Страница:
– Видишь ли, – с укоризной взглянув на ассистентку, продолжал Чернов, – я сторонник так называемой гидродинамической природы сил тяготения. Помнишь слова Ленина о неисчерпаемости электрона? Они начинают сбываться. Вчера мы предполагали, а сегодня уже убеждены, что электрон состоит из более мелких частиц – гравитонов. При движении электрона образуется электромагнитное поле, при движении гравитонов – гравитационное поле или поле сил тяготения.
– И об этом немножко слыхал, – Бурдин сдержанно улыбнулся. – Но разве вам удалось обнаружить гравитоны?
– Теоретически – да. А практически… – профессор расправил плечи, соединил руки за спиной, – ищем, исследуем, экспериментируем и рано или поздно найдем. Расчеты убедили нас в существовании гравитонов. Язык математики подсказывает нам и другое: как создается поле тяготения. Каждое тело излучает гравитоны. Если потоки встречные, тела притягиваются друг к другу. Я не могу на словах изложить механизм взаимодействия гравитонов, он и нам представляется недостаточно ясно, но главное, чего мне удалось достигнуть, это твердой уверенности в правоте догадок, уверенности в том, что путь выбран единственно верный.
Бурдин не перебивал профессора, лукаво рассматривая свои пальцы. Он узнавал Алешку Чернова, обычно немногословного, но в момент увлечения любившего поговорить, да еще в возвышенном тоне.
– А будущее гравитонов? – глаза Алексея Поликарповича заблестели, он улыбнулся Светлане. – Боюсь, что мне не хватит красноречия. Тут нужно быть хорошим мечтателем, чтобы рассказать, какой мир грядущего откроют гравитоны. Когда на службу человеку пришла электрическая энергия, он стал в тысячи раз сильнее, а труд его во столько же раз плодотворнее.
Электрическая энергия позволила человеку овладеть атомной энергией и снова в тысячи раз умножить свои возможности. Без атомной энергии, например, не удалось бы создать и твоих ракетопланов. Но творческая мысль постоянно стремится вперед.
Человечеству скоро потребуются источники более мощной энергии, нежели атомная. Это будет гравитационная энергия. Когда мы овладеем ею, мы сможем делать тела невесомыми. Представь, что невесомым стал твой ракетоплан.
– Это было бы замечательно! Для отрыва от Земли нам потребовалась бы ничтожно малая скорость.
– Но, кроме того, снабдив твою машину другим, гравитационным двигателем, в тысячу раз более мощным, чем твой сегодняшний, атомно-водородный, мы дали бы тебе возможность пересекать космическое пространство с любыми фантастическими скоростями, сравнимыми со скоростью света. Ты понимаешь меня? Станет возможным полет в другие солнечные системы.
– Н-да, – растерялся Бурдин, – со скоростью света… Действительно, фантазия у тебя того… Только как же тогда получается: земной шар, этакая громада, создает гравитационное поле, которое не может удержать мой ракетоплан. Нам требуется всего лишь одиннадцать километров в секунду, чтобы навсегда вырваться из сферы притяжения Земли.
– Но гравитационное поле Земли удерживает Луну, которая немножко побольше твоего ракетоплана. Если бы исчезло притяжение, Землю к Солнцу пришлось бы привязать стальным тросом толщиной в радиус земного шара. Гигантская сила! Только она… она рассредоточена. Чтобы воспользоваться атомной энергией, ее тоже прежде нужно было освободить! Сегодня мы еще не знаем, как будем управлять гравитационной энергией. Я могу только уверенно сказать: в руках человечества со временем будут невиданные мощности. Люди будут сдвигать не только горы, но и планеты! Да, да, они смогут указывать пути планетам, управлять их движением. Пройдем-ка в следующую комнату.
Они прошли вдоль рядов установок в конце зала. Там Чернов открыл небольшую дверь и пропустил Бурдина вперед. В комнате стояло десятка два чертежных досок.
– Что это, – заинтересовался Бурдин, – конструкторское бюро?
– Да, конечно. Мы здесь на месте меняем конструкцию аппарата. Здесь же решаются вопросы и по третьему локатору.
В бюро стояли стеклянные шкафы с папками, в которых хранились отпечатанные на синьках чертежи. Алексей Поликарпович вытащил из крайнего шкафа пухлую папку. Развернутый лист синьки занял весь стол.
– «Метеоритный сигнализатор», – прочел Бурдин на трафаретке чертежа. Потом его взгляд побежал по изображению сложного прибора. – Та-ак… Конический обзор… Радиус действия… Ого! Пятьсот тысяч километров. Мощь! Автор ты?
– Вдвоем, – Алексей Поликарпович взглядом показал на Светлану.
Конструктор поднял голову от чертежа. На этот раз он долго и пристально смотрел в лицо ассистентки. Ему все больше нравилась эта серьезная девушка. Он угадывал в ней человека техники, настоящего универсала: конструктора, экспериментатора, механика.
Расставаясь с Черновым и Светланой у вертолета, Бурдин протянул им сразу обе руки: одну профессору, другую – ассистентке.
– Присоединяюсь, – сказал он. – Вижу, у вас все продумано, все предусмотрено. Попробуем сообща доказать необходимость и возможность организации погони за астероидом.
Вертолет взмыл над поляной. Ветер, поднятый его винтом, придавил траву, разметал волосы Светланы. Придерживая платье, девушка смотрела, как быстро уменьшается машина. Ей, Светлане, еще никогда не приходилось подниматься над землей, хотя взгляд ее, вооруженный техникой, проникал в межзвездные глубины.
3. Перед стартом
4. Ракетоплан «СССР-118» покидает Землю
– И об этом немножко слыхал, – Бурдин сдержанно улыбнулся. – Но разве вам удалось обнаружить гравитоны?
– Теоретически – да. А практически… – профессор расправил плечи, соединил руки за спиной, – ищем, исследуем, экспериментируем и рано или поздно найдем. Расчеты убедили нас в существовании гравитонов. Язык математики подсказывает нам и другое: как создается поле тяготения. Каждое тело излучает гравитоны. Если потоки встречные, тела притягиваются друг к другу. Я не могу на словах изложить механизм взаимодействия гравитонов, он и нам представляется недостаточно ясно, но главное, чего мне удалось достигнуть, это твердой уверенности в правоте догадок, уверенности в том, что путь выбран единственно верный.
