Страница:
Или встретится такое: Мы чаще говорим... - и если не ухо, то глаз воспринимает мычание!
Нечто вызывает широкий интерес и высокую оценку.
Чаще всего ухо и глаз подводят любителей канцелярита. Рифмуются бесчисленные окончания на -ение и -ание, - казалось бы, рука не повернется опять и опять выводить все то же, в пальцах начнется зуд, чисто физическое ощущение должно бы подсказать: довольно, хватит, все это было, было... Неприглядно ползают по страницам несчетные -авшие, -евшие, -ившие, -чившие, -еющие, -ающие, шипят, чихают... сколько можно?
А литератору и горя мало!
Но и помимо канцелярита в переводах и не в переводах вдоволь совсем излишних созвучий.
"Максим Грек переводил максимально точно".
"Спи, Пит! " (а можно сказать усни, либо заменить имя на малыш или на что-нибудь еще).
Лицо дергает тик - и тут же старик сидит на тюке.
Некто выбежал из комнаты, "застегивая на ходу доху". Где-то в стихах или шутке это могло бы даже стать занятной находкой, в обычной прозе - только помеха. Хотя бы уж переставить: на ходу застегивая доху.
Повесть называется "Пути титанов" - а можно было сделать либо дороги, либо исполинов.
Не в стихах и не в пародии, в обычном спокойном тексте "автомобиль заурчал и умчал" - может быть, все же умчался или унесся?
"Этот остров не ускользнул от острого взгляда" - можно хотя бы зоркого. А ненужное созвучие у публициста понапрасну сбивает с толку.
Глухотой подчас страдают и поэты.
"А сверху хитро нам мигали звезды" - не очень-то поэтичны и музыкальны эти "хухи".
Если сказано - бубенцы звенят, не стоит рядом ставить извини.
И многое, многое другое... Это, конечно, мелочи, но из мелочей образуется словесная ткань. Как бы она не оказалась грубой и серой дерюгой!
"Свинки замяукали"
"Нас постигла редкая удача" - не странное ли сочетание? Постигает неудача, беда, несчастье, а удаче сродни глагол менее мрачный: нам выпала... И однако такую оговорку встречаешь у большого писателя.
"Встретил войну в лицо" - так говорит другой хороший писатель о своем собрате. И это тоже смесь двух разных оборотов: можно либо встретить лицом к лицу, либо смотреть (войне, опасности) в лицо.
Начало серьезной статьи: "В здравом уме и трезвой памяти говорю..." Это сочетание уже "вошло" в обиход. Искажена старинная формула завещания: "Находясь в здравом уме и твердой памяти" - в этом языковом обороте трезвость не при чем, никто не думал, что человек станет писать завещание "под мухой".
Устойчивое речение, в котором заключены совершенно определенные мысль и чувство, оказалось вывихнуто, спутано с другим. Такие вывихи не редкость, подчас все так перемешается, что не сразу доходит истинный смысл написанного.
У меня нет ни малейшего желания посягать на авторитеты или заниматься ловлей словесных блох ради того, чтобы кого-либо уязвить. Старая истина: не ошибается только тот, кто ничего не делает. И, конечно, ошибка словесная - не то, что ошибка сапера или даже акробата под куполом цирка. Но помножьте-ка ее на тысячи, миллионы читателей, слушателей: чем измерить вред, нанесенный культуре и языку? Особенно когда ошибка исходит от уважаемого мастера, которого знают, которому верят.
Обидно читать у поэта: "Слышно, как по миру время идет". Ведь слишком известно и памятно, что значило на Руси пойти по миру, с сумой - побираться, просить милостыню, подаяние.
Странно у другого поэта: она"шарахнулась, смела". Затмение? Небрежность? Ведь "шарахнуться" прочно связано в нашем языке и восприятии не со смелостью, а с испугом!
Опять-таки в испуге можно отпрянуть, но можно ли отпрянуть лицом? И притом не со страхом, а с любопытством?
Можно ли творить чудеса ударом волшебной палочки? С детства мы помним, что феи в сказках проделывали это не ударом, а взмахом, мановением, легким движением волшебной палочки.
Можно столкнуть два обычно не соединяемых, далеких слова - и высечь искру поэзии. Но именно с умыслом столкнуть, соединить несоединимое. Иное дело соскользнуть, по ошибке взять лежащее рядом, неточное, приблизительное. И, однако, это случается очень часто. Чаще всего - когда сдвинуто, смещено обычное речение.
"Завтрашний век... уже не за семью печатями" - полно, так ли? За семью печатями скрывается нечто мудреное, непостижимое, таинственное ("книга за семью печатями"), а тут речь не о догадках, прогнозах, не о мудрой науке футурологии, просто близкое будущее - оно не за горами.
Говорят: мертвенная бледность, бледен как мертвец. Но не странно ли о миловидной женщине сказать в одной и той же строке, не переводя дыхания: "все та же очаровательная живость, тот же красивый, тонкий нос, мертвенная белизна кожи"?
"Он ее ставит на одну ступень с прислугой". Есть речение: ставить на одну доску. На ступень поднимаются.
В другой книге вам встречается бежавший раб, хотя естественно - беглый. В третьей - маленькие сошки вместо общеизвестного мелкая сошка.
Уж на что ходовой, обыденный оборот: "Он неглуп", "Он был не дурак". Но и тут порой встречаешь неряшество: "Он не был дураком".
"Он был высок, темноволос и, пожалуй, неплох собой" - а надо: недурен собой.
"...Они будут гнуть свою палку, пока не добьются этого". Одно из двух: либо герои перегибают палку, либо упорно гнут свою линию.
У охотника-враля "на всякий случай была байка в запасе". Слово взято неточное, небрежность привела к двусмыслице: охотник не одну какую-то байку припас "на всякий случай", а у него на каждый случай находилась какая-нибудь байка.
И в другом месте: "На всякий экстренный случай". Опять вывихнуто устойчивое речение.
Читаем в газете: "Смертельные случаи" при эпидемии. Возможен смертельный исход болезни, возможна смертельная опасность, но случай все же смертный!
Счету нет таким сдвигам и вывихам.
"Не подавал никаких признаков сознания" - вместо был без сознания, либо не подавал признаков жизни.
"Разделяю от души!" - поди пойми, что человек хочет сказать: вполне разделяю ваши чувства, чувствую то же, что и вы, всей душой радуюсь вместе с вами.
"Она одергивала мужа за рукав" - странная помесь: можно одернуть человека или одернуть платье, но подергать, дернуть за рукав.
