Гарднер Эрл Стенли. Дело крючка с наживкой

   — Доброе утро, миссис Тамп, — сказал Мейсон.
   Дама улыбнулась и, пройдя через комнату, уселась в большое кожаное кресло.
   — Вы назвались А.Э. Тамп, — улыбнулся Мейсон. — Я подумал, что речь идет о мужчине.
   — Нет, я не мужчина, — улыбнулась в ответ посетительница. — «А» — это Абигайль, «Э» — это Эстер. Я ненавижу оба имени. Они вызывают ассоциацию с Библией.
   — Почему вы не смените имя? — спросил Мейсон, внимательно изучая клиентку.
   — Слишком много хлопот в связи с недвижимостью. Мои дела зарегистрированы на Абигайль Э. Тамп. А дочери я разрешила сменить имя.
   Мейсон поднял брови. Миссис Тамп не нуждалась в услугах. Чувствовалось, что она достаточно сильная женщина, даже голос у нее был громкий.
   — Я окрестила ее Клеопатрой. Клеопатра Цецилия Тамп. Это ужасно смущало ее, но для нее-то перемена имени ничего не значит. Респектабельности от этого не прибавилось и не убавилось.
   — А вы почитаете респектабельность?
   — Не всегда. Это обычный ярлык.
   — Вы хотите проконсультироваться насчет дочери?
   — Нет, она замужем за банкиром Де-Мейне.
   — Что же вы хотите обсудить?
   — Я хочу вернуться к событиям тысяча девятьсот девятнадцатого года.
   — В чем же дело?
   — Я плыла на британском корабле из Южной Африки. На корабле было двое русских. Конечно, они путешествовали инкогнито. При старом режиме они занимали высокое положение. Им удалось бежать из большевистской России, но их маленькая дочь осталась там.
   Мейсон кивнул и предложил миссис Тамп сигарету.
   — Не сейчас, — сказала она. — Позже я присоединюсь к вам. Я должна сначала рассказать вам все.
   Мейсон закурил и посмотрел, как Делла Стрит стенографирует их разговор.
   — Корабль был торпедирован немцами без предупреждения. Это было ужасно. Я до сих пор не могу этого забыть. Корабль почти сразу стал тонуть. Это было ночью. Слегка штормило, часть лодок опрокинулась. Люди оказались в воде, и кругом раздавались крики и стоны.
   Мейсон с сочувствием посмотрел на женщину.
   — Пара, о которой я вам уже сказала, — продолжала миссис Тамп, — перед этим рассказала мне свою историю. Женщина была больна, немного не в себе. Она будто чувствовала, что корабль будет торпедирован. Мужчина пытался успокоить ее, смеялся, шутил с ней. За ночь до гибели женщина пришла в мою каюту. Она была в ужасном состоянии. Ей приснился страшный сон, и она просила обещать ей, если случится что-то плохое, поехать в Россию, найти ее дочь и вывезти из России.
   Мейсон прищурился, но ничего не сказал.
   — Она дала мне немного драгоценностей. Денег у нее было мало, в основном разные безделушки. Она сказала, что, если корабль благополучно придет в порт, она заберет их у меня. Муж ее ничего не знал об этом.
   — Она утонула? — спросил Мейсон.
   — Да. Они оба были в лодке, которая перевернулась. Я видела это собственными глазами. Однако, мистер Мейсон, все это только вступление, только набросок того, что случилось. Я спаслась. Я поехала в Россию, нашла ребенка и увезла оттуда. Это была удивительная девочка. В ее жилах текла царская кровь. Я хотела, чтобы моя дочь удочерила ее. Но в то время моя дочь только что вышла замуж и ее муж не хотел даже слышать об этом. И я… боюсь, что я сделала нечто непростительное, мистер Мейсон.
   — Что же? — спросил юрист.
   — Я не могла держать ее у себя и отправила ее в дом.
   — В какой дом?
   — Дом общества призрения.
   — Где это?
   — В маленьком городке, в Луизиане. Они принимают детей, которых родители не могут содержать.
   Посетительница замолчала на мгновение, пытаясь собраться с мыслями.
   — Продолжайте, — сказал Мейсон.
   — Я не все вам сказала, мистер Мейсон, об этом доме. В то время я сама не знала этого, но это оказался маклерский детский дом.
   — Что вы имеете в виду?
