Одним словом, впутался я по самую макушку.
Снова послышался громкий крик, на этот раз где-то совсем близко. Я выскочил в коридор. Над распростертым в темноте телом склонилась белая фигура. Увидев меня, женщина издала радостный вопль.
Это была Мод Эндерс, девушка с родинкой на руке.
— Скорее, Эд! Сюда! Полиция уже в доме. Здесь только один выход. Быстрее, Эд. Выход здесь!
Она не заметила старого адвоката, стоявшего в стороне с револьвером в руках и смотревшего на нас своими серыми стальными глазами.
Откуда ей было известно расположение дверей в доме, я не знаю, но она хорошо ориентировалась. Она потащила меня в глубь кабинета, потом через заднюю дверь вывела в узкий темный коридорчик, затем в крошечную кладовку, окно которой выходило на крышу гаража. Согнувшись вдвое, ползком, мы вылезли через него и спрыгнули на землю.
Я пытался удержать ее, ведь ясно как Божий день, что дом окружен полицией — кто-то заранее информировал ее. Уж лучше довериться адвокату, чем попасть под шквал полицейских выстрелов. Однако остановить ее я не мог.
Быть может, она боялась за свою жизнь? Ведь в случае ареста в ней сразу бы опознали ту девушку, которая опрометью выскочила из квартиры, где лежало истекающее кровью тело Руперта.
В кустах за гаражом мелькнула какая-то тень, и я приготовился к уничтожающему шквальному огню полицейских карабинов — ведь полиция не задает вопросов, когда идет по следу Эда Дженкинса.
Но, к моему удивлению, человек, казалось, не заметил нас и снова скрылся в тени. Мы с девушкой пересекли лужайку, перепрыгнули через ограду и побежали к моей машине.
— Господи, как я спешила! — выдохнула она. — Боялась, что не успею вовремя. Я знаю этот дом, только понятия не имела, что все произойдет здесь и что они собираются повесить это дело на тебя. Я слышала только, что тебе хотят устроить западню в каком-то коридоре, но не думала, что в этом доме. Но как получилось, что застрелили другого?
Я усмехнулся. Наша машина неслась по темным улицам.
— Все благодаря тебе. Спасибо, что предупредила.
Я уступил свое место нашему другу, мистеру Колби.
Некоторое время она молчала.
— А Дэниэлс? Они убили его?
Я покачал головой.
— Я усадил в его кресло еще одного негодяя, и Колби пырнул его ножом.
Она снова задумалась:
— Да, здорово. Ты ведь всегда все делаешь безукоризненно, правда же, Эд?
Я рассмеялся.
— Только подлинное завещание все равно уничтожено. Даже если подделка будет обнаружена, настоящегото завещания уже не вернуть, а Брандидж мертв.
Да, эта девушка много знала. Меня поразило, когда она, увлекая меня из этого дома, сказала: «Здесь только один выход». Без сомнения, она что-то скрывала от меня.
Я хотел сказать ей об этом, но передумал.
— А теперь выпусти меня, Эд, — попросила она. — Если они увидят меня с тобой, мне не жить.
Тут она, похоже, была права. Я свернул на обочину.
— Скажи, зачем ты пришла туда?
Она опустила голову:
— Я хотела спасти тебя, Эд. И молила Бога, чтобы успеть вовремя.
— И для этого, рискуя жизнью, пробралась через полицейский заслон?
Она промолчала. Ответ был и так ясен.
Послушай, детка, проговорил я в порыве искренности, — я не знаю, как ты со всем этим связана, но хочу кое-что тебе сказать. Настоящее завещание вовсе не уничтожено. Мне мало что известно об отношениях Брандиджа, его бывшей жены и дочери. Я просто проник в кабинет Дэниэлса, вскрыл его сейф и подменил конверт. В конверте, что я вручил Колби, было настоящее завещание, и он собственноручно подложил его в сейф, когда я вскрывал его во второй раз. Так что в конверте, который он сжег, было фальшивое завещание.
Она смотрела на меня расширенными глазами:
— Но откуда тебе было известно, где находится контора и чей это сейф?
Я рассмеялся, решив, что лучше не объяснять ей ничего — пусть гадает сама.
— А это уже профессиональная тайна. А теперь я скажу тебе еще кое-что. Со смертью этого Колби остался всего один свидетель, способный доказать твою причастность к делу Руперта. Ты помогла мне, я помогу тебе.