Человек "волочился на поводу" у богатой вдовушки. Можно идти на поводу, то есть покоряться. И очень распространено было в прошлом веке: волочился за (той же вдовушкой) - вот этого пишущий не чувствует.
Слышишь и читаешь "сделал услугу". Когда-то это было калькой, галлицизмом, а сейчас просто неряшество: по-русски - оказать услугу.
Часть нелепых, неверных решений до читателя не дошла. Другая часть когда-то увидела свет, но в более поздние издания уже не проникла. А добрая половина, увы, этаким гордым чертополохом проросла на печатных страницах.
Они чернели, словно туча - вместо естественного русского: они стали чернее тучи.
На человека злы "многие, кто по его милости остался без кола, без двора" опять вывихнуто речение, надо: у кого... не осталось ни кола ни двора.
Не убежать ли подобру-поздорову. Говорят: не убраться ли подобру-поздорову или уж просто - не сбежать (удрать) ли.
"...Он был все такой же: уверенный, щеголеватый, как с иголочки". Экая путаница! Щеголеватый может быть и костюм, и человек, человек может быть при этом свеж:, как огурчик (что, видимо, и подразумевал автор), однако сам человек отнюдь не как с иголочки! Без всякого как, просто с иголочки, он может быть только одет, либо на нем костюм с иголочки.
Люди в барах до краев наливались спиртным. До краев или с краями наливают все-таки посуду.
"Враг и пальцем не пошевелил в нашу сторону". Такой клубок не вдруг распутаешь: и не поглядел в нашу сторону, и пальцем не пошевелил (шевельнул), пальцем нас не тронул, и ухом не повел - все смешалось!
Журнальный очерк. Что-то нарушило тишину и порядок в театре, "но никто даже глазом не повел" - опять-таки либо бровью не повел, либо глазом не моргнул.
Человек "тяжело пыхтя носится вокруг пальм, а на пятках у него висит" разозленный зверь. Воспринимается это не в переносном смысле, а буквально,как будто зверь и вправду вцепился в пятки и повис (да еще поблизости другие зверьки висят на ветках). Переводчик хотел сострить (преследователь гонится по пятам, висит на хвосте), но чувства меры ему не хватило. А если он имел в виду спортивный термин, то по неряшеству переврал его: в легкой атлетике если бегун догоняет другого, о нем говорят - сидит на пятках.
"Она твердо покачала головой". Обычно человек от чего-либо твердо отказывается или твердо стоит на своем, а если в знак своей твердой решимости (желая кому-то в чем-то отказать) качает головой, то не твердо, а решительно или упрямо.
"Его карие глаза заблестели и переполнились". Чем же? Надо думать, слезами. Но без дополнения звучит оборванно, странно. Однако это не просто оговорка, описка. Дальше снова: "...глаза у него... укоризненно переполняются". Обычный оборот - глаза наполнились слезами. А уж если отходить от него, все равно надо пояснить, как сделано хотя бы на третий раз: "Его глаза... переполняла... мольба".
Или так: "Молодость била из него ключом, и женщина поглощала ее жадно, как кошка молоко". Когда говорят, что молодость (жизнь, энергия, силы) бурлит или бьет ключом, подразумевается все же - не из человека, а в нем. Конечно, иногда писатель с умыслом разворачивает всем известное речение. Так у Сельвинского: "Он делает из мухи слона и потом продает слоновую кость". Но и в таких комических случаях едва ли надо путать самую основу, строй идиома. Даже малый сдвиг в идиомах может коварно подсунуть сознанию читателя совсем не ту мысль, ощущение, образ, какие имел в виду автор.
Любопытная подробность: все последние примеры взяты из разных рассказов одного и того же сборника! Разные переводчики, каждый на свой лад, грешили против русского языка - и все приведенные огрехи (и еще множество!) беспрепятственно попали в печать, не замеченные редактором.
В другом месте читаем: "Он плотно подзаправился" - это уже пересол: либо человек подзаправился, либо просто плотно позавтракал (пообедал).
"У него с утра еще ничего не было во рту" - так и просится ни крошки, маковой росинки!
"...Сердце ее сжималось и подкашивались колени" - ошибка довольно частая. Но ведь колени подгибаются! Подкашиваются - ноги!
Пишут даже: "сказал, не разжимая губ". Как будто говорит чревовещатель! А надо: сказал сквозь зубы.
"Мать перевернула всю их жизнь с ног на голову". Но по-русски говорят вверх ногами, вверх дном.
У одного писателя встретилось нечто совсем уж странное: "задние дворы сознания"! Очевидно, задворки.
"Он скрылся с наших глаз" - можно написать скрылся из глаз, скрылся из виду, с глаз долой, уйди с глаз моих, но нельзя скрыться с чьих-то глаз!
"При виде нас у него с души свалилось" - говорят: с души свалился камень (или тяжесть), на душе полегчало, от сердца отлегло. Поневоле вспоминаешь о перевертышах вроде пуганой вороны, которая на молоко дует, о детских сказочках про то, как рыбы по небу гуляют. Но там в лепых нелепицах есть свой смысл: позабавить, а заодно утвердить малыша в знании того, как что бывает на самом деле. А тут взрослые дяди и тети путают совсем разные речения и обороты уже не смеха ради, а просто по языковому невежеству или неряшеству.
* * *
Есть еще и другая опасность: лжеидиомы. Неловкое сочетание слов вдруг напоминает, даже пародирует идиом, вносит в текст побочные, сбивающие с толку оттенки.
В одной больнице висела (а возможно, и поныне висит) стенгазета под названием "Клиническая жизнь".Подразумевается явно "Жизнь (нашей) клиники", но в таком виде название зловеще напоминает... клиническую смерть! Вряд ли этот кладбищенский юмор - умышленный.
"Светлая ночь позволяла нам видеть... опасности ясно, как днем" - это на борту корабля, которому грозит крушение. И не к месту вспоминается оборот ясно, как день. Надо было избежать ненужного обертона, повернуть фразу иначе: в эту ночь было светло, как днем, и мы ясно видели...
Человек стоит на палубе, дуя в кулак, - он согревает дыханием окоченевшие руки, а читателю вспоминается либо свистать в кулак, иначе говоря, "сидеть без гроша", либо смеяться в кулак, то есть исподтишка.
Привычные с колыбели образные речения, искони отлитые народом в золотые слитки сочетания слов, пословицы, поговорки - драгоценнейшее достояние литератора.
И странно читать у хорошего писателя: "Встречают по одежке, провожают по уму". Диву даешься, почему и зачем автор перевернул, перекроил известную поговорку: "По одежке (по платью) встречают, по уму провожают". А у другого автора и вовсе дела идут "с пня на колоду"!!!
