— Она идеальна. — Бесс с трудом улыбнулась, заметив тревогу в черных глазах итальянца. Неужели он понял, что она плакала? Что он подумает об агентстве Джексона, если его представительница проливает слезы, столкнувшись с незначительным затруднением?
Управляющий заговорил, поблескивая полными сочувствия глазами:
— После всех волнений этого дня вам необходимо отдохнуть. Я лично прослежу, чтобы принесли чай.
Бесс поспешила возразить:
— Это очень любезно с вашей стороны, но я ухожу. Здесь столько интересных мест, а времени у меня слишком мало. Я хочу как можно лучше осмотреть город. — Сверкнув улыбкой, она попыталась изобразить оживление.
Переход прямиком от дел к лихорадочному осмотру достопримечательностей показался Бесс великолепной мыслью. Он помешает ей задумываться…
— Какая выносливость! — восхищенно воскликнул управляющий. — Долгий перелет, несколько часов волнений — и такое рвение! Вы позволите предложить вам осмотреть Сады Боргезе? — ловко вставил он. — Это недалеко отсюда, и там очень тихо.
Он скрылся за дверью, а Бесс выхватила из сумки джинсы и свободную рубашку без рукавов и принялась стаскивать классический темно-синий летний костюм, в который была одета. Выйдя из ванной десять минут спустя, она торопливо оделась, засунула в сумочку путеводитель и выскочила из комнаты, забыв про усталость, поскольку это было лучше, чем болтаться без дела, ожидая, пока внутренние часы приспособятся к новому временному поясу, и позволять голове переполняться нежелательными воспоминаниями и мыслями.
Великолепный коридор второго этажа был отделан в белых и светло-табачных тонах, над головой искрились хрустальные люстры, изысканные букеты наполняли воздух благоуханием.
Профессиональная часть мозга Бесс одобрила эту атмосферу роскоши, но другая часть настойчиво напоминала: ничто не радует и не восхищает ее теперь, когда Льюк навсегда исчез из ее жизни.
Стиснув зубы, Бесс миновала лифты и спустилась по изогнутой мраморной лестнице, намереваясь поскорее выбраться на улицу и найти хоть какой-нибудь предмет внимания для непокорного рассудка.
Помедлив у подножия лестницы, Бесс вытащила путеводитель и уткнулась в него, не обращая внимания на элегантных постояльцев отеля, расслабленно восседающих в креслах, потягивающих напитки со льдом или просто наблюдающих друг за другом.
До Садов Боргезе было и вправду недалеко, убедилась Бесс, а предложение синьора Веларди посетить их вызывало искушение. Но состояние
ее души требовало более людного, оживленного места…
Внезапно путеводитель, который так пристально изучала Бесс, был бесцеремонно выдернут из ее рук, а теплые твердые пальцы обхватили ее локоть.
Ошеломленная и глубоко оскорбленная, Бесс гневно вскинула голову. И задрожала, вдруг задохнувшись.
Льюк!
Неужели они с Хэлен проводят здесь медовый месяц? В этом же отеле? Нет, судьба не может быть такой жестокой!
Или все-таки может?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Управляющий заговорил, поблескивая полными сочувствия глазами:
— После всех волнений этого дня вам необходимо отдохнуть. Я лично прослежу, чтобы принесли чай.
Бесс поспешила возразить:
— Это очень любезно с вашей стороны, но я ухожу. Здесь столько интересных мест, а времени у меня слишком мало. Я хочу как можно лучше осмотреть город. — Сверкнув улыбкой, она попыталась изобразить оживление.
Переход прямиком от дел к лихорадочному осмотру достопримечательностей показался Бесс великолепной мыслью. Он помешает ей задумываться…
— Какая выносливость! — восхищенно воскликнул управляющий. — Долгий перелет, несколько часов волнений — и такое рвение! Вы позволите предложить вам осмотреть Сады Боргезе? — ловко вставил он. — Это недалеко отсюда, и там очень тихо.
Он скрылся за дверью, а Бесс выхватила из сумки джинсы и свободную рубашку без рукавов и принялась стаскивать классический темно-синий летний костюм, в который была одета. Выйдя из ванной десять минут спустя, она торопливо оделась, засунула в сумочку путеводитель и выскочила из комнаты, забыв про усталость, поскольку это было лучше, чем болтаться без дела, ожидая, пока внутренние часы приспособятся к новому временному поясу, и позволять голове переполняться нежелательными воспоминаниями и мыслями.
Великолепный коридор второго этажа был отделан в белых и светло-табачных тонах, над головой искрились хрустальные люстры, изысканные букеты наполняли воздух благоуханием.
Профессиональная часть мозга Бесс одобрила эту атмосферу роскоши, но другая часть настойчиво напоминала: ничто не радует и не восхищает ее теперь, когда Льюк навсегда исчез из ее жизни.
Стиснув зубы, Бесс миновала лифты и спустилась по изогнутой мраморной лестнице, намереваясь поскорее выбраться на улицу и найти хоть какой-нибудь предмет внимания для непокорного рассудка.
Помедлив у подножия лестницы, Бесс вытащила путеводитель и уткнулась в него, не обращая внимания на элегантных постояльцев отеля, расслабленно восседающих в креслах, потягивающих напитки со льдом или просто наблюдающих друг за другом.
До Садов Боргезе было и вправду недалеко, убедилась Бесс, а предложение синьора Веларди посетить их вызывало искушение. Но состояние
ее души требовало более людного, оживленного места…
Внезапно путеводитель, который так пристально изучала Бесс, был бесцеремонно выдернут из ее рук, а теплые твердые пальцы обхватили ее локоть.
Ошеломленная и глубоко оскорбленная, Бесс гневно вскинула голову. И задрожала, вдруг задохнувшись.
Льюк!
Неужели они с Хэлен проводят здесь медовый месяц? В этом же отеле? Нет, судьба не может быть такой жестокой!
Или все-таки может?
