Гамильтон Лорел. Цирк проклятых (Анита Блейк - 3)

   Дольф глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Кивнул. Он знал, что я права.
   - Когда ты сможешь это сделать?
   - Завтра ночью, если смогу уговорить Берта передать кому-нибудь мою работу по зомби.
   - Ты так уверена, что Мастер будет с тобой говорить?
   - Ага.
   С Жан-Клодом трудность была не в том, чтобы его найти, а в том, чтобы ему не попадаться. Но Дольф этого не знал, а если бы знал, то настоял бы на том, чтобы пойти со мной. И нас убили бы обоих.
   - Тогда давай, - сказал он. - И дай мне знать, что найдешь.
   - Обязательно, - ответила я. И встала, глядя на него поверх обескровленного трупа.
   - Поглядывай, что у тебя за спиной, - сказал он.
   - Непременно.
   - Если Мастер тебя съест, оставишь мне в наследство этот комбинезончик? спросил Зебровски.
   - Купи себе свой, дешевка и скупердяй!
   - Я бы хотел тот, что облегал когда-то твое желанное тело.
   - Отлипни, Зебровски. Я в паровозики не играю.
   - При чем тут вообще железная дорога, черт побери? - спросил Дольф.
   Мы с Зебровски переглянулись, захихикали и не могли остановиться. Меня мог извинить недосып. Я была на ногах четырнадцать часов подряд, поднимала мертвых и разговаривала с правыми фанатиками. И вполне заработала право на истерический смех. Какое оправдание мог найти себе Зебровски - понятия не имею.
   3
   Бывает в октябре несколько дней, которые можно назвать идеальными. Такое раскидывается чистое и голубое небо над головой, что все остальное кажется красивее обычного. Стоят вдоль шоссе деревья - багряные, золотые, ржавые и бордовые. И каждый цвет ярок, как неон, и пульсирует в солнечном свете. Воздух прохладен, но не холоден, и в полдень можно обойтись только легким жакетом. Погода для долгих прогулок в лесу с кем-нибудь, с кем хочется держаться за руки. Поскольку такового у меня не было, я надеялась на свободный уик-энд, чтобы погулять одной. Шансы на этот уик-энд менялись от хилых до несуществующих.
   Октябрь - сезон подъема мертвых. Все считают, что Хэллоуин - прекрасное время для подъема зомби. Это не так. Единственное требование - темнота. Но почему-то все хотят назначить время работы на полночь Хэллоуина. Они думают, что провести ночь кануна Всех Святых на кладбище, убивая цыплят и глядя на вылезающих из могил мертвецов, - классное развлечение. Хоть билеты продавай.
   Я поднимала до пяти зомби за ночь. Не надо было мне говорить Берту, что от четырех зомби я еще не выдыхаюсь. Излишняя правдивость - моя собственная ошибка. Конечно, если правду сказать, и пять зомби меня тоже не выматывают, но черт меня побери, если я скажу об этом Берту.
   Кстати, о моем боссе. Надо ему позвонить, когда приеду домой. В каком он будет восторге, когда я попрошу выходную ночь! При этой мысли я улыбнулась. Каждый день, когда удавалось дернуть цепь из рук Берта, был хорошим днем.
   У своего дома я остановилась около часу дня. И хотелось мне только быстро принять душ и часов семь поспать. Насчет восьми уже и думать не приходилось слишком поздно. И надо увидеться сегодня с Жан-Клодом. То-то радости. Но он и был Старейшим вампиром города. И если рядом появился другой Мастер вампиров, он об этом знает. Кажется, они друг друга чуют. Конечно, если убийство совершил Жан-Клод, то вряд ли он сознается. Но я не думала, что это он. Слишком он хороший бизнесмен, чтобы так грязно работать. И единственный из известных мне Мастеров вампиров, который не свихнут так или этак - ни псих, ни социопат.
