Галина Гончарова. Средневековая история. Домашняя работа

Галина Гончарова
Средневековая история. Домашняя работа

   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

 
Но истые пловцы – те, что плывут без цели:
Плывущие, чтоб плыть! Глотатели широт,
Что каждую зарю справляют новоселье
И даже в смертный час еще твердят: – Вперед!..
О ужас! Мы шарам катящимся подобны,
Крутящимся волчкам! И в снах ночной поры
Нас лихорадка бьет, как тот Архангел злобный,
Невидимым бичом стегающий миры.
 

Ш. Бодлер. Плавание

 

Глава 1
О родственниках можно и нужно сказать многое… а то на бумаге цензура вымарает!

   Любить детей?
   Вот в этом Лиля весьма сомневалась. Да и стоит ли заводить своих? Или у них с Лешкой было бы что поприличнее?
   Может, и так.
   Миранда Кэтрин Иртон на первый взгляд была очаровательным ребенком.
   Темноволосая, синеглазая, чуть полноватая, с дыркой на месте одного из молочных зубов…
   Мачеху она явно авторитетом не считала, любовью не дарила и слушаться не собиралась. Это выяснилось ровно через десять минут после приезда. Когда по коридорам полетело одурелое: «Не хочу!!!»
   Покои, которые ей отвели, ребенку не понравились.
   И Мэри примчалась к хозяйке с вопросом: что делать?
   Лиля пожала плечами и предложила дать ребенку возможность выбрать самостоятельно. Что же выбрала маленькая паршивка?
   Правильно.
   Комнаты графини Иртон.
   То есть те, в которых жила сама Лиля. А это женщину как раз не устраивало.
   Ей и самой было удобно. И переезжать пока не хотелось. Она постаралась облагородить свои комнаты. Убрать розовое, отполировать полы, законопатить щели… Справедливости ради, те же работы велись по всему замку под строгим присмотром вирман, Эммы и самой Лили.
   Но это же не повод потакать малявке?
   Лиля послушала испуганную Мэри и коротко распорядилась:
   – Подайте молодой графине таз для умывания и пусть спускается в столовую. Ужин готов?
   – Да, ваше сиятельство.
   – И что у нас?
   – Овощи. Как вы распорядились – печеная… кар… кор…
   – Картошечка.
   – Да, ваше сиятельство. Отварное мясо. Зелень и фрукты.
   – Отлично.
   Лиля планировала устроить небольшой ужин для тех, кого хотела сделать своей командой. Но пока – рано. Слишком рано. Да и малявка ей обедню постарается испортить. Скорее всего.
   Все для этого сделает.
   В этом Лиля убедилась, когда увидела Миранду Кэтрин Иртон за столом.
   Мелкая заняла графское кресло и смотрела оттуда с вызовом. Пыталась. Но из-за массивного стола виднелись только глаза и уши, что безусловно портило вид.
   Лиля даже и не подумала останавливаться или менять курс. Она спокойно прошла к креслу в сопровождении вирман.
   Не можешь использовать то, чего нет? Используй то, что есть. Например, когда ты большая, а оппонент – маленький. Когда ты в сопровождении свиты, а ребенок только в сопровождении кормилицы, которая подозрительно бледнеет при виде обвешанных оружием воинов.
   Некрасиво?
   А почему?
   Даже Макаренко сначала своих беспризорников выдрал, а потом уже воспитал. И скажите, что это неправильно.
   Тем более капризная соплюшка. Наглая и избалованная. Себя только стоит вспомнить. То есть Лилиан Брокленд. Алевтине-то Скороленок сие было неведомо. Не до капризов. Выжить бы.
   Так что Лиля поглядела на ребенка с явным пренебрежением. Потом подняла маленькое личико за подбородок. Пригляделась.
   Принюхалась.
   Не мылась.
   Отлично!
   Чтобы приручить ребенка, надо его сначала смутить и удивить.
   – И что же это мы видим? Вами трубы чистили, ваше сиятельство?
   Миранда только глазами хлопнула. Дернула головой, но Лиля держала крепко.