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Льюк! — прошептала Бесс с застывшим лицом. Ее сердце забилось так яростно, так беспорядочно, что она боялась — потерять сознание.
— Лука, — мрачно напомнил он. Его пальцы сжались на руке Бесс. — Пойдем, выйдем отсюда.
Бесс беспомощно смотрела на него. Губы Луки сжались, — серебристые глаза поблескивали. Он имел чрезвычайно решительный вид: казалось, он с трудом сдерживает чувства, яростно кипящие под внешне невозмутимой маской.
— Выйдем отсюда, — повторил он угрожающе-мягким тоном. — Если только ты не хочешь устроить сцену, о которой еще неделю будет сплетничать весь Рим.
Бесс не боялась сцены: ей не хватило сил протестовать. Близость Луки и неожиданность встречи ошеломили ее так, что она едва держалась на ногах.
Уверенная, что они привлекают к себе все взгляды — сексуальный красавец мужчина, небрежно одетый в облегающие черные брюки элегантного покроя и ослепительно белую шелковую рубашку, и ничем не примечательная женщина в потертых джинсах, с размытый от слез макияжем. Бесс склонила голову, тщетно пытаясь найти выход из ситуации.
Неужели они и вправду проводят здесь медовый месяц? Что это — невероятное совпадение? Неужели Лука разозлился, наткнувшись на нее? Где же тогда Хэлен? С нетерпением ждет его в спальне?
Или у нее просто начались галлюцинации? Может, Льюк возник из пустоты потому, что был ее потерянной любовью, единственным человеком в мире, рядом с которым ей хотелось очутиться?
— В машину, — кратко скомандовал он, открывая дверцу автомобиля, припаркованного у подножия внушительной лестницы, по которой он стащил Бесс. — Поедем куда-нибудь в тихое место, где можно поговорить.
Машина оказалась низкой, темной, похожей на животное, изготовившееся к прыжку. Даже с выключенным двигателем она, казалось, вибрировала, излучая силу.
Бесс с тревогой смотрела на Луку. Таким она еще никогда не видела его. Он превратился в непреклонного тирана, и одного вида его решительного лица Бесс хватило, чтобы понять: он не примет отказа, даже если она будет настаивать на своем до хрипоты.
Тем не менее она сумела пробормотать:
— Мы можем поговорить прямо здесь. Меня вовсе не тянет выслушивать тебя, но если это необходимо — начинай.
Нет, от Луки ничего не добиться. Она не в состоянии доверять даже самой себе. Она страдала, вынужденная предать Тома, несмотря на то что к тому времени уже поняла, что не сможет выйти за него замуж. Бесс намеревалась бороться до последнего вздоха, но не позволить себе предать родную сестру.
Без борьбы не обойтись, с отвращением поняла Бесс. Лука смотрел на нее так, словно охотно задушил бы ее; значит, опасность исходила не от него, а от самой Бесс, из глубины души, от ужасающего желания прикоснуться к нему, обнять, в последний раз стать его частью…
Бесс сдавленно ахнула, „ощутив собственную неизлечимую слабость, а Лука с непререкаемым видом усадил ее на пассажирское сиденье и пристегнул ремнем. Голова Бесс по-прежнему кружилась, когда он устроился рядом с ней в автомобиле-шедевре, завел двигатель и мягко тронулся с места.
Поняв, что просто обязана взять себя в руки, Бесс ухитрилась пробормотать:
— Куда ты везешь меня? Где Хэлен? Если ты задумал воссоединение сестер, забудь об этом. Она не захочет видеть меня рядом в свой медовый месяц.
— Правильно, не захочет. Полагаю, меньше всего ей хочется встречаться с тобой. Ты вызовешь у них обоих только угрызения совести и все испортишь.
Озадаченная, Бесс метнула в сторону Луки быстрый взгляд из-под ресниц. Он улыбался, черт бы его побрал! Неужели насмехается над ней? Разве она сказала что-то забавное, и если да, то что?
— Не понимаю, о чем ты творишь, — хмуро отозвалась она, вспомнив, что при первой встрече Лука говорил загадками, ставя ее в глупое положение, поскольку она не понимала, чего он добивается.
Он мягко отозвался:
— Помолчи. Я пытаюсь сосредоточиться. Если мы начнем разговор прямо сейчас, ты завладеешь моим вниманием и мы оба окажемся в больнице.
Он прав, признала Бесс с тяжким вздохом. Движение было оживленным, машины мчались чересчур быстро, ныряя в просветы в потоке транспорта с истинно итальянской беспечностью.
Но руки Луки, лежащие на руле, были расслабленны: очевидно, он знал, что делает, куда едет, и легкая улыбка играла в уголках его великолепных губ, каким-то образом побуждая Бесс расслабиться, хотя это было недопустимо.
Бесс вжалась спиной в мягкую кожаную обивку кресла. У нее заболела голова. Было слишком жарко, она устала, а неожиданная встреча с Лукой стала для нее последней каплей.
Несмотря на стремление Бесс оставаться настороже и с негодованием встретить любое упоминание слова любовница, ее веки становились все тяжелее, и наконец она отказалась от безнадежных попыток держать глаза открытыми и погрузилась в сон.
Проснулась она как от толчка. Вокруг было сумеречно. Машина остановилась. Она осталась в одиночестве.
Моргая, Бесс вгляделась в ветровое стекло. Ей удалось различить черные развесистые кроны деревьев и смутные очертания гор на фоне темнеющего неба. Какой-то зверек прошмыгнул мимо машины. Бесс вздрогнула. Где же Лука?
Ее сердце затрепетало, нервы натянулись. Когда дверца с ее стороны открылась, Бесс от неожиданности вскрикнула. К ней наклонился Лука и весело скомандовал:
— Выбирайся оттуда, соня.
— Где мы? — подозрительно спросила она. Нельзя давать Луке понять, какое облегчение она испытала, увидев его. Кроме того, ему понадобилось чертовски много времени, чтобы найти тихое местечко для разговора! Судя по сумеречному пейзажу, они успели заехать на край света.
