Страница:
В противоположность этим современным тенденциям Маркс и Фрейд полагали, что человеческое поведение полностью постижимо, потому что это поведение человека, т. е. биологического вида, который можно определить через психические и духовные характеристики.
Допуская существование природы человека, Маркс избежал распространенной ошибки смешения ее с некоторыми особенностями ее проявления. Он отличал «человеческую природу вообще» от «человеческой природы, изменяющейся в каждую историческую эпоху». Человеческую природу вообще, конечно же, нельзя увидеть как таковую, поскольку то, что мы наблюдаем, всегда представляет собой специфические проявления человеческой природы в различных культурах. Зато из всех многообразных проявлений мы можем вывести, что такое «человеческая природа вообще», какие законы ею управляют и какими потребностями обладает человек в качестве человека.
В ранних произведениях Маркс еще называл «человеческую природу вообще» «сущностью человека». Позже он отказался от этого термина, так как хотел пояснить, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду»[8] (курсив мой. – Э. Ф.). Маркс также старался избежать того, чтобы создалось впечатление, будто он мыслит сущность человека как внеисторическую субстанцию. По Марксу, природа человека – это данные ему возможности, набор условий, как бы сырой человеческий материал, который сам по себе не может изменяться точно так же, как размер и структура человеческого мозга, которые остались неизменными со времен возникновения цивилизации. Тем не менее человек действительно изменяется в процессе истории. Он продукт истории, меняющий себя в ходе истории. Он становится тем, чем он является потенциально. История – это процесс созидания человеком самого себя путем развития в процессе труда потенций, данных ему от рождения. «Но так как… вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом, становление природы для человека, то у него есть наглядное, неопровержимое доказательство своего порождения самим собою, процесса своего возникновения»[9].
Маркс был против двух позиций: внеисторической, согласно которой природа человека – это субстанция, существующая с самого начала истории, и релятивистской, согласно которой человеческая природа не обладает какими бы то ни было присущими ей качествами, а является не чем иным, как отражением социальных условий. Однако он так и не создал полностью развитой собственной теории природы человека, которая бы преодолела как внеисторическую, так и релятивистскую позиции; поэтому он не защищен от различных, порой противоречивых истолкований.
Тем не менее из его концепции человека вытекают некоторые идеи о здоровье и патологии. Основным проявлением психической патологии Маркс называет изуродованного и отчужденного человека; основным проявлением психического здоровья он считает активного, производительного, самостоятельного человека. Позже мы еще вернемся к этим представлениям после того, как обсудим концепцию человеческой мотивации у Маркса и у Фрейда.
Сейчас, однако, мы должны вернуться к представлениям о человеческой природе в учении Фрейда. Каждому знакомому с системой Фрейда вряд ли нужно объяснять, что предметом его исследования был человек как таковой, или, выражаясь языком Спинозы, Фрейд создал «модель человеческой природы». Модель эта создавалась в духе материалистической мысли XIX в. Человек считался машиной, движимой относительно постоянным количеством сексуальной энергии, называемой «либидо». Либидо создает болезненное напряжение, которое уменьшается только путем физического высвобождения энергии; это освобождение от болезненного напряжения Фрейд назвал «удовольствием». После снижения либидозного напряжения оно вновь нарастает под влиянием химических телесных реакций, порождая новую потребность уменьшить напряжение, т. е. потребность в «удовольствии». Этот динамизм, ведущий от напряжения к освобождению от него и вновь к возобновлению напряжения; от страдания к удовольствию и вновь к страданию, Фрейд назвал «принципом удовольствия». Он противопоставлял его «принципу реальности», который подсказывает человеку, к чему следует стремиться и чего избегать в реальном мире, в котором тот живет, чтобы обеспечить себе выживание. Принцип реальности часто вступает в конфликт с принципом удовольствия, и условием душевного здоровья является определенная уравновешенность между ними. Если же равновесие нарушено в пользу одного из принципов, результатом станут невротические и психотические проявления.
IV. Эволюция человека
V. Человеческая мотивация
VI. Больной индивид и больное общество
Допуская существование природы человека, Маркс избежал распространенной ошибки смешения ее с некоторыми особенностями ее проявления. Он отличал «человеческую природу вообще» от «человеческой природы, изменяющейся в каждую историческую эпоху». Человеческую природу вообще, конечно же, нельзя увидеть как таковую, поскольку то, что мы наблюдаем, всегда представляет собой специфические проявления человеческой природы в различных культурах. Зато из всех многообразных проявлений мы можем вывести, что такое «человеческая природа вообще», какие законы ею управляют и какими потребностями обладает человек в качестве человека.