Возмущенная читательница прислала рассказ из областной газеты. Невозможно перечислить все "изыски" этого сочинения: тут и "загрубелое хмарью небо", и "широкий раскрой двери", и странное слово "настроглазились" (не то от навострились, не то от востроглазые)... Может быть, это протест против серости и канцелярита - автор поднимает какие-то глубинные, "земляные" пласты языка? Но тогда откуда у него же: "Есть такая русская пословица: Когда дрова рубят щепки летят"? Это-то надо бы знать и не путать!
* * *
Если уж писатели подчас путаются в своих же русских оборотах и речениях, то каково переводчику? Его сбивает еще и чужой идиом!
Переводчикам (и редакторам переводов) вдвойне важно владеть богатствами своего языка, чтобы под гипнозом чужого не натащить к нам каких-нибудь гибридных уродцев, а свободно найти в своей кладовой оборот столь же яркий, образный, не рабски-подражательный, а равноценный.
Только тот, кто занимается литературой по несчастной случайности, способен перевести английское I know him as I know my ten fingers или he knows this like the palm of his hand дословно: "я его знаю, как свои десять пальцев" или "ему это знакомо, как своя ладонь".Каждый сколько-нибудь грамотный человек подставит наше: как свои пять пальцев.
В первом издании это приведено как пример невозможного переводческого ляпсуса. Автор этих строк даже мысли не допускал, что кто-то может всерьез написать так. Но вот в каком виде вполне грамотный, серьезный литературовед переводит фразу из зарубежного романа: "Я буду знать свою страну, как собственную ладонь"! Глазам не веришь...
В одной рукописи встретилось такое: "Вы будете себя там чувствовать, как утка в воде". Ясно: переводчик не владеет родным языком и не знает азов своей профессии. В подлиннике you'd take to it like a duck takes to water, но по-русски, конечно, как рыба в воде.
"Гнаться за многими кроликами"! А по-русски все-таки - за двумя зайцами.
Всякий идиом чужого языка для переводчика - задача. Просто пересказать смысл - жалко, потеряешь долю живой образности. Скалькировать, передать буквально? Выйдет фальшиво. Найти свое, русское речение с тем же смыслом и той же окраской далеко не всегда легко. Тут нужен верный слух и чутье.
"От запаха жарящегося мяса его рот наполнился слюной" - так и напечатано! Сразу ясно: переводчик знает только букву подлинника, но не ощущает его смысла и настроения, и притом не владеет языком, на который переводит. Ибо по-русски, конечно, у него слюнки потекли!
"Не ешь так много, у тебя глаза больше желудка"! - а это значит: не жадничай, у тебя глаза завидущие.
В романе английского классика мальчики "бежали вперед быстрее, чем ворона летит". А ворона летит довольно медленно, но - по прямой. И английский идиом as a crow flies значит именно напрямик. Если уж переводчик этого не знал, так мог бы найти в словаре.
"Цена... грош за дюжину" - сказано в переводе научно-популярной книги. По-русски просто - грош цена, а в менее серьезном тексте можно и пятачок пучок.
В журнальном варианте рассказа робот "по-рачьи отступил". В книге (спасибо редактору?), естественно, по-русски: робот попятился, как рак.
"За всю жизнь я не нажил и катушки". О чем думал, как представлял себе это переводчик? Ни о чем он не думал, проверять себя не стал, в словарь не посмотрел. Тут и безграмотность, и небрежность, и недомыслие. В подлиннике and see I wouldn't hardly be carrying a roll, и значение roll надо взять другое: "У меня нет при себе толстой пачки денег", и уж если не находишь ничего равноценного по-русски, переводи прямо: богатства я не нажил, с меня нечего взять.
Иногда, напротив, хороший переводчик сознательно отходит от чисто русского, обычного выражения, желая сделать образ неожиданней, ярче. Героиня "упряма, как мул". Не спорно ли? Все-таки в языке живет другое: упрям, как осел. А здесь напрашивается: как ослица.
Однажды Марк Твен взял эпиграфом старинную французскую пословицу, которая гласит: "У каждого человека руки обращены ладонями внутрь". Что это значит? В какой-то мере - руки у всех загребущие, а еще вернее: своя рубашка ближе к телу, ибо соль тут не только в корысти. Но как раз в этой книге Твена экзотические эпиграфы играли особую роль, то были пословицы и поговорки разных народов, иногда подлинные, иногда сочиненные самим Твеном. Их нельзя было просто заменять поговорками русскими, и пришлось искать, вернее, придумывать что-то другое с тем же смыслом и по возможности краткое, как пословица: "Всяк себе первому друг". Ведь "руки, обращенные ладонями внутрь" ни уму, ни сердцу русского читателя ничего не говорят.
Один журналист привел слова херстовской газеты о выступлении Джонсона: это, мол, средство "выдернуть ковер из-под ног его критиков..."
В США оборот "выдернуть ковер из-под ног" обычен, а у нас он ничего не значит, надо хотя бы - выбить почву из-под ног (или выбить оружие из рук).
Но вот недавно уже и в повести "все произошло так внезапно, словно кто-то вдруг выдернул у них из-под ног ковровую дорожку"! Тоже "входит в язык"?!
Бессмысленное и нелепое это занятие - чужой идиом, образное речение не переводить, а "перепирать". (Да простится не слишком парламентарное выражение, но не мною сказано: "перепер он нам Шекспира на язык родных осин".)
"Как могли вы позволить Тому, Дику, Гарри нарушить мой покой?" - так писали в старину переводчики-буквалисты, так "перепирают" порою и теперь, не умея найти полновесную русскую замену. А ведь можно: позволить первым встречным, а иногда, в рассказе классика, и простым смертным.
"Я единственное ядовитое насекомое, попавшее в чистый бальзам их счастья". У переводчика дословно, а надо бы: Только я один омрачаю их счастье (вообще же это означает просто ложку дегтя в бочке меда).
Интересный очерк о долгой командировке в Париж. Но среди прочего читаем: человек с высшим образованием вынужден там работать на складе, "чтобы было чем вскипятить мармитку".Что за мармитка такая?! Разгадка проста, дословно переведен французский оборот, означает он работу ради хлеба насущного. "Кипит кастрюлька" - значит, имеешь чем прокормить семью.
