– Вперед – пошел!
Под завывание еще несущихся к земле бомб пехотинцы вскочили на ноги. Обер-лейтенант занял место в первой надувной лодке, в которой должно было переправляться отделение подрывников. Поскорее отойти от берега и пересечь реку!
Перед искусно возведенным на другом берегу Мааса проволочным заграждением им пришлось задержаться.
– Пробить его сосредоточенным зарядом! Прорезать слишком долго!
Один за другим прогремели два взрыва. Бойцы роты ползком двинулись по проделанному взрывами узкому проходу.
Коротким броском прибрежная полоса была преодолена. Минуя близлежащую деревню, бойцы 7-й роты двинулись к линии укреплений. Вот уже пройден и первый бетонный исполин. Никакого огня со стороны противника нет. В этот момент появился майор фон Ягов.
– Отлично, Файг! – только и произнес он.
Новые препятствия замедлили продвижение роты. Неприятель открыл слабый фланговый огонь. Несколько подразделений 1-й танковой дивизии углубились в расположение линии Мажино, обогнули ее укрепления и подошли к ним с тыла.
Гарнизоны укреплений стали выходить из них и сдаваться. Находившаяся в тылу у них французская артиллерия еще вела огонь.
– Следовать через лес к артиллерийским позициям врага! – приказал Файг своим людям.
Рота углубилась в лес и вскоре вышла к артиллерийской батарее французов. Артиллерийская обслуга, завидев их, обратилась в бегство. Подполковник Бальк[25], командир полка, подошел к роте Файга и собрал командиров рот для постановки им задачи. Он сказал только следующие слова:
– Мы всего лишь узким конусом углубились в укрепления линии Мажино. Теперь нам предстоит пройти ее всю!
Подполковник Бальк встал во главе пехотинцев, и штурм начался. К полуночи они уже подошли к вершинам возвышенности Шевеж, а потом и Буадела-Марфе. Стрелки заняли весь лесной массив и находились теперь в тылу французской артиллерии. Лишь на следующий день БТРы роты смогли пробраться к отвоеванному плацдарму.
Таким образом, 7-я рота пробила первую брешь в линии Мажино. 22 мая в бою под Девре погиб майор фон Ягов. Командование 2-м батальоном принял капитан доктор Эккингер. Файг стал теперь командовать 8-й ротой.
13 июня – через несколько дней после начала второй фазы Французской кампании – авангард усиленной стрелковой бригады подошел к каналу Рейн-Марна. Если бы удалось его преодолеть, то уже бы никто не смог помешать окончательному проникновению германской армии в тыл «линии Мажино». Мост в районе Этрепи – переправа через канал – тем самым становился важнейшим стратегическим пунктом на участке боевых действий дивизии.
Обер-лейтенант Файг со своей 8-й ротой в качестве флангового прикрытия занял позицию вдали от полка. Обер-лейтенант собирался было привести в порядок свою перепачканную форму, да и помыться сам, когда в его роте вдруг сыграли тревогу. Пришлось бегом нестись обратно в расположение роты, и через некоторое время они уже катили по дороге, догоняя ушедший вперед полк. По радио был получен приказ:
– Роте Файга выдвинуться вперед!
Дав полный ход, рота сблизилась с замыкающим колонну 3-м батальоном. Тут же вперед был послан мотоциклист с запросом к командиру батальона:
– Следует ли нам обойти вас?
Ответ майора Рихтера гласил:
– Конечно, Файг, обходите!
– Но что случилось, господин майор? – обгоняя батальон, на ходу спросил Файг.
– Неизвестно расположение неприятеля!
Майор фон Штудниц, командир 1-го батальона, также дал им обогнать свое подразделение и прокричал вслед:
– Файг, ради бога, не несись сломя голову! Будь осторожен!
И все же водитель командирского БТРа нажимал на газ. Они сравнялись с идущем во главе колонны собственным 2-м батальоном, и капитан доктор Эккингер крикнул им:
– Файг, займите место в авангарде!
Вот и последний взвод роты обогнал 2-й батальон, 8-я заняла место в авангарде. Впереди лежала ничейная земля. Тут и там виднелись небольшие группки французов. Солнце немилосердно палило с высоты. В воздухе висела пыль. Мимо проехала дребезжащая французская легковушка, в которой сидели четыре человека. Рота продолжала нестись вперед на предельной скорости.
Обер-лейтенант Файг подсел в мотоциклетную коляску связного и поравнялся с передовой машиной. Оттуда снова передали общий приказ:
– Следовать на полной скорости, занимать территорию!
Но Файг все-таки еще не знал, что же было приказано непосредственно ему. Его рота пересекла по мосту какую-то реку, миновала небольшой лесок. С пригорка они заметили какое-то село и двинулись туда. Внезапно по ним открыли огонь. Сильный удар сотряс передний мотоцикл, машина перевернулась. Водитель и командир роты оказались на обочине дороги. Со всех сторон гремели винтовочные выстрелы.
– Лежать! – крикнул обер-лейтенант, когда водитель приподнял было голову, чтобы осмотреться.
Французы продолжали вести огонь. Но здесь подошел первый из БТРов роты и остановился около них. Файг и водитель перебрались под защиту его брони.
– Направо – огонь!
Один за другим БТРы подходили к первому и открывали огонь. Противник отступил обратно в селение, а рота возобновила движение и вошла в Согни. Здесь они наткнулись на три французских орудия на конной тяге. Бойцы завтракали неподалеку. Несколько выстрелов положили конец этой идиллии.