— Возле нашего пристанища на ночь.
Черт возьми! Бесс содрогнулась, слезы ужаса залили ей глаза. Он вознамерился продолжать то, на чем они остановились, иначе зачем понадобилось привозить ее сюда, за столько миль от отеля? Куда же он спрятал Хэлен? В коробку с надписью вынимать только в случае необходимости?
Прошло меньше двух недель с тех пор, как он женился; его жена ждет ребенка. Очевидно, отставка, которую дала ему Бесс, была недостаточно убедительной. Но что предпринять, чтобы навсегда заставить его отказаться от своих намерений? Неужели его и вправду так влечет к ней, если он пускается на подобные уловки? К стыду Бесс, эта мысль не только ужасала, но и возбуждала ее.
— Отвези меня обратно в Рим, — потребовала она, не вставая с сиденья и скрестив руки на груди с таким видом, словно ничто, кроме землетрясения, не заставит ее сдвинуться с места. Дверца распахнулась, и сильные руки вытащили ее наружу. Cтpах вызванный жарким приливом желания, пронзил Бесс, но вместе с тем подкрепил ее гнев, позволил яростно выпалить: Отпусти меня, негодяй! С этими словами она начала отбиваться руками и ногами, колотить по обтянутой шелком груди.
— Однажды ты уже заставил меня изменить своим принципам, и я убью тебя, прежде чем ты сделаешь это во второй раз!
— Ты имеешь в виду Тома, — беспечно уточнил Лука. Надменно пренебрегая ее лихорадочными попытками высвободиться, он без малейших усилий понес Бесс к строению, издалека напоминающему старый крестьянский дом. — Ты не предавала его. Ты знала, что делаешь. Единственным человеком, которого ты когда-нибудь предала, была ты сама, когда по глупости согласилась выйти за него замуж.
Лука толкнул плечом тяжелую деревянную дверь, которая с жутким скрипом открылась. Бесс прошипела:
— Может быть! Но теперь ты женат на Хэлен, а я больше не желаю тебя видеть! Никогда! — Эти слова выдали всю силу ее чувств, и в мягком свете лампы на столе Бесс увидела, как Лука усмехнулся. — Это заставило ее удвоить усилия, пожелать избить его до полусмерти. — Отпусти меня!
В ответ он прижал ее к своему горячему, упругому телу, приблизил губы к ее уху и вкрадчиво прошептал:
— Для влюбленной женщины ты играешь на редкость правдоподобно.
— Я… — Она растерялась. Какой мерзавец! Очевидно, он не поверил ей, когда она объяснила, что призналась в любви только по одной причине: так полагается говорить людям, которые занимаются сексом и стремятся хоть чем-то замаскировать самую заурядную похоть.
И вот теперь он намеревался играть ее словами, стискивать ее бедное, израненное сердце, пока оно не начнет кровоточить, безжалостно сделать ее преданность своим преимуществом, использовать ее с трудом контролируемые чувства в своих греховных целях. Нет, она просто не могла влюбиться в такого человека!
— Грязная свинья! — бросила она, но звериную жестокость оскорбления свели на нет слезы, затопившие глаза, и боль, стиснувшая сердце так, что Бесс всхлипнула.
— Тише, тише, — мягко проговорил он, смахивая слезы кончиками пальцев. — Постарайся немного успокоиться, пока я разведу огонь. — Лука усадил ее на странный диван, который, похоже, был набит обломками кирпичей и острыми кольями. Как, черт возьми, она могла расслабиться на таком сиденье?
Непроизвольно передернувшись, Бесс обхватила себя руками. В этом каменном доме стоял промозглый холод. Должно быть, они забрались высоко в горы.
— Если ты привез меня сюда, чтобы уговорить стать твоей любовницей, — сообщила она в широкую спину Луки, который присел и поднес спичку к растопке в огромном углубленном очаге, — тогда тебе не мешает кое-чему поучиться. Разве ты не знал, что для этого нужны приглушенный свет, розы, галлоны шампанского и роскошная кровать? А не какая-то лачуга и орудие пытки, внешне отдаленно напоминающее предмет, на котором сидят!
Она вскочила, побагровев от смеси гнева и муки, приправленных оскорбительным разочарованием в собственных суждениях. Как она только могла влюбиться в такого негодяя?
— Я хочу вернуться в Рим. Немедленно. А если ты откажешься отвезти меня, я уйду пешком.
Он промолчал. Просто выпрямился, отряхнул ладони и улыбнулся ей. Растопка вспыхнула, заплясали языки пламени, подчеркивая прекрасные черты его лица игрой света и тени. Горло Бесс неудержимо сжалось, боль и гнев нарастали внутри ее.
— Что это за хибара? — язвительно осведомилась Бесс.
— Ты имеешь в виду наше любовное гнездышко? — подсказал он с усмешкой.
— Да я скорее предпочту заняться любовью в старом автобусе! — выпалила Бесс и увидела, как Лука приподнял широкие плечи красноречивым итальянским жестом.
— Этот дом принадлежит Алессандро, одному из моих многочисленных кузенов. Он собрался сдавать его отдыхающим. Боюсь, шампанского здесь не найдется, зато есть превосходное кьянти. Он достал из-под стола корзину и извлек оттуда вино, бокалы, хрустящий хлеб, сыр и оливки. Все было аккуратно завернуто в салфетки.
— Завтра мы как следует выспимся и отправимся в замок — это недалеко. К тому времени его уже успеют приготовить для нас. Кьяра получила распоряжение оставить все двери и окна широко распахнутыми, чтобы выветрился запах краски. А сегодня мы будем спать наверху, на огромной кровати с тонким бельем, и…
— Ты спятил! — закричала Бесс в порыве негодования. Он ждал, что она разделит с ним постель, а затем они отправятся в замок кузины? — Что подумает бедняжка Хэлен? Или тебе на это наплевать? Где она сейчас? Проводит чудесный медовый месяц в одиночестве? Гадает, когда молодой супруг вернется домой и соизволит проявить к ней интерес? А как же твоя кузина, Эмилия? Неужели она позволила тебе распоряжаться в ее доме, вмешиваться в работу прислуги, маляров и декораторов? Ведь бедная женщина пытается превратить замок в отель! — Не помня себя, готовая разлететься на куски, Бесс добавила: — Или она так привыкла к твоим чудовищным выходкам, что и глазом не моргнула?