   — Всегда есть люди, желающие усыновить детей. Бездетных пар много. Ну а этот дом не заботился о детях. Впоследствии я узнала, что многие женщины, родив, оставляют там детей. Некоторые платят за их содержание, другие нет.
   — Вы, конечно, платили за ребенка? — спросил Мейсон.
   — О да! Я регулярно высылала плату за содержание. У меня есть старые квитанции в доказательство этого. Слава Богу, что я сохранила их!
   — А ребенок? — спросил Мейсон.
   — Год спустя, — продолжала она, — когда мои дела поправились, я поехала туда, чтобы забрать ее. И что же вы думаете?
   — Ее там не было?
   — Точно. Они продали ребенка за тысячу долларов. Подумайте только, мистер Мейсон! Продали, как продают собаку или лошадь, как подержанный автомобиль!
   — Как они это объяснили?
   — О, они придумали страшную историю. Они объявили, что все это произошло по ошибке. Сначала они стали обвинять меня в том, что я не платила ни цента. Когда я предъявила квитанции об уплате, они пытались забрать их у меня. Я обратилась к окружному прокурору, но этот дом словно испарился — прекратил свое существование. Позже я узнала, что они перебазировались в другой штат и появились там под другой вывеской.
   — Но ведь по их документам можно было установить, что стало с ребенком, — сказал Мейсон.
   — Да, но они не позволили мне посмотреть на бумаги. Они лгали насчет документов. Я могла бы нанять юриста и обратиться в суд, но опасалась, что все слишком затянется. Вы знаете, как власти иногда тянут. Окружной прокурор уехал в отпуск, и я осталась ни с чем. Я вернулась в Нью-Йорк и стала ждать от него ответа. Он написал мне и сообщил, что благодарит за усилия и помощь, и вернул мне квитанции. Я снова поехала в Луизиану и сказала ему, что это не то, что мне нужно, что я хочу вернуть ребенка. Он посоветовал мне взять адвоката, так как его контора рассматривает дела лишь в «широком аспекте». Подумаешь — «широкий аспект»!
   В ее холодных глазах блеснул гнев.
   — Вы наняли адвоката? — спросил Мейсон.
   — Да. И это было моей следующей ошибкой: тогда было уже поздно обращаться к юристам, надо было бы нанять детективов. А так я только зря потратила время и деньги. Выяснилось, что этот дом, опасаясь суда, уничтожил все документы, и его правопреемники сказали, что я… они сказали, что я могу катиться на все четыре стороны! Они переехали в Колорадо и появились под другим названием. Было еще что-то, чего я не знала. Но я все же узнала о девочке.
   — Как вы получили эту информацию? — спросил Мейсон.
   — Благодаря настойчивости и удаче, — ответила она. — Один из работников дома продал мне ее. Это длинный рассказ. В общем, я заплатила и узнала, что ребенку дали имя Бирл и что ее удочерил мистер Гейлорд. Они живут в этом городе.
   — Как давно это было?
   — Через два месяца после того, как я оставила там девочку. Гейлорды пришли выбрать себе ребенка. Им сразу понравилась эта девочка. Они настаивали на удочерении именно этой девочки. Им сказали, что ее еще нельзя удочерить, потому что за девочку платят. Гейлорды не стали ждать. Они предпочли купить ребенка и заплатили тысячу долларов. Они обещали в случае осложнений и неприятностей вернуть девочку… Возможно, в то время у них и было такое намерение, но потом они привязались к ней… Ну, вы знаете, как это бывает.
   — Но, миссис Тамп, теперь девочка вполне совершеннолетняя, — сказал Мейсон. — Она может делать все, что хочет. Она свободная, белая, ей двадцать один год. Она…
   — Отчасти все верно, — согласилась миссис Тамп. — Я сама рассчитывала на это. Но тут случилось другое. Фрэнк Гейлорд умер. Он оставил половину своего состояния жене, половину Бирл. Она получит все, когда ей исполнится двадцать семь лет. Пока же опекуны выплачивают ей суммы, необходимые для жизни и получения образования.
