Страница:
Сани тут же взорвалась:
— Существует огромная разница между сбросом кубов льда и предположением, что какие-то инопланетяне в далеком прошлом ускорили период обращения планеты, стукнув ее астероидом.
Штагн оборвал ее:
— Оставим это до лучших времен.
Вздохнув с облегчением, Стоша поблагодарил судьбу за то, что не Сани верховодила на корабле. На планетах и космических установках в родной звездной системе Совет Медиаторов консультировался со штагнами по наиболее важным вопросам. Погружаясь в сон, аналитики давали им советы. Затем медиаторы обсуждали их и принимали окончательное решение. На борту звездолета последнее слово всегда было за штагном-джием.
* * *
Стоша вдруг очнулся ото сна, окрепший и посвежевший. Тошнота, напряжение и слабость, навалившиеся на него с момента приземления на Чай-те 2, прошли. Очень медленно он встал. Он не почувствовал ни головокружения, мешающего думать, ни каких-либо неприятных ощущений, превращавших его прежде в беспомощную кучу на земле. Облегченно вздохнув, геолог осторожно приблизился к зонду, чтобы удостовериться, что он работает.
Проверив его показания и мониторы, Стоша опять вспомнил объяснение Таглу его необычных теорий. Геолог должен был убедить себя так же твердо, как Тагл заверил Сани, что он прибег к научной логике в заключении о необходимых данных и что, самое главное, он относился к дю-агнам. Признать обратное — значит, предположить ужасное и невозможное, а именно то, что в детстве ему поставили ошибочный диагноз и что его молекулярный код был неправильно определен. Стоша содрогнулся от одной только мысли, что он мог оказаться венья-агном и узнать это так поздно. Быть исключенным из рядов дю-агнов, чье общество служило ему и утешением, и надежной опорой, станет для него невыносимым мучением, с которым трудно смириться, но, что еще хуже, он перестанет доверять своим собственным мыслям.
Хотя ему нечего волноваться о таких вещах. Стоша никогда не слыхал, чтобы чья-нибудь схема мышления была неверно вычислена. Общество придавало слишком большое значение принадлежности к дю-агнам или венья-агнам, чтобы подходить к диагнозу молекулярного кода легкомысленно. Дю-агн должен знать, что имеет дело с венья-агном, чтобы быть готовым обращать спутанные и частенько непостижимые результаты работы интуитивного мышления в четкие формулы, особенно в области науки.
К тому же, доказывал себе Стоша, штагн-джий защитил и его методы дедукции. Целостность его натуры дю-агна осталась ненарушенной.
Если, конечно, образцы геологических пород, добытые прибором, не подтвердят его теорий.
"Тут тоже не о чем беспокоиться", — подумал Стоша, глядя на мигающие лампочки.
В планету врезался астероид, в результате чего значительно изменилось количество ее оборотов вокруг оси и образовалось ущелье. Был ли толчок природным феноменом или тщательно просчитанным проявлением инженерного искусства, сказать уже нельзя. Сканирующие устройства шаттла не показали наличия техники или разума, и все доказательства древней индустриальной мощи, должно быть, давным-давно стерлись с поверхности планеты. А без них Стоше придется отказаться от своей теории технологического вмешательства. И все же это почти нереальное предположение продолжало дразнить и подгонять его мысли.
Не подозревая о нюансах своего мышления, Стоша, удовлетворенный ритмичным потрескиванием прибора, перевел взгляд на равнину и ближайший горный хребет. Тут он вспомнил, что пообещал Рите собрать для нее несколько образцов растительного мира. Поблизости представителей флоры не было, но, проезжая по равнине на скиммере, он заприметил зеленые пятна. Вместо того чтобы сидеть на одном месте и маяться бездельем, Стоша решил взять скиммер и поискать более плодородные участки почвы.
Испуг и нерешительность промелькнули в его глазах, когда он представил себе необъятные пустые просторы чужого мира, которые ужаснули и подавили его вначале. Несмотря на то что он вырос и возмужал на космических станциях и кораблях, Стоша никогда раньше не спускался на поверхность других планет. Теперь, когда он преодолел свой первоначальный страх, он осознал, как ему не терпелось поскорее продолжить свои исследования. Если он продуманно выберет следующую зону поисков, он, возможно, даже найдет различные окаменевшие останки животных и растений.
Настроив прибор на саморегулирование, Стоша поспешил к скиммеру. Он шагал уверенно и энергично, стараясь не пропустить ничего, что этот сказочный мир приготовил для него.
* * *
В грузовом отсеке похищенного шаттла Тагл пересматривал конференцию через состояние транса. На какой-то короткий момент, после того как Сани словесно обрушилась на Стошу, Тагл испугался, что геолог замкнется в себе от шока. Стоша выглядел смущенным и распространял вокруг себя сильный запах страха. В обязанности Тагла как штагна-джия не входило спасение гордости Стоши за счет успеха миссии, но он тем не менее сознавал, что не может рискнуть и вывести геолога из строя. Как всегда, Тагл действовал очень осторожно.
* * *
В отличие от нервозного Стоши Тагл сохранял спокойствие. Он знал, что даже намек на беспокойство или озабоченность окончательно добьет геолога.
— Так как для намеренного столкновения астероида с планетой нужны высокоразвитые технологии, нам придется забраковать возможность инженерного вмешательства. В данной системе нет космической техники... нет и не было.
Стоша колебался. Его серые глаза затуманились, и плечи опустились. От него неясно пахло неуверенностью, но внезапно этот запах пропал. Распрямившись, со сверкающими и ясными глазами, геолог снова начал убеждать Тагла в необходимости своего исследования:
— Я уже упоминал, что изменилось количество оборотов планеты вокруг оси, — сказал Стоша ровным голосом, подчеркивающим серьезность его намерений. — Мое наблюдение основано на том факте, что отверстие кратера не расширилось со временем и выпуклость по экватору не сгладилась. Это произойдет позже.
Обеспокоенный сам не зная чем, Тагл поддержал разговор:
— Определите когда.
— Несколько сотен миллионов лет... может, скорее. Не так уж долго по геологическим меркам.
— Ну и что дальше?
— А то, — произнес Стоша спокойно, — что толчок такой силы приведет к катастрофе на всей планете, калеча и уничтожая все простейшие организмы. Мы точно знаем, что жизнь в этом мире уже достигла более высокого уровня, чем будет возможно через несколько сотен миллионов лет. Недавний удар может означать две вещи: либо на планете все виды быстро прогрессируют, либо... кто-то умышленно заселил ее развитыми животными формами после того, как в атмосфере рассеялась пыль.
