Гамильтон Лорел. Запретный плод (Анита Блейк - 1)

   Она не шевельнулась, лишь едва заметно было ее дыхание. Она была жива, но надолго ли? Вампир погрузил ее в глубокий транс. Это значило, что он в любой момент может ее позвать, и она придет. С этого момента ее жизнь принадлежит ему. Как только она ему понадобится. - Кэтрин, прошу тебя!
   Я ничего не могла сделать - вред уже был причинен. Проклятие! Нельзя было мне ее здесь оставлять, нельзя!
   Вампир коснулся ее плеча. Она заморгала, осмотрелась в удивлении и испуге. Нервно засмеялась:
   - Что случилось?
   Вампир поднял ее руку к своим губам.
   - Вы под моей властью, моя прекрасная дама.
   Она снова рассмеялась, не зная, что он говорит чистую правду. Он отвел ее к краю сцены, и два официанта помогли ей сесть в кресло.
   - У меня голова кружится, - пожаловалась она.
   - Ты была великолепна! - потрепала ее по руке Моника.
   - А что я делала?
   - Я тебе потом расскажу. Представление еще не кончилось.
   Я уже знала, что я в опасности. Вампир на сцене смотрел на меня. Я кожей ощущала вес этого взгляда. Его сила, воля, личность, что бы оно ни было, ломилось в меня. Мурашки ползли по коже рук.
   - Я - Обри, - сказал вампир. - Скажите мне свое имя.
   У меня сразу пересохло во рту, но имя - это неважно. Он его мог и так знать.
   - Анита.
   - Анита! Как мило!
   У меня подогнулись колени, уронив меня в кресло. Моника смотрела на меня огромными и жадными от предвосхищения глазами.
   - Идите сюда, Анита, поднимитесь ко мне на сцену.
   Голос у него не был так хорош, как у Жан-Клода. Просто не был - и все тут. В нем не было той текстуры, но разум за ним был таким, какого мне не приходилось ощущать. Он был древним, ужасно древним. И от силы этого разума у меня ныли кости.
   - Идите!
   Я только трясла головой - и больше ничего не могла. Ни слов, ни настоящих мыслей, но я знала, что не могу подняться из кресла. Если я поднимусь к нему, то подпаду под его власть, как только что Кэтрин. Блузка у меня на спине пропиталась потом.
   - Идите же, ну!
   Я стояла и не могла вспомнить, как встала. Господи, помоги мне!
   - Нет! - Я впилась ногтями в ладонь. Разорвала себе кожу и радовалась боли. Я снова могла дышать.
   Его разум отхлынул, как отходит назад волна прибоя. У меня в голове осталась легкость и пустота. Я прислонилась к столу, и около меня оказался официант-вампир.
   - Не сопротивляйтесь! Если будете сопротивляться, он разгневается!
   Я его оттолкнула:
   - Если я не буду сопротивляться, он мною завладеет!
   Официант выглядел почти человеком - один из новоумерших. На лице его было выражение, и этим выражением был страх.
   Я обратилась к тому, кто стоял на сцене:
   - Я выйду на сцену, если не будете меня заставлять.
   Моника ахнула. Я не отреагировала. Все это неважно - только выдержать первые несколько мгновений.
   - Тогда идите, как хотите, - сказал вампир.
   Я отступила от стола и обнаружила, что могу стоять без опоры. Очко в мою пользу. И даже могу говорить. Два очка. Я смотрела на твердый полированный пол. Думай только о том, как переставлять ноги, и все будет хорошо. В поле зрения вплыла первая ступенька к сцене. Я подняла глаза.
   Обри стоял в центре сцены. Он не пытался меня звать и стоял совершенно неподвижно. Как будто его вообще не было - ужасающее ничто. И его неподвижность ощущалась у меня в голове пульсом. Я подумала, что он мог бы стоять вот так на виду, и я бы его не видела, если бы он сам не захотел.
   - Иди сюда, - прозвучал голос у меня в голове.
   - Иди ко мне.
   Я попыталась отступить - и не смогла. Пульс колотился в горле. Не давал дышать. Я задыхалась! Я стояла, и сила его разума вихрилась вокруг меня.