   Миссис Гейлорд вторично вышла замуж за человека по фамилии Тидгинс. Они прожили пять лет, а потом она умерла, оставив свое состояние Бирл на тех же условиях и сделав Тидгинса неограниченным опекуном. Тидгинс снова женился, и новое разделение… Вам не стоит вникать во все эти вещи, мистер Мейсон. Я рассказываю вам это для того, чтобы вы знали всю историю. Дело в том, что теперешний опекун, Тидгинс, не имеет ни малейшего права быть опекуном. Он неподходящий человек. Он негодяй, если хотите знать мое мнение.
   — Вы видели его? — спросил Мейсон.
   — Естественно. Я была у него и объяснила все дело.
   — Что он сказал?
   — Он сказал: «Поговорите с моим адвокатом».
   — И вы решили прийти ко мне?
   — Да.
   — И вы рассказали Бирл о ее родителях?
   — Да. Это ужасно потрясло ее. Она была убеждена, что ее родители Гейлорды.
   — Где она сейчас?
   — Здесь, в городе.
   — Что вы хотите от меня?
   — Я хочу, чтобы вы пошли к Тидгинсу, — сказала она. — Я хочу, чтобы вы объявили старое удочерение незаконным, заявили, что это был обман, результат взятки и сговора. Я хочу, чтобы Тидгинса лишили опекунства.
   Мейсон прищурился.
   — Следует ли понимать, что вы хотите стать опекуншей вместо него?
   — Ну. я определенно считаю, что Бирл может тратить больше денег. Она должна путешествовать, повидать мир, выйти замуж.
   — Разве она не свободна сделать это сейчас в любое время?
   — Да, но она не встречает тех людей, которых могла бы встретить… Вы только посмотрите на Бирл, и вы сразу поймете, что она необычная наследница.
   — Насколько я могу судить по вашему рассказу, миссис Тамп, опека не зависит от удочерения. Бирл уже совершеннолетняя. У вас нет официальных прав для претензий, вы не связаны с ней родством. Правда, родители, попросившие вас взять девочку и присмотреть за ней, — серьезный аргумент, но… Вы вывезли ее из России… Я буду откровенен с вами, миссис Тамп: хитрый юрист будет бить на то, что вы, заполучив драгоценности, потеряли интерес к ребенку. Кроме платы в приют, вы проявили полное пренебрежение к девочке.
   — Это не было пренебрежением к ней, — возразила миссис Тамп. — Я регулярно писала туда, и мне сообщали о ее здоровье и поведении.
   — У вас сохранились эти письма?
   — Да.
   — Конечно, Тидгинс не является истинным мошенником, но у Бирл тяжелое положение. Она получает наследство только потому, что ее удочерили.
   — Но она никогда не была формально удочерена.
   — Нет?
   — Нет.
   — Как это случилось?
   — Видите ли, забирая ее из приюта, Гейлорды знали, что нет права удочерять этого ребенка. Позже, когда я подняла скандал, Гейлордов информировали об этом, и адвокаты посоветовали им написать завещание в пользу девочки. Если бы они ее удочерили, я через суд добилась бы отмены.
   — Как вы вывезли ее из России? — поинтересовался адвокат.
   — Этого я вам не могу сейчас рассказать. Но некие мои влиятельные друзья путешествовали по России. У них был ребенок. Он умер. И Бирл попала в Штаты. Я могла бы доказать свои права на нее, и люди могут это подтвердить. Я обещала защищать ее, и я это делаю, Бирл теперь все знает о своих родителях.
   — Ну что ж, — отозвался Мейсон. — Пожалуй, я смогу вытянуть все это дело об опеке. Возможно, мне удастся заставить Тидгинса увеличить выплату Бирл. Тогда через год или два она сможет избавиться от опеки. Если Тидгинс виновен в дурном поведении, мы сможем его устранить от этого.
   — Это все, чего я хочу, — сказала миссис Тамп. — Я хочу, чтобы вы вмешались. Если вам нужны какие-нибудь сведения об Альберте Тидгинсе, вы сможете все узнать от человека, который с ним связан другими опекунскими делами.
   — Это, конечно, хорошо. Кто он?
   — Он очень влиятелен и богат, — ответила миссис Тамп. — Он ваш большой поклонник, это мистер Полтхем. Именно он послал меня к вам.
   — Как, вы сказали, его имя?
   — Роберт Полтхем. Он архитектор. Живет на Океаник-авеню, 3212. Но его контора в деловой части города, и вы сумеете с ним связаться.
   Мейсон покосился на Деллу.