Все глядели на Стошу.
— Могу я вставить словечко, штагн-джий? — спросила еле слышно Верда эл ши.
— Если это имеет отношение к делу, — ответил Тагл.
Минералог угрюмо кивнула:
— Я считаю, что Стоше следует разрешить исследовать пласты земли в месте столкновения, и я бы хотела пойти вместе с ним. Независимо от него я пришла к тем же заключениям в отношении эволюции на Чай-те 2.
Тагл вздохнул не в силах больше скрывать свое нетерпение. Он ненавидел теоретические рассуждения, но как штагн-джий он был обязан выслушивать их.
— Как ты это подтвердишь?
Минералог взглянула ему прямо в глаза и упрямо поджала губы.
— Океан — красный.
* * *
"Океан", — подумал Тагл с презрением, и новый всплеск эмоций ворвался в неторопливое течение его забытья.
Устав, он сфокусировал свое внимание на воспоминании о более знакомых океанах, выправляя свой вдруг ставший сбивчивым пульс.
Водоемы на Чай-те 2 казались просто лужей по сравнению с огромным водным пространством, занимающим три четверти родины Тагла, Хасу-дин. Северное море чужого мира покрывало одну шестую поверхности планеты... и оно было красным. Тагл не видел в этом особого смысла, а Верда категорически отказалась что-нибудь объяснять.
И неудивительно после того унижения, которое пришлось вынести Стоше, когда он решился поделиться с экипажем своими соображениями.
Более расстроенный сейчас, чем во время дискуссии, Тагл начал подбираться к пониманию того, что казалось сдвигом в ходе мыслей Стоши и Верды.
Невзирая на то что Тагл заявил на встрече, мышление Стоши определенно отошло от параметров дю-агнов. Несмотря на то что теория геолога о столкновении с астероидом основывалась на заслуживающей доверие научной информации, его бессвязное бормотание о возможности намеренного технологического вмешательства каких-то уже не существующих инопланетян нельзя было назвать не чем иным, как бредом. Не существовало никаких доказательств, подтверждающих или, по крайней мере, предполагающих наличие в данной системе индустриального развития. И тем не менее подобные венья-агн фантазии всплыли из глубин сознания Стоши.
Геолог имел прекрасные рекомендации дю-агна, который вдруг без предупреждения продемонстрировал наклонности венья-агнов. Значение такого феномена было потрясающим и даже пугающим. В процедуре тестирования детей беев с целью определить схему мышления никогда не случалось сбоев и ошибок. Во всяком случае раньше, подсказал сам себе Тагл.
Меньше чем пять процентов беев испытывали различные затруднения в связи с венья-агн склонностью к абстрактному мышлению. На протяжении их истории побежденные дю-агны, не заснувшие вечным сном, подчинились и объединились в общество победителей. Венья-агны без исключения дрались до последней капли крови или отправлялись в ссылку. Венья-агн ген регрессировал и поколение за поколением подавлялся в беях. И все же медики очень серьезно подходили к выявлению каждой венья-агн особи. Могли ли они проглядеть истинный молекулярный код Стоши?
В смятении Тагл стал копать глубже. Синаптические связи между правым и левым полушариями мозга были остаточными в дю-агнах, но активными в венья-агнах, и поток импульсов по нервным каналам легко можно было распознать с помощью специальной аппаратуры. Возможно, синапсы лишь спали в некоторых особях, способные со временем активизироваться? А если так, то что вызывало возбуждение и вслед за ним проявление иррационального мышления, склонного к фантазиям и догадкам?
Ужасная усталость навалилась на штагна, но он не мог проигнорировать важность вопросов, возникающих в его голове. Верду, похоже, тоже затронул этот процесс.
Когда Стоша и Верда впервые представили на конференции свои теории, Тагл не понял ни смысла, ни серьезности сдвигов в их образе мышления. Теперь он сам строил свои собственные удивительные и тревожные гипотезы. Невозможно, что медики пропустили сразу двух венья-агнов. Процедура была годами отработана до мелочей, и определение схемы мышления представляло слишком большое значение, чтобы дю-агны могли допустить ошибки. Единственное объяснение заключалось в том, что каким-то образом активизировались нервные импульсы обратно в левое полушарие мозга. Тагл должен был узнать о реальности спящих клеток венья-агнов и соответственно при каких условиях возникала реакция в мозге. Чтобы выяснить все это, он нуждался в информации, а Стоша и Верда были примерами скрытых венья-агнов.
У Тагла не оставалось другого выхода, кроме как позволить им вернуться на корабль. Рита тоже сможет прийти обратно.
Она будет жить.
От радости, которую неожиданно почувствовал Тагл, пульс опять участился. Он с трудом боролся с наплывом эмоций. Когда они наконец отхлынули, он от утомления чуть не провалился в черную пропасть гибернации, близкую к смерти. Уникальные биологические процессы, помогающие бею вроде Тагла анализировать проблемы совершенно без предубеждения, не отвлекаясь на поступающую извне информацию, физически сильно изматывали организм. Эмоциональные взрывы, не знакомые ему раньше, подорвали его силы и практически свели на нет запасы его энергии. В мире рождалось мало штагнов. Из них многие становились жертвами умственного перегорания, и Тагл не намеревался присоединиться к ним.
Зная, что слабеет, штагн немедленно вышел из состояния транса и приготовился к нормальному сну. Его чувства напряглись, проверяя, нет ли рядом посторонних; из-за выброса в кровь гормона за время его пребывания в состоянии транса автоматически пробудился первобытный инстинкт самосохранения. Его пульс и дыхание постепенно учащались по мере того, как он погружался в обычный сон.
Тагл расслабился. В уме он прокручивал недавние события. Такую форму транса беи использовали, чтобы просеять и отсортировать полученную информацию без перегрузки мозга.
Он видел "Дан тални", скользящий по поверхности планеты. Внезапно из земли вырвался золотисто-красный язык пламени и поглотил корабль.
Проснувшись в ту же секунду, Тагл попытался снова представить себе картину, но его подсознание блокировало ее. Потрясенный и разбитый, он не мог утихомирить свое отчаянно бьющееся сердце. Пронзительный крик из передней кабины только усиливал болезненное ощущение от его ударов. Освободившись от ремней, которыми он был привязан к сидению, Тагл выбрался наверх.
Чиун сидел с широко раскрытыми глазами перед сверкающим экраном.
— Что такое? — спросил Тагл.
