Страница:
В состоянии, да... Только вот не дал. Сработал эффект неожиданности – а все потому, что самонадеянность вела его, шепча, что ничего не может случиться за несколько коротких минут, за несколько недолгих шагов...
Мужчина с портфелем, похожий на бухгалтера, подошел к нему.
– Я вызвал милицию, сейчас подъедут... Я свидетель, все расскажу, что видел! Только в отдел я не поеду. Затаскают потом...
– А что вы видели?
– Как вашу сумку мотоциклист выдернул!
– А номер мотоцикла запомнили?
– Нет...
– Может, марку мотоцикла?
– Нет... Большой, красный с черным...
– А водитель?
– Так за шлемом не разглядишь... "Понятно, что за шлемом не разглядишь, – мысленно чертыхнулся Кис, – да только какой же ты, блин, свидетель, если ничего не заметил!"
– Ну, шлем какого цвета? Во что одет мотоциклист?
– В черное...
Женщина все стояла рядом.
– А вы? – спросил ее Кис.
– Ой, я даже не поняла, что случилось! Слышала, мотоцикл трещал, но я только мельком на него глянула, а потом, смотрю, вас вдруг развернуло, дернуло, и вы упали! Я "Скорую" вызвала... – Она смутилась. – Может, зря?
– Спасибо. Ничего, хоть кровь смоют.
– Давайте я оботру!
Она достала из сумки чистый накрахмаленный платочек с цветочками и принялась осторожно промокать ручеек.
– Бандиты какие, надо же! – тихо причитала она, орудуя платочком. – Как же так можно! Вы ведь убиться могли! Хорошо еще так обошлось, раной на лбу... Хотя у вас, может, сотрясение мозга?!
Женщина едва не плакала от сочувствия к нему и негодования по поводу "бандитов". Алексей ее любезно поблагодарил и вывернулся из заботливых рук.
У него уже и так сотрясение. При мысли об украденных – так бездарно, так элементарно!!! – деньгах у Алексея сотрясался не только мозг, но и все внутренности.
Он осмотрелся по сторонам. У входа в банк, на высокой площадке, которой венчалась лестница, двое мужчин смотрели в его сторону, о чем-то разговаривая. Оттуда вряд ли возможно было разглядеть номера мотоцикла, но вдруг они хотя бы марку определили... Он направился в их сторону.
– Быстро пронесся, черт, я не успел разглядеть, – ответил один из мужчин. – Но мотоцикл не наш, иностранный, это точно. И довольно старый, на мой взгляд, дизайн несовременный... Думаю, что япошка, пожалуй что, "Хонда", старой модели, лет пять ей...
Второй человек устранился от разговора, сообщив, что стоял к месту происшествия спиной и ничего не видел.
– А если я вам фотографии разных моделей покажу, сумеете опознать? – спросил он первого.
– Это вы меня что ж, в милицию приглашаете?
– Необязательно. Можно ко мне домой. – Алексей, зная нелюбовь граждан к родной милиции, протянул визитку.
– Видите ль, я человек занятой, – ответил мужчина. – Может, выкрою время, позвоню... Но не обещаю.
Понятно. Хоть на визитке и сказано: "Частный детектив", – аллергия на МВД покрывает и эту вполне безобидную категорию.
– Номера?
– Не разглядел.
– Водитель?
– В черном, шлем тоже. Если расстояние не сыграло шутку, то росту немаленького.
– Обычно водитель мотоцикла несколько пригнут к рулю, за счет чего кажется меньше ростом. А тут он выпрямился, выхватывая мой портфель. Поэтому мог показаться выше. Что скажете?
– Скажу, что вы правы. Но все равно немаленький мужичонка. Не говорю, что большой, – просто не коротышка. Уже кое-что, а?
Уже кое-что, м-да... Алексей почувствовал, как подбирается к грудной клетке волна отчаяния, лишая его кислорода. Легкие парализовало на полувздохе, ни тпру ни ну. Он с трудом совладал с собой и перевел дух.
– Оставьте мне ваши координаты, пожалуйста...
– У меня есть ваша визитка... Я сам позвоню, как только выкрою время.
Это означало "никогда". Алексей молча кивнул и отошел. У тротуара притормозила милицейская машина. Он направился к ней. Довольно быстро договорившись с молоденьким лейтенантом, сидевшим рядом с водилой, о том, что он подъедет в отделение позже и сделает полагающееся заявление, Алексей вернулся на высокие ступеньки. Народ высыпал из дверей и стоял на площадке, крутя шеями. Видимо, до тех, кто находился внутри банка, запоздало дошло сообщение о происшествии, и люди возжаждали зрелищ. Однако зрить уже было нечего, и лица припечатало разочарование.
Алексей вошел в банк. У одной из колонн он увидел на стульях небольшую группку: его агент по недвижимости Людмила, продавец квартиры Роман и его агент. Они ждали Кисанова для завершения сделки.
Алексей приблизился.
– Сожалею, но сделка не состоится. Меня только что ограбили.
Он резко повернулся и покинул банк. Слова сочувствия, хоть искренние, хоть пустые, ему совсем были не нужны. Спасти его могло одно: деятельность!
На выходе из банка он столкнулся с человеком в белом халате. Наверняка фельдшер со "Скорой".
– Кто тут пострадавший? – зычно взывал врач.
– Сбежал, – коротко бросил Кис через плечо.
Он поехал в отделение, где написал, как того требовали правила, заявление. Отчетливо понимая, что грабителя не найдут никогда.
Дежурный опер, которому поручили проводить проверку по его заявлению, был еще той, старой закалки. Он разразился длинным монологом, не давая Кису вставить ни слова.
– Ты что же делаешь? Ты же не лох последний, сам с Петровки не так давно уволился! С такими деньгами один по улице поперся! Не знаешь разве, что у нас завал с уличными грабежами? Мы не то что их раскрывать – мы их штамповать не успеваем! Ты у меня уже за дежурство пятый, а время только к обеду! И что мне теперь прикажешь делать? Спасибо тебе за очередной висяк сказать? Да меня завтра с утра начальник как котенка носом будет во все это дерьмо окунать! А не дай бог, убийство! Тогда твой рывок недели две никто из ящика не достанет! Да что мне тебе объяснять, сам все понимаешь...
– Понимаю, не кипятись... Но тут другое. Кто-то точно знал, что именно у меня в портфеле лежит.
– С чего ты взял?
– Ну, сам сообрази: напал он на меня за сто метров от банка, причем на переходе: то есть, он не мог даже знать, сверну ли я в сторону банка. Тем не менее, он выбрал меня! Странно, не находишь? Далее. Такие разбойники грабят обычно женщин, – у них куда легче сумку с плеча сдернуть. Однако он всех женщин, что шли передо мной, пропустил. Продолжать?
