скрритч. Теперь она, может быть, почувствует нерешительность или отложит атаку – ведь после М'немаксы мы увидели именно ее.
Теперь мы можем спокойно продолжить путешествие. Можно не сомневаться: нас ждет большая война с императрицей всего Броненосного народа. Подобные перспективы заставят задуматься тупоголовых обитателей Поластринду.
– Надеюсь, нам не придется часто проделывать подобные штуки, – пробормотала Флор. – Иначе святая Цецилия может лишить меня своего благословения.
– Не бойся, детка, – успокоил ее волшебник, – я не стану повторять это заклинание. Подобное волшебство можно сотворить один только раз за всю жизнь. И сегодня я использовал свой шанс. Я больше не посмею прибегнуть к этим заклинаниям. Отныне каждый день на земле сделается короче на одну двадцатидвухтысячную долю… Для того чтобы призвать бессмертного из глубин космоса, мне пришлось использовать энергию души самой планеты.
Джон-Том вступил во внутренний эллипс – из него исчезла вся трава, даже почва испарилась, оставив пятно оплавленного камня. Светлый гранит был смят, словно вата.
– Вы говорили, что оно странствует, сэр. Я… я слышал сам.
– А ты видел – он мчался, он двигался, но все-таки не мог вырваться за пределы эллипса? – Джон-Том кивнул. – На какое-то время он был сразу и вместе с нами, и в своем странствии. – Маг-черепаха потянулся к ящичкам в панцире, проверяя, все ли закрыты. – Если верить легендам чародеев и предупреждениям некромантов, дух М'немаксы прошел одну тридцатую часть своего пути. Странствие его началось с первой жизнью, и, пока скачет М'немакса, жизнь распространяется по мирам за его спиной. Он скачет вокруг Вселенной и, когда на пути встретит себя самого, сможет остановиться и передохнуть. Чего ж удивляться его раздражению? Если впереди у тебя путь в несколько триллионов лет, каждое крохотное промедление покажется досадным. Но, как бы то ни было, формула сработала. – Волшебник на миг залучился гордостью. – Эллипс выдержал. Он ответил на зов и не вырвался. – Заморгав, он опустился на землю. – Я как-то вдруг устал.
– Думаю, все мы слегка устали, – с пониманием отозвался Джон-Том.
– Эге, неча и спорить, приятель. – Отпечаток огромного пламенного коня еще не изгладился из сетчатки Маджа. – Наверно, лучше бы всем поспать.
Никто не был против. Торопливо проверив, целы ли руки, ноги и головы, они принялись устраиваться на ночлег. Наконец всех окутали сны, и огненные видения чередовались в них с высокой черно-зеленой жутью.
Далеко вверху над головой вспыхнул булавочный светлячок. Крохотная вспышка быстро погасла. Это случилось рядом с галактикой N NGC 187[22]. Осерчав, М'немакса отбросил в сторону звезду, торопясь назад к месту, где прервалась его вечная скачка вокруг безграничной чаши мироздания.
Лунный свет озарил тонкие травинки. Шляпками грибов темнели валуны.
– Остановитесь здесь, – приказал волшебник. Все с удовольствием скинули поклажу и оружие возле высокого дуба, покровительственно разбросавшего длинные ветви.
– У нас есть возможность узнать природу великого зла, которым грозит нам Броненосный народ. Я не могу воззреть отсюда в сердце Куглуха. И никто из магов не может. Но есть еще один способ. Ненадежный, опасный… Но все-таки стоит рискнуть. Ничто больше не в силах прояснить намерения Броненосного народа, а в случае удачи, возможно, выяснится время нападения, что еще более важно. Вы не можете мне помочь. Но что бы здесь ни случилось, что бы ни произошло со мной – вы не должны заходить дальше этого места. – Никто не отозвался. Волшебник обернулся и поглядел вверх на дерево. – Пог, ты мне нужен.
– Да, Мастер, – отвечал явно приунывший летучий мыш, в голосе которого не слышалось привычного желания противоречить. Он отцепился от ветки, и, трепеща крыльями, повис около головы волшебника, чтобы выслушать указания.
– Что он собирается делать? – громко поинтересовалась Талея. В лунном свете волосы ее приобрели коричневый оттенок.
– Не знаю, – Джон-Том завороженно следил за приготовлениями Клотагорба. Воротник плаща туго обхватывал шею Флор. Мадж наставил уши вперед, уперевшись лапой в ствол дерева.