Сквозь прерывистое дыхание пилота с трудом пробивались его слова:
— Там что-то есть! Приборы Гейна показывают это...
Тагл взглянул на горящие лампочки, схватил пилота за руку и рванул его на себя.
— Пошли. Обратно на "Дан тални".
Чиуна не надо было долго уговаривать.
Он помчался впереди Тагла ко второму шаттлу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тагл ловко завел шаттл в док в задней части "Дан тални" и, выключая двигатели, с тревогой посмотрел на Чиуна. Пилот сидел, не двигаясь и не произнося ни единого слова в течение всего перелета с Чай-те 2. Он погрузился в задумчивое молчание и не находил в себе сил сделать хоть что-нибудь с тех пор, как получил послание Гейн ди эта.
"Еще один член экипажа ведет себя как-то странно", — подумал Тагл, нажимая кнопки на контрольном щитке и создавая вокруг шаттла защитное поле. Реакция Чиуна переходила всякие границы, учитывая неопределенность донесения инженера. В нем не говорилось о том, что приборы "Дан тални" точно засекли на орбите корабля какой-то объект, а лишь сообщалось об аномалии неизвестного характера. Несмотря на то что от этого становилось не по себе, подобные вещи порой случались. Газы, микрометеоры, электро-магнетические волны в системах корабля и множество других факторов приводили к неточностям в показаниях приборов. Тем не менее Чиун зациклился на идее, что там непременно "что-то" было, и идея приобрела в его голове значение факта, заставив его нарушить травмо-сон. В здоровом мозгу дю-агна пятно на экране не превратилось бы в несомненное "нечто", а венья-агна эта новость не повергла бы в такое мрачное расположение духа, в котором пребывал Чиун. Пилот, похоже, разрывался между двумя нормами поведения.
Уставший и встревоженный Тагл еще раз проверил систему безопасности шаттла. Отстегивая ремни, он резко обратился к пилоту.
— Чиун!
Пилот мигнул, но выражение его лица не изменилось.
— Мы на "Дан тални". — Откидывая застежки в сторону, Тагл положил свою руку на плечо пилота и сжал его. — Как насчет твоих обязанностей, Чиун?
Сморщившись, Чиун дернул головой и тупо уставился на Тагла. Обрадовавшись, штагн начал его трясти. Остановился он только тогда, когда темно-коричневые глаза Чиуна расширились от ужаса, и взгляд его стал осмысленным.
— Тагл, — произнес он хриплым голосом.
Сильный запах страха наполнил тесную кабину, когда Чиун в панике вскочил на ноги.
Тагл толкнул пилота в грудь, заставляя его снова сесть в кресло, и в упор посмотрел не него.
— Мы опять на борту "Дан тални". Тебе нечего бояться нечего.
— Там что-то есть.
Ноздри Чиуна трепетали, он схватил руку Тагла и вонзился всеми своими когтями в его кожу.
Не обращая внимания на боль, Тагл не отрывал взора от обезумевших глаз пилота.
— Мы этого не знаем, Чиун. Нам неизвестно, что именно засекли приборы. Скорее всего ничего и не было... совсем ничего.
Чиун ослабил хватку.
— Ничего.
Шею и плечи его свело судорогой, но паника, похоже, отступала. Отпустив кисть Тагла, пилот откинулся на спинку кресла и потер щеки.
— Что со мной? Я чувствую себя... странно.
Стремясь стабилизировать состояние пилота, Тагл предложил такое объяснение, которое ему казалось вполне логичным:
— Ты просто попал в чужой мир, Чиун. Слишком много новых и разных образов, звуков и впечатлений привели к своего рода эмоциональной перегрузке. Беспокоиться не о чем, я уверен.
Тагл собрался послать Чиуна на осмотр к медикам, но после передумал. До тех пор пока он не будет располагать достаточным количеством доказательств для подтверждения своих опасений, Тагл не хотел никого тревожить. Для того чтобы случилось несчастье, хватит даже одного предположения, что кто-то вдруг перешел на образ мышления венья-агна, ужасный из-за своей непредсказуемости. И хотя исследование мозга Чиуна дало бы определенные результаты, Тагл не мог допустить, чтобы запаниковал весь экипаж корабля.
— Ты хорошо поел? — спросил Тагл.
Чиун задумался, потом покачал головой:
— Нет. Я опоздал.
— Вот тебе и ответ, — сказал Тагл, утвердительно кивнув для убедительности. — Я хочу, чтобы ты поел и тут же отдохнул.
Чиун просиял, принимая объяснение Тагла со смущенной улыбкой и вздохом облегчения.
— Хорошо, но сначала я включу сигнализацию и почищу шаттл.
Уверенный в том, что Чиун теперь сам контролировал свои действия, Тагл вышел в коридор. Сказывались переутомление и стресс. Он вдруг осознал, что мечтает о том, чтобы к его приходу инженер Гейн ди эта уже определил природу загадочного предмета, возникшего на экранах их корабля. Спуск на планету вместе с напряжением, связанным с управлением шаттлом и Чиуном, исчерпали как терпение Тагла, так и его внутреннюю энергию. Он не был склонен разбираться сейчас в сложном и запутанном деле. Ему хотелось есть и спать, но чувство долга пересилило.
Тагл не рассчитал и ввалился в рубку, удивив техников своим внезапным появлением. Двое инженеров, сидящие в дальнем углу перед клавиатурой, повернули к нему головы, потом опять занялись мигающими мониторами. Над ними висел огромный экран с голографическим изображением части планеты Чай-те 2.
Около контрольного щитка посреди зала стоял Гейн ди эта, всунув руку в петлю спускающейся сверху веревки. Подобные веревки вместе с кучей прочих проводов, нитей и зацепок, покрывающих толстой сетью стены, пол и потолок корабля, помогали беям в условиях невесомости на борту "Дан тални".
— Тагл! Я и не ждал тебя так рано, — сказал Гейн.
— А почему нет? — резко спросил штагн-джий, из-за усталости забыв о своей неизменной мягкой манере говорить. Он поморщился, его глаза только привыкали к оранжевому свету, льющемуся с панелей на стене. — Ты послал нам сообщение, что приборы засекли объект, который ты не смог классифицировать.
— Хм... — Гейн посмотрел сначала на техника, занятого у одного из экранов, потом опять на Тагла. — Хм, да... мы...
— Что? — Тагл впился когтями ног в мягкий пол, в глазах у него потемнело, и он схватился за петлю, чтобы не упасть.
— Световое пятно... отраженный свет, я полагаю. Я... хм... не уверен, что приборы зарегистрировали его.
