Таким образом, Бультман мог по праву получить сумму, обещанную за избавление заложников.
- Проболтаетесь, - пояснил Гендерсон, - проведете остаток жизни, давая показания коставердианскому следствию по делу Рикардо Хименеса. Уже успели убедиться: тут не Соединенные Штаты, на права человека здешние власти плюют с пожарной каланчи. А затевать войну с Коста-Верде из-за драгоценных ваших особ Рональд Рейган едва ли станет.
Последний довод показался Уайлдерам и Толсон самым веским.
Бультман легонько поклонился президенту:
- Ваше высокопревосходительство чересчур добры ко мне.
Взгляд Раэля устремился на меня.
Президент, пожалуй, был не столь уж невелик ростом, это громадное кресло заставляло его казаться маленьким. Кресло, да избыточная полнота. На деле Армандо Раэль, вероятно, был выше среднего коставерд ианца тремя-четырьмя дюймами. Что вовсе не плохо для жителя Центральной или Южной Америки.
Тонкие черные усики напомнили мне о лейтенанте Барбере. Не слишком приятное воспоминание. И сходство не очень лестное для Раэля.
Карие глаза были маленькими, неглупыми, но холодными и надменными. Такому человеку не бросишь оскорбления, с таким не пошутишь... По крайней мере, покуда он пользуется властью.
- Садитесь, господа, - предложил президент. Крепко подозреваю, что Раэль продержал бы нас на ногах несравненно дольше, да не любил, пожалуй, смотреть на ближних снизу вверх. Это, наверное, раздражало его.
- Что ж, сеньор Хелм, или как вас там... Объясните, зачем пошли вопреки нашим законам?
- Долгая повесть, ваше высокопревосходительство, - сказал я. - Разрешите излагать с самого начала?
- Будьте столь добры. Лишенным всяких модуляций голосом я уведомил:
- Недели две с половиной назад от меня потребовали убить президента Коста-Верде.
Возникло несомненное замешательство. Поневоле пришлось выждать, пока Эчеверриа, отвечавший за безопасность Армандо Раэля, и Армандо Раэль, весьма озабоченный своей безопасностью, оправятся от полученного потрясения.
- Потребовал этого, через неких посредников, небезызвестный вам полковник Гектор Хименес. Давным-давно, еще когда он был просто военным, довелось работать вместе на земле Коста-Верде.
- Почему Хименес обратился к вам, а не к другому? - брякнул Эчеверриа.
- Ведь только что пояснил, сеньор директор: мы поработали вместе, и полковник Хименес удостоверился в моей профессиональной сноровке. Осмелюсь доложить, она изрядна.
- Нашли, чем гордиться, - раздраженно буркнул Эчеверриа: - Убивать умеете со знанием дела...
Я пожал плечами, рискнул и нанес ответный укол:
- Одни способны мастерски убивать, другие умеют мастерски... гм! - допрашивать. Как выражаются мои соотечественники, сколько ремесел - столько умельцев.
Лицо Эчеверриа передернулось. Глубокочтимый директор осерчал, и нешуточно.
- Ваше высокопревосходительство, - обратился я к Армандо Раэлю, - разрешите продолжить рассказ, или начнем диспут о профессиональных достоинствах и недостатках?
- Продолжайте, - попросил Раэль, и в глазах его мелькнула веселая искорка. Президент вовсе не огорчился, увидав, как уязвили и поддели командира тайной полиции. Обнадеживающий признак...
- Вы, разумеется, помните, сеньор президент, что Хименес уже пытался покончить с вами, подослав стрелка-любителя, члена собственной семьи. Даже после позорного и страшного провала полковник не оставил надежды вас убить. Но посылать на дело нового неумеху не решился, и вспомнил обо мне. Ибо я произвел на Хименеса очень сильное впечатление, положив намеченного к уничтожению преступника с пятисот ярдов без малого...
- Полковник знает, что вы служите правительственным агентом?
- Конечно. И принял соответствующие меры, Ехсеlentisimo. Похитил - велел выкрасть - женщину, значившую для меня чрезвычайно много.
- Ужасно, сеньор Хелм, - искренне посочувствовал Раэль. - Вы оказались в западне...
- Ужасно, - согласился я. - Но почему в западне? Западня - по крайности, хорошая западня, - это место, откуда нет выхода. Но существуют незыблемые правила, касающиеся именно таких затруднений. Наша организация не признает понятия "заложник". И, учитывая уважение, питаемое к вашему высокопревосходительству Соединенными Штатами, требовать от правительственного агента подобной услуги было, по меньшей мере, опрометчиво. О чем я и уведомил посредника... точней, посредницу, ибо на переговоры явилась дочка Хименеса.
Я прочистил горло.
- Часом позднее тело моей подруги выкинули из автомашины у самого входа в дом.
Воцарилось молчание. Потом Эчеверриа заговорил, не скрывая насмешки:
- Решительный вы субъект! Принести подобную жертву...
Не обращая на обер-палача ни малейшего внимания, я упорно адресовался к Армандо Раэлю:
- Естественно, ваше высокопревосходительство, я потребовал разрешения воздать виновникам по заслугам. В разрешении отказали, пояснив: согласно правилам, сотрудник моей службы не смеет сводить личные счеты в пределах США. Недолго и организацию скомпрометировать ненароком... С другой стороны, руководитель настаивает на том, чтобы любое враждебное действие каралось беспощадно и решительно, дабы другим подонкам было неповадно шантажировать наших агентов или причинять им зло. Поэтому я выехал за границу, и отсюда уже могу строить семейству Хименесов любые козни. Мой начальник держит их чикагскую усадьбу под непрерывным наблюдением, собирает нужные сведения, тотчас же известит меня, если кто-либо из родичей полковника вознамерится выскользнуть и затеряться.
Я перевел дух и криво усмехнулся:
- Боюсь, Excelentisimo, я немного превысил свои права уже здесь, в Коста-Верде...
- Поясните, пожалуйста.
- Разузнав, что старший сын Хименеса, Рикардо, ваш несостоявшийся убийца, вылетает из Америки с археологической экспедицией, под чужим именем, я спешно присоединился к этой группе, намереваясь уничтожить парня. Тем не менее планы пришлось менять на ходу. Рикардо уцелел, а я возил его алюминиевое кресло-каталку, любезничал и втирался в доверие.
- Но если собирались отомстить...