— Сага! — Лука потянулся к ней. Пытка продолжалась достаточно долго, но он должен был убедиться. А теперь он был всецело уверен.
Неизвестно, каким образом Бесс оказалась в его объятиях. Прикосновение Луки было таким нежным и любящим, что она разразилась беспомощными слезами. Он обнимал ее, прижимая голову к своей груди, пока буря не отбушевала и Бесс смогла наконец расслышать его шепот:
— Любимая, мне так жаль, но это было необходимо. Я должен был узнать, какие страшные слова ты скажешь мне. Когда мы виделись в последний раз, в тебе говорили боль и желание защититься, а не истина.
Он приподнял пальцем подбородок Бесс и испытующе устремил на ее лицо взгляд серебристых глаз.
— Когда ты сказала, что никогда не любила меня, что хочешь навсегда расстаться со мной, что передумала насчет переезда, я был настолько взбешен, что мог бы обрушить дом на наши головы голыми руками! — Он провел пальцем по ее дрожащим губам. — Дни и ночи я размышлял, предпочтешь ли ты надежность брака с Томом и одобрение родных жизни со мной. Я пообещал себе, что не стану настаивать: решение ты должна принять сама. Но то, что ты до сих пор не дала ему отставку, тревожило меня. И я обнаружил, что не могу оставаться в стороне. Ты сообщила, что встретишься с ним в воскресенье, и я отправился вслед за тобой. Но я так волновался, что не смел заговорить с тобой. Я боялся, что начну убеждать, умолять тебя…
— А потом Хэлен сообщила, что ждет от тебя ребенка, — сдавленным от боли голосом закончила Бесс, уткнувшись лбом в его грудь из желания продлить это последнее объятие. — Я понимаю, почему ты счел своим долгом жениться на ней.
— Хэлен вышла замуж за Тома, — мягко возразил он, приглаживая ее спутанные волосы. — Она ждет ребенка от него. Я никогда не занимался любовью с твоей сестрой.
— За Тома? Она вышла за Тома?! Но ведь они ненавидят друг друга! И потом, это неправда! Ты сам говорил! — бессвязно выпалила Бесс. Она не могла понять ровным счетом ничего. Кроме одного: Лука не женился на Хэлен!
— Что я говорил, сага? Напомни мне. — Он обхватил ее лицо ладонями, вглядываясь в глубину ее огромных зеленых глаз. — Почему ты решила, что мы с Хэлен были любовниками? Я догадываюсь, но все равно объясни.
— По твоим словам. — Бесс нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Это было, когда я считала, что она нацелилась на тебя, а ты заявил, что не имеешь ни малейшего намерения жениться вновь, кроме как для того, чтобы обзавестись детьми. Это ты сказал позднее. Ты объяснил, что вы познакомились на презентации, — Бесс прикусила губу, — что ей требовалась финансовая помощь в новом деле и что… тогда все и случилось.
— Глупышка! — Он коснулся ее приоткрытых губ, и желание затопило Бесс. Она прижалась к нему, но Лука слегка отстранился, и его лицо стало более добрым и сочувственным, чем когда-либо прежде. — Я говорил в общем смысле. Люди прибегают к помощи секса, чтобы получить финансовые преимущества, моя наивная девочка. Только я — не один из них.
Мне бы не хотелось осуждать твою сестру, сага, но ошибиться в ее намерениях было невозможно. Если бы я настоял, она согласилась бы. Но я никогда не поступаю подобным образом. Я рассмотрел ее деловое предложение и счел его превосходным. Мы с Хэлен никогда не были любовниками. 4.
Держа Бесс за руки, он подвел ее к столу и усадил на стул. Слишком озадаченная, чтобы заняться чем-нибудь другим, Бесс наблюдала, как он откупоривает бутылку, режет хлеб и сыр, а глаза ее оставались широко раскрытыми и растерянными, потому что весь мир перевернулся с ног на голову, являя рай, о существовании которого она и не подозревала.
Лука продолжал:
— Когда ты заявила, что больше не желаешь видеть меня, во мне вспыхнуло чувство, которого я еще никогда не испытывал. Я не сразу понял, что это такое. — Он налил в бокал вино и осторожно передал его Бесс. — Оказалось, это любовь. Я в тебя влюбился, и понимание этого произвело впечатление разорвавшейся бомбы. — Он сел рядом, отрезал крохотный кубик сыра и вложил его в рот Бесс. Ее глаза стали огромными от чудесного осознания…
— Ты любишь меня?
— Всем сердцем, — торжественно ответил он. — Теперь, оглядываясь назад, понимаю: я влюбился в тебя в ту минуту, как только увидел в
первый раз. И я понял, что ты любишь меня — по крайней мере на это надеялся. — Лука отвел прядь волос с лица Бесс с такой нежностью, что ей захотелось плакать. — Я не мог поверить, что ты не испытывала ко мне никаких чувств, кроме влечения. Ты была такой пылкой, великодушной, восхитительно нежной…
Итак, за прошедшие несколько недель я все понял, — продолжал Лука с оттенком высокомерия, который Бесс всегда находила неотразимым. — Пока ты беседовала с Томом, Хэлен не выдержала и призналась в том, что произошло. С внезапностью летней грозы они с Томом обнаружили, что любят друг друга, ведь любовь и ненависть — две стороны одной медали, сага. Они ничего не могли с собой поделать. Во время одного из яростных споров вспыхнула страсть. И, по счастливой случайности, Хэлен сразу забеременела.
