Страница:
Эрл Стенли Гарднер
«Берегитесь округлостей»
Предисловие
В течение нескольких лет мои книги о Перри Мейсоне включали предисловия, описывающие интересных личностей в области судебной медицины. Книги посвящались людям, о которых говорилось в предисловиях.
Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.
Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1]. Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности — в других.
Мой друг Артур Бернард — начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.
Это маленькая тюрьма — настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.
Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.
Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.
Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие — жестокие и безнадежно испорченные убийцы.
Третьи — ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.
Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать — другой вопрос. Некоторые — да, а очень многие — нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.
Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.
В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.
Это интересная и, по-моему, очень важная работа.
За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.
Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории, как таковой.
Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.
Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.
Многие из этих впервые осужденных — молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.
Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.
Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.
Арт Бернард утверждает — и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, — что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.
К несчастью, год — самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».
Таким образом, ему наносится двойной удар — точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму, и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.
Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.
Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.
Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.
Эрл Стенли Гарднер
Однако в книгах о Берте Кул и Дональде Лэме, которые я пишу теперь (под псевдонимом А.А. Фэйр), мне хочется удалиться с поля судебной медицины и поведать читателям кое-что любопытное о людях, непосредственно осуществляющих правосудие.
Эта область включает проведение законов в жизнь, расследование преступлений и пенологию[1]. Лишь немногие сознают, до какой степени наши исправительные учреждения являются, по существу, фабриками преступлений. Профессиональным пенологам известны необходимые реформы, но они не решаются говорить о них из-за общественной апатии в одних случаях и враждебности — в других.
Мой друг Артур Бернард — начальник тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.
Это маленькая тюрьма — настолько маленькая, что Арт Бернард лично знает всех ее заключенных.
Бернард начал свою карьеру в пенологии несколько лет назад как государственный назначенец. Он заинтересовался своей работой и попытками поисков источников преступлений.
Странно, что лишь немногие преступники знают, почему они ступили на путь нарушения закона. Как и все прочие, они зачастую склонны винить в своих бедах других.
Некоторые заключенные тюрьмы Карсон-Сити не желают даже здороваться с начальником тюрьмы. Другие — жестокие и безнадежно испорченные убийцы.
Третьи — ловкие мошенники, которые охотно расскажут любому исследователю все, что он хочет услышать, в надежде извлечь хоть какую-нибудь выгоду для себя.
Тем не менее большое количество заключенных хотят отбыть свой срок и начать жить честно. Смогут ли они это сделать — другой вопрос. Некоторые — да, а очень многие — нет. Общество создает тяжелые препятствия человеку, только что вышедшему из тюрьмы.
Арт Бернард ведет большую работу с заключенными, стараясь помочь им, пытаясь выяснить, каким образом они стали нарушителями закона.
В его кабинете есть магнитофон, и когда кто-то из заключенных хочет откровенно поговорить с начальником, Арт Бернард беседует с ним, записывая разговор на пленку, потом прослушивает запись, делая собственные комментарии и предложения, после чего отсылает пленку доктору Лемойну Снайдеру, исследователю в области судебной медицины, и мне. Я делаю дубликаты записей, и таким образом мы постепенно создаем библиотеку. Медленно, но верно мы находим ключи к некоторым импульсам, мотивам и слабостям, побуждающим людей пренебрегать законом.
Это интересная и, по-моему, очень важная работа.
За свою жизнь Арт Бернард побывал шахтером, боксером-профессионалом, скотоводом и объездчиком лошадей, инспектором шахт. Он в значительной степени самоучка, зато отлично знает человеческую натуру.
Будучи предельно скромным, Арт Бернард обычно преуменьшает роль великолепного образования, которое он получил в суровой школе жизни. Но так как Арт действует в области практики, а не теории и большую часть своих знаний приобрел тяжким физическим трудом, он видит мало пользы в теории, как таковой.
Он не станет заниматься тем, что, по его мнению, не сработает, но благодаря своей биографии заставляет «срабатывать» все, к чему бы он ни обращался.
Арт Бернард говорил мне, что некоторые из величайших трагедий тюремной жизни происходят потому, что преступник, судимый впервые, получает минимальный срок в один год.
Многие из этих впервые осужденных — молодые люди, которые могли бы быть вашими или моими сыновьями. Они нарушили закон и приговорены к тюремному заключению. Некоторые из них, возможно, совершали правонарушения, будучи несовершеннолетними; многие держатся вызывающе. Однако практически все не имеют понятия о тюремной жизни.
Чаще всего юнцы, впервые попадающие в тюрьму, пытаются выглядеть крутыми парнями. Но это главным образом поза, придающая им уверенность.
Когда двери тюрьмы захлопываются за таким человеком, когда он впервые осознает весь ужас жизни в заключении, когда он оказывается среди мужчин, лишенных женщин, но не сексуальных потребностей, когда он сталкивается с тесными камерами, строгой дисциплиной и ограничениями, налагаемыми вооруженными надзирателями, его охватывает чувство страха и отвращения.
Арт Бернард утверждает — и многие вдумчивые пенологи с ним согласны, — что если бы было возможно освобождать этих молодых парней после того, как они пробудут в заключении достаточно долго, чтобы ощутить все прелести тюремного существования и осознать всю его сущность, то они никогда в жизни больше не совершали бы ни одного преступления.
К несчастью, год — самый минимальный срок. Молодой человек способен быстро адаптироваться и после первых недель, когда ощущение ужаса начинает ослабевать, он, по словам Арта Бернарда, «адаптируется к тюремной жизни».
Таким образом, ему наносится двойной удар — точнее говоря, обществу, которое отправило его в тюрьму, и превратило подобные учреждения в фабрику по производству преступников.