Доктор Эккингер и подполковник Бальк догнали передовую группу. Подполковник отдал Файгу такой приказ:
– Целью наступления на сегодня является мост у Этрепи. Полк выделяет для этой цели две усиленные роты, вашу и Рихтхофена. Вам поручается совместно с саперным взводом Вебера внезапным ударом завладеть мостом.
Рота Рихтхофена уже обогнала 8-ю. С марша, после небольшой перестрелки, они пронеслись через местечко Жюссекур, добрались до канала Рейн – Марна, но не смогли завладеть предмостным укреплением.
В это время Файг со своей ротой незамеченным обошел населенный пункт. Когда передовой БТР поравнялся с первыми домами, из него выпрыгнул Файг. Пробежав по сельской улице, он увидел, как сражается рота Рихтхофена.
– Обойти Жюссекур с запада! – отдал он приказ, вернувшись на БТР.
Они выехали на небольшой луг. Здесь Файг велел остановиться и вместе с командиром одного из отделений фельдфебелем Зигристом и его связным ефрейтором Джоккелем прошел опушкой леса к мосту. Когда они подобрались достаточно близко, то смогли рассмотреть, что мост уже подготовлен к взрыву. С обеих сторон моста проходил толстый кабель, скрывающийся куда-то в глубине его конструкций.
Тем временем рота высадилась из БТРов и собралась вокруг своего командира.
– Что, на мост, господин обер-лейтенант? – спросил лейтенант Вебер, командир саперного взвода.
Файг отрицательно покачал головой:
– Слишком опасно! Враг взорвет мост, когда увидит нас на нем. Сделаем по-другому. Взвод Гуерке будет нас прикрывать!
В первой лодке, которая пересекла реку, следовал и обер-лейтенант Файг. На противоположном берегу реки он вместе со своими людьми подобрался к другому концу моста. Здесь они наткнулись на группу из примерно 200 солдат колониальных войск, которые тотчас же сдались в плен. Взвод Гуерке находился теперь на северном берегу реки, а Файг со своими людьми – на южном. Спустя несколько минут лейтенант Вебер перерезал кабель, ведущий к взрывателю. После этого он и лейтенант фон Гризхайм поднялись на мост и невредимыми пересекли мост. Но на оставленной ими стороне моста взорвалась заложенная на подходе к нему мина, и офицеров задело осколками. Взвод Гуерке также пересек реку по мосту. Рота под командованием Файга сделала это, не потеряв ни одного человека.
Георг Файг родился 27 февраля 1899 года в Аннаберге в Саксонии. Там он пошел в народную школу, а потом учился в коммерческом училище, в котором и получил аттестат зрелости. В 1916 году он стал коммерческим сотрудником в предприятии по производству позументов, а позднее руководителем крупной компании, производящей игрушки. 21 июня 1917 года в составе 101-го гренадерского полка он участвовал в кампании во Франции. Там 12 сентября 1918 года он был награжден Железным крестом 2-го класса.
В 1934 году он участвовал в учениях 11-го и 10-го пехотных полков, а годом позднее – уже в звании ефрейтора – в учениях 1-го стрелкового полка недавно созданной 1-й танковой дивизии.
В 1937 году Файг стал унтер-офицером, а спустя несколько месяцев ему было присвоено звание фельдфебеля. После следующих учений, состоявшихся в 1938 году под Веймаром, он был представлен к званию лейтенанта и остался в армии уже в качестве профессионального солдата.
В Польше лейтенант Файг командовал взводом 1-й роты, а позднее стал командиром взвода 8-й роты 1-го стрелкового полка. Во время кампании во Франции он был уже обер-лейтенантом и командиром этой роты. За захват моста в Этрепи он 1 ноября 1940 года был награжден медалью за доблесть.
Весной 1941 года в городе Алленштейне[26] на основе 1-го стрелкового полка были сформированы 1-й и 113-й мотопехотные полки. Обер-лейтенант Файг стал командиром 3-й роты 113-го мотопехотного полка.
20 июня 1941 года Файг верхом на велосипеде в крестьянской одежде и с граблями в руках перешел границу с СССР для рекогносцировки на местности будущих боев.
3-я рота шла во главе ударной группы на левом фланге дивизии. Вместе с ней двигались рота танков, батарея артиллерийских орудий, саперный взвод и взвод связи. Целью этой ударной группы был выход на рубеж Юры[27] западнее Тауроггена[28].
В ночь на 22 июня рота Файга подтянулась на расстояние 200 метров от границы и выставила часовых на всех направлениях. Никто не спал. Все солдаты находились поблизости от своих машин. Незадолго до наступления вперед ушел разведывательный дозор. В здании советской таможни никого не было.
– Приготовиться! – вполголоса скомандовал обер-лейтенант Файг, когда до трех часов осталась одна минута.
Через пять минут 3-я рота пришла в движение. Война с СССР началась. Сзади захлопали выстрелы минометной батареи, грохот разрывов разорвал тишину ночи.
Стальной лавиной понеслись мотопехотинцы на своих БТРах через границу в направлении на Штирбартай и Кельмине. Их встретил сильный винтовочный огонь. Одна пуля сбила с сиденья мотоцикла его водителя, унтер-офицера Штурма. Он стал первым погибшим в войне против России солдатом роты.