"В будущем тебе понадобится сюртук подлинней", - заявляет старик-отец взрослому сыну. Что такое, почему? Сын давно вышел из возраста, когда можно еще подрасти, да и не вяжется это с остальным разговором. А отец говорит: You can cut your coat a bit longer in the future. Задумайся хоть на миг переводчик телесценария над тем вздором, который у него получился, справься он во фразеологическом словаре Кунина или у Гальперина, он бы сообразил, что к чему. Cut the coat according to the cloth значит по одежке протягивать ножки. Отец изменил завещание в пользу сына - и тому больше не придется экономить, во всем себя стеснять, урезывать, во всем себе отказывать.
Откуда берутся подобные нелепости? Тут виною не только невежество и леность мысли. Тот, кто способен написать так, еще и не художник по самой природе своей. Такой, с позволения сказать, литератор не различает тонов и оттенков, не видит красок, не умеет живописать словом, и лучше бы ему к художественной литературе, к художественному переводу не прикасаться.
Драгоценно умение безличную информацию заменить живым образным словом. Очень хорошо, если человек английское a great fuss were being made over a trifle переводит как делают из мухи слона, а о тех, кто controlled the orchestra of their world with the slightest movement of head or hand, пишет: под их дудку пляшет подвластный им мир. Можно только пожалеть того редактора, которому первое кажется слишком вольным ("скажите просто: поднимают много шуму из ничего!"), а второе - слишком... дословным. И спасибо еще, если такой редактор не требует заменить "это было предательство" (по отношению к другу, а не из области дипломатии) на "это было нелояльно"!
И порой живее не пресное "совершенная темнота", даже "непроглядная тьма", а там было темно, хоть глаз выколи, или черным-черно. И вместо ноги его отяжелели куда вернее: он едва волочил ноги.
В романе конца прошлого века сказано: "Ill fortune and ill health had both left their marks upon him" - в переводе "жизненные неприятности... наложили на него свою печать", а надо бы: житейские невзгоды.
"Очищение души идет через горести" - all refinement is though sorrow. А надо (тем более в романе писателя-классика): душа очищается страданием.
Скучно и ненужно: "Я не хочу превращать людей в нищих попрошаек", если в подлиннике pauperise. Лучше: не хочу пускать людей по миру.
Столкнувшись с обычным для английского слуха оборотом вроде It wouldn't have worked if she had been a different kind of a girl, if she had been a coquette or greedy or foolish, очень многие пишут: если бы она была девушкой иного сорта, склада, с иным характером. А вот находка одного молодого переводчика: "Ничего бы из этого не вышло, не будь Марта Мартой, будь она кокеткой, жадиной или дурой". Свободная, очень современная интонация, для этого автора и этих героев самая верная.
В подлиннике: "этому вопросу цена миллион" - оборот обычный у американцев, но мало говорящий нашему читателю. И переводчик дает наше, естественное: вот это всем вопросам вопрос!
Отличная находка другого переводчика. Роман второй половины прошлого века повествует о середине века позапрошлого: юный провинциал впервые видит большой портовый город и зрелище это brought my country heart into my mouth. В переводе ни тени кальки и не просто какое-нибудь ахнул или пришел в восторг, но, в полном согласии с характером героя, стилем, эпохой: "у меня, деревенского жителя, дух занялся от восторга".
В подлиннике: это единственное место, где я чувствую себя in a congenial atmosphere. Иной буквалист так бы и написал: "в конгениальной атмосфере"! Но ведь случай и впрямь не легкий. Нельзя сказать как дома, ибо речь именно о доме; нельзя как рыба в воде - говорящий только что умылся. Переводчик нашел простое и правильное решение: в своей стихии. Или еще: he always had a left-handed brain (буквально у него неуклюжий мозг) - в переводе у него всё не как у людей.
Обычное в Америке white trash не однозначно. Нередко это - белые бедняки. В применении к таким личностям, как насильник и детоубийца Юэл из романа Харпер Ли "Убить пересмешника", это подонки. А в другом недавнем романе переводчик нашел отличную замену: "Мясо енота не станет есть ни один белый, разве что голь перекатная"!
Конечно, всегда лучше иноязычное речение заменить живым, образным речением русским. Но надо еще, чтобы оно подходило к характеру и событиям.
Если в подлиннике герой силится to keep a stiff upper lip, ему незачем в переводе заботиться о том, чтобы не дрожала верхняя губа, а лучше не унывать, не вешать носа, не падать духом - смотря когда это написано, кто автор, каков характер героя. Чопорному, замкнутому англичанину пристало держать себя в руках или сохранять хладнокровие, а бойкий паренек в современном американском рассказе (или при сходном речении разбитной итальянец, француз), пожалуй, скажет другому: "Держи хвост морковкой! "
Сварливая жена наверняка выкрикнет не "что ты такое говоришь", а что ты мелешь!
You cannot make head or tail of it - человек немолодой, интеллигентный заметит спокойно: ничего понять нельзя. А кто-то грубоватый у современного автора скажет, пожалуй, не смыслит ни уха ни рыла!
"Рабочие сцены разбились в лепешку, а потом ударились в другую крайность". А речь о том, как упала актриса. И начинает казаться, что рабочие из солидарности тоже расшиблись.
Не может чопорный англичанин даже об очень неприятном ему человеке, тем более о женщине, сказать: "она как банный лист"! В Англии не парятся березовыми вениками, да если бы и парились, человек очень сдержанный, смолоду приученный к учтивости (по крайней мере внешней), такого себе не позволит.
А в канадской книжке об эскимосах переводчику пришлось отбросить отличное "он на этом собаку съел": жителям тундры чужд и непонятен переносный смысл этого оборота, они, пожалуй, оскорбились бы за своих верных спутников и помощников.
В романе английского классика моряк, уезжая от невесты, говорит: "I have to go again". Переводчик попытался заменить тусклое "мне опять надо уехать" чем-то более живым, образным: что ж, приходится отдать концы.
Да, звучит по-моряцки, но переводчик не учел современно-жаргонного значения этих слов - и чуть не насмешил читателя. Герой вовсе не собирается помирать. И правильно найдена тоже вполне "моряцкая", но более верная замена: надо сниматься с якоря.
Настоящий литератор - только тот, кто владеет образной речью, неисчерпаемым богатством русских речений, присловий, идиомов - всем, что оживляет, красит всякий рассказ и всякую печатную страницу.
Ибо искусство, как известно, есть мышление в образах.
3. И голова и сердце на месте?
Предки Адама
* * *
Бывает так.
Переводит человек серьезного западного прозаика. Автор - культурнейший, энциклопедически образованный. Исторические, мифологические имена и события, Библия и античность, живопись, музыка и архитектура - во всем этом он как дома. Переводчик обязан донести до читателя все богатство мысли, образов и ассоциаций - сложных, многоплановых, разветвленных. Такой книге необходим продуманный комментарий, но и от переводчика, и от редактора требуются культура и внимание.