В ранних произведениях Маркс еще называл «человеческую природу вообще» «сущностью человека». Позже он отказался от этого термина, так как хотел пояснить, что «сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду»[8] (курсив мой. – Э. Ф.). Маркс также старался избежать того, чтобы создалось впечатление, будто он мыслит сущность человека как внеисторическую субстанцию. По Марксу, природа человека – это данные ему возможности, набор условий, как бы сырой человеческий материал, который сам по себе не может изменяться точно так же, как размер и структура человеческого мозга, которые остались неизменными со времен возникновения цивилизации. Тем не менее человек действительно изменяется в процессе истории. Он продукт истории, меняющий себя в ходе истории. Он становится тем, чем он является потенциально. История – это процесс созидания человеком самого себя путем развития в процессе труда потенций, данных ему от рождения. «Но так как… вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом, становление природы для человека, то у него есть наглядное, неопровержимое доказательство своего порождения самим собою, процесса своего возникновения»[9].
Маркс был против двух позиций: внеисторической, согласно которой природа человека – это субстанция, существующая с самого начала истории, и релятивистской, согласно которой человеческая природа не обладает какими бы то ни было присущими ей качествами, а является не чем иным, как отражением социальных условий. Однако он так и не создал полностью развитой собственной теории природы человека, которая бы преодолела как внеисторическую, так и релятивистскую позиции; поэтому он не защищен от различных, порой противоречивых истолкований.
Тем не менее из его концепции человека вытекают некоторые идеи о здоровье и патологии. Основным проявлением психической патологии Маркс называет изуродованного и отчужденного человека; основным проявлением психического здоровья он считает активного, производительного, самостоятельного человека. Позже мы еще вернемся к этим представлениям после того, как обсудим концепцию человеческой мотивации у Маркса и у Фрейда.
Сейчас, однако, мы должны вернуться к представлениям о человеческой природе в учении Фрейда. Каждому знакомому с системой Фрейда вряд ли нужно объяснять, что предметом его исследования был человек как таковой, или, выражаясь языком Спинозы, Фрейд создал «модель человеческой природы». Модель эта создавалась в духе материалистической мысли XIX в. Человек считался машиной, движимой относительно постоянным количеством сексуальной энергии, называемой «либидо». Либидо создает болезненное напряжение, которое уменьшается только путем физического высвобождения энергии; это освобождение от болезненного напряжения Фрейд назвал «удовольствием». После снижения либидозного напряжения оно вновь нарастает под влиянием химических телесных реакций, порождая новую потребность уменьшить напряжение, т. е. потребность в «удовольствии». Этот динамизм, ведущий от напряжения к освобождению от него и вновь к возобновлению напряжения; от страдания к удовольствию и вновь к страданию, Фрейд назвал «принципом удовольствия». Он противопоставлял его «принципу реальности», который подсказывает человеку, к чему следует стремиться и чего избегать в реальном мире, в котором тот живет, чтобы обеспечить себе выживание. Принцип реальности часто вступает в конфликт с принципом удовольствия, и условием душевного здоровья является определенная уравновешенность между ними. Если же равновесие нарушено в пользу одного из принципов, результатом станут невротические и психотические проявления.
IV. Эволюция человека
Подобно Марксу, Фрейд осмысливает развитие человека в эволюционистских терминах. Размышляя о развитии индивида, Фрейд полагает, что основная движущая сила – сексуальная энергия – сама подвержена эволюции, имеющей место в жизни каждого индивида с рождения до половой зрелости. Либидо проходит несколько стадий: сначала оно концентрируется вокруг процессов сосания и кусания у младенца, затем – вокруг анальных и уретральных выделений и, наконец, вокруг генитальных органов. В истории каждого индивидуума либидо остается тем же и не совсем тем же: потенциально оно то же самое, но его проявления меняются в процессе индивидуального развития.
Представления Фрейда о развитии человеческого рода в некоторых чертах совпадают с представлениями об индивидуальном развитии, в других же расходятся. Он считает, что первобытный человек полностью удовлетворял свои инстинкты, в том числе и извращенные, составляющие часть примитивной сексуальности. Но первобытный человек, полностью удовлетворявший инстинкты, не способен был стать творцом культуры и цивилизации. Все же человек начинает создавать цивилизацию по причинам, которые Фрейду не удалось объяснить. Ее создание принудило человека отказаться от немедленного и полного удовлетворения своих инстинктов; неудовлетворенный инстинкт перешел в несексуальную духовную и психическую энергию, являющуюся строительным материалом цивилизации. (Эту трансформацию сексуальной энергии в несексуальную Фрейд назвал «сублимацией», использовав аналогию с химическими процессами.) Чем выше уровень развития цивилизации, тем больше энергии человек сублимирует и тем больше он подавляет (frustrates) свои первичные либидозные импульсы. Он становится более мудрым и культурным, но в некотором смысле и менее счастливым, чем первобытный человек, и гораздо более склонным к неврозам в результате чрезмерного подавления (frustration) инстинктов. Поэтому созданная человеком цивилизация не удовлетворяет его. И хотя историческое развитие – это позитивное явление, если учитывать только созданные цивилизацией продукты, в то же время этот процесс включает в себя рост неудовлетворенности и возможности образования неврозов.