   – Н-нет…
   – И пахнет, как из выгребной ямы. Как вы думаете, это достойно графини?
   Девочка оказалась в замешательстве. Если бы ее начали ругать, она бы поняла. Но холодная ирония – это было для нее в новинку. Так с ней никто не разговаривал. Ни родные, ни отец.
   Скандалить тоже не получалось. Вирмане смотрели весьма недружелюбно. И на лицах читалось, что всем плевать на ее титул. А кое-кому даже два раза. Уши надерут. Или отшлепают. Пару раз с девочкой такое случалось, когда она доводила отца. И Миранда предпочитала не скандалить в его присутствии. Такие вещи дети понимают быстро.
   – Н-нет…
   – Вот именно. Поэтому я отложу ужин на то время, которое вам потребуется, чтобы привести себя в порядок. Вы – графиня. И должны выглядеть соответственно. Вы знаете, что такое графский титул?
   Миранда хлопнула глазами. И Лиля продолжила:
   – Это значит, что вы должны быть примером, опорой и защитой для живущих на ваших землях. А вы даже умыться не можете. Стыдитесь, госпожа…
   Миранда была растеряна. Ошарашена. И Лиля подумала, что первую схватку она выиграла. Но далеко не войну.
   И кивнула маячившей в дверях Эмме:
   – Быстренько, помогите графине Иртон умыться. И обязательно помыть руки.
   Миранда повиновалась. Лиля уселась в освободившееся кресло и подумала, что ей придется приложить массу усилий, чтобы приручить этого детеныша.
   А приручать надо.
   Зачем?
   Ну если романтично и лирично, – это ребенок. Оставшийся один, в чужом месте, беспомощный. Тут же жалость и инстинкт продолжения рода.
   Это о романтике.
   А если о практике?
   Миранда – это еще и инструмент управления ее отцом. Может, жену Джерисон Иртон и не любит. Но дочь…
   Дочь он любить должен. Или нет?
   Лиля потерла виски. Память ей ничего не говорила. Надо пошептаться на эту тему с Эммой. Пусть поговорит с прибывшими слугами. А потом перескажет ей последние сплетни.
 
   Миранда появилась умытая и явно опомнившаяся. И определенно собралась устроить скандал. Но Лиля опять не дала ей начать.
   – Вы любите печеный картофель, ваше сиятельство?
   – Что?
   – Печеное земляное яблоко. – Лиля улыбалась. – Сегодня у нас на ужин этот овощ.
   – Я… я хочу сидеть там!
   Пальчик указал на место графини.
   Лиля пожала плечами и пересела.
   Миранда опустилась в кресло. И жалобно пискнула.
   Лиля буквально три минуты назад приказала убрать оттуда все подушки. В результате над столом и носа видно не было.
   – Урок второй, – произнесла спокойно Лиля. – Прежде чем что-то требовать, подумай, как ты с этим справишься.
   – Ты это нарочно?
   – Разумеется. Но ведь и ты хотела устроить скандал, разве нет?
   Миранда засопела. Но крыть было нечем. Эта странная тетка была не такой, как остальные взрослые. Не орала, не ругалась, не топала ногами, не упрашивала – она не укладывалась в знакомые модели поведения. И Миранда прибегла к безотказному оружию.
   Она заплакала.
   Лиля посмотрела на маленькое личико, по которому катились слезы. Сейчас бы поцеловать мелкую, вытереть слезинки и все разрешить… Нельзя.
   На шею сядет.
   Поэтому Лилиан Иртон прищелкнула пальцами и распорядилась появившейся Илоне:
   – Мне подавайте ужин, а юной графине Иртон – луковицу. Нечищеную.
   Любопытство взяло верх. Распорядись Лиля пятью минутами позже, когда Миранда загнала бы себя в истерику, и ничего бы не вышло. Но пока еще…
   – З-зачем?
   – Чтобы ты плакала подольше. А то крокодиловы слезы быстро заканчиваются.
   – Чьи слезы?
   – Крокодиловы. А ты не знаешь, кто это такой?
   Миранда мотнула головой.
