Гамильтон Лорел. Мика

Лорел Гамильтон
Мика

1

   Еще и не думало светать, когда зазвонил телефон. Первый сон этой ночи разлетелся на тысячу кусков, я даже вспомнить не могла, о чем он был. Проснулась, зевая и не соображая ничего, проспав ровно столько, чтобы чувствовать себя разбитой, но уж никак не отдохнувшей.
   Рядом со мной застонал Натэниел, промолвил сквозь сон:
   – Который час?
   С другой стороны кровати раздался голос Мики – низкий, рычащий, хриплый спросонья:
   – Ранний.
   Я попыталась сесть, зажатая в серединке между ними, где всегда сплю, но запуталась – одной рукой в простынях, другой в волосах Натэниела. Обычно он перед сном заплетал их в косу, но вчера мы вернулись поздно даже по нашим меркам и просто свалились в кровать, едва до нее добрались.
   – Я запуталась, – сказала я, пытаясь высвободить руку, не сделав Натэниелу больно и не запутавшись еще больше. Волосы у него густые, до щиколоток, запутаться было где.
   – Пусть автоответчик трубку снимет, – предложил Мика. Он приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на часы. – Меньше часа спали.
   Масса перепутанных кудрей топорщилась у него на голове, обрамляя лицо и спадая на плечи. В затененной шторами комнате лицо его виднелось белым пятном.
   Мне наконец удалось выпутать руку из теплых, пахнущих ванилью волос Натэниела. Я повернулась на бок, приподнялась на локте, ожидая, чтобы включился автоответчик и стало понятно, кто это звонит – полиция мне или горячая линия Мохнатой Коалиции – Мике. Натэниела, работающего стриптизером, срочными вызовами редко беспокоят. Оно и к лучшему – я как-то не очень себе представляю, какого рода срочные вызовы могут быть в этой профессии. Все, что приходит мне в голову, либо глупо, либо безнравственно.
   Десять звонков, и наконец автоответчик врубился. Голос Мики на фоне его же голоса в автоответчике произнес:
   – Какой кретин настроил автоответчик на второй линии на десять звонков?
   – Я, – ответил Натэниел. – Тогда мне почему-то это показалось удачным решением.
   Вторую линию мы поставили, потому что Мика был главой службы помощи на новой горячей линии, где оборотни могли получить совет или срочную помощь. "Послушайте, я тут в баре, теряю над собой контроль, кто-нибудь, заберите меня, пока я при всех мехом не покрылся!"
   Теоретически быть оборотнем не противозаконно, но только новички иногда теряют самообладание и могут кого-нибудь сожрать, пока опомнятся. И почти наверняка такого оборотня местная полиция пристрелит раньше, чем ему предъявят обвинение в убийстве, – это если у местной полиции есть серебряные пули. А если их нет... тогда очень хреново может выйти.
   Мика проблемы мохнатых понимал, поскольку сам был местный Нимир-Радж – царь леопардов-оборотней.
   Перед сообщением послышалось дыхание, слишком частое, лихорадочное. От этого звука я вскочила, не думая о соскользнувшей на колени простыне.
   – Анита, Анита, это Ларри. Ты слушаешь?
   Голос звучал испуганно.
   Натэниел успел снять трубку раньше меня и ответил:
   – Привет, Ларри! Она здесь.
   И он отдал мне трубку. Лицо у него было озабоченное. Ларри Киркланд – мой коллега, то есть федеральный маршал, аниматор и ликвидатор вампиров – уже не так легко впадал в панику, как раньше. Он вырос, или повзрослел, с тех пор как стал со мной работать.
   – Ларри, что случилось?
   – Анита, слава Богу!
   Столько облегчения было в его голосе, сколько мне ни у кого слышать не хотелось бы. Это значило, что от меня ожидается что-то очень важное. Что-то, что снимет с его плеч тяжелый груз или избавит от проблемы.
   – Так что случилось, Ларри? – спросила я, не сумев сдержать беспокойства.
   Слышно было, как он глотает слюну.
