Гарднер Эрл Стенли. Вдовы носят траур

   Баффин шел впереди. Остановился возле какого-то номера и постучал в дверь. Почти немедленно ее нам открыла одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо видел на экране или в жизни.
   — Хэлло! — сказал Баффин.
   — Хэлло! — сказала она.
   Баффин представил меня:
   — Это частный детектив.
   — Входите, — пригласила женщина.
   Это был дорогой и безликий гостиничный номер.
   — Ее зовут Конни, — представил мне женщину Баффин.
   — Здравствуйте! — сказал я.
   — Может быть, вы сядете, — пригласила она. — Хотите что-нибудь выпить?
   — Не думаю, что нам стоит сейчас пить, — раздраженно сказал Баффин и снова взглянул на свои часы.
   — Детектив знает, что он должен делать? — спросила Конни.
   — Да, — сказал Баффин.
   — Нет, — сказал я.
   Конни перевела взгляд с одного на другого.
   Я объяснил ей:
   — Мне сказали, что я должен вручить какому-то человеку десять тысяч долларов. Что я должен получить взамен?
   — Скажи ему сама, Конни! — попросил Баффин.
   — Вы должны получить у него фотографии, снятые возле «Рэстебит-мотеля» неделю назад, шестого числа, приблизительно в девять тридцать утра. На фотографии изображены я и Николас Баффин. Он помогает мне сесть в машину. Наши лица видны очень хорошо. Кроме того, отчетливо виден номер нашей машины. Вдобавок у шантажиста имеется регистрационная карточка — Николас Баффин с женой зарегистрированы в мотеле Рэстебит пятого числа около десяти тридцати вечера.
   — Речь идет об оригинале карточки или о ее фотокопии?
   — У него есть сама карточка.
   — Каким образом шантажист ее достал?
   — Бог его знает.
   — Как он сделал снимки?
   — Очень просто, — сказала Конни. — Он ждал нас утром в своей машине на стоянке у мотеля. Когда Николас выносил наш багаж, этот человек начал прогревать мотор. Николас положил чемоданы в багажник и подошел ко мне, чтобы помочь мне сесть в машину. Тут шантажист подъехал к нам ближе. Получилось, что мы как бы загораживали ему путь, мешали проехать. Я показала ему рукой, чтобы он отъехал назад. Николас повернулся и закричал на него: «Что ты так торопишься, приятель?!»
   Или что-то вроде этого. Нам показалось, что этот человек был как бы под хмельком: сидит в машине и ухмыляется. Фотоаппарата мы не видели. Наверное, он был спрятан где-нибудь в автомобиле.
   — Вы видели фотографии?
   — Ода.
   — А как насчет регистрационной карточки?
   — Мы видели фотокопию.
   — Фотокопии стоят гривенник дюжина. Этот человек мог сделать тысячи таких копий. Он может сделать сто негативов. Мы потребуем, чтобы он вернул отпечатки, негативы и саму регистрационную карточку. Заплатим за них. Уничтожим. Но, возможно, шантажист уже сделал фотокопии с фотокопий и передал их кому-нибудь. Тогда появится новый шантажист с новыми требованиями.
   — Поэтому вы нам и нужны, — вмешался Баффин.
   — Чего вы от меня ждете?
   — Вы должны предотвратить такой поворот событий. Не допустить, чтобы это случилось.
   — Вы многого хотите.
   — Мы и платим много, — отрезал Баффин.
   — Значит, это было шестого утром? — спросил я у Конни.
   — Да.
   — Всего неделю назад, — сказал я. — Сегодня понедельник, тринадцатое.
   — Правильно.
   — А регистрация в мотеле состоялась пятого?
   — Да.
   Баффин взглянул на часы.
   — Я думаю, Конни, Дональд все понял.
   — Ах, ваше имя Дональд? — спросила Конни.
   Я кивнул.
   — Хорошее имя. Подходит для честного и знающего свое дело профессионала.