Прячась в безопасной тени древнего дуба, они следили, как волшебник старательно размечал на лужайке огромный овал. Светящийся белый порошок, которым он пользовался, искрился сам по себе.
Остатки порошка ушли на изображения солнца в каждой из оконечностей овала. Потом красным порошком Клотагорб вывел на траве загадочные отметки. Они связывали оба солнца и описывали эллипс, охватывающий первый.
– Ну, не знаю, – прошептала Флор, обращаясь к Джон-Тому, – похоже на график какой-то сложной функции.
– Так и есть, – согласился Джон-Том. – Магической. – Она стала возражать, но он шикнул: – Тихо, потом объясню.
Теперь Клотагорб вместе с Погом вырисовывали посреди первого эллипса странные, возмутительные даже, контуры. Пакостные на вид, они сами по себе ползали по траве, но двойной эллипс не выпускал их. Время от времени волшебник делал перерыв и через небольшой телескоп принимался разглядывать ночные облака над головой.
Ночь была тихой. И вдруг подул ветерок – прямо в лицо скучившимся наблюдателям. Он шевелил волосы Джон-Тома, ерошил шерсть выдру. Несмотря на теплую ночь, ветер был холодным – словно дул из глубин пространства. Летели ветви, листья, иголки… Ветер этот дул не с востока, как сперва показалось Джон-Тому, но с самой середины лужайки. Исходя от двух эллипсов, он дул во все стороны, словно бы и ветры убегали отсюда. Не могло быть и речи, чтобы все объяснить каким-то метеорологическим явлением.
Клотагорб стоял в середине ближайшего к ним солнца. Они слышали голос его, произносивший заклинания. Короткие ручки были воздеты над головой, и пальцы вели немой разговор с небом.
Ветры в панике разбегались, среди ветвей судачили зефиры. Их стоны и предупреждения невольно заставили притихших зрителей без всяких слов податься друг к другу.
Сопротивляясь порывам ветра, к ним присоединился черный силуэт. Пог глядел на них круглыми глазами и молотил крыльями с излишним усердием.
– Всем оставаться на местах, – объявил он, возвышая голос над перепуганным ветром. – Мастер велел. Сейчас он самую опасную магию делает. – Выбрав длинную ветвь, фамулус зацепился за нее и, наподобие плаща, окутал крыльями все свое тело.
– Чего он собирается сделать? – поинтересовалась Талея. – Разве можно отсюда проникнуть взором в Куглух через все магические завесы, которыми обложил себя этот Эйякрат?
– Мастер магию делаед. – Большего трясущийся ассистент выговорить не смог. Лишь кончиком крыла указал на равнину.
Ветер все усиливался. Флор поплотнее укутала плащом нагие плечи, Мадж старательно удерживал шляпу с пером. Ветви выгибались наружу. Резкий треск говорил, что напор ветра приближается к пределу. Громадные дубы стонали, отзываясь протестом от макушки до корня.
– Но что он пытается сделать? – настаивала Талея, прячась от ветра за стволом дуба.
– М'немаксу призывает, – проговорил перепуганный ученик, – а я на эду пакость даже глядеть не хочу. – И он обхватил себя крыльями поплотнее, пряча физиономию за кожистым коконом.
– М'немакса – это легенда. Его не существует, – возразил Мадж.
– А вод и нед – существует! – раздался писк из-под крыльев. – Существует, и Мастер его призывает… Вон, слышь, а… Не буду глядеть.
Джон-Том крикнул на ухо Талее, чтобы перекричать ветер:
– А кто или что такое эта «Оом-не-макса»?
– Легенда. Одна из старинных легенд. – Талея жалась к стволу. – Это бессмертный дух, состоящий из многих, но единый… Он может явиться в любом обличье. Одни говорят, что он или она прежде действительно существовали. Другие утверждают, что он возникает лишь время от времени – когда его призывают колдуны, чародеи и ведьмы. Коснуться его – значит умереть. Поглядеть на него – если волшебник не защитит – тоже смерть, только медленная и еще более мучительная. В первом случае ты сгораешь, во втором сгниваешь заживо.
– Ну, мы-до в порядке, мы-до в порядке, – настаивал Пог. – Уж и Мастер сказал – оно дак и есть.
Джон-Том еще не видел крылатого задиру столь присмиревшим.
– Только я все равно на него глядеть не хочу, – продолжал Пог. – Мастер сказал – мол, формулы да эллипсы его удержат. А если нед?.. Если он вырвется, сказал, мол бегите – и все будет в порядке. Мы не стоим его внимания, и он не станет преследовать.
