Страница:
– Надеюсь, Флэкс, что ваша подружка того стоила. Познакомьте меня с ней, когда она вам надоест.
– Заткнись, Элай. Идите вы в задницу с вашими предложениями, – сердито прошипел в ответ Флэкс.
Русский закончил свое выступление и уселся на место, публика немного похлопала, после чего слово взял представитель ПАСА, произнесший примерно то же самое, что и советский министр, но только по-английски. Флэкс сидел, утирая пот со лба, и ждал, пока его дыхание войдет в норму. Он не сразу вспомнил, что в кармане лежит пакет.
Та или иная степень секретности распространялась практически на все документы, с которыми он имел дело по службе, но гриф «Совершенно секретно», столь торжественное вручение и такое количество подписей все же было редкостью. Во всяком случае, содержимое конверта должно быть интереснее, чем эти дурацкие речи. Флэкс вынул пакет из кармана, прикрыл его ладонями и потихонечку распечатал. Выждав, когда объектив телекамеры снова нацелился на кого-то другого, он быстро прочитал текст.
Затем прочел его еще раз и совсем взмок от пота.
– Флэкс, просыпайтесь, ваша очередь. Ну-ка, задайте им перцу.
Флэкс медленно занял место на трибуне и приладил микрофон. Щелкали фотоаппараты, со всех сторон на трибуну были установлены Круглые глаза объективов. В этот момент на него смотрел весь мир. Флэкс откашлялся в кулак и начал:
– Отвечая за управление полетом, я являюсь связующим звеном между экипажем «Прометея» и всеми наземными службами, чтобы они могли эффективно работать как единое целое. Сегодня я должен представить вам русских и американских космонавтов, которые примут участие в первом полете. Однако перед этим я хотел бы зачитать вам сообщение, только что полученное мною из Космического центра в Хьюстоне. Вы видите, что сейчас на сцене находятся лишь пять членов экипажа. Врач-космонавт, доктор Кеннелли, который должен был принять участие в полете, внезапно заболел. Ничего серьезного, и жизнь его находится вне опасности. Вчера он был оперирован по поводу аппендицита с некоторыми осложнениями. Вскоре доктор Кеннелли будет совершенно здоров, но в первом полете участвовать он не сможет. Вот почему НАСА заменило его другим медиком. Как вам известно, каждый из членов экипажа имеет дублера, поскольку здоровье отдельного человека не должно ставить под угрозу осуществление всего проекта. Позвольте зачитать вам полученное мной сообщение. – Флэкс поднес к глазам листок бумаги, и фотокамеры защелкали еще лихорадочнее. – Вначале следует описание состояния здоровья доктора Кеннелли. Затем говорится: «В связи с тем, что вышеозначенный член экипажа временно утратил трудоспособность, направляем к вам подготовленного дублера рейсом Хьюстон – Байконур. Самолет совершит посадку в 15.00 по местному времени. Дублер – доктор К. Сэмюэл из Хьюстонского научно-исследовательского центра космической медицины. Возраст – 32 года. После окончания университета Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд, доктор Сэмюэл закончила ординатуру в госпитале Джона Хопкинса».
Те из журналистов, кто понимал по-английски, возбужденно загудели. Когда же синхронный переводчик повторил сказанное по-русски, оживилась и советская часть аудитории. Флэкс стоял и ждал, пока восстановится тишина.
– Элай, ты слышал? – сердито прошептал Патрик.
– Политика, друг мой, политика.
– Ты прав, черт подери! Советская женщина-космонавт была очком в пользу Кремля, поэтому, как только док Кеннелли заболел, наши, наверное, перерыли все лаборатории, чтобы втиснуть в экипаж бабу. За такой короткий срок ее, разумеется, не могли как следует подготовить. Они с удовольствием весь проект в унитаз спустят, лишь бы только всласть наиграться в свои политические игры…
– Позвольте мне продолжить, – сказал Флэкс. – Итак, после окончания университета доктор Сэмюэл закончила ординатуру в госпитале Джона Хопкинса. Все ее биографические сведения содержатся в полученной мной депеше и будут переданы представителям прессы сразу после окончания конференции. Доктор Сэмюэл со Среднего Запада, родилась в штате Миссисипи, выросла в Детройте. Начальное медицинское образование получила в институте Таскиги.
Смысл сказанного дошел только до американцев – все остальные слушали, ни о чем не догадываясь. Элай умолк буквально на полуслове, что само по себе уже многое значило. Патрик стиснул зубы так яростно, что по лицу его заходили желваки. Сидевшая с ним Надя услышала, как майор тихо выругался.
– Почему вы так реагируете? – сердито прошептала она. – Вы думаете, что женщинам не место на корабле? Они что, хуже мужчин?
– Это все политика, политические игры.