   Она оглядела меня с головы до ног. Баффин нетерпеливо ерзал на стуле. Она встала, подошла к двери, которая, очевидно, вела в спальню, и сказала:
   — Я оставлю вас на минуту.
   Конни отсутствовала меньше тридцати секунд. Она вернулась с пачкой денег, которые тут же передала мне.
   Я сосчитал их. В пачке оказалось сто сотенных бумажек.
   — Хотите расписку? — спросил я.
   Она рассмеялась. Ее смех прозвучал искренне. Во всей этой истории искренность показалась мне неожиданной.
   — О Господи, конечно нет! — сказала она. — Я хочу выпутаться из этой неприятной истории. Остальное меня не интересует.
   — Десять тысяч — большой кусок.
   — Знаю, — сказала она. — Но эти деньги не имеют для меня большого значения. Их мне дали на студии, чтобы замять историю с шантажом.
   — Какая именно студия? — спросил я.
   — Не говори ему, — быстро сказал Баффин.
   — Почему, Ник?
   — Он не узнал тебя, — сказал Баффин. — Пусть твое имя останется неизвестным.
   Она улыбнулась мне.
   — Пожалуй, я промолчу, — послушалась Конни совета Баффина.
   — Нам пора, Дональд, — торопил он.
   Я встал. Конни протянула мне руку.
   — Удачи, — сказала она.
   — Скорее всего, удача мне действительно понадобится.
   Баффин открыл дверь. Она проводила нас в коридор. Через четыре минуты мы были в спортивной машине Баффина.
   — Ну, вы получили деньги, — сказал Баффин. — Теперь все в порядке?
   — Спокойно, — сказал я. — Я получил деньги. Но теперь я хочу вам кое-что сказать.
   — Что?
   — Я не отдам эти деньги никому до тех пор, пока не сочту, что все сделано так, как надо.
   — Мне это подходит, — согласился Баффин.
   — При этом я полагаю, что никто не собирается отобрать у меня эти деньги.
   Он поднял брови с искренним, а может быть и поддельным, удивлением.
   — Никто, — со значением повторил я. — Я также не позволю хитростью или мошенничеством вымогать эти деньги.
   — Почему вы вообще думаете о каком-то вымогательстве или мошенничестве? — обиженно спросил Баффин.
   — На всякий случай, — сказал я. — Всякое бывает.
   Сидя в машине, я открыл маленький чемоданчик-кейс, который захватил с собой. Вытащив оттуда бесшумный револьвер, я засунул его в боковой карман пиджака. Баффин одобрительно смотрел на эту процедуру. Потом он заключил:
   — Вижу, вы серьезно намерены оправдать свой гонорар.
   Мы тронулись с места и медленно поехали. Остановились около отеля «Стилмонт». Баффин опустил в автомат пятидесятицентовую монету — плату за пользование гостиничной стоянкой. После этого наша машина заняла на стояночной площадке свободное место.
   Выключив мотор, Баффин снова посмотрел на часы и сказал:
   — Минуточку.
   Затем он открыл дверь, вылез из машины и куда-то ушел. Впрочем, скоро он вернулся и опять сел в машину.
   — Чем мы сейчас занимаемся? — спросил я.
   — Мы ждем.
   — Выплата будет происходить здесь?
   — Не здесь — в отеле.
   — Чего же мы ждем?
   — Когда будет нужно, я об этом скажу.
   Я уютно устроил мой курносый револьвер в ладони так, что в любой момент мог простым легким движением кисти направить его на Баффина. Он не заметил этих моих манипуляций. Выключив в машине свет, он откинулся на сиденье. Вытащил из кармана сигарету.
   Прикурил от автомобильной зажигалки. Но тут же раздавил сигарету в пепельнице. Мы ждали минут десять.
   За это время на стоянку въехало полдюжины машин.
   Две уехали. Потом подошла большая машина. Баффин взглянул на нее и выпрямился на сиденье. Водитель поставил машину через три автомобиля от нас. Вылез.
   Посмотрел на часы. Не спеша пошел к входу в отель.
   Баффин подождал, пока мужчина не скрылся из виду, после чего сказал мне:
   — Ну, Лэм, делайте вашу работу.