Существует настоятельная необходимость реформы нашей пенитенциарной системы, особенно в отношении впервые осужденных, а также слабовольных личностей, ставших на преступный путь в силу привычки следовать линии наименьшего сопротивления.
Здесь не место для подробных комментариев по этому поводу, но я хочу привлечь внимание к работе моего друга Арта Бернарда, пытливо изучающего людей, о которых общество должно иметь куда больше информации.
Поэтому я посвящаю эту книгу моему другу Артуру И. Бернарду, начальнику тюрьмы штата Невада в Карсон-Сити.
Эрл Стенли Гарднер
Глава 1
Берта Кул вовсю демонстрировала любезные манеры гиппопотама в период ухаживания.
— Дональд, — проворковала она, — я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом — мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.
Джон Диттмар Энсел — высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый — неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.
Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.
Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.
— Джон Диттмар Энсел — писатель, Дональд, — объяснила она. — Возможно, ты читал кое-что из его вещиц — я хотела сказать, произведений.
Последовала напряженная пауза.
Я кивнул, и Берта просияла.
— Я мало занимаюсь беллетристикой, — извиняющимся тоном сказал Энсел. — В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.
— У него проблема, — продолжала Берта. — Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. — Она улыбнулась посетителю. — Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер — мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет — никто не будет в обиде.
Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.
Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.
Большая Берта — женщина весом в сто шестьдесят пять фунтов, возраста где-то в конце пятого или в начале шестого десятка, крутая, суровая и грубая, как моток колючей проволоки, — улыбалась и мурлыкала с преувеличенной доброжелательностью, явно казавшейся Энселу фальшивой. Он потихоньку переменил позицию, встав между Бертой и дверью.
Энсел неуверенно смотрел на меня, очевидно пытаясь найти способ выразить свои мысли, не оскорбляя при этом моих чувств.
Берта быстро затараторила, спеша объясниться, прежде чем Энсел выйдет из кабинета.
— Мой партнер, Дональд Лэм, еще молод и не обладает внешностью, которую можно ожидать от частного детектива. Зато мозгов у него в избытке, и потому что он выглядит так… так… — Не найдя нужных слов, Берта внезапно решила, что игра не стоит усилий быть приторно-вежливой. Отбросив свое воркование, она перешла к сути дела. — Черт возьми! — фыркнула Берта. — Дональд выглядит таким безобидным, что может пробраться куда угодно и раздобыть все нужные сведения, и никто не заподозрит в нем частного детектива. Можете не сомневаться — он башковитый ублюдок. Короче говоря, нужны мы вам или нет? Если нет, то так и скажите и выметайтесь отсюда, потому что у нас дел по горло. А если да, то садитесь и поговорим начистоту. Смотреть тошно, как вы переминаетесь с ноги на ногу, словно парень перед дверью ванной в меблированных комнатах.
Это сработало. Чувственный рот Энсела изогнулся в улыбке. Он вернулся к столу и сел.
— Думаю, вы мне нужны, — сказал он.
— Отлично, — кивнула Берта, — но это будет стоить вам деньжат.
— Сколько именно?
— Изложите вашу проблему, и тогда мы вам скажем.
— Писатели не обременены избытком денег, миссис Кул, — заметил Энсел.
Это ему не помогло.
— Детективы тоже, — отозвалась Берта.
Взгляд Энсела задумчиво устремился на ее бриллианты.
— Кроме хороших, — поспешно уточнила Берта. — Ну, выкладывайте.
— Я хочу, чтобы вы разыскали кое-кого.
— Кого?
— Забыл фамилию. Его зовут Карл.
— Вы что, дурака валяете? — осведомилась Берта.
— Нет.
Берта взглянула на меня.
— Почему вы хотите его разыскать? — спросил я.
Энсел провел длинными пальцами по темным вьющимся волосам, потом посмотрел на меня и улыбнулся.
— Он подал мне идею превосходного сюжета.
— Когда? — продолжал расспрашивать я.
— Шесть лет назад.
— Где?
— В Париже.
— И зачем он вам нужен?
— Чтобы выяснить, могу ли я получить эксклюзивные права на использование этой истории.
— Речь идет о вымысле или о факте?
— О факте, но я хочу превратить его в сюжет. Из этого может получиться великолепный роман.
— Допустим, вы повстречали Карла в Париже, — сказал я. — Но в Париже Карлов пруд пруди. Что вам еще о нем известно?
— Конечно, тогда я знал его фамилию, но она ускользнула у меня из памяти. Он приехал из этих краев — из местечка под названием Ситрес-Гроув на окраине Санта-Аны. Карл был довольно состоятельным человеком и приехал в Париж на медовый месяц.
Его жену звали Элизабет — он называл ее Бетти. Приятная девушка.
— О чем была его история?
— Ну, о женитьбе… Я… В ней говорилось о мужчине, убедившем любимую девушку, которая его не любила, что ее настоящий возлюбленный… — Он не договорил. — Не хочу разглашать такой прекрасный сюжет.
— Ладно, — кивнул я. — Нам нужно найти человека по имени Карл из Ситрес-Гроув, который отправился в Париж на медовый месяц шесть лет назад и сообщил вам прекрасный сюжет, который вы не хотите разглашать. Как он выглядел?
— Высокий, крепкий, широкоплечий — из тех, которые добиваются того, чего хотят.
— Какого он был возраста?
— Примерно моего.
— А сколько вам лет?
— Сейчас тридцать два.
— Как он получил свое состояние?
— Не знаю.
— Ну а чем он зарабатывал на жизнь?
— Думаю, жил за счет капиталовложений.
— И насколько он был богат?
— Не знаю. Он казался хорошо обеспеченным.
— Это весьма приблизительное описание.