   Конечно-конечно, Малкольм тоже не свихнут, но его методов я не одобряла. Он возглавлял самую быстрорастущую церковь Америки. Церковь Вечной Жизни прелагала именно то, что говорилось в названии. Ни порывов веры, ни неизвестности - чистая гарантия. Можешь стать вампиром и жить вечно, если тебя не убьет кто-нибудь вроде меня, или не попадешь в пожар, или автобус тебя не собьет. Насчет автобуса я не была так уверена, но мне это всегда было интересно. Наверняка есть что-нибудь такое массивное, что может даже вампира повредить невосстановимо. И я надеялась когда-нибудь эту теорию проверить.
   По лестнице я шла медленно. Тело отяжелело, глаза жгло от желания спать. До Хэллоуина оставалось три дня, и нельзя было сказать, что месяц кончается слишком быстро. Перед Днем Благодарения в нашем бизнесе начинается спад и тянется до Нового года, а потом снова идет рост. Я молилась о снежных буранах. При сильном снеге дел меньше. Люди думают, что мы не умеем поднимать мертвых сквозь глубокий снег. Умеем, только никому не говорите. Мне хоть чуть-чуть отдохнуть надо.
   Коридор был наполнен тихими звуками от моих живущих дневной жизнью соседей. Я искала в кармане ключи, когда отворилась дверь напротив. Из нее вышла миссис Прингл. Она была высокой, худой, еще более похудевшей с годами, с пучком волос на затылке. Волос абсолютно седых. Миссис Прингл ни красками, ни косметикой не пользовалась. Ей было шестьдесят пять, и она плевать хотела, кто об этом знает.
   Крем, ее шпиц, стал рваться с поводка. Он - мячик золотистой шерсти с маленькими лисьими ушками. По весу он уступает почти всем кошкам, но он из этих маленьких собачек с повадками больших. В прошлой жизни он был датским догом, наверное.
   - Привет, Анита, - улыбнулась миссис Прингл. - Вы что, только что с работы?
   Я ответила улыбкой:
   - Да, у меня... у меня был срочный вызов.
   Она приподняла бровь, вероятно, интересуясь, что за срочные вызовы бывают у аниматора, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы задавать такой вопрос.
   - Вы должны больше за собой следить, Анита. Если вы будете и дальше жечь свою свечу с двух концов, к моему возрасту окажетесь совершенно изношенной.
   - Весьма вероятно, - согласилась я.
   Крем призывно затявкал в мою сторону. Я не стала ему улыбаться. Не хочу поощрять мелких нахальных собачек. Он своим собачьим чутьем знал, что мне не нравится, и был полон решимости меня завоевать.
   - Я на прошлой неделе видела в вашей квартире маляров. Ее отремонтировали"?
   Я кивнула.
   - Да, все пулевые отверстия зашпаклевали и покрасили.
   - Очень жаль, что я была в отсутствии и не могла предложить вам свою квартиру. Мистер Джовани сказал, что вам пришлось переехать в гостиницу.
   - Так и было.
   - Не понимаю, почему никто из соседей не предложил вам ночлег.
   Я улыбнулась - я-то понимала. Два месяца назад я у себя в квартире завалила двух зомби-киллеров и потом еще полиция как следует постреляла. Повредили стены и одно окно. Часть пуль прошла сквозь стены в соседние квартиры. Никто больше не пострадал, но и никто из соседей не хотел иметь со мной дела. Я сильно подозревала, что, когда кончится мой двухгодичный контракт на квартиру, меня попросят съехать. И вряд ли я буду вправе их обвинять.
   - Я слыхала, что вы были ранены.
   - Просто царапина, - кивнула я. И не стала упоминать, что пулевая рана была получена не в этой перестрелке. Мне прострелила правую руку любовница одного очень плохого человека. Рана зажила гладким шрамом, еще слегка розовеющим.
   - Как вы погостили у дочери? - спросила я.
   Миссис Прингл просто просияла улыбкой.
   - О, чудесно. Мой последний внучек просто совершенство. Я покажу вам фотографии, когда вы поспите.
   Снова в ее глазах сверкнула искорка неодобрения. Лицо учительницы. То самое, от которого за десять шагов съежишься, даже если ты ни в чем не виновата. А чтобы я была ни и чем не виновата - со мной такого уже сто лет не было.