   Он открыл дверцу. Я положил десять тысяч в свой чемоданчик и взял его в левую руку. В правой я держал спрятанный в кармане плаща и направленный на Баффина револьвер. Когда мы подошли к дверям отеля, я быстро переложил револьвер в чемоданчик.
   Баффин шел впереди. Мы подошли к портье.
   — В какой комнате остановился мистер Стармэн Калверт? — спросил Баффин.
   — Мистер Калверт только что приехал к нам. Его комната 7121…
   — Вы можете позвонить ему?
   — Боюсь, он еще не успел попасть к себе в номер.
   Лифт только что ушел.
   — Отлично, — сказал Баффин. — Он ждет нас. Мы поднимемся к нему.
   — Я должен сначала позвонить ему, сказал портье. — Таковы наши правила…
   — Конечно, — сказал Баффин. — Позвоните ему через пару минут, когда он доберется до номера. Скажите, что люди, которых он ждет, уже идут к нему.
   Мы на лифте поднялись на седьмой этаж. Мужчина, который приехал в большой машине, стоял теперь у дверей лифта. Я прикинул, что ему около сорока. Это был небольшого роста стройный человек с седыми усиками и синими глазами. Он имел вид процветающего банкира.
   Мельком взглянув на Баффина, он начал внимательно изучать меня.
   — Я думал, что мы застанем вас в номере, — сказал ему Баффин.
   — Я заметил вас на автомобильной стоянке и ждал вас здесь, — спокойно ответил человек.
   — Вы не могли нас видеть, — заспорил с ним Баффин.
   Мужчина засмеялся коротким металлическим смехом:
   — Тогда почему же я жду вас здесь?
   Не отвечая ему, Баффин сказал мне:
   — Это Калверт.
   — Вы принесли? — спросил у него Калверт.
   — Он принес, — ответил Баффин.
   — Ол-райт. Тогда отправимся ко мне в номер, — предложил Калверт.
   Он пошел впереди нас по коридору. Около номера 7121 Баффин остановился. Калверт продолжал идти.
   — Вот ваш номер, — сказал Баффин, — 7121.
   Калверт покачал головой и даже не оглянулся на нас. Мы пошли за ним по коридору дальше. Около номера 7115 Калверт вынул из кармана ключ и отпер дверь.
   — Что это значит? — спросил Баффин.
   — В таких делах надо быть предусмотрительным, — улыбнулся Калверт. — На свое имя я получил номер семьдесят один двадцать один. Другой номер я взял на чужое имя. В делах такого рода человек должен защищать себя от любых случайностей: частных детективов, полиции, спрятанных магнитофонов, тайных свидетелей. — Калверт распахнул дверь: — Заходите, джентльмены!
   Я подождал, пока войдет Баффин, и в это время открыл свой чемоданчик, сунул в него левую руку, чтобы сразу, как только он понадобится, схватить револьвер.
   — Входите, — предложил мне Калверт.
   — После вас, — улыбнулся я.
   Он колебался какое-то мгновение, потом засмеялся и сказал:
   — Ладно. Исполняйте роль надзирателя, если вам это нравится. Я не стану порицать вас за это.
   Он вошел в комнату. Я последовал за ним и закрыл дверь ногой. Потом запер ее на задвижку.
   — Значит, так, — сказал Калверт. — У нас общее дело. Мы все заинтересованы, чтобы оно прошло гладко. Если мы будем вести двойную игру, мы далеко не уйдем. Садитесь, джентльмены.
   Мы сели.
   — Деньги при вас? — второй раз спросил Калверт Баффина.
   — У него, — снова кивнул на меня Баффин.
   Я достал из чемоданчика десять тысяч. Большая пачка: сто стодолларовых бумажек.
   У Калверта загорелись глаза. Он потянулся за деньгами. Но я сказал:
   — Кажется, деньги предназначены на обмен?
   — Ах, извините, — улыбнулся Калверт. — Я забыл.