– Хех... Ладно, убедил.
– Вот и хорошо. Так что посоображай на этот счет... Я заяву написал, теперь тебе решать – под попу положишь или искать будешь... Дело, понятно, почти дохлое, но если все же сумеете найти гада, то я вам хорошо заплачу. В частном порядке.
Алексей мало верил, что бывшим коллегам удастся что-нибудь сделать. Сказал так, для очистки совести...
Как сообщить об этом Александре – он даже не представлял. Более полумиллиона долларов улетучились в прямом смысле по воздуху, в одно мгновенье. Годы трудов – в одно мгновенье...
Пропали не просто деньги – пропало новое жилье для их семьи; пропала Сашина однокомнатная квартира на проспекте Мира и дача Алексея... Как сказать об этом Александре?! Научите меня кто-нибудь – как сообщать о подобных вещах?!! Да не какому-то там потерпевшему, а любимой женщине?! Которая ждет ребенка – вашего ребенка?!!
Он решительно не знал, как об этом сказать. И не сказать было нельзя. О нет, не от повышенной честности, отнюдь! Если бы Кис мог, он бы непременно утаил от нее эту жуткую правду!
Да только как ее утаишь, когда сделка расстроилась и никакой квартиры у них теперь не будет...
Делать нечего, он сказал.
– Не нравится мне это... – отреагировала Александра.
– Было бы странно, если бы понравилось...
– Я не о том. Плохо начинается моя беременность... Дурной знак. Может, прервать, пока не поздно?
– Саша, ты что?! В самом деле, неужели ты веришь в эту чепуху?
– Это наблюдения, мои личные. Если что-то не заладилось с самого начала – значит, ты не в ту сторону пошел, не по тому пути. Иными словами, тебе это и не надо делать... Или еще время не пришло.
– По-моему, это слабость, Саша. Извини. Она хмуро посмотрела на него.
– Ты просто не понимаешь... Ты не веришь в знаки.
– Саша, какие, к черту, знаки? Ты Кастанеды начиталась?!
– Это мой собственный опыт!
Алексей понял, что сейчас они поссорятся. Он заставил себя успокоиться, прогнать неуместное раздражение. Вдох-выдох, сбрасываем негатив.
– Я понимаю тебя, – произнес он раздумчиво. – Ребенка мы с тобой не планировали. Беременность пришла поздновато и случайно. И хотя и ты, и я – мы оба мгновенно решили, что так тому и быть, ты все-таки иногда задаешь себе вопрос, правильно ли сейчас решаться на роды... Да?
Она ответила не сразу, но все же ответила:
– Да.
– И сейчас это негативное событие наложилось на твои сомнения. Ты решила, что это знак против.Потому что в твоем мозгу есть какие-то сомнения, какие-то не до конца разрешенные аргументы против.Так?
– Так...
– Саша, я ничего не понимаю в знаках.Кастанеда на меня навеял глубокий сон при чтении. Так что я в этом вопросе полный профан. Придется тебе самой делать выводы. Но вот скажи мне: мы с тобой предохранялись, верно?
– Да.
– Мы считали, что ребенок, наш с тобой общий ребенок – это мимо, это мы проехали, поезд ушел. Так?
– Да.
– И вдруг, несмотря на все меры, ты забеременела. Теперь скажи – это знак или нет?
Она молчала.
– Подумай. Ты этому обрадовалась. И я тоже. Вопреки всему. Так это знак или что?
– Наверное...
– Как будто ребенка нам бог послал. Или кто там заправляет нашими судьбами? Лично у меня было именно такое чувство...
– У меня тоже...
– И вдруг такая неприятность, ограбление. Огромная неприятность. Это удар для меня и для тебя, спору нет. Но скажи, Саша, когда ты заболеваешь, то ты принимаешь это как знак? И смиряешься с судьбой, которая намекнула тебе, что кранты? Или ты все-таки идешь к врачу и пьешь таблетки?
– Алеш, ну что ты глупости говоришь... Конечно, иду к врачу! И пью таблетки...
– Ага, значит, ты не считаешь, что болезнь – это знак судьбы и пора помирать?
– Ладно, сдаюсь. Ты прав.
– Тем более что мы с тобой живы, здоровы, и наш малыш ведет себя на пятерку...
– Да...
Она вдруг расплакалась, уперевшись лбом в его плечо.
– Ну что такое? – ласково спросил он. – Что не так?
– Все так... Я люблю тебя... ты очень хороший...
– Это повод для слез? – усмехнулся Алексей.
– Нет, – Александра хлюпнула носом. – Для любви...
– Вот и отлично. Значит, выбрасываем всякие глупости из головы?
– Да...
– А над остальным я постараюсь поработать. Если этот божок, который, прорвавшись через все наши предохранительные защиты, подкинул нам ребенка, то он нас и не оставит. Он должен работу довести до конца! Люди это плохо умеют, но зато боги на то они и боги, чтобы быть совершенными! Согласна?
Александра улыбнулась сквозь слезы.
– Бог, – продолжил Алексей, – он же не при советской власти воспитан, чтобы быть халтурщиком! Он не повесит пиджачок на спинку стула, а сам рванет по магазинам, делая вид, что ушел на каких-то ничтожных пять минут... – Он пытался удержать ее улыбку, не дать ей ускользнуть, не позволить Саше вернуться к тем словам, с которых начался их разговор. – Бог – это что-то такое высшее, верховное, умное, всезнающее и всевидящее... Правда? И, следовательно, подарив нам ребенка, он будет нас опекать и дальше... Он должен нам помочь, Саша!
Алексей очень хотел, чтобы она ему поверила. Она оторвалась от его плеча, вытерла глаза и нос и, всхлипнув напоследок, спросила:
– Как ты думаешь, ты сможешь найти грабителя?
– Постараюсь.
– Ты всегда находил, Алеша... – Она с надеждой посмотрела на него.
Алексей не выдержал этот взгляд – девочка, ожидающая чуда. Он отвернулся. Он не мог пообещать ей чудо. Он же не бог.
Он только улыбнулся ободряюще. А что ему еще оставалось делать?
Но делать что-то надо было. Причем срочно, по горячим следам! И Алексей немедленно кинулся в расследование. Чем бы оно ни увенчалось, но он не мог пребывать в бездействии – он бы просто свихнулся.