- И собираюсь, ваше высокопревосходительство. Пусть подонок-папаша спокойно сидит в Чикаго. Никуда не денется. Равно как и прочие отпрыски. Но, видите ли, заботясь о Рикардо, готовя удар, я внезапно понял: молодой человек располагает информацией, которую, в качестве штатного агента, я обязан выудить и переправить по назначению. Вашингтонскому командиру. Послал запрос, получил подтверждение. Пришлось отложить мщение и заняться обычнейшей разведкой.
Расположившийся справа Бультман слушал очень внимательно. Разумеется, немец понимал: я то и дело грешу против истины, однако хранил полнейшую невозмутимость.
Эчеверриа, напротив, сгорал от нетерпения.
- Что же за сведения столь драгоценные?
- Однажды вечером, - сообщил я Армандо Раэлю, - молодой Хименес похвастал, будто намеревается угробить Люпэ де Монтано, уже сыгравшего положенную роль до конца, захватить власть над партизанским движением и вести эту сволочь в битву самостоятельно.
Отзываться о повстанцах следовало со всевозможным презрением. Да и Рикардо не было от этого ни холодно, ни жарко.
- Предполагая, что щенок орудует по наущению отца, опытного армейского офицера, я заключил: когда Люпэ убьют, полковник постарается вернуться в Коста-Верде лично. Ибо сам Рикардо никакого опыта не имеет, командующий из него, простите, как из конского навоза пуля.
Не пробуй скармливать опытному интригану простую ложь: это непреложное правило. Измышляй запутанную, хитрую историю, схожую с авантюрной книгой. Это вполне в духе людей, подобных Раэлю и Эчеверриа. Такая публика сама устраивает немыслимые заговоры и от прочих ничего иного не ждет. Больше нагородишь - быстрее поверят и клюнут.
Вдобавок, если Армандо Раэль поверит изрыгаемой мною чуши, то будет не то, что желать, а с пеной у рта вымогать: застрелите Гектора Хименеса!
- Понятно, - процедил Эчеверриа. - И каков был ответ из Вашингтона?
- Меня уведомили, ваше высокопревосходительство, - сказал я Раэлю, - о присутствии в республике Коста-Верде господина Бультмана. Которого, по всей видимости, наняли, дабы устранить ненавистного мне полковника. С которым следовало связаться и сотрудничать. О личной мести велели позабыть. Молодого Хименеса приказали беречь, как зеницу ока, и по мере возможности пособить ему разделаться с Люпэ де Монтано. Также приказали всячески содействовать господину Бультману во всем, касающемся грядущего покушения в Чикаго. Но, конечно, организация, где я служу, не должна вовлекаться в затею, по крайней мере, внешне.
Я слегка поклонился и чуть заметно улыбнулся президенту:
- Если все обернется удачно, союзник и друг Соединенных Штатов, их высокопревосходительство Армандо Раэль, разом избавится от двух довольно могущественных неприятелей: Люпэ де Монтано и Гектора Хименеса. Останется лишь кучка неумелых горе-повстанцев, предводимых изувеченным сопляком. С ними управиться не составит уже ни малейшего труда. Вашингтон полагает, ваше высокопревосходительство, что вы признаете предлагаемое решение возникшей задачи приемлемым.
Раэль задумался.
- Здравый план, согласитесь, Эчеверриа... По слухам, Люпэ де Монтано уже погиб от руки молодого Хименеса, чем, кстати, сообщение сеньора Хелма отчасти подтверждается...
Эчеверриа безмолвствовал, явно избегая сколько-нибудь одобрительных отзывов о моей недостойной особе. Нетерпеливо поморщившись, Раэль полюбопытствовал:
- А какую помощь вы способны оказать нам в Чикаго, сеньор?
- Повторяю, Excelentisimo, усадьба Хименесов находится под круглосуточным наблюдением. Наличествуют очень подробные доклады, представляющие большой интерес для вашего высокопревосходительства.
Запустив руку во внутренний карман пиджака, я вынул объемистый конверт и протянул президенту Раэлю.
- Пускай ознакомится также и сеньор Бультман. Чертеж дома. Состав семьи. Перечень домочадцев, среди коих числится Мануэль Сантос Кордова, по прозвищу Осо...
Эчеверриа метнул на меня молниеносный взгляд, и я понял: имя и кличка говорят обер-палачу о многом.
- В общей сложности, шестеро слуг: лакей, шофер, дворецкий, садовник, метельщик и повар. Имена и досье прилагаются. Извините за мелкий шрифт, сами понимаете, пытались по возможности уменьшить объем пакета.
Перелистав содержимое, Раэль протянул пачку листов Бультману и откинулся на спинку кресла. Кивнул, дожидаясь продолжения.
- Аэрофотоснимки усадьбы, схема электрической проводки, места, где расположены прожекторы, примерный распорядок дня - все, чего душа пожелать может. Перечислено имеющееся у Хименесов оружие. Два сторожевых пса, доберман-пинчеры. Будки обозначены прямо на фото. Заботится о собаках Мануэль Кордова. Время кормежки, примерное меню - все отыщете... Я слегка ухмыльнулся.
- Наши люди работают на совесть. Если господину Бультману понадобится дополнительная информация, попытаемся раздобыть. Наблюдение продолжается.
- Да, - заметил Бультман, - однако подобные сведения получить, не заставив подопечных насторожиться и всполошиться, простите, немыслимо!
- В том-то и дело! - обрадовался я. - Поймите, я вовсе не желал скрывать своего... внимания к Хименесам. Так и велел агентам: поменьше таитесь! Коль скоро нельзя брать усадьбу немедленным приступом, нужно вымотать противнику нервы, не дать ни минуты покоя. Пускай вздрагивают при каждом шорохе. Думаете, приятно жить, ежесекундно ожидая крупнокалиберной пули, выпущенной издалека? Армандо Раэль поежился.
- Пускай собственной тени пугаются!
- Ну и что? - не понял Бультман. - Хотите сказать, состояние боевой тревоги в лагере противника, объявленное осадное положение сделает мою задачу легче и проще?
- Безусловно. Спустя известное время, когда день спокойно сменяется еще более спокойной ночью, а потом наступает новый спокойный день, возбужденная психика отказывается служить исправно. И бдительность притупляется от простого утомления. Знаете, как засыпают водители на ровной, прямой, однообразной дороге?
Бультман покосился, помолчал, кивнул.
- Повторяю: зная меня, опасаются снайперской винтовки. А вооруженного штурма не ждут. Полагают, будто гибель прилетит по воздуху, издалека, сверху, с десятого, пятнадцатого, двадцатого этажа... Поодаль находится немало зданий.
- Превосходно, - сказал Бультман. - Учту.
