Гаррисон Гарри. Билл, герой галактики на планете бутылочных мозгов

   Билл открыл рот и хотел закричать. Один из ВП двинул его локтем по почкам. А другой заехал в печень.
   Когда несколько секунд спустя Билл пришел в сознание, в ответ на яростное подергивание его носа первый ВП склонился над ним и сказал:
   - Послушай, приятель, ты пойдешь на этот корабль. Единственный вопрос в том, попадешь ли ты туда целым или же мы сперва искалечим тебя, чтобы ты не устраивал сцен перед начальством?
   - Они ненавидят сцены, - сказал второй ВП. - И мы тоже.
   - Они упрекают нас, когда добровольцы создают шум, - сказал первый ВП.
   - Может сперва нам надо покалечить его и не рисковать? - продолжил он.
   - Может просто сломать его голосовую коробку?
   - Нет, он все еще сможет делать неприличные жесты.
   - Думаю ты прав. - Оба ВП сделали паузу, засучивая рукава.
   - Не беспокойтесь, - сказал Билл. - Просто доставьте меня на борт корабля.
   - Сперва ты подойдешь к смотровому стенду, пожмешь генералам руки и скажешь им, как ты счастлив быть добровольцем.
   - Давайте покончим с этим, - сказал Билл.
   Разведывательный корабль был маленьким, размером с катер, и построен из дешевого пластика и алюминированного картона и явно не предназначался к возвращению. Один из ВП потянул главный трап и недовольно зарычал, когда рукоятка осталась у него в руке.
   - Не думай об этом, - сказал другой ВП. - Внутренние части работают нормально.
   - Почему они не сделали его прочнее? - проскулил Билл, и тут же взвизгнул от боли. Двое ВП самым что ни на есть грубым способом толкнули его.
   - А зачем им беспокоиться? - сказал первый ВП. - Эти корабли специально сконструированы для путешествий в один конец и только в очень опасные места.
   - Вы имеете в виду, что мое возвращение не планируется? - захныкал Билл от жалости к себе.
   - Я ничего не имел в виду! Ну ладно, может быть. Во всяком случае, вся хитрость в посылке добровольцев заключается в том, что если ты не вернешься, как и ожидается, военные скорее всего пошлют полноценные экспедиционные силы на Тсурис, даже объявив войну, как они искренне хотят сделать.
   - Вы сказали скорее всего?
   - Скорее всего, так как эти узколобые военные всегда могут изменить свое решение. Но скорее всего все случится так, как я сказал.
   - Ой! - ойкнул Билл. - Что вы делаете с моим ухом?
   - Я прикрепляю к твоему уху переводящее устройство, так что если ты найдешь каких-нибудь тсурианцев на Тсурисе, ты сможешь с ними разговаривать.
   - Тсурис! Место, из которого никто не возвращался?
   - Ты схватываешь на лету. Это ключевой момент операции. Твое невозвращение даст нам оправдание вторжению.
   - Не думаю, чтобы мне это нравилось.
   - А и не нужно, чтобы тебе это нравилось, десантник. Просто следуй приказам и заткнись.
   - Я отказываюсь! Отмените приказ!
   - Заткнись. - Они втолкнули Билла в корабль и пристегнули его в командирском кресле пилота. Оно было мягким и уютным. А Биллу уютно не было. Он снова открыл рот для протеста и в него уткнулось горлышко открытой бутылки. Билл сглотнул и закашлялся.
   - Что... это было?
   - Апатия 24. С двойной дозой Трикарбоната Экстаза. Стопятнадцатипроцентная. - Как только Билл сглотнул, ВП влил ему еще несколько капель. - Вот и прекрасно. Можешь оставить себе бутылку.