   — Превосходно, миссис Тамп. Я буду рад связаться с мистером Полтхемом, прежде чем возьмусь за ваше дело.
   — Но я не вижу в этом необходимости, мистер Мейсон. Возьмитесь за дело, а потом можете разговаривать с Полтхемом. Я заплачу вам прямо сейчас.
   Мейсон задумчиво стряхнул пепел с сигареты.
   — Конечно, миссис Тамп, официально у вас нет основания для возбуждения дела. Как я вам уже говорил, вы не родственница мисс Гейлорд. Любое действие должно быть одобрено ею.
   — Это верно.
   — И прежде чем начать действовать, я повидаю мисс Гейлорд. Миссис Тамп внезапно взглянула на часы.
   — Вы будете свободны завтра в два часа?
   — Я буду рад встретиться с ней в это время. Посетительница поглубже уселась в кресло.
   — Тогда все в порядке… Да, кстати, мистер Мейсон, я сделала что-то не так… Наверное, я поставила телегу перед лошадью.
   — В чем дело?
   — Когда мистер Тидгинс сказал мне, чтобы я обратилась к адвокату, я сказала ему, что он сам может повидаться с моим адвокатом, что мистер Перри Мейсон примет его сегодня в одиннадцать часов. Надеюсь, вы не откажетесь сделать это?
   Мейсон ответил не сразу.
   — Вы живете в этом городе, миссис Тамп?
   — Нет, я приехала сюда недавно, потому что Бирл здесь. Я живу в отеле «Сент-Джермен».
   — У вас конечно есть ее адрес?
   — Конечно. «Биота Анджелес Апартментс». Она собирается отправиться со мной в путешествие, как только я улажу ее дела. Пока ее финансирую я. Понимаете, мистер Мейсон, вы можете все устраивать без меня. Конечно, вашей клиенткой будет она, но раз я плачу деньги, вы получаете указания от меня.
   — Она записана в телефонной книге?
   — Да.
   — Благодарю вас, миссис Тамп. Завтра в два часа мы увидимся.
   — А как насчет встречи с мистером Тидгинсом?
   — Я увижусь с ним, — ответил Мейсон. — Я позвоню ему и объясню, что занят, и попрошу прийти попозже.
   Миссис Тамп протянула ему руку.
   — Вы успокоили меня, мистер Мейсон. С другими юристами так трудно. Я боялась вас. Вы встречались с ним лично?
   Мейсон засмеялся.
   — Я встречался со столькими людьми, и так много людей знает меня, что я не знаю, как разобраться в них.
   — Да, конечно. Такова участь известного юриста. Ну, значит, до завтра.
   Мейсон и Делла Стрит, сидя на своих местах, смотрели, как посетительница уходит. Та не сделала попытки выйти через дверь, в которую вошла, а направилась к двери, которая выходила из личного кабинета Мейсона прямо в коридор. У двери она остановилась.
   — Так не забудьте об одиннадцатичасовом свидании с Тидгинсом, мистер Мейсон, — сказала она и ушла.
   — Ну и забава! — сказал Мейсон Делле Стрит, когда дверь за посетительницей захлопнулась. — Я знал, что в этом деле произойдет какая-нибудь штука.
   Делла внезапно стала серьезной.
   — Может быть, это просто совпадение, не больше, — сказала она.
   — Возможно, — согласился он. В его голосе звучал скептицизм. — Если говорить на языке математики, то это один шанс против десяти миллионов.
   — Вряд ли миссис Тамп — тот человек, который хранит вторую половину десятитысячной банкноты.
   — Да, — согласился Мейсон. — Но можешь ли ты поспорить, что ее нет у Бирл?
   — Но эта таинственная женщина в маске… Конечно, если мисс Гейлорд знала, что миссис Тамп собирается обратиться к вам, она должна была бы молчать, чтобы вы не услышали ее голоса… Но я не пойму, к чему вся эта секретность.
   — К тому, — ответил Мейсон, — что она не хочет, чтобы миссис Тамп знала о ее близких отношениях с Полтхемом. Если, конечно, мисс Бирл из тех, кто близок с ним.
   — А если нет?
   — Забудь об этом. Позвони в «Контракторс джорнел». Скажи, пусть в следующем номере дадут объявление. Загляни в телефонный справочник и сообщи кодом, что мне предлагают дело… Уверен, что иду прямо в ловушку, делая это.