Искать мотоцикл бессмысленно. Слишком мало сведений о нем. Следовало начать с другой стороны: кто мог знать о дне и часе закладки денег в банковский сейф? Причем не вообще банковский, а данного банка? На подходах к которому было легко вычислить Алексея при том небольшом условии, что грабитель знал его в лицо.
Ну, разумеется, о дне и часе знала Александра. Кому она могла сказать, что именно сегодня подписывается договор о покупке и деньги закладываются в банковский сейф? Надо у нее это выяснить... Не сейчас, чуть позже, когда она успокоится.
Сам Алексей никому не говорил. Ну, точнее, Ванька знал. А Ваньке доверие на сто. Еще Сере-га, давний дружбан, – это тоже на сто. Но, кроме них, существовали еще люди, которые были осведомлены: агент по недвижимости Людмила и сторона продавца.
Людмила была вне подозрений. Она любила свою работу, гордилась своими успехами и своей репутацией: она сама достигла всего с нуля, стала авторитетным профессионалом, клиенты бегали за ней, передавая ее телефон как заветное "Сезам, отворись!"...
Зарабатывала она хорошо, хоть и вполне тяжким трудом, а на заработанное содержала огромную семью. Ни по своим человеческим качествам, которые Алексей отчетливо учуял, ни по своей профессиональной ситуации она бы никогда не пошла на подобное. И по тем же причинам сболтнуть не могла. Она уже пятнадцать лет в профессии, прекрасно понимает, о чем можно говорить, а о чем нельзя.
Оставался продавец, Роман. Он сам и как минимум его семья знали день и час. И могли трепануть еще куче знакомых...
Кроме того, знал агент по недвижимости Романа.
Весело... Придется заняться вплотную личностью продавца, его семьей, агентом и знакомыми.
...Впрочем, по зрелом размышлении не так уж, на самом деле, и широк круг потенциально подозреваемых. Именно по той причине, что для ограбления нужно было быть не только осведомленным о времени и месте сделки, но еще и знать детектива в лицо!
А в лицо его знал лишь сам продавец, Роман. Но он не мог оказаться мотоциклистом-грабителем, так как в этот самый момент находился внутри банка. Зато он мог оказаться организатором ограбления. У него есть, Алексей это знал, сын-подросток... Вдруг хитроумный папаша поручил ему эту операцию? Дал адрес детектива – в документах на сделку он указан, – после чего сынок проследил за Кисановым, усвоил его портрет и в заветный час поджидал его у перехода?!
Не откладывая дела в долгий ящик, Алексей отправился к Роману домой.
Тот был в ярости из-за срыва сделки. Кажется, неподдельной: он должен был срочно переезжать с семьей в Питер, куда перевели его компанию. Если бы он прикарманил деньги Алексея, то должен был быть скорее благодушен: разжился дармовой и весьма крупной суммой да при квартире остался.
Впрочем, ярость могла оказаться наигранной, даже если не казалась детективу таковой. Он пустился в беседу, охал и вздыхал, сочувствовал себе и ему, Роману, и вел витиеватые разговоры, целью которых было выяснить, кто из его знакомых владеет искусством езды на мотоцикле.
Оказалось, что сыну всего четырнадцать лет и ни о каком мотоцикле не могло быть и речи: это не входило в педагогические планы Романа. Да и то: один из свидетелей уверен, что мотоциклист был росту немалого. А четырнадцатилетний сын продавца имел вид несколько тщедушный.
Что ж, тем лучше. Если сам Роман и его сын вне подозрений, то детектив мог позволить себе быть откровеннее.
– Ограбление могло состояться при условии, что грабитель владел тремя пунктами информации: он должен был быть осведомленным о самом наличии сделки; о дате и времени сделки; а также знать меня в лицо. Ну и, разумеется, он должен иметь мотоцикл: скорее всего, подержанный японский. На худой конец, он должен иметь хорошие навыки вождения, а сам мотоцикл мог позаимствовать у знакомых и даже угнать... С другой стороны, наличие хороших навыков было бы весьма сомнительно при отсутствии собственного средства мотопередвижения. Брать мотор у приятелей взаймы годится только для того, чтобы пару раз прокатиться вокруг дома. Где нет ни светофоров, ни пешеходов. А наш грабитель владел хорошо – ОЧЕНЬ ХОРОШО! – мотоциклом. Он точнехонько рассчитал и время, и траекторию. Так что, скорей всего, этот человек имеет мотоцикл в собственном распоряжении и ездит на нем постоянно. Подумайте, Роман, кто из ваших знакомых соответствует перечисленным условиям? Информация плюс наличие мотоцикла?
– Никто, – подумав, твердо ответил Роман.
– А что вы думаете о вашем агенте по недвижимости?
Роман вскинул на детектива обалделый взгляд.
– Эка... Он на мотоцикле передвигается! Я не видел, но он сам хвастался, что для него пробок не существует!
– Это не годится, Роман, – мягко сказал Алексей. – Ваш агент находился в банке в момент ограбления. Вот что он мог сделать, так это передать третьему лицу информацию о сделке, дате и времени. Мой вопрос скорее о ваших человеческих впечатлениях. Ограбление кое о чем говорит: оно очень четко спланировано и виртуозно выполнено. То есть расчетливый ум и самонадеянность, граничащая с наглостью. И, разумеется, отсутствие базовой морали на уровне "не укради".
Роман подумал.
– Знаете, – сказал он вдруг с теплотой в голосе, – я тут на вас наехал... Извините. Раздражение, спешка, то-се... Но я хорошо вас понимаю. Если бы у меня какая-нибудь скотина сперла такие деньги, я бы башку ей открутил!
– Чтобы открутить башку, надо сначала эту башку найти, – резонно напомнил ему Алексей о цели беседы.
– Ну да... Черт его знает. Вроде нормальный мужик. А там...
Кис не стал дебатировать на предмет характеристики "нормальный мужик". Хотя мог бы рассказать Роману, как часто доводилось ему слышать аналогичную характеристику, произнесенную одним бандитом в адрес другого: "Он нормальный мужик..." Имелось в виду, если расшифровать, следующее: подумаешь, убил парочку людей, но (но!) он нормальный мужик, просто погорячился...
– Дайте мне его телефоны, пожалуйста, – попросил он Романа.
...На отлов Романова агента по недвижимости, имя которому было Валерий Игнатьевич, ушла почти неделя. То его телефоны не отвечали, то были плотно заняты, то Валерий Игнатьевич не мог встретиться: занят был очень.
Тем не менее Алексей упорно вызванивал его, и наконец Валерий Игнатьевич сдался.