   Немножко…
   Он пошел к шкафчику, достал из кармана ключ и отпер его. Пока он занимался этим, я незаметно включил спрятанный в моем кейсе магнитофон. Калверт достал из шкафчика большой конверт и повернулся ко мне лицом.
   — Здесь три фотографии восемь на десять, — сказал он и протянул их мне.
   Я начал изучать снимки. На них был изображен «Рэстебит-мотель». Были отчетливо видны лица Конни и Баффина. У него лицо было повернуто немного назад. У стоящей рядом с ними машины был открыт багажник. Там лежал чемодан. Второй чемодан стоял на земле рядом. Номер автомобиля был виден очень отчетливо. На другом снимке Баффин помогал Конни сесть в машину.
   — Вот оба негатива, — продолжал Калверт, вынимая из большого конверта конверт поменьше.
   Негативы были тридцатипятимиллиметровые. Значит, фотографирование производилось дорогой камерой.
   — Фото сделаны с лучшего негатива, — объяснил Калверт. — Другие негативы не использовались.
   — Только эти два снимка? — спросил я. — Других не было?
   — Еще один снимок ранее был отправлен мистеру Баффину для ознакомления.
   Я слушал его не перебивая.
   — А вот, — продолжал Калверт, — регистрационная карточка мотеля: «Мистер и миссис Николас Баффин».
   Обратите внимание, что это оригинал. Дата: пятое число этого месяца. Фотографии делались на следующее утро — шестого.
   — У вас имеются фотокопии регистрационной карточки?
   — Только одна, которую мы показали Баффину. Негатив здесь, в конверте.
   — Как можно убедиться в том, что вы говорите правду? — спросил я.
   Калверт улыбнулся:
   — Очевидно, в этом деле есть вещи, которые вам придется принять на веру.
   — Вера — хорошая штука. Но не при шантаже.
   — Мне не нравится такой подход к делу, — сказал Калверт. — Я не одобряю вашу позицию. Речь идет не о шантаже.
   — О чем же?
   — Просто некоторые заинтересованные лица хотят купить определенные фотографии и определенные документы. Им очень легко это сделать. Однако при этом имеются другие люди, которые охотно купят данные материалы за более высокую цену.
   — Но вы предпочитаете продать их за меньшую сумму?
   — Заинтересованным лицам? Да.
   — Почему?
   — Потому что мне срочно необходимо иметь именно десять тысяч — не больше и не меньше. Эта сумма определяется необходимостью, а не рыночной стоимостью документов.
   — Отлично, — сказал я. — Вам не нравится слово «шантаж». Вы чертовски хороший фотограф. Но у вас неприятности и вы срочно нуждаетесь в десяти тысячах долларов. Вам не хотелось бы прибегать к такому методу доставания денег, но у вас нет другого выхода.
   — Вы сформулировали мою позицию ясно и четко, — подтвердил Калверт.
   — Как вы думаете, кто я такой? — спросил я у него.
   — Полагаю, адвокат, представляющий интересы некоторых заинтересованных лиц.
   — У меня несколько иная профессия. Я нахожусь здесь, чтобы обеспечить гарантии того, что, покупая эти документы, заинтересованные лица произведут только один платеж. Только один.
   — Даю слово, — пробормотал Калверт.
   — Слово чести? — спросил я.
   Он кивнул утвердительно. Но тут же покраснел и спросил:
   — Это сарказм?
   — Это вопрос.
   — Даю слово чести.
   — У вас нет намерений вторично использовать эти документы?
   — Как я могу это сделать, если возвращаю их вам?
   — У вас могут остаться другие негативы или другие отпечатки.
   — Больше у меня ничего нет.
   — Значит, вы не имеете намерений что-нибудь предпринимать с этими документами в будущем? В любой форме?
   — Точно.
   — Тогда вы не будете возражать, если я приму определенные меры предосторожности? Необходима гарантия, что вы не измените вашего решения. Кроме того, всегда остается опасность, что кто-либо мог тайно снять копии с этих документов. И этот «кто-либо» тоже может захотеть однажды получить за них плату.