Другой аспект исторической концепция Фрейда связан с «Эдиповым комплексом». В работе «Тотем и табу» он излагает гипотезу, согласно которой решающим шагом на пути от первобытного общества к цивилизованному было восстание сыновей против ненавистного им отца и убийство его. Затем сыновья создали общество, основанное на договоренности, с тем чтобы исключить в дальнейшем убийство во время беспорядков и обеспечить моральные установления. По Фрейду, ребенок в своем развитии проходит подобный же путь. В возрасте пяти-шести лет мальчик испытывает сильнейшую ревность к отцу и вытесняет в себе желание убить его только под влиянием угрозы кастрации. Чтобы освободиться от постоянного страха, он усваивает табу на кровосмешение и тем самым закладывает ядро, вокруг которого будет формироваться его «совесть» (супер-Эго, или сверх-Я). Впоследствии к первоначальным табу, полученным от отца, добавляются запреты и требования, выраженные другими авторитетами и обществом.
Маркс не предпринимал попыток сделать набросок индивидуального развития. Он занимался исключительно развитием человека в истории.
Движение истории осуществляется, по Марксу, благодаря постоянно возобновляющимся противоречиям. Производительные силы нарастают и приходят в конфликт с устаревшими экономическими, социальными и политическими формами. Такой конфликт (например, между паровым двигателем и предшествовавшей ему общественной организацией производства) приводит к социальным и экономическим изменениям. Однако установившаяся стабильность вновь нарушается дальнейшим развитием производительных сил (например, переходом от парового двигателя к использованию бензина, электричества, атомной энергии), что приводит к образованию новых социальных форм, больше соответствующих новым производительным силам. Конфликт между производительными силами и социально-политическими структурами сопровождается столкновением между социальными классами. Класс феодалов, опирающийся на прежние формы производства, приходит в столкновение с новым средним классом мелких производителей и предпринимателей; позже средний класс включается в борьбу против рабочего класса, так же как и против руководителей крупных монополистических предприятий, склонных душить более ранние и мелкие формы предпринимательской деятельности.
Психическое развитие человека происходит в рамках исторического процесса. Центральным положением эволюционистской теории Маркса является отношение человека к природе и развитие этого отношения. В начале истории человек полностью зависит от природы. По мере развития он все больше и больше освобождается от природной зависимости, начинает господствовать над природой и преобразовывать ее в процессе деятельности, а изменяя природу, он изменяет и самого себя. Зависимость от природы ограничивает свободу человека и его мыслительные способности: во многих отношениях он подобен ребенку. Он медленно взрослеет, и только когда он полностью овладеет природой и станет независимым существом, он сможет развернуть все свои интеллектуальные и эмоциональные способности. Согласно Марксу, социалистическое общество – это общество, в котором сформировавшийся человек начинает разворачиваться на полную мощь. Следующий отрывок, заимствованный из «Капитала», выражает некоторые идеи Маркса на этот счет: «Эти древние общественно-производственные организмы несравненно более просты и ясны, чем буржуазный, но они покоятся или на незрелости индивидуального человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественно-родовых связей с другими людьми, или на непосредственных отношениях господства и подчинения. Условие их существования – низкая ступень развития производительных сил труда и соответственная ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и к природе. Эта действительная ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях. Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собою и с природой. Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем. Но для этого необходима определенная материальная основа общества или ряд определенных материальных условий существования, которые представляют собой естественно выросший продукт долгого и мучительного процесса развития»[10] (курсив мой. – Э. Ф.).
Род человеческий в процессе труда постепенно освобождается от матери-природы, и, освобождаясь, человек развивает свои интеллектуальные и эмоциональные силы и взрослеет, становясь независимым и свободным. Когда он окончательно поставит природу под свой полный и разумный контроль, когда общество окончательно утратит классово-антагонистический характер, «предыстория» закончится – и начнется подлинно человеческая история, в которой свободный человек планирует и организует свой обмен с природой и в которой целью всей общественной жизни является не труд и не производство, а развертывание человеческого содержания как цель в себе. Для Маркса это сфера свободы, в которой человек будет связан теснейшими узами с другими людьми и с природой.