   - Не сопротивляйся! - крикнул его голос у меня в голове.
   Кто-то беззвучно кричал, и этот кто-то была я. Если я сдамся, это будет так просто. Как утонуть, когда устал бороться. Тихая смерть. Нет, нет!
   - Нет.
   Мой голос прозвучал странно для меня самой.
   - Как? - спросил он. И не скрыл удивления.
   - Нет, - повторила я и посмотрела на него. Я встретилась с ним глазами, за которыми был вес всех этих столетий. То, что делало меня аниматором, давало мне возможность поднимать мертвых, было сейчас со мной. Я встретила его взгляд и не шелохнулась.
   Тонкая, медленная улыбка раздвинула его губы.
   - Тогда я к тебе приду.
   - Прошу вас, не надо!
   Я не могла отступить. Его разум держал меня, как бархатная сталь. Единственное, что я могла - не идти вперед. Не побежать ему навстречу.
   Он остановился, когда наши тела почти соприкоснулись. Глаза его были сплошь карие, бездонные, бесконечные. Я отвернулась от его лица.
   - От тебя пахнет страхом, Анита. - Его холодная рука прошла по краю моей щеки. Я затряслась и не могла остановиться. Его пальцы мягко скользили по волнам моих волос.
   - Как можешь ты держаться против меня так стойко?
   Его дыхание у меня на лице было теплым, как шелк. Оно скользило по моей шее, теплое, близкое. Он сделал глубокий прерывистый вдох. Голод его пульсировал на моей коже. Его жажда сводила меня судорогой. Он зашипел на зрителей, и они пискнули от ужаса. Он сейчас это сделает.
   Ослепляющей волной адреналина накатил ужас. Я оттолкнулась от него, упала на сцену и поползла на четвереньках.
   Рука охватила мою талию и подняла меня в воздух. Я завопила, отбиваясь назад локтем. Он во что-то стукнулся, я слышала, как вампир ахнул, но рука стала только тверже. И тверже, и тверже, раздавливая меня.
   Я рванула рукав. Материя с треском поддалась. Вампир бросил меня на спину, нагнулся надо мной, лицо его дергалось от голода. Губы отъехали назад, обнажив клыки.
   Кто-то из официантов попытался подняться на сцену. Вампир зашипел на него, брызгая слюной себе на подбородок. Ничего человеческого в нем не осталось.
   Он навалился на меня ослепляющей волной голода. Я приставила к его сердцу серебряный нож. По груди его побежала струйка крови. Он зарычал, лязгая клыками, как пес на цепи. Я вскрикнула.
   Ужас разорвал чары его власти. Остался только страх. Он рванулся ко мне, натыкаясь на острие ножа. Кровь закапала у меня по пальцам и рукаву блузки. Его кровь.
   Вдруг возник Жан-Клод.
   - Обри, отпусти ее.
   Вампир заревел глубоким горловым звуком. Рев зверя.
   - Уберите его от меня или я его убью!
   Мой голос срывался на писк от страха, как у девчонки.
   Вампир попятился, полосуя клыками собственные губы.
   - Уберите его!
   Жан-Клод мягко заговорил по-французски.
   Хоть я и не понимала слов, голос был мягкий и успокаивающий, как бархат. Жан-Клод наклонился, продолжая тихо говорить. Вампир зарычал и махнул рукой, схватив Жан-Клода за запястье.
   Он ахнул, и это было похоже на боль.
   Убить его? Успею я всадить нож раньше, чем он перервет мне горло? Насколько он быстр? Казалось, мысль у меня работает неимоверно быстро. Как будто в моем распоряжении было все время мира, чтобы решать и действовать.
   Вес вампира на моих ногах стал тяжелее. Голос его прозвучал хрипло, но спокойно.
   - Можно мне теперь встать?
   Лицо его снова стало человеческим, приятным, красивым, но эта иллюзия больше не работала. Я видела его без маски, и это зрелище останется со мной навсегда.
   - Вставайте. Медленно.
   Он улыбнулся тонкой самоуверенной улыбкой и поднялся с меня медленно, как человек. Жан-Клод махнул ему рукой, и он отошел к занавесу.
   - Вы не пострадали, ma petite?
   Я посмотрела на окровавленный нож и помотала головой.