   — Я не возражаю против любых мер предосторожности.
   — Отлично. В таком случае прежде всего я хочу взглянуть на ваши водительские права.
   Мгновение он колебался. Потом вынул из бокового кармана бумажник и дал мне права.
   Его действительно звали Стармэн Калверт.
   Я пересек комнату, подошел к шкафчику и достал из него несколько листков бумаги со штампом отеля.
   Потом вернулся к столу и положил бумагу перед Калвертом.
   — Это еще зачем? — спросил он.
   — Расписка за десять тысяч долларов. А также гарантия, что мой клиент больше не будет поставлен под удар.
   — Разве возможны такие гарантии?
   — Пишите то, что я продиктую. Вашей рукой. Сверху поставьте дату. Сегодня у нас тринадцатое число.
   — Что я должен писать дальше?
   Я начал медленно диктовать:
   — Пишите. «Я, Стармэн Калверт, получил десять тысяч долларов наличными от Дональда Лэма. Эта сумма является компенсацией за то, что я вернул Лэму определенные фотографии и негативы, сделанные мной и изображающие мужчину и женщину в тот момент, когда шла погрузка чемоданов в их автомобиль около „Рэстебит-мотеля“. Эти фотографии были сделаны утром шестого числа. Я передал Лэму все имеющиеся в моем распоряжении документы. Других негативов и фотографий не существует. Я передал также регистрационную карточку мотеля, датированную пятым числом, и соответствующий негатив. Других копий с этой карточки не существует. Мне остро необходимы десять тысяч долларов, у меня нет другого пути достать такую сумму, поэтому я вынужден прибегнуть к шантажу».
   — Мне не нравится это слово, — сердито перебил меня Калверт.
   — Вам придется написать его — нравится оно вам или нет, — спокойно ответил я.
   Он покраснел от злости.
   — Вы не можете меня заставить.
   — Но ведь и вы не можете заставить меня отдать вам десять тысяч.
   — Тогда вы не получите фотографии. Я могу продать их в другом месте.
   — Валяйте, — предложил я.
   — Послушайте, — сказал он. — Я пытаюсь действовать разумно. Идти вам навстречу. Но и вам следовало бы щадить мои чувства.
   — Я тоже действую разумно. Я диктую эту расписку так, чтобы, подписав ее, вы больше ничего не могли предпринять в ущерб моему клиенту. Или чтобы этого не мог сделать тот, кто тайно снял с негативов другие копии.
   — Повторяю вам: мне не нравится слово «шантаж».
   — И все-таки его надо написать. Без этого сделка не состоится.
   Минуту он колебался. Потом, снова покраснев от злости, все-таки написал так, как я продиктовал. И подписался.
   — Внизу поставьте номер ваших водительских прав, — потребовал я.
   — Вы слишком многого хотите.
   — Вы слишком много получаете.
   — Пока что я получил только слишком много оскорблений.
   Я пожал плечами:
   — Если вы, имея такую чувствительную натуру, все же пошли на такое дело, стало быть, у вас крайняя нужда в деньгах. И нужны они вам срочно.
   — Ваша взяла, — сказал он и начал выводить под своей подписью номер водительских прав.
   Я достал из чемоданчика коробку для снятия отпечатков пальцев.
   — Будь я проклят, если соглашусь еще и на это, — вскочил с места Калверт.
   Я медленно начал класть десять тысяч назад в чемоданчик.
   — Разве недостаточно того, что я уже сделал для вас? — жалобно спросил он.
   Я сидел молча. Тогда он взглянул на Баффина.
   — Может, мы обойдемся без отпечатков пальцев? — спросил у меня Баффин.
   — Нет, — твердо ответил я.
   — Я как клиент имею право сказать вам, Лэм, что не следует заходить слишком далеко.
   Я сидел молча.
   Калверт повернулся ко мне спиной и направился к шкафчику. Баффин раздраженно сказал ему вслед:
   — Он вооружен, Калверт!