- Как выражаются ваши соотечественники, - произнес Эчеверриа полчаса спустя, - помощь предлагается небезвозмездно... Угадал?
Я подарил его нелюбезным взглядом и обратился к Раэлю:
- Ваше высокопревосходительство, никакой мзды за предоставленные сведения никто не потребует. И все же я почтительно попрошу вас о двух любезностях.! Одну - для себя лично; другую - для человека, чье имя 1 назову лишь вам, наедине.
- Любезности! - фыркнул Эчеверриа. Глаза Раэля слегка сузились.
- Излагайте вашу просьбу, сеньор Хелм.
- Первая, личная. Сотрите с лица земного семейство Хименес и Мануэля Кордову, который собственноручно убил мисс Брэнд.
Раэль чуть не засмеялся:
- Чрезвычайно разумная просьба! Ваше мнение, сеньор Бультман?
- А я в любом случае не оставляю живых свидетелей, - откликнулся немец.
Я припомнил, что, невзирая на почти приятельские отношения, завязавшиеся меж нами, Бультман отнюдь не образец милосердия. И не слишком хороший субъект.
А кто из нас хорош?
- Господин Бультман займется чикагскими негодяями, а мы позаботимся о сеньоре Рикардо, - заверил Раэль. - И вздернем его головою вниз, обещаю.
Просьба моя безусловно пришлась президенту по вкусу. Ненавидеть латинская раса умеет. И мстит с отменным вкусом.
- Назовите вторую просьбу, сеньор Хелм!
- Только наедине, ваше высокопревосходительство. Имя человека, ради которого я хлопочу, не предназначено для посторонних ушей.
- Excelentisimo! - вскинулся Эчеверриа. Движением ладони Раэль угомонил начальника тайной полиции.
- Спасибо за беспокойство, Энрике, но думаю, поводов к нему нет. Будьте добры, удалитесь на время. И вы, сеньор Бультман. Пожалуйста.
Эчеверриа поколебался, точно хотел напоследок возразить президенту, но передумал и вышел вон. Дверь затворилась. И не слишком тихо. Раэль немного склонился вперед.
- Что ж, сеньор Хелм, говорите. Кто этот загадочный человек, за которого вы намереваетесь ходатайствовать?
- Вы, глубокочтимый сеньор президент.
Глава 24
Глава 25
- Проболтаетесь, - пояснил Гендерсон, - проведете остаток жизни, давая показания коставердианскому следствию по делу Рикардо Хименеса. Уже успели убедиться: тут не Соединенные Штаты, на права человека здешние власти плюют с пожарной каланчи. А затевать войну с Коста-Верде из-за драгоценных ваших особ Рональд Рейган едва ли станет.
Последний довод показался Уайлдерам и Толсон самым веским.
Бультман легонько поклонился президенту:
- Ваше высокопревосходительство чересчур добры ко мне.
Взгляд Раэля устремился на меня.
Президент, пожалуй, был не столь уж невелик ростом, это громадное кресло заставляло его казаться маленьким. Кресло, да избыточная полнота. На деле Армандо Раэль, вероятно, был выше среднего коставерд ианца тремя-четырьмя дюймами. Что вовсе не плохо для жителя Центральной или Южной Америки.
Тонкие черные усики напомнили мне о лейтенанте Барбере. Не слишком приятное воспоминание. И сходство не очень лестное для Раэля.
Карие глаза были маленькими, неглупыми, но холодными и надменными. Такому человеку не бросишь оскорбления, с таким не пошутишь... По крайней мере, покуда он пользуется властью.
- Садитесь, господа, - предложил президент. Крепко подозреваю, что Раэль продержал бы нас на ногах несравненно дольше, да не любил, пожалуй, смотреть на ближних снизу вверх. Это, наверное, раздражало его.
- Что ж, сеньор Хелм, или как вас там... Объясните, зачем пошли вопреки нашим законам?
- Долгая повесть, ваше высокопревосходительство, - сказал я. - Разрешите излагать с самого начала?
- Будьте столь добры. Лишенным всяких модуляций голосом я уведомил:
- Недели две с половиной назад от меня потребовали убить президента Коста-Верде.
Возникло несомненное замешательство. Поневоле пришлось выждать, пока Эчеверриа, отвечавший за безопасность Армандо Раэля, и Армандо Раэль, весьма озабоченный своей безопасностью, оправятся от полученного потрясения.
- Потребовал этого, через неких посредников, небезызвестный вам полковник Гектор Хименес. Давным-давно, еще когда он был просто военным, довелось работать вместе на земле Коста-Верде.
- Почему Хименес обратился к вам, а не к другому? - брякнул Эчеверриа.
- Ведь только что пояснил, сеньор директор: мы поработали вместе, и полковник Хименес удостоверился в моей профессиональной сноровке. Осмелюсь доложить, она изрядна.
- Нашли, чем гордиться, - раздраженно буркнул Эчеверриа: - Убивать умеете со знанием дела...
Я пожал плечами, рискнул и нанес ответный укол:
- Одни способны мастерски убивать, другие умеют мастерски... гм! - допрашивать. Как выражаются мои соотечественники, сколько ремесел - столько умельцев.
Лицо Эчеверриа передернулось. Глубокочтимый директор осерчал, и нешуточно.
- Ваше высокопревосходительство, - обратился я к Армандо Раэлю, - разрешите продолжить рассказ, или начнем диспут о профессиональных достоинствах и недостатках?
- Продолжайте, - попросил Раэль, и в глазах его мелькнула веселая искорка. Президент вовсе не огорчился, увидав, как уязвили и поддели командира тайной полиции. Обнадеживающий признак...
- Вы, разумеется, помните, сеньор президент, что Хименес уже пытался покончить с вами, подослав стрелка-любителя, члена собственной семьи. Даже после позорного и страшного провала полковник не оставил надежды вас убить. Но посылать на дело нового неумеху не решился, и вспомнил обо мне. Ибо я произвел на Хименеса очень сильное впечатление, положив намеченного к уничтожению преступника с пятисот ярдов без малого...
- Полковник знает, что вы служите правительственным агентом?
- Конечно. И принял соответствующие меры, Ехсеlentisimo. Похитил - велел выкрасть - женщину, значившую для меня чрезвычайно много.
- Ужасно, сеньор Хелм, - искренне посочувствовал Раэль. - Вы оказались в западне...