Когда рассвело, сопротивление неприятеля возросло еще больше. Открыла огонь русская артиллерия. Рота форсировала небольшую речушку Эзеруна и преодолела вырытый на ее берегу противотанковый ров. Пройдя местечко Будвечай, она устремилась на Дапкинскую.
И тут внезапно разверзся настоящий ад. Несколько залпов русских орудий остановили несущиеся БТРы. Несколько устремившихся навстречу немецких танков застряли в болоте.
– Спешиться!
Растянувшись широкой линией, рота наступала к реке. В речной низине и на противоположном возвышенном берегу Файг различил позиции неприятеля. Обнаружились также и позиции русских корректировщиков артиллерийского огня.
– По корректировщикам – огонь!
Разом ударили пулеметы, загрохотали танковые орудия. В трясине застряли еще несколько БТРов. Доты и полевые укрытия русских были обстреляны и выведены из строя. Первые танки пересекли низину, форсировали реку вброд и достигли противоположного берега.
Батальон Эккингера направился к следующей промежуточной цели и скрылся в густом лесу. Через рацию артиллерийской батареи обер-лейтенант получил приказ действовать в ходе дальнейшего наступления автономно и занять вокзал в населенном пункте.
Рота вслед за танками прошла Юру и широким фронтом продолжила свой путь. Внезапно навстречу ей поплыли клубы дыма. Таурогген был объят пламенем пожаров. Рация ожила.
– Говорит Эккингер, здесь Эккингер – Файг, ответьте!
Файг ответил на вызов и услышал вопрос:
– Где находится авангард? Авангард, стой!
Вскоре командир батальона с шумом подкатил к ним на своем БТРе и тут же набросился на командира роты:
– Файг, что вы здесь делаете? Что вам там надо?
Последний с улыбкой отвечал:
– А батальон идет за вами?
Командир батальона яростно прорычал:
– Он куда-то пропал!
– Надеюсь, он не повернул обратно к границе, – пробормотал Файг.
Они вместе продолжили путь к вокзалу и добрались до него, не вступив в контакт с неприятелем. Оказалось, что вокзал представляет собой станцию выгрузки для полевого лагеря русских. Уходя, русские подожгли его, отсюда и неслись клубы дыма.
В ходе дальнейшего сражения за Таурогген Файг получил приказ: пробиться на большую городскую улицу, переходящую в шоссе, уходящую на северо-восток. Здесь они снова попали под артиллерийский обстрел. Эту батарею удалось подавить только с помощью танков первого взвода под командованием майора Грампе. Первый день войны с Россией подошел к концу. Даже пропавший было батальон снова объявился.
В последующие недели 1-я танковая дивизия следовала предписанным ей маршрутом. Под Ленинградом она была выведена из группы армий «Север» и передана в распоряжение группы армий «Центр», в составе которой должна была занять позиции для наступления на Москву.
Наступление началось в 6.15 часов утра 2 октября 1941 года. Спустя десять дней, в воскресенье 12 октября, дивизия подошла к Волге в районе Старицы. В авангарде ударной группы фон Хейдебрандта шла 3-я рота 113-го мотопехотного полка под командованием Файга и 3-я танковая рота 1-го танкового полка под командованием капитана графа фон дер Шуленбурга[29], двигаясь в направлении Погорелое – Городище. Об этом отчаянном рейде Файг впоследствии оставил следующие воспоминания:
«С вершины небольшого холма мы наблюдали, как внизу у Волги танковые экипажи русских приводят в порядок свои боевые машины. Вскоре мы дали им понять, чтобы они пошевеливались побыстрее. Наш снаряд никого не задел, но экипажи тут же сбежали.
Мы решили отдохнуть и как могли расположились вздремнуть в наших БТРах, но вскоре были самым невежливым образом разбужены. Эккингер подозвал меня и сказал:
– Снимайтесь и двигайте вперед!
– Но в каком направлении и с каким заданием?
– Понятия не имею, но двигайтесь отсюда!
Взмахом руки он задал мне направление движения. Через краткое время мы уже были в пути. Пройдя несколько километров по шоссе, мы миновали Старицу и заметили справа за ней небольшой аэродром. Две-три воздушные машины русских успели с него взлететь. Все остальные мы захватили в качестве трофеев. Около 16 часов другой полк нашей дивизии взял Старицу. Мы не стали им мешать и двинулись дальше. Нам предстояло захватить крупный железнодорожный узел северо-восточнее Москвы. Особенно ценным в нем был железнодорожный мост через Волгу у Калинина. Это нам вполне удалось. От столицы русских нас отделяло теперь около восьмидесяти километров.
Снова взревели моторы, дивизия пришла в движение. Моя рота – к этому времени в ней осталось только четыре танка Т-III под командованием лейтенанта Отто да небезызвестного Штриппеля[30] – шла во главе.
Поскольку в это время темнело уже около 17 часов, мы думали, что в этот день нам не придется двигаться дальше. Но реальность оказалась совершенно иной. Темп нашего движения только ускорился. Русские, находившиеся в леске, нас больше не беспокоили, поскольку за нами следовала армада Эккингера. В сумерках мы могли еще видеть. Но что это там впереди?
Русские! Колонна автомобилей с крупными красными крестами на бортах. Мы поспешили остановиться и пропустить ее мимо себя. Немного погодя перед нами снова появилась колонна, на этот раз с тяжелыми орудиями на прицепе. Вперед и за ними!