   - Сдаюсь! - Я подняла руки. - Иду спать. Обещаю.
   - Смотрите же, - ответила она. - Крем, пойдем. У нас с тобой дневная прогулка.
   Собачонка танцевала на конце поводка, рвясь вперед, как миниатюрный волкодав. Миссис Приигл позволила этим трем фунтам пушистого меха поволочь себя по коридору. Я покачала головой. Чтобы пушистый шарик таскал тебя куда хочет - нет, я не так представляю себе владение собакой. Если бы у меня была собака, боссом была бы я или один из нас не выжил бы. Такой у меня принцип.
   Открыв дверь, я шагнула в тишину моей квартиры. Шелестел нагреватель, из отверстий его шел горячий воздух. Щелкал аквариум. Звуки пустоты. Прелестно.
   Новая краска была такая же желтовато-белая, как и прежняя. Ковер серый, диван и кресло рядом с ним белые. Кухонька из светлого дерева выстелена белым с золотом линолеумом. Кухонный столик на двоих чуть темнее ящиков. Единственным цветным пятном на белых стенах была современная гравюра.
   Там, где нормальные люди сделали бы полноценную кухню, стоял у стены тридцатигаллонный аквариум.
   Окна прикрывали плотные белые шторы, превращавшие золотой солнечный свет в бледные сумерки. Если спишь днем, шторы нужны хорошие.
   Я бросила жакет на диван, сбросила туфли и с удовольствием встала на ковер босиком. Потом колготки легли возле ног, сморщившись. И совсем босая я подошла к аквариуму.
   Морской ангел всплыл к поверхности, выпрашивая корм. Он был шире моей ладони с расставленными пальцами. Самый большой ангел, которого я видела за пределами той лавки, где я их купила. Там выводили морских ангелов длиной в фут.
   Отстегнув кобуру, я положила браунинг в его второй дом - специально сделанную кобуру в изголовье кровати. Если сюда прокрадутся плохие парни, я могу его выхватить и их застрелить. По крайней мере, таков был замысел. Пока, что он действовал.
   Повесив костюм и блузку в шкаф, я плюхнулась на кровать в лифчике и трусах, не снимая серебряного креста, с которым не расставалась даже под душем. Никогда не знаешь, когда какой-нибудь шустрый вампир попробует тебя цапнуть. Всегда готова - вот мой девиз. Или это девиз бойскаутов? Пожав плечами, я позвонила на работу. Мэри, наша дневная секретарша, ответила после второго звонка.
   - "Аниматор Инкорпорейтед". Чем можем быть вам полезны?
   - Привет, Мэри, это Анита.
   - Привет, что случилось?
   - Мне нужен Берт.
   - У него как раз сейчас потенциальная клиентка. Может, скажешь мне, в чем дело?
   - Чтобы он перераспределил мои встречи на эту ночь.
   - Ого! Нет, лучше сама ему скажи. Если он будет на кого-то орать, пусть лучше на тебя.
   Она шутила только отчасти.
   - Отлично.
   Она прошептала, понизив голос:
   - Клиентка идет к двери. Через секунду будешь с ним говорить.
   - Спасибо, Мэри.
   Она поставила меня в режим ожидания раньше, чем я успела попросить ее этого не делать. Из наушника послышался Музак - изуродованный вариант битловской "Tomorrow". Уж лучше бы помехи. К счастью, Берт выручил меня, сняв трубку.
   - Анита, когда ты сегодня можешь прийти?
   - Вообще не могу.
   - Что не можешь?
   - Не могу сегодня прийти.
   - Совсем? - Его голос прыгнул на октаву вверх.
   - Ты ухватил суть.
   - Какого черта?
   Уже ругается. Плохой признак.
   - После утренней встречи меня вызвала полиция. Я еще даже не ложилась.
   - Тогда спи и не думай о встречах с клиентами днем. Приходи только на ночную работу с клиентами.
   - И на ночную работу я сегодня тоже прийти не могу.
   - Анита, мы перегружены заказами. У тебя сегодня ночью пять клиентов. Пять!