Нечто вызывает широкий интерес и высокую оценку.
Чаще всего ухо и глаз подводят любителей канцелярита. Рифмуются бесчисленные окончания на -ение и -ание, - казалось бы, рука не повернется опять и опять выводить все то же, в пальцах начнется зуд, чисто физическое ощущение должно бы подсказать: довольно, хватит, все это было, было... Неприглядно ползают по страницам несчетные -авшие, -евшие, -ившие, -чившие, -еющие, -ающие, шипят, чихают... сколько можно?
А литератору и горя мало!
Но и помимо канцелярита в переводах и не в переводах вдоволь совсем излишних созвучий.
"Максим Грек переводил максимально точно".
"Спи, Пит! " (а можно сказать усни, либо заменить имя на малыш или на что-нибудь еще).
Лицо дергает тик - и тут же старик сидит на тюке.
Некто выбежал из комнаты, "застегивая на ходу доху". Где-то в стихах или шутке это могло бы даже стать занятной находкой, в обычной прозе - только помеха. Хотя бы уж переставить: на ходу застегивая доху.
Повесть называется "Пути титанов" - а можно было сделать либо дороги, либо исполинов.
Не в стихах и не в пародии, в обычном спокойном тексте "автомобиль заурчал и умчал" - может быть, все же умчался или унесся?
"Этот остров не ускользнул от острого взгляда" - можно хотя бы зоркого. А ненужное созвучие у публициста понапрасну сбивает с толку.
Глухотой подчас страдают и поэты.
"А сверху хитро нам мигали звезды" - не очень-то поэтичны и музыкальны эти "хухи".
Если сказано - бубенцы звенят, не стоит рядом ставить извини.
И многое, многое другое... Это, конечно, мелочи, но из мелочей образуется словесная ткань. Как бы она не оказалась грубой и серой дерюгой!
"Свинки замяукали"
"Нас постигла редкая удача" - не странное ли сочетание? Постигает неудача, беда, несчастье, а удаче сродни глагол менее мрачный: нам выпала... И однако такую оговорку встречаешь у большого писателя.
"Встретил войну в лицо" - так говорит другой хороший писатель о своем собрате. И это тоже смесь двух разных оборотов: можно либо встретить лицом к лицу, либо смотреть (войне, опасности) в лицо.
Начало серьезной статьи: "В здравом уме и трезвой памяти говорю..." Это сочетание уже "вошло" в обиход. Искажена старинная формула завещания: "Находясь в здравом уме и твердой памяти" - в этом языковом обороте трезвость не при чем, никто не думал, что человек станет писать завещание "под мухой".
Устойчивое речение, в котором заключены совершенно определенные мысль и чувство, оказалось вывихнуто, спутано с другим. Такие вывихи не редкость, подчас все так перемешается, что не сразу доходит истинный смысл написанного.
У меня нет ни малейшего желания посягать на авторитеты или заниматься ловлей словесных блох ради того, чтобы кого-либо уязвить. Старая истина: не ошибается только тот, кто ничего не делает. И, конечно, ошибка словесная - не то, что ошибка сапера или даже акробата под куполом цирка. Но помножьте-ка ее на тысячи, миллионы читателей, слушателей: чем измерить вред, нанесенный культуре и языку? Особенно когда ошибка исходит от уважаемого мастера, которого знают, которому верят.
Обидно читать у поэта: "Слышно, как по миру время идет". Ведь слишком известно и памятно, что значило на Руси пойти по миру, с сумой - побираться, просить милостыню, подаяние.
Странно у другого поэта: она"шарахнулась, смела". Затмение? Небрежность? Ведь "шарахнуться" прочно связано в нашем языке и восприятии не со смелостью, а с испугом!
Опять-таки в испуге можно отпрянуть, но можно ли отпрянуть лицом? И притом не со страхом, а с любопытством?
Можно ли творить чудеса ударом волшебной палочки? С детства мы помним, что феи в сказках проделывали это не ударом, а взмахом, мановением, легким движением волшебной палочки.
Можно столкнуть два обычно не соединяемых, далеких слова - и высечь искру поэзии. Но именно с умыслом столкнуть, соединить несоединимое. Иное дело соскользнуть, по ошибке взять лежащее рядом, неточное, приблизительное. И, однако, это случается очень часто. Чаще всего - когда сдвинуто, смещено обычное речение.
"Завтрашний век... уже не за семью печатями" - полно, так ли? За семью печатями скрывается нечто мудреное, непостижимое, таинственное ("книга за семью печатями"), а тут речь не о догадках, прогнозах, не о мудрой науке футурологии, просто близкое будущее - оно не за горами.
Говорят: мертвенная бледность, бледен как мертвец. Но не странно ли о миловидной женщине сказать в одной и той же строке, не переводя дыхания: "все та же очаровательная живость, тот же красивый, тонкий нос, мертвенная белизна кожи"?
"Он ее ставит на одну ступень с прислугой". Есть речение: ставить на одну доску. На ступень поднимаются.
В другой книге вам встречается бежавший раб, хотя естественно - беглый. В третьей - маленькие сошки вместо общеизвестного мелкая сошка.
Уж на что ходовой, обыденный оборот: "Он неглуп", "Он был не дурак". Но и тут порой встречаешь неряшество: "Он не был дураком".
"Он был высок, темноволос и, пожалуй, неплох собой" - а надо: недурен собой.
"...Они будут гнуть свою палку, пока не добьются этого". Одно из двух: либо герои перегибают палку, либо упорно гнут свою линию.
У охотника-враля "на всякий случай была байка в запасе". Слово взято неточное, небрежность привела к двусмыслице: охотник не одну какую-то байку припас "на всякий случай", а у него на каждый случай находилась какая-нибудь байка.
И в другом месте: "На всякий экстренный случай". Опять вывихнуто устойчивое речение.
Читаем в газете: "Смертельные случаи" при эпидемии. Возможен смертельный исход болезни, возможна смертельная опасность, но случай все же смертный!
Счету нет таким сдвигам и вывихам.
"Не подавал никаких признаков сознания" - вместо был без сознания, либо не подавал признаков жизни.
"Разделяю от души!" - поди пойми, что человек хочет сказать: вполне разделяю ваши чувства, чувствую то же, что и вы, всей душой радуюсь вместе с вами.
"Она одергивала мужа за рукав" - странная помесь: можно одернуть человека или одернуть платье, но подергать, дернуть за рукав.
Человек "волочился на поводу" у богатой вдовушки. Можно идти на поводу, то есть покоряться. И очень распространено было в прошлом веке: волочился за (той же вдовушкой) - вот этого пишущий не чувствует.