Бедняга Том не знал, как признаться тебе. Но ему не пришлось ничего объяснять. Ты сама явилась к нему и разорвала „помолвку. Должно быть, от облегчения у него закружилась голова. Он чувствовал себя так, словно был приговорен к смерти, а затем помилован. Ему даже не пришлось рассказывать тебе или кому-нибудь из родителей о своем неблаговидном поступке! Получилось так, что они с Хэлен смогли пожениться, не подвергаясь обвинениям.
Но в то время Хэлен об этом не подозревала. Когда ты приехала домой, она, естественно, решила, что Том все объяснил тебе. Когда она позвонила Тому, чтобы предупредить о твоем приезде и желании встретиться с ним, они вместе решили, что будет лучше, если ты увидишься с ним не в доме, а в офисе и тогда он все объяснит.
Хэлен понятия не имела, что ты встретилась с Томом только затем, чтобы разорвать помолвку. И потому она проболталась о беременности. А может, ее и вправду мучила совесть и она хотела, чтобы ты поняла ее и не слишком винила. А ты, как и следовало ожидать, пришла к выводу, что она ждет ребенка от меня!
Протянув руки, Лука привлек Бесс к себе на колени и провел кончиком пальца по ее щеке и шее.
— Разобравшись во всем, я прибег к запрещенным средствам, чтобы выведать у Марка, где ты, а затем явился проверить, подтвердятся ли мои предположения. Так и вышло. Ты не могла скрыть своих истинных чувств, как ни пыталась.
Кстати, замок принадлежит мне. Я сделал Эмилии предложение, от которого она не сумела отказаться. Замок будет нашим итальянским домом. А чтобы ты не вздумала ускользнуть в свою норку, мы поженимся. Я намерен накрепко привязать тебя к себе всеми мыслимыми способами.
— Лука… — судорожно выдохнула Бесс, проведя ладонью по его худой щеке. — Пожалуй, я слишком растерялась, чтобы сразу все понять.
Его жена. Его любовь. Навсегда. Она слишком мала, чтобы вместить такое счастье. Для него не хватило бы и целого мира!
Но она обязана приложить все усилия!
— Не беспокойся об этом, любимая, — пробормотал Лука, касаясь губами ее губ и лаская ее тело ладонями, обжигающими кожу сквозь тонкую ткань рубашки. — Я помогу тебе. Все, что тебе останется, — любить меня.
— Всю жизнь! — в экстазе выдохнула она.
— А сейчас? — Внезапно его голос стал глухим и неровным. Яркий румянец проступил на угловатых скулах. Бесс нашла его губы, накрыла их страстным поцелуем, и Лука подхватил ее на руки и понес к деревянной лестнице. Прижавшись щекой к его груди, Бесс слышала, как стремительно колотится его сердце.
— И сейчас тоже, — подтвердила Бесс и пообещала: — Сейчас и навсегда.
У нее промелькнула мысль об оставшихся в Риме чемоданах. Она не захватила с собой ровным счетом никаких вещей. Даже расчески.
Но это не тревожило ее.
Восхитительная, незабываемо чудесная любовь — вот все, о чем она мечтала. Любовь — сейчас и на всю жизнь.
— Лука, — мрачно напомнил он. Его пальцы сжались на руке Бесс. — Пойдем, выйдем отсюда.
Бесс беспомощно смотрела на него. Губы Луки сжались, — серебристые глаза поблескивали. Он имел чрезвычайно решительный вид: казалось, он с трудом сдерживает чувства, яростно кипящие под внешне невозмутимой маской.
— Выйдем отсюда, — повторил он угрожающе-мягким тоном. — Если только ты не хочешь устроить сцену, о которой еще неделю будет сплетничать весь Рим.
Бесс не боялась сцены: ей не хватило сил протестовать. Близость Луки и неожиданность встречи ошеломили ее так, что она едва держалась на ногах.
Уверенная, что они привлекают к себе все взгляды — сексуальный красавец мужчина, небрежно одетый в облегающие черные брюки элегантного покроя и ослепительно белую шелковую рубашку, и ничем не примечательная женщина в потертых джинсах, с размытый от слез макияжем. Бесс склонила голову, тщетно пытаясь найти выход из ситуации.
Неужели они и вправду проводят здесь медовый месяц? Что это — невероятное совпадение? Неужели Лука разозлился, наткнувшись на нее? Где же тогда Хэлен? С нетерпением ждет его в спальне?
Или у нее просто начались галлюцинации? Может, Льюк возник из пустоты потому, что был ее потерянной любовью, единственным человеком в мире, рядом с которым ей хотелось очутиться?
— В машину, — кратко скомандовал он, открывая дверцу автомобиля, припаркованного у подножия внушительной лестницы, по которой он стащил Бесс. — Поедем куда-нибудь в тихое место, где можно поговорить.
Машина оказалась низкой, темной, похожей на животное, изготовившееся к прыжку. Даже с выключенным двигателем она, казалось, вибрировала, излучая силу.
Бесс с тревогой смотрела на Луку. Таким она еще никогда не видела его. Он превратился в непреклонного тирана, и одного вида его решительного лица Бесс хватило, чтобы понять: он не примет отказа, даже если она будет настаивать на своем до хрипоты.
Тем не менее она сумела пробормотать:
— Мы можем поговорить прямо здесь. Меня вовсе не тянет выслушивать тебя, но если это необходимо — начинай.
Нет, от Луки ничего не добиться. Она не в состоянии доверять даже самой себе. Она страдала, вынужденная предать Тома, несмотря на то что к тому времени уже поняла, что не сможет выйти за него замуж. Бесс намеревалась бороться до последнего вздоха, но не позволить себе предать родную сестру.
Без борьбы не обойтись, с отвращением поняла Бесс. Лука смотрел на нее так, словно охотно задушил бы ее; значит, опасность исходила не от него, а от самой Бесс, из глубины души, от ужасающего желания прикоснуться к нему, обнять, в последний раз стать его частью…
Бесс сдавленно ахнула, „ощутив собственную неизлечимую слабость, а Лука с непререкаемым видом усадил ее на пассажирское сиденье и пристегнул ремнем. Голова Бесс по-прежнему кружилась, когда он устроился рядом с ней в автомобиле-шедевре, завел двигатель и мягко тронулся с места.