Противостояние Маркса и Фрейда во взглядах на историю совершенно очевидно. Маркс непоколебимо верил в возможность для человека развиваться и совершенствоваться, что коренилось в мессианской традиции Запада, начиная с пророков, через христианство, Возрождение и мысль эпохи Просвещения. Фрейд был скептиком, особенно после Первой мировой войны. Он рассматривал проблему развития человека как трагедию по преимуществу. Что бы человек ни делал, это заканчивалось фрустрацией[11]; если бы ему удалось вернуться к первобытному состоянию, он бы добился удовольствия, но лишился мудрости; если он продолжает создавать все более утонченные цивилизации, он становится мудрее, но вместе с тем менее счастливым и более подверженным заболеванию. Для Фрейда эволюция – двусмысленное благодеяние: общество причиняет не меньше вреда, чем пользы. Для Маркса история – движение к самореализации человека; и как бы ни было велико зло, сотворенное данным обществом, общество остается необходимым условием для самопорождения и саморазвертывания человека. «Хорошее общество» для Маркса тождественно обществу хороших людей, т. е. всесторонне развитых, здравомыслящих и продуктивных индивидов.
Представления Фрейда о развитии человеческого рода в некоторых чертах совпадают с представлениями об индивидуальном развитии, в других же расходятся. Он считает, что первобытный человек полностью удовлетворял свои инстинкты, в том числе и извращенные, составляющие часть примитивной сексуальности. Но первобытный человек, полностью удовлетворявший инстинкты, не способен был стать творцом культуры и цивилизации. Все же человек начинает создавать цивилизацию по причинам, которые Фрейду не удалось объяснить. Ее создание принудило человека отказаться от немедленного и полного удовлетворения своих инстинктов; неудовлетворенный инстинкт перешел в несексуальную духовную и психическую энергию, являющуюся строительным материалом цивилизации. (Эту трансформацию сексуальной энергии в несексуальную Фрейд назвал «сублимацией», использовав аналогию с химическими процессами.) Чем выше уровень развития цивилизации, тем больше энергии человек сублимирует и тем больше он подавляет (frustrates) свои первичные либидозные импульсы. Он становится более мудрым и культурным, но в некотором смысле и менее счастливым, чем первобытный человек, и гораздо более склонным к неврозам в результате чрезмерного подавления (frustration) инстинктов. Поэтому созданная человеком цивилизация не удовлетворяет его. И хотя историческое развитие – это позитивное явление, если учитывать только созданные цивилизацией продукты, в то же время этот процесс включает в себя рост неудовлетворенности и возможности образования неврозов.
Другой аспект исторической концепция Фрейда связан с «Эдиповым комплексом». В работе «Тотем и табу» он излагает гипотезу, согласно которой решающим шагом на пути от первобытного общества к цивилизованному было восстание сыновей против ненавистного им отца и убийство его. Затем сыновья создали общество, основанное на договоренности, с тем чтобы исключить в дальнейшем убийство во время беспорядков и обеспечить моральные установления. По Фрейду, ребенок в своем развитии проходит подобный же путь. В возрасте пяти-шести лет мальчик испытывает сильнейшую ревность к отцу и вытесняет в себе желание убить его только под влиянием угрозы кастрации. Чтобы освободиться от постоянного страха, он усваивает табу на кровосмешение и тем самым закладывает ядро, вокруг которого будет формироваться его «совесть» (супер-Эго, или сверх-Я). Впоследствии к первоначальным табу, полученным от отца, добавляются запреты и требования, выраженные другими авторитетами и обществом.
Маркс не предпринимал попыток сделать набросок индивидуального развития. Он занимался исключительно развитием человека в истории.
Движение истории осуществляется, по Марксу, благодаря постоянно возобновляющимся противоречиям. Производительные силы нарастают и приходят в конфликт с устаревшими экономическими, социальными и политическими формами. Такой конфликт (например, между паровым двигателем и предшествовавшей ему общественной организацией производства) приводит к социальным и экономическим изменениям. Однако установившаяся стабильность вновь нарушается дальнейшим развитием производительных сил (например, переходом от парового двигателя к использованию бензина, электричества, атомной энергии), что приводит к образованию новых социальных форм, больше соответствующих новым производительным силам. Конфликт между производительными силами и социально-политическими структурами сопровождается столкновением между социальными классами. Класс феодалов, опирающийся на прежние формы производства, приходит в столкновение с новым средним классом мелких производителей и предпринимателей; позже средний класс включается в борьбу против рабочего класса, так же как и против руководителей крупных монополистических предприятий, склонных душить более ранние и мелкие формы предпринимательской деятельности.