- Ужасно, - согласился я. - Но почему в западне? Западня - по крайности, хорошая западня, - это место, откуда нет выхода. Но существуют незыблемые правила, касающиеся именно таких затруднений. Наша организация не признает понятия "заложник". И, учитывая уважение, питаемое к вашему высокопревосходительству Соединенными Штатами, требовать от правительственного агента подобной услуги было, по меньшей мере, опрометчиво. О чем я и уведомил посредника... точней, посредницу, ибо на переговоры явилась дочка Хименеса.
Я прочистил горло.
- Часом позднее тело моей подруги выкинули из автомашины у самого входа в дом.
Воцарилось молчание. Потом Эчеверриа заговорил, не скрывая насмешки:
- Решительный вы субъект! Принести подобную жертву...
Не обращая на обер-палача ни малейшего внимания, я упорно адресовался к Армандо Раэлю:
- Естественно, ваше высокопревосходительство, я потребовал разрешения воздать виновникам по заслугам. В разрешении отказали, пояснив: согласно правилам, сотрудник моей службы не смеет сводить личные счеты в пределах США. Недолго и организацию скомпрометировать ненароком... С другой стороны, руководитель настаивает на том, чтобы любое враждебное действие каралось беспощадно и решительно, дабы другим подонкам было неповадно шантажировать наших агентов или причинять им зло. Поэтому я выехал за границу, и отсюда уже могу строить семейству Хименесов любые козни. Мой начальник держит их чикагскую усадьбу под непрерывным наблюдением, собирает нужные сведения, тотчас же известит меня, если кто-либо из родичей полковника вознамерится выскользнуть и затеряться.
Я перевел дух и криво усмехнулся:
- Боюсь, Excelentisimo, я немного превысил свои права уже здесь, в Коста-Верде...
- Поясните, пожалуйста.
- Разузнав, что старший сын Хименеса, Рикардо, ваш несостоявшийся убийца, вылетает из Америки с археологической экспедицией, под чужим именем, я спешно присоединился к этой группе, намереваясь уничтожить парня. Тем не менее планы пришлось менять на ходу. Рикардо уцелел, а я возил его алюминиевое кресло-каталку, любезничал и втирался в доверие.
- Но если собирались отомстить...
- И собираюсь, ваше высокопревосходительство. Пусть подонок-папаша спокойно сидит в Чикаго. Никуда не денется. Равно как и прочие отпрыски. Но, видите ли, заботясь о Рикардо, готовя удар, я внезапно понял: молодой человек располагает информацией, которую, в качестве штатного агента, я обязан выудить и переправить по назначению. Вашингтонскому командиру. Послал запрос, получил подтверждение. Пришлось отложить мщение и заняться обычнейшей разведкой.
Расположившийся справа Бультман слушал очень внимательно. Разумеется, немец понимал: я то и дело грешу против истины, однако хранил полнейшую невозмутимость.
Эчеверриа, напротив, сгорал от нетерпения.
- Что же за сведения столь драгоценные?
- Однажды вечером, - сообщил я Армандо Раэлю, - молодой Хименес похвастал, будто намеревается угробить Люпэ де Монтано, уже сыгравшего положенную роль до конца, захватить власть над партизанским движением и вести эту сволочь в битву самостоятельно.
Отзываться о повстанцах следовало со всевозможным презрением. Да и Рикардо не было от этого ни холодно, ни жарко.
- Предполагая, что щенок орудует по наущению отца, опытного армейского офицера, я заключил: когда Люпэ убьют, полковник постарается вернуться в Коста-Верде лично. Ибо сам Рикардо никакого опыта не имеет, командующий из него, простите, как из конского навоза пуля.
Не пробуй скармливать опытному интригану простую ложь: это непреложное правило. Измышляй запутанную, хитрую историю, схожую с авантюрной книгой. Это вполне в духе людей, подобных Раэлю и Эчеверриа. Такая публика сама устраивает немыслимые заговоры и от прочих ничего иного не ждет. Больше нагородишь - быстрее поверят и клюнут.
Вдобавок, если Армандо Раэль поверит изрыгаемой мною чуши, то будет не то, что желать, а с пеной у рта вымогать: застрелите Гектора Хименеса!
- Понятно, - процедил Эчеверриа. - И каков был ответ из Вашингтона?
- Меня уведомили, ваше высокопревосходительство, - сказал я Раэлю, - о присутствии в республике Коста-Верде господина Бультмана. Которого, по всей видимости, наняли, дабы устранить ненавистного мне полковника. С которым следовало связаться и сотрудничать. О личной мести велели позабыть. Молодого Хименеса приказали беречь, как зеницу ока, и по мере возможности пособить ему разделаться с Люпэ де Монтано. Также приказали всячески содействовать господину Бультману во всем, касающемся грядущего покушения в Чикаго. Но, конечно, организация, где я служу, не должна вовлекаться в затею, по крайней мере, внешне.
Я слегка поклонился и чуть заметно улыбнулся президенту:
- Если все обернется удачно, союзник и друг Соединенных Штатов, их высокопревосходительство Армандо Раэль, разом избавится от двух довольно могущественных неприятелей: Люпэ де Монтано и Гектора Хименеса. Останется лишь кучка неумелых горе-повстанцев, предводимых изувеченным сопляком. С ними управиться не составит уже ни малейшего труда. Вашингтон полагает, ваше высокопревосходительство, что вы признаете предлагаемое решение возникшей задачи приемлемым.
Раэль задумался.
- Здравый план, согласитесь, Эчеверриа... По слухам, Люпэ де Монтано уже погиб от руки молодого Хименеса, чем, кстати, сообщение сеньора Хелма отчасти подтверждается...
Эчеверриа безмолвствовал, явно избегая сколько-нибудь одобрительных отзывов о моей недостойной особе. Нетерпеливо поморщившись, Раэль полюбопытствовал:
- А какую помощь вы способны оказать нам в Чикаго, сеньор?
- Повторяю, Excelentisimo, усадьба Хименесов находится под круглосуточным наблюдением. Наличествуют очень подробные доклады, представляющие большой интерес для вашего высокопревосходительства.
Запустив руку во внутренний карман пиджака, я вынул объемистый конверт и протянул президенту Раэлю.
- Пускай ознакомится также и сеньор Бультман. Чертеж дома. Состав семьи. Перечень домочадцев, среди коих числится Мануэль Сантос Кордова, по прозвищу Осо...
Эчеверриа метнул на меня молниеносный взгляд, и я понял: имя и кличка говорят обер-палачу о многом.
- В общей сложности, шестеро слуг: лакей, шофер, дворецкий, садовник, метельщик и повар. Имена и досье прилагаются. Извините за мелкий шрифт, сами понимаете, пытались по возможности уменьшить объем пакета.