— Лучшее, которое я могу дать.
— Он блондин или брюнет?
— Рыжий.
— Глаза?
— Голубые.
— Рост?
— Шесть футов.
— Вес?
— Солидный. Около двухсот двадцати фунтов. Но он не толстый — скорее плотный, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Его беспокоил вес?
— Думаю, да, но он не сидел на диете — ел, что хотел. Он вообще получал все, что хотел.
— Вы не знаете, в каком отеле он останавливался?
— Нет.
— А он прибыл в Париж морем или по воздуху?
— Думаю, морем, но я не уверен.
— В каком месяце?
— Кажется, в июле — точно не помню.
— Ну и что вы хотите от нас?
— Просто разыщите его. Узнайте его фамилию. Вот и все.
— Хорошо, — сказал я. — Мы этим займемся.
— Сколько это будет стоить?
— Пятьдесят долларов.
Стул Берты негодующе заскрипел, когда она наклонилась вперед. Берта открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Я видел, как сверкнули ее глаза, захлопали ресницы и лицо медленно начало краснеть.
— Где мы можем вас найти? — спросил я Энсела.
— Сколько это займет времени? — в свою очередь осведомился он.
— Возможно, не больше дня.
— Вы не сможете меня найти. Я приду сюда завтра в это же время. — Энсел протянул руку, и я ощутил легкое пожатие его длинных пальцев. Потом он кивнул Берте и вышел.
Берта едва смогла дождаться, пока захлопнется дверь.
— Из всех безвольных, сентиментальных ублюдков… — начала она.
— Ты о нем? — осведомился я.
— О тебе! — рявкнула Берта.
— Чем я провинился?
Ты не потребовал предварительного гонорара, хотя бы в счет предстоящих расходов! — завопила Берта. — Не взял адреса! Паршивые полсотни за то, чтобы найти парня по имени Карл, который был в Париже шесть лет назад! Ты назначил гонорар в пятьдесят баксов и ни цента больше за то, что может стоить нам тысячу!
— Успокойся, Берта, — сказал я. — Этот парень — писатель. Денег он зашибает немного. Кто-то подал ему идею сюжета шесть лет назад в Париже. Это была подлинная история, но он собирается сделать из нее роман.
Поэтому он хочет разыскать того типа и, вполне естественно, обратился в детективное агентство. Обычная рутина.
Берта тряхнула головой, как будто до нее дошло полное значение моих слов.
— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула она.
— Вот именно, — кивнул я.
— Я не думала об этом с такой точки зрения.
— Ну так подумай теперь, — посоветовал я.
— Какого же рожна ему нужно на самом деле? — осведомилась Берта.
— Возможно, мы выясним это завтра. Не исключено, что он пишет статью о детективных агентствах, разоблачая трюки, с помощью которых они вытягивают из клиентов чрезмерные гонорары за простую работу.
Знаешь, как иногда газеты посылают парня с абсолютно исправным радио в разные мастерские проверить, сколько с него сдерут за якобы сложный ремонт.
— Чтоб меня замариновали, как свеклу! — воскликнула Берта.
Я вышел.
— Дональд, — проворковала она, — я хочу, чтобы ты познакомился с мистером Энселом — мистером Джоном Диттмаром Энселом. Это мой партнер Дональд Лэм, мистер Энсел.
Джон Диттмар Энсел — высоченный тип с черными глазами поэта, тонким прямым носом, чувственным ртом, обилием вьющихся черных волос, длинными руками и весьма скромно одетый — неподвижно сидел на стуле. Когда он поднялся, чтобы поздороваться со мной, его глаза оказались дюймов на шесть-семь выше моих. Я определил его рост примерно в шесть футов и два или три дюйма. Голос у него был негромкий и спокойный, а рукопожатие походило на робкий жест человека, старательно избегающего физического насилия.
Трудно было представить себе больший контраст, чем между Бертой Кул и Джоном Диттмаром Энселом.
Берта сидела за письменным столом; бриллианты на ее пальцах поблескивали при каждом движении рук в проникающем сквозь окно дневном свете.
— Джон Диттмар Энсел — писатель, Дональд, — объяснила она. — Возможно, ты читал кое-что из его вещиц — я хотела сказать, произведений.
Последовала напряженная пауза.
Я кивнул, и Берта просияла.
— Я мало занимаюсь беллетристикой, — извиняющимся тоном сказал Энсел. — В основном пишу технические статьи под псевдонимом Диттмар.
— У него проблема, — продолжала Берта. — Кто-то рекомендовал ему нас. Он спросил меня, так как увидел табличку с надписью «Б. Кул» и решил, что я мужчина. — Она улыбнулась посетителю. — Мистер Энсел повел себя как истинный джентльмен и начал извиняться, но я сразу распознала симптомы. Я объяснила ему, что мой партнер — мужчина и что я хочу его с тобой познакомить. Если мы можем оказать услугу мистеру Энселу, Дональд, то мы это сделаем, а если нет — никто не будет в обиде.
Губы Берты кривились в любезной улыбке. Ей явно было нелегко контролировать выражение маленьких алчных глаз, холодно поблескивающих, как бриллианты на ее пальцах.
Энсел с сомнением переводил взгляд с Берты на меня.
Большая Берта — женщина весом в сто шестьдесят пять фунтов, возраста где-то в конце пятого или в начале шестого десятка, крутая, суровая и грубая, как моток колючей проволоки, — улыбалась и мурлыкала с преувеличенной доброжелательностью, явно казавшейся Энселу фальшивой. Он потихоньку переменил позицию, встав между Бертой и дверью.
Энсел неуверенно смотрел на меня, очевидно пытаясь найти способ выразить свои мысли, не оскорбляя при этом моих чувств.