   — А вы не можете взяться за дело без оповещения? — спросила Делла.
   — Могу, но не хочу, — ответил Мейсон. — Мои десять тысяч долларов выглядели вчера очень солидно. Но сегодня это уже пахнет неприятностями. Иди и дай объявление. Скажи Полу Дрейку, пусть поработает над Тидгинсом по телефону.
   Несколько минут спустя Делла просунула голову в дверь.
   — Все в порядке насчет объявления, шеф. А Тидгинс сейчас возьмет трубку. У телефона его секретарь.
   Мейсон поднял трубку.
   — Хэлло, — сказал мужской голос.
   — Мистер Тидгинс? — спросил Мейсон.
   — Нет, это его секретарь. Одну минутку, мистер Мейсон… Мистер Тидгинс уже идет… Вот он.
   — Хэлло. — В трубке прозвучал громкий раздраженный голос. — Какой черт спрашивает меня?
   — Перри Мейсон, юрист. Я звоню относительно встречи, о которой говорила миссис Тамп. Она сказала насчет одиннадцати… Это Альберт Тидгинс?
   Некоторое время стояла тишина, потом голос сказал осторожно:
   — Да, это Тидгинс. Мне все известно об этом деле, и что вы хотите, и…
   — Миссис Тамп только что ушла из моей конторы, — перебил его Мейсон. — Она сказала, что в одиннадцать часов вы должны явиться ко мне. Конечно, она назначила время, не посоветовавшись со мной и…
   — Я все понимаю, — перебил его громкий голос. — Вам нечего терять время, мне тоже. Она сказала — в одиннадцать… Я знаю, что вы не верите болтовне старух и попросили секретаря позвонить для проверки.
   — Возможно, мне придется поговорить с вашим адвокатом, — сказал Мейсон. — Вы можете назвать его?
   — У меня их несколько, — уклончиво ответил Тидгинс.
   — А кто будет заниматься этим делом?
   — Ни один из них. Это все глупости. Говорю вам, что не стоит заниматься этим делом. И еще одно я скажу вам, Мейсон: если эта женщина не прекратит свою ядовитую пропаганду, я займусь ею. Бирл хорошая девочка. Мы прекрасно живем, но эта старуха отравляет все вокруг себя. Она пытается настроить Бирл против меня. Я займусь ею, если она не успокоится. Можете ей это передать от моего имени.
   — Скажите ей это сами. Я позвонил только насчет встречи.
   — Хорошо, хорошо, — засмеялся Тидгинс. — Я не хотел обидеть вас, Мейсон… Все верно. Скажите, когда вы хотите видеть меня. Ваш секретарь и мой могут договориться об этом сами. До свидания.
   Мейсон положил трубку и медленно прошелся по кабинету.

Глава 3

   Перри Мейсон лежал в постели и читал, когда зазвонил телефон. Он нахмурился и снял трубку.
   — Алло, шеф, — раздался голос Деллы Стрит. — Вы читали сегодняшние газеты?
   — А что в них?
   — Вы читали?
   — Я просматриваю их, а что?
   — Я обратила внимание, что ревизоры собираются проверить дела больницы Эльмара Гастингса. Обвинения выдвинуты членом семьи Гастингсов. Предварительной ревизией будет заниматься фирма по общественной проверке счетов. Фонд пожертвований управляется советом опекунов, состоящим из трех человек. Эти трое: Альберт Тидгинс, Роберт Полтхем и Паркер К. Стил.
   Мейсон на мгновение задумался.
   — Очевидно, Полтхем именно это имел в виду, когда сказал, что все остальное я узнаю из газет.
   — Возможно, — нетерпеливо продолжала Делла. — Я не собиралась беспокоить вас только из-за сообщения в газете. Я вырезала сообщение из газеты и хотела показать его утром, но, укладываясь спать, включила радио, чтобы послушать последние известия. По радио сообщили, что полиция обнаружила брошенный автомобиль, на сиденье которого были пятна крови. Окровавленное мужское пальто лежало возле стартера. С левой стороны пальто след пули. Машина зарегистрирована на имя Альберта Тидгинса. В правом кармане пальто обнаружен платок с метками Тидгинса, а на нем — следы губной помады. Расследование показало, что Тидгинса не видели с полудня, когда, по словам секретаря, он вышел, не сказав куда.
