Страница:
Совершенно очевидно, что в настоящее время более целесообразно объединение усилий и методов лингвистики и литературоведения, так как именно всесторонний подход к объекту исследования будет наиболее полезен в поисках ответа на вопрос допустимости того или иного прочтения поэтического текста.
Важен вопрос об исходной точке толкования.
Что выбрать – цельный текст с последующим анализом составляющих или анализ единицы текста – ключевого слова, которым связана вся ткань произведения?
Вопрос – от текста – к слову или от слова – к тексту принципиально важен.
К примеру, последние исследования психолингвистики доказывают тот факт, что «в процессе понимания текста особую роль играет слово»[27] в его изолированном от текста виде, со всеми языковыми его значениями. Изучая процессы восприятия текста, психолингвистика, прежде всего, рассматривает единицы текста – то есть слова. И далее – их текстовую организацию.
«Что касается читателя, то он редко стремится читать текст на том языке и в рамках той системы, в которых этот текст реализован. Даже писем Пушкина или записок Чуковской мы уже не понимаем: их многие слова и факты читаются с нашей семантикой и нашими коннотациями»[28].
Так что исследование системы поэтического языка О. Мандельштама вполне целесообразно проводить, расшифровывая код – то есть предельно внимательно и детально рассматривая ключевые слова его лирики.
«Напрасный труд искать у Мандельштама сквозную тему, лидирующий мотив; на тематическом уровне его творчество не содержит скреплений и не индивидуализируется. Однако и рассредоточенность для него тоже не характерна; все им написанное ощущается как нечто целостное»[29].
Основа этой целостности – существование поэта во вселенной, поводырем по которой является у него Слово.
Итак, одна из характерных черт поэзии Мандельштама – регулярная повторяемость некоторых слов. Эти слова становятся у него символами, связывающими воедино отдельные произведения, доказывая существование цельной системы. «Как часто, например, в зрелых стихах Мандельштама встречаются в самых неожиданных сочетаниях, в самом непредвиденном контексте некоторые излюбленные слова-образы – „ласточки“, „звезды“, „соль“. Это и есть те слова-Психеи, о которых он говорит, что они блуждают свободно вокруг вещи, как душа вокруг брошенного, но не забытого тела. Эти блуждающие, упорно возвращающиеся слова играют роль своего рода сигнальных звоночков, через них не связанные как будто одно с другим стихотворения друг с другом перекликаются»[30].
Большую роль для восприятия поэтического слова во всем многообразии сочетающихся в нем значений и оттенков значений играют ассоциации и степень их отчетливости.
Степень многообразия ассоциаций, а, следовательно, и степень наслаждения поэтическим словом зависит, помимо всего прочего, и от уровня знаний и культурных чувствований читающего.
Поэты часто расширяют, обогащают значения слов. Это зависит от степени одаренности поэта, его творческой смелости, чувства языка, широты образования, психического состояния, времени и места жизни… И это далеко не полный перечень условий.
Когда все они совпадут должным образом, рождается великий поэт. И тогда «созерцается гармония и созвучие всех вместе сфер, интеллектуальных сил, муз и инструментов, где небо, движение миров, творения природы, беседа умов, созерцание мысли, установление божественного провидения – все согласованно прославляет высокую и велико – лепную изменяемость, которая приравнивает воды низшие к высшим, сменяет ночь на день и день на ночь, дабы божество пребывало во всем, и бесконечное благо бесконечно приобщает себя соответственно всей способности вещей»[31].
Предшественники
Важен вопрос об исходной точке толкования.
Что выбрать – цельный текст с последующим анализом составляющих или анализ единицы текста – ключевого слова, которым связана вся ткань произведения?
Вопрос – от текста – к слову или от слова – к тексту принципиально важен.
К примеру, последние исследования психолингвистики доказывают тот факт, что «в процессе понимания текста особую роль играет слово»[27] в его изолированном от текста виде, со всеми языковыми его значениями. Изучая процессы восприятия текста, психолингвистика, прежде всего, рассматривает единицы текста – то есть слова. И далее – их текстовую организацию.