Слышишь и читаешь "сделал услугу". Когда-то это было калькой, галлицизмом, а сейчас просто неряшество: по-русски - оказать услугу.
Часть нелепых, неверных решений до читателя не дошла. Другая часть когда-то увидела свет, но в более поздние издания уже не проникла. А добрая половина, увы, этаким гордым чертополохом проросла на печатных страницах.
Они чернели, словно туча - вместо естественного русского: они стали чернее тучи.
На человека злы "многие, кто по его милости остался без кола, без двора" опять вывихнуто речение, надо: у кого... не осталось ни кола ни двора.
Не убежать ли подобру-поздорову. Говорят: не убраться ли подобру-поздорову или уж просто - не сбежать (удрать) ли.
"...Он был все такой же: уверенный, щеголеватый, как с иголочки". Экая путаница! Щеголеватый может быть и костюм, и человек, человек может быть при этом свеж:, как огурчик (что, видимо, и подразумевал автор), однако сам человек отнюдь не как с иголочки! Без всякого как, просто с иголочки, он может быть только одет, либо на нем костюм с иголочки.
Люди в барах до краев наливались спиртным. До краев или с краями наливают все-таки посуду.
"Враг и пальцем не пошевелил в нашу сторону". Такой клубок не вдруг распутаешь: и не поглядел в нашу сторону, и пальцем не пошевелил (шевельнул), пальцем нас не тронул, и ухом не повел - все смешалось!
Журнальный очерк. Что-то нарушило тишину и порядок в театре, "но никто даже глазом не повел" - опять-таки либо бровью не повел, либо глазом не моргнул.
Человек "тяжело пыхтя носится вокруг пальм, а на пятках у него висит" разозленный зверь. Воспринимается это не в переносном смысле, а буквально,как будто зверь и вправду вцепился в пятки и повис (да еще поблизости другие зверьки висят на ветках). Переводчик хотел сострить (преследователь гонится по пятам, висит на хвосте), но чувства меры ему не хватило. А если он имел в виду спортивный термин, то по неряшеству переврал его: в легкой атлетике если бегун догоняет другого, о нем говорят - сидит на пятках.
"Она твердо покачала головой". Обычно человек от чего-либо твердо отказывается или твердо стоит на своем, а если в знак своей твердой решимости (желая кому-то в чем-то отказать) качает головой, то не твердо, а решительно или упрямо.
"Его карие глаза заблестели и переполнились". Чем же? Надо думать, слезами. Но без дополнения звучит оборванно, странно. Однако это не просто оговорка, описка. Дальше снова: "...глаза у него... укоризненно переполняются". Обычный оборот - глаза наполнились слезами. А уж если отходить от него, все равно надо пояснить, как сделано хотя бы на третий раз: "Его глаза... переполняла... мольба".
Или так: "Молодость била из него ключом, и женщина поглощала ее жадно, как кошка молоко". Когда говорят, что молодость (жизнь, энергия, силы) бурлит или бьет ключом, подразумевается все же - не из человека, а в нем. Конечно, иногда писатель с умыслом разворачивает всем известное речение. Так у Сельвинского: "Он делает из мухи слона и потом продает слоновую кость". Но и в таких комических случаях едва ли надо путать самую основу, строй идиома. Даже малый сдвиг в идиомах может коварно подсунуть сознанию читателя совсем не ту мысль, ощущение, образ, какие имел в виду автор.
Любопытная подробность: все последние примеры взяты из разных рассказов одного и того же сборника! Разные переводчики, каждый на свой лад, грешили против русского языка - и все приведенные огрехи (и еще множество!) беспрепятственно попали в печать, не замеченные редактором.
В другом месте читаем: "Он плотно подзаправился" - это уже пересол: либо человек подзаправился, либо просто плотно позавтракал (пообедал).
"У него с утра еще ничего не было во рту" - так и просится ни крошки, маковой росинки!
"...Сердце ее сжималось и подкашивались колени" - ошибка довольно частая. Но ведь колени подгибаются! Подкашиваются - ноги!
Пишут даже: "сказал, не разжимая губ". Как будто говорит чревовещатель! А надо: сказал сквозь зубы.
"Мать перевернула всю их жизнь с ног на голову". Но по-русски говорят вверх ногами, вверх дном.
У одного писателя встретилось нечто совсем уж странное: "задние дворы сознания"! Очевидно, задворки.
"Он скрылся с наших глаз" - можно написать скрылся из глаз, скрылся из виду, с глаз долой, уйди с глаз моих, но нельзя скрыться с чьих-то глаз!
"При виде нас у него с души свалилось" - говорят: с души свалился камень (или тяжесть), на душе полегчало, от сердца отлегло. Поневоле вспоминаешь о перевертышах вроде пуганой вороны, которая на молоко дует, о детских сказочках про то, как рыбы по небу гуляют. Но там в лепых нелепицах есть свой смысл: позабавить, а заодно утвердить малыша в знании того, как что бывает на самом деле. А тут взрослые дяди и тети путают совсем разные речения и обороты уже не смеха ради, а просто по языковому невежеству или неряшеству.
* * *
Есть еще и другая опасность: лжеидиомы. Неловкое сочетание слов вдруг напоминает, даже пародирует идиом, вносит в текст побочные, сбивающие с толку оттенки.
В одной больнице висела (а возможно, и поныне висит) стенгазета под названием "Клиническая жизнь".Подразумевается явно "Жизнь (нашей) клиники", но в таком виде название зловеще напоминает... клиническую смерть! Вряд ли этот кладбищенский юмор - умышленный.
"Светлая ночь позволяла нам видеть... опасности ясно, как днем" - это на борту корабля, которому грозит крушение. И не к месту вспоминается оборот ясно, как день. Надо было избежать ненужного обертона, повернуть фразу иначе: в эту ночь было светло, как днем, и мы ясно видели...
Человек стоит на палубе, дуя в кулак, - он согревает дыханием окоченевшие руки, а читателю вспоминается либо свистать в кулак, иначе говоря, "сидеть без гроша", либо смеяться в кулак, то есть исподтишка.
Привычные с колыбели образные речения, искони отлитые народом в золотые слитки сочетания слов, пословицы, поговорки - драгоценнейшее достояние литератора.
И странно читать у хорошего писателя: "Встречают по одежке, провожают по уму". Диву даешься, почему и зачем автор перевернул, перекроил известную поговорку: "По одежке (по платью) встречают, по уму провожают". А у другого автора и вовсе дела идут "с пня на колоду"!!!
