Страница:
Эрл Стенли Гарднер
«Дело о зарытых часах»
Глава 1
Двухместная машина с урчанием поднималась вверх по извилистому шоссе. Черные глаза Адели Блейн, обычно такие выразительные, сейчас не отрывались от дороги — бесчисленные повороты требовали полного внимания.
Мисс Блейн было двадцать пять, но как говорила ее сестра Милисент: «Нашей Адели никогда не дашь ее лет. Либо она лет на пять моложе, либо на двадцать старше».
Сидя рядом с ней, Гарлей Раймонд вынужден был держаться за ручку дверцы, чтобы при крутых поворотах балансировать телом в нужную сторону.
В госпитале с большим трудом восстановили подвижность суставов. «Какое-то время движения будут скованны, — предупредили Раймонда, — локоть еще поболит. Но как можно больше двигайте рукой, развивайте мышцы. Только берегите локоть от ударов». Он и берег, а сейчас, на такой дороге, тем более.
В сотне футов ниже шоссе сверкал горный поток, прыгая с одетых пеной скал, чтобы исчезнуть, наполнив каньон грохотом, и словно посылал сияющие улыбки нависшим над ним скалам.
Дорога прошла через подвесной мост и начала крутой подъем, уже по ту сторону каньона, к поросшему соснами плато. Дальше, левее, пылающее солнце Калифорнии превращало гранит в сверкающий хрусталь, от чего тени под горами казались разлитыми чернилами.
Дорога петляла по плато, где стройные сосны одуряюще дышали смолой. Правее, в долине, жаркое марево походило на расплавленную бронзу, выплеснутую в кремово-розовую опоку из высохших берегов.
— Устали? — спросил Гарлей.
— Нет. Немного обеспокоена, и только. Впереди возник новый поворот, и разговор прервался сам собой. Затем, на коротком участке прямой дороги, Адели удалось взглянуть на Раймонда.
— А вот вы устали, — заметила она. — Чуть ли не в первый день возвращения из госпиталя я потащила вас в папин домик… А перед этим вы еще беседовали в клубе!
Гарлей спокойно ответил:
— Нет, я совсем не устал. Наоборот. Понимаете, я почти забыл, что на земле существуют такие вот места, теперь будто рождаюсь заново.
— А беседа в клубе… утомила вас?
— Меня — нет. Вот слушателей…
Он рассмеялся, стараясь поменьше отвлекать девушку.
— Гарлей, вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
— Понял, понял…
— Что же вы рассказывали?
— Ничего из того, чего они ожидали. Я поведал им о войне как о тяжелой работе, без фанфар и оркестров…
Через некоторое время Адель внезапно спросила:
— Вы собираетесь работать у моего отца?
— Он звонил и сказал, чтобы я заглянул к нему, когда будет время. У него ощущение, будто я не знаю, чем заняться.
— Ему нужен человек, вроде вас, кому он мог бы довериться… Не такой, как…
— Джек Хардисти, да?.. Разве так ничего хорошего и не вышло?
— Не будем на эту тему, — резко сказала девушка. И добавила мягче: — Конечно, ничего хорошего получиться и не могло, но мне бы не хотелось это обсуждать.
— О’кей.
Адель Блейн искоса взглянула на спутника. Безразличие в его голосе было ей в новинку. Еще год назад она разбиралась во всех его настроениях, а сейчас он ее удивлял. Словно они смотрели в разные концы телескопа: все важное для нее казалось ему незаметными пустяками.
Начался новый обрывистый каньон. На вершине подъема Адель резко свернула влево и повела машину дальше, где на вершине треугольника плато примостился домик, такой же естественный здесь, как любая сосна.
Одноэтажное строение с широким порталом, протянувшимся вдоль всего фасада, — цель пути. Балюстрада сделана из тонких ошкуренных бревен. Стены сложены из более прочного материала, но солнце и ветер состарили его и придали ему коричневато-зеленые цвета, так гармонирующие с общим тоном вокруг.
— Ничего? — спросила Адель.
Гарлей равнодушно кивнул, а девушка вдруг испугалась, что ему скучно, но сразу уловила выражение его глаз.
— Я много думал о таком месте, — медленно сказал он. — Это, как мне кажется, олицетворение спокойствия, единственно нужное человеку… Дефицит в наши дни… Долго мы тут пробудем?
— Не очень.
— Я могу быть чем-нибудь полезен?
— Нет, нет, всякие домашние дела… А вы побудьте на солнышке и отдыхайте.
Адель наблюдала, как гость вылезает из машины, оберегая локоть.
— Не заблудитесь? В ручье вкусная вода… Освежитесь.
Она вошла в хижину, открыла все окна, чтобы проветрить помещение.
Гарлей нашел ключ с хрустальной водой. Тут же висел ковшик, высеченный из гранита.
Напившись, он побрел к залитому солнцем кусочку плато у подножия скалы. Оттуда был виден через каньон пологий откос, уже заполняющийся пурпурными тенями заката. Стояло полное безветрие, даже сосны не шептались. Окружающие горы поражали переходами цветов всех оттенков, взрываясь кое-где остроконечными зубцами.
Гарлей сделал себе подушку из сосновых игл и, опустив на нее голову, закрыл глаза. Он почувствовал внезапное утомление человека, изнуренного болезнью.
Тик, тик, тик…
Тиканье?! Гарлей открыл глаза. Что это?.. Или он уже начал видеть сон? Нет…
Тик, тик, тик…
Черт, и тут нет тишины!.. Его часы не в состоянии так громко тикать… Похоже, звуки идут из-под земли, прямо под его ухом.
Раздраженно хмурясь, Гарлей отполз, сунул под голову свернутое пальто.
Тиканье пропало, а с ним и сонливость. Гарлей лежал под кружевом сосновых ветвей, над ним синело небо. Он все очень четко видел и всему завидовал. Хотелось стать сосновой иголкой, чтобы лежать вот так и лежать, не думая ни о чем. Это у него получилось, и в конце концов он заснул.
Проснувшись, Гарлей вздрогнул. Он увидел стройные ноги сидевшей рядом девушки.
Адель улыбнулась уже улыбкой сестры милосердия.
— Полегчало?
— Небо свидетель, да! Который час?
— Около шести.
— Господи, значит, я дрых часа два?
— Ну, не страшно. Часок, наверное. Вы сразу же легли, как мы расстались?
— Да. Будто кто-то вынул затычку из моей души, вся она, сила моего духа, испарилась. Зато теперь — будто выиграл миллион!.. Вы готовы ехать обратно?
— Угу. Если вы готовы.
— Я полон сил.
Гарлей сел и встряхнул пальто.
— А зачем тут часовой механизм?
— Какой? Где?