   – Со мной все в порядке, с Тамми вот...
   Я стиснула трубку. Его жена – детектив Тамми Рейнольдс из Региональной Группы Расследования Противоестественных Событий. Первая мысль у меня была – она пострадала при выполнении служебных обязанностей.
   – Что с Тамми?
   Мика прислонился ко мне, Натэниел молча застыл. Мы все были у них на свадьбе. Черт побери, я даже стояла у алтаря рядом с Ларри.
   – Ребенок. Анита, у нее схватки.
   Мне должно было стать лучше, но не стало – или ненамного.
   – Ларри, она же всего на шестом месяце!
   – Да, да. Врачи пытаются остановить, но они не уверены...
   Он не договорил.
   Тамми встречалась с Ларри какое-то время, а потом оказалось, что она беременна. Они поженились, когда она была уже на пятом месяце. И теперь младенец, который заставил их обоих изменить свои планы, может вообще не родиться. Или не выжить. Черт побери.
   – Ларри, я... Господи, Ларри, мне очень жать. Скажи, чем я могу помочь?
   Я ничего такого не могла придумать, но что он попросит, то я сделаю. Он мой друг, и в его голосе – настоящее страдание. Невыразительным голосом копа он так и не овладел.
   – У меня в восемь утра самолет. Надо лететь поднимать свидетеля для ФБР.
   – Федеральный свидетель, умерший до того, как дал показания, – вспомнила я.
   – Ага, – подтвердил Ларри. – И им нужно, чтобы поднимающий аниматор был еще и федеральным маршалом. Судья согласился допустить зомби к даче показаний потому среди прочего, что я как раз федеральный маршал.
   – Помню, – ответила я, не испытывая никакого энтузиазма.
   Нет, я не откажу ему и не струхну, когда Тамми в больнице, но я терпеть не могу летать. Хуже: я боюсь летать. Черт бы побрал.
   – Я знаю, насколько ты летать не любишь.
   Я не могла не улыбнуться: он заботится о моих чувствах, когда у него жизнь рушится.
   – Все о'кей, Ларри. Посмотрю, есть ли свободные места на твой рейс. Если не будет, полечу позже, но полечу.
   – Все документы по этому делу на работе, в "Аниматорз Инкорпорейтед". Я заехал за ними в офис и клал папку в кейс, когда Тамми позвонила. Кажется, кейс так на столе и остался. Все там. Агент, который этим занимается, его зовут... – Он запнулся. – Не помню, Анита. Черт меня побери, не помню!
   Он снова впал в панику.
   – Ничего, Ларри, я найду кейс. Позвоню фэбээровцам и скажу, что в составе замена.
   – Берт будет икру метать, – сказал Ларри. – Твои ставки за подъем зомби почти вчетверо выше моих.
   – Менять цену, когда контракт подписан, мы не можем, – ответила я.
   – Верно. – Он чуть не засмеялся. – Но Берт из себя выйдет, что мы не попытались.
   Я засмеялась, потому что он был прав. Берт когда-то был нашим боссом, но теперь стал просто менеджером, поскольку все аниматоры "Аниматорз Инкорпорейтед" собрались однажды и учинили дворцовый переворот. А Берту предложили пост менеджера – или вообще ничего. Он согласился, когда понял, что на его доходах это не скажется.
   – Я заберу документы. Полечу туда и все сделаю. Ты тут побереги себя и Тамми.
   – Спасибо, Анита. Просто не знаю, что бы я... ой, прости, надо бежать – врач пришел.
   И он повесил трубку.
   Я отдала трубку Натэниелу, и он аккуратно положил ее на место.
   – Как оно там? – спросил Мика.
   Я пожала плечами:
   – Не знаю. И не уверена, что Ларри сам знает.
   И я стала выползать из теплого гнездышка, свитого из одеял и тел.
   – Куда ты сейчас?
   – Мне надо купить билет и найти документы.
   – Ты собираешься куда-то лететь, на самолете, одна? – спросил Мика.