Я собираюсь найти другого свидетеля. Ведь тебе известно, что этот жирный тип с ледяными глазами нарочно подсунул двоих свидетелей, которые поднимались по лестнице и наткнулись на тебя?
Глаза ее еще больше расширились, я даже испугался, что они совсем вылезут из орбит.
— Бог ты мой! Да откуда тебе все это известно?
Я снова рассмеялся:
— Еще одна профессиональная тайна. Будешь со мной откровенна?
Она откинула назад волосы и закивала, ее сверкающие глаза благоговейно смотрели на меня.
— Буду, Эд, буду, — прошептала она, прильнув ко мне и нежно меня целуя.
Еще через мгновение она подобрала юбку и выпрыгнула из машины.
Я сидел, еще чувствуя на губах ее теплый поцелуй, и вдруг до меня дошло, что я, в сущности, ничего не знаю об этой девушке. Ничего, кроме одного-единственного предупреждения, полученного мной от человека, поплатившегося за это жизнью. Но зато я хорошо знаю: где-то в бурлящем чреве гигантского города обитает человек с обвислыми складками на лице, жирными губами и ледяными глазами и у этого человека есть две бумаги, которые я должен заполучить во что бы то ни стало.
Тогда же, сидя в машине, я поклялся, что раздобуду эти бумаги и освобожу девушку с родинкой от грозящего ей обвинения в убийстве. Мир слишком тесен для нас двоих — для меня и этого жирного негодяя. Мне предстояла схватка не на жизнь, а на смерть.
Я медленно вел машину по бульвару. Мне не хотелось возвращаться в свою квартиру. После того что произошло в доме Л.А. Дэниэлса, после обнаружения подлинного завещания Брандиджа жирный негодяй, вообразивший себя хозяином преступного мира, поймет, что проиграл. Подставив под нож и пули двоих его верных сообщников и подменив завещание, я тем самым бросил ему вызов. Теперь столкновение с этим человеком неизбежно.
Мрачно улыбаясь, я откинул верх авто. Прохладный ночной ветерок обдувал мое раскрасневшееся лицо, я бесцельно вел машину по ночным улицам в поисках нового убежища, где можно было бы спокойно разработать план предстоящих действий.
Снова послышался громкий крик, на этот раз где-то совсем близко. Я выскочил в коридор. Над распростертым в темноте телом склонилась белая фигура. Увидев меня, женщина издала радостный вопль.
Это была Мод Эндерс, девушка с родинкой на руке.
— Скорее, Эд! Сюда! Полиция уже в доме. Здесь только один выход. Быстрее, Эд. Выход здесь!
Она не заметила старого адвоката, стоявшего в стороне с револьвером в руках и смотревшего на нас своими серыми стальными глазами.
Откуда ей было известно расположение дверей в доме, я не знаю, но она хорошо ориентировалась. Она потащила меня в глубь кабинета, потом через заднюю дверь вывела в узкий темный коридорчик, затем в крошечную кладовку, окно которой выходило на крышу гаража. Согнувшись вдвое, ползком, мы вылезли через него и спрыгнули на землю.
Я пытался удержать ее, ведь ясно как Божий день, что дом окружен полицией — кто-то заранее информировал ее. Уж лучше довериться адвокату, чем попасть под шквал полицейских выстрелов. Однако остановить ее я не мог.
Быть может, она боялась за свою жизнь? Ведь в случае ареста в ней сразу бы опознали ту девушку, которая опрометью выскочила из квартиры, где лежало истекающее кровью тело Руперта.
В кустах за гаражом мелькнула какая-то тень, и я приготовился к уничтожающему шквальному огню полицейских карабинов — ведь полиция не задает вопросов, когда идет по следу Эда Дженкинса.
Но, к моему удивлению, человек, казалось, не заметил нас и снова скрылся в тени. Мы с девушкой пересекли лужайку, перепрыгнули через ограду и побежали к моей машине.
— Господи, как я спешила! — выдохнула она. — Боялась, что не успею вовремя. Я знаю этот дом, только понятия не имела, что все произойдет здесь и что они собираются повесить это дело на тебя. Я слышала только, что тебе хотят устроить западню в каком-то коридоре, но не думала, что в этом доме. Но как получилось, что застрелили другого?
Я усмехнулся. Наша машина неслась по темным улицам.
— Все благодаря тебе. Спасибо, что предупредила.