— Какой, не знаю. Здесь. Наверное, что-то регулирует. Я даже откатился в сторону. Мешало.
Гарлей посмотрел на девушку и расхохотался.
— Вы думаете, я был в психиатричке?
Адель посмеялась тоже, но не слишком естественно. Немного удивленный Гарлей показал на кучу иголок:
— Послушайте сами. Вон там.
Девушка приложила ухо к указанной точке, явно больше из вежливости, чем из любопытства.
Гарлей с удовольствием наблюдал, как на смену недоверчивому выражению на ее лице все яснее проступает удивление.
— Это я и имел в виду, если позволите, — с достоинством произнес он.
— Но это же часы?! — воскликнула Адель.
Разрыв кучу сосновых игл, она вытащила небольшую лакированную жестянку.
Гарлей поднял крышку.
Там, заложенный со всех сторон деревянными пробками, бойко тикал прелестный будильник. Гарлей сразу узнал работу первоклассного часовщика. Гарлей сверился по своим часам.
— Отстают на двадцать пять минут, — сказал он. — Такая отличная марка! Не должны бы… Но взгляните, как неглубоко они закопаны! Крышка почти на одном уровне с землей, только чуть присыпана хвоей.
— Что за ненормальное желание закапывать часы! — воскликнула Адель.
До них донесся шум машины, поднимающейся в гору.
— Похоже, едут сюда, — сказал Гарлей. — Давайте-ка положим часы обратно, откуда взяли, и выйдем навстречу машине. Кто знает…
— Действуйте, — кратко сказала Адель.
Через минуту часы покоились на прежнем месте, в своей ямке, под хвоей и мхом.
Заросли кустов скрывали их. Машина повернула к плато и выехала на залитую вечерним солнцем прогалину. Это был мощный закрытый автомобиль синего цвета.
— Это же машина Джека! — воскликнула Адель. Машина резко затормозила перед домиком, дверца раскрылась и оттуда вылез Джек Хардисти.
Раймонд двинулся к нему, но Адель осталась на месте.
— Не надо! — шепнула она. — Подождем…
Хардисти нагнулся и достал из машины садовую лопату. Он уже шел к подножию скалы, но на полпути остановился, заметив в зарослях две фигуры.
Парочка замерла в нерешительности, а затем повела себя как ни в чем не бывало, вполне естественно, но чересчур суетливо.
— Выйдем, как будто мы его не заметили! — шепотом скомандовала Адель.
Раймонд заметил, как Хардисти воровато спрятал лопату обратно в машину.
Адель удивленно ахнула, будто только что увидела Джека и машину.
— Что такое? Здесь машина? Это Джек?
По мнению Гарлея, едена удалась девушке примерно так же, как какой-нибудь самонадеянной школьнице Джульетта на выпускном вечере. Пришлось ей подыгрывать — Гарлей состроил мину влюбленного, застигнутого врасплох.
Хардисти двинулся им навстречу. Он был узкоплеч и узколиц, но изящен — благодаря искусству дорогого портного. На крупном носу элегантно сидели очки. С ненатуральным энтузиазмом он пожал руку Раймонду.
— Вернулся наш герой?.. Как вы себя чувствуете, Гарлей?.. Хэлло, Адель!
Природа обделила Хардисти способностью проявлять сильные чувства, которых, к тому же, он не испытывал и сам это знал. Раймонду трудно было заставить себя ответить с той же «сердечностью».
Адель Блейн держалась настороженно, первый бурный момент встречи сменился тихим ручейком вежливого разговора. Наконец, Хардисти попросил:
— С вашего позволения, Адель, я хотел бы подняться к домику. Неделю тому назад я приезжал сюда и потерял свой любимый охотничий нож.
— Неделю? — с сомнением протянула Адель. — Я думала, тут лет сто никто не был и не открывал окон!
— Я, конечно, этим не занимался. Приехал на пару часов отдохнуть. Такой тут мир и покой, а это помогает принимать всякие решения…
— Это ваше дело, — с достоинством заявила Адель. — А мы уже собирались обратно. Я привела все в порядок. Завтра приезжает папа… Вы готовы, Гарлей?
Раймонд с готовностью кивнул, глядя то на девушку, то на нового гостя.
— Надеюсь, вы отыщете свой нож, — сказал он, направляясь к месту, где осталась машина.
Хардисти стал предельно внимательным и еще добавил своей «душевности».
— Спасибо, старина!.. Как ваша рука?.. Не очень беспокоит?.. Не переоценивайте своих сил, берегите себя! Не старайтесь разорваться на части!.. Не перенапрягайтесь, дружище.
Только достигнув прямого участка дороги на Конвейл, Адель дала выход своим чувствам:
— Я ненавижу его!
— Он был бы приятным, если бы не прилагал усилий казаться приятным… Запало бедняге в голову, что он обязательно должен нравиться людям! Вот и паясничает, а похож на тряпичного болвана, играющего в стриптиз…
— Даже не в этом дело. Он надменный к тому же! И опять дело не в этом, Бог с ним! У него явный комплекс неполноценности, можно только посочувствовать… Вся беда в том, что он сделал с моим отцом!
Гарлей не успел задать вопроса, девушка продолжала:
— В его банке недостача свыше десяти тысяч долларов. Вы должны знать: только благодаря папиным деньгам и влиянию он вообще туда попал…
— Боюсь, я немного отстал от жизни, — извиняющимся тоном проговорил Гарлей.
— Немного потеряли! — запальчиво сказала Адель. — Жизнь ужасна! Папа основал в Роксбери банк, устроил Джеку место на пять тысяч, и все только потому, что он — муж моей сестры Милисент!
Гарлей дипломатично молчал, не вмешиваясь в эмоциональный монолог.
— Этот подонок читает книги о выдающихся личностях и черпает оттуда свои манеры, словечки, поведение… Он прячет свою полуголодную, хнычущую душонку за этой маской. Разыгрывает этакую сильную личность… Наверное, это я — сильная личность, если у меня хватает терпения не говорить ему в лицо то, что я о нем думаю!
— О недостаче известно? — негромко спросил Гарлей.
— Только руководству. Причем папа гарантировал: никаких потерь от Джека банк не понесет, так что они вопить не станут. Я тоже думаю, папа все уладит — опять-таки ради Милисент, не стоило даже заговаривать об этом. Так, вырвалось случайно… забудьте все, Гарлей.
— Я уже забыл, — улыбнулся спутник.
Девушка горько подумала, что год назад он так бы легко не согласился не принимать всерьез ее мучения, а сейчас просто согласился выбросить все из головы.
— Как никогда папе сейчас нужен верный человек… И Адель вспомнила, что уже говорила об этом. Но Гарлей ее как бы не слышал. Или не пожелал придавать значения ее словам, или не отнес их на свой адрес… Во всяком случае, мысли его текли совсем в другом направлении. Это стало ясно, когда он спросил:
— Зачем Джек зарыл часы в землю?