   - Раскидай их по другим аниматорам, - попросила я.
   - Они все уже на максимуме.
   - Послушай, Берт, это ведь ты согласился, чтобы я работала с полицией. Ты с ними заключил соглашение. Ты говорил, это будет великолепная реклама.
   - Это и была великолепная реклама, - ответил он.
   - Да, но иногда это получается как две работы на полной ставке. Мне их не вытянуть.
   - Тогда разорви соглашение. Я понятия не имел, что это займет так много твоего времени.
   - Это расследование убийства, Берт. Я не могу его бросить.
   - Оставь полицейским их грязную работу, - сказал он.
   Чья бы корова мычала, но Берт с его ухоженными ногтями в своем безопасном кабинете...
   - Им нужна моя экспертиза и мои связи. Монстры не будут говорить с полицией.
   Он на своем конце провода затих. Только резко и сердито дышал.
   - Ты не можешь меня так подводить. Мы взяли деньги и подписали контракты.
   - Я еще месяц назад просила тебя нанять кого-нибудь нам в помощь.
   - Я нанял Джона Берка. Он взял на себя часть твоей работы по ликвидации вампиров и по подъему мертвых тоже.
   - Правда, Джон - это большое подспорье, но нам нужно еще. И вообще я спорить могу, что он хотя бы одного из моих зомби может сегодня взять на себя.
   - Поднять пять за одну ночь?
   - Я же поднимаю.
   - Да, но Джон - это не ты.
   Почти комплимент.
   - Берт, у тебя два выхода. Либо измени расписание, либо направь их к кому-нибудь другому.
   - Я твой босс. И могу сказать: "Приходи сегодня, или я тебя уволю".
   Он говорил твердо и по-деловому.
   Я уже устала и замерзла сидеть на кровати в одном белье, и времени у меня не было.
   - Увольняй.
   - Ладно, ты же не всерьез.
   - Слушай, Берт, я уже больше двадцати часов на ногах и если сейчас не посплю, вообще ни на кого работать не смогу.
   Он долго молчал, дыша мне в ухо медленно и размеренно. И, наконец, сказал:
   - Хорошо, на сегодня ты свободна. Но завтра, черт побери, тебе лучше прийти на работу вовремя.
   - Обещать не могу, Берт.
   - Черт тебя побери, Анита, ты очень хочешь быть уволенной?
   - Это был лучший наш год, Берт, и частично из-за статей обо мне в "Пост-Диспетч".
   - Они все насчет прав зомби и того правительственного расследования, в котором ты участвовала. Нашу работу ты там не рекламировала.
   - Но это все равно ведь помогло? Сколько народу звонили и спрашивали именно меня? И сколько из них говорили, что видели мое имя в газете? Сколько слышали обо мне по радио? Может, я там говорила только о правах зомби, но для бизнеса это оказалось чертовски выгодно. Так отпусти слегка мой поводок.
   - Ты ведь не думаешь, что я на самом деле это сделаю?
   Он уже рычал в телефон. Я его достала.
   - Нет, не думаю.
   Он коротко и резко дышал.
   - Или ты появишься завтра на работе, или я проверю твой блеф.
   И он бахнул трубку на рычаги. Детская обидчивость.
   Я повесила трубку, все еще глядя на телефон. Компания "Воскресение" из Калифорнии пару месяцев назад сделала мне заманчивое предложение. Но мне действительно не хотелось ехать на Западное побережье, да и на Восточное тоже, если на то пошло. Я люблю Сент-Луис. Но пусть тогда Берт сломается и наймет еще работников. Мне такое расписание действительно не потянуть. Конечно, после октября станет проще, но весь этот год я металась от одной чрезвычайной ситуации к другой.
   Я получила удар кинжалом, пулю, удавку и укус вампира всего за четыре месяца. И наступает момент, когда слишком много событий происходит слишком быстро. У меня наступила боевая усталость, как у солдата в окопе.