Я уступил свое место нашему другу, мистеру Колби.
Некоторое время она молчала.
— А Дэниэлс? Они убили его?
Я покачал головой.
— Я усадил в его кресло еще одного негодяя, и Колби пырнул его ножом.
Она снова задумалась:
— Да, здорово. Ты ведь всегда все делаешь безукоризненно, правда же, Эд?
Я рассмеялся.
— Только подлинное завещание все равно уничтожено. Даже если подделка будет обнаружена, настоящегото завещания уже не вернуть, а Брандидж мертв.
Да, эта девушка много знала. Меня поразило, когда она, увлекая меня из этого дома, сказала: «Здесь только один выход». Без сомнения, она что-то скрывала от меня.
Я хотел сказать ей об этом, но передумал.
— А теперь выпусти меня, Эд, — попросила она. — Если они увидят меня с тобой, мне не жить.
Тут она, похоже, была права. Я свернул на обочину.
— Скажи, зачем ты пришла туда?
Она опустила голову:
— Я хотела спасти тебя, Эд. И молила Бога, чтобы успеть вовремя.
— И для этого, рискуя жизнью, пробралась через полицейский заслон?
Она промолчала. Ответ был и так ясен.
Послушай, детка, проговорил я в порыве искренности, — я не знаю, как ты со всем этим связана, но хочу кое-что тебе сказать. Настоящее завещание вовсе не уничтожено. Мне мало что известно об отношениях Брандиджа, его бывшей жены и дочери. Я просто проник в кабинет Дэниэлса, вскрыл его сейф и подменил конверт. В конверте, что я вручил Колби, было настоящее завещание, и он собственноручно подложил его в сейф, когда я вскрывал его во второй раз. Так что в конверте, который он сжег, было фальшивое завещание.
Она смотрела на меня расширенными глазами:
— Но откуда тебе было известно, где находится контора и чей это сейф?
Я рассмеялся, решив, что лучше не объяснять ей ничего — пусть гадает сама.
— А это уже профессиональная тайна. А теперь я скажу тебе еще кое-что. Со смертью этого Колби остался всего один свидетель, способный доказать твою причастность к делу Руперта. Ты помогла мне, я помогу тебе.
Я собираюсь найти другого свидетеля. Ведь тебе известно, что этот жирный тип с ледяными глазами нарочно подсунул двоих свидетелей, которые поднимались по лестнице и наткнулись на тебя?
Глаза ее еще больше расширились, я даже испугался, что они совсем вылезут из орбит.
— Бог ты мой! Да откуда тебе все это известно?
Я снова рассмеялся:
— Еще одна профессиональная тайна. Будешь со мной откровенна?
Она откинула назад волосы и закивала, ее сверкающие глаза благоговейно смотрели на меня.
— Буду, Эд, буду, — прошептала она, прильнув ко мне и нежно меня целуя.
Еще через мгновение она подобрала юбку и выпрыгнула из машины.
Я сидел, еще чувствуя на губах ее теплый поцелуй, и вдруг до меня дошло, что я, в сущности, ничего не знаю об этой девушке. Ничего, кроме одного-единственного предупреждения, полученного мной от человека, поплатившегося за это жизнью. Но зато я хорошо знаю: где-то в бурлящем чреве гигантского города обитает человек с обвислыми складками на лице, жирными губами и ледяными глазами и у этого человека есть две бумаги, которые я должен заполучить во что бы то ни стало.
Тогда же, сидя в машине, я поклялся, что раздобуду эти бумаги и освобожу девушку с родинкой от грозящего ей обвинения в убийстве. Мир слишком тесен для нас двоих — для меня и этого жирного негодяя. Мне предстояла схватка не на жизнь, а на смерть.
Я медленно вел машину по бульвару. Мне не хотелось возвращаться в свою квартиру. После того что произошло в доме Л.А. Дэниэлса, после обнаружения подлинного завещания Брандиджа жирный негодяй, вообразивший себя хозяином преступного мира, поймет, что проиграл. Подставив под нож и пули двоих его верных сообщников и подменив завещание, я тем самым бросил ему вызов. Теперь столкновение с этим человеком неизбежно.
Мрачно улыбаясь, я откинул верх авто. Прохладный ночной ветерок обдувал мое раскрасневшееся лицо, я бесцельно вел машину по ночным улицам в поисках нового убежища, где можно было бы спокойно разработать план предстоящих действий.