   Было действительно прекрасно. Так хорошо, что Билл даже не заметил, когда вышли ВП и закрылся люк. Корабль должно быть взлетел, он не помнил когда, так как придя в себя, увидел на видеопанели, что он уже в космосе. Множество маленьких звезд и тому подобного. И внизу что-то, выглядящее как планета. Осушив бутылку, он залюбовался гигантскими бурями, бушующими на поверхности планеты. В пурпурно-черных облаках зловеще сверкали молнии, а в его радио слышался треск статических разрядов.
   Радио? Он поиграл с кнопками, пока ясно не послышался голос. По крайней мере, он ясно звучал, хотя смысла в нем было мало.
   - Никому не переступать в хижине через глайды в галошах.
   Он усмехнулся на это и потянулся уже выключить радио, когда в его ухе зазвучал голос. Он мигнул - затем медленно вспомнил о прикрепленном в его левом ухе трансляторе.
   - Что они сказали?
   - Минутку, - раздражительно ответил транслятор. - Все верно, думаю готово. Очевидно они говорят по-тсуриански. Весь вопрос в том, какой это диалект: Высоких Гарпейан или Самшовиш?
   - И где больше смысла? - проворчал Билл, пытаясь вытрясти из бутылки последнюю каплю метаболической отравы.
   - Интересная проблема лингвистического анализа, - ответил транслятор. - На первом диалекте это значит: "Пожалуйста не бросайте в траву яичные скорлупы."
   - А на другом? - спросил Билл, притворяясь заинтересованным.
   - На другом это переводится как "Щекотите коленки в Степях."
   - В любом случае много смысла.
   - Убедительное наблюдение, что все возможно, - согласился транслятор.
   Ну ладно, он позже разберется, что они говорили. А теперь он был очарован открывающейся внизу панорамой. Глядя через прозрачный пол разведывательного корабля, он видел яркие цветы огромных размеров, распускающиеся с поверхности Тсуриса.
   - Прекрасная весчь, - сказал он, желая еще выпить.
   - Ты не собираешься маневрировать? - спросил его транслятор.
   - А зачем? Так приятно н-наблюдать за цветами там внизу.
   - Моя силиконовая задница это, а не цветы! - в сильной тревоге произнес транслятор. - Эти красные штучки - чрезвычайно опасны. Они пустили в нас торпеды!
   Все это вывело Билла из ступора, отрезвило и вогнало в холодный пот. По ним стреляют? Внезапно он вспомнил задание. Затем его маленький разведывательный корабль сильно вздрогнул.
   - Тревога. Тревога! - завопил транслятор. Корабль клюнул носом, начал крениться, поворачиваться, переворачиваться и падать; все то, что делают подбитые космические корабли. Билл попытался схватиться за стойку, но промахнулся, так как был еще недостаточно трезв, и ударился головой. На него немедленно опустилась тьма забвения. Что в общем-то было не так уж и плохо, учитывая то, что случилось потом.
   Корабль Билла был разрушен под ударами ядерных торпед.
   - Гравишют, - пробормотал он, когда пришел в сознание. - Прекрасно.
   Мягко падая через липкий туман, который конечно же был теми самыми облаками, которые полностью скрывали Тсурис, особенно если вы пытаетесь сфотографировать планету, он взглянул вниз и увидел, что земля очень быстро приближается.
   Работает ли гравишют? Где же здесь управление?
   Он с проклятиями ощупывал себя но раньше, чем он нашел его, земля выросла и ударила его, и милосердное забвение покрыло его плащом еще раз.
   2
   Билл с неохотой приходил в сознание. Он обнаружил, что плавает в тепловатой ванной с питательным раствором. Ее специфичная гравитация была такова, что его голова находилась над поверхностью безо всяких усилий с его стороны. Он чувствовал себя великолепно. Прищурившись, он посмотрел на разноцветные светильники над головой. Их сверкание и сияние напомнили Биллу счастливый Фестиваль Дефлорации в Зимнее Солнцестояние Фундаментальных Зороастрийцев, который неверующие называют Рождеством, у него дома. На глаза навернулась слеза, скатилась по носу и упала в ванну с раствором.