   Он сел, подобрав колени к груди и обхватив их руками. Я посмотрела на него:
   – Ага.
   – А когда вернешься?
   – Завтра или послезавтра.
   – Тогда тебе нужно в самолете хотя бы два места.
   Я не сразу поняла, что он хочет сказать. Я поднимаю мертвых и служу законным ликвидатором вампиров – это то, что полиции точно известно. Еще я – федеральный маршал, поскольку все ликвидаторы вампиров, которые смогли сдать зачет по стрельбе, были милостиво произведены в маршалы, дабы дать им больше власти, а заодно сделать их более управляемыми. Во всяком случае, такова была цель. Да, но к тому же я еще и слуга-человек Жан-Клода, мастера вампиров города Сент-Луиса. Благодаря связям с Жан-Клодом мне достались некоторые способности, одна из них – ardeur. Эта штука превращает секс во что-то вроде еды, и если вовремя не поесть, я заболеваю.
   Само по себе это не так плохо, но получалось, что я могу нанести вред любому, с кем я метафизически связана, и не просто вред нанести, а буквально высосать из него жизнь. Или же ardeur вдруг сам случайно выбирал, от кого он будет питаться, то есть просыпался и выбирал жертву. Причем моего мнения не очень спрашивал. А это противно.
   Поэтому я питалась от своих бойфрендов и немногих друзей. Нельзя все время питаться от одного и того же человека, потому что можно его случайно залюбить до смерти. Жан-Клод имел этот ardeur и вынужден был кормить его уже веками, но у меня была чуть иная форма, или же я еще не научилась его как следует контролировать. Я над этим работала, но еще не слишком многого достигла, и нехорошо было бы вдруг потерять контроль в самолете, полном незнакомых людей. Или в машине, полной фэбээровцев.
   – И что же мне делать? – спросила я. – Взять с собой бой-френда на федеральное расследование – не получится.
   – Ты едешь не как федеральный маршал вообще-то, – заметил Мика. – Если им нужны твои умения аниматора, то скажи, что я – твой ассистент. Пусть проверят.
   – А почему ты? – спросил Натэниел.
   Он лег на подушки, и простыня едва прикрывала его наготу.
   – Потому что она от тебя последнего кормилась, – пояснил Мика и подвинулся, чтобы положить руку на его плечо. – А я чаще могу ее кормить без риска заболеть или упасть в обморок от слабости.
   – Ага, потому что ты – Нимир-Радж, а я просто себе леопард-оборотень, – несколько мрачновато сказал Натэниел, а потом вздохнул. – Вообще-то не хочу создавать трудностей, но я никогда еще не оставался здесь один, чтобы вас обоих не было.
   Мы с Микой переглянулись, и это был один из моментов полного взаимопонимания. Мы все вместе жили уже полгода, но Мика и Натэниел въехали одновременно, и я никогда не встречалась ни с кем из них поодиночке – ну, всерьез. То есть я выходила с кем-нибудь одним из них, и секс тоже не всегда бывал групповым действием, но спали всегда так.
   И у меня, и у Мики была совершенно определенная потребность в личном времени, возможности побыть в одиночестве, а вот у Натэниела ее не было. Он не очень любил оставаться один.
   – Хочешь пожить у Жан-Клода, пока нас не будет? – спросила я.
   – А он меня захочет принять без вас? – задал встречный вопрос Натэниел.
   Я понимала, о чем он, но...
   – Жан-Клод к тебе хорошо относится.
   – Он не будет против, – сказал Мика, – а уж Ашер точно против не будет.
   Что-то в его голосе заставило меня поднять на него взгляд. Ашер был заместителем Жан-Клода. Они были когда-то друзьями, врагами, любовниками и опять врагами и лет тридцать подряд были счастливы с одной женщиной – короткий период счастья в столетиях горя.
   – А почему ты решил сформулировать именно так? – спросила я.
   – Ашер любит мужчин больше, чем Жан-Клод.
   Я нахмурилась:
   – Ты хочешь сказать, что он подъезжал к тебе или к Натэниелу?