Бурдин не перебивал профессора, лукаво рассматривая свои пальцы. Он узнавал Алешку Чернова, обычно немногословного, но в момент увлечения любившего поговорить, да еще в возвышенном тоне.
– А будущее гравитонов? – глаза Алексея Поликарповича заблестели, он улыбнулся Светлане. – Боюсь, что мне не хватит красноречия. Тут нужно быть хорошим мечтателем, чтобы рассказать, какой мир грядущего откроют гравитоны. Когда на службу человеку пришла электрическая энергия, он стал в тысячи раз сильнее, а труд его во столько же раз плодотворнее.
Электрическая энергия позволила человеку овладеть атомной энергией и снова в тысячи раз умножить свои возможности. Без атомной энергии, например, не удалось бы создать и твоих ракетопланов. Но творческая мысль постоянно стремится вперед.
Человечеству скоро потребуются источники более мощной энергии, нежели атомная. Это будет гравитационная энергия. Когда мы овладеем ею, мы сможем делать тела невесомыми. Представь, что невесомым стал твой ракетоплан.
– Это было бы замечательно! Для отрыва от Земли нам потребовалась бы ничтожно малая скорость.
– Но, кроме того, снабдив твою машину другим, гравитационным двигателем, в тысячу раз более мощным, чем твой сегодняшний, атомно-водородный, мы дали бы тебе возможность пересекать космическое пространство с любыми фантастическими скоростями, сравнимыми со скоростью света. Ты понимаешь меня? Станет возможным полет в другие солнечные системы.
– Н-да, – растерялся Бурдин, – со скоростью света… Действительно, фантазия у тебя того… Только как же тогда получается: земной шар, этакая громада, создает гравитационное поле, которое не может удержать мой ракетоплан. Нам требуется всего лишь одиннадцать километров в секунду, чтобы навсегда вырваться из сферы притяжения Земли.
– Но гравитационное поле Земли удерживает Луну, которая немножко побольше твоего ракетоплана. Если бы исчезло притяжение, Землю к Солнцу пришлось бы привязать стальным тросом толщиной в радиус земного шара. Гигантская сила! Только она… она рассредоточена. Чтобы воспользоваться атомной энергией, ее тоже прежде нужно было освободить! Сегодня мы еще не знаем, как будем управлять гравитационной энергией. Я могу только уверенно сказать: в руках человечества со временем будут невиданные мощности. Люди будут сдвигать не только горы, но и планеты! Да, да, они смогут указывать пути планетам, управлять их движением. Пройдем-ка в следующую комнату.
Они прошли вдоль рядов установок в конце зала. Там Чернов открыл небольшую дверь и пропустил Бурдина вперед. В комнате стояло десятка два чертежных досок.
– Что это, – заинтересовался Бурдин, – конструкторское бюро?
– Да, конечно. Мы здесь на месте меняем конструкцию аппарата. Здесь же решаются вопросы и по третьему локатору.
В бюро стояли стеклянные шкафы с папками, в которых хранились отпечатанные на синьках чертежи. Алексей Поликарпович вытащил из крайнего шкафа пухлую папку. Развернутый лист синьки занял весь стол.
– «Метеоритный сигнализатор», – прочел Бурдин на трафаретке чертежа. Потом его взгляд побежал по изображению сложного прибора. – Та-ак… Конический обзор… Радиус действия… Ого! Пятьсот тысяч километров. Мощь! Автор ты?
– Вдвоем, – Алексей Поликарпович взглядом показал на Светлану.
Конструктор поднял голову от чертежа. На этот раз он долго и пристально смотрел в лицо ассистентки. Ему все больше нравилась эта серьезная девушка. Он угадывал в ней человека техники, настоящего универсала: конструктора, экспериментатора, механика.
Расставаясь с Черновым и Светланой у вертолета, Бурдин протянул им сразу обе руки: одну профессору, другую – ассистентке.
– Присоединяюсь, – сказал он. – Вижу, у вас все продумано, все предусмотрено. Попробуем сообща доказать необходимость и возможность организации погони за астероидом.
Вертолет взмыл над поляной. Ветер, поднятый его винтом, придавил траву, разметал волосы Светланы. Придерживая платье, девушка смотрела, как быстро уменьшается машина. Ей, Светлане, еще никогда не приходилось подниматься над землей, хотя взгляд ее, вооруженный техникой, проникал в межзвездные глубины.
3. Перед стартом
В конце июня расстояние между астероидом 117-03 и Землей начало увеличиваться.
О появлении загадочного гостя из межзвездных глубин были оповещены все отечественные и зарубежные обсерватории, но только перекатовские астролокаторы смогли увидеть эту ничтожную металлическую пылинку.
Двадцать пятого июня Алексей Поликарпович получил телеграмму от Бурдина. Конструктор «СССР-118» находился в Москве, где добивался разрешения на организацию экспедиции. Иван Нестерович сообщал: «Твой отчет наблюдений астероидом 117-03 сыграл решающую роль. Организована правительственная комиссия. Ближайшие дни все решится».
Чернов был в это время занят на сборке локатора «Третий-бис».
Строители закончили опорные башни. Лишь на самых верхних площадках продолжали раскланиваться во все стороны подъемные краны, подавая монтажникам последние части конструкций. С земли краны казались игрушечными.
На строительной площадке между башен лежала готовая к установке чаша, сплетенная из тонкостенных дюралевых труб. Обняв трубы металлическими держателями, по ним ползали сварочные автоматы. Автоматами управлял один человек, он сидел в стеклянной кабине в самом центре чаши. К кабине сходилась паутина проводов. Две сотни автоматов, как большие черные жуки, то расползались от центра до краев чаши, то возвращались обратно, проделывая свои рейсы по многу раз. Сварочные автоматы не только соединяли трубы с поперечными переплетами, но и выравнивали их кривизну, создавая будущий профиль зеркала.
Несмотря на легкий сплав, из которого была изготовлена чаша, весила она более ста пятидесяти тонн. Рядом с локатором «Третий-бис» два уже работающие выглядели очень скромно.