   – Тогда слушай. Пока нам будут подавать ужин, я расскажу тебе.
   И Лиля рассказывала. Про крокодила. Про то, как он обливается слезами, когда глотает добычу. Про птичку, которая чистила ему зубы, про слоненка, которому крокодил вытянул нос… Сказки Киплинга пригодились…
   Миранда слушала с открытым ртом. Ей обычно рассказывали про прекрасных дам и рыцарей… Но слоны? Крокодилы?
   Это было совершенно новое, а значит, вдвойне интереснее. И рассказывала Лиля интересно. И картошка была вкусная. И даже использование столовых приборов (графиня должна уметь кушать красиво, тем более такая красивая, правда?) прошло как-то незамеченным…
   А после ужина Лиля сама (тяжело, но надо) отнесла Миранду в ее комнату, посидела рядом, пока девочка засыпала, и даже спела колыбельную.
   Ту самую, что пела ей в детстве мама.
   «Лунные поляны… ночь, как день светла…»
   Даже если она чуть-чуть фальшивит, кто это заметит? Тем более здесь.
   Миранда так и уснула, цепляясь за руку женщины. Лиля осторожно высвободила запястье из детских пальцев и подумала, что надо бы малявке что-то пошить. Или связать. Мягкие игрушки она тоже делать умела. Подумаешь, какие мелочи.
   Миранда Кэтрин Иртон.
   Что ж, девочка…
   Нам предстоит зимовать вместе. И к весне ты не будешь во мне души чаять. Как и в родном отце. А пока – спать.
   Надо бы выспаться. Завтра тяжелый день.
 
   Утро началось с того, что Лиле приснился слон. Он сидел у нее на груди и человеческим голосом спрашивал: «Заплатила ли ты налоги, дитя мое?»
   Женщина дернулась и открыла глаза.
   Оказалось, что это не слон.
   Миранда Кэтрин Иртон.
   – А я уже встала. А ты все спишь!
   Произнесено это было таким тоном…
   Лиля посмотрела в окно. Там было еще темновато. И как-то холодновато. Да и ребенок…
   В одной ночнушке! По средневековому морозильнику!
   – Рехнулась?! – возмутилась женщина, утаскивая мелкую под одеяло, как ее саму когда-то мама.
   – Что?
   Миранда была слегка придушена, пощекочена и крепко поцелована в нос.
   – То! Босиком, на каменном полу, ноги ледяные… А где нянька?
   – Она спит. А я решила…
   – Замерзнуть и заболеть. – Лиля цапнула мелкую за кончик носа. – А ну, лежать смирно!
   – А ты мне еще сказку расскажешь?
   Лиля выдохнула. Диагноз ясен.
   Проснулась среди ночи. Нянька спит. Надо исследовать дом. А что у нас рядом? А спальня графини Иртон. Потому как малышку пока поселили в спальне графа. И они соединяются дверью.
   Ну и вот результат.
   – Расскажу. Если твердо мне пообещаешь бегать по холодному полу хотя бы в носках.
   – Но…
   – Или позвать меня.
   – Но если я заговорю, Кальма проснется…
   – Кальма – это няня?
   – Няня.
   – А если мы повесим колокольчики?
   – Какие?
   – Один у тебя, второй у меня. И соединим их веревочкой. Будешь мне звонить, когда захочешь, чтобы я пришла. А я – тебе. Хочешь?
   Ребенок точно хотел.
   Лиля улыбнулась.
   – Тогда завтра сходим к кузнецу и закажем.
   А заодно обсудим кучу всего необходимого. Да и к кузнецу мне надо. А вот чтобы ты вмешивалась в дела замка, на что имеешь право, – не надо. Это ни к чему. Власти-то над тобой нет, только я…
   Лучше будь под присмотром.
   Миранда приткнулась женщине под бочок.
   – Ска-а-а-азку…
   Лиля взъерошила ей волосы. В голову ничего не лезло. Хотя…
   – Я расскажу тебе про то, как появились броненосцы.
   – А кто это?
   – Это такие зверушки.