Берта быстро затараторила, спеша объясниться, прежде чем Энсел выйдет из кабинета.
— Мой партнер, Дональд Лэм, еще молод и не обладает внешностью, которую можно ожидать от частного детектива. Зато мозгов у него в избытке, и потому что он выглядит так… так… — Не найдя нужных слов, Берта внезапно решила, что игра не стоит усилий быть приторно-вежливой. Отбросив свое воркование, она перешла к сути дела. — Черт возьми! — фыркнула Берта. — Дональд выглядит таким безобидным, что может пробраться куда угодно и раздобыть все нужные сведения, и никто не заподозрит в нем частного детектива. Можете не сомневаться — он башковитый ублюдок. Короче говоря, нужны мы вам или нет? Если нет, то так и скажите и выметайтесь отсюда, потому что у нас дел по горло. А если да, то садитесь и поговорим начистоту. Смотреть тошно, как вы переминаетесь с ноги на ногу, словно парень перед дверью ванной в меблированных комнатах.
Это сработало. Чувственный рот Энсела изогнулся в улыбке. Он вернулся к столу и сел.
— Думаю, вы мне нужны, — сказал он.
— Отлично, — кивнула Берта, — но это будет стоить вам деньжат.
— Сколько именно?
— Изложите вашу проблему, и тогда мы вам скажем.
— Писатели не обременены избытком денег, миссис Кул, — заметил Энсел.
Это ему не помогло.
— Детективы тоже, — отозвалась Берта.
Взгляд Энсела задумчиво устремился на ее бриллианты.
— Кроме хороших, — поспешно уточнила Берта. — Ну, выкладывайте.
— Я хочу, чтобы вы разыскали кое-кого.
— Кого?
— Забыл фамилию. Его зовут Карл.
— Вы что, дурака валяете? — осведомилась Берта.
— Нет.
Берта взглянула на меня.
— Почему вы хотите его разыскать? — спросил я.
Энсел провел длинными пальцами по темным вьющимся волосам, потом посмотрел на меня и улыбнулся.
— Он подал мне идею превосходного сюжета.
— Когда? — продолжал расспрашивать я.
— Шесть лет назад.
— Где?
— В Париже.
— И зачем он вам нужен?
— Чтобы выяснить, могу ли я получить эксклюзивные права на использование этой истории.
— Речь идет о вымысле или о факте?
— О факте, но я хочу превратить его в сюжет. Из этого может получиться великолепный роман.
— Допустим, вы повстречали Карла в Париже, — сказал я. — Но в Париже Карлов пруд пруди. Что вам еще о нем известно?
— Конечно, тогда я знал его фамилию, но она ускользнула у меня из памяти. Он приехал из этих краев — из местечка под названием Ситрес-Гроув на окраине Санта-Аны. Карл был довольно состоятельным человеком и приехал в Париж на медовый месяц.
Его жену звали Элизабет — он называл ее Бетти. Приятная девушка.
— О чем была его история?
— Ну, о женитьбе… Я… В ней говорилось о мужчине, убедившем любимую девушку, которая его не любила, что ее настоящий возлюбленный… — Он не договорил. — Не хочу разглашать такой прекрасный сюжет.
— Ладно, — кивнул я. — Нам нужно найти человека по имени Карл из Ситрес-Гроув, который отправился в Париж на медовый месяц шесть лет назад и сообщил вам прекрасный сюжет, который вы не хотите разглашать. Как он выглядел?
— Высокий, крепкий, широкоплечий — из тех, которые добиваются того, чего хотят.
— Какого он был возраста?
— Примерно моего.
— А сколько вам лет?
— Сейчас тридцать два.
— Как он получил свое состояние?
— Не знаю.
— Ну а чем он зарабатывал на жизнь?
— Думаю, жил за счет капиталовложений.
— И насколько он был богат?
— Не знаю. Он казался хорошо обеспеченным.
— Это весьма приблизительное описание.
— Лучшее, которое я могу дать.
— Он блондин или брюнет?
— Рыжий.
— Глаза?
— Голубые.
— Рост?
— Шесть футов.
— Вес?
— Солидный. Около двухсот двадцати фунтов. Но он не толстый — скорее плотный, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Его беспокоил вес?
— Думаю, да, но он не сидел на диете — ел, что хотел. Он вообще получал все, что хотел.
— Вы не знаете, в каком отеле он останавливался?
— Нет.
— А он прибыл в Париж морем или по воздуху?
— Думаю, морем, но я не уверен.
— В каком месяце?
— Кажется, в июле — точно не помню.
— Ну и что вы хотите от нас?
— Просто разыщите его. Узнайте его фамилию. Вот и все.
— Хорошо, — сказал я. — Мы этим займемся.
— Сколько это будет стоить?
— Пятьдесят долларов.
Стул Берты негодующе заскрипел, когда она наклонилась вперед. Берта открыла рот, собираясь заговорить, но передумала. Я видел, как сверкнули ее глаза, захлопали ресницы и лицо медленно начало краснеть.
— Где мы можем вас найти? — спросил я Энсела.
— Сколько это займет времени? — в свою очередь осведомился он.
— Возможно, не больше дня.
— Вы не сможете меня найти. Я приду сюда завтра в это же время. — Энсел протянул руку, и я ощутил легкое пожатие его длинных пальцев. Потом он кивнул Берте и вышел.
Берта едва смогла дождаться, пока захлопнется дверь.
— Из всех безвольных, сентиментальных ублюдков… — начала она.
— Ты о нем? — осведомился я.
— О тебе! — рявкнула Берта.
— Чем я провинился?