Поняв, что просто обязана взять себя в руки, Бесс ухитрилась пробормотать:
— Куда ты везешь меня? Где Хэлен? Если ты задумал воссоединение сестер, забудь об этом. Она не захочет видеть меня рядом в свой медовый месяц.
— Правильно, не захочет. Полагаю, меньше всего ей хочется встречаться с тобой. Ты вызовешь у них обоих только угрызения совести и все испортишь.
Озадаченная, Бесс метнула в сторону Луки быстрый взгляд из-под ресниц. Он улыбался, черт бы его побрал! Неужели насмехается над ней? Разве она сказала что-то забавное, и если да, то что?
— Не понимаю, о чем ты творишь, — хмуро отозвалась она, вспомнив, что при первой встрече Лука говорил загадками, ставя ее в глупое положение, поскольку она не понимала, чего он добивается.
Он мягко отозвался:
— Помолчи. Я пытаюсь сосредоточиться. Если мы начнем разговор прямо сейчас, ты завладеешь моим вниманием и мы оба окажемся в больнице.
Он прав, признала Бесс с тяжким вздохом. Движение было оживленным, машины мчались чересчур быстро, ныряя в просветы в потоке транспорта с истинно итальянской беспечностью.
Но руки Луки, лежащие на руле, были расслабленны: очевидно, он знал, что делает, куда едет, и легкая улыбка играла в уголках его великолепных губ, каким-то образом побуждая Бесс расслабиться, хотя это было недопустимо.
Бесс вжалась спиной в мягкую кожаную обивку кресла. У нее заболела голова. Было слишком жарко, она устала, а неожиданная встреча с Лукой стала для нее последней каплей.
Несмотря на стремление Бесс оставаться настороже и с негодованием встретить любое упоминание слова любовница, ее веки становились все тяжелее, и наконец она отказалась от безнадежных попыток держать глаза открытыми и погрузилась в сон.
Проснулась она как от толчка. Вокруг было сумеречно. Машина остановилась. Она осталась в одиночестве.
Моргая, Бесс вгляделась в ветровое стекло. Ей удалось различить черные развесистые кроны деревьев и смутные очертания гор на фоне темнеющего неба. Какой-то зверек прошмыгнул мимо машины. Бесс вздрогнула. Где же Лука?
Ее сердце затрепетало, нервы натянулись. Когда дверца с ее стороны открылась, Бесс от неожиданности вскрикнула. К ней наклонился Лука и весело скомандовал:
— Выбирайся оттуда, соня.
— Где мы? — подозрительно спросила она. Нельзя давать Луке понять, какое облегчение она испытала, увидев его. Кроме того, ему понадобилось чертовски много времени, чтобы найти тихое местечко для разговора! Судя по сумеречному пейзажу, они успели заехать на край света.
— Возле нашего пристанища на ночь.
Черт возьми! Бесс содрогнулась, слезы ужаса залили ей глаза. Он вознамерился продолжать то, на чем они остановились, иначе зачем понадобилось привозить ее сюда, за столько миль от отеля? Куда же он спрятал Хэлен? В коробку с надписью вынимать только в случае необходимости?
Прошло меньше двух недель с тех пор, как он женился; его жена ждет ребенка. Очевидно, отставка, которую дала ему Бесс, была недостаточно убедительной. Но что предпринять, чтобы навсегда заставить его отказаться от своих намерений? Неужели его и вправду так влечет к ней, если он пускается на подобные уловки? К стыду Бесс, эта мысль не только ужасала, но и возбуждала ее.
— Отвези меня обратно в Рим, — потребовала она, не вставая с сиденья и скрестив руки на груди с таким видом, словно ничто, кроме землетрясения, не заставит ее сдвинуться с места. Дверца распахнулась, и сильные руки вытащили ее наружу. Cтpах вызванный жарким приливом желания, пронзил Бесс, но вместе с тем подкрепил ее гнев, позволил яростно выпалить: Отпусти меня, негодяй! С этими словами она начала отбиваться руками и ногами, колотить по обтянутой шелком груди.
— Однажды ты уже заставил меня изменить своим принципам, и я убью тебя, прежде чем ты сделаешь это во второй раз!
— Ты имеешь в виду Тома, — беспечно уточнил Лука. Надменно пренебрегая ее лихорадочными попытками высвободиться, он без малейших усилий понес Бесс к строению, издалека напоминающему старый крестьянский дом. — Ты не предавала его. Ты знала, что делаешь. Единственным человеком, которого ты когда-нибудь предала, была ты сама, когда по глупости согласилась выйти за него замуж.
Лука толкнул плечом тяжелую деревянную дверь, которая с жутким скрипом открылась. Бесс прошипела:
— Может быть! Но теперь ты женат на Хэлен, а я больше не желаю тебя видеть! Никогда! — Эти слова выдали всю силу ее чувств, и в мягком свете лампы на столе Бесс увидела, как Лука усмехнулся. — Это заставило ее удвоить усилия, пожелать избить его до полусмерти. — Отпусти меня!
В ответ он прижал ее к своему горячему, упругому телу, приблизил губы к ее уху и вкрадчиво прошептал:
— Для влюбленной женщины ты играешь на редкость правдоподобно.
— Я… — Она растерялась. Какой мерзавец! Очевидно, он не поверил ей, когда она объяснила, что призналась в любви только по одной причине: так полагается говорить людям, которые занимаются сексом и стремятся хоть чем-то замаскировать самую заурядную похоть.
И вот теперь он намеревался играть ее словами, стискивать ее бедное, израненное сердце, пока оно не начнет кровоточить, безжалостно сделать ее преданность своим преимуществом, использовать ее с трудом контролируемые чувства в своих греховных целях. Нет, она просто не могла влюбиться в такого человека!
