Страница:
Кратко изложенная, теория Викселля состоит в следующем. Если бы не существовало возмущений, вызванных существованием денег, то процентная ставка определялась бы на таком уровне, который уравновешивает спрос и предложение сбережений. Эту равновесную ставку, как я предпочитаю ее называть, он окрестил естественной ставкой процента[37]. В использующей деньги экономике фактическая ставка процента (Geldzins) может отличаться от равновесной, или естественной ставки, поскольку спрос на капитал и его предложение реализуются не в вещественной форме, а в форме денег, количество которых, доступное для нужд инвестирования (capital purposes), может быть произвольно изменено банками.
Итак, пока денежная ставка процента совпадает с равновесной, она остается «нейтральной» в отношении своего влияния на цены благ, не повышая и не понижая их. Однако, когда банки понижают денежную ставку процента ниже равновесного уровня, что они могут делать, выдавая в качестве ссуд больше того, что было им доверено, то есть увеличивая количество средств обращения, это должно вести к росту цен. Если они повышают денежную ставку выше равновесной (этот случай имеет меньшее практическое значение), они оказывают понижающее воздействие на цены. Из этого верного утверждения, которое не предполагает, что уровень цен останется неизменным, если денежная ставка процента соответствует равновесной, а лишь говорит, что в этих условиях не существует причин изменения уровня цен, лежащих в денежной сфере, Викселль перепрыгивает к выводу, согласно которому, если эти две ставки совпадают, то уровень цен должен оставаться стабильным. Позже об этом будет сказано подробнее. Сейчас стоит обратить особое внимание на дальнейшее развитие теории. Рост уровня цен, который, как предполагается, является необходимым следствием того, что денежная процентная ставка остается ниже равновесной, порождается, прежде всего, предпринимателями, которые тратят на производственные нужды возросшее количество денег, ссужаемых им банками. Этот процесс, как показал еще Мальтус, и влечет за собой то, что Викселль назвал вынужденными, или принудительными, сбережениями (enforced, or compulsory saving)[38].
Это все, что необходимо сказать здесь по поводу теории Викселля. Я не буду обсуждать здесь важный вклад в развитие этой теории, сделанный австрийским экономистом Людвигом фон Мизесом[39]. Изложение сегодняшнего состояния этой теории будет главным предметом двух моих следующих лекций. Здесь необходимо лишь указать, что Мизес усовершенствовал теорию Викселля, добавив к ней анализ различных воздействий, которые денежная процентная ставка, отличающаяся от равновесной, оказывает на цены потребительских благ, с одной стороны, и производственных благ – с другой. Этим он достиг трансформации теории Викселля в теорию кредитного цикла, что представляет собой логически удовлетворительный результат.
(8) Но это заставляет меня перейти к следующей части моей лекции – поскольку мне кажется, что четвертый этап развития денежной теории строится отчасти на основе, заложенной Викселлем, отчасти на базе критики его теории. Я должен предупредить вас, что если вплоть до этого момента я описывал те этапы развития теории, которые уже свершились, то теперь то, что я буду говорить сейчас о четвертом этапе, является, скорее, тем, что я думаю о том, каким он должен быть, чем описанием того, что уже обрело определенную форму.
Если идти хронологически, стараясь проследить, как шаг за шагом теория Викселля постепенно превратилась в нечто новое, то это заняло бы слишком много времени. Вы лучше оцените эти изменения, если я немедленно начну обсуждать те недостатки его доктрины, которые, в конце концов, сделали совершенно необходимым отход от некоторых фундаментальных концепций его теории, унаследованных им от его предшественников.
Я уже упоминал о том, что, согласно Викселлю, равновесная ставка процента есть такая ставка, которая ограничивает спрос на реальный капитал количеством доступных сбережений и одновременно обеспечивает стабильность уровня цен. Его идея, очевидно, одна из тех, которые весьма широко распространены даже сегодня, – поскольку при равновесной ставке процента деньги сохраняют нейтральность в отношении цен, поэтому в этих условиях не может быть никаких причин для изменения уровня цен.
Тем не менее, совершенно ясно, что для того, чтобы предложение и спрос на реальный капитал могли совпасть, банки не должны предоставлять в качестве ссуд не больше и не меньше того, что было помещено в них в качестве сбережений (и того дополнительного количества денег, которое могло быть сбереженным и тезаврированным). А это естественным образом означает, что (за исключением только что оговоренного случая) они не должны допускать никаких изменений фактического количества денег в обращении[40].