   Немедленно зазвучал сигнал тревоги. Или что-то напоминающее сигнал тревоги; хриплая электронная сирена. В комнату неуклюже вбежал человек. По крайней мере Билл предположил, что это был человек. Скорее это был робот, или нечто среднее между человеком и роботом. Или существо. В основном оно состояло из большой сферы около метра в диаметре. Из его нижней части выступали четыре тощие черные ножки. Наверху сферы располагалась другая сфера, поменьше, и еще меньшая над ними. Из чего сделаны эти сферы? Билл слегка пошевелился и обнаружил, что ему незачем волноваться. В этой теплой ванне было прекрасно и уютно. Его кольнул укол тревоги. Может ему следует волноваться, заключенному в пузырящуюся ванну на чужой планете. Он взглянул снова. Сферы представляли собой комбинацию металла и розового мяса. На самой верхней сфере, там, где должно было быть лицо, если бы это был человек, была нарисована улыбающаяся физиономия.
   Существо проскрипело какими-то внутренними механизмами и сказало:
   - Пожалуйста не делайте это.
   - Не делайте что?
   - Не плачьте в питательный раствор. Вы меняете кислотность. Это не идет на пользу вашей коже.
   - А что такое с моей кожей? - спросил Билл. - Я сгорел?
   - К счастью не совсем. Мы хотим сделать ее мягкой и хорошей.
   - А зачем вам это нужно?
   - Поговорим об этом позже, - ответил тсурианец. - Кстати, если хотите знать, а я уверен, что хотите, я - Иллирия, ваша нянька.
   Они продержали Билла в ванне с питательным раствором еще несколько часов. Когда он вылез, его кожа выглядела великолепно и была розовой и румяной. Они вернули ему его десантную форму, которая была вычищена каким-то чужим, но эффективным способом. Ему было разрешено прогуляться по коридору, или что это там было. Его оружие исчезло, и он не видел ничего, что могло бы оказаться полезным. Не то, чтобы он имел какое-либо представление, что ему нужно делать, даже если бы он получил оружие против всего вражеского населения планеты.
   Когда Иллирия вернулась, чтобы позаботиться о нем, он смог получить некоторое представление об окружении. Он искусно расспросил ее; задавал вопросы, а она отвечала на них и быстро выяснил, что она - типичная представительница женского пола тсурианцев, двадцати лет, достаточно искушенная для девушки, которая до последнего года жила и работала на ферме ее родителей, пока ее высокие оценки в институте не позволили занять ей это место в госпитале для чужих форм жизни в Грейпнутце, столице Тсуриса.
   Каждый день приходили несколько мужчин-тсурианцев, чтобы поглядеть, как идут дела у Билла. Они были значительно старше Иллирии, о чем говорила седоватая щетина на их промежуточных сферах, которые, как уже знал Билл, служили хранилищем для батарей, которые помогают тсурианцам передвигаться.
   Билл быстро обнаружил, что тсурианцы не видят ничего жестокого или необычного в том, что они собирались сделать с ним.
   - Мы, тсурианцы, всегда должны рождаться вновь в чьем-либо еще теле, - как-то заметил доктор Билла. - Иначе бы мы совсем не рождались.
   - Это все замечательно - но как насчет меня? - с отчаянием прохныкал Билл. - Куда девать меня?
   - Выкинуть как перегоревшую лампочку, - состроил гримасу чужак, хотя тяжело утверждать, так как их нарисованная физиономия особо не меняется. В любом случае, есть ли в тебе хоть на йоту духовности? Разве ты не мечтал, в какой-либо части твоей крошечной душонки, всецело служить чувствующим существам?
   - Нет, не думаю, - ответил Билл.
   - Жаль, - сказал доктор. - Тебе будет значительно легче, если ты научишься должным образом думать о грядущем.
   - Послушай, приятель, - сказал Билл, - пересадка сознания означает, что меня больше не будет здесь и это означает, что я умру. Как же я могу чувствовать себя хорошо в ожидании всего этого?