— Не уверен, что приборы его зарегистрировали? — Штагн зло сощурил глаза. — Хочешь сказать, что может и не быть никакого аномального явления?
— Контакт длился всего три секунды, — нервно произнес Гейн. — Тина настраивает все сканеры, чтобы снова найти его.
— Если оно существует! — прорычал Тагл, но вовремя взял себя в руки.
Гейн, дю-агн инженер, морочил ему голову не подкрепленной фактами, а значит, бесполезной информацией. Скрывая свое беспокойство, Тагл потребовал у Гейна объяснений:
— К чему отнимать у меня время, если ты ни в чем не уверен?
Инженер замялся, в замешательстве нахмурив брови.
— Я просто хотел, чтобы ты ознакомился со всеми фактами.
Кивнув, Тагл предпочел не упоминать о том, что пятно исходящего неизвестно от чего света, появившееся или не появившееся на экранах, не могло быть фактом. Инженер, похоже, не замечал нарушения в ходе своих мыслей, что радовало Тагла. Держать его под контролем будет легче, чем Чиуна, который сам заподозрил нечто странное в своем поведении. Чтобы заручиться полным доверием Гейна, Тагл сказал приказным, но спокойным тоном:
— Если выяснишь источник аномального явления, немедленно дай мне знать.
— Немедленно. — Гейн не отводил глаз от огромного голографического изображения поверхности Чай-те 2. Он, похоже, еще больше разволновался и, повернувшись опять к Таглу, произнес: — Запасы топлива кончаются с устрашающей быстротой. Если что-нибудь непредвиденное случится до нашего возвращения на Чай-те 5 или до тех пор, пока не будет готова разводящая станция, наша миссия потерпит крах.
— Да, знаю. — Насупившись, Тагл приблизился к Гейну. Напряжение и неловкость, которые он ощущал в нем, выводили его из себя.
В глазах Гейна одновременно читалась и растерянность, и угроза. Колючий взгляд инженера и агрессивные интонации его голоса неприятно поразили Тагла, когда его подчиненный вдруг выпалил:
— Тогда зачем ты оставил шаттл Верде, Стоше и Рите? Разве мы не направляемся обратно на Чай-те 5 прямо сейчас, пока у нас есть топливо?
Встревоженный враждебностью Гейна Тагл небрежно сказал:
— Я должен получить полный отчет о том, что они найдут на Чай-те 2, чтобы быть уверенным на все сто процентов в отсутствии на планете разумных существ.
Верхняя губа Гейна завернулась назад, обнажив острые клыки, и он прорычал:
— Что они нашли?
— Не знаю, — ответил Тагл терпеливо. — Вот поэтому я и решил не бросать их. Я не надеюсь, что они что-нибудь разыщут, но, прежде чем принимать решение в трансе, я должен перестать сомневаться.
— Но ты приказал им забыть о спуске на планету.
— Теперь это уже не имеет значения. Они не послушались, и мне как штагн-джию необходима вся информация, которую они соберут. — Гейн расслабился, впитывая в себя каждое слово Тагла, и штагн-джий воспользовался возможностью отогнать от него прочие страхи: — Они появятся в течение следующих двадцати пяти часов. Приготовься выйти на орбиту, как только их шаттл окажется в доке.
Инженер с минуту пристально смотрел на Тагла, потом кивнул и, оттолкнувшись ногами, взлетел над центральным терминалом. Гейн беззвучно начал приготовления к взлету "Дан тални".
Выдернув когти из пола, Тагл выплыл в открытый люк. Ему оставалось только надеяться, что, пока Гейн будет выводить корабль на орбиту, он снова обретет спокойствие. Тагл понял, что здорово ошибся в оценке значения сдвига в схеме мышления инженера и, возможно, из-за того, что сам он был совершенно измотан. Ему нужно поспать. Чем дольше он бодрствует, тем меньше у него шансов разобраться в том, что творилось с его командой.
Тагл медленно двигался по коридору к своей каюте. Мимо него пронеслись Лиш ти уон и Вит эф стийда. Очевидно, они тоже спешили в спальное помещение. Похоже, они даже не обратили внимания на присутствие штагна-джия.
Коричневая мордочка Лиш ощетинилась из-за усилившегося во время брачного периода сексуального желания. Вит с шумом втягивал в себя воздух. Кожа его лица слегка покраснела под серым пухом коротких волос.
"Опять вместе, — отметил про себя Тагл, — но связаны уже чем-то более крепким, чем просто интересом друг к другу".
Продолжительные отношения между одними и теми же мужчиной и женщиной были редкостью среди дю-агнов, но обычным делом среди венья-агнов. Лиш, дю-агн инженер, отвечающий за прием и передачу информации, тем не менее никогда не меняла своего партнера. Зачатие было невозможно, так как всех женщин стерилизовали перед отправкой с Хасу-дин, и поэтому Тагл не считал нужным вмешиваться. Теперь же любое отклонение от традиционной нормы поведения приобретало новое значение.
Штагн-джий нахмурился, когда парочка скрылась за дверью, но потом отодвинул от себя все тревоги и страхи. Схема мышления Лиш сформировалась двадцать пять лет назад, задолго до того, как стали происходить странные вещи. Вздохнув, он запрятал эту информацию подальше в своем сознании, и пошел к себе.
* * *
В своей каюте Тагл в конце концов вскочил с постели и принялся бегать от одной стены до другой. Больше часа прошло с его возвращения, а он все еще не мог уснуть. Казалось, его ум зациклился на разрешении всех спорных вопросов прямо сейчас.
Его когти с привычной легкостью цеплялись за пол. Мускулы обеих ног, хоть и ослабленные недолгим зимним сном, выступали изящными бугорками. "Преимущество молодости", — подумал он, распрямив пальцы и взлетев вверх. Но эта мысль быстро исчезла, как только все его заботы снова навалились на него.
Сначала у Стоши, Верды, потом у Чиуна, а теперь и у Гейна проявились способности, свойственные только венья-агнам. Классифицированные как дю-агны, они ни с того ни с сего начали выдавать невероятные теории и немыслимые предположения. Стержень всего экипажа, они вместо того, чтобы попытаться доказать, что на планете нет жизни, стремились убедить его, что есть, будет или была. Это не имело никакого значения. Это было опасно.
Неожиданное вкрапление характерных для венья-агнов черт в аналитические умы смущало и расстраивало Тагла. Феномен угрожал миссии "Дан тални" даже больше, чем необходимость общаться с еще несколькими непредсказуемыми личностями, которые могли повредить эффективности работы Тагла как штагна-джия.