— Вы думаете, это он?..
— У него была лопата, которую он спрятал, увидев нас. И шел к тому самому месту.
— Как странно, я тоже на него подумала, но ничего не могла понять. Я… Ой!.. Смотрите! Машина Милисент!
Адель замахала рукой несущимся на них огням.
Встречная машина замедлила ход и остановилась. Глаза Милисент внимательно глядели на них через стекла очков без оправы.
Раймонд подумал: напрасно она отказалась от карьеры операционной сестры, пройдя полный курс… Видимо, ищущая натура не удовлетворилась бездумным существованием дочери богача… И вот — замужество, на этом все замкнулось. Сначала, казалось, счастье бесконечно, а затем оно увяло, не успев расцвести.
Не слишком выразительное лицо Милисент сейчас будто совсем одеревенело.
— Хэлло! — тускло произнесла она. — Ездили в домик? Хэлло, Гарлей! Едва узнала, как ваши дела?
Раймонд вылез из машины, чтобы поздороваться с Милисент. В ее однотонном голосе все же было Больше душевности, чем во всех излияниях Джека…
— Рада видеть. Слышала, вас серьезно ранило. Как сейчас?
— Здоров, как бык. Тоже рад вас видеть, Милисент.
— Убирала в домике? — задала она вопрос Адели, а когда та кивнула, спросила: — Вы там… я хочу сказать… Вы не видели…
— Да, — подтвердила сестра, читая ее мысли, — приехал как раз в ту минуту, когда мы уезжали.
Милисент явно переживала. Ей не хотелось так сразу бросать Гарлея, но не терпелось помчаться к Джеку.
— Как хорошо, что мы встретились, — пробормоталa она, включая зажигание. — Надеюсь, будем часто видеться… Старая дружба, одним словом…
— Одним словом, кати! — сказала насмешливо сестра, и дверца захлопнулась.
Адель растерянно посмотрела вслед сорвавшейся с места машине, затем села поудобнее и включила зажигание. Под шум мотора девушка что-то пробормотала себе под нос, не слишком лестное для сестры.
— Она знает о растрате? — спросил Гарлей.
— Надеюсь, нет… Этого еще не хватало!
— Тогда почему она была как на иголках? Так спешила к своему Джеку?
— Семейные неполадки… Помимо всего прочего… Ах, не будем говорить о Джеке… Принесла его нелегкая на этот крохотный островок покоя… Кстати, где вы остановились, Гарлей?
— В отеле.
Адель включила третью скорость, и они понеслись не хуже Милисент. А ведь на горной дороге стоило бы подумать и о покрышках… И хотя спидометр показывал всего пятьдесят пять миль, езда походила на бешеную.
Адель Блейн вдруг рассмеялась.
— Простите, но я вспомнила о назначенной на вечер встрече. Боюсь, опаздываю… С вами всегда одно и то же, Гарлей… Вы заставляете меня обо всем забывать. А ведь солнце почти село…
Мисс Блейн было двадцать пять, но как говорила ее сестра Милисент: «Нашей Адели никогда не дашь ее лет. Либо она лет на пять моложе, либо на двадцать старше».
Сидя рядом с ней, Гарлей Раймонд вынужден был держаться за ручку дверцы, чтобы при крутых поворотах балансировать телом в нужную сторону.
В госпитале с большим трудом восстановили подвижность суставов. «Какое-то время движения будут скованны, — предупредили Раймонда, — локоть еще поболит. Но как можно больше двигайте рукой, развивайте мышцы. Только берегите локоть от ударов». Он и берег, а сейчас, на такой дороге, тем более.
В сотне футов ниже шоссе сверкал горный поток, прыгая с одетых пеной скал, чтобы исчезнуть, наполнив каньон грохотом, и словно посылал сияющие улыбки нависшим над ним скалам.
Дорога прошла через подвесной мост и начала крутой подъем, уже по ту сторону каньона, к поросшему соснами плато. Дальше, левее, пылающее солнце Калифорнии превращало гранит в сверкающий хрусталь, от чего тени под горами казались разлитыми чернилами.
Дорога петляла по плато, где стройные сосны одуряюще дышали смолой. Правее, в долине, жаркое марево походило на расплавленную бронзу, выплеснутую в кремово-розовую опоку из высохших берегов.
— Устали? — спросил Гарлей.
— Нет. Немного обеспокоена, и только. Впереди возник новый поворот, и разговор прервался сам собой. Затем, на коротком участке прямой дороги, Адели удалось взглянуть на Раймонда.
— А вот вы устали, — заметила она. — Чуть ли не в первый день возвращения из госпиталя я потащила вас в папин домик… А перед этим вы еще беседовали в клубе!
Гарлей спокойно ответил:
— Нет, я совсем не устал. Наоборот. Понимаете, я почти забыл, что на земле существуют такие вот места, теперь будто рождаюсь заново.
— А беседа в клубе… утомила вас?
— Меня — нет. Вот слушателей…
Он рассмеялся, стараясь поменьше отвлекать девушку.
— Гарлей, вы прекрасно поняли, что я имела в виду.
— Понял, понял…
— Что же вы рассказывали?
— Ничего из того, чего они ожидали. Я поведал им о войне как о тяжелой работе, без фанфар и оркестров…
Через некоторое время Адель внезапно спросила:
— Вы собираетесь работать у моего отца?
— Он звонил и сказал, чтобы я заглянул к нему, когда будет время. У него ощущение, будто я не знаю, чем заняться.
— Ему нужен человек, вроде вас, кому он мог бы довериться… Не такой, как…
— Джек Хардисти, да?.. Разве так ничего хорошего и не вышло?
— Не будем на эту тему, — резко сказала девушка. И добавила мягче: — Конечно, ничего хорошего получиться и не могло, но мне бы не хотелось это обсуждать.
— О’кей.
Адель Блейн искоса взглянула на спутника. Безразличие в его голосе было ей в новинку. Еще год назад она разбиралась во всех его настроениях, а сейчас он ее удивлял. Словно они смотрели в разные концы телескопа: все важное для нее казалось ему незаметными пустяками.
Начался новый обрывистый каньон. На вершине подъема Адель резко свернула влево и повела машину дальше, где на вершине треугольника плато примостился домик, такой же естественный здесь, как любая сосна.
Одноэтажное строение с широким порталом, протянувшимся вдоль всего фасада, — цель пути. Балюстрада сделана из тонких ошкуренных бревен. Стены сложены из более прочного материала, но солнце и ветер состарили его и придали ему коричневато-зеленые цвета, так гармонирующие с общим тоном вокруг.