   Мика рассмеялся:
   – Нет, с нами Ашер всегда очень, очень осторожно себя ведет. Учитывая, что мы оба не раз бывали голыми в постели с Ашером, Жан-Клодом и тобой, я бы сказал, что Ашер – совершеннейший джентльмен.
   – Так к чему комментарий, что Ашер любит мужчин больше, чем Жан-Клод?
   – К тому, как смотрит Ашер на Натэниела, когда ты не видишь.
   Я посмотрела на второго мужчину в моей постели. Ему явно было очень уютно полуголым под простыней.
   – Ашер тебя беспокоит?
   Он покачал головой:
   – Нет.
   – А ты замечал, что он на тебя смотрит так, как Мика сейчас сказал?
   – Да, – ответил Натэниел с совершенно спокойным лицом.
   – И это тебя не беспокоит?
   Он улыбнулся:
   – Анита, я стриптизер. На меня много народу так смотрит.
   – Но с этим народом ты не спишь голый в одной кровати.
   – И с Ашером я тоже голый не сплю. Он берет у меня кровь, чтобы потом тебя трахать. Можно считать, что это тоже чувственно, но в основе чувства – не секс, а кровь.
   Я поморщилась, пытаясь мысленно разобраться в той путанице, которой стала моя личная жизнь.
   – Но Мика намекает, что Ашер в тебе видит не только еду.
   – Я не намекаю, – возразил Мика. – Я утверждаю, что, если бы Ашер не боялся, что вы с Жан-Клодом рассердитесь, он бы уже предложил Натэниелу более чем дружбу.
   Я перевела взгляд с одного на другого.
   – Нет, правда?
   Они кивнули в унисон, будто отрепетировали движение.
   – И вы оба это знали?
   Они снова кивнули.
   – А почему мне не сказали?
   – Потому что всегда присутствовали ты или я, чтобы Натэниела защитить. А сейчас нас не будет, – объяснил Мика.
   Я вздохнула.
   – Да все будет в порядке, – сказал Натэниел. – Если уж я буду тревожиться насчет своей добродетели, то лягу в одну койку с Джейсоном.
   И он улыбнулся еще шире.
   – А что смешного? – спросила я, несколько злясь, потому что вся эта линия "Ашеру-нравится-Натэниел" ускользнула от моего внимания. Иногда до меня доходит медленно, а иногда я чувствую, что мужчин в моей жизни мне вообще не понять.
   – Выражение твоего лица – озабоченное и такое удивленное.
   Натэниел вскочил на кровати, сбросив простыню. Пополз ко мне, нагой и красивый. Я как раз сидела на краю кровати, и отодвинуться мне было некуда, но он так быстро оказался рядом, что я подалась назад и в результате с кровати свалилась. Так и осталась сидеть голой на полу, решая, осталось ли у меня в этой позе достаточно достоинства, чтобы заботиться о его сохранении.
   Натэниел перегнулся через край кровати и улыбнулся мне:
   – А если я тебе скажу, что это было очень симпатично, – ты рассердишься?
   – Да, – буркнула я, но при этом стараясь не улыбнуться.
   Он свесился с кровати, подаваясь ко мне.
   – Тогда я такого говорить не буду, – заверил он. – Анита, я тебя люблю.
   Он нагнулся, но, чтобы нам удалось поцеловаться, мне надо было встать на колени и встретить его на полпути.
   Я так и сделала, шепнув прямо ему в губы:
   – Я тебя тоже люблю.
   – Скажи, в какой город мы летим, – сказал Мика с кровати, – и я посмотрю насчет рейсов.
   Я чуть оторвалась от поцелуя, чтобы пробормотать:
   – Филадельфия.
   Натэниел снова подался ко мне, держась одной рукой за кроватный столбик. Мышцы его руки сократились без усилий, а другой рукой он отвел волосы с моего лица.
   – Я буду скучать.
   – Я тоже, – сказала я и поняла, что это действительно так.