   - Не знаю.
   - Этого не должно было случиться.
   Он помог мне сесть, и я ему не мешала. Зал затих. Публика понимала, что что-то случилось не предвиденное. Они увидели правду под чарующей маской. И много было в зале бледных перепуганных лиц.
   Правый рукав у меня повис, оторванный.
   - Пожалуйста, спрячьте нож, - попросил Жан-Клод.
   Я посмотрела на него, впервые глядя в его глаза и не чувствуя ничего. Ничего, кроме пустоты.
   - Мое слово чести, что вы покинете этот дом в целости и сохранности. Спрячьте нож.
   Только с третьей попытки я вложила нож в ножны - так у меня руки дрожали. Жан-Клод улыбнулся мне крепко сжатыми губами.
   - Теперь мы сойдем с этой сцены, - сказал он.
   Он поддерживал меня, помогая стоять. Если бы его рука не подхватила меня, я бы упала. Он крепко держал меня за левую руку, и его кружева терлись о мою кожу. Вовсе они не были мягкими. Вторую руку Жан-Клод протянул к Обри. Я попыталась вырваться, и он шепнул:
   - Не бойтесь, я вас защищу. Клянусь вам.
   Я поверила, сама не знаю почему. Может быть, потому, что больше верить было некому. Он вывел меня и Обри на авансцену, и его бархатный голос накрыл толпу:
   - Мы надеемся, вам понравилась наша маленькая мелодрама. Очень реалистично, не правда ли?
   Публика беспокойно заерзала, на лицах ясно читался страх.
   Он улыбнулся в зал и отпустил руку Обри. Расстегнул мой рукав и закатал его, обнажив шрам от ожога. Темное пятно креста выделялось на коже. Публика молчала, все еще не понимая. Жан-Клод отодвинул кружева у себя на груди, показав собственный крестообразный ожог.
   Момент ошеломленного молчания, и потом - грохот аплодисментов по всему залу. Вопли, крики, свистки.
   Они подумали, что я - вампир, и все это инсценировка. Я смотрела на лицо Жан-Клода и наши одинаковые шрамы: его грудь, моя рука.
   Рука Жан-Клода потянула меня вниз в поклоне. Аплодисменты стали, наконец, стихать, и Жан-Клод шепнул:
   - Нам надо поговорить, Анита. Жизнь вашей подруги Кэтрин зависит от ваших действий.
   Я посмотрела ему в глаза:
   - Я убила тех тварей, что оставили мне этот шрам.
   Он широко улыбнулся, показав только кончики клыков:
   - Какое замечательное совпадение! Я тоже.
   7
   Жан-Клод провел нас за сцену. Там ждал еще один вампир-стриптизер. Он был одет как гладиатор, даже с металлическим нагрудником и коротким мечом.
   - Вот это и называется "номер, после которого трудно выступать". Черт побери!
   Он отдернул занавес и вышел.
   Кэтрин вошла, побледнев так, что веснушки выступили как чернильные пятна. Интересно, я тоже так побледнела? Нет. У меня цвет кожи не тот.
   - Господи, Анита, что с тобой?
   Я осторожно переступила через змеившийся по полу жгут кабелей и прислонилась к стене. И начала вспоминать, как это - дышать.
   - Ничего, - соврала я.
   - Анита, что тут творится? Что это там было на сцене? Из тебя такой же вампир, как из меня.
   Обри беззвучно зашипел у нее за спиной, впиваясь клыками в собственные губы. Плечи его затряслись в безмолвном смехе.
   - Анита? - Кэтрин схватила меня за руку.
   Я обняла ее, а она меня. Я не дам ей умереть такой смертью. Не допущу. Она отодвинулась и посмотрела мне в лицо:
   - Скажи, что случилось?
   - Может быть, поговорим у меня в кабинете? - предложил Жан-Клод.
   - Кэтрин не обязательно туда идти.
   Обри приблизился. В полутьме он сиял, как драгоценный камень.
   - Я думаю, ей следует пойти. Это касается ее - интимно.
   Он розовым кошачьим языком облизал окровавленные губы.
   - Нет. Я не хочу ее в это впутывать. Как угодно, а ее впутывать не надо.