   — Так, это уже кое-что, — сказал Мейсон. — А другие ключи?
   — Очевидно, это все, что нашли. Позвонить Полу и попросить его начать работу?
   — Я лучше сам позвоню ему, Делла.
   — Похоже, тучи сгущаются, шеф?
   — Определенно, — весело сказал Мейсон. — Почти как в том деле, когда мне пришлось выкарабкиваться из ловушки.
   — Могу я чем-нибудь помочь, шеф?
   — Не думаю, Делла. Вряд ли я буду в очень плохом положении. После того, что мы слышали от миссис Тамп, дело упростится.
   — Что-то я не поняла вас.
   — Работа, видимо, пойдет по другому пути. В связи с обвинениями в злоупотреблениях, обнаруженных в больнице, суд обязательно захочет проверить счета Тидгинса, касающиеся опеки над мисс Гейлорд. Теперь Тидгинс не отважится судиться с нами. Он пойдет на любые уступки. Если, конечно, он не был в том пальто. А картина скоро прояснится. Тогда мы обратимся к другому опекуну и проверим счета через администратора Тидгинса… Меня только беспокоит эта губная помада на его платке.
   — В вас играют предрассудки, шеф? — пошутила Делла.
   — Я просто думаю, что девушка, которая красит губы такой помадой, может иметь вторую половину бумажки, Делла. Это у меня что-то вроде комплекса неполноценности. Я боюсь лечь спать, чтобы не увидеть во сне ведьму, которая обернется красавицей и сунет мне эту бумажку.
   — Больше вероятность, что молодая красавица обратится в ведьму… Если вам что-то понадобится, шеф, дайте мне знать…
   — Обязательно, Делла. Спасибо, что позвонила. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи, шеф.
   Мейсон позвонил в Детективное агентство Дрейка.
   — Вы знаете, где сейчас можно отыскать Дрейка? — спросил он у дежурного.
   — Думаю, да.
   — Это говорит Перри Мейсон. Я у себя дома. Скажите ему, чтобы он позвонил мне как только сможет. Это важно.
   — О’кей, мистер Мейсон. Через пятнадцать минут я его найду. Мейсон вылез из постели, надел купальный халат и шлепанцы, закурил сигарету и хмуро уставился в пол. Время от времени он подносил сигарету к губам и выпускал клубы дыма.
   Его размышления прервал телефонный звонок. Мейсон снял трубку и услышал голос Пола Дрейка.
   — Хэлло, Перри! Я и сам собирался позвонить тебе. Я получил кое-какую информацию о Тидгинсе.
   — Что именно? — спросил Мейсон.
   — О, не так много, — ответил Дрейк. — Немного о прошлом. Немного сплетен. Немного дедукции.
   — Валяй, выкладывай.
   — Он женат второй раз. Первой женой была Марджори Гейлорд, вдова с дочерью. Они жили вместе пять лет, потом Марджори умерла. Позже Тидгинс женился на Надин Холмс. Она была актрисой.
   Двадцативосьмилетняя брюнетка. Прожили около шести месяцев. Она бросила его. Он публично обвинил ее в неверности. Для развода она выдвинула обвинение в жестоком обращении, но потом неожиданно отказалась от него. Ходят слухи, что его адвокаты сказали ее адвокатам что-то такое, что заставило ее стать послушной девочкой. Но обратно она не вернулась, и развода он ей не дал. Или он безумно ее любит, или это какой-то план.
   Он занимается маклерством, является членом совета директоров банка. Один из опекунов больницы Эльмара Гастингса и Адель Гастингс потребовали проверки бухгалтерских книг. Кажется, у Адель есть определенные основания.
   — Кто она?
   — Внучка Эльмара Гастингса. Деньги семья потеряла во время депрессии. Она может использовать только те деньги, которые дед оставил на благотворительность. Она бедна, но горда. Много думает о семейном имени и гордится больницей.
   — У нее есть что-нибудь?
   — Ничего, кроме общественного положения и внешнего вида. Работает где-то секретарем, но голубая кровь знает, что она происходит из элиты общества. Она работает, разъезжает на яхтах миллионеров, проводит уик-энды в деревне. Некоторые ее друзья пытались дать ей хорошо оплачиваемую работу, но она сказала, что не хочет идти по легкому пути и предпочитает сама пробить себе дорогу.