   Но одного "ассистента" я еще ФБР объясню, а двоих – вряд ли. Федералы тут же начнут интересоваться, кто они такие и в чем они, собственно, мне ассистируют.
   Во всяком случае, так я себя уговаривала, но, глядя в лавандовые глаза Натэниела, засомневалась: а не плевать ли мне, что там подумает ФБР, и не взять ли Натэниела с собой? И почти решила, что плевать. Но только почти.

2

   Материалы Ларри мы забрали по дороге в аэропорт. Машину вел Мика, и я смогла найти в папке номер телефона в Филадельфии, чтобы сообщить об изменении в личном составе. На визитной карточке было написано: "Специальный агент Честер Фокс".
   Он снял трубку после второго звонка.
   – Фокс слушает.
   Никаких тебе "здравствуйте". Это работа в полиции так влияет на манеру телефонного разговора?
   – Говорит федеральный маршал Анита Блейк. Вы сегодня утром ожидаете маршала Киркланда?
   – Он не приедет, – предположил Фокс.
   – Нет, но приеду я.
   – А что с Киркландом?
   – У него жена в больнице.
   Я подумала, насколько я обязана давать ему информацию по телефону, и решила, что не очень.
   – Надеюсь, с ней все будет хорошо.
   Голос стал чуть помягче, почти дружелюбным, и мое мнение о его владельце несколько повысилось.
   – С ней скорее всего да. Они о ребенке беспокоятся.
   Секунда молчания. Очевидно, я слишком вдалась в подробности. Девчоночье свойство. Нам труднее придерживать язык.
   – Не знал. Мне жаль, что маршал Киркланд не сможет приехать, и еще больше жаль из-за причины. Надеюсь, все кончится хорошо.
   – Я тоже надеюсь. Так что я еду на замену.
   – Я знаю, кто вы такая, маршал Блейк. – Снова он заговорил не самым счастливым голосом. – Ваша репутация вас опережает.
   Последние слова были произнесены без всякого оттенка счастья.
   – Это составит проблему, агент Фокс?
   – Специальный агент Фокс.
   – Хорошо. Это составит проблему, специальный агент Фокс?
   – Вам известно, что у вас самый длинный список убитых из всех легальных ликвидаторов вампиров в стране?
   – Да, как ни странно, мне это известно.
   – Вы приезжаете поднять мертвого, маршал, а не кого-либо ликвидировать. Это ясно?
   Тут уж закипать начала я.
   – Я никого не убиваю ради собственного удовольствия, специальный агент Фокс.
   – Я слышал иное. – Голос его стал спокоен.
   – Не всему верьте, что слышите, Фокс.
   – Если бы я верил всему, что о вас слышал, ноги бы вашей не было в моем городе, Блейк.
   Мика коснулся моей ноги – просто чтобы успокоить, – другой рукой держа руль. Мы уже были на семидесятом шоссе, то есть через несколько минут должны были оказаться в аэропорту.
   – Знаете что, Фокс? Если вы так мне не рады, мы можем развернуться и поехать обратно. Сами поднимайте своего чертова зомби.
   – Мы?
   – Со мной ассистент, – сердито буркнула я.
   – И в чем конкретно он вам ассистирует?
   Именно та интонация была в его голосе, та интонация, которую мужчины веками применяют против женщин. Подразумевающая, что мы – шлюхи, пусть это слово и не произнесено.
   – Я хочу внести полную ясность, специальный агент Фокс. – В моем голосе была та спокойная, холодная злость, которая мне заменяет вопль. Пальцы Мики напряглись у меня на бедре. – Ваше отношение наводит меня на мысль, что нам с вами не сработаться. Очевидно, вы столько обо мне всего слышали, что не захотите видеть правду, даже если вам ее в глаза ткнут.
   Он попытался что-то сказать, но я оборвала его:
   – Сперва хорошо подумайте, что хотите сказать, специальный агент Фокс. Потому что от ваших слов зависит, приеду ли я в Филадельфию сегодня – или вообще когда-нибудь.