   - Во что - в это? О чем ты говоришь?
   - Она может заявить в полицию? - спросил Жан-Клод.
   - Заявить в полицию - о чем? - Голос Кэтрин становился громче с каждым вопросом.
   - А если да?
   - Тогда она умрет, - сказал Жан-Клод.
   - Погодите-ка, - сказала Кэтрин. - Вы мне угрожаете?
   Теперь в лице ее появилась краска, и много. От гнева.
   - Она пойдет в полицию, - сказала я.
   - Вам выбирать.
   - Извини, Кэтрин, но лучше будет, если ты ничего из этого помнить не будешь.
   - Договорились! Мы уходим. - Она потянула меня за руку, и я не сопротивлялась.
   Обри шевельнулся у нее за спиной.
   - Посмотри на меня, Кэтрин.
   Она застыла. Ее пальцы впились мне в руку, мышцы задрожали от неимоверного напряжения. Она боролась. Господи, помоги ей. Но у нее не было ни магии, ни распятия. А силы воли одной мало - по крайней мере, против такого, как Обри.
   Рука ее упала, пальцы обмякли. Воздух вырвался из ее груди долгим прерывистым выдохом. Она смотрела куда-то чуть выше моей головы, на что-то, чего я не видела.
   - Прости, меня, Кэтрин, - шепнула я.
   - Обри может стереть у нее память об этой ночи. Она просто будет думать, что слишком много выпила. Но это не исправит сделанного.
   - Я знаю. Единственное, что может разрушить власть Обри над ней, - это его смерть.
   - Раньше она обратится в прах в своей могиле!
   Я уставилась на него, на кровавое пятно на груди. И улыбнулась очень продуманной улыбкой.
   - Эта царапина - везение, и больше ничего.
   - Не становись слишком самоуверенной, - сказал Обри.
   Самоуверенной. Хорошо сказано. Я еле удержалась от смеха.
   - Я поняла угрозу, Жан-Клод. Либо я делаю то, что вы хотите, либо Обри закончит с Кэтрин то, что начал.
   - Вы очень верно схватили ситуацию, ma petite.
   - Перестаньте меня так называть! Что вы конкретно хотите?
   - Я думаю, Вилли Мак-Кой вам сказал, чего мы хотим.
   - Вы хотите, чтобы я расследовала убийства вампиров?
   - Совершенно точно.
   - Это, - я махнула рукой в сторону пустого лица Кэтрин, - вряд ли было необходимо. Вы могли меня пытать, угрожать моей жизни, предложить больше денег. Вы много чего могли сделать вместо этого.
   Он улыбнулся, не разжимая губ.
   - И на это ушло бы время. И позвольте мне быть откровенным, после всего вы бы все равно отказались.
   - Может быть.
   - А так у вас нет выбора.
   В его словах был смысл.
   - О'кей, я займусь этим делом. Вы довольны?
   - Вполне, - сказал Жан-Клод. - Что будем делать с вашей подругой?
   - Отправьте ее домой в такси. И мне нужны гарантии, что этот длинный клык ее не убьет в любом случае.
   Обри рассмеялся - густой звук, оборвавшийся истерическим шипением. Он согнулся пополам от хохота.
   - Длинный клык. Мне нравится.
   Жан-Клод глянул на хохочущего вампира и заявил:
   - Я даю вам слово, что она не пострадает, если вы нам поможете.
   - Не обижайтесь, но этого недостаточно.
   - Вы сомневаетесь в моем слове?
   Голос его заворчал низко и жарко от гнева.
   - Нет, но поводок Обри не у вас в руках. Если он не отвечает перед вами, вы его поведение гарантировать не можете.
   Смех Обри затих в отрывистом хихиканье. Ни когда не слышала, как вампир хихикает. Не самый приятный звук. Смех затих, и Обри выпрямился.
   - Мой поводок никто не держит, девушка. Я сам - мастер.
   - Ну, не надо преувеличивать. Тебе больше пятисот лет, и если бы ты был мастером, на сцене ты бы со мной разобрался сразу. Поскольку вышло, - я повернула руки ладонями вверх, - что ты этого не сделал, это значит, что ты очень стар, но ты не мастер, и потому себе не хозяин.