Перелистав содержимое, Раэль протянул пачку листов Бультману и откинулся на спинку кресла. Кивнул, дожидаясь продолжения.
- Аэрофотоснимки усадьбы, схема электрической проводки, места, где расположены прожекторы, примерный распорядок дня - все, чего душа пожелать может. Перечислено имеющееся у Хименесов оружие. Два сторожевых пса, доберман-пинчеры. Будки обозначены прямо на фото. Заботится о собаках Мануэль Кордова. Время кормежки, примерное меню - все отыщете... Я слегка ухмыльнулся.
- Наши люди работают на совесть. Если господину Бультману понадобится дополнительная информация, попытаемся раздобыть. Наблюдение продолжается.
- Да, - заметил Бультман, - однако подобные сведения получить, не заставив подопечных насторожиться и всполошиться, простите, немыслимо!
- В том-то и дело! - обрадовался я. - Поймите, я вовсе не желал скрывать своего... внимания к Хименесам. Так и велел агентам: поменьше таитесь! Коль скоро нельзя брать усадьбу немедленным приступом, нужно вымотать противнику нервы, не дать ни минуты покоя. Пускай вздрагивают при каждом шорохе. Думаете, приятно жить, ежесекундно ожидая крупнокалиберной пули, выпущенной издалека? Армандо Раэль поежился.
- Пускай собственной тени пугаются!
- Ну и что? - не понял Бультман. - Хотите сказать, состояние боевой тревоги в лагере противника, объявленное осадное положение сделает мою задачу легче и проще?
- Безусловно. Спустя известное время, когда день спокойно сменяется еще более спокойной ночью, а потом наступает новый спокойный день, возбужденная психика отказывается служить исправно. И бдительность притупляется от простого утомления. Знаете, как засыпают водители на ровной, прямой, однообразной дороге?
Бультман покосился, помолчал, кивнул.
- Повторяю: зная меня, опасаются снайперской винтовки. А вооруженного штурма не ждут. Полагают, будто гибель прилетит по воздуху, издалека, сверху, с десятого, пятнадцатого, двадцатого этажа... Поодаль находится немало зданий.
- Превосходно, - сказал Бультман. - Учту.
- Как выражаются ваши соотечественники, - произнес Эчеверриа полчаса спустя, - помощь предлагается небезвозмездно... Угадал?
Я подарил его нелюбезным взглядом и обратился к Раэлю:
- Ваше высокопревосходительство, никакой мзды за предоставленные сведения никто не потребует. И все же я почтительно попрошу вас о двух любезностях.! Одну - для себя лично; другую - для человека, чье имя 1 назову лишь вам, наедине.
- Любезности! - фыркнул Эчеверриа. Глаза Раэля слегка сузились.
- Излагайте вашу просьбу, сеньор Хелм.
- Первая, личная. Сотрите с лица земного семейство Хименес и Мануэля Кордову, который собственноручно убил мисс Брэнд.
Раэль чуть не засмеялся:
- Чрезвычайно разумная просьба! Ваше мнение, сеньор Бультман?
- А я в любом случае не оставляю живых свидетелей, - откликнулся немец.
Я припомнил, что, невзирая на почти приятельские отношения, завязавшиеся меж нами, Бультман отнюдь не образец милосердия. И не слишком хороший субъект.
А кто из нас хорош?
- Господин Бультман займется чикагскими негодяями, а мы позаботимся о сеньоре Рикардо, - заверил Раэль. - И вздернем его головою вниз, обещаю.
Просьба моя безусловно пришлась президенту по вкусу. Ненавидеть латинская раса умеет. И мстит с отменным вкусом.
- Назовите вторую просьбу, сеньор Хелм!
- Только наедине, ваше высокопревосходительство. Имя человека, ради которого я хлопочу, не предназначено для посторонних ушей.
- Excelentisimo! - вскинулся Эчеверриа. Движением ладони Раэль угомонил начальника тайной полиции.
- Спасибо за беспокойство, Энрике, но думаю, поводов к нему нет. Будьте добры, удалитесь на время. И вы, сеньор Бультман. Пожалуйста.
Эчеверриа поколебался, точно хотел напоследок возразить президенту, но передумал и вышел вон. Дверь затворилась. И не слишком тихо. Раэль немного склонился вперед.
- Что ж, сеньор Хелм, говорите. Кто этот загадочный человек, за которого вы намереваетесь ходатайствовать?
- Вы, глубокочтимый сеньор президент.
Глава 24
- Не понимаю, - ошарашенно сказал Армандо Раэль.
- Вас очень ценит Вашингтон, Excelentisimo. Правительство считает неотъемлемо важным обезопасить надежного союзника от любых и всяческих досадных случайностей. От любых угроз. Любых возможных покушений.
- Ценю столь трогательную заботу и признателен за нее. Но куда именно вы клоните, сеньор Хелм?
Несколько мгновений я созерцал Ра-эля в полном безмолвии, надеясь, что взгляд мой выразителен и многозначителен.
- Бультман, - произнес я неторопливо. - Уверены ли вы в способностях немца?
- Он явился с превосходными рекомендациями, - нахмурился Раэль. - А что?
- У меня личный, мстительный интерес к затеваемой операции, - пояснил я. - Но, состоя на правительственной службе, надлежит позаботиться в первую очередь не о себе, а о том, чтобы Гектор Хименес погиб раньше, чем успеет ускользнуть и применить свой военный опыт на земле Коста-Верде. Как бы мерзок ни был этот человек в иных отношениях, военного таланта у полковника не отнимешь...
Я выдержал коротенькую паузу.
- Уцелев, убежав и добравшись до сына, командующего повстанцами, Хименес непременно представит серьезную опасность для вашего высокопревосходительства.
Я понемногу делался закоренелым лжецом, да еще и латиноамериканского образца: вруном-краснобаем.
- Да, конечно, - процедил Армандо Раэль, размышляя о своем. - Однако неужели вы сомневаетесь bi способностях господина Бультмана? Его послужной список безупречен.
- Был безупречен, - отозвался я. - До сравнительно недавнего времени, когда Бультман учинил рейд на Кубу, пытаясь уничтожить Фиделя. И потерпел фиаско. Сокрушительное. Потерял ступню. Подобные вещи, как правило, крепко сказываются на дальнейшей карьере, ибо увечье подрывает уверенность в собственных силах, заставляет непроизвольно опасаться чего-либо подобного...
- Понимаю...