Более высокого сооружения строительная техника еще не создавала. После установки зеркала общая высота «Третьего-бис» должна была достигнуть четырехсот двенадцати метров. Однако не только размеры строительства представляли серьезную трудность. При таких размерах требовалась еще большая, чем у остальных локаторов, точность профиля зеркала и управления всем механизмом.
Сейчас у монтажников не ладилось с установкой приемника – десятиметрового серебряного диска, помещенного в фокусе зеркала. Диск удерживала круглая коническая ферма. Внутри фермы проходил провод – центральный нерв локатора.
Предварительное испытание зеркала давало пока неудовлетворительные результаты. Приемник искажал принятые импульсы.
Алексея Поликарповича, к его неудовольствию, отвлекали от наблюдений за астероидом для консультаций на строительной площадке. Конечно, он и сам с нетерпением ждал окончания сборки локатора «Третий-бис», который позволил бы значительно раздвинуть границы наблюдений, но сейчас в центре внимания Чернова находился только астероид.
По дороге на строительную площадку Чернов встретил Светлану и пригласил ее посмотреть, как идет сооружение нового локатора. С помощью ассистентки Алексей Поликарпович просмотрел чертежи зеркала. Он попросил принести оптические приборы для проверки кривизны труб и местоположения приемника.
– Поднимемся на башни и посмотрим опоры, – предложил Чернов. – Погрешность кривизны можно устранить после установки зеркала на ось.
Главный инженер строительства провел профессора и его помощницу к дверям лифта. Следом за ним вошел ведущий конструктор. Лифт плавно тронулся, вынырнул из стенок нижней клетки и стремительно помчался вверх, вдоль четырех направляющих балок. Стеклянная коробка летела почти по воздуху.
Девушка подняла голову. Балки уходили вверх, они становились все тоньше, превращаясь в паутинки и сходясь в одной точке.
И толстый трос, на котором висел лифт, тоже утоньшался, под площадкой он уже казался ниточкой.
Светлане стало страшно. Она прижалась к профессору, вцепилась в его руку.
– Э, да я вижу, вы трусиха! – засмеялся Алексей Поликарпович.
– Не всякий решится побывать на башнях, – вступился за Светлану главный инженер. – У нас там монтажники-верхолазы работают.
Стеклянная кабина все быстрее летела вверх. От мелькания ферм, которые то заслоняли, то открывали солнце, рябило в глазах. Профессор поддерживал девушку, признаваясь себе, что эта маленькая забота вызывает в нем теплое, незнакомое прежде чувство.
Триста метров скоростной лифт пролетел за пятьдесят секунд. На площадке Алексей Поликарпович усадил ассистентку на складной полотняный стульчик, а сам вместе с главным инженером и конструкторами принялся за осмотр опор.
Светлане казалось, что отсюда она видит весь мир. Леса, город, поселки, реки лежали у ее ног. Она боялась пошевельнуться. Ей казалось, что стоит только приподняться – и ее снесет с площадки. Ветер гудел в фермах, рвал платье, а внизу был штиль.
Решив вопрос с установкой зеркала, мужчины возвратились к Светлане. Девушка встала, разведя руки так, словно площадка качалась под нею. Профессор взял ее за плечи и провел в кабину.
Лифт камнем падал к земле. Светлана расширенными глазами смотрела, как стремительно приближается асфальтированное подножье башен.
– Страшно? – спросил главный инженер.
– Да.
– А вы приходите к нам почаще. С десяток раз подниметесь, так и привыкнете.
Может быть, от мелькания света и тени на лице Светланы, а может быть, и оттого, что она стояла вплотную к профессору, девушка показалась ему сегодня особенно привлекательной.
Он вдруг почувствовал перед нею робость и поспешно убрал руку с ее плеча.
Лифт начал торможение и плавно, почти без толчка, остановился. Светлана первой выпрыгнула из кабины. Она так же быстро приходила в себя, как и пугалась.
– Так вы настаиваете на применении четырехстреловых кранов? – спросил Чернова главный инженер.
– Что? – профессор не слышал вопроса.
«А ведь я люблю ее, – неожиданно сказал он себе и это прозвучало как открытие. – Люблю…»
Главный инженер повторил вопрос.
Пока шел этот деловой разговор, Светлана стояла в стороне.
Тут же у башни Чернову вручили телеграмму.
– Алексей Поликарпович! – ахнула Светлана, пробежав глазами развернутый бланк. – Летите!
«Немедленно выезжай в Москву для устного отчета в правительстве, – телеграфировал Бурдин. – Твое мнение решает комплектовку экипажа».
– Лечу… – покусывая губы, Чернов смотрел на Светлану. – Лечу! – он перевел глаза на бланк. – Да, выходит, свершилось. Таков Бурдин, чего хотел, того и добился. Что ж… пойду собираться. А вам, Светлана Владимировна, придется здесь заменить меня и поработать самостоятельно. С астероида глаз не спускайте.
– Да, да, конечно.
Светлана стояла перед Черновым, заложив руки за спину и вскинув голову.
– Никак завидуете? – улыбнулся Алексей Поликарпович.
– Еще бы! Кто вам сейчас не позавидует, Алексей Поликарпович? Вам предстоит пересечь орбиту Марса и Юпитера, увидеть в непосредственной близости Сатурн.
– Потренируйтесь здесь без меня, трусишка, – Чернов рукой показал на башни локатора. – Оттуда до Сатурна тоже рукой подать.
Светлана поежилась и отрицательно замотала головой.
На московском аэродроме Чернова встретил Бурдин. Главный конструктор отвез Чернова в свой номер гостиницы. Он был необычайно предупредителен и чрезмерно весел, говорил больше обычного.
«Значит, разрешение на полет взбудоражило его больше, чем меня», – решил профессор.
– Утром нас ждет председатель правительственной комиссии, – предупредил Иван Нестерович.
– Я готов хоть сейчас.
В одиннадцать утра их принял заместитель министра авиационной промышленности, назначенный председателем комиссии по организации полета за астероидом. В его кабинете уже находились председатель астрономического отдела Академии Наук, начальник управления по ракетостроительным заводам.
Заместитель министра, невысокий худощавый мужчина с черными волосами и живым лицом, поднял глаза на профессора.
– В правительстве интересуются вашим астероидом, Алексей Поликарпович, – сказал он. – Поделитесь с нами вашими последними наблюдениями.