   – Вы хотите сказать, что, если я не буду играть по-хорошему, вы вообще играть не будете?
   И голос его был так же холоден, как мой.
   – По-хорошему, блин. Фокс, я хочу просто профессионального поведения. С чего вы на меня так взъелись?
   Он вздохнул в трубку:
   – Я просмотрел список федеральных маршалов, являющихся аниматорами. Он короток.
   – Ага, – согласилась я.
   – Киркланд приедет, сделает работу и уедет. А каждый раз, когда в деле участвуете вы, начинается черт-те что.
   Я сделала глубокий вдох и посчитала до двадцати – до десяти мало было бы.
   – Посмотрите снова и гляньте пристальнее, на какого рода дела меня вызывали, Фокс. Ни разу не было, чтобы меня вызвали раньше, чем начиналось, как вы выразились, "черт-те что". Причинно-следственная связь не та.
   – Да, вам в крутых делах пришлось работать, маршал Блейк, не отрицаю. – Он снова вздохнул. – Но у вас репутация работника, который сперва стреляет, а спрашивает уже потом. И насчет слухов вы тоже правы – они не слишком лестно рисуют ваш портрет.
   – Кстати, учтите, Фокс, что ни одному мужику, от которого вы слышали обо мне грязные рассказы, меня трахнуть не удалось.
   – И вы в этом уверены?
   – Абсолютно.
   – И это просто "зелен виноград", потому что ему не досталось?
   – Значит, речь идет о конкретном человеке? О ком?
   Он на пару секунд замолчал:
   – Вы примерно два года назад работали в Нью-Мексико по делу о серийных убийствах. Помните?
   – Это дело запомнил бы каждый, кто на нем работал, агент Фокс... специальный агент Фокс. Такое не забудешь.
   – Вы чьи-то ухаживания принимали, когда были там?
   Этот вопрос меня озадачил.
   – В смысле, там, в Нью-Мексико?
   – Да.
   – Нет, а что?
   – Был там такой коп по фамилии Рамирес.
   – Детектива Рамиреса помню. Он предлагал, я отказалась, и он на меня грязи не лил.
   – А откуда вы знаете?
   – Потому что он из хороших парней, а хорошие парни не станут поливать тебя грязью просто за отказ.
   Мика медленно ехал перед парковочными гаражами на Пир-Три-лейн. Мы уже съехали с семидесятого, а я и не заметила.
   – Паркуемся? – спросил он.
   На самом деле это значило: "Мы в Филадельфию летим?"
   – А никто из действовавших там агентов вам свиданий не предлагал?
   Голос Фокса был теперь серьезным и не враждебным.
   – Насколько я помню, нет.
   – У вас там ни с кем проблем не было?
   – С уймой народу.
   – Сами признаете?
   – Фокс, я – женщина, я неплохо выгляжу, ношу значок и пистолет, поднимаю мертвых для заработка и убиваю вампиров. Много кому много чего из этого не нравится. Да, черт побери, там, в Нью-Мексико, один лейтенант бил меня по голове библейской цитатой.
   – Какой именно?
   – "Ворожеи не оставляй в живых".
   – Не может быть!
   Он был шокирован – что редко приходится наблюдать у спецагента ФБР.
   – Однако было.
   – И что же вы сделали?
   – Влепила ему сочный поцелуй прямо в губы.
   Он издал какой-то удивленный звук, который мог бы сойти и за смех:
   – В самом деле?
   – Это его смутило куда больше, чем смутила бы пощечина, а меня не увели в наручниках. Но спорить могу – другие копы, которые это видели, потом его достали как следует.
   Фокс уже откровенно смеялся.
   Скопившиеся сзади автомобили нервно гудели.
   – Анита, мы летим? – спросил Мика.
   – Мой ассистент интересуется, летим ли мы сегодня в Филадельфию. Что мне ему сказать?
   В голосе Фокса еще слышался смех.
   – Да, приезжайте.
   – Мы летим, – сказала я Мике.