   Тот медленно повернулся к нам и снова пошел к столу. Так мы и сидели молча. Наконец Баффин сказал:
   — С такими деньгами многое можно сделать, Калверт.
   Вы можете уехать в другую страну. Дональд предъявляет вам такие требования только для того, чтобы защитить меня. Он отдаст листок с отпечатками пальцев не в полицию, а мне.
   Снова наступило молчание. Потом Калверт медленно и неохотно открыл мою коробку, прижал большой палец к чернильной подушке и оставил на расписке отпечаток.
   Я взял бумагу. Положил ее в карман и передал ему деньги. Конверт со всеми документами я спрятал в своем чемоданчике.
   — Ну все, — сказал я. — Теперь остается только посмотреть, хорошо ли сработал магнитофон.
   И вынул из кейса маленький магнитофон.
   Калверт смотрел на меня с ужасом. Он оцепенел.
   Потом глаза его налились кровью и он резко отодвинул стул.
   — Сидите спокойно, Калверт, — сказал я.
   — Вы не сделаете этого, — прошипел он.
   — Я уже сделал это.
   Я включил звук и в комнате сильно, громко и чисто зазвучали наши голоса. Выключив звук и укладывая магнитофон назад в чемодан, я сказал Калверту:
   — Советую не забывать, что у меня находится подписанное вами признание в шантаже, отпечатки пальцев и запись нашего разговора. — И добавил, обращаясь к Баффину: — Я думаю, мы имеем все, что нам необходимо.
   Калверт встал.
   — Вам не кажется, что вы не оставляете человеку возможностей для самоуважения? — горько спросил он.
   Неожиданно Баффин начал извиняться перед ним.
   — Очень сожалею, Калверт, — проговорил он. — Я бы не хотел играть так, как играет Дональд. Но я сам просил его обеспечить мне полную безопасность от дальнейших неприятностей.
   — Вы не должны были обращаться со мной как с шантажистом, — сказал Калверт.
   Я взял свой чемоданчик и молча вышел из комнаты.
   За мной вышел Баффин. Калверт закрыл за нами дверь.
   — Вы были слишком жестоки с этим парнем. Разве это необходимо? — недовольно сказал мне Баффин в коридоре.
   — Вы поручили мне определенную работу. Я стараюсь выполнить ее как можно лучше. И все-таки я не знаю, выполнил ли я ее с гарантией. Нельзя исключить, что он пойдет к вашей жене с копиями этих фотографий.
   У Баффина отвисла челюсть. Потом он сказал:
   — Он даже не знает о том, что я женат. Повторяю вам, что все это дело касается только Конни.
   — Будем надеяться, — сказал я.
   В машине Баффин потребовал:
   — Теперь давайте-ка мне фотографии. И все остальное.
   — Я отдам все документы тому, — твердо сказал я, — кто вручил мне деньги.
   — Конни? — спросил он недоверчиво.
   — Конечно. Вы поручили мне сделать так, чтобы она была ограждена от возможности шантажа в будущем. Я сделал все, что мог. Конни дала мне деньги, и она получит документы. Вы сами сказали мне, что дело касается только Конни.
   — Вам не удастся увидеть ее сегодня.
   — Почему?
   — Это неудобно по ряду причин.
   — Тогда я подожду, пока это будет удобно.
   — Послушайте, Лэм, так нельзя. Вы ведь имеете дело со мной.
   — Если бы я имел дело с вами, то вы бы и дали мне десять тысяч. Но по каким-то причинам Конни не захотела доверить вам эти деньги. Поэтому я не могу доверить вам документы.
   — Лэм, вы несете абсолютную чушь. У нее и в мыслях этого не было.
   — А что было у нее в мыслях?
   — Она хотела только защитить меня от неприятностей.
   — Отлично, — сказал я. — Тогда и я хочу защитить вас от неприятностей. Чтобы вы были в стороне. Сбросьте меня возле моей конторы.
   Баффин взглянул на меня с ненавистью:
   — Ну вы и сукин сын!
   — Конечно, я прошу подвезти меня к агентству только при условии, что вы не передумали и мы не отправимся сейчас к Конни, — сказал я, как бы не замечая его слов.