«Что касается читателя, то он редко стремится читать текст на том языке и в рамках той системы, в которых этот текст реализован. Даже писем Пушкина или записок Чуковской мы уже не понимаем: их многие слова и факты читаются с нашей семантикой и нашими коннотациями»[28].
Так что исследование системы поэтического языка О. Мандельштама вполне целесообразно проводить, расшифровывая код – то есть предельно внимательно и детально рассматривая ключевые слова его лирики.
«Напрасный труд искать у Мандельштама сквозную тему, лидирующий мотив; на тематическом уровне его творчество не содержит скреплений и не индивидуализируется. Однако и рассредоточенность для него тоже не характерна; все им написанное ощущается как нечто целостное»[29].
Основа этой целостности – существование поэта во вселенной, поводырем по которой является у него Слово.
Итак, одна из характерных черт поэзии Мандельштама – регулярная повторяемость некоторых слов. Эти слова становятся у него символами, связывающими воедино отдельные произведения, доказывая существование цельной системы. «Как часто, например, в зрелых стихах Мандельштама встречаются в самых неожиданных сочетаниях, в самом непредвиденном контексте некоторые излюбленные слова-образы – „ласточки“, „звезды“, „соль“. Это и есть те слова-Психеи, о которых он говорит, что они блуждают свободно вокруг вещи, как душа вокруг брошенного, но не забытого тела. Эти блуждающие, упорно возвращающиеся слова играют роль своего рода сигнальных звоночков, через них не связанные как будто одно с другим стихотворения друг с другом перекликаются»[30].
Большую роль для восприятия поэтического слова во всем многообразии сочетающихся в нем значений и оттенков значений играют ассоциации и степень их отчетливости.
Степень многообразия ассоциаций, а, следовательно, и степень наслаждения поэтическим словом зависит, помимо всего прочего, и от уровня знаний и культурных чувствований читающего.
Поэты часто расширяют, обогащают значения слов. Это зависит от степени одаренности поэта, его творческой смелости, чувства языка, широты образования, психического состояния, времени и места жизни… И это далеко не полный перечень условий.
Когда все они совпадут должным образом, рождается великий поэт. И тогда «созерцается гармония и созвучие всех вместе сфер, интеллектуальных сил, муз и инструментов, где небо, движение миров, творения природы, беседа умов, созерцание мысли, установление божественного провидения – все согласованно прославляет высокую и велико – лепную изменяемость, которая приравнивает воды низшие к высшим, сменяет ночь на день и день на ночь, дабы божество пребывало во всем, и бесконечное благо бесконечно приобщает себя соответственно всей способности вещей»[31].
Предшественники
То, что произведение искусства несет на себе отпечаток личности и деятельности своего создателя, сомнений не вызывает.
Кроме того, в каждом случае по-своему, влияние поэтов-предшественников также участвует в построении поэтического произведения.
Влияние это может быть выражено по-разному: от полного сознательного отказа от опыта предшествующих создателей (но чтобы от чего-то отказываться, стоит предварительно воспринять накопленное) до синтеза художественных открытий великих мастеров прошлого.
В связи с этим интересно рассмотреть основные употребления слова «ночь» теми, без чьего влияния немыслима поэзия Мандельштама.
Можно с полным правом утверждать, что огромную роль в становлении поэта Мандельштама сыграл Державин с его грандиозной поэзией природы и правды.
Образ ночи у Державина сводится к следующим составляющим:
1. Фразеологическая единица «ни ночь, ни день» = никогда:
а) день – свет – Бог: ночь – тьма, пространство без Бога, пустота:
У Мандельштама это сопоставление проявится в «Федре», о чем пойдет речь ниже.
Большое место образ ночи занимает в лирике Лермонтова.
Преемственность между Лермонтовым и Мандельштамом очевидна.
Она особенно проявляется в теме «Поэт и мироздание», в которой слово «ночь» приобретает особую значимость.