По стволам и ветвям деревьев вокруг поляны огнями Святого Эльма пополз серый свет. Засветились на черном фоне серебристые силуэты. Поляна превратилась в зеленую чашу, расшитую серебряной филигранью. Земля затряслась.
– А эта штуковина действительно может сказать Клотагорбу то, что он хочет узнать? – Джон-Том все с меньшим скепсисом относился к талантам волшебника.
– Оно знает все пространство и время, – ответил мыш. – Оно-до знает, чего Мастеру нужно, долько вод скажет ли.
Выдр издал приглушенный трепетный вздох удивления.
– п-мое! Вы тока поглядите!
– Не хочу! Не хочу! – мяукал Пог, сотрясаясь под крыльями всем телом.
Клотагорб стоял внутри солнечного знака. Не опуская рук, он медленно обернулся. Заклинанию отвечал хор, раздававшийся снизу. Чародей говорил со звездами, но отвечала земля.
И вдруг с неестественной быстротой на поляну клубами повалили черные грозовые облака, темными глыбами нависавшие над нею. Черные тени закрыли приветливое лицо луны. Время от времени огненным росчерком, раскаленной лавой перебегала меж облаков молния.
В древних деревьях бушевал уже ураган. Джон-Том жался к земле, стараясь спрятаться за гнутым корнем мудреца-дуба, Мадж с Талеей – тоже, Пог, словно черный лист, качался над ними. Флор жалась к Джон-Тому, но им было не до друг друга. С поляны со свистом разлетались ветви и листья.
Однако ничто не коснулось произносившего заклинания чародея. Ветры ревели в двойном эллипсе, рвались наружу, но солнечного знака они избегали. И над центром поляны в величественном вихре кружили грозовые тучи, полные энергии и влаги.
Ударившая вниз молния ожгла землю далеко от Клотагорба – и в щепки разнесла два могучих дерева.
Невзирая на стоны ветра, на близкий гром и на вой вихря, почему-то они все-таки слышали ровный голос Клотагорба. Пытаясь прикрыть глаза рукой от несущейся пыли и мусора, Джон-Том выставился из-за корня, чтобы глянуть на черепаху.
Волшебник легко поворачивался внутри символа солнца. До него не дотягивалась бушующая вокруг буря. Солнечный знак светился оранжевым светом.
Клотагорб помедлил. Руки его медленно опустились к невысокой кучке разных порошков в центре внутреннего эллипса. Теперь он медленно и осторожно читал заклинание… Эту дюжину слов знали немногие маги и разве что пара физиков.
Древнее дерево содрогнулось. Неподалеку два дуба поменьше, с корнями вырванные из земли, исчезли в небе. С поляны доносился могучий нарастающий грохот, достигающий поистине вулканической силы… Коротко вспыхнул огонь – к счастью, никто не глядел в ту сторону.
Тень, явившаяся из этого огня во внутреннем круге, лишила Джон-Тома и его компаньонов остатков самообладания. Он просто не мог дотянуться до рта, чтобы заткнуть его тыльной стороной ладони… Голосовые связки не могли передать терзавшие его звуки.
Тихие странные стоны срывались с губ Флор. Мадж с трудом выдавил свист. Все недвижно застыли, парализованные обличьем М'немаксы, чей облик преобразует континенты, а удар копыт изменяет орбиты миров. М'немакса решил явиться конем, похожим на тех, что существуют, и все-таки отличающимся от них. Каждое крыло огромного жеребца было, наверное, не меньше шестидесяти футов. Но плоть духа лишь отчасти могла быть материальной. Тело его состояло из солнечных протуберанцев, сливающихся в облик коня. Красно-оранжевое пламя срывалось с хвоста и гривы, с могучих копыт и величественных крыльев, языки его исчезали в ночи.
На самом же деле клочья солнечной плоти, достигая пределов двойного эллипса, не принося вреда, исчезали в термоядерной пустоте, суть которой постиг только сам Клотагорб. И хотя крылья М'немаксы разрывали ткань пространства, а пылающие копыта били по плоскости существования, призрачный жеребец не мог прорвать границы, назначенные ему волшебным искусством.
Но видение не тускнело. Каждый огненный клок, срывавшийся с демона, замещался новым. Очертания не изменялись – М'немакса постоянно обновлял свою плоть. В отличие от земных коней, у него были настоящие огненные бивни, внутри пламенных челюстей пылали остроконечные зубы.