Словно мы были санитарными автомобилями, мы проехали мимо артиллерийской колонны и остановили передовую машину. Здесь нас догнал приказ по радио:
– Как можно скорее захватить мост!
Между тем сильно стемнело. Мы все еще двигались. Ранее катившиеся по полю слева и справа от нас танки выбрались на шоссе. Мы следовали вперед со смешанными чувствами. Все чаще и чаще мы делали короткие остановки, чтобы осмотреться и хоть как-то определиться в ночной темноте.
Впереди снова какой-то шум! Лошадиный топот – все ближе и ближе к нам!
Мы обогнали колонну русской пехоты, с повозками, в которые были запряжены лошади, и автомобилями с боеприпасами, с полевыми кухнями, в которых на ходу готовилась еда. Грузовикам и повозкам не было конца. Русские шли и шли мимо нас. Начался хаос, беспорядок был неописуем. Туда, где встала, перегородив всю дорогу, одна автомашина, подъехал танк и столкнул ее на обочину. На мой БТР забрались четверо русских. Остальной путь им пришлось проделать с нами уже в качестве военнопленных.
Дальше мы следовали в самой гуще советских войск. Перед моей головной машиной двигалась какая-то русская часть, непосредственно за мной – русский грузовик. Сердце трепыхалось у меня в груди, и я отдал по радио приказ:
– Выключить свет! Не стрелять, не разговаривать!
Далеко позади следовавшие за нами подразделения вели перестрелку с русскими, но вокруг нас все было относительно тихо, при остановках красноармейцы проходили мимо наших БТРов, в темноте не обращая на нас никакого внимания. Когда Эккингер запросил нас по рации: «Кто следует впереди?», мы ответили ему:
– Русские!
Мы миновали населенные пункты Зашейково и Спасское. Когда какая-либо машина, выйдя из строя, перегораживала всем путь, вступали в дело наши танки и расчищали дорогу. И русские воспринимали это как само собой разумеющееся дело. Нас по-прежнему никто не опознавал, и мы все так же продвигались вперед в темноте этой ночи. Остановиться мы не могли, потому что русские энергично подпирали нас сзади. Эккингер снова и снова запрашивал нас по радио:
– Где вы находитесь?
Этого мы не знали. Во всяком случае, мы двигались по шоссе к Калинину. Внезапно вспыхнувшие прожектора зенитных батарей, расположенных вокруг города Калинина, помогли нам определиться: мы были примерно в десяти километрах от города и от железнодорожного моста.
Колонна миновала вытянувшееся вдоль шоссе село Даниловское. На его окраине при въезде слева и справа маршировала русская пехота, так что мы оказались в самой середине, окруженные со всех сторон неприятелем. Теперь требовалось только одно – сохранить крепкие нервы и сообразить, что же нам делать дальше.
Следовать и дальше к Калинину было самоубийственно, и я решил вырулить из колонны направо на становящейся все более широкой деревенской улице и расположиться за избами. По рации отдал приказ:
– Проследовать до северного выезда из Даниловского и остановиться. Быстро спешиться!
Когда русская пехота закончила прохождение, мы вырулили из колонны, и все прошло удачно. Никто не обращал на нас никакого внимания. Вскоре из темноты к нам подъехал капитан Эккингер.
– Ну и повезло же нам! – сказал он, подавив, казалось, само собой разумеющийся смешок.
В ходе этого ночного броска были взяты: 1 танк, 47 тракторов, 13 орудий, 525 грузовиков, 15 прицепов, 3 полевые кухни, 54 гужевые подводы, 11 легковых машин и 150 пленных».
Так описал этот ночной марш в неизвестность обер-лейтенант Файг.
Он повествует также о приказе, отданном Эккингером на следующее утро:
– Всем спешиться! Наступать будем пешим строем! Наши БТРы нам доставят позднее, это сделает Файг, потому что должен же он отдохнуть. Обер-лейтенант Кёрбер примет командование над ротой Файга.
– Однако я, – возразил Файг, – совершенно с этим не согласен. Я уже сжился со своей ротой.
Таким образом, и в этот день Файг принял участие в главном сражении. Вместе с майором доктором Эккингером и своей ротой он встал в арьергарде ударной группы. Они двигались через небольшой лесок, который находился справа от большого шоссе, ведущего на Калинин. Вскоре перед ними заплескала свои воды Волга.
На этот раз Файг продвигался вперед недостаточно быстро. Поэтому он оторвался от своего командира и оказался неподалеку от того места, где авангардом расположились мотопехотинцы соседнего полка под командованием обер-лейтенанта фон Бубенхайма. Там он переговорил с Бубенхаймом и пробрался к двум мотопехотинцам, которые занимали передовой пост.
– Что случилось, почему вы так осторожничаете? – спросил он их. – Слушайте, я быстренько пройду вперед. А когда вернусь, не вздумайте открыть по мне огонь, ясно?
И он в одиночку двинулся через лес вперед. С опушки леса он увидел вдали перед собой силуэты окраинных домов Калинина. Несколько ближе различалось строение лесопилки, к которой он после краткого размышления и подобрался.
Внезапно метрах в двухстах он заметил два русских орудия. Стволы их были направлены в сторону шоссе, проходящего через Даниловское. На открытом месте располагался авиационный пулемет, рядом с ним курили два красноармейца. Файг разведал вполне достаточно и быстро вернулся назад к роте Бубенхайма.