В то же время не менее ясно и то, что для того, чтобы уровень цен оставался неизменным, количество денег в обращении должно изменяться, поскольку объемы производства увеличиваются и уменьшаются. Банки могут либо удерживать спрос на реальные капитальные блага в пределах, определяемых предложением сбережений, либо поддерживать стабильность уровня цен, но они не могут выполнять обе эти функции одновременно. Попробуйте сберегать в обществе, в котором нет никаких добавочных ресурсов для сбережений, то есть в стационарном обществе. В таком обществе, для того чтобы поддерживать денежную ставку процента на равновесном уровне, в периоды роста производства уровень цен должен падать. Чтобы уровень цен был стабильным, при этих же условиях ставка ссудного процента должна опуститься ниже равновесного уровня. Последствия будут такими, какими они бывают всегда, когда норма инвестиций превышает норму сбережений.
Можно перечислить и другие случаи, когда последствия изменения денег для цен и производства реализуются независимо от влияния на общий уровень цен. Однако если вдуматься, то представляется очевидным, что практически любое изменение количества денег, вне зависимости от того, влияет оно на общий уровень цен или нет, должно всегда оказывать воздействие на относительные цены. И поскольку не может быть сомнений в том, что именно относительные цены определяют объем и структуру производства, практически любые изменения количества денег будут оказывать воздействие на производство.
Но если мы должны признать, что, с одной стороны, при стабильном уровне цен относительные цены могут изменяться под воздействием денежных факторов, а, с другой стороны, относительные цены могут оставаться неизменными только, когда изменяется общий уровень цен, то мы должны отказаться от общепринятого мнения, согласно которому, если общий уровень цен остается неизменным, то стремление системы к экономическому равновесию не нарушается влиянием денег, и эти возмущающие воздействия денежной сферы не могут осуществляться без того, чтобы изменять общий уровень цен.
Это учение, догматически воспринятое почти всеми теоретиками, специализирующимися на денежной теории, и лежит, как мне кажется, в основании большинства пороков сегодняшней денежной теории и почти полностью закрывает возможность какого бы то ни было прогресса. Однако в данных лекциях нас интересуют скорее теоретические основания соответствующих схем, а не формулирование альтернативных практических предложений. И поэтому, как можно предположить, существует возможность сильнейшим образом недооценить изменения в экономической теории, которые последуют, если мы откажемся от этих неверных предположений. Когда мы приступим к изучению всех видов воздействия денег на относительные цены, совершенно не принимая во внимание, сопровождаются их изменения изменением общего уровня цен или нет, вскоре после этого мы начнем осознавать ненужность понятия общей ценности денег, понимаемого как обратная величина к общему уровню цен. Я действительно считаю, что в ближайшем будущем денежная теория не только откажется от объяснений в терминах прямого соотношения между деньгами и уровнем цен, но мы также выбросим за борт концепцию общего уровня цен, заменив ее изучением причин изменений относительных цен и их влияния на производство. Такая теория денег, которая более не будет теорией ценности денег вообще, но станет теорией влияния денег на обменные соотношения отдельных благ всех видов, и представляется мне четвертым этапом развития денежной теории.
Эта точка зрения на вероятное будущее теории денег покажется не такой пугающе непривычной, если мы примем во внимание, что концепция относительных цен включает в себя цены на блага одного вида в разные моменты времени. Здесь, так же, как и в случае связи между ценами в разных точках пространства, лишь одно соотношение между двумя значениями цен может соответствовать условию «межвременного» равновесия. Таким образом, и здесь нет необходимости априорно считать это отношение постоянным или таким, что оно существует при стабильном уровне цен. (Это имеет особое значение для теории денег, рассматриваемых как стандарт для отсроченных платежей, поскольку в этой своей функции деньги воспринимаются просто как средство межвременного обмена). Если эта точка зрения верна, то вопрос, который, по моему мнению, займет место вопроса о том, увеличивается ценность денег или уменьшается, превратится в вопрос, в пользу каких благ – будущих или теперешних – действуют изменения, которым подвергается состояние равновесия ставок межвременного обмена под воздействием денежных факторов[41].
(9) Задача следующей лекции – показать, каким образом можно решить по крайней мере некоторые из наиболее важных проблем денежной теории без обращения к концепции «ценности денег вообще». На вашу долю останется подумать, а не можем ли мы полностью отказаться от нее. Сейчас я хотел бы только напомнить вам о причине, по которой, как мне кажется, в случае денег, в отличие от других благ, общий вопрос об их ценности не имеет большого значения.
Нас интересуют цены на отдельные блага, поскольку эти цены показывают нам, насколько полно может быть удовлетворен спрос на каждое отдельное благо. Исследование причин, почему определенные потребности или потребности отдельных индивидов могут быть удовлетворены в большей степени, чем другие, является конечной целью экономической науки. Однако в этом смысле у нас не существует потребности в деньгах – абсолютное количество денег не имеет большого значения в смысле, в каком мы говорим об объективной ценности благ. То, что нас интересует, – это лишь то, как деньги воздействуют на относительные цены благ, рассматриваемых как источники дохода или как средство удовлетворения [конечных] желаний.