Возмущенная читательница прислала рассказ из областной газеты. Невозможно перечислить все "изыски" этого сочинения: тут и "загрубелое хмарью небо", и "широкий раскрой двери", и странное слово "настроглазились" (не то от навострились, не то от востроглазые)... Может быть, это протест против серости и канцелярита - автор поднимает какие-то глубинные, "земляные" пласты языка? Но тогда откуда у него же: "Есть такая русская пословица: Когда дрова рубят щепки летят"? Это-то надо бы знать и не путать!
* * *
Если уж писатели подчас путаются в своих же русских оборотах и речениях, то каково переводчику? Его сбивает еще и чужой идиом!
Переводчикам (и редакторам переводов) вдвойне важно владеть богатствами своего языка, чтобы под гипнозом чужого не натащить к нам каких-нибудь гибридных уродцев, а свободно найти в своей кладовой оборот столь же яркий, образный, не рабски-подражательный, а равноценный.
Только тот, кто занимается литературой по несчастной случайности, способен перевести английское I know him as I know my ten fingers или he knows this like the palm of his hand дословно: "я его знаю, как свои десять пальцев" или "ему это знакомо, как своя ладонь".Каждый сколько-нибудь грамотный человек подставит наше: как свои пять пальцев.
В первом издании это приведено как пример невозможного переводческого ляпсуса. Автор этих строк даже мысли не допускал, что кто-то может всерьез написать так. Но вот в каком виде вполне грамотный, серьезный литературовед переводит фразу из зарубежного романа: "Я буду знать свою страну, как собственную ладонь"! Глазам не веришь...
В одной рукописи встретилось такое: "Вы будете себя там чувствовать, как утка в воде". Ясно: переводчик не владеет родным языком и не знает азов своей профессии. В подлиннике you'd take to it like a duck takes to water, но по-русски, конечно, как рыба в воде.
"Гнаться за многими кроликами"! А по-русски все-таки - за двумя зайцами.
Всякий идиом чужого языка для переводчика - задача. Просто пересказать смысл - жалко, потеряешь долю живой образности. Скалькировать, передать буквально? Выйдет фальшиво. Найти свое, русское речение с тем же смыслом и той же окраской далеко не всегда легко. Тут нужен верный слух и чутье.
"От запаха жарящегося мяса его рот наполнился слюной" - так и напечатано! Сразу ясно: переводчик знает только букву подлинника, но не ощущает его смысла и настроения, и притом не владеет языком, на который переводит. Ибо по-русски, конечно, у него слюнки потекли!
"Не ешь так много, у тебя глаза больше желудка"! - а это значит: не жадничай, у тебя глаза завидущие.
В романе английского классика мальчики "бежали вперед быстрее, чем ворона летит". А ворона летит довольно медленно, но - по прямой. И английский идиом as a crow flies значит именно напрямик. Если уж переводчик этого не знал, так мог бы найти в словаре.
"Цена... грош за дюжину" - сказано в переводе научно-популярной книги. По-русски просто - грош цена, а в менее серьезном тексте можно и пятачок пучок.
В журнальном варианте рассказа робот "по-рачьи отступил". В книге (спасибо редактору?), естественно, по-русски: робот попятился, как рак.
"За всю жизнь я не нажил и катушки". О чем думал, как представлял себе это переводчик? Ни о чем он не думал, проверять себя не стал, в словарь не посмотрел. Тут и безграмотность, и небрежность, и недомыслие. В подлиннике and see I wouldn't hardly be carrying a roll, и значение roll надо взять другое: "У меня нет при себе толстой пачки денег", и уж если не находишь ничего равноценного по-русски, переводи прямо: богатства я не нажил, с меня нечего взять.
Иногда, напротив, хороший переводчик сознательно отходит от чисто русского, обычного выражения, желая сделать образ неожиданней, ярче. Героиня "упряма, как мул". Не спорно ли? Все-таки в языке живет другое: упрям, как осел. А здесь напрашивается: как ослица.
Однажды Марк Твен взял эпиграфом старинную французскую пословицу, которая гласит: "У каждого человека руки обращены ладонями внутрь". Что это значит? В какой-то мере - руки у всех загребущие, а еще вернее: своя рубашка ближе к телу, ибо соль тут не только в корысти. Но как раз в этой книге Твена экзотические эпиграфы играли особую роль, то были пословицы и поговорки разных народов, иногда подлинные, иногда сочиненные самим Твеном. Их нельзя было просто заменять поговорками русскими, и пришлось искать, вернее, придумывать что-то другое с тем же смыслом и по возможности краткое, как пословица: "Всяк себе первому друг". Ведь "руки, обращенные ладонями внутрь" ни уму, ни сердцу русского читателя ничего не говорят.
Один журналист привел слова херстовской газеты о выступлении Джонсона: это, мол, средство "выдернуть ковер из-под ног его критиков..."
В США оборот "выдернуть ковер из-под ног" обычен, а у нас он ничего не значит, надо хотя бы - выбить почву из-под ног (или выбить оружие из рук).
Но вот недавно уже и в повести "все произошло так внезапно, словно кто-то вдруг выдернул у них из-под ног ковровую дорожку"! Тоже "входит в язык"?!
Бессмысленное и нелепое это занятие - чужой идиом, образное речение не переводить, а "перепирать". (Да простится не слишком парламентарное выражение, но не мною сказано: "перепер он нам Шекспира на язык родных осин".)
"Как могли вы позволить Тому, Дику, Гарри нарушить мой покой?" - так писали в старину переводчики-буквалисты, так "перепирают" порою и теперь, не умея найти полновесную русскую замену. А ведь можно: позволить первым встречным, а иногда, в рассказе классика, и простым смертным.
"Я единственное ядовитое насекомое, попавшее в чистый бальзам их счастья". У переводчика дословно, а надо бы: Только я один омрачаю их счастье (вообще же это означает просто ложку дегтя в бочке меда).
Интересный очерк о долгой командировке в Париж. Но среди прочего читаем: человек с высшим образованием вынужден там работать на складе, "чтобы было чем вскипятить мармитку".Что за мармитка такая?! Разгадка проста, дословно переведен французский оборот, означает он работу ради хлеба насущного. "Кипит кастрюлька" - значит, имеешь чем прокормить семью.
"В будущем тебе понадобится сюртук подлинней", - заявляет старик-отец взрослому сыну. Что такое, почему? Сын давно вышел из возраста, когда можно еще подрасти, да и не вяжется это с остальным разговором. А отец говорит: You can cut your coat a bit longer in the future. Задумайся хоть на миг переводчик телесценария над тем вздором, который у него получился, справься он во фразеологическом словаре Кунина или у Гальперина, он бы сообразил, что к чему. Cut the coat according to the cloth значит по одежке протягивать ножки. Отец изменил завещание в пользу сына - и тому больше не придется экономить, во всем себя стеснять, урезывать, во всем себе отказывать.