1. Реже всего слово «ночь» употребляется Лермонтовым для обозначения времени суток:
См. стихотворения «Ночь I», «Ночь II», «Ночь III».
6. Ночь – смерть:
Обратимся теперь к Баратынскому, поэту раздумий, всем существом устремленному к небу.
У Баратынского находим тему, близкую Мандельштаму: противоречие день/ночь и его своеобразное разрешение:
Толпе – день.
Поэту – ночь.
Отсюда эпитеты: день «тревожный», исполненный «сует, забот юдольных»; ночь «безмолвная», тьма «волшебная».
Страх ночной тьмы лишь «заблужденье чувств».
Именно во тьме, в ночи, по Баратынскому, приходят «легкокрылые грезы», в ночи расцветает поэзия.
Таким образом, в представленном стихотворении выявляются следующие значения слова «ночь»: а) время суток; б) тьма; в) время творчества; г) время тишины.
Если говорить о многогранности образа ночи у предшественников Мандельштама, то самым ярким его предтечей можно назвать Тютчева, поскольку в его стихах образ ночи стал воплощением многочисленных, часто противоречивых символов. Некоторые из этих символов найдут свое своеобразное отражение в творчестве Мандельштама.
Вот основные составляющие понятия «ночь» в лирике Тютчева:
1. Мотив «день и ночь» = всегда, постоянно:
а) свет – мрак:
Образ самой ночи в его лирике крайне противоречив.
Практически в каждом из смысловых составляющих присутствует стержневое значение (или, по меньшей мере, след этого значения) слова «ночь» как темного времени суток.
Кроме того, в каждом случае по-своему, влияние поэтов-предшественников также участвует в построении поэтического произведения.
Влияние это может быть выражено по-разному: от полного сознательного отказа от опыта предшествующих создателей (но чтобы от чего-то отказываться, стоит предварительно воспринять накопленное) до синтеза художественных открытий великих мастеров прошлого.
В связи с этим интересно рассмотреть основные употребления слова «ночь» теми, без чьего влияния немыслима поэзия Мандельштама.
Можно с полным правом утверждать, что огромную роль в становлении поэта Мандельштама сыграл Державин с его грандиозной поэзией природы и правды.
Образ ночи у Державина сводится к следующим составляющим:
1. Фразеологическая единица «ни ночь, ни день» = никогда:
2. «День за днем», «ноши нощь» = постоянно, непрерывно:
Ни ночь, ни день покоя нету…
(«Приглашение к обеду»)
3. Противоречие «день – ночь»:
Небеса вещают Божью славу;
Рук Его творенье твердь;
День за днем течет его уставу,
Нощи нощь приносит весть…
(«Доказательство творческого бытия»)
а) день – свет – Бог: ночь – тьма, пространство без Бога, пустота:
б) ночь – тьма; день – свет:
…Иль волн златых кипящий сонм,
Или горящие эфиры,
Иль вкупе все светящи миры —
Перед Тобой – как нощь пред днем.
(«Бог»)
Затмит лишь солнце тьма нощная,
Где звук? где блеск? где светлый день?
(«На тщету земной славы»)
4. Ночь – тьма:
Как день Ты удалишь, и нощь
Покров свой расстилает черный…
(«Величество Божие»)
Ночная тьма темнее стала…
(«Тоска души»)
…сквозь лес, в мрак нощи…
(«Проблеск»)
5. Ночь – хаос:
И се, как ночь осенняя, темна…
(«Гром»)
6. Ночь – вместилище звезд:
И так бы сделал душу чисту,
Как водный ключ – сквозь блат гнилых,
Как запах роз – сквозь дебрь дымисту.
Как луч небес – сквозь бездн ночных.
(«Молитва»)
7. Ночь – время сна:
Горели ночью тучи звезд.
(«Развалины» (Царское Село))
8. Ночь – тьма, смерть:
…Ужели это тот избранный,
Снедаешься, крушишься кем,
Чем нощью спящие во сне грезят…
(«Тоска души»)
Кроме того, по Державину, день – невинность:
…Как тьма есть света отлученье:
Так отлученье жизни – смерть.