   И мысленно поблагодарила «англичанку», которая учила их по сказкам Киплинга. Жаль, здесь этот язык не пригодится. Или попробовать обучить ему вирман? Или ту же Миранду?
   Размышления совершенно не мешали Лиле рассказывать сказку. Язык молол отдельно от тела. И Миранда быстро пригрелась, засопела и уснула на плече Лили, как котенок.
   Громоздкое имя…
   Лиля погладила девочку по голове.
   Миранда Кэтрин Иртон.
   Мири… Мари… нет как-то не то… Кэтти-китти-кэт?
   Будешь Кисой. Или Мири.
   Надо же тебя как-то сокращать, маленькая, раз уж тебя сюда отправили.
   Лиля устроилась поудобнее и тоже уснула.
 
   Утро началось несахарно. Воплями кормилицы, которая потеряла свою деточку. Разумеется, заглянуть к Лиле никто не догадался. И ор продолжался минут десять. Пока женщина не плюнула на все и не вылезла из постели.
   Прошлепала к двери в графскую опочивальню (Срочно! Изобрести тапочки!!!) и зашипела гадюкой:
   – Молчать!!!
   Услышали не сразу. Но заткнулись все-таки быстро. Графиня с утра была зрелищем своеобразным. Этакий мамонт в розовой рубашке с весьма недружелюбным выражением лица.
   – Вы мне ребенка разбудите!
   – Госпожа, так она у вас?!
   Кормилица бросилась в спальню к графине. Ага, размечталась…
   Лиля перекрыла проход так, что даже микроб не прошел бы. Пока она еще полная, почему бы это не использовать?
   – Ты далеко ли собралась, голубушка?
   – Ва…ваше сиятельство?
   Голос Лили был угрожающим:
   – Ты посмотри на себя. Волосы нечесаны, тряпки нестираны, морда грязная, под ногтями репу сеять нужно, и ты думаешь, что я тебя к ребенку подпущу? Изволь вымыться. А потом приходи.
   Кормилица слегка дрогнула:
   – Мне господин сказал быть при маленькой госпоже…
   – А большая госпожа тебе приказывает привести себя в порядок. А потом уже быть. Обратишься к Эмме, она тебе покажет, где у нас моются.
   – Ваше сиятельство, но пастор говорит, что мытье…
   – Вредно. И пусть говорит. Я твою вонь терпеть не желаю. Не вымоешься – выгоню. Пинками. Поняла?
   Кормилица вспыхнула. И собралась разразиться гневной речью.
   Лиля прищурилась и развила тему:
   – Ты на меня, конечно, можешь графу пожаловаться. Только я графиня. А таких, как ты, сотню нанять можно! – и на язык вдруг вылезло бессмертное филатовское: – «Ты сама, дуреха, взвесь. Он-то там. А ты-то здесь».
   И дальше уже без классики:
   – А граф далеко. Пока ты до него доберешься, много времени пройдет. И доберешься ли в ближайший год? И ребенка ты упустила… Что за нянька, от которой дите сбежало, а она проспала? Да тебя пороть мало! На конюшне!
   Кормилица побледнела.
   – Выпорю и выгоню! И ни провожатых, ни сопровождающих не дам. Выгоню – и проваливай. Вирмане даже пинка для скорости дадут.
   Судя по лицу кормилицы, она все поняла, осознала и готова была мыться и стричься. Даже налысо.
   Лиля развернулась к своей комнате.
   – Миранда у меня. Мы с ней позавтракаем и отправимся гулять по поместью.
   – Госпожа, а учитель…
   – Учитель?
   Лиля поставила ушки торчком. И узнала, что его сиятельство отправил с дочкой аж троих учителей. Одного – танцев и этикета. Второго – математики и письма. И третьего – истории и литературы. Примерно так.
   Лиля хищно потерла лапки.
   То, что надо!
   – Это правильно, ребенка учить надо. Я сама посмотрю, чему ее там учат.
   И сама поучусь. Лиля подумала, что, окажись рядом муж, она бы его на радостях даже пинать не стала. Ну так, немножко. Все-таки хорошее дело сделал!