— Существует огромная разница между сбросом кубов льда и предположением, что какие-то инопланетяне в далеком прошлом ускорили период обращения планеты, стукнув ее астероидом.
Штагн оборвал ее:
— Оставим это до лучших времен.
Вздохнув с облегчением, Стоша поблагодарил судьбу за то, что не Сани верховодила на корабле. На планетах и космических установках в родной звездной системе Совет Медиаторов консультировался со штагнами по наиболее важным вопросам. Погружаясь в сон, аналитики давали им советы. Затем медиаторы обсуждали их и принимали окончательное решение. На борту звездолета последнее слово всегда было за штагном-джием.
* * *
Стоша вдруг очнулся ото сна, окрепший и посвежевший. Тошнота, напряжение и слабость, навалившиеся на него с момента приземления на Чай-те 2, прошли. Очень медленно он встал. Он не почувствовал ни головокружения, мешающего думать, ни каких-либо неприятных ощущений, превращавших его прежде в беспомощную кучу на земле. Облегченно вздохнув, геолог осторожно приблизился к зонду, чтобы удостовериться, что он работает.
Проверив его показания и мониторы, Стоша опять вспомнил объяснение Таглу его необычных теорий. Геолог должен был убедить себя так же твердо, как Тагл заверил Сани, что он прибег к научной логике в заключении о необходимых данных и что, самое главное, он относился к дю-агнам. Признать обратное — значит, предположить ужасное и невозможное, а именно то, что в детстве ему поставили ошибочный диагноз и что его молекулярный код был неправильно определен. Стоша содрогнулся от одной только мысли, что он мог оказаться венья-агном и узнать это так поздно. Быть исключенным из рядов дю-агнов, чье общество служило ему и утешением, и надежной опорой, станет для него невыносимым мучением, с которым трудно смириться, но, что еще хуже, он перестанет доверять своим собственным мыслям.
Хотя ему нечего волноваться о таких вещах. Стоша никогда не слыхал, чтобы чья-нибудь схема мышления была неверно вычислена. Общество придавало слишком большое значение принадлежности к дю-агнам или венья-агнам, чтобы подходить к диагнозу молекулярного кода легкомысленно. Дю-агн должен знать, что имеет дело с венья-агном, чтобы быть готовым обращать спутанные и частенько непостижимые результаты работы интуитивного мышления в четкие формулы, особенно в области науки.
К тому же, доказывал себе Стоша, штагн-джий защитил и его методы дедукции. Целостность его натуры дю-агна осталась ненарушенной.
Если, конечно, образцы геологических пород, добытые прибором, не подтвердят его теорий.
"Тут тоже не о чем беспокоиться", — подумал Стоша, глядя на мигающие лампочки.
В планету врезался астероид, в результате чего значительно изменилось количество ее оборотов вокруг оси и образовалось ущелье. Был ли толчок природным феноменом или тщательно просчитанным проявлением инженерного искусства, сказать уже нельзя. Сканирующие устройства шаттла не показали наличия техники или разума, и все доказательства древней индустриальной мощи, должно быть, давным-давно стерлись с поверхности планеты. А без них Стоше придется отказаться от своей теории технологического вмешательства. И все же это почти нереальное предположение продолжало дразнить и подгонять его мысли.
Не подозревая о нюансах своего мышления, Стоша, удовлетворенный ритмичным потрескиванием прибора, перевел взгляд на равнину и ближайший горный хребет. Тут он вспомнил, что пообещал Рите собрать для нее несколько образцов растительного мира. Поблизости представителей флоры не было, но, проезжая по равнине на скиммере, он заприметил зеленые пятна. Вместо того чтобы сидеть на одном месте и маяться бездельем, Стоша решил взять скиммер и поискать более плодородные участки почвы.
Испуг и нерешительность промелькнули в его глазах, когда он представил себе необъятные пустые просторы чужого мира, которые ужаснули и подавили его вначале. Несмотря на то что он вырос и возмужал на космических станциях и кораблях, Стоша никогда раньше не спускался на поверхность других планет. Теперь, когда он преодолел свой первоначальный страх, он осознал, как ему не терпелось поскорее продолжить свои исследования. Если он продуманно выберет следующую зону поисков, он, возможно, даже найдет различные окаменевшие останки животных и растений.
Настроив прибор на саморегулирование, Стоша поспешил к скиммеру. Он шагал уверенно и энергично, стараясь не пропустить ничего, что этот сказочный мир приготовил для него.
* * *
В грузовом отсеке похищенного шаттла Тагл пересматривал конференцию через состояние транса. На какой-то короткий момент, после того как Сани словесно обрушилась на Стошу, Тагл испугался, что геолог замкнется в себе от шока. Стоша выглядел смущенным и распространял вокруг себя сильный запах страха. В обязанности Тагла как штагна-джия не входило спасение гордости Стоши за счет успеха миссии, но он тем не менее сознавал, что не может рискнуть и вывести геолога из строя. Как всегда, Тагл действовал очень осторожно.
* * *
В отличие от нервозного Стоши Тагл сохранял спокойствие. Он знал, что даже намек на беспокойство или озабоченность окончательно добьет геолога.
— Так как для намеренного столкновения астероида с планетой нужны высокоразвитые технологии, нам придется забраковать возможность инженерного вмешательства. В данной системе нет космической техники... нет и не было.
Стоша колебался. Его серые глаза затуманились, и плечи опустились. От него неясно пахло неуверенностью, но внезапно этот запах пропал. Распрямившись, со сверкающими и ясными глазами, геолог снова начал убеждать Тагла в необходимости своего исследования:
— Я уже упоминал, что изменилось количество оборотов планеты вокруг оси, — сказал Стоша ровным голосом, подчеркивающим серьезность его намерений. — Мое наблюдение основано на том факте, что отверстие кратера не расширилось со временем и выпуклость по экватору не сгладилась. Это произойдет позже.
Обеспокоенный сам не зная чем, Тагл поддержал разговор:
— Определите когда.
— Несколько сотен миллионов лет... может, скорее. Не так уж долго по геологическим меркам.
— Ну и что дальше?
— А то, — произнес Стоша спокойно, — что толчок такой силы приведет к катастрофе на всей планете, калеча и уничтожая все простейшие организмы. Мы точно знаем, что жизнь в этом мире уже достигла более высокого уровня, чем будет возможно через несколько сотен миллионов лет. Недавний удар может означать две вещи: либо на планете все виды быстро прогрессируют, либо... кто-то умышленно заселил ее развитыми животными формами после того, как в атмосфере рассеялась пыль.