   Я позвонила моему инструктору по дзюдо и оставила сообщение на автоответчике. Дважды в неделю я ходила на тренировки в четыре часа дня, но сегодня пропущу. Три часа сна - этого будет мало.
   Потом я позвонила в "Запретный плод". Это вампирский стриптизный гадючник. "Чип энд Дейл" с клыками. Владельцем и управляющим там был Жан-Клод. Из трубки раздался его голос, мягкий и шелковый, будто он меня гладил, хотя я и знала, что это запись.
   - Вы позвонили в "Запретный плод". Для нас будет наслаждением воплотить в жизнь ваши самые темные мечты. Оставьте сообщение, и вам обязательно перезвонят.
   Я подождала сигнала.
   - Жан-Клод, это Анита Блейк. Мне нужно увидеться с вами сегодня. Это важно. Перезвоните и сообщите мне место и время. - Я дала номер своего телефона и задумалась, слушая шорох ленты. Поколебавшись, добавила: - Спасибо.
   И повесила трубку. Вот и все.
   Либо он перезвонит, либо нет. Вероятно, да. Вопрос в том, хочу ли я этого? Нет. Не хочу, но ради полиции, ради всех тех бедняг, которым предстоит погибнуть, я должна попробовать. Хотя лично для меня обращение к Мастеру было не лучшим вариантом.
   Жан-Клод уже отметил меня дважды. Еще две метки - и я стану его слугой. Я говорила, что ни одна из этих меток не была добровольной? И его слугой на вечные времена. Мне это не улыбалось. Кажется, он хотел еще и моего тела, но это уже вторично. Если бы все, чего он хотел, сводилось к физиологии, это еще можно было бы вытерпеть, но ему нужна была моя душа. А этого я ему отдавать не собиралась.
   Последние два месяца мне удавалось его избегать. Теперь я добровольно шла к нему опять. Глупо. Но я не могла забыть волосы этого неизвестного, мягкие, смешавшиеся с травой еще не пожелтевшего газона. Отметины клыков на бумажно-белой коже, хрупкость покрытого росой обнаженного тела. И еще на много тел придется смотреть, если не поторопиться. А поторопиться - значило пойти к Жан-Клоду.
   Перед глазами танцевали видения жертв вампиров. И каждая из них была на моей совести, потому что я из-за дурацкой щекотливости не пошла к Мастеру. Если я могу остановить убийства сейчас, пока есть только одна жертва, я буду рисковать душой ежедневно. Вина - отличный мотив действия.
   4
   Я плыла в черной воде, продвигаясь плавными сильными движениями. Огромная луна сияла над озером, отбрасывая на воду серебряную дорожку. И черная бахрома деревьев вокруг. А вода теплая, теплая, как кровь. И я поняла, почему она черная. Это и была кровь. Я плыла в озере свежей теплой крови.
   Тут же я проснулась, ловя ртом воздух. Глаза обшаривали тьму, ища... чего?
   Перед самым пробуждением что-то погладило меня по ноге. Что-то, живущее во тьме и крови.
   Заверещал телефон, и я подавила вскрик. Обычно я так не нервничаю. Это был всего лишь проклятый кошмар. Сон.
   Нащупав трубку, я смогла выдавить из себя:
   - Да?
   - Анита?
   Голос прозвучал неуверенно, будто его обладатель был готов повесить трубку.
   - Кто это?
   - Это Вилли, Вилли Мак-Кой.
   В тот момент, когда он назвал имя, я узнала ритм голоса. В телефоне он звучал отдаленно и с электрическим шипением, но я его узнала.
   - А, Вилли, как жизнь?
   И я тут же обругала себя за этот вопрос. Вилли теперь вампир, а какая может быть жизнь у мертвеца?
   - Все отлично.
   В его голосе звучало неподдельное удовольствие. Ему было приятно, что я спросила.
   Я вздохнула. Честно говоря, Вилли мне нравился. А мне не полагаюсь хорошо относиться к вампирам. Ни к одному вампиру, пусть я даже знала его при жизни.
   - А ты сама как?
   - О'кей. В чем дело?
   - Жан-Клод получил твое послание. Он велел сказать, что встреча в "Цирке проклятых" сегодня в восемь вечера.