— Ничего? — спросила Адель.
Гарлей равнодушно кивнул, а девушка вдруг испугалась, что ему скучно, но сразу уловила выражение его глаз.
— Я много думал о таком месте, — медленно сказал он. — Это, как мне кажется, олицетворение спокойствия, единственно нужное человеку… Дефицит в наши дни… Долго мы тут пробудем?
— Не очень.
— Я могу быть чем-нибудь полезен?
— Нет, нет, всякие домашние дела… А вы побудьте на солнышке и отдыхайте.
Адель наблюдала, как гость вылезает из машины, оберегая локоть.
— Не заблудитесь? В ручье вкусная вода… Освежитесь.
Она вошла в хижину, открыла все окна, чтобы проветрить помещение.
Гарлей нашел ключ с хрустальной водой. Тут же висел ковшик, высеченный из гранита.
Напившись, он побрел к залитому солнцем кусочку плато у подножия скалы. Оттуда был виден через каньон пологий откос, уже заполняющийся пурпурными тенями заката. Стояло полное безветрие, даже сосны не шептались. Окружающие горы поражали переходами цветов всех оттенков, взрываясь кое-где остроконечными зубцами.
Гарлей сделал себе подушку из сосновых игл и, опустив на нее голову, закрыл глаза. Он почувствовал внезапное утомление человека, изнуренного болезнью.
Тик, тик, тик…
Тиканье?! Гарлей открыл глаза. Что это?.. Или он уже начал видеть сон? Нет…
Тик, тик, тик…
Черт, и тут нет тишины!.. Его часы не в состоянии так громко тикать… Похоже, звуки идут из-под земли, прямо под его ухом.
Раздраженно хмурясь, Гарлей отполз, сунул под голову свернутое пальто.
Тиканье пропало, а с ним и сонливость. Гарлей лежал под кружевом сосновых ветвей, над ним синело небо. Он все очень четко видел и всему завидовал. Хотелось стать сосновой иголкой, чтобы лежать вот так и лежать, не думая ни о чем. Это у него получилось, и в конце концов он заснул.
Проснувшись, Гарлей вздрогнул. Он увидел стройные ноги сидевшей рядом девушки.
Адель улыбнулась уже улыбкой сестры милосердия.
— Полегчало?
— Небо свидетель, да! Который час?
— Около шести.
— Господи, значит, я дрых часа два?
— Ну, не страшно. Часок, наверное. Вы сразу же легли, как мы расстались?
— Да. Будто кто-то вынул затычку из моей души, вся она, сила моего духа, испарилась. Зато теперь — будто выиграл миллион!.. Вы готовы ехать обратно?
— Угу. Если вы готовы.
— Я полон сил.
Гарлей сел и встряхнул пальто.
— А зачем тут часовой механизм?
— Какой? Где?
— Какой, не знаю. Здесь. Наверное, что-то регулирует. Я даже откатился в сторону. Мешало.
Гарлей посмотрел на девушку и расхохотался.
— Вы думаете, я был в психиатричке?
Адель посмеялась тоже, но не слишком естественно. Немного удивленный Гарлей показал на кучу иголок:
— Послушайте сами. Вон там.
Девушка приложила ухо к указанной точке, явно больше из вежливости, чем из любопытства.
Гарлей с удовольствием наблюдал, как на смену недоверчивому выражению на ее лице все яснее проступает удивление.
— Это я и имел в виду, если позволите, — с достоинством произнес он.
— Но это же часы?! — воскликнула Адель.
Разрыв кучу сосновых игл, она вытащила небольшую лакированную жестянку.
Гарлей поднял крышку.
Там, заложенный со всех сторон деревянными пробками, бойко тикал прелестный будильник. Гарлей сразу узнал работу первоклассного часовщика. Гарлей сверился по своим часам.
— Отстают на двадцать пять минут, — сказал он. — Такая отличная марка! Не должны бы… Но взгляните, как неглубоко они закопаны! Крышка почти на одном уровне с землей, только чуть присыпана хвоей.
— Что за ненормальное желание закапывать часы! — воскликнула Адель.
До них донесся шум машины, поднимающейся в гору.
— Похоже, едут сюда, — сказал Гарлей. — Давайте-ка положим часы обратно, откуда взяли, и выйдем навстречу машине. Кто знает…
— Действуйте, — кратко сказала Адель.
Через минуту часы покоились на прежнем месте, в своей ямке, под хвоей и мхом.
Заросли кустов скрывали их. Машина повернула к плато и выехала на залитую вечерним солнцем прогалину. Это был мощный закрытый автомобиль синего цвета.
— Это же машина Джека! — воскликнула Адель. Машина резко затормозила перед домиком, дверца раскрылась и оттуда вылез Джек Хардисти.
Раймонд двинулся к нему, но Адель осталась на месте.
— Не надо! — шепнула она. — Подождем…
Хардисти нагнулся и достал из машины садовую лопату. Он уже шел к подножию скалы, но на полпути остановился, заметив в зарослях две фигуры.
Парочка замерла в нерешительности, а затем повела себя как ни в чем не бывало, вполне естественно, но чересчур суетливо.
— Выйдем, как будто мы его не заметили! — шепотом скомандовала Адель.
Раймонд заметил, как Хардисти воровато спрятал лопату обратно в машину.
Адель удивленно ахнула, будто только что увидела Джека и машину.
— Что такое? Здесь машина? Это Джек?
По мнению Гарлея, едена удалась девушке примерно так же, как какой-нибудь самонадеянной школьнице Джульетта на выпускном вечере. Пришлось ей подыгрывать — Гарлей состроил мину влюбленного, застигнутого врасплох.
Хардисти двинулся им навстречу. Он был узкоплеч и узколиц, но изящен — благодаря искусству дорогого портного. На крупном носу элегантно сидели очки. С ненатуральным энтузиазмом он пожал руку Раймонду.
— Вернулся наш герой?.. Как вы себя чувствуете, Гарлей?.. Хэлло, Адель!
Природа обделила Хардисти способностью проявлять сильные чувства, которых, к тому же, он не испытывал и сам это знал. Раймонду трудно было заставить себя ответить с той же «сердечностью».
Адель Блейн держалась настороженно, первый бурный момент встречи сменился тихим ручейком вежливого разговора. Наконец, Хардисти попросил:
— С вашего позволения, Адель, я хотел бы подняться к домику. Неделю тому назад я приезжал сюда и потерял свой любимый охотничий нож.
— Неделю? — с сомнением протянула Адель. — Я думала, тут лет сто никто не был и не открывал окон!
— Я, конечно, этим не занимался. Приехал на пару часов отдохнуть. Такой тут мир и покой, а это помогает принимать всякие решения…
— Это ваше дело, — с достоинством заявила Адель. — А мы уже собирались обратно. Я привела все в порядок. Завтра приезжает папа… Вы готовы, Гарлей?