— Грязная свинья! — бросила она, но звериную жестокость оскорбления свели на нет слезы, затопившие глаза, и боль, стиснувшая сердце так, что Бесс всхлипнула.
— Тише, тише, — мягко проговорил он, смахивая слезы кончиками пальцев. — Постарайся немного успокоиться, пока я разведу огонь. — Лука усадил ее на странный диван, который, похоже, был набит обломками кирпичей и острыми кольями. Как, черт возьми, она могла расслабиться на таком сиденье?
Непроизвольно передернувшись, Бесс обхватила себя руками. В этом каменном доме стоял промозглый холод. Должно быть, они забрались высоко в горы.
— Если ты привез меня сюда, чтобы уговорить стать твоей любовницей, — сообщила она в широкую спину Луки, который присел и поднес спичку к растопке в огромном углубленном очаге, — тогда тебе не мешает кое-чему поучиться. Разве ты не знал, что для этого нужны приглушенный свет, розы, галлоны шампанского и роскошная кровать? А не какая-то лачуга и орудие пытки, внешне отдаленно напоминающее предмет, на котором сидят!
Она вскочила, побагровев от смеси гнева и муки, приправленных оскорбительным разочарованием в собственных суждениях. Как она только могла влюбиться в такого негодяя?
— Я хочу вернуться в Рим. Немедленно. А если ты откажешься отвезти меня, я уйду пешком.
Он промолчал. Просто выпрямился, отряхнул ладони и улыбнулся ей. Растопка вспыхнула, заплясали языки пламени, подчеркивая прекрасные черты его лица игрой света и тени. Горло Бесс неудержимо сжалось, боль и гнев нарастали внутри ее.
— Что это за хибара? — язвительно осведомилась Бесс.
— Ты имеешь в виду наше любовное гнездышко? — подсказал он с усмешкой.
— Да я скорее предпочту заняться любовью в старом автобусе! — выпалила Бесс и увидела, как Лука приподнял широкие плечи красноречивым итальянским жестом.
— Этот дом принадлежит Алессандро, одному из моих многочисленных кузенов. Он собрался сдавать его отдыхающим. Боюсь, шампанского здесь не найдется, зато есть превосходное кьянти. Он достал из-под стола корзину и извлек оттуда вино, бокалы, хрустящий хлеб, сыр и оливки. Все было аккуратно завернуто в салфетки.
— Завтра мы как следует выспимся и отправимся в замок — это недалеко. К тому времени его уже успеют приготовить для нас. Кьяра получила распоряжение оставить все двери и окна широко распахнутыми, чтобы выветрился запах краски. А сегодня мы будем спать наверху, на огромной кровати с тонким бельем, и…
— Ты спятил! — закричала Бесс в порыве негодования. Он ждал, что она разделит с ним постель, а затем они отправятся в замок кузины? — Что подумает бедняжка Хэлен? Или тебе на это наплевать? Где она сейчас? Проводит чудесный медовый месяц в одиночестве? Гадает, когда молодой супруг вернется домой и соизволит проявить к ней интерес? А как же твоя кузина, Эмилия? Неужели она позволила тебе распоряжаться в ее доме, вмешиваться в работу прислуги, маляров и декораторов? Ведь бедная женщина пытается превратить замок в отель! — Не помня себя, готовая разлететься на куски, Бесс добавила: — Или она так привыкла к твоим чудовищным выходкам, что и глазом не моргнула?
— Сага! — Лука потянулся к ней. Пытка продолжалась достаточно долго, но он должен был убедиться. А теперь он был всецело уверен.
Неизвестно, каким образом Бесс оказалась в его объятиях. Прикосновение Луки было таким нежным и любящим, что она разразилась беспомощными слезами. Он обнимал ее, прижимая голову к своей груди, пока буря не отбушевала и Бесс смогла наконец расслышать его шепот:
— Любимая, мне так жаль, но это было необходимо. Я должен был узнать, какие страшные слова ты скажешь мне. Когда мы виделись в последний раз, в тебе говорили боль и желание защититься, а не истина.
Он приподнял пальцем подбородок Бесс и испытующе устремил на ее лицо взгляд серебристых глаз.
— Когда ты сказала, что никогда не любила меня, что хочешь навсегда расстаться со мной, что передумала насчет переезда, я был настолько взбешен, что мог бы обрушить дом на наши головы голыми руками! — Он провел пальцем по ее дрожащим губам. — Дни и ночи я размышлял, предпочтешь ли ты надежность брака с Томом и одобрение родных жизни со мной. Я пообещал себе, что не стану настаивать: решение ты должна принять сама. Но то, что ты до сих пор не дала ему отставку, тревожило меня. И я обнаружил, что не могу оставаться в стороне. Ты сообщила, что встретишься с ним в воскресенье, и я отправился вслед за тобой. Но я так волновался, что не смел заговорить с тобой. Я боялся, что начну убеждать, умолять тебя…
— А потом Хэлен сообщила, что ждет от тебя ребенка, — сдавленным от боли голосом закончила Бесс, уткнувшись лбом в его грудь из желания продлить это последнее объятие. — Я понимаю, почему ты счел своим долгом жениться на ней.
— Хэлен вышла замуж за Тома, — мягко возразил он, приглаживая ее спутанные волосы. — Она ждет ребенка от него. Я никогда не занимался любовью с твоей сестрой.
— За Тома? Она вышла за Тома?! Но ведь они ненавидят друг друга! И потом, это неправда! Ты сам говорил! — бессвязно выпалила Бесс. Она не могла понять ровным счетом ничего. Кроме одного: Лука не женился на Хэлен!
— Что я говорил, сага? Напомни мне. — Он обхватил ее лицо ладонями, вглядываясь в глубину ее огромных зеленых глаз. — Почему ты решила, что мы с Хэлен были любовниками? Я догадываюсь, но все равно объясни.