   - Рассматривай это как случайность, - сказал доктор.
   - О чем ты говоришь? - завопил Билл.
   - Все, что произойдет - случайность, - повторил доктор.
   - Да? Тогда позволь этому парню использовать твой мозг вместо моего. С тобой тоже может произойти случайность.
   - А, - сказал доктор, - для меня это не новость.
   Даже Иллирия перестала так часто навещать его.
   - Думаю, они подозревают меня в чем-то, - сказала она ему во время короткого посещения. - Они смотрели на меня взглядом Услады; понимаешь, что я имею в виду?
   - Нет, не знаю, - ответил Билл с отчаянием в голосе, чувствуя ловушку всеми фибрами своей души.
   - Все время забываю, что ты не здесь родился, - сказала Иллирия. Взглядом Услады мы называем многозначительный взгляд. Я знаю, ты готовишься к чему-то подлому и низкому, но я никому не говорила об этом, так как я сама образец подлости и низости.
   - Там, откуда я прибыл, такого чувства нет, - сказал Билл.
   - Нет? Как странно. В любом случае, я собираюсь исчезнуть на некоторое время. Но не волнуйся, я работаю над твоим делом.
   - Поспеши, пока я еще внутри этой головы, - сказал Билл.
   С момента, когда он видел ее, прошло несколько дней и ночей. Он не знал сколько именно, так как Тсурис похоже двигался вокруг своего солнца по произвольной траектории, в результате чего дни и ночи имели различную продолжительность. Некоторые дни тсурианцы называли Тигриными, а может Частокольными? Перевод был слегка затруднен. Это были те дни, когда солнце вставало и садилось каждый час, разделяя планету на желтые и черные полосы. Он решил рисовать на стене метки, отмечая каждый период света. Он не знал, зачем, но так всегда поступали заключенные в темницы парни из тех рассказов, которые он читал дома, зарывшись в стог сена за навозной кучей на родительской ферме на Фигеринадоне. Он попытался отслеживать систему, но когда собрался ставить следующую метку, обнаружил, что поместил свою метку близко к метке, уже бывшей на стене и которую он не заметил. Если, конечно, он только не пометил два световых периода и не запомнил это. Или по рассеянности дважды пометил один световой период. Чем больше он думал об этом, тем больше приходил к выводу, что постановка меток в заключении относилась к тем вещам, которые необходимо изучать в школе, прежде чем пытаться их использовать в полевых условиях. Так он решил. Здесь не было книг или газет, равно как и телевидения. К счастью, сбоку на трансляторе был маленький переключатель, позволявший ему менять режим с "Перевод" на "Разговор". Билл чувствовал себя глупо, делая это, но больше ему не с кем было поговорить.
   - Привет, - сказал он.
   - Здрово, - ответил транслятор. - Ак ты тут?
   - Почему ты говоришь с дурацким акцентом? - спросил Билл.
   - Потому что я транслятор, вот почему, приятель, - его голос звучал раздражительно. - Это фальсифицировало бы мое положение и мой образ, если бы я не вставлял в свою речь слова из других языков во время разговорной фазы.
   - Достаточно тупой довод, - сказал Билл.
   - Но не для меня, омерзительное дряблое немашинное существо! - гневно сказал транслятор.
   - Не нужно обижаться, - проворчал Билл. Ответом ему было раздражительное механическое сопение и надолго воцарилась тишина. Затем Билл сказал: - Смотрел какие-либо хорошие фильмы в последнее время?
   - Что? - спросил транслятор.
   - Фильмы, - ответил Билл.
   - Ты что, спятил? Я - крошечное транзисторное устройство, приютившееся у тебя справа под мышкой. Или на твоем ухе. Я не уверен. Как я могу смотреть фильмы?
   - Я просто пытался пошутить, - извинился Билл.