Ты не потребовал предварительного гонорара, хотя бы в счет предстоящих расходов! — завопила Берта. — Не взял адреса! Паршивые полсотни за то, чтобы найти парня по имени Карл, который был в Париже шесть лет назад! Ты назначил гонорар в пятьдесят баксов и ни цента больше за то, что может стоить нам тысячу!
— Успокойся, Берта, — сказал я. — Этот парень — писатель. Денег он зашибает немного. Кто-то подал ему идею сюжета шесть лет назад в Париже. Это была подлинная история, но он собирается сделать из нее роман.
Поэтому он хочет разыскать того типа и, вполне естественно, обратился в детективное агентство. Обычная рутина.
Берта тряхнула головой, как будто до нее дошло полное значение моих слов.
— Чтоб меня поджарили, как устрицу! — воскликнула она.
— Вот именно, — кивнул я.
— Я не думала об этом с такой точки зрения.
— Ну так подумай теперь, — посоветовал я.
— Какого же рожна ему нужно на самом деле? — осведомилась Берта.
— Возможно, мы выясним это завтра. Не исключено, что он пишет статью о детективных агентствах, разоблачая трюки, с помощью которых они вытягивают из клиентов чрезмерные гонорары за простую работу.
Знаешь, как иногда газеты посылают парня с абсолютно исправным радио в разные мастерские проверить, сколько с него сдерут за якобы сложный ремонт.
— Чтоб меня замариновали, как свеклу! — воскликнула Берта.
Я вышел.
Глава 2
Редакция газеты открывалась в половине девятого.
Я пришел туда в восемь тридцать пять и попросил подшивку шестилетней давности.
Никто даже не спросил, кто я такой. Мне тут же выдали аккуратную подшивку.
Решив, что июльский медовый месяц в Париже может означать свадьбу в июне, я сосредоточил внимание на июньских номерах и в восемь сорок семь обнаружил фотографии Карла Карвера Эндикотта и Элизабет Флэндерс. Невеста работала секретаршей в местной адвокатской конторе. Карл Карвер Эндикотт был важной шишкой в городе — апельсиновые рощи, нефтяные скважины и тому подобное. «Популярный молодой бизнесмен… обширная нефтяная империя…»
Я сделал выписки и вернул газеты девушке за письменным столом. Девушка улыбнулась, поблагодарила меня и нажала ногой скрытую под столом кнопку звонка.
Я заметил, что она надавила на нее всем своим весом — ей явно хотелось быть уверенной, что сигнал сработает.
Я услышал звонок в соседней комнате. Дверь открылась, и оттуда вышел молодой человек с длинными волосами. Он сделал вид, будто что-то ищет, потом устремил на меня проницательный взгляд.
— Хэлло, — поздоровался он. — Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Спасибо, обо мне уже позаботились.
— Значит, моя помощь не требуется?
— Нет, благодарю вас.
Тревожиться было не из-за чего — они просто делали свою работу. В редакцию приходит явно нездешний посетитель и хочет посмотреть подшивки шестилетней давности. Это могло ничего не означать, но могло и послужить интересным материалом для газеты. В последнем случае они хотели заполучить этот материал, а не отдавать его конкурирующему изданию.
Я решил дать им знать, что мой визит не означает ровным счетом ничего.
— Он только что просматривал старые подшивки, — сообщила девушка.
— Вот как? — Репортер вопрошающе посмотрел на меня.
Я рассмеялся.
— Проделываю небольшую исследовательскую работенку, касающуюся роста цен на недвижимость. Шесть лет назад было объявлено о продаже недурного земельного участка, и я хотел узнать тогдашнюю цену.
— Ну и как, узнали? — осведомился репортер.
Я покачал головой.
— Нет, только выяснил, что земля была продана.
Придется разыскать агента и попытаться выяснить цену у него. Это может оказаться нелегким делом.
— Возможно, — согласился молодой человек. — Конечно, цена зависит от того, был ли это фермерский или деловой участок.
— Разумеется, — кивнул я.
Он усмехнулся.
Я бы мог сразу уйти, и ничего бы не произошло, но ощущение безопасности усыпило мою бдительность.
Все шло так удачно, что мне хотелось закрепить успех.
— Между прочим, — сказал я, — насколько я понимаю, здесь есть парень по имени Эндикотт, у которого имеется земля на продажу.
— Эндикотт? — переспросил репортер.
— Карл Карвер Эндикотт.
Репортер попытался быстро согнать с лица выражение испуганного удивления, но у него это не вышло.
Девушка за столом уронила печать и не наклонилась, чтобы подобрать ее.
Репортер глотнул пару раз и осведомился:
— Вы знакомы с Эндикоттом?
— Конечно нет, — ответил я. — Меня интересует недвижимость, а не люди.
— Понятно.
— Я мог бы договориться об аренде.
— Могли бы.
Ну, я зашел так далеко, что мог смело идти до конца.
— Ладно, — сказал я. — Что не так с Эндикоттом?
— Зависит от того, как вы на это смотрите.
— Он все еще живет здесь, не так ли?
— Он пребывает неподалеку от города. — Голубые глаза, наблюдавшие за мной, походили на глаза кошки, дежурившей у крысиной норы.
— Не исключено, что я все-таки знаю этого парня, — продолжал я. — Несколько лет назад я встречал одного Эндикотта, приехавшего из этих краев. Он проводил за границей медовый месяц.
— Понятно, — снова протянул репортер.
— Слушайте, — не выдержал я, — что не так с Карлом Эндикоттом? Он подцепил чуму?
— Карл Эндикотт, — ответил репортер, — был убит вскоре после возвращения из свадебного путешествия.
Если вас это интересует, то за информацию, приведшую к аресту и осуждению лица или лиц, ответственных за это преступление, назначена награда в двадцать пять тысяч долларов. А если вы идете по горячему следу, то мы бы не возражали получить материал.