Раймонд с готовностью кивнул, глядя то на девушку, то на нового гостя.
— Надеюсь, вы отыщете свой нож, — сказал он, направляясь к месту, где осталась машина.
Хардисти стал предельно внимательным и еще добавил своей «душевности».
— Спасибо, старина!.. Как ваша рука?.. Не очень беспокоит?.. Не переоценивайте своих сил, берегите себя! Не старайтесь разорваться на части!.. Не перенапрягайтесь, дружище.
Только достигнув прямого участка дороги на Конвейл, Адель дала выход своим чувствам:
— Я ненавижу его!
— Он был бы приятным, если бы не прилагал усилий казаться приятным… Запало бедняге в голову, что он обязательно должен нравиться людям! Вот и паясничает, а похож на тряпичного болвана, играющего в стриптиз…
— Даже не в этом дело. Он надменный к тому же! И опять дело не в этом, Бог с ним! У него явный комплекс неполноценности, можно только посочувствовать… Вся беда в том, что он сделал с моим отцом!
Гарлей не успел задать вопроса, девушка продолжала:
— В его банке недостача свыше десяти тысяч долларов. Вы должны знать: только благодаря папиным деньгам и влиянию он вообще туда попал…
— Боюсь, я немного отстал от жизни, — извиняющимся тоном проговорил Гарлей.
— Немного потеряли! — запальчиво сказала Адель. — Жизнь ужасна! Папа основал в Роксбери банк, устроил Джеку место на пять тысяч, и все только потому, что он — муж моей сестры Милисент!
Гарлей дипломатично молчал, не вмешиваясь в эмоциональный монолог.
— Этот подонок читает книги о выдающихся личностях и черпает оттуда свои манеры, словечки, поведение… Он прячет свою полуголодную, хнычущую душонку за этой маской. Разыгрывает этакую сильную личность… Наверное, это я — сильная личность, если у меня хватает терпения не говорить ему в лицо то, что я о нем думаю!
— О недостаче известно? — негромко спросил Гарлей.
— Только руководству. Причем папа гарантировал: никаких потерь от Джека банк не понесет, так что они вопить не станут. Я тоже думаю, папа все уладит — опять-таки ради Милисент, не стоило даже заговаривать об этом. Так, вырвалось случайно… забудьте все, Гарлей.
— Я уже забыл, — улыбнулся спутник.
Девушка горько подумала, что год назад он так бы легко не согласился не принимать всерьез ее мучения, а сейчас просто согласился выбросить все из головы.
— Как никогда папе сейчас нужен верный человек… И Адель вспомнила, что уже говорила об этом. Но Гарлей ее как бы не слышал. Или не пожелал придавать значения ее словам, или не отнес их на свой адрес… Во всяком случае, мысли его текли совсем в другом направлении. Это стало ясно, когда он спросил:
— Зачем Джек зарыл часы в землю?
— Вы думаете, это он?..
— У него была лопата, которую он спрятал, увидев нас. И шел к тому самому месту.
— Как странно, я тоже на него подумала, но ничего не могла понять. Я… Ой!.. Смотрите! Машина Милисент!
Адель замахала рукой несущимся на них огням.
Встречная машина замедлила ход и остановилась. Глаза Милисент внимательно глядели на них через стекла очков без оправы.
Раймонд подумал: напрасно она отказалась от карьеры операционной сестры, пройдя полный курс… Видимо, ищущая натура не удовлетворилась бездумным существованием дочери богача… И вот — замужество, на этом все замкнулось. Сначала, казалось, счастье бесконечно, а затем оно увяло, не успев расцвести.
Не слишком выразительное лицо Милисент сейчас будто совсем одеревенело.
— Хэлло! — тускло произнесла она. — Ездили в домик? Хэлло, Гарлей! Едва узнала, как ваши дела?
Раймонд вылез из машины, чтобы поздороваться с Милисент. В ее однотонном голосе все же было Больше душевности, чем во всех излияниях Джека…
— Рада видеть. Слышала, вас серьезно ранило. Как сейчас?
— Здоров, как бык. Тоже рад вас видеть, Милисент.
— Убирала в домике? — задала она вопрос Адели, а когда та кивнула, спросила: — Вы там… я хочу сказать… Вы не видели…
— Да, — подтвердила сестра, читая ее мысли, — приехал как раз в ту минуту, когда мы уезжали.
Милисент явно переживала. Ей не хотелось так сразу бросать Гарлея, но не терпелось помчаться к Джеку.
— Как хорошо, что мы встретились, — пробормоталa она, включая зажигание. — Надеюсь, будем часто видеться… Старая дружба, одним словом…
— Одним словом, кати! — сказала насмешливо сестра, и дверца захлопнулась.
Адель растерянно посмотрела вслед сорвавшейся с места машине, затем села поудобнее и включила зажигание. Под шум мотора девушка что-то пробормотала себе под нос, не слишком лестное для сестры.
— Она знает о растрате? — спросил Гарлей.
— Надеюсь, нет… Этого еще не хватало!
— Тогда почему она была как на иголках? Так спешила к своему Джеку?
— Семейные неполадки… Помимо всего прочего… Ах, не будем говорить о Джеке… Принесла его нелегкая на этот крохотный островок покоя… Кстати, где вы остановились, Гарлей?
— В отеле.
Адель включила третью скорость, и они понеслись не хуже Милисент. А ведь на горной дороге стоило бы подумать и о покрышках… И хотя спидометр показывал всего пятьдесят пять миль, езда походила на бешеную.
Адель Блейн вдруг рассмеялась.
— Простите, но я вспомнила о назначенной на вечер встрече. Боюсь, опаздываю… С вами всегда одно и то же, Гарлей… Вы заставляете меня обо всем забывать. А ведь солнце почти село…
Глава 2
Гарлей Раймонд принял душ, с удовольствием растянулся на мягкой постели и сразу же вынужденно признал: резервы его энергии ограничены. Вражеские пули, пожалуй, отняли у него куда больше сил, чем он предполагал.
Резко зазвонил телефон. По тому, как он болезненно вздрогнул, Гарлей понял: и нервы его могли бы быть покрепче.
Местная телефонистка сообщила, что в вестибюле его дожидается мистер Винсент Блейн.
— Блейн? — удивился Гарлей. — Скажите ему, будьте добры… Скажите: я сейчас спущусь вниз. А если он торопится, то попросите его подняться сюда.
Гарлей натянул рубашку и брюки и принялся зашнуровывать туфли, когда в дверь осторожно постучали.
Нет, на улице он не узнал бы Винсента Блейна, хотя не виделись они немногим больше года… И суть даже не в том, что отец Адели и Милисент постарел, хотя постарел он разительно… У него был несвойственный емy обеспокоенный вид.