- Между нами, ваше высокопревосходительство. Должен сообщить: спасательная операция, проведенная мистером Бультманом четыре дня тому назад, была вовсе не такой уж героической, - наябедничал я. - Скажем так: немец изрядно помог, но и только. А мы, со своей стороны, изрядно помогли ему самому... Иначе Бультману пришлось бы несладко.
Глаза президента превратились в недобрые щелки:
- То есть... Бультман доложил неправду?! Я поспешил воздеть ладони в успокаивающем жесте:
- Нет-нет, ваше высокопревосходительство, ничего подобного я сказать не хотел! По-видимому, просто выразился неудачно... И все же: существовал ли на земле хоть единый командир, упускавший случай немножко расцветить и приукрасить собственные заслуги? Сеньор Бультман прибыл как нельзя более кстати. Мы далеки от мысли чернить человека, поспешившего на выручку. Но в крайнем случае, мы справились бы и сами. А вот сеньор Бультман, пожалуй, сгинул бы со своим отрядом, не ударь мы по мятежникам во фланг и не открой ураганного огня...
Армандо Раэль помрачнел.
- Я просто предлагаю, Excelentisimo, отрядить вместе с Бультманом опытного, надежного наблюдателя, способного и совет вовремя подать, и делом помочь, если потребуется. Выправить вероятные ошибки... Понимаете? Или, еще лучше, предупредить ошибки, не дать им совершиться вообще. Или, в самом крайнем и нежелательном случае, даже принять командование штурмовой группой.
- Не понимаю! - раздраженно бросил Раэль. - Просите разрешения присоединиться к Бультману? Я проворно помотал головой.
- Никак нет, ваше высокопревосходительство. Повторяю: моя организация должна оставаться в стороне, пребывать в полной тени. Однако вы располагаете опытным, обученным, закаленным, испытанным профессионалом. Ему и карты в руки.
Я сглотнул и поспешил продолжить:
- Коль скоро у господина Бультмана рука невзначай дрогнет, коль немец поставит под удар относительно простую операцию, этот человек спасет положение. В конце концов...
Я нанес решающий удар.
- В конце концов, именно его гений позволил вашему высокопревосходительству завоевать президентское кресло. Столь выдающиеся военные не каждый день встречаются.
- Глупости! - побагровел от возмущения Армандо Раэль. В бешенстве он даже позабыл титуловать себя во множественном числе: - Я сам распланировал восстание, и сам командовал! Что за беспочвенные сплетни! Разумеется, имелось очень много верных союзников и друзей, но распоряжался я сам!!
Забавно было то, что перед воцарением на престоле Коста-Верде Раэль числился преуспевающим санта-розалийским адвокатом и в делах военных не смыслил ни аза. Все нынешние ордена и медали глубокочтимый и высоко превосходивший прочих смертных сеньор Армандо пожаловал себе сам. Тут уж действительно и безусловно: сам.
Но за истекшие годы напыжившийся диктатор убедил себя, что захватил целую страну чуть ли не своими двумя руками. Это история неизменная, вечная, смехотворная.
Оставалось только примирительно улыбнуться.
- Если я ошибся, простите великодушно, Excelentisimo: знаете ведь, какая беспардонная вещь - молва. Еще раз: простите.
Кислая гримаса искривила губы Армандо Раэля.
- Не за что прощать, сеньор Хелм... Да, вы совершенно правы: никто не сумеет приглядеть за Бультманом лучше, чем Энрике. А присматривать необходимо. Жаль отпускать сеньора Эчеверриа, без него служба национальной безопасности начнет работать куда хуже, но делать нечего... Единственный пригодный человек. Я подпишу распоряжение сейчас же...
- Вас очень ценит Вашингтон, Excelentisimo. Правительство считает неотъемлемо важным обезопасить надежного союзника от любых и всяческих досадных случайностей. От любых угроз. Любых возможных покушений.
- Ценю столь трогательную заботу и признателен за нее. Но куда именно вы клоните, сеньор Хелм?
Несколько мгновений я созерцал Ра-эля в полном безмолвии, надеясь, что взгляд мой выразителен и многозначителен.
- Бультман, - произнес я неторопливо. - Уверены ли вы в способностях немца?
- Он явился с превосходными рекомендациями, - нахмурился Раэль. - А что?
- У меня личный, мстительный интерес к затеваемой операции, - пояснил я. - Но, состоя на правительственной службе, надлежит позаботиться в первую очередь не о себе, а о том, чтобы Гектор Хименес погиб раньше, чем успеет ускользнуть и применить свой военный опыт на земле Коста-Верде. Как бы мерзок ни был этот человек в иных отношениях, военного таланта у полковника не отнимешь...
Я выдержал коротенькую паузу.
- Уцелев, убежав и добравшись до сына, командующего повстанцами, Хименес непременно представит серьезную опасность для вашего высокопревосходительства.
Я понемногу делался закоренелым лжецом, да еще и латиноамериканского образца: вруном-краснобаем.
- Да, конечно, - процедил Армандо Раэль, размышляя о своем. - Однако неужели вы сомневаетесь bi способностях господина Бультмана? Его послужной список безупречен.
- Был безупречен, - отозвался я. - До сравнительно недавнего времени, когда Бультман учинил рейд на Кубу, пытаясь уничтожить Фиделя. И потерпел фиаско. Сокрушительное. Потерял ступню. Подобные вещи, как правило, крепко сказываются на дальнейшей карьере, ибо увечье подрывает уверенность в собственных силах, заставляет непроизвольно опасаться чего-либо подобного...
- Понимаю...
- Между нами, ваше высокопревосходительство. Должен сообщить: спасательная операция, проведенная мистером Бультманом четыре дня тому назад, была вовсе не такой уж героической, - наябедничал я. - Скажем так: немец изрядно помог, но и только. А мы, со своей стороны, изрядно помогли ему самому... Иначе Бультману пришлось бы несладко.
Глаза президента превратились в недобрые щелки:
- То есть... Бультман доложил неправду?! Я поспешил воздеть ладони в успокаивающем жесте:
- Нет-нет, ваше высокопревосходительство, ничего подобного я сказать не хотел! По-видимому, просто выразился неудачно... И все же: существовал ли на земле хоть единый командир, упускавший случай немножко расцветить и приукрасить собственные заслуги? Сеньор Бультман прибыл как нельзя более кстати. Мы далеки от мысли чернить человека, поспешившего на выручку. Но в крайнем случае, мы справились бы и сами. А вот сеньор Бультман, пожалуй, сгинул бы со своим отрядом, не ударь мы по мятежникам во фланг и не открой ураганного огня...