Откуда берутся подобные нелепости? Тут виною не только невежество и леность мысли. Тот, кто способен написать так, еще и не художник по самой природе своей. Такой, с позволения сказать, литератор не различает тонов и оттенков, не видит красок, не умеет живописать словом, и лучше бы ему к художественной литературе, к художественному переводу не прикасаться.
Драгоценно умение безличную информацию заменить живым образным словом. Очень хорошо, если человек английское a great fuss were being made over a trifle переводит как делают из мухи слона, а о тех, кто controlled the orchestra of their world with the slightest movement of head or hand, пишет: под их дудку пляшет подвластный им мир. Можно только пожалеть того редактора, которому первое кажется слишком вольным ("скажите просто: поднимают много шуму из ничего!"), а второе - слишком... дословным. И спасибо еще, если такой редактор не требует заменить "это было предательство" (по отношению к другу, а не из области дипломатии) на "это было нелояльно"!
И порой живее не пресное "совершенная темнота", даже "непроглядная тьма", а там было темно, хоть глаз выколи, или черным-черно. И вместо ноги его отяжелели куда вернее: он едва волочил ноги.
В романе конца прошлого века сказано: "Ill fortune and ill health had both left their marks upon him" - в переводе "жизненные неприятности... наложили на него свою печать", а надо бы: житейские невзгоды.
"Очищение души идет через горести" - all refinement is though sorrow. А надо (тем более в романе писателя-классика): душа очищается страданием.
Скучно и ненужно: "Я не хочу превращать людей в нищих попрошаек", если в подлиннике pauperise. Лучше: не хочу пускать людей по миру.
Столкнувшись с обычным для английского слуха оборотом вроде It wouldn't have worked if she had been a different kind of a girl, if she had been a coquette or greedy or foolish, очень многие пишут: если бы она была девушкой иного сорта, склада, с иным характером. А вот находка одного молодого переводчика: "Ничего бы из этого не вышло, не будь Марта Мартой, будь она кокеткой, жадиной или дурой". Свободная, очень современная интонация, для этого автора и этих героев самая верная.
В подлиннике: "этому вопросу цена миллион" - оборот обычный у американцев, но мало говорящий нашему читателю. И переводчик дает наше, естественное: вот это всем вопросам вопрос!
Отличная находка другого переводчика. Роман второй половины прошлого века повествует о середине века позапрошлого: юный провинциал впервые видит большой портовый город и зрелище это brought my country heart into my mouth. В переводе ни тени кальки и не просто какое-нибудь ахнул или пришел в восторг, но, в полном согласии с характером героя, стилем, эпохой: "у меня, деревенского жителя, дух занялся от восторга".
В подлиннике: это единственное место, где я чувствую себя in a congenial atmosphere. Иной буквалист так бы и написал: "в конгениальной атмосфере"! Но ведь случай и впрямь не легкий. Нельзя сказать как дома, ибо речь именно о доме; нельзя как рыба в воде - говорящий только что умылся. Переводчик нашел простое и правильное решение: в своей стихии. Или еще: he always had a left-handed brain (буквально у него неуклюжий мозг) - в переводе у него всё не как у людей.
Обычное в Америке white trash не однозначно. Нередко это - белые бедняки. В применении к таким личностям, как насильник и детоубийца Юэл из романа Харпер Ли "Убить пересмешника", это подонки. А в другом недавнем романе переводчик нашел отличную замену: "Мясо енота не станет есть ни один белый, разве что голь перекатная"!
Конечно, всегда лучше иноязычное речение заменить живым, образным речением русским. Но надо еще, чтобы оно подходило к характеру и событиям.
Если в подлиннике герой силится to keep a stiff upper lip, ему незачем в переводе заботиться о том, чтобы не дрожала верхняя губа, а лучше не унывать, не вешать носа, не падать духом - смотря когда это написано, кто автор, каков характер героя. Чопорному, замкнутому англичанину пристало держать себя в руках или сохранять хладнокровие, а бойкий паренек в современном американском рассказе (или при сходном речении разбитной итальянец, француз), пожалуй, скажет другому: "Держи хвост морковкой! "
Сварливая жена наверняка выкрикнет не "что ты такое говоришь", а что ты мелешь!
You cannot make head or tail of it - человек немолодой, интеллигентный заметит спокойно: ничего понять нельзя. А кто-то грубоватый у современного автора скажет, пожалуй, не смыслит ни уха ни рыла!
"Рабочие сцены разбились в лепешку, а потом ударились в другую крайность". А речь о том, как упала актриса. И начинает казаться, что рабочие из солидарности тоже расшиблись.
Не может чопорный англичанин даже об очень неприятном ему человеке, тем более о женщине, сказать: "она как банный лист"! В Англии не парятся березовыми вениками, да если бы и парились, человек очень сдержанный, смолоду приученный к учтивости (по крайней мере внешней), такого себе не позволит.
А в канадской книжке об эскимосах переводчику пришлось отбросить отличное "он на этом собаку съел": жителям тундры чужд и непонятен переносный смысл этого оборота, они, пожалуй, оскорбились бы за своих верных спутников и помощников.
В романе английского классика моряк, уезжая от невесты, говорит: "I have to go again". Переводчик попытался заменить тусклое "мне опять надо уехать" чем-то более живым, образным: что ж, приходится отдать концы.
Да, звучит по-моряцки, но переводчик не учел современно-жаргонного значения этих слов - и чуть не насмешил читателя. Герой вовсе не собирается помирать. И правильно найдена тоже вполне "моряцкая", но более верная замена: надо сниматься с якоря.
Настоящий литератор - только тот, кто владеет образной речью, неисчерпаемым богатством русских речений, присловий, идиомов - всем, что оживляет, красит всякий рассказ и всякую печатную страницу.
Ибо искусство, как известно, есть мышление в образах.
3. И голова и сердце на месте?
Предки Адама
* * *
Бывает так.
Переводит человек серьезного западного прозаика. Автор - культурнейший, энциклопедически образованный. Исторические, мифологические имена и события, Библия и античность, живопись, музыка и архитектура - во всем этом он как дома. Переводчик обязан донести до читателя все богатство мысли, образов и ассоциаций - сложных, многоплановых, разветвленных. Такой книге необходим продуманный комментарий, но и от переводчика, и от редактора требуются культура и внимание.