Под завывание еще несущихся к земле бомб пехотинцы вскочили на ноги. Обер-лейтенант занял место в первой надувной лодке, в которой должно было переправляться отделение подрывников. Поскорее отойти от берега и пересечь реку!
Перед искусно возведенным на другом берегу Мааса проволочным заграждением им пришлось задержаться.
– Пробить его сосредоточенным зарядом! Прорезать слишком долго!
Один за другим прогремели два взрыва. Бойцы роты ползком двинулись по проделанному взрывами узкому проходу.
Коротким броском прибрежная полоса была преодолена. Минуя близлежащую деревню, бойцы 7-й роты двинулись к линии укреплений. Вот уже пройден и первый бетонный исполин. Никакого огня со стороны противника нет. В этот момент появился майор фон Ягов.
– Отлично, Файг! – только и произнес он.
Новые препятствия замедлили продвижение роты. Неприятель открыл слабый фланговый огонь. Несколько подразделений 1-й танковой дивизии углубились в расположение линии Мажино, обогнули ее укрепления и подошли к ним с тыла.
Гарнизоны укреплений стали выходить из них и сдаваться. Находившаяся в тылу у них французская артиллерия еще вела огонь.
– Следовать через лес к артиллерийским позициям врага! – приказал Файг своим людям.
Рота углубилась в лес и вскоре вышла к артиллерийской батарее французов. Артиллерийская обслуга, завидев их, обратилась в бегство. Подполковник Бальк[25], командир полка, подошел к роте Файга и собрал командиров рот для постановки им задачи. Он сказал только следующие слова:
– Мы всего лишь узким конусом углубились в укрепления линии Мажино. Теперь нам предстоит пройти ее всю!
Подполковник Бальк встал во главе пехотинцев, и штурм начался. К полуночи они уже подошли к вершинам возвышенности Шевеж, а потом и Буадела-Марфе. Стрелки заняли весь лесной массив и находились теперь в тылу французской артиллерии. Лишь на следующий день БТРы роты смогли пробраться к отвоеванному плацдарму.
Таким образом, 7-я рота пробила первую брешь в линии Мажино. 22 мая в бою под Девре погиб майор фон Ягов. Командование 2-м батальоном принял капитан доктор Эккингер. Файг стал теперь командовать 8-й ротой.
13 июня – через несколько дней после начала второй фазы Французской кампании – авангард усиленной стрелковой бригады подошел к каналу Рейн-Марна. Если бы удалось его преодолеть, то уже бы никто не смог помешать окончательному проникновению германской армии в тыл «линии Мажино». Мост в районе Этрепи – переправа через канал – тем самым становился важнейшим стратегическим пунктом на участке боевых действий дивизии.
Обер-лейтенант Файг со своей 8-й ротой в качестве флангового прикрытия занял позицию вдали от полка. Обер-лейтенант собирался было привести в порядок свою перепачканную форму, да и помыться сам, когда в его роте вдруг сыграли тревогу. Пришлось бегом нестись обратно в расположение роты, и через некоторое время они уже катили по дороге, догоняя ушедший вперед полк. По радио был получен приказ:
– Роте Файга выдвинуться вперед!
Дав полный ход, рота сблизилась с замыкающим колонну 3-м батальоном. Тут же вперед был послан мотоциклист с запросом к командиру батальона:
– Следует ли нам обойти вас?
Ответ майора Рихтера гласил:
– Конечно, Файг, обходите!
– Но что случилось, господин майор? – обгоняя батальон, на ходу спросил Файг.
– Неизвестно расположение неприятеля!
Майор фон Штудниц, командир 1-го батальона, также дал им обогнать свое подразделение и прокричал вслед:
– Файг, ради бога, не несись сломя голову! Будь осторожен!
И все же водитель командирского БТРа нажимал на газ. Они сравнялись с идущем во главе колонны собственным 2-м батальоном, и капитан доктор Эккингер крикнул им:
– Файг, займите место в авангарде!
Вот и последний взвод роты обогнал 2-й батальон, 8-я заняла место в авангарде. Впереди лежала ничейная земля. Тут и там виднелись небольшие группки французов. Солнце немилосердно палило с высоты. В воздухе висела пыль. Мимо проехала дребезжащая французская легковушка, в которой сидели четыре человека. Рота продолжала нестись вперед на предельной скорости.
Обер-лейтенант Файг подсел в мотоциклетную коляску связного и поравнялся с передовой машиной. Оттуда снова передали общий приказ:
– Следовать на полной скорости, занимать территорию!
Но Файг все-таки еще не знал, что же было приказано непосредственно ему. Его рота пересекла по мосту какую-то реку, миновала небольшой лесок. С пригорка они заметили какое-то село и двинулись туда. Внезапно по ним открыли огонь. Сильный удар сотряс передний мотоцикл, машина перевернулась. Водитель и командир роты оказались на обочине дороги. Со всех сторон гремели винтовочные выстрелы.
– Лежать! – крикнул обер-лейтенант, когда водитель приподнял было голову, чтобы осмотреться.
Французы продолжали вести огонь. Но здесь подошел первый из БТРов роты и остановился около них. Файг и водитель перебрались под защиту его брони.
– Направо – огонь!
Один за другим БТРы подходили к первому и открывали огонь. Противник отступил обратно в селение, а рота возобновила движение и вошла в Согни. Здесь они наткнулись на три французских орудия на конной тяге. Бойцы завтракали неподалеку. Несколько выстрелов положили конец этой идиллии.