   – Маршал Блейк, – сказал Фокс, – я собираюсь сделать одну вещь, которой не делал никогда, и если вы кому-нибудь расскажете, я скажу, что этого не было.
   – А что это вы такое хотите сделать?
   Мика нажал большую красную кнопку на аппарате, выдающем талоны. Подождал, пока наш парковочный талон вылезет. Я сказала ему, пусть служитель поставит машину. Когда приходится вылезать из дому в половине хрен-знает-какого-темного часа утра, стоит нанять служителя.
   – Я собираюсь перед вами извиниться, – сказал Фокс. – Я слышал от одного человека, который там с вами был в Нью-Мексико, и он ваш конфликт с лейтенантом освещал несколько по-иному.
   – И что он сказал?
   Мы уже въехали в полумрак закрытой парковки.
   – Он сказал, что вы прицепились к женатому мужчине и страшно злились, когда он сказал "нет".
   – Если бы вы видели лейтенанта Маркса, убедились бы, что это не так.
   – Недостаточно симпатичен?
   Я задумалась.
   – Да нет, вроде ничего, но внешний вид – это еще не все. Личное обаяние, хорошие манеры, умная голова – все это очень способствует.
   Мика объехал стеклянную будочку. Служитель вышел нам навстречу. Еще немного – и надо будет выйти из машины.
   – Если мы хотим попасть на рейс, то мне пора идти.
   – А почему вы отказали детективу Рамиресу? – спросил он. Вообще-то не его дело, но я все же ответила.
   – У меня тогда остался дома кавалер. И мне казалось, что никому из нас не надо усложнять жизнь.
   – Говорили, что вы просто висли на нем на осмотре последнего места преступления.
   Я поняла, о чем он.
   – Я обняла его, а он меня, агент Фокс, потому что после того, что мы там видели, надо было притронуться к чему-то живому. Я позволила одному мужчине держать меня за руку, а все остальные уже решили, что мы с ним трахаемся. Видит Бог, меня иногда действительно достает быть единственной женщиной в таких хреновых ситуациях.
   Я уже вышла из машины, Мика доставал чемоданы из багажника.
   – А это вы передергиваете, маршал. Если бы я обнял Рамиреса или разрешил бы ему держать меня за руку, тоже пошли бы слухи.
   Я не сразу сообразила, а потом засмеялась.
   – Черт, да, вы правы.
   Мика обменял ключ от машины на билетик, вытащил у чемоданов ручки, чтобы их можно было катить. Один чемодан я взяла, но кейс оставила Мике, потому что все еще говорила по телефону. Нас и еще нескольких пассажиров ждал маленький автобус.
   – Жду встречи с вами, маршал Блейк. И перестаю слушать рассказы из вторых рук.
   – Кажется, я должна сказать спасибо.
   – Увидимся на земле.
   И он повесил трубку.
   Я закрыла телефон и уже заходила в автобус, когда носильщик потянулся за моим чемоданом. Все этот юбочный костюм да каблуки. Всегда мне чаще предлагают помощь, когда я одеваюсь как девушка.
   Мика зашел следом за мной, почти не замеченный, хотя тоже был одет прилично. Мы для него выбрали самый консервативный из его костюмов, но от черного костюма, сшитого итальянским модельером, можно добиться лишь того, что можно от него добиться. Он выглядел таким, каким и был, – дорогим.
   Мику бы никто за федерального агента какого угодно рода не принял. Его густые волнистые волосы мы собрали в тугую французскую косу, почти создав иллюзию коротких волос. Вдобавок к костюму на нем была белая рубашка и достаточно скромный галстук.
   Уселись мы на задних сиденьях. Мика не снял солнечных очков даже в темном гараже, потому что за этими стеклами находилась пара леопардовых глаз. Когда-то один очень плохой человек заставил его слишком долго и слишком часто пребывать в животной форме, и к полностью человеческому виду он уже вернуться не мог. Глаза у него были желто-зеленые, оттенка шартреза, и не человеческие. Красивые на загорелом лице, но людей они пугали бы – для того и очки.