Гарднер Мартин. Одинокие песни Ларена Дора

птицы-плакальщицы. Он сел на берегу ручья, усадил ее рядом. Они сбросили
обувь, закатный ветер холодил их ноги.
- Ты должна идти, - вздохнул он, сжимая ее руку и не глядя на нее.
Это был не вопрос, а утверждение.
- Да, - согласилась она. Голос ее был тих.
- Все слова оставили меня, Шарра, - сказал Ларен. - Сегодня, если
смогу, я спою для тебя "видение". Видение о мире, когда-то пустынном, а
потом заполненном нами и нашими детьми. Я мог бы предложить тебе это. В
моем мире есть и красота, и чудеса, и тайны, были бы глаза. Если ночи
будут злыми, что ж, люди видели страшные ночи в других мирах и в другие
времена. Я любил бы тебя, Шарра, так сильно, как только могу, и старался
бы сделать тебя счастливой.
- Ларен... начала она, но он остановил ее взглядом.
- Нет, я мог бы сказать тебе так, но не скажу. Я не в праве. Кайдар
сделал тебя счастливой. Только самовлюбленный дурак мог бы просить тебя
разделить моя страдания. Кайдар - огонь и смех, я же - дым, печаль и
песни. Я слишком долго был одинок, Шарра. Душа моя окрасилась в серый
цвет, и я не хотел бы омрачать твою жизнь. Но все же...
Она взяла его руку, подняла и быстро поцеловала. Затем положил голову
на его плечо.
- Попытайся пойти за мной, Ларен, - прошептала она, - держи меня за
руку, когда мы будем проходить Врата, и, возможно, темная корона защитит
тебя.
- Я сделаю все, что ты хочешь, но не проси меня поверить в это. - Он
вдохнул. - За твоими плечами несчетное число миров. Шарра, и я не вижу
конца твоему пути. Он не здесь, это я знаю. Может, это и к лучшему. Я не
знаю, умру ли когда-нибудь. Я смутно помню любовь, кажется, она никогда не
бывает долгой. Ведь мы оба бессмертны и неизменны - как бы мы спаслись от
скуки? Может быть, возненавидели бы друг друга? Я не хочу этого, - он
взглянул на нее и печально улыбнулся. - Думаю, ты знала Кайдара недолго, и
поэтому любишь его. В конце концов, может это лишь хитрость с моей
стороны, найдя Кайдара, ты можешь потерять его. Когда-нибудь огонь
исчезнет, любовь моя, и волшебство умрет. И тогда ты вспомнишь Ларена
Дора.
Шарра тихо заплакала. Ларен обнял ее, поцеловал и мягко прошептал:
Нет.
Она тоже поцеловала его, и они безмолвно прижались друг к другу.
Когда угас последний пурпурный луч, они поднялись. Ларен крепко обнял
ее и улыбнулся.
- Я должна идти, - сказала Шарра. - Должна. Но уходить трудно, Ларен,
поверь.
- Верю, - ответил он. - Я люблю тебя потому, что ты уходишь. Потому,
что не можешь забыть Кайдара, и не забываешь обещания. Ты - Шарра, Та, Что
Идет Через Миры. Мне кажется, Семеро должны бояться тебя много больше, чем
такого жалкого бога, как я. Если бы ты была иной, я не стремился бы к тебе
так сильно.
- Когда-то ты говорил, что полюбил бы любого.
Ларен пожал плечами:
- Ты сама ответила. Это было очень, очень давно.
Они вернулись в замок до наступления темноты. Настал миг последнего
ужина, последней ночи, последней песни. Они не спали до рассвета, и Ларен
вновь пел для нее. Хотя песня-видение была не такой прекрасной, как
прошлые: бесцельная, хаотичная баллада о похождениях чудесного менестреля
в каком-то неописуемом мире. Шарра едва улавливала смысл песни, да и Ларен
пел равнодушно. Мысль о скорой разлуке мучила их.