Новых сведений о структуре астероида за последние дни получить не удалось. Не изменилась и его траектория. Локатор дал все, что мог дать. Теперь все большее расстояние отделяет астероид от Земли. С экспедицией нужно спешить.
– Принципиальных возражений против полета за астероидом у нас нет, – сказал заместитель министра, все поглядывая на Чернова. – Ракетоплан Бурдина является наиболее подходящей машиной для этой цели. Целесообразность экспедиции также не вызывает сомнений. Тем не менее, имеются два «но», которые необходимо решить прежде, чем экипаж получит разрешение на старт. Меня лично смущает то обстоятельство, что после отрыва от Земли экипаж лишится возможности видеть астероид.
– Что же из этого? – удивился Чернов. – Экипаж получит необходимые ориентиры. Трасса рассчитана заранее, за точность расчета я ручаюсь. Навигационная аппаратура, которой будет снабжен ракетоплан, исключает возможность уклонения от курса.
– Значит, большого напряжения от водителей не потребуется?
– Самое страшное, что ожидает экипаж, – это вынужденное безделье. Ракетоплану в течение полутора месяцев предстоит лететь по инерции.
– Отлично! Но вот как нам разрешить второе «но»? После того, как ракетоплан пересечет орбиту Марса, мы потеряем с ним связь. Машина перестанет быть видимой для наших локаторов. Не так ли, Алексей Поликарпович?
– Безусловно, так.
– Как идет сборка локатора «Третий-бис»?
– Месяца через три можно будет приступить к его испытанию.
– Три месяца… А нельзя ли ускорить сборку?
– Откровенно сказать, я над этим не задумывался.
– Жаль. Уж очень длинный путь предстоит ракетоплану. Не можем мы мириться с тем, чтобы выпустить его из поля зрения. Никак не можем! Кто знает, какие неожиданности встретятся в космическом пространстве.
– Ну, какие там еще неожиданности, – улыбнулся профессор.
– Мы достаточно хорошо изучили солнечную систему. Чуда, надеюсь, никакого не произойдет.
– Да вот же произошло.
– Не понимаю вас, товарищ заместитель министра.
– А появление астероида 117-03?
– Это верно…
– Что скажете вы, Анисим Григорьевич? – заместитель министра взглянул на председателя астрономического отдела.
– Час тому назад я разговаривал с начальником строительства высотных сооружений, – сказал Анисим Григорьевич. – Форсировать сборку локатора «Третий-бис» можно, но при одном условии.
– При каком?
– Необходима постоянная консультация Алексея Поликарповича.
– Разве я в ней отказываю? – удивился профессор.
Разговор подходил к тому трудному месту, к которому вел его заместитель министра. Несколько минут в кабинете царило молчание. Бурдин старательно разглаживал щеку ладонью и смотрел себе под ноги. Начальник астрономического отдела изучал пальцы рук.
– Вы твердо решили принять участие в полете за астероидом? – спросил заместитель министра.
– Да, – ответил Чернов, – а как же иначе? Моя консультация при сборке локатора «Третий-бис» вовсе не является незаменимой.
– Конечно, – вмешался в разговор председатель астрономического отдела, – в стране немало специалистов по радиоастрономическому оборудованию. Но ведь речь идет о предельном ускорении сборки. У вас же, Алексей Поликарпович, двенадцатилетний опыт работы по локаторам. Допустим даже, что сборку закончат без вас. За это время ракетоплан будет уже далеко в космическом пространстве и разыскать его сможет только очень опытный охотник за астероидами. Приобретать свойственный вам навык, Алексей Поликарпович, будет поздно.
– Я все понял, – Чернов насупился и покосился на Бурдина, ища у него поддержки. – Но кто заменит меня в ракетоплане? Там тоже потребуется умение обращаться с локаторами.
– Ваша ассистентка, – ответил заместитель министра. – Ее рекомендовал Иван Нестерович.
– Светлана Владимировна?! Вы хотите доверить контроль курса девушке?
– При чем тут пол, Алексей Поликарпович? Как нам известно, у вас она многому научилась.
– Да, но в таком случае почему не оставить ее у локатора?
– А где потребуется большее искусство: у локатора «Третий-бис» или в ракетоплане? Безделье, как вы заметили, будет во время полета самой утомительной нагрузкой.
Профессор почувствовал, что в споре против заместителя министра ему не устоять. Его положили на обе лопатки, и он сильно подозревал в этом закулисную помощь Бурдина. Кривить душой Чернов не умел. Возразить было нечего. Он понимал: правительство хотело иметь полную гарантию удачного исхода экспедиции. К перелету была допущена первая испытанная машина. В программу ближайших лет входила постройка межпланетной станции и освоение Луны. Только совершенно особое обстоятельство – появление гостя из Галактики – заставило пойти на преждевременное исключение.
– Могу ли я считать вопрос решенным, Алексей Поликарпович?
Чернов поднял на заместителя министра усталые глаза и молча наклонил голову. Разговор перешел к частным проблемам организации полета: испытанию космических костюмов, аварийных парашютов, выбору пищевых концентратов.
В гостиницу Чернов возвращался вместе с Бурдиным.
– Удивительно, какие нелепости бывают на свете, – посетовал Чернов. – Рассчитываешь на поддержку старого товарища, а он тебе в это время палки в колеса вставляет.
– Меня имеешь в виду? – улыбнулся Бурдин.
– Тебя.
– Ты думаешь, мне не хочется лететь с тобой? Но это не выдерживает никакой логики, Алексей. Я знаю, что с профессором Черновым хлопот будет куда меньше, чем с его двадцатичетырехлетней ассистенткой.
– Ну?
– Да вот, видишь, нашлись люди умнее. О нас же, дураках, позаботились. Астероид кому больше всего нужен? Тебе да мне.
Вместе полетим – неизвестность. Ты останешься – полная уверенность в успехе.
В тот же день профессор Чернов вылетел обратно в Перекатовск. Он смотрел на меняющиеся под крылом самолета ландшафты и размышлял. Смирившись со своим положением, Алексей Поликарпович испугался за Светлану. И хотя он уверял правительственную комиссию в полном отсутствии опасности полета, теперь ему на ум приходили всевозможные «вдруг».