— Убит?
— Убит.
— А кто назначил вознаграждение?
— Совет директоров его компании — «Эндикотт энтерпрайзис».
— Ну, — сказал я, — рад был с вами познакомиться.
— Вы еще со мной не познакомились.
Я усмехнулся.
— Хоть я и не знаю вашего имени, но догадываюсь, кто вы такой. А что касается вашего предложения, то дела об убийстве вряд ли имеют что-то общее с торговлей недвижимостью.
После этого я удалился.
Я припарковал микроавтобус нашего агентства, в котором приехал в Ситрес-Гроув, у самых дверей здания, где помещались различные офисы. Не решаясь сразу сесть в машину, я направился в агентство по продаже недвижимости и несколько минут болтал о разной чепухе с одним из сотрудников. После этого я позавтракал, направился в публичную библиотеку, узнал, что она открывается только в десять, сходил еще в одно агентство, потом зашел в телефонную будку и стал листать справочник.
Репортер все еще следовал за мной.
Я увидел полисмена, проверяющего время стоянки автомобилей. Меньше всего мне хотелось, чтобы мою машину снабдили квитанцией, поэтому я пошел в ресторан, выпил чашку кофе, прошел через заднюю дверь с надписью «Комната отдыха», закрыл ее за собой и направился в кухню.
Повар, отдирающий от сковородки яичницу, ткнул большим пальцем в сторону другой двери.
— Сюда, приятель.
Я усмехнулся, вышел в переулок, обогнул квартал и почти бегом направился к машине. Полисмен только что прикрепил к ней квитанцию, а репортер стоял рядом с блокнотом.
— Простите, — обратился я к полисмену. — Я как раз пришел забрать машину.
— Вы немного опоздали.
— Я думал, правило действует с девяти.
Он указал на знак в углу.
— С восьми тридцати утра до шести вечера стоянка не более часа. Исключения — выходные дни и праздники.
Я льстиво улыбнулся.
— Вам следует делать некоторые уступки приезжим.
— Вы владелец машины?
— Я езжу на ней.
— Ну, давайте взглянем на ваши права, — сказал он.
Я показал ему права.
— О’кей, — кивнул полисмен. — На первый раз прощаю.
Репортер усмехался, как Чеширский кот.
Я сел в машину и поехал, оставив за собой симпатичную газетную историю. Я даже представлял себе заголовок: «Лос-анджелесский детектив расследует местное убийство».
От этого легко было оттолкнуться. «Дональд Лэм, младший партнер фирмы „Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования“, этим утром был в городе, просматривал газетные подшивки и наводил справки об убийстве Карла Карвера Эндикотта. Лэм отказался дать интервью и даже назвать репортеру свое имя. Он явно был более склонен получать информацию, нежели делиться ей. Тем не менее тот факт, что частное детективное агентство расследует…» и т. д.
О’кей. Ну и что из того? Черт возьми, если наш клиент выложил карты на стол, так чего мне беспокоиться?
Однако я был раздосадован.
Вспоминая о том, как Берта охарактеризовала меня «башковитым ублюдком», я представлял себе, как будет смотреть на меня наш клиент с поэтическим выражением лица, мечтательными глазами и длинными чувствительными пальцами, когда кто-нибудь пришлет ему вырезку из газеты Ситрес-Гроув.
Ну и черт с ним! Просто мне нужно покончить с делом до выхода газеты. Он хотел информации — я предоставлю ему ее.
Вернувшись в город, я позвонил Элси Бранд, секретарше.
— Привет, Элси. Берта здесь?
— Да.
— Нервничает?
— Не без того.
— Сердится?
— Нет.
— Ты видела нашего вчерашнего клиента, мужчину по фамилии Энсел?
— Нет.
— Он приходил вчера около трех и должен прийти сегодня приблизительно в то же время. Теперь слушай внимательно: ровно без четверти три я буду в баре через дорогу. Бармен меня знает. Позвони туда, как только появится этот парень. Только не рассказывай о нашем разговоре Берте. О’кей?
— О’кей.
Я повесил трубку и вернулся в библиотеку.
Существует ежегодный указатель имен всех авторов, публиковавшихся в любых крупных периодических изданиях Соединенных Штатов. Спустя полчаса я выяснил, что наш клиент Джон Диттмар Энсел никогда не печатался ни в одном из сколько-нибудь значительных журналов ни как Джон Энсел, ни как Джон Диттмар.
Я также узнал, что он никогда не публиковал никаких книг — ни художественных, ни технических.
У меня был друг в справочном отделе одной из лос-анджелесских газет. Я отправился туда и получил конверт с вырезками, касающимися убийства Карла Карвера Эндикотта. Газеты Лос-Анджелеса посвятили этому событию немало места, подробно излагая все известные факты, которых было не так уж много.
Я пришел в бар достаточно рано, чтобы успеть посмотреть по телевизору пару подач в бейсболе, прежде чем Элси позвонила, сообщив, что Энсел уже в офисе, а Берта рвет на себе волосы, пытаясь меня разыскать. Я немного задержался, чтобы поглазеть на еще одну подачу.
Я пришел туда в восемь тридцать пять и попросил подшивку шестилетней давности.
Никто даже не спросил, кто я такой. Мне тут же выдали аккуратную подшивку.
Решив, что июльский медовый месяц в Париже может означать свадьбу в июне, я сосредоточил внимание на июньских номерах и в восемь сорок семь обнаружил фотографии Карла Карвера Эндикотта и Элизабет Флэндерс. Невеста работала секретаршей в местной адвокатской конторе. Карл Карвер Эндикотт был важной шишкой в городе — апельсиновые рощи, нефтяные скважины и тому подобное. «Популярный молодой бизнесмен… обширная нефтяная империя…»
Я сделал выписки и вернул газеты девушке за письменным столом. Девушка улыбнулась, поблагодарила меня и нажала ногой скрытую под столом кнопку звонка.