   Он зарычал горловым звуком, лицо его потемнело от гнева.
   - Да как ты смеешь?
   - Подумай, Обри, она оценила твой возраст с точностью до пятидесяти лет. Ты не мастер вампиров, и она это знала. Она нам нужна.
   - Ее надо научить скромности.
   Он шагнул ко мне, напрягаясь от гнева, и кулаки его сжимались и разжимались в пустом воздухе.
   Жан-Клод встал между нами.
   - Николаос ожидает, что мы привезем ее в целости и сохранности.
   Обри остановился, зарычал, челюсти его щелкнули в воздухе. Зубы лязгнули с глухим злобным звуком.
   Они глядели друг другу в глаза. Их воли вились в воздухе далеким ветром. От него покалывало затылок и вставали дыбом волосы. Первым отвернулся Обри, сердито моргнув. - Я не буду предаваться гневу, мой мастер.
   Он подчеркнул слово "мой", давая понять, что Жан-Клод не "его" мастер.
   Я дважды сглотнула слюну, и этот звук показался мне громким. Если они просто хотели меня напугать, то работу проделали отлично.
   - Кто это - Николаос?
   Жан-Клод повернулся ко мне, и лицо его было спокойно и красиво.
   - Не нам отвечать на этот вопрос.
   - Что это должно значить?
   Он улыбнулся, тщательно изгибая губы так, чтобы не показать клыки.
   - Давайте посадим вашу подругу в такси подальше от греха.
   - А что с Моникой?
   Здесь он улыбнулся, показав клыки. Мои слова его искренне позабавили.
   - Вы волнуетесь за ее безопасность?
   Тут мне стукнуло - этот неожиданный девичник, на котором были только мы трое.
   - Она должна была заманить сюда меня и Кэтрин!
   Он кивнул - опустил и поднял голову.
   Я хотела пойти обратно и дать ей в морду. И чем больше я об этом думала, тем эта мысль мне больше нравилась. И тут как по волшебству она вошла в разрез занавеса. Я улыбнулась ей, и мне было хорошо.
   Она застыла в нерешительности, глядя то на меня, то на Жан-Клода.
   - Все идет по плану?
   Я шагнула к ней, Жан-Клод схватил меня за руку.
   - Не трогайте ее, Анита. Она под нашей защитой.
   - Клянусь вам, сегодня я ее пальцем не трону. Я только хочу ей кое-что сказать.
   Он отпустил мою руку - медленно, будто не знал, стоит ли это делать. Я подошла к Монике вплотную, чуть не касаясь ее, и прошептала прямо ей в лицо:
   - Если что-нибудь случится с Кэтрин, я увижу твою смерть.
   Она криво улыбнулась, уверенная в своих защитниках.
   - Они вернут меня обратно как одну из них.
   Я почувствовала, как качнулась моя голова - чуть влево, чуть вправо, медленным точным движением.
   - Я вырежу тебе сердце. - Я все еще улыбалась, наверное, просто не могла остановиться. - Потом я его сожгу и выброшу пепел в реку. Ты меня поняла?
   У нее дернулось горло вверх-вниз. Кварцевый загар приобрел слегка зеленый оттенок. Она кивнула, глядя на меня, как на страшилище.
   Я думаю, она мне поверила. Правильно сделала. Терпеть не могу зря тратить хорошие угрозы.
   8
   Я смотрела, как такси Кэтрин сворачивает за угол.
   Она не повернулась, не помахала, ничего не сказала. Завтра она проснется со смутными воспоминаниями, как повеселилась с подружками.
   Хотелось бы мне думать, что она вне опасности, но это был бы самообман. В воздухе густо пахло дождем. Уличные фонари блестели на тротуаре. Воздух так тяжел, что дышать, казалось, было невозможно. Лето в Сент-Луисе. Отличное время.
   - Мы пойдем? - спросил Жан-Клод.
   Он стоял, сверкая в темноте белоснежной сорочкой. Если сырость его беспокоила, он этого не показывал. Обри стоял в тени возле дверей. Единственный свет на него падал с багровой неоновой вывески клуба. Он улыбнулся мне окрашенным в алое лицом, а тело было скрыто в тени.