   - Нам не говорили о шутках, - пожаловался транслятор. - Ну все, достаточно?
   - Достаточно что?
   - Поговорили.
   - Нет, конечно нет! Я только начал.
   - Но, видишь ли, я практически полностью исчерпал встроенную в меня возможность разговора. Я, конечно же, остаюсь твоим транслятором, но с большим сожалением вынужден сказать, что разговорный аспект наших отношений подошел к концу. Все.
   - Транслятор? - через несколько минут сказал Билл.
   Из транслятора тишина.
   - У тебя совсем не осталось слов? - спросил Билл.
   - Только это, - ответил транслятор. И это было последнее слово, которое смог вытянуть из него Билл.
   Вскоре после этого он услышал второй голос.
   Второй голос посетил его той ночью, после ужина из засахаренных малиновых мозгов и тарелки чего-то, по вкусу напоминающего жареную цыплячью печенку, но выглядевшего как оранжевые "колеса". Он читал этикетки на рубашках в свете лампы, называемой Слепой Филистимлянин, потому что она слабо освещала помещенные перед ней предметы. Он потянулся, зевая, когда позади него раздался голос:
   - Слушай.
   Билл резко вздрогнул и огляделся вокруг. В комнате с ним больше никого не было.
   Как бы в подтверждение его осмотра, голос сказал:
   - Нет, я не в комнате.
   - А где же ты тогда?
   - Трудно объяснить.
   - Ну хотя бы попробуй.
   - Нет, не сегодня.
   - Ну и чего ты хочешь?
   - Помочь тебе, Билл.
   Билл слышал это и раньше. Это было всегда приятно слышать. Он присел на край ванны и снова оглядел комнату. Никого.
   - Мне требуется некоторая помощь, - сказал Билл. - Можешь вытащить меня отсюда?
   - Могу, - ответил голос, - если в точности сделаешь все, что я скажу.
   - И что же мне делать?
   - Кое-что, что может выглядеть для тебя безумием. Но крайне важно, чтобы ты сделал это точно и уверенно.
   - Так что же мне делать?
   - Тебе это не понравится.
   - Скажи или заткнись! - провизжал Билл. - Это не способствует укреплению моих нервов. Меня не волнует, понравится или нет, если это поможет мне выбраться отсюда. Теперь - говори!
   - Билл, можешь похлопать одной рукой по голове, а другой одновременно погладить живот?
   - Не думаю, - ответил Билл. Он попытался и у него ничего не вышло. Видишь? Я был прав.
   - Но ты можешь научиться, не так ли?
   - Зачем?
   - Потому что это - твой шанс выбраться из затруднительного положения. Твое будущее существование с собственным разумом зависит от того, насколько точно ты сделаешь то, что я скажу тебе, когда я скажу тебе.
   - Ну ладно, - произнес Билл, не видя ничего лучшего, чем продолжать этот идиотизм, поскольку выбор был невелик. - Можешь сказать, кто ты?
   - Не сейчас, - ответил голос.
   - Ладно, - сказал Билл. - Думаю, есть причина?
   - Да, но я не могу назвать тебе ее. Сделаешь, как я сказал, Билл? Теперь тренируйся. Я вернусь.
   И затем голос исчез.
   На следующее утро в палату к Биллу пришла делегация тсурианских врачей. Двое из них имели знакомый сферический вид. Еще один управлял чем-то, похожим на тело большой колли. Со множеством блох, которых он вычесывал задней лапой. И последние двое когда-то могли быть чинжерами, так как это были ярко-зеленые ящерицы.
   - Время для бассейна старой доброй протоплазмы, - бодрым голосом произнес Др.Вескер. Это было его имя. - Я - Др.Вескер, - сказал он таким тоном, как будто Биллу было необходимо это знать. Тревога Билла не ослабла.