Они сели. Мистер Блейн по-прежнему был обворожителен в обращении, причем совершенно искренне, счастлив и сердечен без покровительства и снисходительности, поэтому на него никто не обижался. И Гарлей понимал: хотя старик явился к нему по чрезвычайно важному делу и находится в напряжении, он не заговорит о деле до тех пор, пока не выполнит всех человеческих правил, обязательных при встрече с пострадавшим и только-только выздоравливающим человеком.
Поэтому Гарлей отвел его извинения, скороговоркой сообщив о своем здоровье необычайно оптимистично, пожаловался на свою «лень» и прямо приступил к делу.
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?
В проницательном взгляде мистера Блейна мелькнула напряженность.
Это чертовски любезно, что вы мне предлагаете помощь… Я сам не знаю… Видите ли, немного волнуетсь из-за Адели. Ведь вы ездили вместе?
— Да. И вместе вернулись в город.
— Ее еще нет дома.
— Она мне сказала о важном свидании, о котором чуть не забыла, — успокоил Гарлей. — Мы так неслись, что я серьезно беспокоился о покрышках… А сейчас вот прилег…
Блейн пустился в извинения, но Гарлей рассмеялся:
— Я как раз готовился заняться перевариванием той скромной порции здоровья, которую почерпнул в вашем горном домике… Вот где чистый рай!
Блейн механически кивнул, занятый, вероятно, какими-то далекими мыслями. Внезапно он бросил быстрый взгляд на Гарлея.
— Вам не улыбается пробыть там несколько дней?
— В домике?
— Ну да.
— А вас это не стеснит?.. Я слышал, у вас там с кем-то намечена встреча…
— Проведу ее дома. Я бы хотел, чтобы вы там пожили. Конечно, придется самому заботиться о пище.
Гарлей широко улыбнулся.
— Если вы говорите серьезно, то я ничего лучшего и не желал бы.
— Сегодня вы там ничего не видели?
Блейн тщетно пытался скрыть свою заинтересованность.
— Видел. Вашего зятя.
Коротко подстриженные усы старика выразительно шевельнулись, как если бы он удержал ругательство:
— Ничего особенного в его поведении не заметили?
— Его манеры показались обычными.
— Да, да, я понимаю, — хлопушка, вообразившая себя дальнобойным орудием… Слушайте, Гарлей. Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали для меня. Вам прилично заплатят, а позже мы договоримся о чем-то постоянном. Пока же я прошу вас немедленно отправиться в домик. Прямо сейчас. И следить за всем, что там происходит. — Заметив его колебания, старик добавил: — Можете не сомневаться, любая компенсация…
— Да нет. Дело вовсе не в этом. Я просто не могу представить себе, каковы мои функции.
— Что же, придется объяснить. Скажу вам то, чего не знает жена Джека, Милисент. У него в банке недостача в десять тысяч долларов. Возможно, Адель поделилась с вами, она это знает… Не хочу скрывать и скажу то, чего и она не знает. Я и пальцем не шевельну, чтобы погасить скандал. Черт с ним. Лично я не считаю членом семьи этого негодяя… Он пробрался в нашу семью, сбив ловким ударом Милисент с ног… На нее, бедняжку, местные парни не клевали. А шикарных охотников за приданым ей встретить не пришлось, этот обскакал всех. Я его видел насквозь, и то иной раз обманывался — уж такими влюбленными глазами он смотрел на свою добычу! А дочь прямо светилась от счастья. И уж, конечно, никого бы не стала слушать… Ладно. Вам это неинтересно. Перехожу к сути дела… Я сказал Хардисти, что не намерен его покрывать. Но был непоследователен. Знаете, как он проучил меня за то, что я сразу же не отправил его в тюрьму?.. Вам и в голову не придет. Он забрал остальные деньги из банка, все! Около девяноста тысяч долларов, о чем и сообщил мне по телефону… Шантажист! Он заявил, если мне жаль такой суммы, то пусть я не пожалею десяти тысяч. А ему, мол, сидеть в тюрьме приличней не за такую ерунду, а за хороший куш… И будет на что жить потом, после тюрьмы, когда его никто не примет на работу… Ну не скот?
— Скот, — кратко согласился Гарлей.
— И я уверен, он отправился в мой домик в поисках тайника для украденного… Ну, а коли так, то при известном везении это место можно будет отыскать… а?
Вместо ответа Гарлей Раймонд стал надевать пальто.
— Я готов, мистер Блейн. Поехали.
— Подкрепитесь сначала. Пойдите в ресторан и поужинайте как следует. Мне все равно не освободиться раньше, чем через час — полтора… Было бы хорошо, чтобы вы примерно через этот промежуток времени ждали меня в холле… Честное слово, мой мальчик, огромную тяжесть вы снимаете с моей души!
Резко зазвонил телефон. По тому, как он болезненно вздрогнул, Гарлей понял: и нервы его могли бы быть покрепче.
Местная телефонистка сообщила, что в вестибюле его дожидается мистер Винсент Блейн.
— Блейн? — удивился Гарлей. — Скажите ему, будьте добры… Скажите: я сейчас спущусь вниз. А если он торопится, то попросите его подняться сюда.
Гарлей натянул рубашку и брюки и принялся зашнуровывать туфли, когда в дверь осторожно постучали.
Нет, на улице он не узнал бы Винсента Блейна, хотя не виделись они немногим больше года… И суть даже не в том, что отец Адели и Милисент постарел, хотя постарел он разительно… У него был несвойственный емy обеспокоенный вид.
Они сели. Мистер Блейн по-прежнему был обворожителен в обращении, причем совершенно искренне, счастлив и сердечен без покровительства и снисходительности, поэтому на него никто не обижался. И Гарлей понимал: хотя старик явился к нему по чрезвычайно важному делу и находится в напряжении, он не заговорит о деле до тех пор, пока не выполнит всех человеческих правил, обязательных при встрече с пострадавшим и только-только выздоравливающим человеком.
Поэтому Гарлей отвел его извинения, скороговоркой сообщив о своем здоровье необычайно оптимистично, пожаловался на свою «лень» и прямо приступил к делу.
— Не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?
В проницательном взгляде мистера Блейна мелькнула напряженность.
Это чертовски любезно, что вы мне предлагаете помощь… Я сам не знаю… Видите ли, немного волнуетсь из-за Адели. Ведь вы ездили вместе?
— Да. И вместе вернулись в город.
— Ее еще нет дома.
— Она мне сказала о важном свидании, о котором чуть не забыла, — успокоил Гарлей. — Мы так неслись, что я серьезно беспокоился о покрышках… А сейчас вот прилег…
Блейн пустился в извинения, но Гарлей рассмеялся:
— Я как раз готовился заняться перевариванием той скромной порции здоровья, которую почерпнул в вашем горном домике… Вот где чистый рай!