Я заметил, что она надавила на нее всем своим весом — ей явно хотелось быть уверенной, что сигнал сработает.
Я услышал звонок в соседней комнате. Дверь открылась, и оттуда вышел молодой человек с длинными волосами. Он сделал вид, будто что-то ищет, потом устремил на меня проницательный взгляд.
— Хэлло, — поздоровался он. — Могу я что-нибудь для вас сделать?
— Спасибо, обо мне уже позаботились.
— Значит, моя помощь не требуется?
— Нет, благодарю вас.
Тревожиться было не из-за чего — они просто делали свою работу. В редакцию приходит явно нездешний посетитель и хочет посмотреть подшивки шестилетней давности. Это могло ничего не означать, но могло и послужить интересным материалом для газеты. В последнем случае они хотели заполучить этот материал, а не отдавать его конкурирующему изданию.
Я решил дать им знать, что мой визит не означает ровным счетом ничего.
— Он только что просматривал старые подшивки, — сообщила девушка.
— Вот как? — Репортер вопрошающе посмотрел на меня.
Я рассмеялся.
— Проделываю небольшую исследовательскую работенку, касающуюся роста цен на недвижимость. Шесть лет назад было объявлено о продаже недурного земельного участка, и я хотел узнать тогдашнюю цену.
— Ну и как, узнали? — осведомился репортер.
Я покачал головой.
— Нет, только выяснил, что земля была продана.
Придется разыскать агента и попытаться выяснить цену у него. Это может оказаться нелегким делом.
— Возможно, — согласился молодой человек. — Конечно, цена зависит от того, был ли это фермерский или деловой участок.
— Разумеется, — кивнул я.
Он усмехнулся.
Я бы мог сразу уйти, и ничего бы не произошло, но ощущение безопасности усыпило мою бдительность.
Все шло так удачно, что мне хотелось закрепить успех.
— Между прочим, — сказал я, — насколько я понимаю, здесь есть парень по имени Эндикотт, у которого имеется земля на продажу.
— Эндикотт? — переспросил репортер.
— Карл Карвер Эндикотт.
Репортер попытался быстро согнать с лица выражение испуганного удивления, но у него это не вышло.
Девушка за столом уронила печать и не наклонилась, чтобы подобрать ее.
Репортер глотнул пару раз и осведомился:
— Вы знакомы с Эндикоттом?
— Конечно нет, — ответил я. — Меня интересует недвижимость, а не люди.
— Понятно.
— Я мог бы договориться об аренде.
— Могли бы.
Ну, я зашел так далеко, что мог смело идти до конца.
— Ладно, — сказал я. — Что не так с Эндикоттом?
— Зависит от того, как вы на это смотрите.
— Он все еще живет здесь, не так ли?
— Он пребывает неподалеку от города. — Голубые глаза, наблюдавшие за мной, походили на глаза кошки, дежурившей у крысиной норы.
— Не исключено, что я все-таки знаю этого парня, — продолжал я. — Несколько лет назад я встречал одного Эндикотта, приехавшего из этих краев. Он проводил за границей медовый месяц.
— Понятно, — снова протянул репортер.
— Слушайте, — не выдержал я, — что не так с Карлом Эндикоттом? Он подцепил чуму?
— Карл Эндикотт, — ответил репортер, — был убит вскоре после возвращения из свадебного путешествия.
Если вас это интересует, то за информацию, приведшую к аресту и осуждению лица или лиц, ответственных за это преступление, назначена награда в двадцать пять тысяч долларов. А если вы идете по горячему следу, то мы бы не возражали получить материал.
— Убит?
— Убит.
— А кто назначил вознаграждение?
— Совет директоров его компании — «Эндикотт энтерпрайзис».
— Ну, — сказал я, — рад был с вами познакомиться.
— Вы еще со мной не познакомились.
Я усмехнулся.
— Хоть я и не знаю вашего имени, но догадываюсь, кто вы такой. А что касается вашего предложения, то дела об убийстве вряд ли имеют что-то общее с торговлей недвижимостью.
После этого я удалился.
Я припарковал микроавтобус нашего агентства, в котором приехал в Ситрес-Гроув, у самых дверей здания, где помещались различные офисы. Не решаясь сразу сесть в машину, я направился в агентство по продаже недвижимости и несколько минут болтал о разной чепухе с одним из сотрудников. После этого я позавтракал, направился в публичную библиотеку, узнал, что она открывается только в десять, сходил еще в одно агентство, потом зашел в телефонную будку и стал листать справочник.
Репортер все еще следовал за мной.
Я увидел полисмена, проверяющего время стоянки автомобилей. Меньше всего мне хотелось, чтобы мою машину снабдили квитанцией, поэтому я пошел в ресторан, выпил чашку кофе, прошел через заднюю дверь с надписью «Комната отдыха», закрыл ее за собой и направился в кухню.
Повар, отдирающий от сковородки яичницу, ткнул большим пальцем в сторону другой двери.
— Сюда, приятель.
Я усмехнулся, вышел в переулок, обогнул квартал и почти бегом направился к машине. Полисмен только что прикрепил к ней квитанцию, а репортер стоял рядом с блокнотом.
— Простите, — обратился я к полисмену. — Я как раз пришел забрать машину.
— Вы немного опоздали.
— Я думал, правило действует с девяти.
Он указал на знак в углу.
— С восьми тридцати утра до шести вечера стоянка не более часа. Исключения — выходные дни и праздники.
Я льстиво улыбнулся.