Армандо Раэль помрачнел.
- Я просто предлагаю, Excelentisimo, отрядить вместе с Бультманом опытного, надежного наблюдателя, способного и совет вовремя подать, и делом помочь, если потребуется. Выправить вероятные ошибки... Понимаете? Или, еще лучше, предупредить ошибки, не дать им совершиться вообще. Или, в самом крайнем и нежелательном случае, даже принять командование штурмовой группой.
- Не понимаю! - раздраженно бросил Раэль. - Просите разрешения присоединиться к Бультману? Я проворно помотал головой.
- Никак нет, ваше высокопревосходительство. Повторяю: моя организация должна оставаться в стороне, пребывать в полной тени. Однако вы располагаете опытным, обученным, закаленным, испытанным профессионалом. Ему и карты в руки.
Я сглотнул и поспешил продолжить:
- Коль скоро у господина Бультмана рука невзначай дрогнет, коль немец поставит под удар относительно простую операцию, этот человек спасет положение. В конце концов...
Я нанес решающий удар.
- В конце концов, именно его гений позволил вашему высокопревосходительству завоевать президентское кресло. Столь выдающиеся военные не каждый день встречаются.
- Глупости! - побагровел от возмущения Армандо Раэль. В бешенстве он даже позабыл титуловать себя во множественном числе: - Я сам распланировал восстание, и сам командовал! Что за беспочвенные сплетни! Разумеется, имелось очень много верных союзников и друзей, но распоряжался я сам!!
Забавно было то, что перед воцарением на престоле Коста-Верде Раэль числился преуспевающим санта-розалийским адвокатом и в делах военных не смыслил ни аза. Все нынешние ордена и медали глубокочтимый и высоко превосходивший прочих смертных сеньор Армандо пожаловал себе сам. Тут уж действительно и безусловно: сам.
Но за истекшие годы напыжившийся диктатор убедил себя, что захватил целую страну чуть ли не своими двумя руками. Это история неизменная, вечная, смехотворная.
Оставалось только примирительно улыбнуться.
- Если я ошибся, простите великодушно, Excelentisimo: знаете ведь, какая беспардонная вещь - молва. Еще раз: простите.
Кислая гримаса искривила губы Армандо Раэля.
- Не за что прощать, сеньор Хелм... Да, вы совершенно правы: никто не сумеет приглядеть за Бультманом лучше, чем Энрике. А присматривать необходимо. Жаль отпускать сеньора Эчеверриа, без него служба национальной безопасности начнет работать куда хуже, но делать нечего... Единственный пригодный человек. Я подпишу распоряжение сейчас же...
Глава 25
В Чикаго валил снег. Я спустился по трапу самолета уже в сумерках и весьма удивился, угодив прямо в метель. По странному психологическому закону, при тысячемильных перелетах подсознательно ожидаешь застать на месте назначения ту же погоду, что царила в покинутом тобой уголке земного шара. Забываешь о климатических поясах.
Развалившись на сиденье подле водителя, я мчался прочь от аэропорта и трясся, точно лист осиновый в своем легоньком тропическом костюме, покуда включенный обогреватель не сделал температуру в кабине более сносной.
Думал я в основном о господине Энрике Эчеверриа, лично явившемся проводить меня до воздушного лайнера в Санта-Розалии. Точнее, встретившем у взлетной полосы. Подле обер-палача стояли трое здоровенных телохранителей, что можно было расценивать либо как привычную предосторожность, либо как невольный знак уважения к Мэтту Хелму.
Сначала я чуток струхнул, подумал: что-то пошло кувырком, и наступает мой черед познакомиться с темницей Ла-Форталеса. Пожалуй, именно такие мысли и хотел вызвать у меня Рыжий Генри.
- Сеньор Хелм?
Отделившийся от маленькой группы молодчик вразвалку приблизился ко мне и окликнул.
Остальные гориллы из SSN буквально сверлили меня бдительными очами, ожидая хоть намека на сопротивление, хоть малого повода употребить силу. Очень им этого желалось.
- Будьте добры, отойдемте в сторонку... Сеньор Эчеверриа убедительно просит уделить ему несколько минут.
В тропических краях даже душегубы отменно вежливы, и если вас ведут к эшафоту, непременно приговаривают: "Сделайте милость, наклоните голову, нам будет удобнее пристроить петлю под левым ухом". Традиция, ничего не попишешь.
Enrique Rojo созерцал меня дружелюбным взглядом черной кобры, или мамбы, или уж не знаю, какие местные разновидности змей пресмыкаются в Коста-Верде. И выдерживал основательную паузу, давая собеседнику перебрать в мозгу все возможные последствия этой милой встречи. Потом кисло улыбнулся:
- Их высокопревосходительство президент Армандо Раэль шлет наилучшие пожелания улетающему гостю. Надеется, что вы удостоите Коста-Верде новыми посещениями, будет рад увидеть вас в El Palacio de los Gobernadores опять...
Я поклонился:
- Передайте глубокочтимому сеньору президенту мою глубокую признательность и взаимные пожелания всяческой удачи.
Без намека на улыбку Эчеверриа продолжил:
- Это напутствие господина президента, сеньор Хелм. А теперь выслушайте мое. Пожалуйста, не принимайте предыдущего приглашения чересчур серьезно. Если вы действительно так умны и проницательны, как я предполагаю, не ступайте на почву Коста-Верде даже будучи транзитным пассажиром воздушного рейса...
Я пристально глядел на Энрике-Рыжего и думал, что парень довольно красив: на палаческий лад. Припомнил изувеченный обломок человека, зовущегося Рикардо Хименесом. И отогнал воспоминание. Вовсе ни к чему было сеньору Эчеверриа читать в глазах сеньора Хелма то, о чем сеньор Эчеверриа догадывался и сам.
Ибо, подобно мне, отнюдь не был набитым болваном.
- Напутствие принято к сведению, глубокочтимый директор, - молвил я.
В коричневых глазах Эчеверриа промелькнуло нечто похожее на беспокойство, и я понял: невзирая на бесстрастную физиономию ненавистного господина Хелма, глава SSN весьма верно угадывает, какого свойства мысли роятся в мозгу собеседника, и подозревает, что лучше было бы не выпускать меня из Коста-Верде вообще. Для здоровья полезнее.
Однако президент распорядился, и приказ надлежало исполнить. По-видимому, разгорячившийся после нашей тайной беседы Раэль успел нешуточно повздорить с Энрике, и парень попросту не решался нарываться на полную и бесповоротную опалу...
- Хорошо, - сказал он. - Вы свободны.