Психическое развитие человека происходит в рамках исторического процесса. Центральным положением эволюционистской теории Маркса является отношение человека к природе и развитие этого отношения. В начале истории человек полностью зависит от природы. По мере развития он все больше и больше освобождается от природной зависимости, начинает господствовать над природой и преобразовывать ее в процессе деятельности, а изменяя природу, он изменяет и самого себя. Зависимость от природы ограничивает свободу человека и его мыслительные способности: во многих отношениях он подобен ребенку. Он медленно взрослеет, и только когда он полностью овладеет природой и станет независимым существом, он сможет развернуть все свои интеллектуальные и эмоциональные способности. Согласно Марксу, социалистическое общество – это общество, в котором сформировавшийся человек начинает разворачиваться на полную мощь. Следующий отрывок, заимствованный из «Капитала», выражает некоторые идеи Маркса на этот счет: «Эти древние общественно-производственные организмы несравненно более просты и ясны, чем буржуазный, но они покоятся или на незрелости индивидуального человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественно-родовых связей с другими людьми, или на непосредственных отношениях господства и подчинения. Условие их существования – низкая ступень развития производительных сил труда и соответственная ограниченность отношений людей рамками материального процесса производства жизни, а значит, ограниченность всех их отношений друг к другу и к природе. Эта действительная ограниченность отражается идеально в древних религиях, обожествляющих природу, и народных верованиях. Религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собою и с природой. Строй общественного жизненного процесса, т. е. материального процесса производства, сбросит с себя мистическое туманное покрывало лишь тогда, когда он станет продуктом свободного общественного союза людей и будет находиться под их сознательным планомерным контролем. Но для этого необходима определенная материальная основа общества или ряд определенных материальных условий существования, которые представляют собой естественно выросший продукт долгого и мучительного процесса развития»[10] (курсив мой. – Э. Ф.).
Род человеческий в процессе труда постепенно освобождается от матери-природы, и, освобождаясь, человек развивает свои интеллектуальные и эмоциональные силы и взрослеет, становясь независимым и свободным. Когда он окончательно поставит природу под свой полный и разумный контроль, когда общество окончательно утратит классово-антагонистический характер, «предыстория» закончится – и начнется подлинно человеческая история, в которой свободный человек планирует и организует свой обмен с природой и в которой целью всей общественной жизни является не труд и не производство, а развертывание человеческого содержания как цель в себе. Для Маркса это сфера свободы, в которой человек будет связан теснейшими узами с другими людьми и с природой.
Противостояние Маркса и Фрейда во взглядах на историю совершенно очевидно. Маркс непоколебимо верил в возможность для человека развиваться и совершенствоваться, что коренилось в мессианской традиции Запада, начиная с пророков, через христианство, Возрождение и мысль эпохи Просвещения. Фрейд был скептиком, особенно после Первой мировой войны. Он рассматривал проблему развития человека как трагедию по преимуществу. Что бы человек ни делал, это заканчивалось фрустрацией[11]; если бы ему удалось вернуться к первобытному состоянию, он бы добился удовольствия, но лишился мудрости; если он продолжает создавать все более утонченные цивилизации, он становится мудрее, но вместе с тем менее счастливым и более подверженным заболеванию. Для Фрейда эволюция – двусмысленное благодеяние: общество причиняет не меньше вреда, чем пользы. Для Маркса история – движение к самореализации человека; и как бы ни было велико зло, сотворенное данным обществом, общество остается необходимым условием для самопорождения и саморазвертывания человека. «Хорошее общество» для Маркса тождественно обществу хороших людей, т. е. всесторонне развитых, здравомыслящих и продуктивных индивидов.
V. Человеческая мотивация
Какие же мотивы побуждают человека действовать определенным образом, какие стремления толкают его в определенном направлении?
На первый взгляд кажется, будто, отвечая на этот вопрос, Маркс и Фрейд наиболее далеки друг от друга, а между их системами существует неразрешимое противоречие. «Материалистическое» учение Маркса об истории обычно истолковывается как утверждение того, что основным мотивом для человека является его стремление к удовлетворению материальных потребностей, его желание использовать и иметь все больше и больше. Затем эта алчность как основная человеческая мотивация противопоставляется представлению Фрейда, согласно которому наиболее сильную мотивацию составляет сексуальная потребность человека. Стремление к собственности, с одной стороны, и стремление к сексуальному удовлетворению – с другой, представляются противоположными объяснениями человеческой мотивации.