Вдруг откажут метеоритные сигнализаторы? Тогда ракетоплану будет угрожать столкновение с метеоритом. О последствиях подобной встречи лучше и не думать – ракетоплан обратится в облако раскаленного газа.
Или вдруг откажет двигатель? Ракетоплан станет неуправляемым. Инерция заставит его двигаться в прежнем направлении, он исчезнет, навсегда растворится в мировом пространстве.
Ему как астроному слишком много известно было этих «вдруг».
Алексей Поликарпович вспомнил поведение Светланы на башне локатора. Как она дрожала от страха! Да разве же она согласится лететь с Бурдиным?
Чернов понял, что решение Светланы во многом зависит и от него. Дело даже не в страхе. Можно просто попросить ее отказаться от полета…
Чернов опустил голову. Если он сам стремился в полет, мечтал побывать в космическом пространстве, то какое право имеет он убивать эту мечту в другом человеке?
О появлении загадочного гостя из межзвездных глубин были оповещены все отечественные и зарубежные обсерватории, но только перекатовские астролокаторы смогли увидеть эту ничтожную металлическую пылинку.
Двадцать пятого июня Алексей Поликарпович получил телеграмму от Бурдина. Конструктор «СССР-118» находился в Москве, где добивался разрешения на организацию экспедиции. Иван Нестерович сообщал: «Твой отчет наблюдений астероидом 117-03 сыграл решающую роль. Организована правительственная комиссия. Ближайшие дни все решится».
Чернов был в это время занят на сборке локатора «Третий-бис».
Строители закончили опорные башни. Лишь на самых верхних площадках продолжали раскланиваться во все стороны подъемные краны, подавая монтажникам последние части конструкций. С земли краны казались игрушечными.
На строительной площадке между башен лежала готовая к установке чаша, сплетенная из тонкостенных дюралевых труб. Обняв трубы металлическими держателями, по ним ползали сварочные автоматы. Автоматами управлял один человек, он сидел в стеклянной кабине в самом центре чаши. К кабине сходилась паутина проводов. Две сотни автоматов, как большие черные жуки, то расползались от центра до краев чаши, то возвращались обратно, проделывая свои рейсы по многу раз. Сварочные автоматы не только соединяли трубы с поперечными переплетами, но и выравнивали их кривизну, создавая будущий профиль зеркала.
Несмотря на легкий сплав, из которого была изготовлена чаша, весила она более ста пятидесяти тонн. Рядом с локатором «Третий-бис» два уже работающие выглядели очень скромно.
Более высокого сооружения строительная техника еще не создавала. После установки зеркала общая высота «Третьего-бис» должна была достигнуть четырехсот двенадцати метров. Однако не только размеры строительства представляли серьезную трудность. При таких размерах требовалась еще большая, чем у остальных локаторов, точность профиля зеркала и управления всем механизмом.
Сейчас у монтажников не ладилось с установкой приемника – десятиметрового серебряного диска, помещенного в фокусе зеркала. Диск удерживала круглая коническая ферма. Внутри фермы проходил провод – центральный нерв локатора.
Предварительное испытание зеркала давало пока неудовлетворительные результаты. Приемник искажал принятые импульсы.
Алексея Поликарповича, к его неудовольствию, отвлекали от наблюдений за астероидом для консультаций на строительной площадке. Конечно, он и сам с нетерпением ждал окончания сборки локатора «Третий-бис», который позволил бы значительно раздвинуть границы наблюдений, но сейчас в центре внимания Чернова находился только астероид.
По дороге на строительную площадку Чернов встретил Светлану и пригласил ее посмотреть, как идет сооружение нового локатора. С помощью ассистентки Алексей Поликарпович просмотрел чертежи зеркала. Он попросил принести оптические приборы для проверки кривизны труб и местоположения приемника.
– Поднимемся на башни и посмотрим опоры, – предложил Чернов. – Погрешность кривизны можно устранить после установки зеркала на ось.
Главный инженер строительства провел профессора и его помощницу к дверям лифта. Следом за ним вошел ведущий конструктор. Лифт плавно тронулся, вынырнул из стенок нижней клетки и стремительно помчался вверх, вдоль четырех направляющих балок. Стеклянная коробка летела почти по воздуху.
Девушка подняла голову. Балки уходили вверх, они становились все тоньше, превращаясь в паутинки и сходясь в одной точке.
И толстый трос, на котором висел лифт, тоже утоньшался, под площадкой он уже казался ниточкой.
Светлане стало страшно. Она прижалась к профессору, вцепилась в его руку.
– Э, да я вижу, вы трусиха! – засмеялся Алексей Поликарпович.
– Не всякий решится побывать на башнях, – вступился за Светлану главный инженер. – У нас там монтажники-верхолазы работают.
Стеклянная кабина все быстрее летела вверх. От мелькания ферм, которые то заслоняли, то открывали солнце, рябило в глазах. Профессор поддерживал девушку, признаваясь себе, что эта маленькая забота вызывает в нем теплое, незнакомое прежде чувство.
Триста метров скоростной лифт пролетел за пятьдесят секунд. На площадке Алексей Поликарпович усадил ассистентку на складной полотняный стульчик, а сам вместе с главным инженером и конструкторами принялся за осмотр опор.
Светлане казалось, что отсюда она видит весь мир. Леса, город, поселки, реки лежали у ее ног. Она боялась пошевельнуться. Ей казалось, что стоит только приподняться – и ее снесет с площадки. Ветер гудел в фермах, рвал платье, а внизу был штиль.
Решив вопрос с установкой зеркала, мужчины возвратились к Светлане. Девушка встала, разведя руки так, словно площадка качалась под нею. Профессор взял ее за плечи и провел в кабину.
Лифт камнем падал к земле. Светлана расширенными глазами смотрела, как стремительно приближается асфальтированное подножье башен.
– Страшно? – спросил главный инженер.
– Да.
– А вы приходите к нам почаще. С десяток раз подниметесь, так и привыкнете.
Может быть, от мелькания света и тени на лице Светланы, а может быть, и оттого, что она стояла вплотную к профессору, девушка показалась ему сегодня особенно привлекательной.
Он вдруг почувствовал перед нею робость и поспешно убрал руку с ее плеча.
Лифт начал торможение и плавно, почти без толчка, остановился. Светлана первой выпрыгнула из кабины. Она так же быстро приходила в себя, как и пугалась.