— Вам следует делать некоторые уступки приезжим.
— Вы владелец машины?
— Я езжу на ней.
— Ну, давайте взглянем на ваши права, — сказал он.
Я показал ему права.
— О’кей, — кивнул полисмен. — На первый раз прощаю.
Репортер усмехался, как Чеширский кот.
Я сел в машину и поехал, оставив за собой симпатичную газетную историю. Я даже представлял себе заголовок: «Лос-анджелесский детектив расследует местное убийство».
От этого легко было оттолкнуться. «Дональд Лэм, младший партнер фирмы „Кул и Лэм. Конфиденциальные расследования“, этим утром был в городе, просматривал газетные подшивки и наводил справки об убийстве Карла Карвера Эндикотта. Лэм отказался дать интервью и даже назвать репортеру свое имя. Он явно был более склонен получать информацию, нежели делиться ей. Тем не менее тот факт, что частное детективное агентство расследует…» и т. д.
О’кей. Ну и что из того? Черт возьми, если наш клиент выложил карты на стол, так чего мне беспокоиться?
Однако я был раздосадован.
Вспоминая о том, как Берта охарактеризовала меня «башковитым ублюдком», я представлял себе, как будет смотреть на меня наш клиент с поэтическим выражением лица, мечтательными глазами и длинными чувствительными пальцами, когда кто-нибудь пришлет ему вырезку из газеты Ситрес-Гроув.
Ну и черт с ним! Просто мне нужно покончить с делом до выхода газеты. Он хотел информации — я предоставлю ему ее.
Вернувшись в город, я позвонил Элси Бранд, секретарше.
— Привет, Элси. Берта здесь?
— Да.
— Нервничает?
— Не без того.
— Сердится?
— Нет.
— Ты видела нашего вчерашнего клиента, мужчину по фамилии Энсел?
— Нет.
— Он приходил вчера около трех и должен прийти сегодня приблизительно в то же время. Теперь слушай внимательно: ровно без четверти три я буду в баре через дорогу. Бармен меня знает. Позвони туда, как только появится этот парень. Только не рассказывай о нашем разговоре Берте. О’кей?
— О’кей.
Я повесил трубку и вернулся в библиотеку.
Существует ежегодный указатель имен всех авторов, публиковавшихся в любых крупных периодических изданиях Соединенных Штатов. Спустя полчаса я выяснил, что наш клиент Джон Диттмар Энсел никогда не печатался ни в одном из сколько-нибудь значительных журналов ни как Джон Энсел, ни как Джон Диттмар.
Я также узнал, что он никогда не публиковал никаких книг — ни художественных, ни технических.
У меня был друг в справочном отделе одной из лос-анджелесских газет. Я отправился туда и получил конверт с вырезками, касающимися убийства Карла Карвера Эндикотта. Газеты Лос-Анджелеса посвятили этому событию немало места, подробно излагая все известные факты, которых было не так уж много.
Я пришел в бар достаточно рано, чтобы успеть посмотреть по телевизору пару подач в бейсболе, прежде чем Элси позвонила, сообщив, что Энсел уже в офисе, а Берта рвет на себе волосы, пытаясь меня разыскать. Я немного задержался, чтобы поглазеть на еще одну подачу.
Глава 3
Когда я вошел в офис, телефонистка сказала:
— Берта вне себя из-за того, что не может до вас добраться.
Я посмотрел на часы и поднял брови.
— Сейчас иду.
Пройдя через приемную, я открыл дверь кабинета Берты, прежде чем телефонистка успела позвонить.
Энсел неподвижно сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Его лицо выражало упрек и страдание.
Берта стрельнула в меня глазами. Вид у нее был еще мрачнее обычного.
— Где ты шлялся? — осведомилась она.
Я кивнул в сторону Энсела.
— Занимался делами нашего клиента. А что?
— Я не могла тебя найти.
— Меня не было поблизости.
— Оно и видно. Ты должен был представить отчет мистеру Энселу.
— Готов это сделать.
Энсел приподнял темные брови.
— В самом деле? — пробормотал он.
Обменявшись с ним рукопожатием, я присел на край стола Берты и сказал:
— У меня есть все, что вы хотели.
— Прекрасно, — одобрил Энсел. — Вы имеете в виду, что нашли его?
— Я знаю его имя, — ответил я. — Человека, который вам нужен, зовут Карл Карвер Эндикотт. Он жил в Ситрес-Гроув и женился на Элизабет Флэндерс шесть лет назад.
На этом я закончил.
— Берта вне себя из-за того, что не может до вас добраться.
Я посмотрел на часы и поднял брови.
— Сейчас иду.
Пройдя через приемную, я открыл дверь кабинета Берты, прежде чем телефонистка успела позвонить.
Энсел неподвижно сидел на стуле, закинув ногу на ногу. Его лицо выражало упрек и страдание.
Берта стрельнула в меня глазами. Вид у нее был еще мрачнее обычного.
— Где ты шлялся? — осведомилась она.
Я кивнул в сторону Энсела.
— Занимался делами нашего клиента. А что?
— Я не могла тебя найти.
— Меня не было поблизости.
— Оно и видно. Ты должен был представить отчет мистеру Энселу.
— Готов это сделать.
Энсел приподнял темные брови.
— В самом деле? — пробормотал он.
Обменявшись с ним рукопожатием, я присел на край стола Берты и сказал:
— У меня есть все, что вы хотели.
— Прекрасно, — одобрил Энсел. — Вы имеете в виду, что нашли его?
— Я знаю его имя, — ответил я. — Человека, который вам нужен, зовут Карл Карвер Эндикотт. Он жил в Ситрес-Гроув и женился на Элизабет Флэндерс шесть лет назад.
На этом я закончил.