Из всего уже сказанного о теории Фрейда вытекает, что такое предположение искажает его концепцию в результате чрезмерного ее упрощения. Фрейд считает, что человеком движут противоречия, особенно противоречие между стремлением к сексуальному удовольствию и стремлением к выживанию и господству над окружающим. Этот конфликт стал выглядеть еще сложнее, когда Фрейд постулировал еще один фактор, противостоящий уже упомянутым, – супер-Эго, т. е. воспринятые ребенком авторитет отца и нормы, которые он олицетворял. Таким образом, с точки зрения Фрейда, человеком руководят конфликтующие друг с другом силы, но ни в коем случае не одно лишь желание сексуального удовлетворения[12].
Расхожее представление о Марксовой теории мотивации еще сильнее искажает его мысль, чем в случае с Фрейдом. Искажение начинается с неверного понимания термина «материализм». Этот термин, как и противоположный ему – «идеализм», имеют два совершенно разных значения в зависимости от контекста, в котором они применяются. Когда они отнесены к человеку, то «материалистом» называют того, кто в основном озабочен удовлетворением материальных стремлений, а «идеалистом» – того, кто руководствуется идеей, т. е. духовной или этической мотивацией. Однако в философской терминологии «материализм» и «идеализм» имеют совершенно иные значения, и в этом контексте термин «материализм» можно употребить, говоря о Марксовом «историческом материализме» (термин, которым сам Маркс в действительности никогда не пользовался). С философской точки зрения, идеализм означает признание того, что основную реальность составляют идеи, а материальный мир, воспринимаемый с помощью органов чувств, сам по себе реальностью не обладает. Для материализма, преобладавшего в конце XIX в., реальна материя, но не идеи. В противовес механистическому материализму (лежавшему в основании учения Фрейда), Маркс не занимался установлением причинных связей между материей и мышлением, а рассматривал все явления как результат деятельности реальных людей. «В прямую противоположность немецкой философии, – писал Маркс, – спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе… чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса»[13] (курсив мой. – Э. Ф.).
Марксов «материализм» предусматривает, что наше изучение человека мы начинаем с реального человека, каким мы его находим, а не с его мыслей о себе и о мире, с помощью которых он пытается объяснить самого себя. Чтобы понять, как могло возникнуть в случае с Марксом смешение личностного и философского истолкования материализма, мы должны продолжить наше рассмотрение до так называемой марксовой «экономической теории общества». Этот термин поняли так, будто бы, по Марксу, деятельность человека в историческом процессе определяется исключительно экономическими мотивами; другими словами, «экономический» фактор был истолкован в связи с психологическим, субъективным мотивом, т. е. как экономический интерес. Но Маркс не это имел в виду. Исторический материализм – отнюдь не психологическая теория; он исходит из того, что способ производства определяет практическую жизнь, способ бытия человека, а практика определяет его мышление, социальную и политическую структуру общества. В этом контексте экономика связывается не с психическими побуждениями, а со способом производства, не с субъективно-психологическим, а с объективным социально-экономическим фактором. Идея Маркса о том, что человека формирует его практическая жизнь, сама по себе не нова. Ту же самую идею Монтескье выразил следующим образом: «Институты формируют людей»; аналогично выражал ее и Роберт Оуэн. Новым в системе Маркса было то, что он детально проанализировал, что представляют собой эти институты, точнее говоря, что сами институты следует рассматривать как часть целостной системы производства, характеризующей данное общество. Различие в экономических условиях порождает различие в психологической мотивации. Одна экономическая система может привести к формированию аскетических наклонностей, как было на заре развития капитализма; другая – к преобладанию бережливости и накопительства, как в условиях капитализма XIX в.; следующая – к преобладающему желанию тратить и к все возрастающему потреблению, как при капитализме XX в. В системе Маркса есть лишь одна квазипсихологическая предпосылка: человек сначала должен есть и пить, иметь крышу над головой и одежду, прежде чем он сможет заниматься политикой, наукой, искусством, религией и пр. Отсюда производство необходимых средств существования, а соответственно и степень экономического развития, достигнутая в данном обществе, образуют основу, на которой развиваются социальные и политические институты, а также искусство и религия. В каждый исторический период сам человек формируется преобладающим образом жизни, который, в свою очередь, определяется способом производства. Все это, однако, не означает, будто стремление производить или потреблять является основной мотивацией человека. Напротив, Маркс критикует капиталистическое общество главным образом за то, что оно превращает желание человека «иметь» и «использовать» в господствующее стремление. Маркс считал, что человек, главенствующим желанием которого является «иметь» и «использовать», – это изуродованный человек. Маркс ставил своей целью достижение социалистического общества, организованного таким образом, чтобы не выгода и не частная собственность были господствующими целями, а свободное развертывание всех человеческих сил. Полностью развитой, истинно очеловеченный человек – это не тот, кто имеет много, а тот, что является многим.