– Так вы настаиваете на применении четырехстреловых кранов? – спросил Чернова главный инженер.
– Что? – профессор не слышал вопроса.
«А ведь я люблю ее, – неожиданно сказал он себе и это прозвучало как открытие. – Люблю…»
Главный инженер повторил вопрос.
Пока шел этот деловой разговор, Светлана стояла в стороне.
Тут же у башни Чернову вручили телеграмму.
– Алексей Поликарпович! – ахнула Светлана, пробежав глазами развернутый бланк. – Летите!
«Немедленно выезжай в Москву для устного отчета в правительстве, – телеграфировал Бурдин. – Твое мнение решает комплектовку экипажа».
– Лечу… – покусывая губы, Чернов смотрел на Светлану. – Лечу! – он перевел глаза на бланк. – Да, выходит, свершилось. Таков Бурдин, чего хотел, того и добился. Что ж… пойду собираться. А вам, Светлана Владимировна, придется здесь заменить меня и поработать самостоятельно. С астероида глаз не спускайте.
– Да, да, конечно.
Светлана стояла перед Черновым, заложив руки за спину и вскинув голову.
– Никак завидуете? – улыбнулся Алексей Поликарпович.
– Еще бы! Кто вам сейчас не позавидует, Алексей Поликарпович? Вам предстоит пересечь орбиту Марса и Юпитера, увидеть в непосредственной близости Сатурн.
– Потренируйтесь здесь без меня, трусишка, – Чернов рукой показал на башни локатора. – Оттуда до Сатурна тоже рукой подать.
Светлана поежилась и отрицательно замотала головой.
На московском аэродроме Чернова встретил Бурдин. Главный конструктор отвез Чернова в свой номер гостиницы. Он был необычайно предупредителен и чрезмерно весел, говорил больше обычного.
«Значит, разрешение на полет взбудоражило его больше, чем меня», – решил профессор.
– Утром нас ждет председатель правительственной комиссии, – предупредил Иван Нестерович.
– Я готов хоть сейчас.
В одиннадцать утра их принял заместитель министра авиационной промышленности, назначенный председателем комиссии по организации полета за астероидом. В его кабинете уже находились председатель астрономического отдела Академии Наук, начальник управления по ракетостроительным заводам.
Заместитель министра, невысокий худощавый мужчина с черными волосами и живым лицом, поднял глаза на профессора.
– В правительстве интересуются вашим астероидом, Алексей Поликарпович, – сказал он. – Поделитесь с нами вашими последними наблюдениями.
Новых сведений о структуре астероида за последние дни получить не удалось. Не изменилась и его траектория. Локатор дал все, что мог дать. Теперь все большее расстояние отделяет астероид от Земли. С экспедицией нужно спешить.
– Принципиальных возражений против полета за астероидом у нас нет, – сказал заместитель министра, все поглядывая на Чернова. – Ракетоплан Бурдина является наиболее подходящей машиной для этой цели. Целесообразность экспедиции также не вызывает сомнений. Тем не менее, имеются два «но», которые необходимо решить прежде, чем экипаж получит разрешение на старт. Меня лично смущает то обстоятельство, что после отрыва от Земли экипаж лишится возможности видеть астероид.
– Что же из этого? – удивился Чернов. – Экипаж получит необходимые ориентиры. Трасса рассчитана заранее, за точность расчета я ручаюсь. Навигационная аппаратура, которой будет снабжен ракетоплан, исключает возможность уклонения от курса.
– Значит, большого напряжения от водителей не потребуется?
– Самое страшное, что ожидает экипаж, – это вынужденное безделье. Ракетоплану в течение полутора месяцев предстоит лететь по инерции.
– Отлично! Но вот как нам разрешить второе «но»? После того, как ракетоплан пересечет орбиту Марса, мы потеряем с ним связь. Машина перестанет быть видимой для наших локаторов. Не так ли, Алексей Поликарпович?
– Безусловно, так.
– Как идет сборка локатора «Третий-бис»?
– Месяца через три можно будет приступить к его испытанию.
– Три месяца… А нельзя ли ускорить сборку?
– Откровенно сказать, я над этим не задумывался.
– Жаль. Уж очень длинный путь предстоит ракетоплану. Не можем мы мириться с тем, чтобы выпустить его из поля зрения. Никак не можем! Кто знает, какие неожиданности встретятся в космическом пространстве.
– Ну, какие там еще неожиданности, – улыбнулся профессор.
– Мы достаточно хорошо изучили солнечную систему. Чуда, надеюсь, никакого не произойдет.
– Да вот же произошло.
– Не понимаю вас, товарищ заместитель министра.
– А появление астероида 117-03?
– Это верно…
– Что скажете вы, Анисим Григорьевич? – заместитель министра взглянул на председателя астрономического отдела.
– Час тому назад я разговаривал с начальником строительства высотных сооружений, – сказал Анисим Григорьевич. – Форсировать сборку локатора «Третий-бис» можно, но при одном условии.
– При каком?
– Необходима постоянная консультация Алексея Поликарповича.
– Разве я в ней отказываю? – удивился профессор.
Разговор подходил к тому трудному месту, к которому вел его заместитель министра. Несколько минут в кабинете царило молчание. Бурдин старательно разглаживал щеку ладонью и смотрел себе под ноги. Начальник астрономического отдела изучал пальцы рук.
– Вы твердо решили принять участие в полете за астероидом? – спросил заместитель министра.
– Да, – ответил Чернов, – а как же иначе? Моя консультация при сборке локатора «Третий-бис» вовсе не является незаменимой.
– Конечно, – вмешался в разговор председатель астрономического отдела, – в стране немало специалистов по радиоастрономическому оборудованию. Но ведь речь идет о предельном ускорении сборки. У вас же, Алексей Поликарпович, двенадцатилетний опыт работы по локаторам. Допустим даже, что сборку закончат без вас. За это время ракетоплан будет уже далеко в космическом пространстве и разыскать его сможет только очень опытный охотник за астероидами. Приобретать свойственный вам навык, Алексей Поликарпович, будет поздно.
– Я все понял, – Чернов насупился и покосился на Бурдина, ища у него поддержки. – Но кто заменит меня в ракетоплане? Там тоже потребуется умение обращаться с локаторами.