   – Госпожа…
   – Мыться, стираться и не орать. К завтраку мы с малышкой спустимся. И надо посмотреть, что у нее есть на зиму, сама понимаешь. Здесь холодно, а мне не хочется, чтобы ребенок болел.
   Лиля развернулась и ушла к себе. Посмотрела на маленькую девочку, которая уютно свернулась клубочком.
   И что же мне с тобой делать, Миранда Кэтрин Иртон?
   Лиля выглянула за дверь и попросила вирман, стоящих на карауле, кликнуть служанку.
   Но вместо служанки появилась Эмма. Лиля подняла брови.
   – А где Марсия? Или Ирэна? Мэри?
   – Ваше сиятельство, мне хотелось бы с вами поговорить…
   Лиля кивнула, опустив ресницы.
   – Распорядись, чтобы мне воды погрели умыться, и поговорим.
   – Стоит, греется…
   – Отлично.
   – Ваше сиятельство, я ведь вам больше не нужна?
   – Разве?
   – У вас столько помощников, столько новых людей…
   Лиля улыбнулась и потрепала Эмму по плечу.
   – Эмма, милая, ты мне нужна. Я сама не управлюсь с Иртоном. А кто лучше тебя может распорядиться в замке? Поместьем я управлять буду. Но дома… Ты знаешь мои вкусы, знаешь, что мне нравится, знаешь, кто будет работать и кто в чем хорош… Мне нужна домоправительница. Очень.
   – Домоправительница?
   – Эмма, тебе тяжело будет распоряжаться старостами, ты же понимаешь.
   Судя по глазам женщины, она не ожидала, что и Лиля это понимает. Но…
   – Поэтому дом ляжет на твои плечи. Скоро сюда прибудут еще вирмане. Вот и подумай. Разместить, накормить, обшить и обстирать… С ними будут женщины, и их надо будет тоже приставить к делу. И дети… Хлопот у нас будет полон рот. Так что я официально назначаю тебя домоправительницей. Дам тебе ключи от кладовок, и распоряжайся.
   Эмма упала на колени:
   – Ваше сиятельство, да я… вы…
   По лицу женщины катились слезы.
   Лиля только чертыхнулась про себя. Феодализм, чтоб его!
   Пришлось поднять Эмму с колен, усадить на кровать и погладить по волосам.
   – Эмма, милая, для начала размести всех, кто уже есть. И поговори с Иваром – это старший у вирман. Он тебе скажет, кого, куда и как. Сколько прибудет, что нужно…
   – Ваше сиятельство, пастор говорит, что вирмане – дикари бездушные.
   Лиля фыркнула.
   – С пастором я поговорю. Кстати, когда у нас тут служба?
   Оказалось, уже завтра. И Лиля решила, что надо сходить. И малявку с собой взять. При ней пастор определенно будет благодушнее… наверное. Или можно ее выпустить как средство отвлечения?
   Лиля решила подумать об этом вечером. А пока…
   – Воду, одеться и позови ко мне Марсию, хорошо?
   Эмма закивала и помчалась исполнять приказания. Судя по ее глазам, за Лилю она готова была в огонь и в воду. И женщина подумала, что все сделала правильно.
   С одной стороны, Эмма при деле. Управлять домом она точно сумеет. А вот поместье ей не под силу. Слушаться ее не будут. И приказы исполнят через пень-колоду. Ну кто она для крестьян? Вдова управляющего. И то – прошлого. И любить ее особо не за что…
   Подумав об управляющем, Лиля покусала ноготь на большом пальце.
   Дурная привычка, да. Но иногда прорезается.
   Где-то она крупно лажанулась. Вот представьте себе – вы управляете поместьем. И вас на ночь глядя выставляют за ворота. Вы уходите, и ваш труп на рассвете находят в лесу.
   При этом Эдор ведь не спорил, не пытался попросить повозку или что там… Он просто взвалил на плечи сколько влезло…
   Что это может значить?
   Да только одно: Ему было куда пойти. И к кому.
   У него стопроцентно были сообщники. Но кто?