Все глядели на Стошу.
— Могу я вставить словечко, штагн-джий? — спросила еле слышно Верда эл ши.
— Если это имеет отношение к делу, — ответил Тагл.
Минералог угрюмо кивнула:
— Я считаю, что Стоше следует разрешить исследовать пласты земли в месте столкновения, и я бы хотела пойти вместе с ним. Независимо от него я пришла к тем же заключениям в отношении эволюции на Чай-те 2.
Тагл вздохнул не в силах больше скрывать свое нетерпение. Он ненавидел теоретические рассуждения, но как штагн-джий он был обязан выслушивать их.
— Как ты это подтвердишь?
Минералог взглянула ему прямо в глаза и упрямо поджала губы.
— Океан — красный.
* * *
"Океан", — подумал Тагл с презрением, и новый всплеск эмоций ворвался в неторопливое течение его забытья.
Устав, он сфокусировал свое внимание на воспоминании о более знакомых океанах, выправляя свой вдруг ставший сбивчивым пульс.
Водоемы на Чай-те 2 казались просто лужей по сравнению с огромным водным пространством, занимающим три четверти родины Тагла, Хасу-дин. Северное море чужого мира покрывало одну шестую поверхности планеты... и оно было красным. Тагл не видел в этом особого смысла, а Верда категорически отказалась что-нибудь объяснять.
И неудивительно после того унижения, которое пришлось вынести Стоше, когда он решился поделиться с экипажем своими соображениями.
Более расстроенный сейчас, чем во время дискуссии, Тагл начал подбираться к пониманию того, что казалось сдвигом в ходе мыслей Стоши и Верды.
Невзирая на то что Тагл заявил на встрече, мышление Стоши определенно отошло от параметров дю-агнов. Несмотря на то что теория геолога о столкновении с астероидом основывалась на заслуживающей доверие научной информации, его бессвязное бормотание о возможности намеренного технологического вмешательства каких-то уже не существующих инопланетян нельзя было назвать не чем иным, как бредом. Не существовало никаких доказательств, подтверждающих или, по крайней мере, предполагающих наличие в данной системе индустриального развития. И тем не менее подобные венья-агн фантазии всплыли из глубин сознания Стоши.
Геолог имел прекрасные рекомендации дю-агна, который вдруг без предупреждения продемонстрировал наклонности венья-агнов. Значение такого феномена было потрясающим и даже пугающим. В процедуре тестирования детей беев с целью определить схему мышления никогда не случалось сбоев и ошибок. Во всяком случае раньше, подсказал сам себе Тагл.
Меньше чем пять процентов беев испытывали различные затруднения в связи с венья-агн склонностью к абстрактному мышлению. На протяжении их истории побежденные дю-агны, не заснувшие вечным сном, подчинились и объединились в общество победителей. Венья-агны без исключения дрались до последней капли крови или отправлялись в ссылку. Венья-агн ген регрессировал и поколение за поколением подавлялся в беях. И все же медики очень серьезно подходили к выявлению каждой венья-агн особи. Могли ли они проглядеть истинный молекулярный код Стоши?
В смятении Тагл стал копать глубже. Синаптические связи между правым и левым полушариями мозга были остаточными в дю-агнах, но активными в венья-агнах, и поток импульсов по нервным каналам легко можно было распознать с помощью специальной аппаратуры. Возможно, синапсы лишь спали в некоторых особях, способные со временем активизироваться? А если так, то что вызывало возбуждение и вслед за ним проявление иррационального мышления, склонного к фантазиям и догадкам?
Ужасная усталость навалилась на штагна, но он не мог проигнорировать важность вопросов, возникающих в его голове. Верду, похоже, тоже затронул этот процесс.
Когда Стоша и Верда впервые представили на конференции свои теории, Тагл не понял ни смысла, ни серьезности сдвигов в их образе мышления. Теперь он сам строил свои собственные удивительные и тревожные гипотезы. Невозможно, что медики пропустили сразу двух венья-агнов. Процедура была годами отработана до мелочей, и определение схемы мышления представляло слишком большое значение, чтобы дю-агны могли допустить ошибки. Единственное объяснение заключалось в том, что каким-то образом активизировались нервные импульсы обратно в левое полушарие мозга. Тагл должен был узнать о реальности спящих клеток венья-агнов и соответственно при каких условиях возникала реакция в мозге. Чтобы выяснить все это, он нуждался в информации, а Стоша и Верда были примерами скрытых венья-агнов.
У Тагла не оставалось другого выхода, кроме как позволить им вернуться на корабль. Рита тоже сможет прийти обратно.
Она будет жить.
От радости, которую неожиданно почувствовал Тагл, пульс опять участился. Он с трудом боролся с наплывом эмоций. Когда они наконец отхлынули, он от утомления чуть не провалился в черную пропасть гибернации, близкую к смерти. Уникальные биологические процессы, помогающие бею вроде Тагла анализировать проблемы совершенно без предубеждения, не отвлекаясь на поступающую извне информацию, физически сильно изматывали организм. Эмоциональные взрывы, не знакомые ему раньше, подорвали его силы и практически свели на нет запасы его энергии. В мире рождалось мало штагнов. Из них многие становились жертвами умственного перегорания, и Тагл не намеревался присоединиться к ним.
Зная, что слабеет, штагн немедленно вышел из состояния транса и приготовился к нормальному сну. Его чувства напряглись, проверяя, нет ли рядом посторонних; из-за выброса в кровь гормона за время его пребывания в состоянии транса автоматически пробудился первобытный инстинкт самосохранения. Его пульс и дыхание постепенно учащались по мере того, как он погружался в обычный сон.
Тагл расслабился. В уме он прокручивал недавние события. Такую форму транса беи использовали, чтобы просеять и отсортировать полученную информацию без перегрузки мозга.
Он видел "Дан тални", скользящий по поверхности планеты. Внезапно из земли вырвался золотисто-красный язык пламени и поглотил корабль.
Проснувшись в ту же секунду, Тагл попытался снова представить себе картину, но его подсознание блокировало ее. Потрясенный и разбитый, он не мог утихомирить свое отчаянно бьющееся сердце. Пронзительный крик из передней кабины только усиливал болезненное ощущение от его ударов. Освободившись от ремней, которыми он был привязан к сидению, Тагл выбрался наверх.
Чиун сидел с широко раскрытыми глазами перед сверкающим экраном.
— Что такое? — спросил Тагл.
Сквозь прерывистое дыхание пилота с трудом пробивались его слова:
— Там что-то есть! Приборы Гейна показывают это...