Он оказался весьма молодым человеком, отчего обращение по имени-отчеству, которое он навязывал своим клиентам, выглядело напыщенно. Алексей, не любивший любую фальшь, уже ничего хорошего от разговора с ним не ждал – и не ошибся. Глазки Валерия Игнатьевича бегали, словно им обещали премию за скорость, и речи его были уклончивы. Есть такой поразительный сорт людей: вы им задаете конкретный вопрос, а они вам отвечают на совершенно другую тему. О таких существует отличная поговорка: "В огороде бузина, а в Киеве дядька"...
Общение с ним оставило Кисанова с носом: то есть он не сумел сделать никакого вывода о личности человека и не получил от человека никакой внятной информации. Разумеется, это никак не могло служить доказательством его причастности к ограблению. Даже глаза бегают далеко не только у мошенников. По опыту Алексей хорошо знал: неуверенные в себе люди, страдающие кучей комплексов, нередко избегают смотреть на собеседника, отчего их взгляд приобретает бегающий вид; а невнятные ответы свойственны людям, у которых просто нелады с логикой или со вниманием...
Что означало, увы и ах, следующее: что придется детективу устроить за Игнатьичем слежку. А это время и время...
1 октября
Мужчина с портфелем, похожий на бухгалтера, подошел к нему.
– Я вызвал милицию, сейчас подъедут... Я свидетель, все расскажу, что видел! Только в отдел я не поеду. Затаскают потом...
– А что вы видели?
– Как вашу сумку мотоциклист выдернул!
– А номер мотоцикла запомнили?
– Нет...
– Может, марку мотоцикла?
– Нет... Большой, красный с черным...
– А водитель?
– Так за шлемом не разглядишь... "Понятно, что за шлемом не разглядишь, – мысленно чертыхнулся Кис, – да только какой же ты, блин, свидетель, если ничего не заметил!"
– Ну, шлем какого цвета? Во что одет мотоциклист?
– В черное...
Женщина все стояла рядом.
– А вы? – спросил ее Кис.
– Ой, я даже не поняла, что случилось! Слышала, мотоцикл трещал, но я только мельком на него глянула, а потом, смотрю, вас вдруг развернуло, дернуло, и вы упали! Я "Скорую" вызвала... – Она смутилась. – Может, зря?
– Спасибо. Ничего, хоть кровь смоют.
– Давайте я оботру!
Она достала из сумки чистый накрахмаленный платочек с цветочками и принялась осторожно промокать ручеек.
– Бандиты какие, надо же! – тихо причитала она, орудуя платочком. – Как же так можно! Вы ведь убиться могли! Хорошо еще так обошлось, раной на лбу... Хотя у вас, может, сотрясение мозга?!
Женщина едва не плакала от сочувствия к нему и негодования по поводу "бандитов". Алексей ее любезно поблагодарил и вывернулся из заботливых рук.
У него уже и так сотрясение. При мысли об украденных – так бездарно, так элементарно!!! – деньгах у Алексея сотрясался не только мозг, но и все внутренности.
Он осмотрелся по сторонам. У входа в банк, на высокой площадке, которой венчалась лестница, двое мужчин смотрели в его сторону, о чем-то разговаривая. Оттуда вряд ли возможно было разглядеть номера мотоцикла, но вдруг они хотя бы марку определили... Он направился в их сторону.
– Быстро пронесся, черт, я не успел разглядеть, – ответил один из мужчин. – Но мотоцикл не наш, иностранный, это точно. И довольно старый, на мой взгляд, дизайн несовременный... Думаю, что япошка, пожалуй что, "Хонда", старой модели, лет пять ей...
Второй человек устранился от разговора, сообщив, что стоял к месту происшествия спиной и ничего не видел.
– А если я вам фотографии разных моделей покажу, сумеете опознать? – спросил он первого.
– Это вы меня что ж, в милицию приглашаете?
– Необязательно. Можно ко мне домой. – Алексей, зная нелюбовь граждан к родной милиции, протянул визитку.
– Видите ль, я человек занятой, – ответил мужчина. – Может, выкрою время, позвоню... Но не обещаю.
Понятно. Хоть на визитке и сказано: "Частный детектив", – аллергия на МВД покрывает и эту вполне безобидную категорию.
– Номера?
– Не разглядел.
– Водитель?
– В черном, шлем тоже. Если расстояние не сыграло шутку, то росту немаленького.
– Обычно водитель мотоцикла несколько пригнут к рулю, за счет чего кажется меньше ростом. А тут он выпрямился, выхватывая мой портфель. Поэтому мог показаться выше. Что скажете?
– Скажу, что вы правы. Но все равно немаленький мужичонка. Не говорю, что большой, – просто не коротышка. Уже кое-что, а?
Уже кое-что, м-да... Алексей почувствовал, как подбирается к грудной клетке волна отчаяния, лишая его кислорода. Легкие парализовало на полувздохе, ни тпру ни ну. Он с трудом совладал с собой и перевел дух.
– Оставьте мне ваши координаты, пожалуйста...
– У меня есть ваша визитка... Я сам позвоню, как только выкрою время.
Это означало "никогда". Алексей молча кивнул и отошел. У тротуара притормозила милицейская машина. Он направился к ней. Довольно быстро договорившись с молоденьким лейтенантом, сидевшим рядом с водилой, о том, что он подъедет в отделение позже и сделает полагающееся заявление, Алексей вернулся на высокие ступеньки. Народ высыпал из дверей и стоял на площадке, крутя шеями. Видимо, до тех, кто находился внутри банка, запоздало дошло сообщение о происшествии, и люди возжаждали зрелищ. Однако зрить уже было нечего, и лица припечатало разочарование.
Алексей вошел в банк. У одной из колонн он увидел на стульях небольшую группку: его агент по недвижимости Людмила, продавец квартиры Роман и его агент. Они ждали Кисанова для завершения сделки.
Алексей приблизился.
– Сожалею, но сделка не состоится. Меня только что ограбили.
Он резко повернулся и покинул банк. Слова сочувствия, хоть искренние, хоть пустые, ему совсем были не нужны. Спасти его могло одно: деятельность!
На выходе из банка он столкнулся с человеком в белом халате. Наверняка фельдшер со "Скорой".
– Кто тут пострадавший? – зычно взывал врач.
– Сбежал, – коротко бросил Кис через плечо.
Он поехал в отделение, где написал, как того требовали правила, заявление. Отчетливо понимая, что грабителя не найдут никогда.
Дежурный опер, которому поручили проводить проверку по его заявлению, был еще той, старой закалки. Он разразился длинным монологом, не давая Кису вставить ни слова.