   - В "Цирке"? А что он там делает?
   - Он теперь его владелец. Ты не знала?
   Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и ответила:
   - Впервые слышу.
   - Он предлагает встретиться с ним на представлении, которое начинается в восемь.
   - Что за представление?
   - Он сказал, ты должна знать.
   - Загадками говоришь, - сказала я.
   - Ну, Анита, что мне велели, то я и говорю. Ты же понимаешь.
   Я понимала. Вилли принадлежал Жан-Клоду со всеми потрохами, не говоря уже о душе.
   - Ладно, Вилли, все нормально. Это не твоя вина.
   - Спасибо тебе, Анита.
   Голос у него был радостный, как у щенка, который ожидал пинка ногой, а его вместо этого погладили.
   И чего я стала его утешать? Какое мне дело до задетых чувств вампира? Ответ: я не думала о нем как о мертвом. Он был все тот же Вилли Мак-Кой с его пристрастием к кричащим костюмам, невозможным галстукам и с теми же беспокойными руками. Смерть его мало изменила. А жаль.
   - Скажи Жан-Клоду, что я буду.
   - Скажу обязательно. - Он секунду помолчал, тихо дыша в трубку. Поосторожнее сегодня, Анита.
   - Ты знаешь что-то такое, что мне следует знать?
   - Нет, но... ну, в общем, просто...
   - В чем дело Вилли?
   - Ни в чем, ни в чем. - Он говорил теперь голосом высоким и испуганным.
   - Я иду в западню, Вилли?
   - Нет, ничего такого. - Я почти видела, как мелькают в воздухе его ручки. - Клянусь, Анита, никто за тобой не охотится.
   Я оставила это без внимания. Никто, о ком он знает и может поклясться.
   - Так чего же ты боишься, Вилли?
   - Да просто здесь вампиров больше обычного. И кое-кому из них наплевать, кто от них пострадает. И больше ничего.
   - А почему их больше обычного, Вилли? Откуда они появились?
   - Не знаю и не хочу знать, понимаешь? Ладно, Анита, мне пора.
   И он повесил трубку прежде, чем я могла задать очередной вопрос. И в голосе его сквозил настоящий страх. За себя или за меня? Может быть, и то, и другое.
   Я посмотрела на радиочасы над кроватью: 6.35. Если хочу успеть на эту встречу, надо поспешить. Одеяла на ногах были теплыми, как свежий хлеб. Чего мне на самом деле хотелось - это свернуться в клубочек под одеялами и желательно с привычным игрушечным пингвином. Да, это было бы чудесно.
   Откинув одеяла, я пошла в ванную. Щелкнула выключателем, и помещение залил сияющий белый свет. Волосы у меня торчали кудряшками во всех мыслимых направлениях. Пора бы запомнить, что не надо спать с мокрой головой. Я провела по ним щеткой, и они слегка вытянулись, образовав волнистую массу. А поверх ее торчали кудри, и ни черта мне было с ними не сделать, если не намочить и не начать все снова. На что не было времени.
   От черных волос моя бледная кожа смотрелась мертвенной - а может, это свет такой. Глаза у меня карие, но такие темные, что кажутся черными. Две поблескивающие дыры в меловом лице. И чувствовала я себя точно так же, как выглядела, - прекрасно.
   Так. Что бы надеть на встречу со Старейшим вампиром города? Я выбрала черные джинсы, свитер с геометрическим орнаментом, черные найковские кроссовки с голубой отделкой и синюю с черным спортивную сумку, застегивающуюся вокруг талии. Согласование цветов в лучшем виде.
   Браунинг отправился в наплечную кобуру. В сумку вместе с кредитными картами я сунула запасную обойму, водительские права, деньги и небольшую щетку для волос. Натянула купленный в прошлом году спортивный жакет. Первый из всех, в котором я не слишком похожа на гориллу. Вообще у кожаных жакетов такие длинные рукава, что мне их не надеть. Он был черным, так что Берт не разрешил бы мне носить его на работу.