Доктор Эккингер и подполковник Бальк догнали передовую группу. Подполковник отдал Файгу такой приказ:
– Целью наступления на сегодня является мост у Этрепи. Полк выделяет для этой цели две усиленные роты, вашу и Рихтхофена. Вам поручается совместно с саперным взводом Вебера внезапным ударом завладеть мостом.
Рота Рихтхофена уже обогнала 8-ю. С марша, после небольшой перестрелки, они пронеслись через местечко Жюссекур, добрались до канала Рейн – Марна, но не смогли завладеть предмостным укреплением.
В это время Файг со своей ротой незамеченным обошел населенный пункт. Когда передовой БТР поравнялся с первыми домами, из него выпрыгнул Файг. Пробежав по сельской улице, он увидел, как сражается рота Рихтхофена.
– Обойти Жюссекур с запада! – отдал он приказ, вернувшись на БТР.
Они выехали на небольшой луг. Здесь Файг велел остановиться и вместе с командиром одного из отделений фельдфебелем Зигристом и его связным ефрейтором Джоккелем прошел опушкой леса к мосту. Когда они подобрались достаточно близко, то смогли рассмотреть, что мост уже подготовлен к взрыву. С обеих сторон моста проходил толстый кабель, скрывающийся куда-то в глубине его конструкций.
Тем временем рота высадилась из БТРов и собралась вокруг своего командира.
– Что, на мост, господин обер-лейтенант? – спросил лейтенант Вебер, командир саперного взвода.
Файг отрицательно покачал головой:
– Слишком опасно! Враг взорвет мост, когда увидит нас на нем. Сделаем по-другому. Взвод Гуерке будет нас прикрывать!
В первой лодке, которая пересекла реку, следовал и обер-лейтенант Файг. На противоположном берегу реки он вместе со своими людьми подобрался к другому концу моста. Здесь они наткнулись на группу из примерно 200 солдат колониальных войск, которые тотчас же сдались в плен. Взвод Гуерке находился теперь на северном берегу реки, а Файг со своими людьми – на южном. Спустя несколько минут лейтенант Вебер перерезал кабель, ведущий к взрывателю. После этого он и лейтенант фон Гризхайм поднялись на мост и невредимыми пересекли мост. Но на оставленной ими стороне моста взорвалась заложенная на подходе к нему мина, и офицеров задело осколками. Взвод Гуерке также пересек реку по мосту. Рота под командованием Файга сделала это, не потеряв ни одного человека.
Георг Файг родился 27 февраля 1899 года в Аннаберге в Саксонии. Там он пошел в народную школу, а потом учился в коммерческом училище, в котором и получил аттестат зрелости. В 1916 году он стал коммерческим сотрудником в предприятии по производству позументов, а позднее руководителем крупной компании, производящей игрушки. 21 июня 1917 года в составе 101-го гренадерского полка он участвовал в кампании во Франции. Там 12 сентября 1918 года он был награжден Железным крестом 2-го класса.
В 1934 году он участвовал в учениях 11-го и 10-го пехотных полков, а годом позднее – уже в звании ефрейтора – в учениях 1-го стрелкового полка недавно созданной 1-й танковой дивизии.
В 1937 году Файг стал унтер-офицером, а спустя несколько месяцев ему было присвоено звание фельдфебеля. После следующих учений, состоявшихся в 1938 году под Веймаром, он был представлен к званию лейтенанта и остался в армии уже в качестве профессионального солдата.
В Польше лейтенант Файг командовал взводом 1-й роты, а позднее стал командиром взвода 8-й роты 1-го стрелкового полка. Во время кампании во Франции он был уже обер-лейтенантом и командиром этой роты. За захват моста в Этрепи он 1 ноября 1940 года был награжден медалью за доблесть.
Весной 1941 года в городе Алленштейне[26] на основе 1-го стрелкового полка были сформированы 1-й и 113-й мотопехотные полки. Обер-лейтенант Файг стал командиром 3-й роты 113-го мотопехотного полка.
20 июня 1941 года Файг верхом на велосипеде в крестьянской одежде и с граблями в руках перешел границу с СССР для рекогносцировки на местности будущих боев.
3-я рота шла во главе ударной группы на левом фланге дивизии. Вместе с ней двигались рота танков, батарея артиллерийских орудий, саперный взвод и взвод связи. Целью этой ударной группы был выход на рубеж Юры[27] западнее Тауроггена[28].
В ночь на 22 июня рота Файга подтянулась на расстояние 200 метров от границы и выставила часовых на всех направлениях. Никто не спал. Все солдаты находились поблизости от своих машин. Незадолго до наступления вперед ушел разведывательный дозор. В здании советской таможни никого не было.
– Приготовиться! – вполголоса скомандовал обер-лейтенант Файг, когда до трех часов осталась одна минута.
Через пять минут 3-я рота пришла в движение. Война с СССР началась. Сзади захлопали выстрелы минометной батареи, грохот разрывов разорвал тишину ночи.
Стальной лавиной понеслись мотопехотинцы на своих БТРах через границу в направлении на Штирбартай и Кельмине. Их встретил сильный винтовочный огонь. Одна пуля сбила с сиденья мотоцикла его водителя, унтер-офицера Штурма. Он стал первым погибшим в войне против России солдатом роты.