– Ты что же делаешь? Ты же не лох последний, сам с Петровки не так давно уволился! С такими деньгами один по улице поперся! Не знаешь разве, что у нас завал с уличными грабежами? Мы не то что их раскрывать – мы их штамповать не успеваем! Ты у меня уже за дежурство пятый, а время только к обеду! И что мне теперь прикажешь делать? Спасибо тебе за очередной висяк сказать? Да меня завтра с утра начальник как котенка носом будет во все это дерьмо окунать! А не дай бог, убийство! Тогда твой рывок недели две никто из ящика не достанет! Да что мне тебе объяснять, сам все понимаешь...
– Понимаю, не кипятись... Но тут другое. Кто-то точно знал, что именно у меня в портфеле лежит.
– С чего ты взял?
– Ну, сам сообрази: напал он на меня за сто метров от банка, причем на переходе: то есть, он не мог даже знать, сверну ли я в сторону банка. Тем не менее, он выбрал меня! Странно, не находишь? Далее. Такие разбойники грабят обычно женщин, – у них куда легче сумку с плеча сдернуть. Однако он всех женщин, что шли передо мной, пропустил. Продолжать?
– Хех... Ладно, убедил.
– Вот и хорошо. Так что посоображай на этот счет... Я заяву написал, теперь тебе решать – под попу положишь или искать будешь... Дело, понятно, почти дохлое, но если все же сумеете найти гада, то я вам хорошо заплачу. В частном порядке.
Алексей мало верил, что бывшим коллегам удастся что-нибудь сделать. Сказал так, для очистки совести...
Как сообщить об этом Александре – он даже не представлял. Более полумиллиона долларов улетучились в прямом смысле по воздуху, в одно мгновенье. Годы трудов – в одно мгновенье...
Пропали не просто деньги – пропало новое жилье для их семьи; пропала Сашина однокомнатная квартира на проспекте Мира и дача Алексея... Как сказать об этом Александре?! Научите меня кто-нибудь – как сообщать о подобных вещах?!! Да не какому-то там потерпевшему, а любимой женщине?! Которая ждет ребенка – вашего ребенка?!!
Он решительно не знал, как об этом сказать. И не сказать было нельзя. О нет, не от повышенной честности, отнюдь! Если бы Кис мог, он бы непременно утаил от нее эту жуткую правду!
Да только как ее утаишь, когда сделка расстроилась и никакой квартиры у них теперь не будет...
Делать нечего, он сказал.
– Не нравится мне это... – отреагировала Александра.
– Было бы странно, если бы понравилось...
– Я не о том. Плохо начинается моя беременность... Дурной знак. Может, прервать, пока не поздно?
– Саша, ты что?! В самом деле, неужели ты веришь в эту чепуху?
– Это наблюдения, мои личные. Если что-то не заладилось с самого начала – значит, ты не в ту сторону пошел, не по тому пути. Иными словами, тебе это и не надо делать... Или еще время не пришло.
– По-моему, это слабость, Саша. Извини. Она хмуро посмотрела на него.
– Ты просто не понимаешь... Ты не веришь в знаки.
– Саша, какие, к черту, знаки? Ты Кастанеды начиталась?!
– Это мой собственный опыт!
Алексей понял, что сейчас они поссорятся. Он заставил себя успокоиться, прогнать неуместное раздражение. Вдох-выдох, сбрасываем негатив.
– Я понимаю тебя, – произнес он раздумчиво. – Ребенка мы с тобой не планировали. Беременность пришла поздновато и случайно. И хотя и ты, и я – мы оба мгновенно решили, что так тому и быть, ты все-таки иногда задаешь себе вопрос, правильно ли сейчас решаться на роды... Да?
Она ответила не сразу, но все же ответила:
– Да.
– И сейчас это негативное событие наложилось на твои сомнения. Ты решила, что это знак против.Потому что в твоем мозгу есть какие-то сомнения, какие-то не до конца разрешенные аргументы против.Так?
– Так...
– Саша, я ничего не понимаю в знаках.Кастанеда на меня навеял глубокий сон при чтении. Так что я в этом вопросе полный профан. Придется тебе самой делать выводы. Но вот скажи мне: мы с тобой предохранялись, верно?
– Да.
– Мы считали, что ребенок, наш с тобой общий ребенок – это мимо, это мы проехали, поезд ушел. Так?
– Да.
– И вдруг, несмотря на все меры, ты забеременела. Теперь скажи – это знак или нет?
Она молчала.
– Подумай. Ты этому обрадовалась. И я тоже. Вопреки всему. Так это знак или что?
– Наверное...
– Как будто ребенка нам бог послал. Или кто там заправляет нашими судьбами? Лично у меня было именно такое чувство...
– У меня тоже...
– И вдруг такая неприятность, ограбление. Огромная неприятность. Это удар для меня и для тебя, спору нет. Но скажи, Саша, когда ты заболеваешь, то ты принимаешь это как знак? И смиряешься с судьбой, которая намекнула тебе, что кранты? Или ты все-таки идешь к врачу и пьешь таблетки?
– Алеш, ну что ты глупости говоришь... Конечно, иду к врачу! И пью таблетки...
– Ага, значит, ты не считаешь, что болезнь – это знак судьбы и пора помирать?
– Ладно, сдаюсь. Ты прав.
– Тем более что мы с тобой живы, здоровы, и наш малыш ведет себя на пятерку...
– Да...
Она вдруг расплакалась, уперевшись лбом в его плечо.
– Ну что такое? – ласково спросил он. – Что не так?
– Все так... Я люблю тебя... ты очень хороший...
– Это повод для слез? – усмехнулся Алексей.
– Нет, – Александра хлюпнула носом. – Для любви...
– Вот и отлично. Значит, выбрасываем всякие глупости из головы?
– Да...
– А над остальным я постараюсь поработать. Если этот божок, который, прорвавшись через все наши предохранительные защиты, подкинул нам ребенка, то он нас и не оставит. Он должен работу довести до конца! Люди это плохо умеют, но зато боги на то они и боги, чтобы быть совершенными! Согласна?
Александра улыбнулась сквозь слезы.
– Бог, – продолжил Алексей, – он же не при советской власти воспитан, чтобы быть халтурщиком! Он не повесит пиджачок на спинку стула, а сам рванет по магазинам, делая вид, что ушел на каких-то ничтожных пять минут... – Он пытался удержать ее улыбку, не дать ей ускользнуть, не позволить Саше вернуться к тем словам, с которых начался их разговор. – Бог – это что-то такое высшее, верховное, умное, всезнающее и всевидящее... Правда? И, следовательно, подарив нам ребенка, он будет нас опекать и дальше... Он должен нам помочь, Саша!