   Он тронул машину с места. Некоторое время мы ехали молча. Неожиданно он сказал:
   — Послушайте, Лэм. Вы должны доверять мне. Я ваш клиент. Ведь это я обратился в ваше агентство. Это я нанял вас. Я заплатил пятьсот долларов. Вы работаете на меня.
   — Деньги для выплаты шантажисту дала мне Конни. И она хотела получить документы.
   — А я говорю вам, что она делает это для меня.
   — Пусть она прикажет мне отдать вам документы, и я с удовольствием сделаю это.
   — Как бы вам не напороться на неприятности, — пригрозил мне Баффин.
   — Это какие же неприятности?
   — За такое отношение к клиенту вы можете потерять лицензию.
   — Делайте что хотите. Неприятностей у нас и так хватает. Мы к этому привыкли.
   На этом разговор закончился. Баффин о чем-то задумался, глубоко и надолго. Мы расстались с ним без прощальных поцелуев.
   Как только я вбежал к себе в кабинет и бросил на стол свой чемоданчик, я сразу же позвонил в отель «Монарх».
   — Соедините меня с номером четыреста пять.
   — Там никого нет, — ответила телефонистка.
   — Вы ошибаетесь. Я недавно был в нем и…
   — О, мисс Констанция Алфорд сняла этот номер только на сутки. Ее неожиданно вызвали, и она уехала час назад.
   Я поблагодарил девушку и повесил трубку. Потом достал из чемодана большой коричневый конверт и запер его в сейф.

Глава 4

   В девять утра я позвонил Элси Бранд.
   — Берта пришла?
   — Она у себя.
   — Рвет и мечет?
   — Наоборот, очень приветлива. Даже улыбнулась мне, когда здоровалась.
   — Увидим, какая она будет через час. Думаю, что полезет на стену. Я приеду только к десяти. Если она спросит обо мне, скажи, что у меня срочная работа.
   Я поехал в отель, где мы встречались с Калвертом. Он сдал номер в тот же вечер. Тогда я отправился по разным театральным агентствам. В некоторых из них Констанция Алфорд была зарегистрирована недавно как начинающая актриса, ищущая работу в кино. Ни одна киностудия, разумеется, и ломаного гроша не дала бы, чтобы «защитить ее доброе имя».
   Потом я приехал в «Рэстебит-мотель», показал свои верительные грамоты и спросил, не могу ли я взглянуть на их книгу регистрации за пятое число. Никакого Николаса Баффина с женой там не оказалось. При этом администратор мотеля утверждал, что все регистрационные карточки остались на месте, ни одна не пропала, все они подшиты в папке. Конечно, его уверения могли не соответствовать истине. Но зачем бы это ему потребовалось врать мне?
   У администратора было кислое настроение. Напротив мотеля строился десятиэтажный жилой дом. Жильцы мотеля жаловались на шум стройки, на то, что вся улица целый день запружена грузовиками и бульдозерами. Я вернулся на стоянку машин, расположенную перед входом в мотель, и мысленно реконструировал обстановку, при которой шантажист мог сделать фотографии. По снимкам можно было определить, где стоял его автомобиль. Отсюда хорошо просматривался и вход в мотель, и строящийся дом. Тут я вспомнил, что в агентстве меня ждет Берта. Ее челюсть, наверное, негодующе выпячена, а зубы сжаты от возмущения. Я знал, что когда вернусь в офис, то мне придется несладко.
   Туда я попал только в 10.30. Телефонистка сразу сказала мне:
   — Миссис Кул велела передать, что хочет вас видеть сразу, как только вы появитесь. Что-то очень важное.
   Я неохотно отправился в кабинет моей старшей партнерши, внутренне приготовившись к нападению. Берта улыбнулась мне как Чеширский кот.
   — Где, к черту, ты пропадал? — спросила она, приветливо улыбаясь.
   — Работал. Бегал по делам.
   — Каким именно?
   — По делам Баффина.
   — Заплатил вчера шантажисту?