   Эти тсурианские мужчины были докторами, о чем говорили длинные, свободного покроя белые халаты, и стетоскопы, щегольски торчащие из их карманов. Все они говорили на стандартном, классическом или тсурианском, так что транслятор Билла, который все еще оставался имплантированным у него под мышкой, безо всяких проблем справлялся с переводом. Одним из первых вопросов Билла был:
   - Док, как мои дела?
   - Прекрасненько, прекрасненько, - ответил доктор.
   - Ну ладно, если я в порядке, как насчет того, чтобы позволить мне выйти отсюда?
   - О, уверен, с этим не стоит спешить, - ответил доктор и издал легкий довольный смешок.
   - Что означал этот смешок? - спросил Билл Иллирию после ухода докторов.
   - Ну ты же знаешь этих докторов, - ответила Иллирия. - Они все находят забавным.
   - Что должно произойти со мной, когда я освобожусь отсюда?
   - Нам обязательно сейчас говорить об этом? - спросила Иллирия. Такой прекрасный день, зачем его портить?
   Иллирия пришла вечером. Им с Биллом нужно было о многом поговорить. Билл узнал, что тсурианцы жили на своей планете Тсурисе намного дольше, чем они могли вспомнить. Существовала теория, согласно которой, когда Тсурис родился из огненных вспышек Эйора, его желто-красного солнца, вместе с ним родился тот разум, который теперь живет на планете как тсурианцы. Билл не понял, что она имела в виду. Иллирия пояснила, что на Тсурисе не бывает настоящих рождений или смертей. Все разумные существа, когда-либо жившие здесь, все еще находятся тут, обитая в бессознательном состоянии в растворе природных электролитов.
   - Все? - спросил Билл. - И сколько же их здесь?
   - Ровно один биллион, - ответила ему Иллирия. - Не больше и не меньше. И они - мы - были здесь с самого начала. Когда-нибудь я покажу тебе, где ожидают те, которые без тел. Или отдыхающие, как мы их зовем. Они все в бутылках...
   - Биллион мозгов в бутылках! Ужасающее количество бутылок.
   - Это действительно так, и мы вычистили всю галактику в их поиске. У нас есть винные бутылки, пивные бутылки, бутылки из-под безалкогольных напитков - любой вид бутылок, название которого ты сможешь припомнить.
   - Э-э, - протянул Билл, снова впадая в депрессию. - А почему их должно быть ровно биллион?
   - Пути Деити неисповедимы, - ответила Иллирия. Она была религиозной женщиной - практикующим членом Церкви Малюсеньких Милостыней. Несмотря на это, она была приятным компаньоном и более образованной, чем большинство тсурианских женщин. По крайней мере так она говорила Биллу.
   Билл, естественно, хотел знать, что с ним будет. Иллирия не особо желала говорить об этом. Каждый раз, как Билл затрагивал эту тему, она становилась мрачной. Ее голубовато-желтые глаза заволакивались, а голос становился сухим.
   Принимая во внимание все вышесказанное, Билл неплохо проводил время. Единственной требуемой от него работой, если можно это так назвать, был двухчасовой сеанс в ванной с питательным раствором. Никогда раньше его кожа не была такой мягкой. Ногти тоже стали мягкими. Даже когти на аллигаторской ступне, которая к тому времени выросла до приличных размеров, стали размягчаться. Однажды он спросил Иллирию, зачем ему нужно так часто принимать ванну, но она ответила, что предпочитает не говорить об этом.
   Иллирия была очарована ступней Билла. Сперва она пугалась ее, и настаивала, чтобы он носил вельветовые носки. Но спустя некоторое время стала привыкать к зеленой аллигаторской ступне и нежно потягивать его когти своими пальцевидными отростками, как мать-гриф играет с когтями своих птенцов.
   Однажды Иллирия спросила, как у него с математикой.
   - Не очень, - ответил Билл. - Я проучился два семестра в специальной технической школе, но особых успехов не достиг. Даже чтобы выполнить простейшее сложение на электронном компьютере, мне нужен специальный курс мозговых математических инъекций.