   А черт его знает! Теперь уже не выяснишь, пока сами не вылезут. Секреты – они и в деревне бывают, хотя там их сберечь на порядок сложнее, чем в городе. Нет, ну кто?! Кто?!
   Знать – надо. Лиля не собиралась пока что-то предпринимать. Но сильно подозревала, что сволочь, отлученная от кормушки, способна на гадости. Да еще как способна!
   Так что надо быть осторожнее.
   Убить могут?
   А черт знает.
   С одной стороны – графиня. Если тронешь – тут такое устроят…
   С другой стороны – несчастный случай, он всегда проходил. Тем более, супругу она параллельна, отец… вот отец…
   Так. Сегодня у нас кузнец, и обязательно надо перекопать все бумаги. Надо бы и раньше, но читала Лиля откровенно плохо. Да и…
   Не подумала. Вот честно – не подумала. Хотя и знала, что бумаги – это основа миропорядка. Кстати, а тут она может бумагу сделать? Чтобы не на бересте или пергаменте каждый раз писать?
   Та-ак.
   Бумагу делают из целлюлозы. Целлюлоза – это дерево. А можно чем-то заменить деревья? Восполняемым ресурсом?
   Надо бы подумать и вспомнить уроки химии. Потому что деревья жалко. Да, на дрова уходит много. Но на бюрократию будет уходить на порядок больше.
   Нет, леса она вырубать не даст.
   Надо сидеть и вспоминать.
   На ярмарке Лиля купила несколько десятков свитков пергамента. Не говоря уже о прорве бересты. И намеревалась записывать все, что необходимо.
   В первую очередь все, что она помнит из медицины. А потом – химия, биология, ботаника… Да уж найдется что вспомнить.
   Как Лиля радовалась, что она – не блатная дура. Такие в вузах тоже были. И знания их стремились к нулю. А она учила в свое время не за страх, а за совесть. Потому и помнит что-то. Да и медицину она долбила как дятел. До автоматизма. Ночью разбуди – ответила бы. Все, от строения скелета до названий хирургических инструментов.
   И сейчас собиралась все это записать. Мало ли что.
   Да и та же химия. Кто знает, как она зубрила неорганику? Ей это как раз плохо давалось, и она пару лет не расставалась с учебниками. Вот анатомия – вопрос другой. Там все было просто, привычно и понятно. Зоология – хуже, хотя число шейных позвонков у попугая она до сих пор помнила. Зоолог хороший достался, даже летом водил их на пруд, на практику, пиявок ловить…
   Ботаника… тьфу! Пестики и тычинки Лиля ненавидела. Ботанику она любила практическую. То есть – садово-огородную. Генетика… надо бы не забыть.
   Столько всего предстояло… с ума сойти!
   А время, время…
   Лиля автоматически умывалась, поворачивала голову так, чтобы Марсии удобно было расчесывать ей волосы, слушала тихое перешептывание Лидии с Ирэной – и думала, что взваливает на себя неподъемную ношу. Ей бы в глушь и в тишь. Чтобы никого рядом не было.
   Но выбора не предоставлялось. И надо сказать спасибо за то, что есть. Она ведь одна здесь не выживет.
   А так….
   Девочки отлично провели ночь на новом месте. Удобно устроились и были весьма благодарны. Лиля распорядилась выделить им две комнаты на троих. Больше никак. Все-таки вирмане еще….
   Но девушки точно не возражали. Они удобно устроились в одной из комнат, а вторую решили отвести под мастерскую. Лиля только плечами пожала. Если хотят – пусть. Но она собиралась организовать мастерскую или в бальном зале, или в музыкальной комнате.
   Девочки понятливо покивали. И предложили Лиле одеваться.
   Белая кофта типа рубашки. Зеленый жилет. Зеленая юбка.
   На ноги – те же чешки с лентами вокруг щиколотки. Ну ничего, она здесь наладит приличное производство обуви!
   А пока позавтракать и заниматься делом. И начать с девочек.
   Лиля быстро обрисовала им производство мягкой игрушки. Саму идею. И девушки захлопали глазами.