Тагл взглянул на горящие лампочки, схватил пилота за руку и рванул его на себя.
— Пошли. Обратно на "Дан тални".
Чиуна не надо было долго уговаривать.
Он помчался впереди Тагла ко второму шаттлу.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тагл ловко завел шаттл в док в задней части "Дан тални" и, выключая двигатели, с тревогой посмотрел на Чиуна. Пилот сидел, не двигаясь и не произнося ни единого слова в течение всего перелета с Чай-те 2. Он погрузился в задумчивое молчание и не находил в себе сил сделать хоть что-нибудь с тех пор, как получил послание Гейн ди эта.
"Еще один член экипажа ведет себя как-то странно", — подумал Тагл, нажимая кнопки на контрольном щитке и создавая вокруг шаттла защитное поле. Реакция Чиуна переходила всякие границы, учитывая неопределенность донесения инженера. В нем не говорилось о том, что приборы "Дан тални" точно засекли на орбите корабля какой-то объект, а лишь сообщалось об аномалии неизвестного характера. Несмотря на то что от этого становилось не по себе, подобные вещи порой случались. Газы, микрометеоры, электро-магнетические волны в системах корабля и множество других факторов приводили к неточностям в показаниях приборов. Тем не менее Чиун зациклился на идее, что там непременно "что-то" было, и идея приобрела в его голове значение факта, заставив его нарушить травмо-сон. В здоровом мозгу дю-агна пятно на экране не превратилось бы в несомненное "нечто", а венья-агна эта новость не повергла бы в такое мрачное расположение духа, в котором пребывал Чиун. Пилот, похоже, разрывался между двумя нормами поведения.
Уставший и встревоженный Тагл еще раз проверил систему безопасности шаттла. Отстегивая ремни, он резко обратился к пилоту.
— Чиун!
Пилот мигнул, но выражение его лица не изменилось.
— Мы на "Дан тални". — Откидывая застежки в сторону, Тагл положил свою руку на плечо пилота и сжал его. — Как насчет твоих обязанностей, Чиун?
Сморщившись, Чиун дернул головой и тупо уставился на Тагла. Обрадовавшись, штагн начал его трясти. Остановился он только тогда, когда темно-коричневые глаза Чиуна расширились от ужаса, и взгляд его стал осмысленным.
— Тагл, — произнес он хриплым голосом.
Сильный запах страха наполнил тесную кабину, когда Чиун в панике вскочил на ноги.
Тагл толкнул пилота в грудь, заставляя его снова сесть в кресло, и в упор посмотрел не него.
— Мы опять на борту "Дан тални". Тебе нечего бояться нечего.
— Там что-то есть.
Ноздри Чиуна трепетали, он схватил руку Тагла и вонзился всеми своими когтями в его кожу.
Не обращая внимания на боль, Тагл не отрывал взора от обезумевших глаз пилота.
— Мы этого не знаем, Чиун. Нам неизвестно, что именно засекли приборы. Скорее всего ничего и не было... совсем ничего.
Чиун ослабил хватку.
— Ничего.
Шею и плечи его свело судорогой, но паника, похоже, отступала. Отпустив кисть Тагла, пилот откинулся на спинку кресла и потер щеки.
— Что со мной? Я чувствую себя... странно.
Стремясь стабилизировать состояние пилота, Тагл предложил такое объяснение, которое ему казалось вполне логичным:
— Ты просто попал в чужой мир, Чиун. Слишком много новых и разных образов, звуков и впечатлений привели к своего рода эмоциональной перегрузке. Беспокоиться не о чем, я уверен.
Тагл собрался послать Чиуна на осмотр к медикам, но после передумал. До тех пор пока он не будет располагать достаточным количеством доказательств для подтверждения своих опасений, Тагл не хотел никого тревожить. Для того чтобы случилось несчастье, хватит даже одного предположения, что кто-то вдруг перешел на образ мышления венья-агна, ужасный из-за своей непредсказуемости. И хотя исследование мозга Чиуна дало бы определенные результаты, Тагл не мог допустить, чтобы запаниковал весь экипаж корабля.
— Ты хорошо поел? — спросил Тагл.
Чиун задумался, потом покачал головой:
— Нет. Я опоздал.
— Вот тебе и ответ, — сказал Тагл, утвердительно кивнув для убедительности. — Я хочу, чтобы ты поел и тут же отдохнул.
Чиун просиял, принимая объяснение Тагла со смущенной улыбкой и вздохом облегчения.
— Хорошо, но сначала я включу сигнализацию и почищу шаттл.
Уверенный в том, что Чиун теперь сам контролировал свои действия, Тагл вышел в коридор. Сказывались переутомление и стресс. Он вдруг осознал, что мечтает о том, чтобы к его приходу инженер Гейн ди эта уже определил природу загадочного предмета, возникшего на экранах их корабля. Спуск на планету вместе с напряжением, связанным с управлением шаттлом и Чиуном, исчерпали как терпение Тагла, так и его внутреннюю энергию. Он не был склонен разбираться сейчас в сложном и запутанном деле. Ему хотелось есть и спать, но чувство долга пересилило.
Тагл не рассчитал и ввалился в рубку, удивив техников своим внезапным появлением. Двое инженеров, сидящие в дальнем углу перед клавиатурой, повернули к нему головы, потом опять занялись мигающими мониторами. Над ними висел огромный экран с голографическим изображением части планеты Чай-те 2.
Около контрольного щитка посреди зала стоял Гейн ди эта, всунув руку в петлю спускающейся сверху веревки. Подобные веревки вместе с кучей прочих проводов, нитей и зацепок, покрывающих толстой сетью стены, пол и потолок корабля, помогали беям в условиях невесомости на борту "Дан тални".
— Тагл! Я и не ждал тебя так рано, — сказал Гейн.
— А почему нет? — резко спросил штагн-джий, из-за усталости забыв о своей неизменной мягкой манере говорить. Он поморщился, его глаза только привыкали к оранжевому свету, льющемуся с панелей на стене. — Ты послал нам сообщение, что приборы засекли объект, который ты не смог классифицировать.
— Хм... — Гейн посмотрел сначала на техника, занятого у одного из экранов, потом опять на Тагла. — Хм, да... мы...
— Что? — Тагл впился когтями ног в мягкий пол, в глазах у него потемнело, и он схватился за петлю, чтобы не упасть.
— Световое пятно... отраженный свет, я полагаю. Я... хм... не уверен, что приборы зарегистрировали его.