Проблема никогда не состоит в том, чтобы объяснить какую-то «общую ценность» денег, но только в том, чтобы объяснить, как и когда деньги влияют на относительную ценность благ и при каких условиях они оставляют эти относительные ценности неизменными, или, по удачному выражению Викселля, когда деньги являются нейтральными по отношению к товарам[42]. Таким образом, начальным пунктом теоретического анализа должны быть не стабильные, а нейтральные деньги, а первая задача денежной теории должна состоять в выяснении условий, при которых деньги могут считаться нейтральными в этом смысле. И хотя я надеюсь, что то, о чем я буду говорить в следующих лекциях, немного поможет, я совершенно убежден в том, что все результаты, полученные нами на этой стадии, должны расцениваться только как предварительные. Я считаю, что для последующего метод исследования важнее частных подробностей полученных результатов.
Лекция 2 Условия равновесия между производством потребительских и производственных благ
1. Прежде чем приступить к выяснению природы влияния цен на количество производимых благ, необходимо разобраться с природой непосредственных причин изменений объемов промышленного производства. На этот вопрос, на первый взгляд кажущийся простым, современная теория предлагает по меньшей мере три объяснения.
2. Во-первых, можно рассмотреть точку зрения, согласно которой главные причины изменений объемов промышленного производства могут быть обнаружены в изменениях желаний индивидов прилагать усилия. Я называю эту причину первой, так как соответствующая теория в данной стране имеет, пожалуй, наибольшее число сторонников. Тот факт, что эта точка зрения так широко распространена в Англии, объясняется, вероятно, тем, что здесь относительно большое число экономистов все еще находятся под влиянием теории ценности, основанной на концепции «реальных издержек», что делает в их глазах такой тип объяснения любых изменений в общем
объеме производства естественным. Пожалуй, наилучшим примером логики, основанной на этих предпосылках, является книга Робертсона «Банковская политика и уровень цен»[43]. Я, однако, не думаю, что это предположение хоть в какой-то мере подтверждается имеющимся опытом. Я считаю его крайне искусственным и намерен прибегнуть к нему только в том случае, если все остальные объяснения окажутся неудовлетворительными. Однако признание этого предположения корректным является вопросом факта, и я не буду пытаться опровергнуть его непосредственно. Я лишь попытаюсь показать, что имеются и другие способы трактовки причин изменений выпуска, которые представляются менее искусственными.
3. Второй тип объяснения просто-напросто сводит все причины изменения объемов выпуска к изменениям количеств факторов, используемых в производственном процессе. По-моему, такое «объяснение» вообще не является объяснением. Оно основано на неверной интерпретации фактов. Отталкиваясь от известного из повседневного опыта факта – существования неиспользуемых ресурсов всех видов, оно трактует любое увеличение выпуска как простое следствие применения [в производственном процессе] больших количеств неиспользуемых факторов, а любое уменьшение выпуска как следствие того, что большие объемы ресурсов оказываются незадействованными. То, что любое изменение количества задействованных ресурсов предполагает соответствующее изменение выпуска, не подлежит сомнению. Но ни то, что существование неиспользуемых ресурсов является необходимым условием увеличения выпуска, ни то, что мы имеем право рассматривать эту ситуацию в качестве отправного пункта теоретического анализа, не является верным. Если мы хотим объяснить колебания объемов производства, мы должны дать исчерпывающее объяснение. Разумеется, это не означает, что мы должны ab ovo начинать с предположений об экономическом процессе в целом. Но это все-таки означает, что мы должны начинать там, где останавливается общая экономическая теория, то есть с состояния равновесия, когда не существует никаких неиспользуемых ресурсов. Наличие таких неиспользуемых ресурсов само по себе является фактом, требующим объяснения. Он не находит объяснения в рамках статического анализа и соответственно мы не имеем права принимать его как данность. По этой причине я не могу согласиться с профессором Уэсли Митчеллом, когда он утверждает, что не считает объяснение этой ситуации частью своей задачи, состоящей в «определении того, каким образом факт циклических колебаний экономической активности может быть увязан с общей теорией равновесия, или того, как эта теория может быть увязана с данным фактом»[44]. Наоборот, я убежден в том, что, если мы вообще хотим объяснить экономическое явление, у нас нет иного способа, кроме как основывать наши построения на фундаменте, предоставляемом нам концепцией тенденции [движения экономической системы] к равновесию. Ведь только эта концепция позволяет объяснить такие фундаментальные явления, как процесс установления цен или формирования доходов, а также понять то, что является существенным для каждого объяснения колебаний объемов производства. Следовательно, если мы хотим быть последовательными, необходимо начинать с ситуации, которая уже имеет удовлетворительное объяснение в рамках общей экономической теории. И единственной ситуацией, удовлетворяющей этому критерию, является ситуация, при которой используются все доступные ресурсы. Объяснение наличия неиспользуемых ресурсов должно быть одной из наших главных задач[45].