Алексей очень хотел, чтобы она ему поверила. Она оторвалась от его плеча, вытерла глаза и нос и, всхлипнув напоследок, спросила:
– Как ты думаешь, ты сможешь найти грабителя?
– Постараюсь.
– Ты всегда находил, Алеша... – Она с надеждой посмотрела на него.
Алексей не выдержал этот взгляд – девочка, ожидающая чуда. Он отвернулся. Он не мог пообещать ей чудо. Он же не бог.
Он только улыбнулся ободряюще. А что ему еще оставалось делать?
Но делать что-то надо было. Причем срочно, по горячим следам! И Алексей немедленно кинулся в расследование. Чем бы оно ни увенчалось, но он не мог пребывать в бездействии – он бы просто свихнулся.
Искать мотоцикл бессмысленно. Слишком мало сведений о нем. Следовало начать с другой стороны: кто мог знать о дне и часе закладки денег в банковский сейф? Причем не вообще банковский, а данного банка? На подходах к которому было легко вычислить Алексея при том небольшом условии, что грабитель знал его в лицо.
Ну, разумеется, о дне и часе знала Александра. Кому она могла сказать, что именно сегодня подписывается договор о покупке и деньги закладываются в банковский сейф? Надо у нее это выяснить... Не сейчас, чуть позже, когда она успокоится.
Сам Алексей никому не говорил. Ну, точнее, Ванька знал. А Ваньке доверие на сто. Еще Сере-га, давний дружбан, – это тоже на сто. Но, кроме них, существовали еще люди, которые были осведомлены: агент по недвижимости Людмила и сторона продавца.
Людмила была вне подозрений. Она любила свою работу, гордилась своими успехами и своей репутацией: она сама достигла всего с нуля, стала авторитетным профессионалом, клиенты бегали за ней, передавая ее телефон как заветное "Сезам, отворись!"...
Зарабатывала она хорошо, хоть и вполне тяжким трудом, а на заработанное содержала огромную семью. Ни по своим человеческим качествам, которые Алексей отчетливо учуял, ни по своей профессиональной ситуации она бы никогда не пошла на подобное. И по тем же причинам сболтнуть не могла. Она уже пятнадцать лет в профессии, прекрасно понимает, о чем можно говорить, а о чем нельзя.
Оставался продавец, Роман. Он сам и как минимум его семья знали день и час. И могли трепануть еще куче знакомых...
Кроме того, знал агент по недвижимости Романа.
Весело... Придется заняться вплотную личностью продавца, его семьей, агентом и знакомыми.
...Впрочем, по зрелом размышлении не так уж, на самом деле, и широк круг потенциально подозреваемых. Именно по той причине, что для ограбления нужно было быть не только осведомленным о времени и месте сделки, но еще и знать детектива в лицо!
А в лицо его знал лишь сам продавец, Роман. Но он не мог оказаться мотоциклистом-грабителем, так как в этот самый момент находился внутри банка. Зато он мог оказаться организатором ограбления. У него есть, Алексей это знал, сын-подросток... Вдруг хитроумный папаша поручил ему эту операцию? Дал адрес детектива – в документах на сделку он указан, – после чего сынок проследил за Кисановым, усвоил его портрет и в заветный час поджидал его у перехода?!
Не откладывая дела в долгий ящик, Алексей отправился к Роману домой.
Тот был в ярости из-за срыва сделки. Кажется, неподдельной: он должен был срочно переезжать с семьей в Питер, куда перевели его компанию. Если бы он прикарманил деньги Алексея, то должен был быть скорее благодушен: разжился дармовой и весьма крупной суммой да при квартире остался.
Впрочем, ярость могла оказаться наигранной, даже если не казалась детективу таковой. Он пустился в беседу, охал и вздыхал, сочувствовал себе и ему, Роману, и вел витиеватые разговоры, целью которых было выяснить, кто из его знакомых владеет искусством езды на мотоцикле.
Оказалось, что сыну всего четырнадцать лет и ни о каком мотоцикле не могло быть и речи: это не входило в педагогические планы Романа. Да и то: один из свидетелей уверен, что мотоциклист был росту немалого. А четырнадцатилетний сын продавца имел вид несколько тщедушный.
Что ж, тем лучше. Если сам Роман и его сын вне подозрений, то детектив мог позволить себе быть откровеннее.
– Ограбление могло состояться при условии, что грабитель владел тремя пунктами информации: он должен был быть осведомленным о самом наличии сделки; о дате и времени сделки; а также знать меня в лицо. Ну и, разумеется, он должен иметь мотоцикл: скорее всего, подержанный японский. На худой конец, он должен иметь хорошие навыки вождения, а сам мотоцикл мог позаимствовать у знакомых и даже угнать... С другой стороны, наличие хороших навыков было бы весьма сомнительно при отсутствии собственного средства мотопередвижения. Брать мотор у приятелей взаймы годится только для того, чтобы пару раз прокатиться вокруг дома. Где нет ни светофоров, ни пешеходов. А наш грабитель владел хорошо – ОЧЕНЬ ХОРОШО! – мотоциклом. Он точнехонько рассчитал и время, и траекторию. Так что, скорей всего, этот человек имеет мотоцикл в собственном распоряжении и ездит на нем постоянно. Подумайте, Роман, кто из ваших знакомых соответствует перечисленным условиям? Информация плюс наличие мотоцикла?
– Никто, – подумав, твердо ответил Роман.
– А что вы думаете о вашем агенте по недвижимости?
Роман вскинул на детектива обалделый взгляд.
– Эка... Он на мотоцикле передвигается! Я не видел, но он сам хвастался, что для него пробок не существует!
– Это не годится, Роман, – мягко сказал Алексей. – Ваш агент находился в банке в момент ограбления. Вот что он мог сделать, так это передать третьему лицу информацию о сделке, дате и времени. Мой вопрос скорее о ваших человеческих впечатлениях. Ограбление кое о чем говорит: оно очень четко спланировано и виртуозно выполнено. То есть расчетливый ум и самонадеянность, граничащая с наглостью. И, разумеется, отсутствие базовой морали на уровне "не укради".
Роман подумал.
– Знаете, – сказал он вдруг с теплотой в голосе, – я тут на вас наехал... Извините. Раздражение, спешка, то-се... Но я хорошо вас понимаю. Если бы у меня какая-нибудь скотина сперла такие деньги, я бы башку ей открутил!
– Чтобы открутить башку, надо сначала эту башку найти, – резонно напомнил ему Алексей о цели беседы.
– Ну да... Черт его знает. Вроде нормальный мужик. А там...