— По твоим словам. — Бесс нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Это было, когда я считала, что она нацелилась на тебя, а ты заявил, что не имеешь ни малейшего намерения жениться вновь, кроме как для того, чтобы обзавестись детьми. Это ты сказал позднее. Ты объяснил, что вы познакомились на презентации, — Бесс прикусила губу, — что ей требовалась финансовая помощь в новом деле и что… тогда все и случилось.
— Глупышка! — Он коснулся ее приоткрытых губ, и желание затопило Бесс. Она прижалась к нему, но Лука слегка отстранился, и его лицо стало более добрым и сочувственным, чем когда-либо прежде. — Я говорил в общем смысле. Люди прибегают к помощи секса, чтобы получить финансовые преимущества, моя наивная девочка. Только я — не один из них.
Мне бы не хотелось осуждать твою сестру, сага, но ошибиться в ее намерениях было невозможно. Если бы я настоял, она согласилась бы. Но я никогда не поступаю подобным образом. Я рассмотрел ее деловое предложение и счел его превосходным. Мы с Хэлен никогда не были любовниками. 4.
Держа Бесс за руки, он подвел ее к столу и усадил на стул. Слишком озадаченная, чтобы заняться чем-нибудь другим, Бесс наблюдала, как он откупоривает бутылку, режет хлеб и сыр, а глаза ее оставались широко раскрытыми и растерянными, потому что весь мир перевернулся с ног на голову, являя рай, о существовании которого она и не подозревала.
Лука продолжал:
— Когда ты заявила, что больше не желаешь видеть меня, во мне вспыхнуло чувство, которого я еще никогда не испытывал. Я не сразу понял, что это такое. — Он налил в бокал вино и осторожно передал его Бесс. — Оказалось, это любовь. Я в тебя влюбился, и понимание этого произвело впечатление разорвавшейся бомбы. — Он сел рядом, отрезал крохотный кубик сыра и вложил его в рот Бесс. Ее глаза стали огромными от чудесного осознания…
— Ты любишь меня?
— Всем сердцем, — торжественно ответил он. — Теперь, оглядываясь назад, понимаю: я влюбился в тебя в ту минуту, как только увидел в
первый раз. И я понял, что ты любишь меня — по крайней мере на это надеялся. — Лука отвел прядь волос с лица Бесс с такой нежностью, что ей захотелось плакать. — Я не мог поверить, что ты не испытывала ко мне никаких чувств, кроме влечения. Ты была такой пылкой, великодушной, восхитительно нежной…
Итак, за прошедшие несколько недель я все понял, — продолжал Лука с оттенком высокомерия, который Бесс всегда находила неотразимым. — Пока ты беседовала с Томом, Хэлен не выдержала и призналась в том, что произошло. С внезапностью летней грозы они с Томом обнаружили, что любят друг друга, ведь любовь и ненависть — две стороны одной медали, сага. Они ничего не могли с собой поделать. Во время одного из яростных споров вспыхнула страсть. И, по счастливой случайности, Хэлен сразу забеременела.
Бедняга Том не знал, как признаться тебе. Но ему не пришлось ничего объяснять. Ты сама явилась к нему и разорвала „помолвку. Должно быть, от облегчения у него закружилась голова. Он чувствовал себя так, словно был приговорен к смерти, а затем помилован. Ему даже не пришлось рассказывать тебе или кому-нибудь из родителей о своем неблаговидном поступке! Получилось так, что они с Хэлен смогли пожениться, не подвергаясь обвинениям.
Но в то время Хэлен об этом не подозревала. Когда ты приехала домой, она, естественно, решила, что Том все объяснил тебе. Когда она позвонила Тому, чтобы предупредить о твоем приезде и желании встретиться с ним, они вместе решили, что будет лучше, если ты увидишься с ним не в доме, а в офисе и тогда он все объяснит.
Хэлен понятия не имела, что ты встретилась с Томом только затем, чтобы разорвать помолвку. И потому она проболталась о беременности. А может, ее и вправду мучила совесть и она хотела, чтобы ты поняла ее и не слишком винила. А ты, как и следовало ожидать, пришла к выводу, что она ждет ребенка от меня!
Протянув руки, Лука привлек Бесс к себе на колени и провел кончиком пальца по ее щеке и шее.
— Разобравшись во всем, я прибег к запрещенным средствам, чтобы выведать у Марка, где ты, а затем явился проверить, подтвердятся ли мои предположения. Так и вышло. Ты не могла скрыть своих истинных чувств, как ни пыталась.
Кстати, замок принадлежит мне. Я сделал Эмилии предложение, от которого она не сумела отказаться. Замок будет нашим итальянским домом. А чтобы ты не вздумала ускользнуть в свою норку, мы поженимся. Я намерен накрепко привязать тебя к себе всеми мыслимыми способами.
— Лука… — судорожно выдохнула Бесс, проведя ладонью по его худой щеке. — Пожалуй, я слишком растерялась, чтобы сразу все понять.
Его жена. Его любовь. Навсегда. Она слишком мала, чтобы вместить такое счастье. Для него не хватило бы и целого мира!
Но она обязана приложить все усилия!
— Не беспокойся об этом, любимая, — пробормотал Лука, касаясь губами ее губ и лаская ее тело ладонями, обжигающими кожу сквозь тонкую ткань рубашки. — Я помогу тебе. Все, что тебе останется, — любить меня.
— Всю жизнь! — в экстазе выдохнула она.
— А сейчас? — Внезапно его голос стал глухим и неровным. Яркий румянец проступил на угловатых скулах. Бесс нашла его губы, накрыла их страстным поцелуем, и Лука подхватил ее на руки и понес к деревянной лестнице. Прижавшись щекой к его груди, Бесс слышала, как стремительно колотится его сердце.
— И сейчас тоже, — подтвердила Бесс и пообещала: — Сейчас и навсегда.
У нее промелькнула мысль об оставшихся в Риме чемоданах. Она не захватила с собой ровным счетом никаких вещей. Даже расчески.
Но это не тревожило ее.
Восхитительная, незабываемо чудесная любовь — вот все, о чем она мечтала. Любовь — сейчас и на всю жизнь.