4. Начав с предположения о равновесии, мы получаем еще одно преимущество, поскольку таким образом мы можем более внимательно рассмотреть причины изменений объемов промышленного выпуска, важность которых в противном случае может быть недооценена. Я имею в виду изменения в методах использования имеющихся ресурсов. Изменения в направлении, заданном существующими производительными силами, представляют собой не только главную причину колебаний в выпуске продукции отдельных отраслей – изменения в использовании имеющихся ресурсов также могут увеличивать или уменьшать совокупный выпуск всей промышленности в огромных пределах. Таким образом, перед нами третий способ, которым современная теория объясняет колебания, упомянутые в начале лекции. То, что я здесь имею в виду, не относится к таким изменениям методов производства, которые становятся возможны вследствие прогресса технических знаний. Я имею в виду такое увеличение производства, которое достигается посредством перехода к «более капиталистическим» методам производства, или, что то же самое, посредством организации производства таким образом, что в любой заданный момент времени доступные ресурсы используются для удовлетворения таких потребностей, которые отстоят от этого момента дальше, чем ранее. Именно к последствиям перехода к этим, более или менее окольным методам производства я хотел бы привлечь ваше внимание, поскольку, по моему мнению, только исследовав это явление, можно в итоге показать, каким образом может быть создана ситуация временной невозможности использования всех доступных ресурсов.
Процессы, задействованные в любом таком переходе от «менее капиталистических» к «более капиталистическим» методам, настолько сложны, что наглядно показать их можно только начав с предпосылок, в высшей степени упрощающих дело, и затем постепенно продвигаясь к ситуации, в большей мере приближенной к реальной. Для достижения целей всего лекционного курса, я разделю свое исследование на две части. Сегодня я ограничусь рассмотрением условий, при которых достигается равновесие между производством благ производственного назначения и производством потребительских благ, а также исследую, как это равновесие связано с денежным потоком. Более детальное объяснение того, как в период упомянутого перехода работает механизм цен и как изменения системы цен соотносятся с процентной ставкой, я оставляю для следующей лекции.
5. Моей первой задачей является определение точного значения некоторых терминов. Под производством я везде имею в виду наиболее широкое значение этого слова, так чтобы охватить все процессы, необходимые для того, чтобы товары попали к потребителю. Под «трудом» и «землей» я буду везде иметь в виду первичные факторы производства. Если я употребляю выражение факторы производства без пояснений, они будут включать в свой состав также и капитал, то есть этот термин охватывает все факторы, из [применения] которых извлекаются доходы в форме заработной платы, ренты и процента. Термин производственные блага относится ко всем благам, существующим в каждый момент времени, не являющимся потребительскими благами, то есть ко всем благам, прямо или косвенно используемым для производства потребительских благ, включая, таким образом, первичные средства производства, а также всяческие инструментальные блага[46] и все виды незавершенного производства. Те производственные блага, которые не являются первичными средствами производства, но находятся между первичными средствами производства и потребительскими благами, я называю промежуточными благами. Ни одно из этих различений не совпадает с привычным подразделением благ на блага длительного пользования и непосредственно потребляемые, поскольку эта классификация не требуется здесь для достижения моей цели. Однако в следующей лекции я буду его использовать, добавив к нему еще одно, находящееся с ним в определенной связи.
6. Я уже отмечал, что существенной характеристикой современной нам, «капиталистической» системы производства является то, что в каждый момент значительно большая часть имеющихся первичных средств производства используется для получения потребительских благ, относящихся к более или менее отдаленному будущему, чем та часть, которая используется для немедленного удовлетворения потребностей. Причиной такого способа организации производства является, без сомнения, тот факт, что посредством удлинения производственного процесса можно получать большее количество потребительских благ при данном количестве первичных средств производства. Для моих целей здесь нет необходимости углубляться в объяснение этого явления увеличением производительности вследствие применения косвенных способов производства. Достаточно сказать, что в границах, обусловленных обычной практикой, можно бесконечно увеличивать выпуск потребительских благ при данном количестве первичных факторов производства, при условии, что мы готовы достаточно долго ждать соответствующей продукции. В наибольшей мере нас здесь интересует тот факт, что любая такая замена некоего метода производства с любой заданной продолжительностью на метод, который требует больше или меньше времени, предполагает совершенно определенные изменения в организации производства, или – как я называю этот аспект организации для того, чтобы отличить его от более привычных аспектов, – изменений структуры производства.