Кис не стал дебатировать на предмет характеристики "нормальный мужик". Хотя мог бы рассказать Роману, как часто доводилось ему слышать аналогичную характеристику, произнесенную одним бандитом в адрес другого: "Он нормальный мужик..." Имелось в виду, если расшифровать, следующее: подумаешь, убил парочку людей, но (но!) он нормальный мужик, просто погорячился...
– Дайте мне его телефоны, пожалуйста, – попросил он Романа.
...На отлов Романова агента по недвижимости, имя которому было Валерий Игнатьевич, ушла почти неделя. То его телефоны не отвечали, то были плотно заняты, то Валерий Игнатьевич не мог встретиться: занят был очень.
Тем не менее Алексей упорно вызванивал его, и наконец Валерий Игнатьевич сдался.
Он оказался весьма молодым человеком, отчего обращение по имени-отчеству, которое он навязывал своим клиентам, выглядело напыщенно. Алексей, не любивший любую фальшь, уже ничего хорошего от разговора с ним не ждал – и не ошибся. Глазки Валерия Игнатьевича бегали, словно им обещали премию за скорость, и речи его были уклончивы. Есть такой поразительный сорт людей: вы им задаете конкретный вопрос, а они вам отвечают на совершенно другую тему. О таких существует отличная поговорка: "В огороде бузина, а в Киеве дядька"...
Общение с ним оставило Кисанова с носом: то есть он не сумел сделать никакого вывода о личности человека и не получил от человека никакой внятной информации. Разумеется, это никак не могло служить доказательством его причастности к ограблению. Даже глаза бегают далеко не только у мошенников. По опыту Алексей хорошо знал: неуверенные в себе люди, страдающие кучей комплексов, нередко избегают смотреть на собеседника, отчего их взгляд приобретает бегающий вид; а невнятные ответы свойственны людям, у которых просто нелады с логикой или со вниманием...
Что означало, увы и ах, следующее: что придется детективу устроить за Игнатьичем слежку. А это время и время...
1 октября
Так бы оно и вышло, и провел бы Алексей Ки-санов время в пустых, пустейших хлопотах, если б вскоре не наступил день, который он запомнил навсегда. Самый странный день в его жизни.
Собственно, этот день начался еще глухой ночью и даже довольно смешно. Звонок раздался около трех.
– Алло? Это частный детектив? – завибрировал в его сонном ухе высокий женский голос. – Вы мне срочно нужны!
– Что у вас стряслось? – Кис не удержался и зевнул в трубку.
– Мой муж мне изменяет! Приезжайте ко мне немедленно!
– Прошу прощения, не понял... Если вам уже известно, что муж вам изменяет, то не вижу, чем могу быть полезен...
– Как – чем? Он изменяет мне с другой!
– Я понимаю, что с другой... И чем я могу вам помочь?
– А вы приезжайте ко мне, я буду ему изменять с вами!!!
...Долгих пять минут Кисанов пытался объяснить женщине, что он детектив, сыщик то есть, а не мужчина по вызову ("Вы улавливаете разницу?!"). По их истечении он понял, что дело безнадежно. Дамочка пребывала в истерике и возражений принимать не желала. Впрочем, возможно, она просто была крайне глупа от природы?
Так или иначе, но детектив вынужден был невежливо прервать разговор в одностороннем порядке. На повторный звонок с того же истеричного номера он отреагировал выключением телефона, хоть это было вовсе не в его правилах: изменив всем своим джентльменским наклонностям, он оставил даму без помощи...
А утром того же дня его ждал сюрприз совсем иного рода.
Делать нечего, Алексей впустил незнакомца в квартиру, пригласил в кабинет.
...Посетитель безмолвно разглядывал детектива. Кисанов, как у него заведено, не торопил его, предоставляя возможность заговорить первым. Эти первые слова, их интонацию он считал очень важными: они позволяли очертить, хоть и бегло, портрет обратившегося к нему человека.
Но на этот раз молчание непомерно затягивалось, словно посетитель вовсе не собирался открывать рот. На секунду возникло абсурдное ощущение, что на самом деле это он, детектив Кисанов, пришел на прием к незнакомому человеку, но никак не вспомнит, с какой целью, отчего не в состоянии произнести ни слова.
Подобные ощущения были совершенно несвойственны Алексею. Он прекрасно умел молчать, вынуждая собеседника заговорить первым. Но тут, похоже, случилась борьба молчаний.И противник его переиграл... «Уж не гипнотизер ли ко мне явился, что меня так перекорежило!» – неприязненно подумал он и произнес ледяным тоном:
– Судя по всему, у вас ко мне нет никакого дела. В таком случае я попросил бы вас не отвлекать меня от работы.
– Вот вы, значит, какой, Алексей Кисанов, – немного растягивая слова, проговорил незнакомец. Он склонил голову набок и спокойно разглядывал детектива. – Пожалуй, вы мне нравитесь.
У него была круглая, коротко стриженная голова с темным ежиком и глаза цвета крепко заваренного чая, причем столь изящного разреза, что им позавидовала бы любая женщина. Рот был пухлым и ярким, словно накрашенным.
Если Алексею не понравилось молчание незнакомца, то еще больше ему не нравилось начало разговора. Он было собрался поставить его на место, как тот широко улыбнулся:
– Нет, не думайте, я не "голубой". Просто у меня дело очень щекотливое, я могу его доверить отнюдь не каждому... Я бы даже сказал, интимноедело. Но вы прошли первый отборочный тур. Я готов вас нанять!
– Из чего не следует, что я готов за него взяться.
– Хе-хе... Возьметесь, Алексей Андреевич, куда вы денетесь!
Алексей вскинул брови. Посетитель вел себя нахально, и детектив решил его выставить за дверь незамедлительно.
Однако тот словно догадался.
– Вам очень хочется меня выгнать, да? – Он дружелюбно усмехнулся. – Не стоит торопиться, Алексей Андреевич, а то ведь так можно с водой и ребенка выплеснуть...
При слове "ребенок" Алексей насторожился. Хотя... Посетитель, конечно, знать не может! Просто расхожее выражение – какие глупости в голову лезут...
– Вам ведь деньги сейчас нужны, верно? – продолжал посетитель, и голос его был вкрадчивым. – Остро нужны, я бы даже сказал...
Он смотрел на детектива со странной нежностью и сочувственным пониманием. Чайные глаза переливались от желто-тигриного до шоколадного, их влажная глубина медленно колыхалась, мерцая.
Алексей медлил. Сказанное было слишком двусмысленным. Вернее, даже не двусмысленным, совсем наоборот: посетитель ясно дал понять, что он в курсе ограбления. Это становилось интересным.
– А что вам за дело до моего материального положения? – сухо поинтересовался детектив.