И во всей этой огромной конской фигуре, в живом солнечном жеребце, чье дыхание испепелило бы самого Аполлона, только два темных пятна не были сотканы из вечно обновляющегося огня… Глаза – столь же невыразимо холодные, сколь беспредельно пламенным было тело.
Глаза духа-жеребца М'немаксы по-стрекозиному сидели наверху головы… Огромные, почти соприкасающиеся шары. Для нормальной лошади они были чересчур велики, но это для нормальной. За так и не улегшимся вихрем Джон-Том вроде бы различал внутри всевидящих черных шаров крошечные огоньки: пурпурные, красные, зеленые, голубые… чистейшего белого цвета. Они ровно светили посреди бушующего вокруг пламени.
И хотя юноша этого не знал, глаза эти были кусочками Последней Вселенной – той великой, что обнимает вместе с нашей тысячи остальных. Галактики плыли в глазах М'немаксы…
Мелькнул длинный язык; огненной змеей вырвался он из тела звезды, принявшей обличье коня. Размеры его на глаз казались непостижимыми для существа из плоти. Закинув назад тяжелую голову, огненный конь заржал. Звук этот оглушил не только уши – умы крохотных слушатели. Сама земля содрогнулась, а спрятавшаяся за облаками луна еще на тысячу миль отодвинулась, меняя свою орбиту. Редко столь колоссальная сущность входит в соприкосновение с отдельным миром.
– ЗНАЮЩИЙ СЛОВА ПРИШЕЛ! – грянул гром. Огромная огненная голова и глаза-галактики обратились к приземистой фигурке старой черепахи.
Но маг не сгибался, не прятал глаза. Внутри солнечного знака ему ничто не грозило. Панцирь его не плавился не трещал в огне, плоть не обугливалась, и Клотагорб глядел на коня-звезду без страха. Да, конь этот терзал сущее и опалял время, но не приближался к нему ни на шаг.
– Мне хотелось бы узнать суть новой магии, которая вселяет уверенность в Броненосный народ Зеленых Всхолмий, готовящих новую войну против нас! – Самые звучные чародейские интонации Клотагорба терялись рядом с сотрясающим мир шепотом коня.
– МНЕ ЭТО НЕ ИНТЕРЕСНО.
– Я знаю, – отвечал Клотагорб с непостижимой легкостью. – Это интересно мне. Ты призван, чтобы отвечать, а не задавать вопросы.
– КТО СМЕЕТ… – Гнев жеребца поутих. – ТЫ ПРОИЗНЕС СЛОВА, ОБЛАДАТЕЛЬ НИЧТОЖНЫХ ПОЗНАНИЙ. ТЫ ПРИЗЫВАЛ МЕНЯ, ЗНАЧИТ, Я ДОЛЖЕН ОТВЕТИТЬ. – Дух чуть ли не улыбнулся. – БОЙСЯ ВОЖДЯ НЕВЕЖЕСТВЕННОЙ СЛИЗИ, ПОТОМУ ЧТО ХОТЯ ОНИ И САМИ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮТ ЭТОГО, Я ПРЕДВИЖУ, КАК ОНИ УНИЧТОЖАТ ТЕБЯ, ОТРАЗИВ ТО, ЧТО КРОЕТСЯ В КРОШЕЧНОМ ТВОЕМ УМИШКЕ.
– Не понимаю, – хмурясь, проговорил Клотагорб. Прогремело ржание, которого страшатся планеты.
– А ПОЧЕМУ ТЫ СЧИТАЕШЬ, ЧТО СПОСОБЕН НА ЭТО? ТО, ЧТО ОПАСНО ДЛЯ ТЕБЯ, – НИЧТО ДЛЯ МЕНЯ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ.
– Когда это случится?
– ОНИ НЕ УВЕРЕНЫ, И Я ДОЛЖЕН СОМНЕВАТЬСЯ. БУДУЩЕЕ ВСЕГДА НЕОПРЕДЕЛЕННО. ОТПУСТИ МЕНЯ.
Копыта коня вдруг оказались футах в десяти над землею. М'немакса не пошевелился – земля в страхе рванулась прочь от грозного духа.
– Останься! – Клотагорб протянул руки. – Я не кончил.