Итак, пока денежная ставка процента совпадает с равновесной, она остается «нейтральной» в отношении своего влияния на цены благ, не повышая и не понижая их. Однако, когда банки понижают денежную ставку процента ниже равновесного уровня, что они могут делать, выдавая в качестве ссуд больше того, что было им доверено, то есть увеличивая количество средств обращения, это должно вести к росту цен. Если они повышают денежную ставку выше равновесной (этот случай имеет меньшее практическое значение), они оказывают понижающее воздействие на цены. Из этого верного утверждения, которое не предполагает, что уровень цен останется неизменным, если денежная ставка процента соответствует равновесной, а лишь говорит, что в этих условиях не существует причин изменения уровня цен, лежащих в денежной сфере, Викселль перепрыгивает к выводу, согласно которому, если эти две ставки совпадают, то уровень цен должен оставаться стабильным. Позже об этом будет сказано подробнее. Сейчас стоит обратить особое внимание на дальнейшее развитие теории. Рост уровня цен, который, как предполагается, является необходимым следствием того, что денежная процентная ставка остается ниже равновесной, порождается, прежде всего, предпринимателями, которые тратят на производственные нужды возросшее количество денег, ссужаемых им банками. Этот процесс, как показал еще Мальтус, и влечет за собой то, что Викселль назвал вынужденными, или принудительными, сбережениями (enforced, or compulsory saving)[38].
Это все, что необходимо сказать здесь по поводу теории Викселля. Я не буду обсуждать здесь важный вклад в развитие этой теории, сделанный австрийским экономистом Людвигом фон Мизесом[39]. Изложение сегодняшнего состояния этой теории будет главным предметом двух моих следующих лекций. Здесь необходимо лишь указать, что Мизес усовершенствовал теорию Викселля, добавив к ней анализ различных воздействий, которые денежная процентная ставка, отличающаяся от равновесной, оказывает на цены потребительских благ, с одной стороны, и производственных благ – с другой. Этим он достиг трансформации теории Викселля в теорию кредитного цикла, что представляет собой логически удовлетворительный результат.
(8) Но это заставляет меня перейти к следующей части моей лекции – поскольку мне кажется, что четвертый этап развития денежной теории строится отчасти на основе, заложенной Викселлем, отчасти на базе критики его теории. Я должен предупредить вас, что если вплоть до этого момента я описывал те этапы развития теории, которые уже свершились, то теперь то, что я буду говорить сейчас о четвертом этапе, является, скорее, тем, что я думаю о том, каким он должен быть, чем описанием того, что уже обрело определенную форму.
Если идти хронологически, стараясь проследить, как шаг за шагом теория Викселля постепенно превратилась в нечто новое, то это заняло бы слишком много времени. Вы лучше оцените эти изменения, если я немедленно начну обсуждать те недостатки его доктрины, которые, в конце концов, сделали совершенно необходимым отход от некоторых фундаментальных концепций его теории, унаследованных им от его предшественников.
Я уже упоминал о том, что, согласно Викселлю, равновесная ставка процента есть такая ставка, которая ограничивает спрос на реальный капитал количеством доступных сбережений и одновременно обеспечивает стабильность уровня цен. Его идея, очевидно, одна из тех, которые весьма широко распространены даже сегодня, – поскольку при равновесной ставке процента деньги сохраняют нейтральность в отношении цен, поэтому в этих условиях не может быть никаких причин для изменения уровня цен.
Тем не менее, совершенно ясно, что для того, чтобы предложение и спрос на реальный капитал могли совпасть, банки не должны предоставлять в качестве ссуд не больше и не меньше того, что было помещено в них в качестве сбережений (и того дополнительного количества денег, которое могло быть сбереженным и тезаврированным). А это естественным образом означает, что (за исключением только что оговоренного случая) они не должны допускать никаких изменений фактического количества денег в обращении[40].
В то же время не менее ясно и то, что для того, чтобы уровень цен оставался неизменным, количество денег в обращении должно изменяться, поскольку объемы производства увеличиваются и уменьшаются. Банки могут либо удерживать спрос на реальные капитальные блага в пределах, определяемых предложением сбережений, либо поддерживать стабильность уровня цен, но они не могут выполнять обе эти функции одновременно. Попробуйте сберегать в обществе, в котором нет никаких добавочных ресурсов для сбережений, то есть в стационарном обществе. В таком обществе, для того чтобы поддерживать денежную ставку процента на равновесном уровне, в периоды роста производства уровень цен должен падать. Чтобы уровень цен был стабильным, при этих же условиях ставка ссудного процента должна опуститься ниже равновесного уровня. Последствия будут такими, какими они бывают всегда, когда норма инвестиций превышает норму сбережений.