Блейн механически кивнул, занятый, вероятно, какими-то далекими мыслями. Внезапно он бросил быстрый взгляд на Гарлея.
— Вам не улыбается пробыть там несколько дней?
— В домике?
— Ну да.
— А вас это не стеснит?.. Я слышал, у вас там с кем-то намечена встреча…
— Проведу ее дома. Я бы хотел, чтобы вы там пожили. Конечно, придется самому заботиться о пище.
Гарлей широко улыбнулся.
— Если вы говорите серьезно, то я ничего лучшего и не желал бы.
— Сегодня вы там ничего не видели?
Блейн тщетно пытался скрыть свою заинтересованность.
— Видел. Вашего зятя.
Коротко подстриженные усы старика выразительно шевельнулись, как если бы он удержал ругательство:
— Ничего особенного в его поведении не заметили?
— Его манеры показались обычными.
— Да, да, я понимаю, — хлопушка, вообразившая себя дальнобойным орудием… Слушайте, Гарлей. Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали для меня. Вам прилично заплатят, а позже мы договоримся о чем-то постоянном. Пока же я прошу вас немедленно отправиться в домик. Прямо сейчас. И следить за всем, что там происходит. — Заметив его колебания, старик добавил: — Можете не сомневаться, любая компенсация…
— Да нет. Дело вовсе не в этом. Я просто не могу представить себе, каковы мои функции.
— Что же, придется объяснить. Скажу вам то, чего не знает жена Джека, Милисент. У него в банке недостача в десять тысяч долларов. Возможно, Адель поделилась с вами, она это знает… Не хочу скрывать и скажу то, чего и она не знает. Я и пальцем не шевельну, чтобы погасить скандал. Черт с ним. Лично я не считаю членом семьи этого негодяя… Он пробрался в нашу семью, сбив ловким ударом Милисент с ног… На нее, бедняжку, местные парни не клевали. А шикарных охотников за приданым ей встретить не пришлось, этот обскакал всех. Я его видел насквозь, и то иной раз обманывался — уж такими влюбленными глазами он смотрел на свою добычу! А дочь прямо светилась от счастья. И уж, конечно, никого бы не стала слушать… Ладно. Вам это неинтересно. Перехожу к сути дела… Я сказал Хардисти, что не намерен его покрывать. Но был непоследователен. Знаете, как он проучил меня за то, что я сразу же не отправил его в тюрьму?.. Вам и в голову не придет. Он забрал остальные деньги из банка, все! Около девяноста тысяч долларов, о чем и сообщил мне по телефону… Шантажист! Он заявил, если мне жаль такой суммы, то пусть я не пожалею десяти тысяч. А ему, мол, сидеть в тюрьме приличней не за такую ерунду, а за хороший куш… И будет на что жить потом, после тюрьмы, когда его никто не примет на работу… Ну не скот?
— Скот, — кратко согласился Гарлей.
— И я уверен, он отправился в мой домик в поисках тайника для украденного… Ну, а коли так, то при известном везении это место можно будет отыскать… а?
Вместо ответа Гарлей Раймонд стал надевать пальто.
— Я готов, мистер Блейн. Поехали.
— Подкрепитесь сначала. Пойдите в ресторан и поужинайте как следует. Мне все равно не освободиться раньше, чем через час — полтора… Было бы хорошо, чтобы вы примерно через этот промежуток времени ждали меня в холле… Честное слово, мой мальчик, огромную тяжесть вы снимаете с моей души!
Глава 3
Поздним вечером домик казался отрезанным от всего мира. Тишина заставляла человека вспомнить, что у него есть душа, и он начинал вслушиваться в неясный ритм внутри себя.
Звезды висели прямо над верхушками сосен. Гарлею казалось, что выйди он на веранду да прицелься из мелкокалиберной винтовки — и все они упадут к его ногам, как елочные игрушки. Вечер был неприятно холодный, с той особой пронизывающей сыростью, характерной для горных мест, леденящей и заставляющей думать о кресле перед горящим камином, и больше ни о чем.
Как только мистер Блейн уехал, Гарлей сразу же растопил печку. Сухие сосновые полешки весело трещали, и его охватила волна тепла — только сейчас он почувствовал, как промерз. Взяв в передней комнате одеяло, Гарлей устроил себе уютную постель на хорошей, пружинистой кушетке и вернулся к теплу очага. Но очарование огня нарушилось каким-то посторонним шорохом.
Гарлею почудились чьи-то шаги. Свет он еще не зажигал, юркнув в холодную кухню, плотно закрыл дверь туда, где мерцала горящая печка… Правда, его мог выдать дымок из трубы…
Запоры надежны. Он прижался лицом к окну. На веранде несомненно кто-то был, с кошачьей легкостью двигался от одного окна к другому, пытаясь заглянуть внутрь.
Чтобы глаза привыкли к темноте, Гарлей на секунду зажмурился. Когда он снова открыл их, незнакомец показался ему рельефней. К тому же щелочка света из той комнаты, где топилась печка, сквозь неплотную драпировку слабой полоской перерезала чужое лицо, будто фосфоресцирующим карандашом. Гарлею надоела игра в прятки, и он уже решил выйти, как вдруг услышал:
— Эй! Есть кто в доме?
Голос тут же поглотила мертвая тишина. Гарлей подошел к двери, но не открыл ее.
— Кто там?
— Произошел несчастный случай.
— Где?
— На дороге. Внизу.
— Вы ранены?
— Нет, но мне нужна помощь.
Гарлей распахнул дверь. Стоявший перед ним человек был молод. Губы капризно очерчены, но взгляд прямой и твердый, невысокого роста, худощавый, но мускулистый, с быстрыми движениями и, очевидно, хорошей реакцией.
— Я не знал, что здесь живут, пошел наугад. Извините.
— Я здесь «живу» от силы полчаса, — сказал Гарлей и тут же добавил: — Вы, как видно, лучше меня знакомы с местностью?
Молодой человек поклонился.
— Ваш ближайший сосед. Мой домик в полумиле отсюда.
Гарлей протянул руку:
— Гарлей Раймонд.
— А я — Бертон Страг. Писатель, с вашего позволения. Мы с сестрой арендовали Брихемовский домик.
— Кажется, я его видел… Не войдете?
— Лучше, если вы сами выйдете. Там под откос свалилась машина. Я было отправился к Роду Витону, а по дороге мне что-то мелькнуло в вашем домике. Я даже удивился. Вот уже несколько месяцев тут не было живой души.
— Кто тот человек, о котором вы упомянули?