<…>
…Как ночью бы луна сияла
Бессмертие души моей.
(«Бессмертие души»)
И если день – невинность, то второй член антонимической пары – ночь – должна обладать значением вины, греха.
Вознесет, как солнце, правду,
И невинность, яко день…
(«Утешение добрым»)
У Мандельштама это сопоставление проявится в «Федре», о чем пойдет речь ниже.
Большое место образ ночи занимает в лирике Лермонтова.
Преемственность между Лермонтовым и Мандельштамом очевидна.
Она особенно проявляется в теме «Поэт и мироздание», в которой слово «ночь» приобретает особую значимость.
1. Реже всего слово «ночь» употребляется Лермонтовым для обозначения времени суток:
2. Значительно чаще встречается употребление значения «ночь – тьма»:
Вчера до самой ночи просидел
Я на кладбище…
(«Кладбище»)
И с песнью день и ночи мрак
Встречал беспечный мой рыбак…
(«Три ведьмы»)
3. Ночь-тишина:
Погаснул день! – и тьма ночная своды
Небесные, как саваном, покрыла…
(«Ночь II»)
…Как арфы звук в молчании ночей!
(«1831-го июня 11 дня»)
Ходит в тишине ночной
Безответный часовой.
(«Узник»)
4. Ночь – время сна:
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу…
(«Выхожу один я на дорогу…»)
5. Ночь – время снов, видений, которые открывают тайны жизни и смерти:
Как некий сон младенческих ночей…
(«Булевар»)
См. стихотворения «Ночь I», «Ночь II», «Ночь III».
6. Ночь – смерть:
7. Ночь – вместилище звезд:
Мне все равно; в могиле вечно ночь, —
Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока.
(«Наполеон»)
Кажду ночь она в лучах
Путь проходит млечный…
(«Посреди небесных тел…»)
Как ночи Украйны
В мерцании звезд незакатных…
(«М. А. Щербатовой»)
8. Ночь – время тоски, страха, печали:
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу.
И звезда с звездою говорит.
(«Выхожу один я на дорогу…»)
Бывают тягостные ночи:
Без сна горят и плачут очи,
На сердце – жадная тоска;
Дрожа, холодная рука
Подушку жаркую объемлет;
Невольный страх власы подъемлет;
Болезненный, безумный крик
Из груди рвется…
(«Журналист, читатель, писатель»)
9. Ночь – время зла, стихии, разгула демонических сил:
Свиданье в ночь угрюмую
Назначила ты мне…
(«Свиданье»)
Тема ночных похорон воплотится в поэзии Мандельштама неоднократно.
…Сошлися на свадьбу ночную,
На тризну ночных похорон.
(«Тамара»)
Показательно, что у Лермонтова отсутствует тема ночи как времени творчества, время творчества для этого поэта – дни: см. в стихотворении «Журналист, читатель, писатель»: «Дни вдохновенного труда».
Собранье зол его стихия;
Носясь меж темных облаков,
Он любит бури роковые
И пену рек, и шум дубров;
Он любит пасмурные ночи…
(«Мой демон»)
Обратимся теперь к Баратынскому, поэту раздумий, всем существом устремленному к небу.
Так скажет о Баратынском Мандельштам.
У него без всякой прошвы
Наволочки облаков
(«Дайте Тютчеву стрекозу…», 1932)
У Баратынского находим тему, близкую Мандельштаму: противоречие день/ночь и его своеобразное разрешение:
Стихотворный текст основан на двух противопоставлениях: день и ночь и поэт и толпа.
Толпе тревожный день приветен, но страшна
Ей ночь безмолвная. Боится в ней она
Раскованной мечты видений своевольных.
Не легкокрылых грез, детей волшебной тьмы,
Видений дня боимся мы,
Людских сует, забот юдольных.
Ощупай возмущенный мрак:
Исчезнет, с пустотой сольется
Тебя пугающий призрак,
И заблужденью чувств твой ужас улыбнется…
(«Толпе тревожный день приветен, но страшна…», 1839)
Толпе – день.
