Гарднер Эрл Стенли. Прокурор добивается своего

   — Выкладывай.
   — Человек, сидевший за рулем похищенной машины, был мертв. Труп перенесли в офис коронера. На покойнике оказался поношенный твидовый костюм не по росту, особенно мал и узок был пиджак. По клейму на ботинках мы выяснили, что они сшиты на заказ для Десмонда Биллмейера, богатого владельца нескольких типовых бакалейных магазинов. Перкинсу пришло в голову, что Кармен Фрилмен, жена Джилберта Фрилмена, поможет разобраться в этой истории. Она работает у Биллмейера. Мы поехали к Фрилменам и привезли ее.
   Она взглянула на тело и грохнулась в обморок.
   — Кто же это был?
   — Десмонд Биллмейер, собственной персоной.
   — Дуг, ты уверен?
   — Его опознал и Джилберт Фрилмен.
   Сильвия Мартин потянулась к телефону, соединилась с газетой и распорядилась:
   — Чудо что за история! Задержите-ка выпуск. Я сейчас выясню подробности и все сообщу.
   Положив трубку, она нетерпеливо повернулась к Селби.
   — Давай подробности, Дуг.
   — Я их уже сообщил.
   Она покачала головой.
   — То, что ты рассказал, можно спокойно печатать.
   А теперь я хочу услышать то, что не подлежит публикации. И поскорее.
   — Предупреждаю: пока это строго между нами.
   — Ясно, Дуг, — кивнула она.
   — Я не уверен, что погибший человек был пьян. И не уверен, что он погиб в результате дорожной аварии.
   — Что же вызвало смерть?
   — Не знаю.
   Она нахмурилась:
   — Но… Он… Дуг, послушай, не думаешь ли ты?..
   — Совершенно верно, я предполагаю, что он был уже мертв, когда машина помчалась под гору. Машину похитили. Вряд ли это сделал Биллмейер. У него в заднем кармане оказалась разбитая бутылка, которую могли кокнуть еще до того, как машина тронулась с места… Учти, Сильвия, я всего лишь думаю вслух.
   — Продолжай думать.
   — Очевидно, нам не удастся узнать, разговаривал ли с нами подлинный Карлтон Грайнс. Голос у него был как у отчаянно пьяного человека, язык заплетался. Он объяснил, что украл чужую машину, попросил приехать и арестовать его. Естественно, мы включили красные фары, а потом и сирену, чтобы ехать без помех. Любой наблюдатель с вершины холма за пять кварталов заметил бы появление полицейской машины. Улавливаешь мысль? Любой человек мог вскочить на подножку украденной машины и включить мотор. Как только показалась машина шерифа, ему оставалось только убрать запасной тормоз и пустить седан своим ходом. Машина развивала скорость постепенно, ведь уклон-то там — будь здоров!
   — Но ведь этот человек не мог предвидеть, что произойдет авария на перекрестке, — возразила Сильвия.
   — Нет, но вероятность аварии на оживленном бульваре велика. Чтобы остановиться, машина должна была на что-нибудь натолкнуться. Перед въездом на бульвар на дороге большой ухаб. Седан достиг бы его уже на сумасшедшей скорости. Ну и конечно, он просто не мог ни во что не врезаться!
   Сильвия откинула голову и прищурилась.
   — Дуг, и ты хочешь сказать, что предполагаемый неизвестный проделал все это лишь для того, чтобы полиция не смогла выяснить, что в машине находился Биллмейер?
   — Ну, нет.
   — Какова же была тогда его цель?
   — Помешать нам узнать, как и когда умер Биллмейер.
   — Не уверена, что правильно тебя понимаю.
   — В девятьсот девяноста девяти случаях из тысячи человек, сидевший в машине шерифа и наблюдавший своими глазами такое столкновение на дороге, подошел бы к обломкам и, увидев, что водитель мертв и вся машина пропахла виски, решил бы, что картина ясна. Он позвонил бы коронеру и на этом умыл бы руки. Для порядка произвели бы вскрытие, скорее всего, со значительным опозданием. Показания шерифа предопределили бы и причину, и время смерти, ни у кого не появилось бы и тени сомнения. А к тому времени, когда бы было назначено дознание, были бы безвозвратно утеряны все улики, да и тело бы успело полностью остыть. Так что врач не мог бы определить, когда же в действительности наступила смерть.
   — Но зачем кому-то надо скрывать время его смерти?
   — Пока не знаю, но хочу узнать… Возможно, из-за алиби. Только этого ты не должна сообщать в газете.
   — Дуг, ты считаешь, его убили?
   — Не знаю, но о такой возможности нельзя забывать.
   — Кто об этом знает?
   — Ты.
   — Еще кто? Газеты Лос-Анджелеса?
   Селби покачал головой:
   — Мы не намерены ничего говорить, пока доктор Трумэн не закончит вскрытие.
   — Когда это будет?
   — Я разбудил его. Думаю, он уже приступил.
   Сильвия сунула в сумочку блокнот и поднялась с места.
   — ОкейО'кей, Дуг. Я пошла… Почему Гарри Перкинс решил, что этот тип не был простым бродягой? Что заставило вас заняться его ботинками?
   Селби неопределенно махнул рукой.
   — Просто мелочи выпадали из общей картины.
   — Прошу тебя, не скромничай. Если ты мне не расскажешь, я пойду к шерифу, он-то мне все выложит.
   — Ладно… Я заметил его носки. Они были такого качества, что никак не вязались с твидовыми обносками. Заметил маникюр на ногтях. Потом обратил внимание на дорогие заказные ботинки. Конверт в кармане пиджака был десятилетней давности.
   — Иными словами, если бы не ты, никто ничего бы не предпринял?
   — Ну, я бы этого не сказал.
   — Зато я говорю, — улыбнулась она, — даже напишу.
   Подойдя к двери, она задержалась на самом пороге.
   — А почему, собственно, Кармен Фрилмен упала в обморок? Труп что, страшно изуродован?
   — Не надо печатать об обмороке. Пока, во всяком случае.
   — Почему?
   — Понимаешь, если в газете чуть-чуть перестараются, пойдут сплетни, что их связь была более интимной, чем в действительности. А ведь она вышла замуж всего четыре месяца назад. Так что будет куда спокойнее, если газеты Лос-Анджелеса не пронюхают про обморок.
   — Ты хочешь сказать, что, если я им ничего не скажу, сами они ничего не узнают?
   — Совершенно верно.
   Сильвия вторично повернулась к выходу.
   — Ты крепкий орешек, Дуг, и чертовски предусмотрительный парень.

Глава 6

   Билли Рэнсом, городской судебный исполнитель и бывший шеф полиции Лас-Алидаса, добродушный верзила, вышел навстречу машине шерифа.
   — После вашего звонка я сразу вышел на крыльцо, — сказал он, понизив голос.