Можно перечислить и другие случаи, когда последствия изменения денег для цен и производства реализуются независимо от влияния на общий уровень цен. Однако если вдуматься, то представляется очевидным, что практически любое изменение количества денег, вне зависимости от того, влияет оно на общий уровень цен или нет, должно всегда оказывать воздействие на относительные цены. И поскольку не может быть сомнений в том, что именно относительные цены определяют объем и структуру производства, практически любые изменения количества денег будут оказывать воздействие на производство.
Но если мы должны признать, что, с одной стороны, при стабильном уровне цен относительные цены могут изменяться под воздействием денежных факторов, а, с другой стороны, относительные цены могут оставаться неизменными только, когда изменяется общий уровень цен, то мы должны отказаться от общепринятого мнения, согласно которому, если общий уровень цен остается неизменным, то стремление системы к экономическому равновесию не нарушается влиянием денег, и эти возмущающие воздействия денежной сферы не могут осуществляться без того, чтобы изменять общий уровень цен.
Это учение, догматически воспринятое почти всеми теоретиками, специализирующимися на денежной теории, и лежит, как мне кажется, в основании большинства пороков сегодняшней денежной теории и почти полностью закрывает возможность какого бы то ни было прогресса. Однако в данных лекциях нас интересуют скорее теоретические основания соответствующих схем, а не формулирование альтернативных практических предложений. И поэтому, как можно предположить, существует возможность сильнейшим образом недооценить изменения в экономической теории, которые последуют, если мы откажемся от этих неверных предположений. Когда мы приступим к изучению всех видов воздействия денег на относительные цены, совершенно не принимая во внимание, сопровождаются их изменения изменением общего уровня цен или нет, вскоре после этого мы начнем осознавать ненужность понятия общей ценности денег, понимаемого как обратная величина к общему уровню цен. Я действительно считаю, что в ближайшем будущем денежная теория не только откажется от объяснений в терминах прямого соотношения между деньгами и уровнем цен, но мы также выбросим за борт концепцию общего уровня цен, заменив ее изучением причин изменений относительных цен и их влияния на производство. Такая теория денег, которая более не будет теорией ценности денег вообще, но станет теорией влияния денег на обменные соотношения отдельных благ всех видов, и представляется мне четвертым этапом развития денежной теории.
Эта точка зрения на вероятное будущее теории денег покажется не такой пугающе непривычной, если мы примем во внимание, что концепция относительных цен включает в себя цены на блага одного вида в разные моменты времени. Здесь, так же, как и в случае связи между ценами в разных точках пространства, лишь одно соотношение между двумя значениями цен может соответствовать условию «межвременного» равновесия. Таким образом, и здесь нет необходимости априорно считать это отношение постоянным или таким, что оно существует при стабильном уровне цен. (Это имеет особое значение для теории денег, рассматриваемых как стандарт для отсроченных платежей, поскольку в этой своей функции деньги воспринимаются просто как средство межвременного обмена). Если эта точка зрения верна, то вопрос, который, по моему мнению, займет место вопроса о том, увеличивается ценность денег или уменьшается, превратится в вопрос, в пользу каких благ – будущих или теперешних – действуют изменения, которым подвергается состояние равновесия ставок межвременного обмена под воздействием денежных факторов[41].
(9) Задача следующей лекции – показать, каким образом можно решить по крайней мере некоторые из наиболее важных проблем денежной теории без обращения к концепции «ценности денег вообще». На вашу долю останется подумать, а не можем ли мы полностью отказаться от нее. Сейчас я хотел бы только напомнить вам о причине, по которой, как мне кажется, в случае денег, в отличие от других благ, общий вопрос об их ценности не имеет большого значения.
Нас интересуют цены на отдельные блага, поскольку эти цены показывают нам, насколько полно может быть удовлетворен спрос на каждое отдельное благо. Исследование причин, почему определенные потребности или потребности отдельных индивидов могут быть удовлетворены в большей степени, чем другие, является конечной целью экономической науки. Однако в этом смысле у нас не существует потребности в деньгах – абсолютное количество денег не имеет большого значения в смысле, в каком мы говорим об объективной ценности благ. То, что нас интересует, – это лишь то, как деньги воздействуют на относительные цены благ, рассматриваемых как источники дохода или как средство удовлетворения [конечных] желаний.
Проблема никогда не состоит в том, чтобы объяснить какую-то «общую ценность» денег, но только в том, чтобы объяснить, как и когда деньги влияют на относительную ценность благ и при каких условиях они оставляют эти относительные ценности неизменными, или, по удачному выражению Викселля, когда деньги являются нейтральными по отношению к товарам[42]. Таким образом, начальным пунктом теоретического анализа должны быть не стабильные, а нейтральные деньги, а первая задача денежной теории должна состоять в выяснении условий, при которых деньги могут считаться нейтральными в этом смысле. И хотя я надеюсь, что то, о чем я буду говорить в следующих лекциях, немного поможет, я совершенно убежден в том, что все результаты, полученные нами на этой стадии, должны расцениваться только как предварительные. Я считаю, что для последующего метод исследования важнее частных подробностей полученных результатов.