— Родней Витон, художник. По его милости мы тут и оказались. Он приобрел здешнюю хижину, сманил ас… Ну, а вы не против пойти поинтересоваться той машиной.
— Это не очень далеко? — спросил Гарлей и пояснил: — Видите ли, я так называемый выздоравливающий…
Страг взглянул на него с невольным восхищением:
— Фронт?
— Да.
— Проклятье! Я так рвался, не пустили. Туберкулез, пока живешь себе потихонечку — ничего… Но под пулями вряд ли это возможно… Пожалуй, вам лучше не жить, если у вас еще не все о'кей. Авария произошла примерно в четверти мили отсюда.
— Выходит, где-то возле…
— Да. Там, где развилка. Кто-то гнал на большой скорости и не заметил поворота. Голубая громадина… вряд ли уцелели люди, но хотелось бы удостовериться, чтобы поднять машину, надо вызвать парней. Вот поэтому я…
— Иду, — сказал Гарлей, всеми силами подавляя волнение. «Голубая громадина» могла оказаться маши-ной Хардисти.
— Вы думаете, водителя придавило?
— Всякое может быть. А может, и уцелел, сам удрал за помощью. Во всяком случае, там осталась моя сестра.
Если понадобится, она успокоит, что помощь близка, ждите, а я забегу за Витоном, и мы догоним вас.
— Договорились. Оденусь, проверю печку и пойду. Гарлей вернулся, помешал в печке, закрыл заслонку и надел пальто, застегнувшись на все пуговицы. Затем положил в карман фонарик и вышел, заперев дверь на ключ…
Стало заметно холоднее и темнее. По дороге Гарлею приходилось несколько раз пускать в ход фонарик. Он был так поглощен тем, как бы не попасть в какую-нибудь яму, что незаметно для себя быстро достиг того места, где дорога пересекалась с главным шоссе.
Да, если машина выскочила сюда на полном ходу, то где ничего не стоило загреметь с обрыва.
Звезды висели прямо над верхушками сосен. Гарлею казалось, что выйди он на веранду да прицелься из мелкокалиберной винтовки — и все они упадут к его ногам, как елочные игрушки. Вечер был неприятно холодный, с той особой пронизывающей сыростью, характерной для горных мест, леденящей и заставляющей думать о кресле перед горящим камином, и больше ни о чем.
Как только мистер Блейн уехал, Гарлей сразу же растопил печку. Сухие сосновые полешки весело трещали, и его охватила волна тепла — только сейчас он почувствовал, как промерз. Взяв в передней комнате одеяло, Гарлей устроил себе уютную постель на хорошей, пружинистой кушетке и вернулся к теплу очага. Но очарование огня нарушилось каким-то посторонним шорохом.
Гарлею почудились чьи-то шаги. Свет он еще не зажигал, юркнув в холодную кухню, плотно закрыл дверь туда, где мерцала горящая печка… Правда, его мог выдать дымок из трубы…
Запоры надежны. Он прижался лицом к окну. На веранде несомненно кто-то был, с кошачьей легкостью двигался от одного окна к другому, пытаясь заглянуть внутрь.
Чтобы глаза привыкли к темноте, Гарлей на секунду зажмурился. Когда он снова открыл их, незнакомец показался ему рельефней. К тому же щелочка света из той комнаты, где топилась печка, сквозь неплотную драпировку слабой полоской перерезала чужое лицо, будто фосфоресцирующим карандашом. Гарлею надоела игра в прятки, и он уже решил выйти, как вдруг услышал:
— Эй! Есть кто в доме?
Голос тут же поглотила мертвая тишина. Гарлей подошел к двери, но не открыл ее.
— Кто там?
— Произошел несчастный случай.
— Где?
— На дороге. Внизу.
— Вы ранены?
— Нет, но мне нужна помощь.
Гарлей распахнул дверь. Стоявший перед ним человек был молод. Губы капризно очерчены, но взгляд прямой и твердый, невысокого роста, худощавый, но мускулистый, с быстрыми движениями и, очевидно, хорошей реакцией.
— Я не знал, что здесь живут, пошел наугад. Извините.
— Я здесь «живу» от силы полчаса, — сказал Гарлей и тут же добавил: — Вы, как видно, лучше меня знакомы с местностью?
Молодой человек поклонился.
— Ваш ближайший сосед. Мой домик в полумиле отсюда.
Гарлей протянул руку:
— Гарлей Раймонд.
— А я — Бертон Страг. Писатель, с вашего позволения. Мы с сестрой арендовали Брихемовский домик.
— Кажется, я его видел… Не войдете?
— Лучше, если вы сами выйдете. Там под откос свалилась машина. Я было отправился к Роду Витону, а по дороге мне что-то мелькнуло в вашем домике. Я даже удивился. Вот уже несколько месяцев тут не было живой души.
— Кто тот человек, о котором вы упомянули?
— Родней Витон, художник. По его милости мы тут и оказались. Он приобрел здешнюю хижину, сманил ас… Ну, а вы не против пойти поинтересоваться той машиной.
— Это не очень далеко? — спросил Гарлей и пояснил: — Видите ли, я так называемый выздоравливающий…
Страг взглянул на него с невольным восхищением:
— Фронт?
— Да.
— Проклятье! Я так рвался, не пустили. Туберкулез, пока живешь себе потихонечку — ничего… Но под пулями вряд ли это возможно… Пожалуй, вам лучше не жить, если у вас еще не все о'кей. Авария произошла примерно в четверти мили отсюда.
— Выходит, где-то возле…
— Да. Там, где развилка. Кто-то гнал на большой скорости и не заметил поворота. Голубая громадина… вряд ли уцелели люди, но хотелось бы удостовериться, чтобы поднять машину, надо вызвать парней. Вот поэтому я…
— Иду, — сказал Гарлей, всеми силами подавляя волнение. «Голубая громадина» могла оказаться маши-ной Хардисти.
— Вы думаете, водителя придавило?
— Всякое может быть. А может, и уцелел, сам удрал за помощью. Во всяком случае, там осталась моя сестра.
Если понадобится, она успокоит, что помощь близка, ждите, а я забегу за Витоном, и мы догоним вас.
— Договорились. Оденусь, проверю печку и пойду. Гарлей вернулся, помешал в печке, закрыл заслонку и надел пальто, застегнувшись на все пуговицы. Затем положил в карман фонарик и вышел, заперев дверь на ключ…
Стало заметно холоднее и темнее. По дороге Гарлею приходилось несколько раз пускать в ход фонарик. Он был так поглощен тем, как бы не попасть в какую-нибудь яму, что незаметно для себя быстро достиг того места, где дорога пересекалась с главным шоссе.
Да, если машина выскочила сюда на полном ходу, то где ничего не стоило загреметь с обрыва.