Поэту – ночь.
Отсюда эпитеты: день «тревожный», исполненный «сует, забот юдольных»; ночь «безмолвная», тьма «волшебная».
Страх ночной тьмы лишь «заблужденье чувств».
Именно во тьме, в ночи, по Баратынскому, приходят «легкокрылые грезы», в ночи расцветает поэзия.
Таким образом, в представленном стихотворении выявляются следующие значения слова «ночь»: а) время суток; б) тьма; в) время творчества; г) время тишины.
Если говорить о многогранности образа ночи у предшественников Мандельштама, то самым ярким его предтечей можно назвать Тютчева, поскольку в его стихах образ ночи стал воплощением многочисленных, часто противоречивых символов. Некоторые из этих символов найдут свое своеобразное отражение в творчестве Мандельштама.
Вот основные составляющие понятия «ночь» в лирике Тютчева:
1. Мотив «день и ночь» = всегда, постоянно:
2. Противоречие «день-ночь»:
Здесь фонтан неутомимый
День и ночь поет в углу.
(«Как ни дышит полдень знойный…»)
а) свет – мрак:
б) жизнь – смерть:
Встает ли день, нощные ль сходят тени,
И мрак и свет противны мне…
(«Одиночество»)
в) символ двойственности души:
Если смерть есть ночь, если жизнь есть день…
(«Мотив Гейне»)
г) дружеское – вражеское для человека:
…Твой день – болезненный и страстный,
Твой сон – пророчески неясный…
(«О вещая душа моя…»)
Однако не всегда у Тютчева тема «дружеское – вражеское для человека» решается по схеме: день – друг; ночь – враг. Есть примеры прямо противоположного отношения:
День – сей блистательный покров —
День – земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человека и богов!
Но меркнет день – настала ночь;
Пришла – и с мира рокового
кань благодатного покрова,
Сорвав, отбрасывает прочь…
(«День и ночь»)
3. Ночь – время сна (ночь – целительница дневных ран):
О, как пронзительны и дики,
Как ненавистны для меня
Сей шум, движенье, говор, крики
Младого, пламенного дня!..
О, как лучи его багровы,
Как жгут они мои глаза!..
О ночь, ночь, где твои покровы,
Твой тихий сумрак и роса!..
(«Как птичка, раннею зарей…»)
Дневные раны сном лечи…
(«Не рассуждай, не хлопочи!..»)
4. Ночь – спасительница (в ночи можно укрыться):
Когда на целый город ночь сошла,
И всюду водворилась мгла,
Все тихо и молчит…
(«Бессонница. Ночной момент»)
5. Ночь – время творчества, рождения «таинственно-волшебных дум»:
О, ночь, ночь, где твои покровы…
(«Как птичка, раннею зарей…»)
6. Ночь – время любви и воспоминаний о любви:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства, и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,
Любуйся ими – и молчи.
<… >
Лишь жить в себе самом умей —
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи…
(Silentium!)
День вечереет, ночь близка,
<… >
Но мне не страшен мрак ночной.
Не жаль скудеющего дня, —
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты не покидай меня!..
<… >
Кто ты? Откуда? Как решить,
Небесный ты или земной?
Воздушный житель, может быть, —
Но с страстной женскою душой.
(«День вечереет, ночь близка…»)
7. Ночь – хаос, хаос души человеческой, стихия:
В толпе людей, в нескромном шуме дня
Порой мой взор, движенья, чувства, речи
Твоей не смеют радоваться встрече —
Душа моя! о, не вини меня!..
Смотри, как днем туманисто-бело
Чуть брезжит в небе месяц светозарный,
Наступит ночь – и в чистое стекло
Вольет елей душистый и янтарный!
(«В толпе людей, в нескромном шуме дня…»)
Есть некий час, в ночи всемирного молчанья,
<…>
Тогда густеет ночь, как хаос на водах…
(«Видение»)
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном?..
(«Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»)
Настанет ночь – и звучными волнами
Стихия бьет о берег свой.