– ПОТОРОПИСЬ ТОГДА, МЕЛКОЕ СУЩЕСТВО, ИЛИ Я НЕВЗИРАЯ НА ТВОИ СЛОВА, ОСТАВЛЮ ОТ ЭТОГО МИРА ЛИШЬ БЕЛЫЙ ПЕПЕЛ.
– Я не понимаю магии Броненосного народа. Если ты не хочешь говорить о ней, объясни, как защититься. Тогда я отпущу тебя.
– Я УХОЖУ, ДОЛЬШЕ СЛОВАМИ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. Я НИЧЕГО БОЛЕЕ НЕ СКАЖУ. Я РЕШИЛ НЕ ОПРЕДЕЛЯТЬ СУДЬБУ ЭТОГО МИРА, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ СВОЕ СТРАНСТВИЕ, И ТЫ МЕНЯ НЕ УДЕРЖИШЬ. – Послышался рокочущий смех. – ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ БОЛЬШЕ – СПРОСИ СВОЕГО ВРАГА.
Мощное сотрясение оторвало Джон-Тома от корня дуба. Под ногтями выступила кровь, в пальцах были зажаты кусочки коры. Но ураган протащил его по склону лишь несколько шагов и враз ослабел, превратившись в легкое дуновение.
Призрачный термоядерный жеребец исчез в расходящемся эллипсе ослепительного света. Когда сияние померкло, появилось трехмерное изображение. Джон-Том заметил дрожащие очертания какой-то мрачной огромной палаты. Она была украшена алыми самоцветами, синим металлом… и белыми костями.
Внутри сего будуара высилось насекомое футов десяти ростом. Хитин украшали цепочки драгоценных камней, куски ткани, ужасающе знакомые очертания черепов. Жуть эта стояла возле трона с высокой спинкой, отделанного камнями побольше и черепами покрупнее. Некоторые из них были еще покрыты остатками плоти.
Страхолюдина беседовала с кем-то, невидимым глазу. И вдруг что-то заставило ее повернуться… Она увидела их. Тонкий дрожащий визг наполнил лужайку. Джон-Том содрогнулся – ни одна бормашина не могла бы издать звук более мучительный.
С куда менее ослепительной вспышкой – отзвуком сокрушающего ухода М'немаксы – жуткая картина исчезла.
И на Поляне ничего не осталось – только до предела утомленный волшебник, ветер да травы.
Свежий ветер превратился в легкое дуновение. Круживший над Поляной облачный вихрь, словно сконфузившись, незаметно рассеялся. Серебристый свет стекал по стволам и ветвям, водой впитываясь в почву.
Пошел мелкий дождик. Луна украдкой выглянула из-за облака, наполнив Поляну своим здоровым отсветом.
К тому времени, когда тяжело дышащий Джон-Том и все прочие добрались до центра лужайки, все эллипсы, солнца, тайные символы и формулы уже погасли. Но разыскивающий взглядом Клотагорба Джон-Том все не мог позабыть физиономию огромного богомола, сложившего перед собой верхние конечности… И скрежещущий визг, вырвавшийся из уст этой твари.
Пог нервно метался над их головами. Дождь смывал порошки и эссенции обратно в почву, из которой они были извлечены. Паутина мира не порвалась.
Они нашли Клотагорба сидящим на траве… Очки съехали набок с рогового клюва.
– С вами, сэр, все в порядке? – проговорил Джон-Том одновременно с уважением и беспокойством.
– С кем?.. Со мной? Да, мой мальчик, похоже, со мной ничего не случилось.
– Не надо браться за такие вещи, добрый волшебник. – Талея с опаской поглядела туда, где только что был круг. – У магии тоже есть свои пределы, за них лучше не заходить.
Тот погрозил ей пальцем.
– Не учите меня моему ремеслу, юная леди. Пог, дай крыло, чтобы подняться. – Нырнув к земле, летучий мыш помог волшебнику встать. – Друзья мои, я узнал кое-что из того, о чем намеревался узнать. Впрочем, признаюсь, никак не ожидал, что дух М'немаксы станет говорить загадками.
Теперь у нас есть над чем поразмыслить, моя дорогая. пусть это загадка или метафора. Прежде мы и этого не могли бы. – В голосе Клотагорба чувствовалось удовлетворение. – Но даже если мы не сумеем добиться большего – во всяком случае, нам удалось припугнуть императрицу Скрритч. Теперь она, может быть, почувствует нерешительность или отложит атаку – ведь после М'немаксы мы увидели именно ее.