   - Слишком наиграно, Обри, - сказала я.
   Улыбка его дрогнула:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ты похож на Дракулу из малобюджетного фильма.
   Он слетел по ступеням с тем непринужденным совершенством, которое присуще только по-настоящему старым. Уличные фонари осветили перекошенное лицо, сжатые в кулаки руки.
   Жан-Клод встал перед ним и заговорил тихим успокаивающим шепотом. Обри отвернулся, резко пожав плечами, и заскользил по улице. Жан-Клод повернулся ко мне.
   - Если вы будете продолжать его дразнить, он дойдет до точки, откуда я не смогу его повернуть. И вы умрете.
   - Я думала, вам поручено доставить меня к этому Николаосу.
   Он нахмурился.
   - Так и есть, но я не стану жертвовать жизнью, защищая вас. Вы это понимаете?
   - Теперь да.
   - Отлично. Пойдемте?
   Он показал рукой вдоль улицы, куда удалился Обри.
   - Мы пойдем пешком?
   - Здесь недалеко. - Он протянул мне руку. Я посмотрела на нее и покачала головой. - Анита, это необходимо. Иначе я не предложил бы.
   - Почему необходимо?
   - Эта ночь не должна стать известной полиции, Анита. Возьмите мою руку, изобразите обезумевшую женщину со своим любовником-вампиром. Это объяснит кровь на вашей блузке. Объяснит, куда мы идем и зачем.
   Рука его висела в воздухе, изящная и бледная. Она была неподвижна, даже пальцы не трепетали, будто он мог так стоять и протягивать мне руку целую вечность. Может быть, так оно и было. Я приняла его руку. Длинные пальцы сомкнулись на тыльной стороне моей ладони. Мы пошли, и рука его в моей руке была неподвижна. Я чувствовала, как бьется мой пульс об его ладонь. Его пульс ускорился, попадая в такт с моим. Кровоток его жил я ощущала, как второе сердце.
   - Вы сегодня питались?
   - А вы не можете определить?
   - С вами никогда нельзя ничего определить.
   Уголком глаза я заметила улыбку.
   - Я польщен.
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   - Нет.
   - Нет - вы не ответили на мой вопрос, или нет - вы сегодня не питались?
   Он на ходу повернулся ко мне. На верхней губе у него сверкнули бисеринки пота.
   - А как вы думаете, ma petite? - Голос его был тишайшим из шепотов.
   Я попыталась выдернуть руку, хотя и знала, что это глупо и не выйдет. Рука его судорожно сжалась на моей, сдавила так, что я ахнула. Он даже не сильно старался.
   - Не боритесь со мной, Анита. - Он провел языком по верхней губе. Борьба... возбуждает.
   - Почему вы сегодня не стали питаться?
   - Мне было приказано этого не делать.
   - Почему?
   Он не ответил. Начал моросить дождик, легкий и прохладный.
   - Почему? - повторила я.
   - Не знаю.
   Его голос был еле слышен за тихим шумом дождя. Будь это кто-то другой, я бы сказала, что он боится.
   Здание гостиницы было высоким и узким и построено из настоящего кирпича. Вывеска на фасаде голубым неоном извещала: "Есть пустые комнаты". Других слов не было. Никак не узнать, как она называется или вообще что это. Пустые комнаты. Капельки дождя черными бриллиантами блестели в волосах Жан-Клода. Топ прилипал у меня к телу. Кровь смывалась. Холодная вода - идеальное средство от пятен свежей крови. Рекомендую.
   Из-за угла выехала полицейская машина. Я напряглась. Жан-Клод рывком притянул меня к себе. Я уперлась ему в грудь ладонью, чтобы не дать ему прижать меня к себе. Его сердце стучало у меня под рукой.
   Полицейская машина ехала очень медленно. Прожектор оглядывал темную улицу. Округ они патрулировали регулярно. Для туризма будет плохо, если туристы начнут пропадать из-за нашего лучшего аттракциона. Жан-Клод схватил меня за подбородок и заставил смотреть на него. Я пыталась вырваться, но пальцы его сомкнулись железом.
   - Не сопротивляйтесь!
   - Я не буду смотреть вам в глаза!