Спрашивать, откуда он знает, не имело смысла. Посетитель явно ведет какую-то игру и на вопрос не ответит. А может, даже ждет этого вопроса? Ну, так он его не дождется.
– Ну как же, все очень просто: я могу вам помочь. Я хорошо заплачу вам, если возьметесь за мое дело. Очень хорошо.
Кисанов молчал. Он уже начал догадываться, хотя его предположение казалось столь нелепым, что в него не верилось.
– Неужто вы раздумали покупать новую квартиру, Алексей Андреевич? – почуяв колебания детектива, посетитель явно решил подкинуть дровишек в неуверенное пламя его сомнений.
"Новую квартиру". Он это знает. Догадка при всей своей нелепости становилась все отчетливей. Собственно, не догадка становилась отчетливей – визитер сам неспешно раскрывал карты.
Собственно, этот день начался еще глухой ночью и даже довольно смешно. Звонок раздался около трех.
– Алло? Это частный детектив? – завибрировал в его сонном ухе высокий женский голос. – Вы мне срочно нужны!
– Что у вас стряслось? – Кис не удержался и зевнул в трубку.
– Мой муж мне изменяет! Приезжайте ко мне немедленно!
– Прошу прощения, не понял... Если вам уже известно, что муж вам изменяет, то не вижу, чем могу быть полезен...
– Как – чем? Он изменяет мне с другой!
– Я понимаю, что с другой... И чем я могу вам помочь?
– А вы приезжайте ко мне, я буду ему изменять с вами!!!
...Долгих пять минут Кисанов пытался объяснить женщине, что он детектив, сыщик то есть, а не мужчина по вызову ("Вы улавливаете разницу?!"). По их истечении он понял, что дело безнадежно. Дамочка пребывала в истерике и возражений принимать не желала. Впрочем, возможно, она просто была крайне глупа от природы?
Так или иначе, но детектив вынужден был невежливо прервать разговор в одностороннем порядке. На повторный звонок с того же истеричного номера он отреагировал выключением телефона, хоть это было вовсе не в его правилах: изменив всем своим джентльменским наклонностям, он оставил даму без помощи...
А утром того же дня его ждал сюрприз совсем иного рода.
* * *
...Он явился без предварительного звонка. Позвонил снизу в домофон, попросил встречи. Алексею не хотелось сейчас брать новые дела, он должен был сконцентрироваться на поиске грабителя, он не мог себе позволить тратить драгоценное время на другие дела. Но... Но им сейчас позарез нужны были деньги. Лишившись всех своих сбережений, он остался даже без средств на ремонт его квартиры...Делать нечего, Алексей впустил незнакомца в квартиру, пригласил в кабинет.
...Посетитель безмолвно разглядывал детектива. Кисанов, как у него заведено, не торопил его, предоставляя возможность заговорить первым. Эти первые слова, их интонацию он считал очень важными: они позволяли очертить, хоть и бегло, портрет обратившегося к нему человека.
Но на этот раз молчание непомерно затягивалось, словно посетитель вовсе не собирался открывать рот. На секунду возникло абсурдное ощущение, что на самом деле это он, детектив Кисанов, пришел на прием к незнакомому человеку, но никак не вспомнит, с какой целью, отчего не в состоянии произнести ни слова.
Подобные ощущения были совершенно несвойственны Алексею. Он прекрасно умел молчать, вынуждая собеседника заговорить первым. Но тут, похоже, случилась борьба молчаний.И противник его переиграл... «Уж не гипнотизер ли ко мне явился, что меня так перекорежило!» – неприязненно подумал он и произнес ледяным тоном:
– Судя по всему, у вас ко мне нет никакого дела. В таком случае я попросил бы вас не отвлекать меня от работы.
– Вот вы, значит, какой, Алексей Кисанов, – немного растягивая слова, проговорил незнакомец. Он склонил голову набок и спокойно разглядывал детектива. – Пожалуй, вы мне нравитесь.
У него была круглая, коротко стриженная голова с темным ежиком и глаза цвета крепко заваренного чая, причем столь изящного разреза, что им позавидовала бы любая женщина. Рот был пухлым и ярким, словно накрашенным.
Если Алексею не понравилось молчание незнакомца, то еще больше ему не нравилось начало разговора. Он было собрался поставить его на место, как тот широко улыбнулся:
– Нет, не думайте, я не "голубой". Просто у меня дело очень щекотливое, я могу его доверить отнюдь не каждому... Я бы даже сказал, интимноедело. Но вы прошли первый отборочный тур. Я готов вас нанять!
– Из чего не следует, что я готов за него взяться.
– Хе-хе... Возьметесь, Алексей Андреевич, куда вы денетесь!
Алексей вскинул брови. Посетитель вел себя нахально, и детектив решил его выставить за дверь незамедлительно.
Однако тот словно догадался.
– Вам очень хочется меня выгнать, да? – Он дружелюбно усмехнулся. – Не стоит торопиться, Алексей Андреевич, а то ведь так можно с водой и ребенка выплеснуть...
При слове "ребенок" Алексей насторожился. Хотя... Посетитель, конечно, знать не может! Просто расхожее выражение – какие глупости в голову лезут...
– Вам ведь деньги сейчас нужны, верно? – продолжал посетитель, и голос его был вкрадчивым. – Остро нужны, я бы даже сказал...
Он смотрел на детектива со странной нежностью и сочувственным пониманием. Чайные глаза переливались от желто-тигриного до шоколадного, их влажная глубина медленно колыхалась, мерцая.
Алексей медлил. Сказанное было слишком двусмысленным. Вернее, даже не двусмысленным, совсем наоборот: посетитель ясно дал понять, что он в курсе ограбления. Это становилось интересным.
– А что вам за дело до моего материального положения? – сухо поинтересовался детектив.
Спрашивать, откуда он знает, не имело смысла. Посетитель явно ведет какую-то игру и на вопрос не ответит. А может, даже ждет этого вопроса? Ну, так он его не дождется.
– Ну как же, все очень просто: я могу вам помочь. Я хорошо заплачу вам, если возьметесь за мое дело. Очень хорошо.
Кисанов молчал. Он уже начал догадываться, хотя его предположение казалось столь нелепым, что в него не верилось.
– Неужто вы раздумали покупать новую квартиру, Алексей Андреевич? – почуяв колебания детектива, посетитель явно решил подкинуть дровишек в неуверенное пламя его сомнений.
"Новую квартиру". Он это знает. Догадка при всей своей нелепости становилась все отчетливей. Собственно, не догадка становилась отчетливей – визитер сам неспешно раскрывал карты.