– Ну и что? Если специалист хорошо подготовлен, какая вам разница?
– Неужели вы не понимаете, какую грязную игру затеяли наши? Раз советские включили в экипаж женщину, мы тоже не должны ударить лицом в грязь. Только мы вас еще переплюнем. И за это получим дополнительные голоса, а заодно – напакостим русским.
– Почему вы так раздражены?
– Почему? Вы что, не понимаете? Разве вы не слышали, что она окончила институт Таскиги?
– Слышала, но это название мне ни о чем не говорит.
– А мне говорит. Это учебное заведение только для черных. Что же это такое, если не политические игры, когда толстопузого американца ирландского происхождения заменяют черной женщиной?
Глава 5
– Хорошо, – кивнул Генри Льюис, вставая. Он не спеша прошел в гостиную и включил телевизор. Кинескоп был старый и нагревался не сразу. Любимое кресло Льюиса уже стояло перед экраном, а на столике по соседству лежала пачка сигарет. Он закурил и раскрыл телепрограмму.
– Так я и думал, – довольно пробормотал он. – Повторяют матч в Лидсе. Мы как раз его пропустили, потому что были у твоей матери.
Экран мигнул и ожил. Генри нажал на кнопку дистанционного управления. Однако вместо футбольного поля возник какой-то бульдогообразный дядя, говоривший на иностранном языке. Сказанное синхронно переводилось на английский. Генри в раздражении переключил на первую программу, но толстяк оккупировал и ее. Цепляясь за последнюю надежду, Льюис переключился на второй канал, чего почти никогда не делал. Лучше бы он туда не совался – по второй программе показывали, как трое мужиков сидят на стульях и дуют в какие-то дудки.
Генри сердито скинул шлепанцы и надел ботинки. Натягивая куртку, он сказал жене:
– Они тут все с ума посходили! Пойду прошвырнусь.
– Смотри не застрянь там, – ответила жена. Был чудесный летний вечер, и Льюис даже порадовался, что не остался дома. Он свернул на Ньютаунскую дорогу и зашагал вдоль муниципальных многоэтажек. Эти дома ему не нравились
– слишком походили на бараки. В таверну «Королевское оружие» Генри заходить не стал – все отделано пластиком, пиво паршивое, вовсю орет музыкальный автомат. Нет, он один раз там побывал, и хватит. Паршивое местечко. Лучше пройтись по старой деревне. На десять минут дольше, зато куда уютнее.
Это был последний клочок земли, еще не занятый новостройками. Шоссе, ведущее с автострады к заводу, разрезало деревню пополам, с обеих сторон ее стиснули многоквартирные дома, но центральная часть поселка находилась в лощине, и было дешевле оставить ее как есть, чем возиться с земляными работами. Тут уцелели несколько коттеджей, пара магазинчиков и дощатое строение с облупившейся вывеской «Лошадь и конюх». Генри поднялся по окованному железом крыльцу и толкнул деревянную тяжелую дверь.
– Здорово, Генри, – сказал хозяин, вытирая стойку.
– Привет, Джордж.
Генри облокотился на темное дерево и молча наблюдал, как Джордж нацеживает ему пинту светлого пива. Потом отхлебнул из кружки и удовлетворенно вздохнул. Джордж понимающе покивал:
– Это хорошая бочка.
– Да уж. Но раньше пиво было лучше.
– Неужели?
– Я тебе говорю. Погода и та теперь не такая, как раньше.
– Говорят, это ракеты виноваты.
– Черт бы побрал эти ракеты! Сегодня по телеку вместо футбола опять про космос передавали. Янки и русские что-то там запускают. Слава Богу, к нам это отношения не имеет. У нас своих проблем хватает. По крайней мере наша страна не тратит деньги на подобную ерунду.
– Это нам не по карману. Если бы паршивые британские политики могли себе это позволить, они бы раскошелились, уж будь уверен.
– Ты прав, Джордж. Ну и времена – политики продажные, пиво водянистое… – Генри осушил кружку и стукнул ею по стойке. – Ну-ка, плесни мне еще.
Глава 6
– Заткнись, Элай. Идите вы в задницу с вашими предложениями, – сердито прошипел в ответ Флэкс.
Русский закончил свое выступление и уселся на место, публика немного похлопала, после чего слово взял представитель ПАСА, произнесший примерно то же самое, что и советский министр, но только по-английски. Флэкс сидел, утирая пот со лба, и ждал, пока его дыхание войдет в норму. Он не сразу вспомнил, что в кармане лежит пакет.