Лекция 2 Условия равновесия между производством потребительских и производственных благ
Вопрос о том, до какой степени и каким образом увеличение денег в обращении приводит к увеличению капитала, представляется нам вопросом чрезвычайной важности, что полностью оправдывает наши упорные попытки прояснить его…Не количество обращающихся средств обмена создает описанные здесь эффекты, но изменение структуры их распределения при каждой новой эмиссии банкнот… большая их часть попадает в руки тех, кто потребляет и производит, тогда как меньшая часть попадает тем, кто только потребляет.
Мальтус Т. Р. (Edinburgh Review. 1811. Vol. XVII. P. 363 et seq.)
1. Прежде чем приступить к выяснению природы влияния цен на количество производимых благ, необходимо разобраться с природой непосредственных причин изменений объемов промышленного производства. На этот вопрос, на первый взгляд кажущийся простым, современная теория предлагает по меньшей мере три объяснения.
2. Во-первых, можно рассмотреть точку зрения, согласно которой главные причины изменений объемов промышленного производства могут быть обнаружены в изменениях желаний индивидов прилагать усилия. Я называю эту причину первой, так как соответствующая теория в данной стране имеет, пожалуй, наибольшее число сторонников. Тот факт, что эта точка зрения так широко распространена в Англии, объясняется, вероятно, тем, что здесь относительно большое число экономистов все еще находятся под влиянием теории ценности, основанной на концепции «реальных издержек», что делает в их глазах такой тип объяснения любых изменений в общем
объеме производства естественным. Пожалуй, наилучшим примером логики, основанной на этих предпосылках, является книга Робертсона «Банковская политика и уровень цен»[43]. Я, однако, не думаю, что это предположение хоть в какой-то мере подтверждается имеющимся опытом. Я считаю его крайне искусственным и намерен прибегнуть к нему только в том случае, если все остальные объяснения окажутся неудовлетворительными. Однако признание этого предположения корректным является вопросом факта, и я не буду пытаться опровергнуть его непосредственно. Я лишь попытаюсь показать, что имеются и другие способы трактовки причин изменений выпуска, которые представляются менее искусственными.
3. Второй тип объяснения просто-напросто сводит все причины изменения объемов выпуска к изменениям количеств факторов, используемых в производственном процессе. По-моему, такое «объяснение» вообще не является объяснением. Оно основано на неверной интерпретации фактов. Отталкиваясь от известного из повседневного опыта факта – существования неиспользуемых ресурсов всех видов, оно трактует любое увеличение выпуска как простое следствие применения [в производственном процессе] больших количеств неиспользуемых факторов, а любое уменьшение выпуска как следствие того, что большие объемы ресурсов оказываются незадействованными. То, что любое изменение количества задействованных ресурсов предполагает соответствующее изменение выпуска, не подлежит сомнению. Но ни то, что существование неиспользуемых ресурсов является необходимым условием увеличения выпуска, ни то, что мы имеем право рассматривать эту ситуацию в качестве отправного пункта теоретического анализа, не является верным. Если мы хотим объяснить колебания объемов производства, мы должны дать исчерпывающее объяснение. Разумеется, это не означает, что мы должны ab ovo начинать с предположений об экономическом процессе в целом. Но это все-таки означает, что мы должны начинать там, где останавливается общая экономическая теория, то есть с состояния равновесия, когда не существует никаких неиспользуемых ресурсов. Наличие таких неиспользуемых ресурсов само по себе является фактом, требующим объяснения. Он не находит объяснения в рамках статического анализа и соответственно мы не имеем права принимать его как данность. По этой причине я не могу согласиться с профессором Уэсли Митчеллом, когда он утверждает, что не считает объяснение этой ситуации частью своей задачи, состоящей в «определении того, каким образом факт циклических колебаний экономической активности может быть увязан с общей теорией равновесия, или того, как эта теория может быть увязана с данным фактом»[44]. Наоборот, я убежден в том, что, если мы вообще хотим объяснить экономическое явление, у нас нет иного способа, кроме как основывать наши построения на фундаменте, предоставляемом нам концепцией тенденции [движения экономической системы] к равновесию. Ведь только эта концепция позволяет объяснить такие фундаментальные явления, как процесс установления цен или формирования доходов, а также понять то, что является существенным для каждого объяснения колебаний объемов производства. Следовательно, если мы хотим быть последовательными, необходимо начинать с ситуации, которая уже имеет удовлетворительное объяснение в рамках общей экономической теории. И единственной ситуацией, удовлетворяющей этому критерию, является ситуация, при которой используются все доступные ресурсы. Объяснение наличия неиспользуемых ресурсов должно быть одной из наших главных задач[45].