Он покинул ее на рассвете, обещая встретить во дворе замка. Когда она
пришла, Ларен уже ждал. Он улыбнулся холодно и спокойно. Он был во всем
белом - узкие брюки, рубашка с широкими рукавами. Большой тяжелый плащ
бился и хлопал на ветру. Пурпурное солнце пятнало его своими лучами.
Шарра подошла к нему и взяла за руку.
Она одела куртку из толстой кожи, на пояс повесила нож в ножнах. Ее
волосы, черные как ночь, с мелькающими золотыми искорками, развевались
свободно, как его плащ. Темная корона была на месте.
- Прощай, Ларен, - сказала она. - Я бы хотела подарить тебе больше.
- Ты и так дала мне много. На долгие грядущие века. Я буду помнить. Я
буду измерять время тобой, Шарра. Однажды взойдет солнце, и цвет его будет
голубым. Я посмотрю на него и скажу: "Да, солнце стало голубым с тех пор,
как ко мне приходила Шарра".
Она кивнула.
- И я обещаю. Когда-нибудь я найду Кайдара. И если я освобожу его, мы
вернемся и объединим мою корону, огонь Кайдара и твои песни против тьмы
Семерых.
Ларен пожал плечами:
- Хорошо. Если меня здесь не будет, я оставлю тебе послание, - сказал
он, скрывая за улыбкой муку.
- Ну, а теперь Врата. Ты сказал, что покажешь их мне.
Ларен повернулся и указал на самую низкую башню, закопченное строение,
в котором Шарра не была ни разу. В основании башни чернела широкая
деревянная дверь. Ларен вытащил ключ.
- Здесь? - удивилась она.
- Здесь, - подтвердил Ларен. Они подошли к двери. Пока Ларен справлялся
с замком, Шарра в последний раз оглянулась.
Башни выглядели унылыми и мертвыми, внутренний двор казался
заброшенным, а между высокими ледяными горами темнел пустынный горизонт.
Тишину нарушал лишь скрип замка, а неподвижность - ветер, играющий пылью
во дворе и раздувающий пламя серых знамен на башнях. Шарра содрогнулась от
нахлынувшего одиночества.
Ларен открыл дверь. За ней не было ничего, кроме стены колеблющегося
тумана. Тумана без цвета, звука и запаха.
- Ваши Врата, моя госпожа, - сказал певец.
Шарра всмотрелась в непроницаемую завесу, как делала несчетное число
раз. Каков будет следующий мир? - спрашивала она себя. Может быть, там она
найдет Кайдара. Она почувствовала на своем плече руку Ларена.
- Ты колеблешься? - тихо спросил он.
Рука Шарры сжала рукоять ножа.
- Стражи, - внезапно поняла она. - У Врат всегда есть стражи и ты...
Ларен вздохнул:
- Да. Одни пытаются разорвать тебя на части, другие - околдовать,
третьи - обмануть, указав ложную дверь. Одни препятствуют тебе оружием,
другие - цепями, третьи - ложью. А есть один, который пытался остановить
тебя любовью. Однако все это время он не лгал и не пел лживых песен.
И безнадежно пожав плечами, Ларен протолкнул ее через Врата.


Нашла ли она его, своего любимого, с огненными глазами? Или все еще
ищет? Что за стражи предстанут перед ней?
Когда она идет ночью, чужая в чудом мире, есть ли на небе звезды?
Не знаю, Ларен тоже, наверно, даже Семеро не знают. Они сильны, но не
вся сила в их руках, а миров больше, чем они могут счесть.
Есть девушка, идущая из мира а мир. Путь ее теряется в легендах. Может,
она мертва, а может и нет. Новости редко переходят из мира в мир и не все
правдивы.
Но мы знаем: в замке под пурпурным солнцем ждет одинокий менестрель.
Ждет и слагает о ней песни.