(«Как океан объемлет шар земной…»)
8. Ночь – царство теней:
О чем ты воешь, ветр ночной?
<… >
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый!
Как жадно мир души ночной
Внимает повести любимой!
Из смертной рвется он груди,
Он с беспредельным жаждет слиться!..
О, бурь заснувших не буди —
Под ними хаос шевелится!..
(«О чем ты воешь, ветр ночной?..»)
9. Ночь – время смертных дум:
… И мне казалось, что меня
Какой-то миротворный гений
Из пышно-золотого дня
Увлек, незримый, в царство теней.
(«Еще шумел веселый день…»)
…настала ночь;
<…>
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами,
Вот отчего нам ночь страшна!
(«День и ночь»)
10. Ночь – смерть:
Откуда он, сей гул непостижимый?..
Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном?..
(«Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»).
11. Ночь – страх, ужас:
Нет боле искр живых на голос твой приветный —
Во мне глухая ночь, и нет для ней утра…
И скоро улетит – во мраке незаметный —
Последний, скудный дым с потухшего костра.
(«Другу моему Я. П. Полонскому»)
12. Ночь – одиночество, сиротство человека:
Сквозь лазурный сумрак ночи
Альпы снежные глядят;
Помертвелые их очи
Льдистым ужасом разят…
(«Альпы»)
13. Ночь – нега природы:
Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный
Как золотой покров она свила,
Покров, накинутый над бездной.
<… >
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь, и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он…
<… >
И в чуждом, неразгаданном, ночном
Он узнает наследье роковое.
(«Святая ночь на небосклон взошла…»)
14. Ночь – символ бесконечности, пропасть, бездна:
Как сладко дремлет сад темно-зеленый,
Объятый негой ночи голубой.
(«Как сладко дремлет сад темно-зеленый…»)
Ночь бесконечная прошла…
(«Рассвет»)
…настала ночь…
<… >
И бездна нам обнажена…
(«День и ночь»)
15. Ночь-зверь:
…Сквозь ночную беспредельность неба…
(«Ночные мысли», И.-В. Гете)
16. Ночь – вместилище звезд:
Ночь хмурая, как зверь стоокий,
Глядит из каждого куста!
(«Песок сыпучий по колени…»)
Как светло сонмы звезд пылают надо мною,
Живые мысли божества!
Какая ночь спустилась над землею…
(«Одиночество»)
Вы мне жалки, звезды-горемыки!
Так прекрасно, так светло горите…
<… >
Неудержно вас уводят Оры
Сквозь ночную беспредельность неба.
(«Ночные мысли», И.-В. Гете)
Настанет ночь <… >
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины…
(«Как океан объемлет шар земной…»)
…Безмолвно, как звезды в ночи…
(Silentium!)
17. Ночь – тишина:
Душа хотела б быть звездой,
Но не тогда, как с неба полуночи
Сии светила, как живые очи,
Глядят на сонный мир земной,
Но днем, когда, сокрытые как дымом
Палящих солнечных лучей,
Они, как божества, горят светлей
В эфире чистом и незримом.
(«Душа хотела б быть звездой…»)
Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
Язык для всех равно чужой
И внятный каждому, как совесть!
Кто без тоски внимал из нас,
Среди всемирного молчания,
Глухие времени стенания…
(«Бессонница», 1829)
18. Ночь – время без сна, бессонницы:
Есть некий час, в ночи всемирного молчания…
(«Видение»)
Часов однообразный бой,
Томительная ночи повесть!
(«Бессонница», 1829)
Как видим, Тютчев не ограничивается противоречием «день/ночь».
Ночной порой в пустыне городской
Есть час один, проникнутый тоской,
Когда на целый город ночь сошла,
И всюду водворилась мгла…
(«Бессонница», 1873)
Образ самой ночи в его лирике крайне противоречив.
Практически в каждом из смысловых составляющих присутствует стержневое значение (или, по меньшей мере, след этого значения) слова «ночь» как темного времени суток.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента