Гаррисон Гарри. Чума из космоса

   Он не закончил предложения, но Нита поняла, что он хотел сказать. Когда он поднял голову и встретил взгляд расширенных глаз Ниты, он прочитал в них такой же страх, какой отражался в его собственных глазах.
   – Пахиакрия Тофольма, – сказала она так тихо, что он с трудом смог ее понять.
   – Может быть, – ответил он, – но это еще не известно. Но все же мы должны принять меры предосторожности.
   Он вспомнил о том, что произошло несколько лет назад.
   Бактерии, которыми лейтенант Тофольм заразился тогда во время пребывания Первой Экспедиции на Венере, дали первые симптомы заражения только после возвращения на Землю.
   Эпидемии тогда не было, но умерло много людей, и женщины и мужчины, которым пришлось ампутировать руки и ноги, еще и сегодня страдают от последствий этой болезни. С тех пор карантин для всех возвращающихся кораблей был ужесточен, чтобы воспрепятствовать появлению новой инфекции.
   Вой турбин снова вернул его к действительности. Он побежал навстречу возвращающейся машине скорой помощи, за которой следовали две полицейские машины.
   – Стой! – крикнул он и с поднятыми руками встал на пути машин. Завизжали тормоза, машины остановились. Полицейские были уже наготове.
   – Нет, не подходите близко. Отъезжайте лучше метров на пятьдесят. С корабля спустился человек, и он болен. Сейчас он будет помещен на строгий карантин. Только доктор Мендель и я можем приближаться к нему.
   – Вы слышите приказание врача? Отъезжайте назад! – приказал капитан полиции. Оба полицейских автомобиля отъехали, но машина скорой помощи не двинулась с места.
   – Я могу помочь вам, док, – сказал Киллер с принужденным равнодушием, но бледность лица выдавала его настоящие чувства.
   – Спасибо, Киллер, но мы с доктором Мендель справимся с этим делом сами. Никто не должен подвергаться опасности заражения. Езжайте назад. Свяжитесь с госпиталем и подробно доложите им обо всем, что произошло, чтобы сразу к этому могла подключиться служба здоровья. Если я не получу другого приказа, я доставлю этого человека в госпиталь. Потом мы воспользуемся карантинной станцией. Когда вы все выполните, опечатайте свою машину. Не забудьте отключить вентиляцию. Сообщите, как только услышите что-то новое. Удачи вам, Киллер!
   – И вам, доктор!
   Киллер вымучено улыбнулся и дал задний ход.
   Нита открыла обе сумки с инструментами и прикрепила измеритель функций тела к запястью космонавта.
   – Кажется, у него сломана лучевая кость, – сказала она, не поднимая взгляда, когда Сэм приблизился к ней. – Дыхание поверхностное, температура сорок и семь десятых. Он все еще без сознания.
   Сэм опустился возле нее на колени.
   – Позвольте мне действовать дальше самому. Отойдите. Совершенно не обязательно, чтобы мы оба подвергались опасности заражения, Нита.
   – Не мелите чепухи. Я давно уже могла заразиться. Не говорите ничего, ведь я, в конце концов, тоже врач.
   – Спасибо, – на мгновение улыбнулся Сэм. – Мне, кажется, потребуется ваша помощь.
   Глаза больного были открыты, из его горла доносились клокочущие звуки. Сэм щипцами осторожно раздвинул его челюсти и осмотрел полость рта.
   – Язык попугая, – сказал он и указал на характерно свернутый язык, который свидетельствовал о сильной лихорадке.
   – Также воспалена слизистая горла.
   Глаза мужчины были устремлены на них, он судорожно сглатывал.
   – Постарайтесь не говорить, – сказал ему Сэм. – С таким горлом это невозможно.
   – Сэм, посмотрите на его палец. Он двигается, словно что-то пишет. Он хочет нам сообщить что-то.
   Сэм вложил в руку космонавта толстый карандаш и поднес к нему дощечку для письма. Пальцы больного двигались неуверенно. Мужчина пользовался левой рукой, очевидно, он был правша, но не мог двигать сломанной рукой. С видимым напряжением больной выводил линию за линией, но прежде, чем он закончил свое сообщение, он снова уронил руку и потерял сознание.
   Нита посмотрела на дощечку.
   – Да, он действительно болен, – сказала она. – То, что здесь изображено, похоже на дерево и карандаш – нет, это космический корабль. Большой космический корабль. Это то, что он хотел нам сообщить?
   Сэм кивнул.
   – Он хочет нас предупредить или сказать, что на корабле он не один. Ну, я должен это проверить.
   Нита хотела что-то сказать, на промолчала и взглянула на прибор на руке у мужчины.
   – Его состояние без изменений, но его нужно как можно быстрее отправить в госпиталь.
   – Мы ничего не можем сделать, пока не получим ясного и недвусмысленного приказа от начальства Службы здоровья, а тем временем мы должны помочь больным людям всем, чем сможем. Не пытайтесь выправить его руку, а положите на нее шину, а я тем временем загляну в корабль. Прежде чем снова прикоснуться к больному, наденьте изолирующие перчатки. Я сделаю то же самое.
   Перчатки, натягивающиеся до самых локтей, были сделаны из крепкого пластика. Сэм и Нита натянули их, потом Сэм вставил себе в нос пробки фильтра, перебросил через плечо медицинскую сумку и поднялся по лестнице. Когда он миновал круглый люк, он оказался в помещении, одинаковом в длину, ширину и высоту, стены которого были сделаны из металла. На другом конце помещения находилась другая дверь, возле которой был вмонтирован экран видео. Это, очевидно, был воздушный шлюз, а вторая дверь вела внутрь корабля. Когда Сэм нажал кнопку с надписью «ОТКРЫТО», находившуюся на маленьком пульте, ничего не произошло. Дверь оставалась закрытой, органы управления замком, казалось, вышли из строя. На нажатие других кнопок тоже не последовало никаких реакций.
   Сэм подошел к видео и обнаружил рядом с экраном список с номерами. Когда он набрал на пульте номер двести одиннадцать, прозвучал зуммер, и экран ожил.
   – Алло, есть там кто-нибудь? Я говорю из воздушного шлюза.
   Почти весь экран заслонило противоперегрузочное ложе, за которым были видны стеллажи с приборами. Вопрос Сэма остался без ответа, на экране не было никакого движения.
   Потом он вызвал машинное отделение, но и здесь его вызов остался без ответа. Потом он методически проверил все указанные в списке номера. Снова и снова он слышал эхо своего голоса во всех помещениях корабля, но ниоткуда не получил никакого ответа. Помещения были пусты, больной мужчина, должно быть, находился на корабле один.
   Когда Сэм спустился вниз по лестнице, он увидел, что прибыла еще одна машина, но и она остановилась очень далеко.
   Из машины вышел полицейский, и одновременно из динамика раздался голос:
   – Доктор Бертолли, ваш госпиталь хочет поговорить с вами. Служащий передаст вам переносное видео. Пожалуйста, свяжитесь со своим госпиталем.
   Сэм жестом показал, что он слышал и понял сообщение. Он опустил свою сумку с инструментами и взял трубку видео, который служащий поставил на полпути между космическим кораблем и машиной.
   – Как дела у больного, Нита? – спросил он.
   – Плохо. Пульс стал слабым, дыхание все еще поверхностное, а температура все еще высока. Как вы думаете, не стоит ли дать ему жаропонижающее и антибиотики?
   – Позвольте мне сначала поговорить с госпиталем.
   Сэм включил видео, и с экрана на него уставились два человека, находившиеся в конференц-зале госпиталя. Одним из них был коренастый седоволосый мужчина, которого Сэм еще никогда не встречал. Другим был доктор Мак-Кей, руководитель Института тропических болезней и председатель отдела, который занимался профилактикой и лечением болезни Тофольма.
   – Мы слышали о человеке с корабля, доктор Бертолли, – сказал Мак-Кей.
   – Это профессор Чейбл из ВОЗ – Всемирной Организации Здравоохранения. Мы можем увидеть пациента?
   – Конечно, доктор.
   Сэм повернул камеру видео так, чтобы она была направлена на космонавта. Одновременно он прочитал показания прибора, измеряющего функции тела больного и сообщил, что он обнаружил на корабле.
   – Вы уверены, что на корабле больше никого нет? – спросил Чейбл.
   – Ни в коем случае, потому что я не смог проникнуть внутрь. Но я вызвал каждое помещение, где было видео, и ничего там не увидел и не услышал.
   – Вы сказали, что пытались открыть внутреннюю дверь шлюза.
   – Органы управления обесточены, они должны приводится в действие при помощи внешнего источника энергии.
   – Этого мне достаточно, – сказал Чейбл.
   Он уже принял решение.
   – Ведь органы управления шлюзом работали, когда этот человек покидал корабль. Он сам должен был привести в действие внешний привод дверей. Это, и его предупреждение о болезни в корабле дают мне достаточно оснований, чтобы я смог принять решение. Я распоряжусь, чтобы корабль сейчас же поставили на карантин и опечатали. Его внешняя поверхность должна быть простерилизована. Никто не должен приближаться к кораблю, пока мы не установим, что это за болезнь.
   – Доставьте этого человека в госпиталь, – сказал доктор Мак-Кей. – Всех пациентов из карантинного отделения мы переведем в другие отделения.
   – Должен ли я заниматься лечением этого пациента?
   – Да. Мы по собственному опыту знаем, что поддержка нормального обмена веществ не принесет никакого вреда. Даже если человек болен неизвестной болезнью, она может поразить его тело только очень ограниченным числом способов. Я предлагаю дать ему антипиринацетиксалицилат и использовать широкий спектр антибиотиков.
   – Мегацидин?
   – Хорошо.
   – Через несколько минут мы отправимся в путь.
   Нита уже подготовила инъекции, которые им предложили. Сэм сделал их больному. Затем он подвел машину скорой помощи с открытой задней дверцей. Когда он втащил носился с больным внутрь машины, в небе появились первые летающие дезинфекторы. Они, должно быть, были в пути уже во время видеоразговора и ждали только указаний начальства ВОЗ. Это были два реактивных вертолета, которые медленно кружили вокруг корабля, а потом исчезли за ним. Прозвучал оглушительный грохот, поднялись густые облака черного дыма.
   – Что там происходит? – спросила Нита.
   – Огнемет. Он охватит каждый квадратный дюйм почвы и обшивки корабля. Нельзя пренебрегать никакими мерами безопасности, чтобы болезнь не распространилась дальше.
   Когда Сэм обернулся, чтобы закрыть дверцу машины, он увидел скворца, который сидел на земле, напрасно стараясь расправить свои крылья. Люди были не единственными существами, которым посадка «ПЕРИКЛА» причинила вред.
   Должно быть, птица ударилась о разбросанные всюду обломки. Затем он обнаружил второго скворца, который с открытым клювом лежал на боку и не подавал никаких признаков жизни.

Глава 3

   Киллер превзошел самого себя. Он знал, что шансов выжить у пациента тем больше, чем быстрее он будет доставлен в госпиталь, где к его услугам все возможные средства спасения жизни. Турбины машины скорой помощи взревели, и Киллер увидел, что полиция открыла ему путь, который вел прямо на скоростную магистраль, движение с которой было отведено на боковые улицы.
   Когда стрелка спидометра достигла цифры сто, Киллер включил турборежим и до отказа вдавил педаль газа. Полицейские вертолеты сопровождали их с обеих сторон, а потом подключился еще один вертолет. Солнце отражалось от его бокового иллюминатора, из которого высунулся объектив кинокамеры.
   Киллер знал, что все происходящее транслируется на экраны телевизоров во всем мире.
   В задней части машины скорой помощи глаза космонавта медленно ожили. Жаропонижающее снизило температуру, но пульс все еще был неровным и стал заметно слабеть. Сэм направил ультрафиолетовую лампу на грудь пациента, но сильно прогрессирующий фурункулез не давал возможности прочитать данные, вытатуированные у него на коже.
   – Мы больше ничего не сможем для него сделать? – беспомощно спросила Нита.
   – В данный момент ничего. Мы сделали для него все, что могли. Нам придется подождать, пока о его болезни станет известно больше.
   Сэм увидел обеспокоенное выражение лица девушки, заметил ее мучительно заломленные руки.
   – Подождите, мы сможем сделать кое-что еще. И вы сможете сделать это лучше, чем я. Патологическому отделу потребуются пробы крови и гноя. Вы также можете приготовить препараты для микроскопических исследований.
   – Конечно, я сделаю это теперь же, чтобы не терять на это время в госпитале.
   С быстротой и точностью автомата она приготовила необходимые ей инструменты и препараты. Сэм не сделал никакой попытки помочь девушке. Работа была лучшей терапией для Ниты. Он откинулся в своем кресле и покачивался в такт бешено мчавшейся машине скорой помощи. Единственными звуками в закрытой части машины были дыхание пациента и гудение воздушного фильтра.
   Когда Нита закончила свою работу, Сэм натянул над носилками кислородную палатку, тщательно укрепил ее и приладил фильтр для очистки выдыхаемого пациентом воздуха.
   – Это уменьшит опасность заражения, повысит степень насыщения крови кислородом и разгрузит сердце, – сказал он.
   Коротко взревели гидравлические моторы, и машина оказалась на покинутой платформе. Открылась задняя дверца.
   – Я могу помочь вам с носилками, док, – сказал Киллер в микрофон.
   – Не нужно. Доктор Мендель и я сделаем все сами. Я хочу, чтобы вы оставались на своем месте, пока машину скорой помощи не обработает отряд дезинфекторов. Это приказ, Киллер.
   Сэм подкатил носилки к лифту, а Нита в это время наблюдала за состоянием пациента.
   Уголком глаз Сэм заметил ожидавших техников в герметических пластиковых комбинезонах. На плечах у них были пристегнуты небольшие резервуары. Один из них коротко махнул рукой, и Сэм увидел, что Мак-Кей, руководитель отдела тропических болезней сам возглавлял эту небольшую группу.
   – Этот лифт с дистанционным управлением, – прозвучал голос из динамика на потолке лифта.
   Носилки были вдвинуты в кабину лифта, дверь за ними закрылась и открылась уже на шестидесятом этаже. Длинный коридор был пуст, все двери были закрыты в ожидании дезинфекционного отряда, который следовал за ними. Перед ними раскрылась первая дверь, массивная, как дверь бомбоубежища. Затем эта дверь закрылась за ними и тут же почти бесшумно распахнулась внутренняя дверь.
   – Сначала положим пациента на койку, – сказал Сэм, – потом вы можете отправить препараты в лабораторию.
   В его голосе слышалось облегчение.
   Этот мужчина был все еще его пациентом, но скоро его примут врачи госпиталя, а его с его советами оттеснят в сторону. Он ощутил небольшое чувство вины, когда ему стало ясно, почему он испытал облегчение – теперь ответственность лежала не только на нем одном. Сейчас пациент умрет сейчас или умер бы до этого, виноват был бы только он один.
   Пока Нита укладывала препараты в капсулу транспортировки, чтобы отправить их в лабораторию, Сэм взял приборы, необходимые для работы на столике возле кровати и установил их один за другим в рабочее положение. Манометр и термометр были объединены в одном черном корпусе, который по размерам был не больше игральной карты. Он прикрепил его на сгиб руки пациента, и прибор тот час же начал выдавать данные. Встроенный микропередатчик направлял эти данные на антенну в изголовье кровати, и Сэм видел их на маленьком экране монитора.
   Пациенту было очень плохо. Сэм наладил электрокардиограф и спектроэнцефалограф.
   Все данные приборов передавались не только на маленький экранчик монитора, их можно было также видеть на большом экране в кабинете консультации. Сэм бессознательно сжал пальцы в кулаки, ожидая результатов на переданные приборами данные.
   Прозвучал сигнал вызова, и из тумана на экране видео выплыло лицо доктора Гаспарда.
   – Пока еще никакого диагноза, доктор Бертолли, – сказал он. – К сожалению, все согласны лишь с тем, что болезнь эта совершенно неизвестна. Пациент отождествлен Всепланетной комиссией как командор Рэнд, второй офицер «ПЕРИКЛА». Его история болезни сейчас появится на экране, архив уже разыскал ее.
   – Какие будут предложения по лечению?
   – Поддержка всех функций организма, как вы это уже начали делать…
   Гаспард замолк, когда прозвучал сигнал тревоги и замигал красный свет.
   – Фибрилляция сердечной мышцы, – сказал Гаспард.
   Сэм уже открыл маленький шкафчик и извлек оттуда сердечный стимулятор. Ослабленное болезнью и чрезвычайным напряжением сердце космонавта бешено билось, но это биение было неравномерным. Один, два раза электрический ток пронзил сведенную судорогой сердечную мышцу. Постепенно сердце снова стало биться равномерно, и Сэм опять повернулся к шкафчику с инструментами. Нита опередила его и сунула ему в руку другой стимулятор сердечной деятельности.
   – Это, конечно, вам понадобится, – сказала она.
   Сэм кивнул. Когда он сделал надрез на тяжело вздымавшейся грудной клетке пациента, чтобы ввести тончайшую проволочку в сердечную мышцу, судороги начались снова. На этот раз Сэм не сделал никакой попытки воспользоваться дефибриллятором, а решил воспользоваться нейростимулятором.
   – Включить ток! – сказал он.
   Он направил взгляд на восковую кожу потерявшего сознание пациента. Позади него тихо загудел животворный механизм. Тщательно дозированные микроимпульсы тока усиливали нервные сигналы, которые больше не могли достигнуть поврежденного сердца.
   Сердце вновь забилось и снова погнало кровь по артериям и венам Рэнда.
   Но это было началом конца. В это мгновение жизнь космонавта угасла, и он больше так и не пришел в сознание. Прошло еще несколько часов, прежде чем он умер окончательно. Умер официально – и за это время было установлено, что спасти его невозможно. Только чудо могло спасти Рэнда, но врачи не верили ни в какие чудеса, и чуда не произошло. Антибиотики не оказали на болезнь никакого влияния, которая с невероятной скоростью распространилась по всему телу. Почти все органы тела Рэнда, казалось, были поражены, деятельность почек прекратилась. Начался некроз. Сэм больше не смотрел на экранчик монитора, только слабый голос доктора Гаспарда снова привлек его внимание.
   – Электроэнцефалограмма больше не регистрируется, доктор. Я благодарю вас. Вы и доктор Мендель сделали все, что возможно. С самого начала было ясно, что помощь пришла слишком поздно.
   Экран померк. Лицо доктора Гаспарда исчезло. Сэм механически отключил один за другим все приборы, в которых заключалась вся надежда пациента. Он долгим взглядом посмотрел на умершего, затем то, что это умерший, наконец дошло до его сознания.
   Рэнд был мертв. Это был конец. Теперь ему снова надо было думать и заботиться о живых.
   Для ультразвукового скальпеля рассечь даже сильно охлажденное тело не представляло никаких трудностей. Сначала было установлено, что спасти жизнь Рэнда уже было нельзя. Его тело было настоящим очагом инфекции, и в каждом органе были большие цисты. Сэм умело произвел вскрытие, а Нита в это время готовила препараты и культуры для ожидавших их техников, и, как только это было сделано, они были отправлены им в запечатанных капсулах.
   Только однажды Сэм прервал работу.
   Профессор Чейбл сообщил, что все птицы – вся стайка скворцов и чайка были найдены поблизости от корабля. Мертвые животные уже были отправлены в лаборатории ВОЗ.
   Уже была полночь, когда они закончили работу и снова простерилизовали все инструменты. Нита вышла из дезинфекционной камеры. Ее влажные волосы были повязаны косынкой. У Сэма в руке была фотография.
   Он протянул ее Ните.
   – Вот, только что поступила из одной из лабораторий ВОЗ. Все тела мертвых птиц усеяны нарывами, а здесь мы видим вирус. Он, кажется, идентичен тому, жертвой которого стал Рэнд.
   Нита взяла фотографию и устало опустилась на кушетку у окна. В своем коротком, едва достигавшем колен халатике, с лицом, на котором не было никаких следов косметики, она казалась очень привлекательной, и можно было забыть, что она была врачом.
   – Это значит, что… – сказала она, но не закончила предложения.
   – Мы еще не знаем, что это значит, – ответил Сэм.
   Он тоже чрезвычайно устал и знал, что Нита, должно быть, устала еще больше.
   – Существует множество вопросов, ответы на которые очень важны для нас. Почему корабль так долго задержался на Юпитере? Почему командор Рэнд вернулся назад один? Как он заразился этой болезнью? Имеет ли она какую-нибудь связь с птицами? Должна существовать такая связь, но я ее не вижу. Если болезнь заразна – птицы погибают через несколько минут после заражения – то как же так получилось, что мы все еще не заразились ею?
   Он пожалел, что произнес эти слова, но он их уже произнес. Нита опустила голову и закрыла глаза. Он почти бессознательно взял ее за руку.
   Она откинулась на кушетке, фотография выскочила из ее рук и упала на пол. Сэм увидел, что она устало задремала.
 
   – Я думаю, что вам вообще не хочется просыпаться, – сказала Нита из маленькой диетической кухни.
   Она гремела посудой.
   – Уже половина седьмого.
   Она принесла ему чашку кофе, и он увидел, что ее волосы тщательно причесаны, а губы немного подведены помадой.
   Она казалась чистой и лучащейся, как начало нового дня.
   – Я хотела вызвать лабораторию ВОЗ, но потом решила подождать, пока вы не проснетесь.
   Она повернулась к видео. Сэм покачал головой.
   – Пока еще не надо. У нас будет время после завтрака. Если только что-нибудь будет на завтрак.
   – Чудесные сосиски и совсем свежие яйца. Все это уже разморожено.
   Он кивнул головой.
   – Вы родились здесь, в этом городе? – спросила Нита.
   Сэм снова кивнул.
   – Я здесь родился, вырос и прожил всю свою жизнь, за исключением девяти лет, проведенных в войсках ООН.
   – Девять лет! А я думала… По вашей внешности…
   Она внезапно смущенно замолкла и улыбнулась. Сэм улыбнулся вместе с ней.
   – Вы думали, что я столько лет был ассистентом врача? Вы совершенно правы.
   – Я не хотела сказать этим, что вы…
   – Пожалуйста, Нита, если меня когда-нибудь и беспокоило то, что я старше своих коллег-ассистентов на десять лет, то я давно уже отрастил слоновую кожу в отношении этого. Также мало я обращаю внимание на те года, которые я провел в армии. Я сам выбрал для себя военную карьеру и получил чин капитана, прежде чем уволиться со службы.
   – У вас были особые основания для такого решения?
   – Конечно. Но внутренне это решения я принял уже давно. Моим лучшим другом тогда был Том, наш штабной врач. В течение многих лет я осознавал, что его деятельность должна была удовлетворять его так же, как моя служба меня. Том отвечал мне на все мои глупые вопросы, которые я ему задавал, он даже позволял мне смотреть, как он оперирует.
   Но понадобился этот серьезный инцидент в Тибете, чтобы мое решение стало окончательным. Мы ночью были сброшены с самолета, чтобы вбить клин между китайцами и индийцами. Та бедность и болезни, которые я увидел в последующие дни, поразили меня, и я спросил себя, а не могли ли мы принести воюющим кроме пушек еще что-нибудь. Тогда…
   Гудение видео оборвало его рассказ.
   Он нажал на клавишу, и на экране появилась голова доктора Мак-Кея. Его Институту тропических болезней, похоже, пришлось работать всю ночь. Темные круги под глазами свидетельствовали, что и Мак-Кей тоже был занят этой работой.
   – Как дела у вас обоих? Появились ли у вас какие-нибудь симптомы этой болезни?
   Взгляд Сэма скользнул по шкалам приборов и того прибора, что висел у него на запястье.
   – Все данные в норме, нет никаких симптомов чего-либо. Были ли еще случаи этого заболевания?
   – Нет, пока еще нет. Я беспокоюсь о вас, потому что вы в первую очередь подверглись опасности заражения.
   Мак-Кей на секунду прикрыл глаза и провел тыльной стороной ладони по лбу.
   – Как уже сказано, у нас нет новых случаев болезни Рэнда, как неофициально мы назвали ее. Во всяком случае заражения ею человека.
   – Птицы?
   – Да. Поисковая группа с прожекторами всю ночь была снаружи. С рассветом стали поступать сообщения. Эпизоотия. Повсюду мертвые птицы. ВОЗ уже издала приказ не касаться мертвых или больных птиц и требование сейчас же сообщать о них в полицию.
   – Другие животные тоже заражаются? – спросила Нита.
   – Слава Богу, до сих пор только птицы. Так у вас нет никаких симптомов? Это звучит обнадеживающе. Вы должны постоянно поддерживать со мной связь. Сейчас же сообщайте, если заметите какие-нибудь необычные признаки. Всего хорошего!
   Мак-Кей отключился.
   Нита подняла со стола чашку и отпила из нее глоток.
   – Кофе остыл. Я разогрею его снова.
   Она взяла две высокие колбы и поставила их в микроволновую печь.
   – Все, что касается этой болезни, необычно. Ничто, чему нас учили, мы не можем использовать против нее.
   – Ну, в этом нет ничего страшного, Нита. В конце концов это же новая болезнь, пришедшая из глубин Вселенной. Следовало ожидать, что она будет ставить нас перед все новыми и новыми загадками.
   – А собственно почему? Болезнь новая, но не настолько чуждая. Безразлично, что это за микроорганизмы, если они могут поражать тело человека только ограниченным числом способов. Если болезнь настолько была бы чуждой нам, она не оказала бы на человека никакого действия. Будь он, скажем, грибком, который поражает только живые существа на кремниевой основе…
   – Или бактерии, которые жизнедеятельны только при минусовой температуре.