– Ваша ассистентка, – ответил заместитель министра. – Ее рекомендовал Иван Нестерович.
– Светлана Владимировна?! Вы хотите доверить контроль курса девушке?
– При чем тут пол, Алексей Поликарпович? Как нам известно, у вас она многому научилась.
– Да, но в таком случае почему не оставить ее у локатора?
– А где потребуется большее искусство: у локатора «Третий-бис» или в ракетоплане? Безделье, как вы заметили, будет во время полета самой утомительной нагрузкой.
Профессор почувствовал, что в споре против заместителя министра ему не устоять. Его положили на обе лопатки, и он сильно подозревал в этом закулисную помощь Бурдина. Кривить душой Чернов не умел. Возразить было нечего. Он понимал: правительство хотело иметь полную гарантию удачного исхода экспедиции. К перелету была допущена первая испытанная машина. В программу ближайших лет входила постройка межпланетной станции и освоение Луны. Только совершенно особое обстоятельство – появление гостя из Галактики – заставило пойти на преждевременное исключение.
– Могу ли я считать вопрос решенным, Алексей Поликарпович?
Чернов поднял на заместителя министра усталые глаза и молча наклонил голову. Разговор перешел к частным проблемам организации полета: испытанию космических костюмов, аварийных парашютов, выбору пищевых концентратов.
В гостиницу Чернов возвращался вместе с Бурдиным.
– Удивительно, какие нелепости бывают на свете, – посетовал Чернов. – Рассчитываешь на поддержку старого товарища, а он тебе в это время палки в колеса вставляет.
– Меня имеешь в виду? – улыбнулся Бурдин.
– Тебя.
– Ты думаешь, мне не хочется лететь с тобой? Но это не выдерживает никакой логики, Алексей. Я знаю, что с профессором Черновым хлопот будет куда меньше, чем с его двадцатичетырехлетней ассистенткой.
– Ну?
– Да вот, видишь, нашлись люди умнее. О нас же, дураках, позаботились. Астероид кому больше всего нужен? Тебе да мне.
Вместе полетим – неизвестность. Ты останешься – полная уверенность в успехе.
В тот же день профессор Чернов вылетел обратно в Перекатовск. Он смотрел на меняющиеся под крылом самолета ландшафты и размышлял. Смирившись со своим положением, Алексей Поликарпович испугался за Светлану. И хотя он уверял правительственную комиссию в полном отсутствии опасности полета, теперь ему на ум приходили всевозможные «вдруг».
Вдруг откажут метеоритные сигнализаторы? Тогда ракетоплану будет угрожать столкновение с метеоритом. О последствиях подобной встречи лучше и не думать – ракетоплан обратится в облако раскаленного газа.
Или вдруг откажет двигатель? Ракетоплан станет неуправляемым. Инерция заставит его двигаться в прежнем направлении, он исчезнет, навсегда растворится в мировом пространстве.
Ему как астроному слишком много известно было этих «вдруг».
Алексей Поликарпович вспомнил поведение Светланы на башне локатора. Как она дрожала от страха! Да разве же она согласится лететь с Бурдиным?
Чернов понял, что решение Светланы во многом зависит и от него. Дело даже не в страхе. Можно просто попросить ее отказаться от полета…
Чернов опустил голову. Если он сам стремился в полет, мечтал побывать в космическом пространстве, то какое право имеет он убивать эту мечту в другом человеке?
4. Ракетоплан «СССР-118» покидает Землю
Но Светлана согласилась лететь. С пятого по двенадцатое июля она принимала участие в тренировочных полетах на ракетоплане «СССР-118».
В носовой части машины находилась кабина управления, позади нее располагался грузовой отсек с запасами питания, кислорода и специальной космической одежды. За грузовым отсеком следовало моторное отделение.
Кабина занимала не более одной четверти ракетоплана. Вся ее оболочка, кроме стены с дверью в грузовой отсек, состояла из прозрачного сплава, что давало хороший обзор водителям.
Здесь размещалось очень немного оборудования. Около небольшого продолговатого щита стояли три глубоких металлических кресла, два в ряд и одно позади. По мере роста ускорения кресла автоматически откидывались, ослабляя нагрузку на тело. Над задним креслом нависала коленообразная труба – зрительное устройство бортового локатора. В этом кресле сидела Светлана.
Последние дни перед стартом прошли для ассистентки Чернова как во сне. При каждом тренировочном полете она испытывала страх. Земля проваливалась в бездну. Никак не хотелось верить, что яркий, разноцветный шар, оставшийся за хвостом машины, и есть то место, где живет она, Светлана, живут ее друзья, родные. Черная угрожающая пустота окутывала ракетоплан. Звезды приобретали неестественный яркий блеск.
После каждого тренировочного полета Бурдин хвалил девушку:
– Быстро вы приспособились к нашей «ракетке», Светлана Владимировна. Бесстрашный у вас характер.
А докладывая заместителю министра о ходе тренировочных полетов, еще больше расхваливал Светлану:
– Девушка чувствует себя в ракетоплане как в собственной квартире. Курс корректирует без малейшей заминки. Работает быстро, точно. Правильно поступили, что взяли именно ее.
– Черновская выучка, – улыбнулся заместитель министра.
А Светлана переживала безумное желание не лететь, остаться!
В обсерватории у астролокатора неизмеримость пространства физически как-то не ощущалась, она воспринималась только разумом. Но после первого же полета даже мысль об этой черной бесконечной пустоте наводила на девушку тоску. Оставшись одна, Светлана закрывала лицо руками и подолгу сидела в неподвижности. Она казалась себе хрупкой, беспомощной. Отняв от лица ладони, девушка принималась изучать в зеркале свое отражение. Ну хоть бы одна черточка мужественности! Остренькое, курносое лицо.
– Хорошо, что у тебя волосы светлые, – сказала она своему отражению, – а то бы все увидели, что ты поседела от страха.
Ах, если бы ей иметь хоть десятую долю уверенности Алексея Поликарповича! Профессор писал ей такие хорошие письма.
Светлана во всем старалась подражать ему и, кажется, никто еще не заметил, какое у нее заячье сердце.
Правительственная комиссия утвердила экипаж из трех человек. Первоначальное намерение послать еще кого-нибудь из геологов пришлось изменить. Лишний человек – это лишнее горючее для двигателя, лишний запас кислорода, питания, одежды.