Воистину одним из наиболее ярких примеров способности человека искажать чужие идеи и истолковывать их по своему разумению является то, что сторонники капитализма нападают на Маркса за его приверженность якобы «материалистическим» целям. Но это не только не соответствует действительности; парадокс состоит в том, что те же самые защитники капитализма нападают на социализм, заявляя, что стремление к прибыли, на которой покоится капитализм, – единственный значимый мотив созидательной человеческой деятельности и что социализм не может быть эффективным, потому что исключает стремление к прибыли как основной стимул экономики. Все это выглядит еще более запутанным и парадоксальным, если учесть, что российский коммунизм принял эту капиталистическую идею и что для советских руководителей, рабочих и крестьян стремление к выгоде представляется наиболее важным побудительным мотивом современной советской экономики. Не только на практике, но часто и в теоретических положениях о человеческой мотивации советская и капиталистическая системы согласны друг с другом и обе одинаково противоречат теории Маркса и его целям[14].
На первый взгляд кажется, будто, отвечая на этот вопрос, Маркс и Фрейд наиболее далеки друг от друга, а между их системами существует неразрешимое противоречие. «Материалистическое» учение Маркса об истории обычно истолковывается как утверждение того, что основным мотивом для человека является его стремление к удовлетворению материальных потребностей, его желание использовать и иметь все больше и больше. Затем эта алчность как основная человеческая мотивация противопоставляется представлению Фрейда, согласно которому наиболее сильную мотивацию составляет сексуальная потребность человека. Стремление к собственности, с одной стороны, и стремление к сексуальному удовлетворению – с другой, представляются противоположными объяснениями человеческой мотивации.
Из всего уже сказанного о теории Фрейда вытекает, что такое предположение искажает его концепцию в результате чрезмерного ее упрощения. Фрейд считает, что человеком движут противоречия, особенно противоречие между стремлением к сексуальному удовольствию и стремлением к выживанию и господству над окружающим. Этот конфликт стал выглядеть еще сложнее, когда Фрейд постулировал еще один фактор, противостоящий уже упомянутым, – супер-Эго, т. е. воспринятые ребенком авторитет отца и нормы, которые он олицетворял. Таким образом, с точки зрения Фрейда, человеком руководят конфликтующие друг с другом силы, но ни в коем случае не одно лишь желание сексуального удовлетворения[12].
Расхожее представление о Марксовой теории мотивации еще сильнее искажает его мысль, чем в случае с Фрейдом. Искажение начинается с неверного понимания термина «материализм». Этот термин, как и противоположный ему – «идеализм», имеют два совершенно разных значения в зависимости от контекста, в котором они применяются. Когда они отнесены к человеку, то «материалистом» называют того, кто в основном озабочен удовлетворением материальных стремлений, а «идеалистом» – того, кто руководствуется идеей, т. е. духовной или этической мотивацией. Однако в философской терминологии «материализм» и «идеализм» имеют совершенно иные значения, и в этом контексте термин «материализм» можно употребить, говоря о Марксовом «историческом материализме» (термин, которым сам Маркс в действительности никогда не пользовался). С философской точки зрения, идеализм означает признание того, что основную реальность составляют идеи, а материальный мир, воспринимаемый с помощью органов чувств, сам по себе реальностью не обладает. Для материализма, преобладавшего в конце XIX в., реальна материя, но не идеи. В противовес механистическому материализму (лежавшему в основании учения Фрейда), Маркс не занимался установлением причинных связей между материей и мышлением, а рассматривал все явления как результат деятельности реальных людей. «В прямую противоположность немецкой философии, – писал Маркс, – спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе… чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса»[13] (курсив мой. – Э. Ф.).