   - Даю вам слово, что не буду вас зачаровывать. Сегодня ночью можете спокойно смотреть в мои глаза. Клянусь вам. - Он метнул взгляд на машину, медленно приближающуюся к нам. - Если вмешается полиция, я не могу гарантировать судьбу вашей подруги.
   Я заставила себя обвиснуть в его объятиях, дав своему телу прильнуть к нему. Сердце стучало, как на бегу. Потом я поняла, что это не мое сердце стучит. Пульс Жан-Клода колотился в моем теле. Я его слышала, ощущала, почти сжимала в руке. Я взглянула в его лицо. Глаза его были темнейшей синевы, как полночное небо. Темные и живые, но не было ощущения, будто тонешь, они не затягивали. Глаза как глаза.
   Лицо его склонилось надо мной, и он шепнул:
   - Клянусь вам.
   Он собирался меня поцеловать. Я не хотела. Но еще меньше я хотела, чтобы полицейские остановились и стали задавать вопросы. Не хотела объяснять порванную блузку и пятна крови.
   Губы его нерешительно застыли над моим ртом. Громко отдавалось у меня в голове биение его сердца, пульс его ускорялся, и дыхание мое прерывалось тяжестью его жажды.
   Губы его были шелковисты, язык - быстрой влагой. Я попыталась оторваться и почувствовала его руку у себя на затылке.
   Нас накрыло полицейским прожектором. Я обвисла в руках Жан-Клода, давая ему себя целовать. Рты наши прижались друг к другу. Языком я нащупала гладкую твердость клыков. Я отодвинулась, и он меня отпустил. Тут же он прижал меня лицом к своей груди, я почувствовала, как он дрожит. И не от дождя.
   Дыхание его было отрывистым, сердце колотилось. Гладкая шероховатость шрама уперлась мне в щеку.
   Голод его окатил меня бешеной волной, как жар. Раньше он его от меня прятал.
   - Жан-Клод! - Я даже не пыталась скрыть свой страх.
   - Тише.
   По его телу пробежала крупная дрожь, с шумом вырвалось дыхание. Он отпустил меня так резко, что я пошатнулась и оступилась.
   Он отошел прочь, прислонился к припаркованной машине и поднял лицо к дождю. Я все еще чувствовала биение его сердца. Никогда я не ощущала так своего пульса, пульса крови, текущей по моим жилам. Обхватив себя руками, я задрожала под горячим дождем.
   Полицейская машина скрылась в полумраке уличных фонарей. Минут, может быть, через пять Жан-Клод выпрямился. Я больше не чувствовала биения его сердца, а мой собственный пульс стучал медленно и мерно. Что бы тут ни произошло, оно уже кончилось.
   Он прошел мимо меня и позвал через плечо:
   - Идемте, Николаос ждет нас внутри.
   Я прошла в дверь вслед за ним. Он не пытался взять меня за руку. Даже держался на таком расстоянии, чтобы мы не могли друг друга коснуться, пока я шла за ним через маленький квадратный вестибюль. За конторкой сидел мужчина человек. Он оторвал глаза от журнала, скользнул взглядом по Жан-Клоду и с вожделением уставился на меня.
   Я ответила взглядом в упор. Он пожал плечами и вернулся к своему журналу. Жан-Клод быстро шел к лестнице, не ожидая меня. Даже не оглядываясь. Наверное, он слышал мои шаги или просто ему было все равно, иду ли я за ним.
   Я так поняла, что мы больше не прикидываемся любовниками. Представьте себе - я чуть не сказала, что вампир в ранге мастера боялся не сдержать себя со мной!
   Мы поднялись в длинный коридор с дверьми по обеим сторонам. Жан-Клод уже входил в одну из них. Я пошла к ней, отказываясь спешить. Подождут, черт их не возьмет.
   В комнате была кровать, ночной столик с лампой и три вампира: Обри, Жан-Клод и незнакомая женщина-вампир. Обри стоял в дальнем углу у окна. И улыбался мне. Женщина полулежала на кровати и выглядела, как положено вампиру: длинные прямые черные волосы рассыпаны по плечам. В длинном черном платье. Высокие черные сапоги с трехдюймовыми каблуками.
   - Погляди мне в глаза, - велела она.