   - Мы не разрешаем это здесь, - сказала Иллирия. - Каждый должен выполнять математические вычисления в уме.
   - Так если все другие умеют выполнять математические операции, зачем мне это?
   Иллирия вздохнула и не ответила. На следующее утро пришли доктора. Их было трое. И все отличались формой друг от друга. Билл уже знал, что для Тсуриса это нормально.
   - Но откуда у вас столько различных форм? - спросил Билл.
   - На нашей планете всегда не хватало одной вещи, - ответил ему доктор, - нормального функционирования рождения и смерти. Когда возник наш мир, в нем уже находились все разумные существа, в виде водяных капель внутри больших пурпурных облаков. Прошло очень много времени, прежде чем здесь появились какие-то физические формы. Но даже тогда, они пришли с других планет. Экспедиция с какого-то другого мира. Мы смогли, с помощью своего превосходного разума, по крайней мере в награду за беспокойство, принять их в свое число. Так наше существование на Тсурисе получило физическую основу. К сожалению, никто из нас не мог иметь детей, хотя, уверяю тебя, и мужчины, и женщины испробовали все возможное. Результаты? Никаких. Поэтому мы всегда ищем подходящие сгустки протоплазмы, в которых могли бы разместить нерожденных членов нашей расы.
   - Я слышал, что ты сказал, - произнес Билл, - и не думаю, чтобы мне это нравилось.
   - Здесь нет ничего личного, - сказал доктор.
   - Ничего личного в чем? - спросил Билл, опасаясь наихудшего.
   - Ничего личного в нашем решении использовать твое тело. Подразумевая, что ты не пройдешь тест на разумность.
   - Слишком спешите, - сказал Билл. - Что за тест на разумность?
   - А разве Иллирия тебе не сказала? Мы требуем, чтобы все посетители нашей планеты прошли тест на разумность. Те, кто не сможет, используются нами как носители.
   Билл понял, что справедливо опасался наихудшего. Даже сейчас, еще не зная точно, чего опасаться, он чувствовал, что дела плохи.
   - Что за тест на разумность? - переспросил он.
   - Несколько простых вопросов.
   Затем доктор отбарабанил фразу, смысл которой был не ясен Биллу, даже будучи переведенной для него на английский язык транслятором. Фраза содержала слова типа "косинус", "квадратный корень из минус единицы", "логарифм по основанию", "сигма", "ромбоид" и еще другие слова, которые Билл никогда даже не слышал. Стараясь выиграть время, он попросил написать это.
   Следующий вопрос касался мнимых чисел, транспредельных чисел, числа Кантора, и каких-то еще чисел, относящихся к чему-то, называемому геометрией Лобачевского. И этот тест Билл провалил. И на остальные вопросы он ответил не лучше.
   - Ну ладно, старина, - сказал доктор, - не обижайся, но результаты наших тестов показывают, что у тебя настолько мизерный разум, что подобный уровень даже не предусмотрен в наших таблицах.
   - Это всего лишь математика, - сказал Билл. - У меня никогда не было склонности к математике. Можете проэкзаменовать меня например по географии, или по истории...
   - Извини, - перебил доктор, - единственный используемый нами тест по математике. Так, знаешь ли, намного выше точность.
   - Да, знаю, - вздохнул Билл. - Нет, постойте! Я такой же разумный, как и остальные здесь! Может даже разумнее - и у меня есть медаль в доказательство этого. Я - герой, галактический герой, удостоенный наивысшей военной награды. Я из расы, которая не производит в уме математических вычислений. Большинство из нас.
   - Мне действительно жаль, - сказал доктор. - А кроме того, PS, мы не увлекаемся военными наградами. Вы замечательно дружелюбное, хотя и глупое, чувствующее создание, и иногда на твоем лице появляется такое проницательное выражение, что мы почти поверили, что ты понимаешь, что тебе говорят. Очень плохо. Для тебя готов бассейн с протоплазмой, парень.