Марксов «материализм» предусматривает, что наше изучение человека мы начинаем с реального человека, каким мы его находим, а не с его мыслей о себе и о мире, с помощью которых он пытается объяснить самого себя. Чтобы понять, как могло возникнуть в случае с Марксом смешение личностного и философского истолкования материализма, мы должны продолжить наше рассмотрение до так называемой марксовой «экономической теории общества». Этот термин поняли так, будто бы, по Марксу, деятельность человека в историческом процессе определяется исключительно экономическими мотивами; другими словами, «экономический» фактор был истолкован в связи с психологическим, субъективным мотивом, т. е. как экономический интерес. Но Маркс не это имел в виду. Исторический материализм – отнюдь не психологическая теория; он исходит из того, что способ производства определяет практическую жизнь, способ бытия человека, а практика определяет его мышление, социальную и политическую структуру общества. В этом контексте экономика связывается не с психическими побуждениями, а со способом производства, не с субъективно-психологическим, а с объективным социально-экономическим фактором. Идея Маркса о том, что человека формирует его практическая жизнь, сама по себе не нова. Ту же самую идею Монтескье выразил следующим образом: «Институты формируют людей»; аналогично выражал ее и Роберт Оуэн. Новым в системе Маркса было то, что он детально проанализировал, что представляют собой эти институты, точнее говоря, что сами институты следует рассматривать как часть целостной системы производства, характеризующей данное общество. Различие в экономических условиях порождает различие в психологической мотивации. Одна экономическая система может привести к формированию аскетических наклонностей, как было на заре развития капитализма; другая – к преобладанию бережливости и накопительства, как в условиях капитализма XIX в.; следующая – к преобладающему желанию тратить и к все возрастающему потреблению, как при капитализме XX в. В системе Маркса есть лишь одна квазипсихологическая предпосылка: человек сначала должен есть и пить, иметь крышу над головой и одежду, прежде чем он сможет заниматься политикой, наукой, искусством, религией и пр. Отсюда производство необходимых средств существования, а соответственно и степень экономического развития, достигнутая в данном обществе, образуют основу, на которой развиваются социальные и политические институты, а также искусство и религия. В каждый исторический период сам человек формируется преобладающим образом жизни, который, в свою очередь, определяется способом производства. Все это, однако, не означает, будто стремление производить или потреблять является основной мотивацией человека. Напротив, Маркс критикует капиталистическое общество главным образом за то, что оно превращает желание человека «иметь» и «использовать» в господствующее стремление. Маркс считал, что человек, главенствующим желанием которого является «иметь» и «использовать», – это изуродованный человек. Маркс ставил своей целью достижение социалистического общества, организованного таким образом, чтобы не выгода и не частная собственность были господствующими целями, а свободное развертывание всех человеческих сил. Полностью развитой, истинно очеловеченный человек – это не тот, кто имеет много, а тот, что является многим.
Воистину одним из наиболее ярких примеров способности человека искажать чужие идеи и истолковывать их по своему разумению является то, что сторонники капитализма нападают на Маркса за его приверженность якобы «материалистическим» целям. Но это не только не соответствует действительности; парадокс состоит в том, что те же самые защитники капитализма нападают на социализм, заявляя, что стремление к прибыли, на которой покоится капитализм, – единственный значимый мотив созидательной человеческой деятельности и что социализм не может быть эффективным, потому что исключает стремление к прибыли как основной стимул экономики. Все это выглядит еще более запутанным и парадоксальным, если учесть, что российский коммунизм принял эту капиталистическую идею и что для советских руководителей, рабочих и крестьян стремление к выгоде представляется наиболее важным побудительным мотивом современной советской экономики. Не только на практике, но часто и в теоретических положениях о человеческой мотивации советская и капиталистическая системы согласны друг с другом и обе одинаково противоречат теории Маркса и его целям[14].
VI. Больной индивид и больное общество
Что представляет собой концепция психической патологии у Фрейда и у Маркса? Концепция Фрейда хорошо известна. Она исходит из допущения, что, если человек не справляется с эдиповым комплексом, иначе говоря, ес ли человеку не удается преодолеть свои инфантильные стремления и развить зрелую генитальную ориентацию, он разрывается между своими детскими желаниями и требованиями взрослого человека. Невротические симптомы свидетельствуют о компромиссе между инфантильными и взрослыми потребностями, в то время как психоз – это такой вид патологии, при котором детские желания и фантазии переполняют Эго взрослого человека и ни о каком компромиссе между двумя мирами нет и речи.
Маркс, конечно, никогда всерьез не занимался психопатологией, тем не менее он говорит об одной форме психических отклонений, которая, по его мнению, является наиболее фундаментальным выражением психопатологии и преодоление которой составляет цель социализма, – об отчуждении[15].
Маркс, конечно, никогда всерьез не занимался психопатологией, тем не менее он говорит об одной форме психических отклонений, которая, по его мнению, является наиболее фундаментальным выражением психопатологии и преодоление которой составляет цель социализма, – об отчуждении[15].