   — О’кей, Пол, — сказал Мейсон. — Теперь я тебе кое-что расскажу. Отправляйся в отделение полиции. Они где-то нашли брошенную машину Тидгинса с пятнами крови на пальто и с дыркой от пули. Очевидно, пальто принадлежит Тидгинсу, и он мог получить пулю.
   — Вот это да! — воскликнул Пол. — Откуда ты знаешь, Перри?
   — Из сводки последних новостей по радио. Несколько минут назад мне позвонила Делла.
   — Берусь за работу, — сказал Дрейк. — Ты хочешь, чтобы я занялся машиной?
   — Только действуй за спиной полиции. Сам ничего не предпринимай. Только собирай факты и держи меня в курсе.
   — Позвонить тебе попозже?
   — Нет, — ответил Мейсон, — я буду спать. Меня подняли ночью.
   — Я слышал об этом, — сказал Дрейк. — Кстати, Перри, тот парень, за которым смотрели ночью мои ребята, тоже один из опекунов той больницы, что и Тидгинс. Ты, конечно, знаешь об этом?
   — Да.
   — За ним что-нибудь есть?
   — Думаю, что есть, но не знаю, что именно.
   — Ты хочешь, чтобы я присмотрелся к нему?
   — Пожалуй, нет. Я еще не знаю обстановку. Собирай всю информацию, которую сможешь. Только без больших расходов. Лично не занимайся. Посади толкового репортера, и мы утром что-нибудь узнаем.
   — О’кей, — сказал Дрейк.
   — Есть еще кое-что, Пол, в чем я очень заинтересован, — сказал Мейсон. — Но только это надо сделать тонко, Пол, и как можно быстрее.
   — Что?
   — Роберт Полтхем не должен знать, что я веду расследование, но я хочу узнать его любовные связи. Я пытался дозвониться до него, но секретарь сказал, что не знает, где он.
   — Он не женат?
   — Не знаю. Но если женат, то подозреваю, что его жена не является объектом внимания.
   — Если он женат, то подозреваю, что он держит в тайне свои любовные дела, — сказал Дрейк. — Их нелегко будет открыть. Возможно, — предупредил он, — что я только через день или два сумею тебе что-нибудь сообщить.
   — Я был бы рад, если бы ты это сделал к двум часам завтрашнего дня. Посмотри, что можно сделать, Пол.
   — О’кей, постараюсь.
   Мейсон положил трубку, лег в постель и попробовал продолжать читать, но книга уже не интересовала его. Спать он тоже не мог. Он бросил книгу на пол, сел в кресло у окна, выкурил три сигареты, потом встал, открыл окно и снова улегся. Уснул он около четырех часов.
   К десяти часам утра он был уже в своем кабинете в конторе.
   Предварительная ревизия показала, что в фонде больницы Эль-мара Гастингса есть серьезная недостача. Однако ревизоры не смогли выяснить все, поскольку чековые корешки и книги счетов исчезли. Из оставшихся книг, однако, следовало, что около двухсот тысяч долларов утекло из фонда и что, очевидно, эта сумма не была занесена в отчеты. Учитывая, что опекуны имели право продавать акции и другие ценные бумаги, ревизоры указали, что необходимо проследить все сделки, совершенные опекунами.
   Получение денег из фонда могло быть оформлено чеками с подписью Альберта Тидгинса, и это, как писали газеты, могло иметь «серьезные и далеко идущие последствия». Газеты отмечали также, что в городских делах участвовал Роберт Полтхем. В его офисе не могли сообщить, где находится архитектор. Альберт Тидгинс таинственно исчез. Полиция занималась его поисками одновременно с расследованием дела о машине и пятнах крови.
   Третий опекун — Паркер К. Стил — начал давать показания ревизорам, как только узнал о ревизии. Он вел собственную бухгалтерию по расходам и объявил, что глубоко потрясен случившимся. Он сказал, что время от времени его вызывал Тидгинс, чтобы подписывать чеки, и он считает, что Полтхем подписывал большинство чеков вместе с Тидгинсом. Он признал, что дела в основном находились в руках Тидгинса.
   Большинство чеков, сказал он, тщательно изучались, по крайней мере, те из них, которые он подписывал вместе с Тидгинсом. Вся документация, как считает он, находится у Тидгинса.