Теперь мы можем спокойно продолжить путешествие. Можно не сомневаться: нас ждет большая война с императрицей всего Броненосного народа. Подобные перспективы заставят задуматься тупоголовых обитателей Поластринду.
– Надеюсь, нам не придется часто проделывать подобные штуки, – пробормотала Флор. – Иначе святая Цецилия может лишить меня своего благословения.
– Не бойся, детка, – успокоил ее волшебник, – я не стану повторять это заклинание. Подобное волшебство можно сотворить один только раз за всю жизнь. И сегодня я использовал свой шанс. Я больше не посмею прибегнуть к этим заклинаниям. Отныне каждый день на земле сделается короче на одну двадцатидвухтысячную долю… Для того чтобы призвать бессмертного из глубин космоса, мне пришлось использовать энергию души самой планеты.
Джон-Том вступил во внутренний эллипс – из него исчезла вся трава, даже почва испарилась, оставив пятно оплавленного камня. Светлый гранит был смят, словно вата.
– Вы говорили, что оно странствует, сэр. Я… я слышал сам.
– А ты видел – он мчался, он двигался, но все-таки не мог вырваться за пределы эллипса? – Джон-Том кивнул. – На какое-то время он был сразу и вместе с нами, и в своем странствии. – Маг-черепаха потянулся к ящичкам в панцире, проверяя, все ли закрыты. – Если верить легендам чародеев и предупреждениям некромантов, дух М'немаксы прошел одну тридцатую часть своего пути. Странствие его началось с первой жизнью, и, пока скачет М'немакса, жизнь распространяется по мирам за его спиной. Он скачет вокруг Вселенной и, когда на пути встретит себя самого, сможет остановиться и передохнуть. Чего ж удивляться его раздражению? Если впереди у тебя путь в несколько триллионов лет, каждое крохотное промедление покажется досадным. Но, как бы то ни было, формула сработала. – Волшебник на миг залучился гордостью. – Эллипс выдержал. Он ответил на зов и не вырвался. – Заморгав, он опустился на землю. – Я как-то вдруг устал.
– Думаю, все мы слегка устали, – с пониманием отозвался Джон-Том.
– Эге, неча и спорить, приятель. – Отпечаток огромного пламенного коня еще не изгладился из сетчатки Маджа. – Наверно, лучше бы всем поспать.
Никто не был против. Торопливо проверив, целы ли руки, ноги и головы, они принялись устраиваться на ночлег. Наконец всех окутали сны, и огненные видения чередовались в них с высокой черно-зеленой жутью.
Далеко вверху над головой вспыхнул булавочный светлячок. Крохотная вспышка быстро погасла. Это случилось рядом с галактикой N NGC 187[22]. Осерчав, М'немакса отбросил в сторону звезду, торопясь назад к месту, где прервалась его вечная скачка вокруг безграничной чаши мироздания.
Глава 14
И была паника в твердыне Куглуха.
От прислуги о тревоге узнали помощники, от них рабочие… даже нижайшие из учеников, трудившиеся в самых нижних тоннелях и бесконечно вычерпывающие жижу, вечно затоплявшую подземелья.
Слухи расползались. Рабочие шептали об огненном дожде, который пал с неба и уничтожил сотни гнездилищ. Поговаривали о тоннах припасов, погубленных невесть откуда взявшейся плесенью. О том, что солнце не заходило три дня… Другие же прямо утверждали, что нескольких придворных застукали объедающими труп простого рабочего и немедленно вывели всех в расход.
Но правда была страшнее слухов. Знавшие ее прятались по углам, а приступая к дневному труду, то и дело поглядывали через плечо (конечно, те, кто мог это сделать, – у одних не было плеч, а у других, кроме того, и шей).
От прислуги о тревоге узнали помощники, от них рабочие… даже нижайшие из учеников, трудившиеся в самых нижних тоннелях и бесконечно вычерпывающие жижу, вечно затоплявшую подземелья.
Слухи расползались. Рабочие шептали об огненном дожде, который пал с неба и уничтожил сотни гнездилищ. Поговаривали о тоннах припасов, погубленных невесть откуда взявшейся плесенью. О том, что солнце не заходило три дня… Другие же прямо утверждали, что нескольких придворных застукали объедающими труп простого рабочего и немедленно вывели всех в расход.
Но правда была страшнее слухов. Знавшие ее прятались по углам, а приступая к дневному труду, то и дело поглядывали через плечо (конечно, те, кто мог это сделать, – у одних не было плеч, а у других, кроме того, и шей).