Светлана, Бурдин и Лобанов прошли специальный инструктаж по геологической разработке, которую им предстояло произвести на астероиде.
Бурдин и Лобанов понравились Светлане.
Бритоголовый, с лицом мужественным, как у Чкалова, Бурдин заранее внушал Светлане уверенность в успехе предстоящей экспедиции. Он так любил и так знал свою машину! После полета Иван Нестерович вместе с механиками осматривал двигатель, ходил вокруг ракетоплана, поглаживал обшивку.
Игорь Лобанов был всего на четыре года старше Светланы.
Однако он имел уже солидный опыт вождения ракетных машин. На заводе работало десять летчиков-испытателей, среди них находились люди постарше, но Бурдин выбрал именно Лобанова. Он ценил в молодом штурмане отличное знание машин. Игорь с удивительным чутьем улавливал малейшие нарушения в ритме работы двигателя, превосходя в этом, пожалуй, и самого Бурдина. К тому же Игорь был чрезвычайно любознательным человеком. Он постоянно что-нибудь изучал: радиотехнику, астрономию, акустику, зоологию. А водителю космических кораблей требовалось именно такое всестороннее развитие.
В каждый тренировочный полет Игоря провожала высокая смуглая девушка с черными волосами. Она обычно скромно стояла в сторонке. В последнюю минуту перед стартом Игорь подбегал к ней и, стесняясь окружающих, поспешно и неловко целовал в губы. Девушку звали Олей, она работала сварщицей на высотных сооружениях.
Возвращающийся из опытного полета «СССР-118» встречали члены правительственной комиссии. Ракетоплан подвергался тщательному осмотру, а экипаж поступал в распоряжение врачей. Здоровье у всех троих оказалось превосходное.
В носовой части машины находилась кабина управления, позади нее располагался грузовой отсек с запасами питания, кислорода и специальной космической одежды. За грузовым отсеком следовало моторное отделение.
Кабина занимала не более одной четверти ракетоплана. Вся ее оболочка, кроме стены с дверью в грузовой отсек, состояла из прозрачного сплава, что давало хороший обзор водителям.
Здесь размещалось очень немного оборудования. Около небольшого продолговатого щита стояли три глубоких металлических кресла, два в ряд и одно позади. По мере роста ускорения кресла автоматически откидывались, ослабляя нагрузку на тело. Над задним креслом нависала коленообразная труба – зрительное устройство бортового локатора. В этом кресле сидела Светлана.
Последние дни перед стартом прошли для ассистентки Чернова как во сне. При каждом тренировочном полете она испытывала страх. Земля проваливалась в бездну. Никак не хотелось верить, что яркий, разноцветный шар, оставшийся за хвостом машины, и есть то место, где живет она, Светлана, живут ее друзья, родные. Черная угрожающая пустота окутывала ракетоплан. Звезды приобретали неестественный яркий блеск.
После каждого тренировочного полета Бурдин хвалил девушку:
– Быстро вы приспособились к нашей «ракетке», Светлана Владимировна. Бесстрашный у вас характер.
А докладывая заместителю министра о ходе тренировочных полетов, еще больше расхваливал Светлану:
– Девушка чувствует себя в ракетоплане как в собственной квартире. Курс корректирует без малейшей заминки. Работает быстро, точно. Правильно поступили, что взяли именно ее.
– Черновская выучка, – улыбнулся заместитель министра.
А Светлана переживала безумное желание не лететь, остаться!
В обсерватории у астролокатора неизмеримость пространства физически как-то не ощущалась, она воспринималась только разумом. Но после первого же полета даже мысль об этой черной бесконечной пустоте наводила на девушку тоску. Оставшись одна, Светлана закрывала лицо руками и подолгу сидела в неподвижности. Она казалась себе хрупкой, беспомощной. Отняв от лица ладони, девушка принималась изучать в зеркале свое отражение. Ну хоть бы одна черточка мужественности! Остренькое, курносое лицо.
– Хорошо, что у тебя волосы светлые, – сказала она своему отражению, – а то бы все увидели, что ты поседела от страха.
Ах, если бы ей иметь хоть десятую долю уверенности Алексея Поликарповича! Профессор писал ей такие хорошие письма.
Светлана во всем старалась подражать ему и, кажется, никто еще не заметил, какое у нее заячье сердце.
Правительственная комиссия утвердила экипаж из трех человек. Первоначальное намерение послать еще кого-нибудь из геологов пришлось изменить. Лишний человек – это лишнее горючее для двигателя, лишний запас кислорода, питания, одежды.
Светлана, Бурдин и Лобанов прошли специальный инструктаж по геологической разработке, которую им предстояло произвести на астероиде.
Бурдин и Лобанов понравились Светлане.
Бритоголовый, с лицом мужественным, как у Чкалова, Бурдин заранее внушал Светлане уверенность в успехе предстоящей экспедиции. Он так любил и так знал свою машину! После полета Иван Нестерович вместе с механиками осматривал двигатель, ходил вокруг ракетоплана, поглаживал обшивку.
Игорь Лобанов был всего на четыре года старше Светланы.
Однако он имел уже солидный опыт вождения ракетных машин. На заводе работало десять летчиков-испытателей, среди них находились люди постарше, но Бурдин выбрал именно Лобанова. Он ценил в молодом штурмане отличное знание машин. Игорь с удивительным чутьем улавливал малейшие нарушения в ритме работы двигателя, превосходя в этом, пожалуй, и самого Бурдина. К тому же Игорь был чрезвычайно любознательным человеком. Он постоянно что-нибудь изучал: радиотехнику, астрономию, акустику, зоологию. А водителю космических кораблей требовалось именно такое всестороннее развитие.
В каждый тренировочный полет Игоря провожала высокая смуглая девушка с черными волосами. Она обычно скромно стояла в сторонке. В последнюю минуту перед стартом Игорь подбегал к ней и, стесняясь окружающих, поспешно и неловко целовал в губы. Девушку звали Олей, она работала сварщицей на высотных сооружениях.
Возвращающийся из опытного полета «СССР-118» встречали члены правительственной комиссии. Ракетоплан подвергался тщательному осмотру, а экипаж поступал в распоряжение врачей. Здоровье у всех троих оказалось превосходное.