Темные, блистающие влагой улицы казались милыми и дружелюбными после залитой солнцем и кровью Коста-Верде. Снежинки таяли, едва успев коснуться мостовой, мириады капель обращались ручьями, ручьи делались потоками; Чикаго заливало.
И все равно, в Штатах было уютнее.
Я покосился на шофера, присматривавшего за местными делами после убийства Элеоноры Брэнд. Мак не поскупился, выслал на подмогу мне настоящий отряд нападения, укомплектованный отборными головорезами. Водитель, голубоглазый, худой, жилистый и щуплый внешне, слыл непревзойденным искусником в обращении с холодным оружием, ядами, взрывчаткой, автомашинами и еще многими вещами как откровенно убийственного, так и сравнительно безобидного свойства.
Звали его Джексоном. Впрочем, кое-кого зовут Эриком.
- Оттаял? - осведомился Джексон, бросив на меня быстрый взор. Почуял, что я не расположен болтать.
- Если нет, возьми фляжку в ящике для перчаток, полегчает... Не хочешь? Ладно. Тебе заказали номер в гостинице "Оллманд". Минут двадцать езды от Лэйк-Парка, ночью и того меньше. Чемоданы забраны из квартиры мисс Брэнд и доставлены в отель. Сможешь переодеться немедля. В гостиничном гараже дожидается надежный "датсун", ключи у механика. Позвонишь, назовешься и спустишься в лифте. Машина будет уже у парадного входа.
Развалившись на сиденье подле водителя, я мчался прочь от аэропорта и трясся, точно лист осиновый в своем легоньком тропическом костюме, покуда включенный обогреватель не сделал температуру в кабине более сносной.
Думал я в основном о господине Энрике Эчеверриа, лично явившемся проводить меня до воздушного лайнера в Санта-Розалии. Точнее, встретившем у взлетной полосы. Подле обер-палача стояли трое здоровенных телохранителей, что можно было расценивать либо как привычную предосторожность, либо как невольный знак уважения к Мэтту Хелму.
Сначала я чуток струхнул, подумал: что-то пошло кувырком, и наступает мой черед познакомиться с темницей Ла-Форталеса. Пожалуй, именно такие мысли и хотел вызвать у меня Рыжий Генри.
- Сеньор Хелм?
Отделившийся от маленькой группы молодчик вразвалку приблизился ко мне и окликнул.
Остальные гориллы из SSN буквально сверлили меня бдительными очами, ожидая хоть намека на сопротивление, хоть малого повода употребить силу. Очень им этого желалось.
- Будьте добры, отойдемте в сторонку... Сеньор Эчеверриа убедительно просит уделить ему несколько минут.
В тропических краях даже душегубы отменно вежливы, и если вас ведут к эшафоту, непременно приговаривают: "Сделайте милость, наклоните голову, нам будет удобнее пристроить петлю под левым ухом". Традиция, ничего не попишешь.
Enrique Rojo созерцал меня дружелюбным взглядом черной кобры, или мамбы, или уж не знаю, какие местные разновидности змей пресмыкаются в Коста-Верде. И выдерживал основательную паузу, давая собеседнику перебрать в мозгу все возможные последствия этой милой встречи. Потом кисло улыбнулся:
- Их высокопревосходительство президент Армандо Раэль шлет наилучшие пожелания улетающему гостю. Надеется, что вы удостоите Коста-Верде новыми посещениями, будет рад увидеть вас в El Palacio de los Gobernadores опять...
Я поклонился:
- Передайте глубокочтимому сеньору президенту мою глубокую признательность и взаимные пожелания всяческой удачи.
Без намека на улыбку Эчеверриа продолжил:
- Это напутствие господина президента, сеньор Хелм. А теперь выслушайте мое. Пожалуйста, не принимайте предыдущего приглашения чересчур серьезно. Если вы действительно так умны и проницательны, как я предполагаю, не ступайте на почву Коста-Верде даже будучи транзитным пассажиром воздушного рейса...
Я пристально глядел на Энрике-Рыжего и думал, что парень довольно красив: на палаческий лад. Припомнил изувеченный обломок человека, зовущегося Рикардо Хименесом. И отогнал воспоминание. Вовсе ни к чему было сеньору Эчеверриа читать в глазах сеньора Хелма то, о чем сеньор Эчеверриа догадывался и сам.
Ибо, подобно мне, отнюдь не был набитым болваном.
- Напутствие принято к сведению, глубокочтимый директор, - молвил я.
В коричневых глазах Эчеверриа промелькнуло нечто похожее на беспокойство, и я понял: невзирая на бесстрастную физиономию ненавистного господина Хелма, глава SSN весьма верно угадывает, какого свойства мысли роятся в мозгу собеседника, и подозревает, что лучше было бы не выпускать меня из Коста-Верде вообще. Для здоровья полезнее.
Однако президент распорядился, и приказ надлежало исполнить. По-видимому, разгорячившийся после нашей тайной беседы Раэль успел нешуточно повздорить с Энрике, и парень попросту не решался нарываться на полную и бесповоротную опалу...
- Хорошо, - сказал он. - Вы свободны.
Темные, блистающие влагой улицы казались милыми и дружелюбными после залитой солнцем и кровью Коста-Верде. Снежинки таяли, едва успев коснуться мостовой, мириады капель обращались ручьями, ручьи делались потоками; Чикаго заливало.
И все равно, в Штатах было уютнее.
Я покосился на шофера, присматривавшего за местными делами после убийства Элеоноры Брэнд. Мак не поскупился, выслал на подмогу мне настоящий отряд нападения, укомплектованный отборными головорезами. Водитель, голубоглазый, худой, жилистый и щуплый внешне, слыл непревзойденным искусником в обращении с холодным оружием, ядами, взрывчаткой, автомашинами и еще многими вещами как откровенно убийственного, так и сравнительно безобидного свойства.
Звали его Джексоном. Впрочем, кое-кого зовут Эриком.
- Оттаял? - осведомился Джексон, бросив на меня быстрый взор. Почуял, что я не расположен болтать.
- Если нет, возьми фляжку в ящике для перчаток, полегчает... Не хочешь? Ладно. Тебе заказали номер в гостинице "Оллманд". Минут двадцать езды от Лэйк-Парка, ночью и того меньше. Чемоданы забраны из квартиры мисс Брэнд и доставлены в отель. Сможешь переодеться немедля. В гостиничном гараже дожидается надежный "датсун", ключи у механика. Позвонишь, назовешься и спустишься в лифте. Машина будет уже у парадного входа.