— Не уверен, что приборы его зарегистрировали? — Штагн зло сощурил глаза. — Хочешь сказать, что может и не быть никакого аномального явления?
— Контакт длился всего три секунды, — нервно произнес Гейн. — Тина настраивает все сканеры, чтобы снова найти его.
— Если оно существует! — прорычал Тагл, но вовремя взял себя в руки.
Гейн, дю-агн инженер, морочил ему голову не подкрепленной фактами, а значит, бесполезной информацией. Скрывая свое беспокойство, Тагл потребовал у Гейна объяснений:
— К чему отнимать у меня время, если ты ни в чем не уверен?
Инженер замялся, в замешательстве нахмурив брови.
— Я просто хотел, чтобы ты ознакомился со всеми фактами.
Кивнув, Тагл предпочел не упоминать о том, что пятно исходящего неизвестно от чего света, появившееся или не появившееся на экранах, не могло быть фактом. Инженер, похоже, не замечал нарушения в ходе своих мыслей, что радовало Тагла. Держать его под контролем будет легче, чем Чиуна, который сам заподозрил нечто странное в своем поведении. Чтобы заручиться полным доверием Гейна, Тагл сказал приказным, но спокойным тоном:
— Если выяснишь источник аномального явления, немедленно дай мне знать.
— Немедленно. — Гейн не отводил глаз от огромного голографического изображения поверхности Чай-те 2. Он, похоже, еще больше разволновался и, повернувшись опять к Таглу, произнес: — Запасы топлива кончаются с устрашающей быстротой. Если что-нибудь непредвиденное случится до нашего возвращения на Чай-те 5 или до тех пор, пока не будет готова разводящая станция, наша миссия потерпит крах.
— Да, знаю. — Насупившись, Тагл приблизился к Гейну. Напряжение и неловкость, которые он ощущал в нем, выводили его из себя.
В глазах Гейна одновременно читалась и растерянность, и угроза. Колючий взгляд инженера и агрессивные интонации его голоса неприятно поразили Тагла, когда его подчиненный вдруг выпалил:
— Тогда зачем ты оставил шаттл Верде, Стоше и Рите? Разве мы не направляемся обратно на Чай-те 5 прямо сейчас, пока у нас есть топливо?
Встревоженный враждебностью Гейна Тагл небрежно сказал:
— Я должен получить полный отчет о том, что они найдут на Чай-те 2, чтобы быть уверенным на все сто процентов в отсутствии на планете разумных существ.
Верхняя губа Гейна завернулась назад, обнажив острые клыки, и он прорычал:
— Что они нашли?
— Не знаю, — ответил Тагл терпеливо. — Вот поэтому я и решил не бросать их. Я не надеюсь, что они что-нибудь разыщут, но, прежде чем принимать решение в трансе, я должен перестать сомневаться.
— Но ты приказал им забыть о спуске на планету.
— Теперь это уже не имеет значения. Они не послушались, и мне как штагн-джию необходима вся информация, которую они соберут. — Гейн расслабился, впитывая в себя каждое слово Тагла, и штагн-джий воспользовался возможностью отогнать от него прочие страхи: — Они появятся в течение следующих двадцати пяти часов. Приготовься выйти на орбиту, как только их шаттл окажется в доке.
Инженер с минуту пристально смотрел на Тагла, потом кивнул и, оттолкнувшись ногами, взлетел над центральным терминалом. Гейн беззвучно начал приготовления к взлету "Дан тални".
Выдернув когти из пола, Тагл выплыл в открытый люк. Ему оставалось только надеяться, что, пока Гейн будет выводить корабль на орбиту, он снова обретет спокойствие. Тагл понял, что здорово ошибся в оценке значения сдвига в схеме мышления инженера и, возможно, из-за того, что сам он был совершенно измотан. Ему нужно поспать. Чем дольше он бодрствует, тем меньше у него шансов разобраться в том, что творилось с его командой.
Тагл медленно двигался по коридору к своей каюте. Мимо него пронеслись Лиш ти уон и Вит эф стийда. Очевидно, они тоже спешили в спальное помещение. Похоже, они даже не обратили внимания на присутствие штагна-джия.
Коричневая мордочка Лиш ощетинилась из-за усилившегося во время брачного периода сексуального желания. Вит с шумом втягивал в себя воздух. Кожа его лица слегка покраснела под серым пухом коротких волос.
"Опять вместе, — отметил про себя Тагл, — но связаны уже чем-то более крепким, чем просто интересом друг к другу".
Продолжительные отношения между одними и теми же мужчиной и женщиной были редкостью среди дю-агнов, но обычным делом среди венья-агнов. Лиш, дю-агн инженер, отвечающий за прием и передачу информации, тем не менее никогда не меняла своего партнера. Зачатие было невозможно, так как всех женщин стерилизовали перед отправкой с Хасу-дин, и поэтому Тагл не считал нужным вмешиваться. Теперь же любое отклонение от традиционной нормы поведения приобретало новое значение.
Штагн-джий нахмурился, когда парочка скрылась за дверью, но потом отодвинул от себя все тревоги и страхи. Схема мышления Лиш сформировалась двадцать пять лет назад, задолго до того, как стали происходить странные вещи. Вздохнув, он запрятал эту информацию подальше в своем сознании, и пошел к себе.
* * *
В своей каюте Тагл в конце концов вскочил с постели и принялся бегать от одной стены до другой. Больше часа прошло с его возвращения, а он все еще не мог уснуть. Казалось, его ум зациклился на разрешении всех спорных вопросов прямо сейчас.
Его когти с привычной легкостью цеплялись за пол. Мускулы обеих ног, хоть и ослабленные недолгим зимним сном, выступали изящными бугорками. "Преимущество молодости", — подумал он, распрямив пальцы и взлетев вверх. Но эта мысль быстро исчезла, как только все его заботы снова навалились на него.
Сначала у Стоши, Верды, потом у Чиуна, а теперь и у Гейна проявились способности, свойственные только венья-агнам. Классифицированные как дю-агны, они ни с того ни с сего начали выдавать невероятные теории и немыслимые предположения. Стержень всего экипажа, они вместо того, чтобы попытаться доказать, что на планете нет жизни, стремились убедить его, что есть, будет или была. Это не имело никакого значения. Это было опасно.
Неожиданное вкрапление характерных для венья-агнов черт в аналитические умы смущало и расстраивало Тагла. Феномен угрожал миссии "Дан тални" даже больше, чем необходимость общаться с еще несколькими непредсказуемыми личностями, которые могли повредить эффективности работы Тагла как штагна-джия.