4. Начав с предположения о равновесии, мы получаем еще одно преимущество, поскольку таким образом мы можем более внимательно рассмотреть причины изменений объемов промышленного выпуска, важность которых в противном случае может быть недооценена. Я имею в виду изменения в методах использования имеющихся ресурсов. Изменения в направлении, заданном существующими производительными силами, представляют собой не только главную причину колебаний в выпуске продукции отдельных отраслей – изменения в использовании имеющихся ресурсов также могут увеличивать или уменьшать совокупный выпуск всей промышленности в огромных пределах. Таким образом, перед нами третий способ, которым современная теория объясняет колебания, упомянутые в начале лекции. То, что я здесь имею в виду, не относится к таким изменениям методов производства, которые становятся возможны вследствие прогресса технических знаний. Я имею в виду такое увеличение производства, которое достигается посредством перехода к «более капиталистическим» методам производства, или, что то же самое, посредством организации производства таким образом, что в любой заданный момент времени доступные ресурсы используются для удовлетворения таких потребностей, которые отстоят от этого момента дальше, чем ранее. Именно к последствиям перехода к этим, более или менее окольным методам производства я хотел бы привлечь ваше внимание, поскольку, по моему мнению, только исследовав это явление, можно в итоге показать, каким образом может быть создана ситуация временной невозможности использования всех доступных ресурсов.
Процессы, задействованные в любом таком переходе от «менее капиталистических» к «более капиталистическим» методам, настолько сложны, что наглядно показать их можно только начав с предпосылок, в высшей степени упрощающих дело, и затем постепенно продвигаясь к ситуации, в большей мере приближенной к реальной. Для достижения целей всего лекционного курса, я разделю свое исследование на две части. Сегодня я ограничусь рассмотрением условий, при которых достигается равновесие между производством благ производственного назначения и производством потребительских благ, а также исследую, как это равновесие связано с денежным потоком. Более детальное объяснение того, как в период упомянутого перехода работает механизм цен и как изменения системы цен соотносятся с процентной ставкой, я оставляю для следующей лекции.
5. Моей первой задачей является определение точного значения некоторых терминов. Под производством я везде имею в виду наиболее широкое значение этого слова, так чтобы охватить все процессы, необходимые для того, чтобы товары попали к потребителю. Под «трудом» и «землей» я буду везде иметь в виду первичные факторы производства. Если я употребляю выражение факторы производства без пояснений, они будут включать в свой состав также и капитал, то есть этот термин охватывает все факторы, из [применения] которых извлекаются доходы в форме заработной платы, ренты и процента. Термин производственные блага относится ко всем благам, существующим в каждый момент времени, не являющимся потребительскими благами, то есть ко всем благам, прямо или косвенно используемым для производства потребительских благ, включая, таким образом, первичные средства производства, а также всяческие инструментальные блага[46] и все виды незавершенного производства. Те производственные блага, которые не являются первичными средствами производства, но находятся между первичными средствами производства и потребительскими благами, я называю промежуточными благами. Ни одно из этих различений не совпадает с привычным подразделением благ на блага длительного пользования и непосредственно потребляемые, поскольку эта классификация не требуется здесь для достижения моей цели. Однако в следующей лекции я буду его использовать, добавив к нему еще одно, находящееся с ним в определенной связи.
6. Я уже отмечал, что существенной характеристикой современной нам, «капиталистической» системы производства является то, что в каждый момент значительно большая часть имеющихся первичных средств производства используется для получения потребительских благ, относящихся к более или менее отдаленному будущему, чем та часть, которая используется для немедленного удовлетворения потребностей. Причиной такого способа организации производства является, без сомнения, тот факт, что посредством удлинения производственного процесса можно получать большее количество потребительских благ при данном количестве первичных средств производства. Для моих целей здесь нет необходимости углубляться в объяснение этого явления увеличением производительности вследствие применения косвенных способов производства. Достаточно сказать, что в границах, обусловленных обычной практикой, можно бесконечно увеличивать выпуск потребительских благ при данном количестве первичных факторов производства, при условии, что мы готовы достаточно долго ждать соответствующей продукции. В наибольшей мере нас здесь интересует тот факт, что любая такая замена некоего метода производства с любой заданной продолжительностью на метод, который требует больше или меньше времени, предполагает совершенно определенные изменения в организации производства, или – как я называю этот аспект организации для того, чтобы отличить его от более привычных аспектов, – изменений структуры производства.