Когда рассвело, сопротивление неприятеля возросло еще больше. Открыла огонь русская артиллерия. Рота форсировала небольшую речушку Эзеруна и преодолела вырытый на ее берегу противотанковый ров. Пройдя местечко Будвечай, она устремилась на Дапкинскую.
И тут внезапно разверзся настоящий ад. Несколько залпов русских орудий остановили несущиеся БТРы. Несколько устремившихся навстречу немецких танков застряли в болоте.
– Спешиться!
Растянувшись широкой линией, рота наступала к реке. В речной низине и на противоположном возвышенном берегу Файг различил позиции неприятеля. Обнаружились также и позиции русских корректировщиков артиллерийского огня.
– По корректировщикам – огонь!
Разом ударили пулеметы, загрохотали танковые орудия. В трясине застряли еще несколько БТРов. Доты и полевые укрытия русских были обстреляны и выведены из строя. Первые танки пересекли низину, форсировали реку вброд и достигли противоположного берега.
Батальон Эккингера направился к следующей промежуточной цели и скрылся в густом лесу. Через рацию артиллерийской батареи обер-лейтенант получил приказ действовать в ходе дальнейшего наступления автономно и занять вокзал в населенном пункте.
Рота вслед за танками прошла Юру и широким фронтом продолжила свой путь. Внезапно навстречу ей поплыли клубы дыма. Таурогген был объят пламенем пожаров. Рация ожила.
– Говорит Эккингер, здесь Эккингер – Файг, ответьте!
Файг ответил на вызов и услышал вопрос:
– Где находится авангард? Авангард, стой!
Вскоре командир батальона с шумом подкатил к ним на своем БТРе и тут же набросился на командира роты:
– Файг, что вы здесь делаете? Что вам там надо?
Последний с улыбкой отвечал:
– А батальон идет за вами?
Командир батальона яростно прорычал:
– Он куда-то пропал!
– Надеюсь, он не повернул обратно к границе, – пробормотал Файг.
Они вместе продолжили путь к вокзалу и добрались до него, не вступив в контакт с неприятелем. Оказалось, что вокзал представляет собой станцию выгрузки для полевого лагеря русских. Уходя, русские подожгли его, отсюда и неслись клубы дыма.
В ходе дальнейшего сражения за Таурогген Файг получил приказ: пробиться на большую городскую улицу, переходящую в шоссе, уходящую на северо-восток. Здесь они снова попали под артиллерийский обстрел. Эту батарею удалось подавить только с помощью танков первого взвода под командованием майора Грампе. Первый день войны с Россией подошел к концу. Даже пропавший было батальон снова объявился.
В последующие недели 1-я танковая дивизия следовала предписанным ей маршрутом. Под Ленинградом она была выведена из группы армий «Север» и передана в распоряжение группы армий «Центр», в составе которой должна была занять позиции для наступления на Москву.
Наступление началось в 6.15 часов утра 2 октября 1941 года. Спустя десять дней, в воскресенье 12 октября, дивизия подошла к Волге в районе Старицы. В авангарде ударной группы фон Хейдебрандта шла 3-я рота 113-го мотопехотного полка под командованием Файга и 3-я танковая рота 1-го танкового полка под командованием капитана графа фон дер Шуленбурга[29], двигаясь в направлении Погорелое – Городище. Об этом отчаянном рейде Файг впоследствии оставил следующие воспоминания:
«С вершины небольшого холма мы наблюдали, как внизу у Волги танковые экипажи русских приводят в порядок свои боевые машины. Вскоре мы дали им понять, чтобы они пошевеливались побыстрее. Наш снаряд никого не задел, но экипажи тут же сбежали.
Мы решили отдохнуть и как могли расположились вздремнуть в наших БТРах, но вскоре были самым невежливым образом разбужены. Эккингер подозвал меня и сказал:
– Снимайтесь и двигайте вперед!
– Но в каком направлении и с каким заданием?
– Понятия не имею, но двигайтесь отсюда!
Взмахом руки он задал мне направление движения. Через краткое время мы уже были в пути. Пройдя несколько километров по шоссе, мы миновали Старицу и заметили справа за ней небольшой аэродром. Две-три воздушные машины русских успели с него взлететь. Все остальные мы захватили в качестве трофеев. Около 16 часов другой полк нашей дивизии взял Старицу. Мы не стали им мешать и двинулись дальше. Нам предстояло захватить крупный железнодорожный узел северо-восточнее Москвы. Особенно ценным в нем был железнодорожный мост через Волгу у Калинина. Это нам вполне удалось. От столицы русских нас отделяло теперь около восьмидесяти километров.
Снова взревели моторы, дивизия пришла в движение. Моя рота – к этому времени в ней осталось только четыре танка Т-III под командованием лейтенанта Отто да небезызвестного Штриппеля[30] – шла во главе.
Поскольку в это время темнело уже около 17 часов, мы думали, что в этот день нам не придется двигаться дальше. Но реальность оказалась совершенно иной. Темп нашего движения только ускорился. Русские, находившиеся в леске, нас больше не беспокоили, поскольку за нами следовала армада Эккингера. В сумерках мы могли еще видеть. Но что это там впереди?
Русские! Колонна автомобилей с крупными красными крестами на бортах. Мы поспешили остановиться и пропустить ее мимо себя. Немного погодя перед нами снова появилась колонна, на этот раз с тяжелыми орудиями на прицепе. Вперед и за ними!