   Куклы тут были. Но… не такие.
   Шить мишек-зайчиков с набивкой никто не додумался. Лиля пообещала показать, что и как, и поглядела на Миранду.
   Малявка спала как сурок. Оно и понятно. Умоталась за время дороги. Ехали-то в карете и прорву времени. Хорошо, что здесь захолустье.
   Лиля посмотрела на Лидию:
   – Приглядишь за ней? Вот, на пару с Ирэной? Хотите – поработайте тут, а как проснется, зовите меня. Хорошо?
   Девочки не возражали. И Лиля отправилась завтракать.
   А там ее ждал первый сюрприз. В гостиной, примыкающей к столовой, собрались шестеро человек. И все выжидающе смотрели на нее. Лиля подняла брови. Но начинать разговор не спешила. Разглядывала.
   Один – явный военный. Темные волосы, серые глаза, крупное мускулистое тело, шрам на щеке. Темное платье и меч у пояса.
   Вторая – женщина. Лицо лошади и выражение потомственной грымзы. Платье пышное, но шнуровка спереди. Не дворянка. Определенно.
   Третий – смазливый блондинчик в голубом. Завитые локоны посыпаны чем-то белым, но аккуратно. На одежде следов нет. Смотрит томным взглядом… Бабы, наверное, млеют.
   Конкуренцию ему составляет такой же смазливец, но темненький. Друг на друга они поглядывают без всякой приязни. Соперники?
   И еще двое, тоже похожи друг на друга. Один – этакий боровичок в простом наряде. Серьезный взгляд, спокойная улыбка. Второй же… нет, они похожи только внешне. Уж больно у второго взгляд нехороший. Этакий калькулятор в человеческом облике. Будь это в той прошлой жизни, Лиля бы сказала: «бухгалтер». А здесь он кто?
   Наконец она решила, что народ приведен в нужное состояние, и кивнула:
   – Разрешаю представиться.
   Первым заговорил вояка. Как она и ожидала.
   – Госпожа, меня зовут Лейс Антрел. Я со своим отрядом сопровождал юную графиню до вашего замка. Если мы вам не нужны, мы готовы уехать в любой момент.
   Лиля едва не фыркнула.
   Не нужны?! Ребята, да вы – подарок небес!!!
   Вы – противовес вирманам. Все-таки до конца я им доверять никогда не буду. Вам – тоже. Но люди мне нужны. А сделать вас моими людьми – дело техники.
   Или…
   С другой стороны – стоп машина! Это, дорогая моя, люди твоего мужа. Тебе нужно, чтобы он узнавал о каждом твоем шаге? Или чтобы ему по приезде отчитались в красках?
   Надо подумать.
   – Сколько у вас людей?
   – Пятнадцать человек.
   – Уважаемый Лейс, после завтрака прошу ко мне в кабинет. Вы останетесь в Иртоне?
   – Как решит упр… ваше сиятельство.
   Оговорку Лиля заметила. М-да. Явно его предупредили, что от графини толку ноль. Всем заправляет покойный Эдор. Заправлял. Ситуация поменялась. А товарищ умный. Отпускать его или нет?
   Что он может увидеть, если останется? И поладит ли он с вирманами? И что узнает супруг?
   – Об этом лучше поговорить после завтрака и спокойно.
   – Как прикажете, госпожа графиня.
   Лиля кивнула. Оставаться вояке определенно не хочется. Но если она прикажет… лучше ли будет? Или хуже?
   И обратила взгляд на остальных.
   Первой шагнула вперед костлявая тетка с таким выражением лица, словно до завтрака лимон зажевала. Соленый.
   – Госпожа, я преподаю правила этикета юной графине. Мария Рейхарт, с вашего позволения.
   Поклон был исполнен изящества.
   Лиля прищурилась:
   – И как, Миранде нравится ваша наука?
   Кислота стала еще концентрированней.
   – Юная графиня пока не понимает, что занятия ведут к ее пользе.
   Лиля кивнула:
   – У нее сложный возраст. Полагаю, если я поприсутствую на нескольких занятиях, она будет вести себя спокойнее.