   Молнию жакета я застегнула только до половины, оставив место, чтобы выхватить пистолет в случае необходимости. Серебряный крест болтался на длинной цепочке - теплая твердая тяжесть между грудей. От креста против вампиров больше пользы, чем от пистолета, даже если пули серебряные.
   У двери я остановилась в сомнении. Я не видела Жан-Клода два месяца. И сейчас тоже не хотела его видеть. Вспомнился мой сон. Что-то, живущее в крови и тьме. Откуда этот кошмар? Опять Жан-Клод влез в мои мысли? Он обещал не вмешиваться в мои сны. Но стоит ли его слово чего-нибудь? Ответ неизвестен.
   Я выключила свет в квартире и закрыла за собой дверь. Подергала, чтобы убедиться, что она заперта, и ничего мне больше не оставалось, как ехать в "Цирк проклятых". Без задержек. Живот свело судорогой почти болезненной. Значит, я боюсь. Ну и что? Все равно надо ехать, и чем быстрее я поеду, тем быстрее вернусь. Если бы я только могла верить, что с Жан-Клодом будет все так просто. С ним никогда ничего просто не бывает. Если я сегодня что-нибудь узнаю про убийства, за это мне придется заплатить. И не деньгами. Этого добра у Жан-Клода навалом. Нет, с ним придется расплачиваться монетой побольнее, поинтимнее, покровавее.
   И это я по доброй воле вызвалась его посетить? Глупо, Анита, очень глупо.
   5
   На вершине "Цирка пронятых" стоял букет прожекторов, и их лучи резали черную ночь, как лезвия мечей. Многоцветные огни сливались в название, которое затмевалось вихрящимся над ними белым светом. В застывшей пантомиме танцевали вокруг вывески демонические клоуны.
   Я прошла мимо больших холщовых плакатов, покрывавших стены. На одном был человек с содранной кожей - "Смотрите Человека без Кожи", призывал он. На другом была киноверсия какой-то вудуистской церемонии. Из открытых могил взлетали зомби. Этот плакат изменился с тех пор, как я последний раз была в "Цирке". Не знаю, к добру это или к худу, может, ни то, ни другое. Плевать мне было, что они тут делают, только... только это неправильно - поднимать мертвых просто для развлечения.
   А кто поднимает для них зомби? Я знала, что кто-то новый, потому что их последний аниматор был убит с моим участием. Он был серийным убийцей и дважды чуть не убил меня - второй раз с помощью нападения гулей, а это мерзкий способ умирать. Конечно, он тоже умер не сахарно, но это не я разодрала ему глотку. Это сделал вампир. Можно сказать, что я облегчила ему страдания. Убийство из милосердия. В этом роде.
   На улице было слишком холодно, чтобы стоять в полурасстегнутом жакете. Но если его застегнуть до горла, мне пистолет вовремя не вынуть. Отморозить задницу или потерять возможность себя защищать? У клоунов на крыше были клыки. Я решила, что не так уж тут, в конце концов, холодно.
   Из двери на меня хлынули тепло и шум. Сотни прижатых друг к другу в тесноте тел. Шум толпы, как океанский шум, бессмысленный бормот. Толпа - вещь стихийная. Одно слово, один взгляд - и толпа становится бешеной. Толпа совсем не то что группа.
   Полно было семей. Мамочка, папочка и детки. У деток к рукам привязаны воздушные шары, а мордашки вымазаны сладкой ватой. И запах, как в странствующем балагане: кукурузные лепешки, коричный запах пирогов, мороженого, пота. Только одного не было: пыли. На летней ярмарке всегда в воздухе пыльно. Сухая, удушающая пыль, поднятая в воздух сотнями ног. И машины ездят по траве без конца, так что она сереет от пыли.
   Здесь не было запаха грязи в воздухе, но было что-то столь же характерное. Запах крови. Такой неуловимый, что, казалось, он тебе померещился, но он был. Сладковатый медный аромат крови, смешанный с запахом готовящихся блюд и острым ароматом мороженого, раскладываемого по коническим стаканчикам. А пыль - кому она нужна?