Словно мы были санитарными автомобилями, мы проехали мимо артиллерийской колонны и остановили передовую машину. Здесь нас догнал приказ по радио:
– Как можно скорее захватить мост!
Между тем сильно стемнело. Мы все еще двигались. Ранее катившиеся по полю слева и справа от нас танки выбрались на шоссе. Мы следовали вперед со смешанными чувствами. Все чаще и чаще мы делали короткие остановки, чтобы осмотреться и хоть как-то определиться в ночной темноте.
Впереди снова какой-то шум! Лошадиный топот – все ближе и ближе к нам!
Мы обогнали колонну русской пехоты, с повозками, в которые были запряжены лошади, и автомобилями с боеприпасами, с полевыми кухнями, в которых на ходу готовилась еда. Грузовикам и повозкам не было конца. Русские шли и шли мимо нас. Начался хаос, беспорядок был неописуем. Туда, где встала, перегородив всю дорогу, одна автомашина, подъехал танк и столкнул ее на обочину. На мой БТР забрались четверо русских. Остальной путь им пришлось проделать с нами уже в качестве военнопленных.
Дальше мы следовали в самой гуще советских войск. Перед моей головной машиной двигалась какая-то русская часть, непосредственно за мной – русский грузовик. Сердце трепыхалось у меня в груди, и я отдал по радио приказ:
– Выключить свет! Не стрелять, не разговаривать!
Далеко позади следовавшие за нами подразделения вели перестрелку с русскими, но вокруг нас все было относительно тихо, при остановках красноармейцы проходили мимо наших БТРов, в темноте не обращая на нас никакого внимания. Когда Эккингер запросил нас по рации: «Кто следует впереди?», мы ответили ему:
– Русские!
Мы миновали населенные пункты Зашейково и Спасское. Когда какая-либо машина, выйдя из строя, перегораживала всем путь, вступали в дело наши танки и расчищали дорогу. И русские воспринимали это как само собой разумеющееся дело. Нас по-прежнему никто не опознавал, и мы все так же продвигались вперед в темноте этой ночи. Остановиться мы не могли, потому что русские энергично подпирали нас сзади. Эккингер снова и снова запрашивал нас по радио:
– Где вы находитесь?
Этого мы не знали. Во всяком случае, мы двигались по шоссе к Калинину. Внезапно вспыхнувшие прожектора зенитных батарей, расположенных вокруг города Калинина, помогли нам определиться: мы были примерно в десяти километрах от города и от железнодорожного моста.
Колонна миновала вытянувшееся вдоль шоссе село Даниловское. На его окраине при въезде слева и справа маршировала русская пехота, так что мы оказались в самой середине, окруженные со всех сторон неприятелем. Теперь требовалось только одно – сохранить крепкие нервы и сообразить, что же нам делать дальше.
Следовать и дальше к Калинину было самоубийственно, и я решил вырулить из колонны направо на становящейся все более широкой деревенской улице и расположиться за избами. По рации отдал приказ:
– Проследовать до северного выезда из Даниловского и остановиться. Быстро спешиться!
Когда русская пехота закончила прохождение, мы вырулили из колонны, и все прошло удачно. Никто не обращал на нас никакого внимания. Вскоре из темноты к нам подъехал капитан Эккингер.
– Ну и повезло же нам! – сказал он, подавив, казалось, само собой разумеющийся смешок.
В ходе этого ночного броска были взяты: 1 танк, 47 тракторов, 13 орудий, 525 грузовиков, 15 прицепов, 3 полевые кухни, 54 гужевые подводы, 11 легковых машин и 150 пленных».
Так описал этот ночной марш в неизвестность обер-лейтенант Файг.
Он повествует также о приказе, отданном Эккингером на следующее утро:
– Всем спешиться! Наступать будем пешим строем! Наши БТРы нам доставят позднее, это сделает Файг, потому что должен же он отдохнуть. Обер-лейтенант Кёрбер примет командование над ротой Файга.
– Однако я, – возразил Файг, – совершенно с этим не согласен. Я уже сжился со своей ротой.
Таким образом, и в этот день Файг принял участие в главном сражении. Вместе с майором доктором Эккингером и своей ротой он встал в арьергарде ударной группы. Они двигались через небольшой лесок, который находился справа от большого шоссе, ведущего на Калинин. Вскоре перед ними заплескала свои воды Волга.
На этот раз Файг продвигался вперед недостаточно быстро. Поэтому он оторвался от своего командира и оказался неподалеку от того места, где авангардом расположились мотопехотинцы соседнего полка под командованием обер-лейтенанта фон Бубенхайма. Там он переговорил с Бубенхаймом и пробрался к двум мотопехотинцам, которые занимали передовой пост.
– Что случилось, почему вы так осторожничаете? – спросил он их. – Слушайте, я быстренько пройду вперед. А когда вернусь, не вздумайте открыть по мне огонь, ясно?
И он в одиночку двинулся через лес вперед. С опушки леса он увидел вдали перед собой силуэты окраинных домов Калинина. Несколько ближе различалось строение лесопилки, к которой он после краткого размышления и подобрался.
Внезапно метрах в двухстах он заметил два русских орудия. Стволы их были направлены в сторону шоссе, проходящего через Даниловское. На открытом месте располагался авиационный пулемет, рядом с ним курили два красноармейца. Файг разведал вполне достаточно и быстро вернулся назад к роте Бубенхайма.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента