Страница:
Джо и Элен Донахью – с благодарностью
Глава 1
Рецепт доктора Д
Сказать по правде, Биллу никогда не приходило в голову, что причиной всему – секс. Впрочем, время от времени у него возникали на сей счет кое-какие подозрения.
– Это же сатирическая нога! – прорычал он. – Чего скалишься, недоумок? Нашел, над чем смеяться!
По счастью, доктор Делязны был штатским, иначе доблестного воина вздрючили бы по первое число. Ошеломленный красноречием Билла и запахом лука у того изо рта, врач отшатнулся и быстро заморгал, не сводя с Героя Галактики глаз, спрятавшихся за толстыми, как днище бутылки, стеклами очков.
– Ты ошибаешься, солдат. Нога не сатирическая, а сатирова. Сатир – в греческой мифологии получеловек-полузверь, наделенный неутолимой похотью, готовый спариваться с утра до вечера и всю ночь напролет.
Билл почувствовал, что принимает сатира, благо и сам ощущал себя на взводе. Направляя его сюда, в армейский госпиталь на Костоломии-IV, медицинская комиссия поставила в сопроводительном документе индекс ПП, который в действительности означал «покой и полный курс лечения»; однако солдаты расшифровывали эту аббревиатуру как «пьянки и потрахушки». То есть вполне естественно было ожидать: а) наличия женщин и б) изобилия спиртных напитков. Что касается второго, тут особых трудностей не предвиделось, благо в госпитале, по соседству с моргом, имелся бар с богатым выбором всяческого пойла. Но вот с женщинами дела обстояли несколько хуже, ибо все медсестры, к сожалению, оказались стальными роботами. Едва прибыв в госпиталь, Билл не замедлил героически надраться до потери сознания, а когда очнулся, обнаружил, что пытается схватить одного из роботов; разумеется, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи.
Ладно, что было, то было. Билл провел пятерней одной из правых рук по редеющим волосам и уставился на свою ногу. Та выглядела просто отвратительно.
– Что с ней такое? – проскулил он.
– Хороший вопрос, – одобрил доктор Делязны. – Я как раз собирался взять образец клеточной ткани, чтобы убедиться, насколько обоснованны мои предположения. Знаешь, солдат, по-моему, ты подцепил ужасную космическую инфекцию, которая вызывается психомутагенным плазмоидным вирусом.
– Чего?
– Ты заимел ногу-капризулю.
– А, проклятый чинджер, гнусный шпион Трудяга Бигер! Подставил меня, мерзавец! Как он меня подставил! А еще говорил, что оказывает услугу! С его подачи я отказался от своей цыплячьей ноги, а теперь только и успеваю выпутываться из неприятностей.
Билл прикусил язык, сообразив, что распространяться о знакомстве с чинджером не слишком разумно. Вражеский лазутчик – вдобавок к тому, что доставлял кучу хлопот, – надоедал ему просьбами перестать воевать, предлагал изменить Империи, стараться подрывать боевой дух солдат имперской армии, разлагать товарищей по оружию – словом, содействовать разоружению и заключению перемирия между людьми и чинджерами. Разумеется, Билл никак не мог нарушить своей пламенной клятвы верности Императору, даже если бы захотел, поскольку в его мозгу, размягченном наркотиками и нейромодуляторами, подобные мысли попросту не задерживались. В результате, добравшись до ставки командования, он тут же во всем признался. Отцы-командиры настолько обрадовались сведениям, которые Билл выложил на допросе, что, когда нога Героя Галактики начала выкидывать всякие фортели, отправили солдата на Костоломию-IV – лечиться у специалиста-протоортопеда, доктора Латекса Делязны.
– Совершенно верно. Мои выводы подтверждают нейрологические образы, которые порождаются объединенными усилиями коры головного мозга и Ф-комплекса. Проще говоря, солдат, твоя нога полагает, что присоединена к телу существа, которое не помышляет ни о чем, кроме секса и выпивки. – Врач угрюмо усмехнулся и покачал головой. – Скажи-ка, это тебе никого не напоминает?
Доктор Делязны получил отличное образование: окончил медицинский институт сразу по нескольким специальностям с наивысшими баллами по офтальмологии и отоларингологии, а также с удовлетворительными оценками по ортопедии. Иными словами, он являлся специалистом по ртам и задницам, а потому среди его клиентуры насчитывалось множество юристов; он успешно практиковал трансплантацию упомянутых органов – ведь с юристами проще некуда, эти органы у них взаимозаменяемы. Но однажды Императору, в приступе садистской филантропии, пришла в голову идея казнить всех до единого юристов в пределах освоенной Вселенной; доктор Делязны остался без пациентов и вынужден был искать работу на стороне. О своих злоключениях он поведал Биллу накануне вечером, в баре за бутылкой «Старого горлодера».
– Разрази меня гром, док! Мужик на то и мужик, чтобы пить да трахаться! Когда кругом такой бардак, без выпивки спятишь в два счета. А женщины успокаивают как ничто другое!
Билл всхлипнул от жалости к самому себе и страдальчески вздохнул, припомнив своих старых – да и молодых – подружек. Закаленные в сражениях мышцы напряглись, стоило ему только подумать о Мете, которая торчит сейчас на какой-то занюханной планетке на краю Галактики – бьется не на жизнь, а на смерть с проклятыми чинджерами. Мета! Да, вот это была женщина! Какие глаза! Какая грудь! Какая круглая, аппетитная попка, способная посрамить даже зад Инги-Марии Калифигии с Фигеринадона-II! Впрочем, Мета явно не из тех женщин, которые шлепают босиком по кухне и рожают детей до конца своих дней. Насчет таких, как она, предупреждала Билла матушка; Мета превосходила его во всех отношениях и была настолько сексапильна, что могла свести с ума главный компьютер боевого звездолета. И надо же такому случиться: едва они с Биллом свели более-менее близкое знакомство, вшивое армейское начальство сослало Мету к черту на рога! Чтоб им пусто было, стервецам!
Билл принялся размышлять, что же с ним, собственно, происходит. Осталась ли в нем хоть крупица достоинства и человечности? Нет, это противоречило бы армейскому уставу. Способен ли он полюбить? Знает ли, как пишется слово «любовь»? Не к тому ли стремится? Не оттого ли стал прятать в обложку комикса «Кровавые порнографические слюноточивые истории», который читал на глазах у новобранцев, другой комикс, «Истинные космически-романтические мелодрамы»?
Нет. И потом, на что годится обыкновенная женщина? Среди солдат бытовало поверье, что женщина заставит мужчину бросить курить и пить в свое удовольствие, а также трепать языком по любому поводу и таращиться вслед распоследней шлюхе, – а для чего тогда, елки-палки, жить на свете?
Доктор Латекс Делязны вновь посмотрел на компьютерную распечатку.
– Восхитительно! Скажи мне, Билл, известно ли тебе что– нибудь об эндокринной системе?
– Вы про планеты с болотами и ядовитыми океанами в системе Кассиопеи?
Доктор Делязны раздраженно подергал себя за жидковатые волосы на загривке. На вид ему было около сорока. Морщинки в уголках глаз начали собираться в изящные паутинки, напоминающие различные геометрические фигуры. Безучастный к происходящему вокруг, словно его мозг выписывал внутри черепа фигуры высшего пилотажа, он гораздо внимательнее следил за этой акробатикой, чем за той клоунадой, которая разворачивалась в смотровом кабинете.
– Вовсе нет, оболтус в погонах! Я рассуждаю о человеческой физиологии. Эндокринная система, гипофиз, щитовидная железа, надпочечник… И так далее, и тому подобное… И, конечно, половые органы. Человеческая анатомия, понял, тупоголовый?! Тебя что, ничему в армии не научили?
Билл сокрушенно помотал головой.
– Эндокринная система, Билл, отвечает за важнейшие функции организма. Между прочим, я имею степень доктора медицины со специализацией по эндокринологии. Как по-твоему, нужно ли это Империи? Ба! Ноги да сфинктеры, сфинктеры да ноги – вот все, чем мне приходится заниматься. Какое чудовищное пренебрежение талантом!
Высокий и тощий, врач выглядел сущим пугалом; впечатление было такое, будто он спал, не снимая халата, что, кстати сказать, происходило достаточно часто. Однако при всех своих недостатках он мог похвастаться и некоторыми достоинствами. В частности, Билл проникся к доктору особым уважением после того, как Делязны накануне вечером расправился в баре с алкпи из системы Антареса.
– Знаешь, Билл, – продолжал доктор, перебирая распечатки, – если говорить о внутренней секреции, то твои нижние железы действуют весьма активно. Замечательнее же всего то, что тестостерона в твоем теле, солдат, хватит, чтобы даже у слона выросла борода!
Делязны окинул Билла восхищенным взглядом. Герой Галактики, сообразив, что невольно привлек внимание, почувствовал себя не в своей тарелке.
– А что с моей ногой, док? Я ведь из-за нее к вам попал…
Доктор Делязны прочистил горло, напыжился и авторитетным тоном заявил:
– Солдат, я назначаю тебе следующее лечение. Все свое свободное время, пока не кончится срок твоего пребывания здесь, у нас, ты проведешь в госпитале. Гуляй по захламленному пляжу, посети свалку, загляни на мусоросжигательный завод. В общем, отдыхай. Радуйся жизни! Наслаждайся всем, что только может предоставить тебе клиника «Грин-Н». А я воспользуюсь случаем и исследую клеточное строение твоей ноги.
– Так вы что, новой мне не дадите?
– Я бы рад, Билл, но разве ты до сих пор не понял, что военная медицина страдает от нехватки ножных трансплантантов? Впрочем, где тебе понять с твоим-то деревенским проспиртованным мозгом!
– Нечего было переходить на метрическую систему, – пробурчал Билл.
Если верить молве, что распространялась из сортира в сортир, еще недавно морозильники просто-напросто ломились от запасных ног, однако когда с Гелиора пришел приказ перейти на метрическую систему мер, олухи-нестроевые не поняли, что от них требуется. «Руки в ноги, футы прочь!» – вопили офицеры. Не разобравшись толком, что к чему, медики повыкидывали все до единой замороженные ноги.
Билл намотал на копыто портянку, сунул ногу в башмак, весь потертый и исцарапанный, и тяжело вздохнул, припомнив, до какого блеска начищал солдатскую обувку Трудяга Бигер, то бишь чинджер Бгр, который прятался внутри робота и выдавал себя за новобранца, что шатается без дела по учебному лагерю. Да, в ту пору башмаки сверкали так ярко, как никогда потом.
– Может, вы и правы, док. Пожалуй, мне и впрямь надо отдохнуть. Поменьше пить, дышать свежим воздухом, питаться фруктами, – при одной только мысли о таком отдыхе Билла охватило неодолимое отвращение. Ладно, пускай этот долговязый хмырь думает, что Герой Галактики смирился со своей участью, а уж он постарается смыться отсюда при первой возможности.
Увы! Билл вряд ли предполагал что-либо подобное, однако в космическом расписании на следующую неделю для него значился вовсе не отдых. Если бы доктор Делязны не упомянул о прогулках по берегу моря, возможно, на долю Билла не выпали бы те поразительные приключения среди мифических существ и богов, а также в Зажелезии, – приключения поистине умопомрачительные, захватывающие настолько, что повествование о них читается на одном дыхании: знай себе успевай переворачивать страницы.
– Да, Билл… Насчет геморроя, от которого у нас не нашлось лекарства, – произнес доктор Делязны, когда Билл направился к двери сквозь лабиринт хитроумного медицинского оборудования.
– Что? – с надеждой в голосе спросил Билл. Он так хотел услышать хоть что-нибудь приятное, что у него защемило задний проход.
– Дружище, боюсь, мы не в силах тебе помочь.
Билл обозвал врача-шарлатана столь обидным словом, что ему сразу полегчало, и двинулся в бар. Наступал Счастливый Час; к тому же сегодня был понедельник, что означало, что в баре угощают бесплатной закуской – свиными ножками под маринадом; это блюдо было у Героя Галактики одним из любимейших.
Оставалось только надеяться, что нога-капризуля будет вести себя прилично.
– Это же сатирическая нога! – прорычал он. – Чего скалишься, недоумок? Нашел, над чем смеяться!
По счастью, доктор Делязны был штатским, иначе доблестного воина вздрючили бы по первое число. Ошеломленный красноречием Билла и запахом лука у того изо рта, врач отшатнулся и быстро заморгал, не сводя с Героя Галактики глаз, спрятавшихся за толстыми, как днище бутылки, стеклами очков.
– Ты ошибаешься, солдат. Нога не сатирическая, а сатирова. Сатир – в греческой мифологии получеловек-полузверь, наделенный неутолимой похотью, готовый спариваться с утра до вечера и всю ночь напролет.
Билл почувствовал, что принимает сатира, благо и сам ощущал себя на взводе. Направляя его сюда, в армейский госпиталь на Костоломии-IV, медицинская комиссия поставила в сопроводительном документе индекс ПП, который в действительности означал «покой и полный курс лечения»; однако солдаты расшифровывали эту аббревиатуру как «пьянки и потрахушки». То есть вполне естественно было ожидать: а) наличия женщин и б) изобилия спиртных напитков. Что касается второго, тут особых трудностей не предвиделось, благо в госпитале, по соседству с моргом, имелся бар с богатым выбором всяческого пойла. Но вот с женщинами дела обстояли несколько хуже, ибо все медсестры, к сожалению, оказались стальными роботами. Едва прибыв в госпиталь, Билл не замедлил героически надраться до потери сознания, а когда очнулся, обнаружил, что пытается схватить одного из роботов; разумеется, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи.
Ладно, что было, то было. Билл провел пятерней одной из правых рук по редеющим волосам и уставился на свою ногу. Та выглядела просто отвратительно.
– Что с ней такое? – проскулил он.
– Хороший вопрос, – одобрил доктор Делязны. – Я как раз собирался взять образец клеточной ткани, чтобы убедиться, насколько обоснованны мои предположения. Знаешь, солдат, по-моему, ты подцепил ужасную космическую инфекцию, которая вызывается психомутагенным плазмоидным вирусом.
– Чего?
– Ты заимел ногу-капризулю.
– А, проклятый чинджер, гнусный шпион Трудяга Бигер! Подставил меня, мерзавец! Как он меня подставил! А еще говорил, что оказывает услугу! С его подачи я отказался от своей цыплячьей ноги, а теперь только и успеваю выпутываться из неприятностей.
Билл прикусил язык, сообразив, что распространяться о знакомстве с чинджером не слишком разумно. Вражеский лазутчик – вдобавок к тому, что доставлял кучу хлопот, – надоедал ему просьбами перестать воевать, предлагал изменить Империи, стараться подрывать боевой дух солдат имперской армии, разлагать товарищей по оружию – словом, содействовать разоружению и заключению перемирия между людьми и чинджерами. Разумеется, Билл никак не мог нарушить своей пламенной клятвы верности Императору, даже если бы захотел, поскольку в его мозгу, размягченном наркотиками и нейромодуляторами, подобные мысли попросту не задерживались. В результате, добравшись до ставки командования, он тут же во всем признался. Отцы-командиры настолько обрадовались сведениям, которые Билл выложил на допросе, что, когда нога Героя Галактики начала выкидывать всякие фортели, отправили солдата на Костоломию-IV – лечиться у специалиста-протоортопеда, доктора Латекса Делязны.
– Совершенно верно. Мои выводы подтверждают нейрологические образы, которые порождаются объединенными усилиями коры головного мозга и Ф-комплекса. Проще говоря, солдат, твоя нога полагает, что присоединена к телу существа, которое не помышляет ни о чем, кроме секса и выпивки. – Врач угрюмо усмехнулся и покачал головой. – Скажи-ка, это тебе никого не напоминает?
Доктор Делязны получил отличное образование: окончил медицинский институт сразу по нескольким специальностям с наивысшими баллами по офтальмологии и отоларингологии, а также с удовлетворительными оценками по ортопедии. Иными словами, он являлся специалистом по ртам и задницам, а потому среди его клиентуры насчитывалось множество юристов; он успешно практиковал трансплантацию упомянутых органов – ведь с юристами проще некуда, эти органы у них взаимозаменяемы. Но однажды Императору, в приступе садистской филантропии, пришла в голову идея казнить всех до единого юристов в пределах освоенной Вселенной; доктор Делязны остался без пациентов и вынужден был искать работу на стороне. О своих злоключениях он поведал Биллу накануне вечером, в баре за бутылкой «Старого горлодера».
– Разрази меня гром, док! Мужик на то и мужик, чтобы пить да трахаться! Когда кругом такой бардак, без выпивки спятишь в два счета. А женщины успокаивают как ничто другое!
Билл всхлипнул от жалости к самому себе и страдальчески вздохнул, припомнив своих старых – да и молодых – подружек. Закаленные в сражениях мышцы напряглись, стоило ему только подумать о Мете, которая торчит сейчас на какой-то занюханной планетке на краю Галактики – бьется не на жизнь, а на смерть с проклятыми чинджерами. Мета! Да, вот это была женщина! Какие глаза! Какая грудь! Какая круглая, аппетитная попка, способная посрамить даже зад Инги-Марии Калифигии с Фигеринадона-II! Впрочем, Мета явно не из тех женщин, которые шлепают босиком по кухне и рожают детей до конца своих дней. Насчет таких, как она, предупреждала Билла матушка; Мета превосходила его во всех отношениях и была настолько сексапильна, что могла свести с ума главный компьютер боевого звездолета. И надо же такому случиться: едва они с Биллом свели более-менее близкое знакомство, вшивое армейское начальство сослало Мету к черту на рога! Чтоб им пусто было, стервецам!
Билл принялся размышлять, что же с ним, собственно, происходит. Осталась ли в нем хоть крупица достоинства и человечности? Нет, это противоречило бы армейскому уставу. Способен ли он полюбить? Знает ли, как пишется слово «любовь»? Не к тому ли стремится? Не оттого ли стал прятать в обложку комикса «Кровавые порнографические слюноточивые истории», который читал на глазах у новобранцев, другой комикс, «Истинные космически-романтические мелодрамы»?
Нет. И потом, на что годится обыкновенная женщина? Среди солдат бытовало поверье, что женщина заставит мужчину бросить курить и пить в свое удовольствие, а также трепать языком по любому поводу и таращиться вслед распоследней шлюхе, – а для чего тогда, елки-палки, жить на свете?
Доктор Латекс Делязны вновь посмотрел на компьютерную распечатку.
– Восхитительно! Скажи мне, Билл, известно ли тебе что– нибудь об эндокринной системе?
– Вы про планеты с болотами и ядовитыми океанами в системе Кассиопеи?
Доктор Делязны раздраженно подергал себя за жидковатые волосы на загривке. На вид ему было около сорока. Морщинки в уголках глаз начали собираться в изящные паутинки, напоминающие различные геометрические фигуры. Безучастный к происходящему вокруг, словно его мозг выписывал внутри черепа фигуры высшего пилотажа, он гораздо внимательнее следил за этой акробатикой, чем за той клоунадой, которая разворачивалась в смотровом кабинете.
– Вовсе нет, оболтус в погонах! Я рассуждаю о человеческой физиологии. Эндокринная система, гипофиз, щитовидная железа, надпочечник… И так далее, и тому подобное… И, конечно, половые органы. Человеческая анатомия, понял, тупоголовый?! Тебя что, ничему в армии не научили?
Билл сокрушенно помотал головой.
– Эндокринная система, Билл, отвечает за важнейшие функции организма. Между прочим, я имею степень доктора медицины со специализацией по эндокринологии. Как по-твоему, нужно ли это Империи? Ба! Ноги да сфинктеры, сфинктеры да ноги – вот все, чем мне приходится заниматься. Какое чудовищное пренебрежение талантом!
Высокий и тощий, врач выглядел сущим пугалом; впечатление было такое, будто он спал, не снимая халата, что, кстати сказать, происходило достаточно часто. Однако при всех своих недостатках он мог похвастаться и некоторыми достоинствами. В частности, Билл проникся к доктору особым уважением после того, как Делязны накануне вечером расправился в баре с алкпи из системы Антареса.
– Знаешь, Билл, – продолжал доктор, перебирая распечатки, – если говорить о внутренней секреции, то твои нижние железы действуют весьма активно. Замечательнее же всего то, что тестостерона в твоем теле, солдат, хватит, чтобы даже у слона выросла борода!
Делязны окинул Билла восхищенным взглядом. Герой Галактики, сообразив, что невольно привлек внимание, почувствовал себя не в своей тарелке.
– А что с моей ногой, док? Я ведь из-за нее к вам попал…
Доктор Делязны прочистил горло, напыжился и авторитетным тоном заявил:
– Солдат, я назначаю тебе следующее лечение. Все свое свободное время, пока не кончится срок твоего пребывания здесь, у нас, ты проведешь в госпитале. Гуляй по захламленному пляжу, посети свалку, загляни на мусоросжигательный завод. В общем, отдыхай. Радуйся жизни! Наслаждайся всем, что только может предоставить тебе клиника «Грин-Н». А я воспользуюсь случаем и исследую клеточное строение твоей ноги.
– Так вы что, новой мне не дадите?
– Я бы рад, Билл, но разве ты до сих пор не понял, что военная медицина страдает от нехватки ножных трансплантантов? Впрочем, где тебе понять с твоим-то деревенским проспиртованным мозгом!
– Нечего было переходить на метрическую систему, – пробурчал Билл.
Если верить молве, что распространялась из сортира в сортир, еще недавно морозильники просто-напросто ломились от запасных ног, однако когда с Гелиора пришел приказ перейти на метрическую систему мер, олухи-нестроевые не поняли, что от них требуется. «Руки в ноги, футы прочь!» – вопили офицеры. Не разобравшись толком, что к чему, медики повыкидывали все до единой замороженные ноги.
Билл намотал на копыто портянку, сунул ногу в башмак, весь потертый и исцарапанный, и тяжело вздохнул, припомнив, до какого блеска начищал солдатскую обувку Трудяга Бигер, то бишь чинджер Бгр, который прятался внутри робота и выдавал себя за новобранца, что шатается без дела по учебному лагерю. Да, в ту пору башмаки сверкали так ярко, как никогда потом.
– Может, вы и правы, док. Пожалуй, мне и впрямь надо отдохнуть. Поменьше пить, дышать свежим воздухом, питаться фруктами, – при одной только мысли о таком отдыхе Билла охватило неодолимое отвращение. Ладно, пускай этот долговязый хмырь думает, что Герой Галактики смирился со своей участью, а уж он постарается смыться отсюда при первой возможности.
Увы! Билл вряд ли предполагал что-либо подобное, однако в космическом расписании на следующую неделю для него значился вовсе не отдых. Если бы доктор Делязны не упомянул о прогулках по берегу моря, возможно, на долю Билла не выпали бы те поразительные приключения среди мифических существ и богов, а также в Зажелезии, – приключения поистине умопомрачительные, захватывающие настолько, что повествование о них читается на одном дыхании: знай себе успевай переворачивать страницы.
– Да, Билл… Насчет геморроя, от которого у нас не нашлось лекарства, – произнес доктор Делязны, когда Билл направился к двери сквозь лабиринт хитроумного медицинского оборудования.
– Что? – с надеждой в голосе спросил Билл. Он так хотел услышать хоть что-нибудь приятное, что у него защемило задний проход.
– Дружище, боюсь, мы не в силах тебе помочь.
Билл обозвал врача-шарлатана столь обидным словом, что ему сразу полегчало, и двинулся в бар. Наступал Счастливый Час; к тому же сегодня был понедельник, что означало, что в баре угощают бесплатной закуской – свиными ножками под маринадом; это блюдо было у Героя Галактики одним из любимейших.
Оставалось только надеяться, что нога-капризуля будет вести себя прилично.
Глава 2
Чтиво
Биллу снился сон.
Ему снилось, будто он вновь заделался фермером и бредет, весь в поту, следом за своим робомулом. Будто его главная, единственная мечта – стать техником-удобрителем. Пускай говорят, что это дерьмовая работа; он такой ерунды не скажет никогда. Улыбаясь во сне, Билл видел, словно наяву, как бороздит космос, засыпая планету за планетой благоухающим навозом, кучи которого вздымаются до небес, а волшебный аромат щекочет пока еще девственные ноздри миллиарда осчастливленных крестьян.
Внезапно прежний сон сменился другим, и к Биллу, паря на прозрачных ангельских крылышках, подлетел Смертвич Дранг.
– Тридеоигры, Билл. – Дранг хихикнул и стиснул клыки. Послышался скрежет. – Твое будущее – тридеоигры!
Во сне Билл изрядно помолодел. Когда он был маленьким мальчиком, ему отчаянно хотелось отправиться с остальными ребятами в город, чтобы поиграть в тридеоигры. Он всегда побеждал своих товарищей – разумеется, то были шуточки воспаленного воображения. На деле же Билл ни разу не бывал в городе, поскольку не имел карманных денег; тридеоигры оставались неосуществленной мечтой. Поэтому, когда Дранг, оскалив великолепные клыки, изрек свое пророчество, Билл несказанно обрадовался. Вот оно! Наконец-то! Дранг развернул перед его глазами напечатанный на бумаге с блестками контракт, который сулил, что Билл станет величайшим тридеоигроком в истории мириад цивилизованных миров Галактики, и он, не задумываясь, подписал сей многообещающий документ.
Тридеоигры требовали не только зоркости, быстроты движений и крепости нервов, но и полной сосредоточенности. Игрока привязывали ремнями к креслу во чреве машины, которая представляла собой изготовленную из жести и пластика копию звездолета, причем копия была оборудована псевдолазерами и эрзац-пульсарными торпедами, а также всевозможными излучателями и прочими видами оружия в духе старого доброго Дока Смита. Затем включался трехмерный экран, и игрок начинал сражаться с трусливыми чинджерами, которые взлетали на своих грозных, смертоносных кораблях с планеты под названием Клоака Преисподней.
Во сне Билла чинджеры вновь превратились в семифутовых монстров с острыми, как бритвы, зубами. По слухам, они питались жареными младенцами, которых поедали, лежа на осклизлых кушетках и смотря телевизор. «Смерть чинджерам!» – прорычал Билл и устремился в гущу врагов. Он закладывал немыслимые виражи, нарушая все и всяческие законы физики, и, как и полагалось герою, без страха и упрека уничтожал залпами из излучателей корабли ненавистных чинджеров.
Внезапно откуда-то сбоку вывернулся вражеский эсминец, и выпущенный из его орудия снаряд проделал дыру в одной из панелей тридеомашины. Билл от изумления разинул рот. Это же игра! Как могло… И тут он сообразил, что угодил в ловушку, попался на удочку имперских вербовщиков и ведет теперь самый настоящий бой с настоящими врагами!
Выходит, игра была не просто игрой.
В брешь в стене полезли друг за дружкой сотни семифутовых чинджеров, вооруженных каждый абордажной саблей с лезвием семи футов в длину. Происходящее казалось невозможным – но у кого появляются вопросы во сне?
Он обречен!
Билл проснулся с ощущением, что голова у него расколота надвое, а черепные полости словно горят в огне.
Проклятая книга!
Гнусная дешевенькая разобранная книжка из госпитальной библиотеки!
Ноздри Билла широко раздувались, а в носоглотке будто развели костер или какой-нибудь маньяк-ученый налил кислоты. Билл поднялся с койки, подковылял к раковине, обхватил руками голову, застонал и одновременно попытался высморкаться, но добился лишь того, что жжение в носу усилилось. Продолжая стонать, он повторил попытку, шумно вздохнул, ухватился за край псевдофарфоровой раковины и попробовал снова.
Раздался громоподобный звук, и из носа Билла вылетела ромбовидная лепешка около дюйма в поперечнике; из лепешки торчали резиновые отростки, металлические наконечники которых тускло и прерывисто светились. Лепешка упала в раковину и с шипением заерзала по дну. Билл открыл кран, и струя воды в конце концов утихомирила мерзкую штучку.
Книга.
Она называлась – о чем свидетельствовали выпуклые буквы на верхней стороне лепешки – «Лоб в лоб» и принадлежала перу некоего Орсона Пуза Курда. Билл смутно припомнил, что речь в ней шла о слабоумном ученом-сервомеханике, похищенном злобными чинджерами, которые решили использовать знания пленника во вред исполненной благородства Империи; но что было дальше, он даже не догадывался, поскольку книга застряла, не преодолев и половины носоглотки. «Не забудьте вынюхать замечательное продолжение, „Макароны обормотов“, которое скоро выйдет в „Мейс Букс“, – гласила вторая надпись, поубористей первой, самую чуточку заляпанная слизью из носа Героя Галактики.
По причине того, что среди первопоселенцев на недавно открытых пограничных планетах насчитывалось громадное количество неграмотных, книжные компании стали выпускать «клейкие книги», которые сразу же приобрели огромную популярность. Они издавались вместе со специальными автоматическими щупальцами, которые внедрялись в мозг читателя и, действуя затем как передатчики, снабжали беднягу словами и понятиями, необходимыми для понимания книги. После того как жертва заканчивала «чтение», устройство выбрасывало из себя чихательный порошок. Теория утверждала, что, для того чтобы избавиться от адской машинки, достаточно более-менее приличного чиха. Выпавший из носа агрегат следовало промыть; высохнув, книга оказывалась в полной готовности к очередному употреблению. Однако на практике применялась процедура так называемого разоблачения, суть которой состояла в том, что из книг извлекали опознавательные контуры, после чего переплавляли оптовикам, а те продавали товар по сниженной цене военным и обитателям планет для умственно отсталых. Это было намного выгоднее, чем возвращать книги в издательства; впрочем, помимо законов капиталистического рынка, была еще одна причина, по которой упомянутая процедура распространялась повсеместно, а именно – позорная и кровопролитная Галактическая война; при воспоминании о ней стыла в жилах кровь даже у ветеранов вроде Билла. К сожалению, зачастую вместе с опознавательным контуром из книги извлекалась значительная доля содержания; так что, случись вам попасть в госпиталь, вы, если попробуете прочесть такое вот, с позволения сказать, «специальное издание», обнаружите, что книга в лучшем случае обрывается где-нибудь на середине.
Нечто подобное, по всей видимости, и произошло с Биллом, который накануне вечером сунул книгу себе в нос, намереваясь почитать на сон грядущий. Вдобавок проклятая книжка оказалась не слишком чистой: от нее исходил достаточно сильный запах чужих соплей.
Высморкавшись, Билл смахнул выступившие на глазах слезы, вернулся к койке и проглотил изрядную порцию «Пепто-Абисмал» – «успокаивающего желудок антисептика и носоочистителя». Этот мерзопакостный госпиталь действовал ему на нервы! Книжки все без начала и конца, санитарные условия немногим лучше, чем в лагере имени Льва Троцкого, где он столько времени возился с новобранцами. Костоломия-IV относилась к тем планетам, которые открыли совсем недавно. Несмотря на то что в ее атмосфере содержалось довольно много кислорода – что любопытно, в составе атмосферы обнаружились, кроме того, следы ароматных, переносимых по воздуху алкалоидов, наличие которых ученые объясняли тем, что некогда планету населяли ныне вымершие буддисты, индусы или хиппи; итак, несмотря на кислород и на то, что Костоломия вращалась вокруг звезды типа «А ну блесни!», весьма похожей на Солнце, на поверхности планеты не было найдено ни единого живого разумного существа. Сплошные заросли растительности, загадочный черный океан, частые приступы геологической активности… Поскольку Костоломия располагалась на полпути откуда-то куда-то, причем и то и другое было одинаково омерзительно, вполне понятно, почему армейское начальство решило построить на ней временный лагерь с пересыльным пунктом, публичным домом для старших офицеров и госпиталем на побережье черного океана, зловещие воды которого не ведали, что такое прилив или отлив. Вдобавок рядом с госпиталем возвели завод по дегидрации воды, который снабжал солдат водным порошком (нужно только добавить воды – и пожалуйста! – можешь пить воду).
Билл запил лекарство водой, которая имела неприятный привкус, и плюхнулся на койку. Он задремал, но вскоре открыл глаза, опять задремал и вновь встрепенулся, и так продолжалось до самого утра: Билл не мог заснуть, ибо у него по-прежнему болела голова. Наконец подоконника коснулся розоперстый рассвет. Боль слегка поутихла, зато появилась новая забота: по ноге-капризуле побежали мурашки, словно она ни с того ни с сего затекла. Пожалуй, подумалось Биллу, надо бы показаться доктору Делязны. Казалось, к его ноге притронулась своей волшебной палочкой фея Динь-Динь и внутри копыта немедля начали твориться всяческие сказочные безобразия.
Билл натянул поношенную пятислойную бумажную робу и, постанывая на каждом шагу, направился к выходу из палаты, надеясь, что его стоны разбудят четверых солдат, с которыми он делил помещение и которые, накачанные под завязку наркотиками, спали сном если не праведников, то уж нарколептиков – точно. Однако ему не повезло: товарищи упорно не просыпались.
Билл спустился в подвал, где, в приятной близости от бара и морга, находился кабинет доктора Делязны. (Многие пациенты доктора страдали ужасной болезнью, педосфинктерной гнилью, разновидностью ксенорака, который распространяется с поистине сумасшедшей скоростью и является дальним потомком микоза; он уничтожал солдат поодиночке и целыми взводами, поражая в причинные места и их окрестности. Отсюда – двойная специализация Делязны и близость кабинета к моргу.)
Нога все еще капризничала: теперь в ней будто устроила оргию компания подвыпивших гуляк.
Достигнув нижнего уровня, лифт резко остановился. Створки двери с визгом разъехались в стороны. Биллу почудилось, что он видит лысоватый череп доктора Делязны, исчезающий за дверью прачечной. Следом за черепом мелькнули и пропали развевающиеся полы халата.
Интересно, куда так торопится док? И что он забыл в прачечной?
– Эй, док! – крикнул Билл и, припадая на ногу-капризулю, которая вела себя более чем странно, двинулся вперед. – Погодите! Мне надо с вами поговорить!
Билл распахнул дверь с табличкой «Прачечная» и очутился в помещении, вдоль стен которого громоздились кипы белья, а между ними шныряли крысозубы – местные животные вроде грызунов: они обитали в казармах и прочих армейских сооружениях и питались, судя по всему, линолеумным варом и обрезками ногтей. Посредине комнаты свисала с потолка воронка, под ней располагалась корзинка с грязными полотенцами, одеждой и постельным бельем, от которых разило разнообразными запахами человеческого тела.
– Док! Док Делязны! – Билл приблизился к воронке, огляделся. Неожиданно из горлышка воронки выскочила пара перепачканных грязью брюк, которая приземлилась на голову Билла. Он зарычал, схватил брюки и швырнул их в гущу спаривающихся крысозубов. Те тут же набросились на лакомство.
Доктора нигде не было, хотя Билл мог бы поклясться… Минутку! Билл повернулся, вышел в коридор и заглянул в смотровой кабинет Делязны. Никого…
Яркие оранжево-голубые неоновые буквы «Госпитальный бар» сверкали, как обычно, ярко, однако дверь оказалась запертой. Да, заведение откроется лишь в шесть тридцать. Начальство подумывало о том, чтобы нанять бармена, который работал бы круглосуточно, но дальше размышлений дело пока не шло. В морге было пусто – если, разумеется, не считать мертвецов. Таким образом, доктор Делязны, по всей видимости, скрылся за позолоченной дверью, украшенной фальшивыми бриллиантами и табличкой с надписью «Приют героев – только для отважнейших воинов Галактики». При одной мысли о том, что придется зайти туда, Биллу стало плохо. Он попятился, не испытывая ни малейшего желания переступить порог. Однако нога-капризуля снова напомнила о себе и Билл распахнул дверь.
«Приют героев» называли еще салуном «Последний шанс», а настоящего названия – «Палата смертников» – старались не произносить вообще из суеверного страха. В палате стоял излучатель ароматов, однако его флюиды все же не перебивали витавшего в воздухе запаха разложения; тихая музыка сопровождалась сдавленными стонами умирающих и монотонным писком регистрирующих устройств, который означал уход в мир иной очередной партии бродяг. Билл быстренько огляделся по сторонам. Доктора Делязны не было и здесь.
– Чтоб тебе! – прорычал Билл и повернулся, собираясь поскорее унести ноги. Внезапно он заметил нечто такое, от чего у него перехватило дыхание.
Книги! Целая полка книг! И все они, похоже, в полном порядке. Не разодранные! Билл изнемогал от скуки и, пожалуй, не отказался бы сейчас прочесть какую-нибудь книгу с первой до последней строчки. Ему подумалось, что умирающие, должно быть, пользуются особыми привилегиями. Хотя вряд ли кто из них успевает дочитать книгу до конца.
Он принялся изучать заглавия. «Эй-эйо!» Грега Бора. «Планета чужавок-трансвеститов. Том 4: Колодец гениталий» Джека Л. Апчакера. «Ночь живых чинджеров» Стивена Зинга. Елки-палки! Классика!
Впрочем, как ни крути, больше одной ему все равно не вынюхать. Билл выбрал сверкающую книжку под названием «Блинерз Дайджест». Судя по содержанию, в ней помещалось десять романов, ужатых для удобства тех, кому предстояло вскоре свести все счеты с жизнью.
Ему снилось, будто он вновь заделался фермером и бредет, весь в поту, следом за своим робомулом. Будто его главная, единственная мечта – стать техником-удобрителем. Пускай говорят, что это дерьмовая работа; он такой ерунды не скажет никогда. Улыбаясь во сне, Билл видел, словно наяву, как бороздит космос, засыпая планету за планетой благоухающим навозом, кучи которого вздымаются до небес, а волшебный аромат щекочет пока еще девственные ноздри миллиарда осчастливленных крестьян.
Внезапно прежний сон сменился другим, и к Биллу, паря на прозрачных ангельских крылышках, подлетел Смертвич Дранг.
– Тридеоигры, Билл. – Дранг хихикнул и стиснул клыки. Послышался скрежет. – Твое будущее – тридеоигры!
Во сне Билл изрядно помолодел. Когда он был маленьким мальчиком, ему отчаянно хотелось отправиться с остальными ребятами в город, чтобы поиграть в тридеоигры. Он всегда побеждал своих товарищей – разумеется, то были шуточки воспаленного воображения. На деле же Билл ни разу не бывал в городе, поскольку не имел карманных денег; тридеоигры оставались неосуществленной мечтой. Поэтому, когда Дранг, оскалив великолепные клыки, изрек свое пророчество, Билл несказанно обрадовался. Вот оно! Наконец-то! Дранг развернул перед его глазами напечатанный на бумаге с блестками контракт, который сулил, что Билл станет величайшим тридеоигроком в истории мириад цивилизованных миров Галактики, и он, не задумываясь, подписал сей многообещающий документ.
Тридеоигры требовали не только зоркости, быстроты движений и крепости нервов, но и полной сосредоточенности. Игрока привязывали ремнями к креслу во чреве машины, которая представляла собой изготовленную из жести и пластика копию звездолета, причем копия была оборудована псевдолазерами и эрзац-пульсарными торпедами, а также всевозможными излучателями и прочими видами оружия в духе старого доброго Дока Смита. Затем включался трехмерный экран, и игрок начинал сражаться с трусливыми чинджерами, которые взлетали на своих грозных, смертоносных кораблях с планеты под названием Клоака Преисподней.
Во сне Билла чинджеры вновь превратились в семифутовых монстров с острыми, как бритвы, зубами. По слухам, они питались жареными младенцами, которых поедали, лежа на осклизлых кушетках и смотря телевизор. «Смерть чинджерам!» – прорычал Билл и устремился в гущу врагов. Он закладывал немыслимые виражи, нарушая все и всяческие законы физики, и, как и полагалось герою, без страха и упрека уничтожал залпами из излучателей корабли ненавистных чинджеров.
Внезапно откуда-то сбоку вывернулся вражеский эсминец, и выпущенный из его орудия снаряд проделал дыру в одной из панелей тридеомашины. Билл от изумления разинул рот. Это же игра! Как могло… И тут он сообразил, что угодил в ловушку, попался на удочку имперских вербовщиков и ведет теперь самый настоящий бой с настоящими врагами!
Выходит, игра была не просто игрой.
В брешь в стене полезли друг за дружкой сотни семифутовых чинджеров, вооруженных каждый абордажной саблей с лезвием семи футов в длину. Происходящее казалось невозможным – но у кого появляются вопросы во сне?
Он обречен!
Билл проснулся с ощущением, что голова у него расколота надвое, а черепные полости словно горят в огне.
Проклятая книга!
Гнусная дешевенькая разобранная книжка из госпитальной библиотеки!
Ноздри Билла широко раздувались, а в носоглотке будто развели костер или какой-нибудь маньяк-ученый налил кислоты. Билл поднялся с койки, подковылял к раковине, обхватил руками голову, застонал и одновременно попытался высморкаться, но добился лишь того, что жжение в носу усилилось. Продолжая стонать, он повторил попытку, шумно вздохнул, ухватился за край псевдофарфоровой раковины и попробовал снова.
Раздался громоподобный звук, и из носа Билла вылетела ромбовидная лепешка около дюйма в поперечнике; из лепешки торчали резиновые отростки, металлические наконечники которых тускло и прерывисто светились. Лепешка упала в раковину и с шипением заерзала по дну. Билл открыл кран, и струя воды в конце концов утихомирила мерзкую штучку.
Книга.
Она называлась – о чем свидетельствовали выпуклые буквы на верхней стороне лепешки – «Лоб в лоб» и принадлежала перу некоего Орсона Пуза Курда. Билл смутно припомнил, что речь в ней шла о слабоумном ученом-сервомеханике, похищенном злобными чинджерами, которые решили использовать знания пленника во вред исполненной благородства Империи; но что было дальше, он даже не догадывался, поскольку книга застряла, не преодолев и половины носоглотки. «Не забудьте вынюхать замечательное продолжение, „Макароны обормотов“, которое скоро выйдет в „Мейс Букс“, – гласила вторая надпись, поубористей первой, самую чуточку заляпанная слизью из носа Героя Галактики.
По причине того, что среди первопоселенцев на недавно открытых пограничных планетах насчитывалось громадное количество неграмотных, книжные компании стали выпускать «клейкие книги», которые сразу же приобрели огромную популярность. Они издавались вместе со специальными автоматическими щупальцами, которые внедрялись в мозг читателя и, действуя затем как передатчики, снабжали беднягу словами и понятиями, необходимыми для понимания книги. После того как жертва заканчивала «чтение», устройство выбрасывало из себя чихательный порошок. Теория утверждала, что, для того чтобы избавиться от адской машинки, достаточно более-менее приличного чиха. Выпавший из носа агрегат следовало промыть; высохнув, книга оказывалась в полной готовности к очередному употреблению. Однако на практике применялась процедура так называемого разоблачения, суть которой состояла в том, что из книг извлекали опознавательные контуры, после чего переплавляли оптовикам, а те продавали товар по сниженной цене военным и обитателям планет для умственно отсталых. Это было намного выгоднее, чем возвращать книги в издательства; впрочем, помимо законов капиталистического рынка, была еще одна причина, по которой упомянутая процедура распространялась повсеместно, а именно – позорная и кровопролитная Галактическая война; при воспоминании о ней стыла в жилах кровь даже у ветеранов вроде Билла. К сожалению, зачастую вместе с опознавательным контуром из книги извлекалась значительная доля содержания; так что, случись вам попасть в госпиталь, вы, если попробуете прочесть такое вот, с позволения сказать, «специальное издание», обнаружите, что книга в лучшем случае обрывается где-нибудь на середине.
Нечто подобное, по всей видимости, и произошло с Биллом, который накануне вечером сунул книгу себе в нос, намереваясь почитать на сон грядущий. Вдобавок проклятая книжка оказалась не слишком чистой: от нее исходил достаточно сильный запах чужих соплей.
Высморкавшись, Билл смахнул выступившие на глазах слезы, вернулся к койке и проглотил изрядную порцию «Пепто-Абисмал» – «успокаивающего желудок антисептика и носоочистителя». Этот мерзопакостный госпиталь действовал ему на нервы! Книжки все без начала и конца, санитарные условия немногим лучше, чем в лагере имени Льва Троцкого, где он столько времени возился с новобранцами. Костоломия-IV относилась к тем планетам, которые открыли совсем недавно. Несмотря на то что в ее атмосфере содержалось довольно много кислорода – что любопытно, в составе атмосферы обнаружились, кроме того, следы ароматных, переносимых по воздуху алкалоидов, наличие которых ученые объясняли тем, что некогда планету населяли ныне вымершие буддисты, индусы или хиппи; итак, несмотря на кислород и на то, что Костоломия вращалась вокруг звезды типа «А ну блесни!», весьма похожей на Солнце, на поверхности планеты не было найдено ни единого живого разумного существа. Сплошные заросли растительности, загадочный черный океан, частые приступы геологической активности… Поскольку Костоломия располагалась на полпути откуда-то куда-то, причем и то и другое было одинаково омерзительно, вполне понятно, почему армейское начальство решило построить на ней временный лагерь с пересыльным пунктом, публичным домом для старших офицеров и госпиталем на побережье черного океана, зловещие воды которого не ведали, что такое прилив или отлив. Вдобавок рядом с госпиталем возвели завод по дегидрации воды, который снабжал солдат водным порошком (нужно только добавить воды – и пожалуйста! – можешь пить воду).
Билл запил лекарство водой, которая имела неприятный привкус, и плюхнулся на койку. Он задремал, но вскоре открыл глаза, опять задремал и вновь встрепенулся, и так продолжалось до самого утра: Билл не мог заснуть, ибо у него по-прежнему болела голова. Наконец подоконника коснулся розоперстый рассвет. Боль слегка поутихла, зато появилась новая забота: по ноге-капризуле побежали мурашки, словно она ни с того ни с сего затекла. Пожалуй, подумалось Биллу, надо бы показаться доктору Делязны. Казалось, к его ноге притронулась своей волшебной палочкой фея Динь-Динь и внутри копыта немедля начали твориться всяческие сказочные безобразия.
Билл натянул поношенную пятислойную бумажную робу и, постанывая на каждом шагу, направился к выходу из палаты, надеясь, что его стоны разбудят четверых солдат, с которыми он делил помещение и которые, накачанные под завязку наркотиками, спали сном если не праведников, то уж нарколептиков – точно. Однако ему не повезло: товарищи упорно не просыпались.
Билл спустился в подвал, где, в приятной близости от бара и морга, находился кабинет доктора Делязны. (Многие пациенты доктора страдали ужасной болезнью, педосфинктерной гнилью, разновидностью ксенорака, который распространяется с поистине сумасшедшей скоростью и является дальним потомком микоза; он уничтожал солдат поодиночке и целыми взводами, поражая в причинные места и их окрестности. Отсюда – двойная специализация Делязны и близость кабинета к моргу.)
Нога все еще капризничала: теперь в ней будто устроила оргию компания подвыпивших гуляк.
Достигнув нижнего уровня, лифт резко остановился. Створки двери с визгом разъехались в стороны. Биллу почудилось, что он видит лысоватый череп доктора Делязны, исчезающий за дверью прачечной. Следом за черепом мелькнули и пропали развевающиеся полы халата.
Интересно, куда так торопится док? И что он забыл в прачечной?
– Эй, док! – крикнул Билл и, припадая на ногу-капризулю, которая вела себя более чем странно, двинулся вперед. – Погодите! Мне надо с вами поговорить!
Билл распахнул дверь с табличкой «Прачечная» и очутился в помещении, вдоль стен которого громоздились кипы белья, а между ними шныряли крысозубы – местные животные вроде грызунов: они обитали в казармах и прочих армейских сооружениях и питались, судя по всему, линолеумным варом и обрезками ногтей. Посредине комнаты свисала с потолка воронка, под ней располагалась корзинка с грязными полотенцами, одеждой и постельным бельем, от которых разило разнообразными запахами человеческого тела.
– Док! Док Делязны! – Билл приблизился к воронке, огляделся. Неожиданно из горлышка воронки выскочила пара перепачканных грязью брюк, которая приземлилась на голову Билла. Он зарычал, схватил брюки и швырнул их в гущу спаривающихся крысозубов. Те тут же набросились на лакомство.
Доктора нигде не было, хотя Билл мог бы поклясться… Минутку! Билл повернулся, вышел в коридор и заглянул в смотровой кабинет Делязны. Никого…
Яркие оранжево-голубые неоновые буквы «Госпитальный бар» сверкали, как обычно, ярко, однако дверь оказалась запертой. Да, заведение откроется лишь в шесть тридцать. Начальство подумывало о том, чтобы нанять бармена, который работал бы круглосуточно, но дальше размышлений дело пока не шло. В морге было пусто – если, разумеется, не считать мертвецов. Таким образом, доктор Делязны, по всей видимости, скрылся за позолоченной дверью, украшенной фальшивыми бриллиантами и табличкой с надписью «Приют героев – только для отважнейших воинов Галактики». При одной мысли о том, что придется зайти туда, Биллу стало плохо. Он попятился, не испытывая ни малейшего желания переступить порог. Однако нога-капризуля снова напомнила о себе и Билл распахнул дверь.
«Приют героев» называли еще салуном «Последний шанс», а настоящего названия – «Палата смертников» – старались не произносить вообще из суеверного страха. В палате стоял излучатель ароматов, однако его флюиды все же не перебивали витавшего в воздухе запаха разложения; тихая музыка сопровождалась сдавленными стонами умирающих и монотонным писком регистрирующих устройств, который означал уход в мир иной очередной партии бродяг. Билл быстренько огляделся по сторонам. Доктора Делязны не было и здесь.
– Чтоб тебе! – прорычал Билл и повернулся, собираясь поскорее унести ноги. Внезапно он заметил нечто такое, от чего у него перехватило дыхание.
Книги! Целая полка книг! И все они, похоже, в полном порядке. Не разодранные! Билл изнемогал от скуки и, пожалуй, не отказался бы сейчас прочесть какую-нибудь книгу с первой до последней строчки. Ему подумалось, что умирающие, должно быть, пользуются особыми привилегиями. Хотя вряд ли кто из них успевает дочитать книгу до конца.
Он принялся изучать заглавия. «Эй-эйо!» Грега Бора. «Планета чужавок-трансвеститов. Том 4: Колодец гениталий» Джека Л. Апчакера. «Ночь живых чинджеров» Стивена Зинга. Елки-палки! Классика!
Впрочем, как ни крути, больше одной ему все равно не вынюхать. Билл выбрал сверкающую книжку под названием «Блинерз Дайджест». Судя по содержанию, в ней помещалось десять романов, ужатых для удобства тех, кому предстояло вскоре свести все счеты с жизнью.