Та или иная степень секретности распространялась практически на все документы, с которыми он имел дело по службе, но гриф «Совершенно секретно», столь торжественное вручение и такое количество подписей все же было редкостью. Во всяком случае, содержимое конверта должно быть интереснее, чем эти дурацкие речи. Флэкс вынул пакет из кармана, прикрыл его ладонями и потихонечку распечатал. Выждав, когда объектив телекамеры снова нацелился на кого-то другого, он быстро прочитал текст.
Затем прочел его еще раз и совсем взмок от пота.
* * *
Некоторое время Флэкс сидел в оцепенении, потом Элай похлопал его по плечу:– Флэкс, просыпайтесь, ваша очередь. Ну-ка, задайте им перцу.
Флэкс медленно занял место на трибуне и приладил микрофон. Щелкали фотоаппараты, со всех сторон на трибуну были установлены Круглые глаза объективов. В этот момент на него смотрел весь мир. Флэкс откашлялся в кулак и начал:
– Отвечая за управление полетом, я являюсь связующим звеном между экипажем «Прометея» и всеми наземными службами, чтобы они могли эффективно работать как единое целое. Сегодня я должен представить вам русских и американских космонавтов, которые примут участие в первом полете. Однако перед этим я хотел бы зачитать вам сообщение, только что полученное мною из Космического центра в Хьюстоне. Вы видите, что сейчас на сцене находятся лишь пять членов экипажа. Врач-космонавт, доктор Кеннелли, который должен был принять участие в полете, внезапно заболел. Ничего серьезного, и жизнь его находится вне опасности. Вчера он был оперирован по поводу аппендицита с некоторыми осложнениями. Вскоре доктор Кеннелли будет совершенно здоров, но в первом полете участвовать он не сможет. Вот почему НАСА заменило его другим медиком. Как вам известно, каждый из членов экипажа имеет дублера, поскольку здоровье отдельного человека не должно ставить под угрозу осуществление всего проекта. Позвольте зачитать вам полученное мной сообщение. – Флэкс поднес к глазам листок бумаги, и фотокамеры защелкали еще лихорадочнее. – Вначале следует описание состояния здоровья доктора Кеннелли. Затем говорится: «В связи с тем, что вышеозначенный член экипажа временно утратил трудоспособность, направляем к вам подготовленного дублера рейсом Хьюстон – Байконур. Самолет совершит посадку в 15.00 по местному времени. Дублер – доктор К. Сэмюэл из Хьюстонского научно-исследовательского центра космической медицины. Возраст – 32 года. После окончания университета Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд, доктор Сэмюэл закончила ординатуру в госпитале Джона Хопкинса».
Те из журналистов, кто понимал по-английски, возбужденно загудели. Когда же синхронный переводчик повторил сказанное по-русски, оживилась и советская часть аудитории. Флэкс стоял и ждал, пока восстановится тишина.
– Элай, ты слышал? – сердито прошептал Патрик.
– Политика, друг мой, политика.
– Ты прав, черт подери! Советская женщина-космонавт была очком в пользу Кремля, поэтому, как только док Кеннелли заболел, наши, наверное, перерыли все лаборатории, чтобы втиснуть в экипаж бабу. За такой короткий срок ее, разумеется, не могли как следует подготовить. Они с удовольствием весь проект в унитаз спустят, лишь бы только всласть наиграться в свои политические игры…
– Позвольте мне продолжить, – сказал Флэкс. – Итак, после окончания университета доктор Сэмюэл закончила ординатуру в госпитале Джона Хопкинса. Все ее биографические сведения содержатся в полученной мной депеше и будут переданы представителям прессы сразу после окончания конференции. Доктор Сэмюэл со Среднего Запада, родилась в штате Миссисипи, выросла в Детройте. Начальное медицинское образование получила в институте Таскиги.
Смысл сказанного дошел только до американцев – все остальные слушали, ни о чем не догадываясь. Элай умолк буквально на полуслове, что само по себе уже многое значило. Патрик стиснул зубы так яростно, что по лицу его заходили желваки. Сидевшая с ним Надя услышала, как майор тихо выругался.
– Почему вы так реагируете? – сердито прошептала она. – Вы думаете, что женщинам не место на корабле? Они что, хуже мужчин?
– Это все политика, политические игры.
– Ну и что? Если специалист хорошо подготовлен, какая вам разница?
– Неужели вы не понимаете, какую грязную игру затеяли наши? Раз советские включили в экипаж женщину, мы тоже не должны ударить лицом в грязь. Только мы вас еще переплюнем. И за это получим дополнительные голоса, а заодно – напакостим русским.
– Почему вы так раздражены?
– Почему? Вы что, не понимаете? Разве вы не слышали, что она окончила институт Таскиги?
– Слышала, но это название мне ни о чем не говорит.
– А мне говорит. Это учебное заведение только для черных. Что же это такое, если не политические игры, когда толстопузого американца ирландского происхождения заменяют черной женщиной?
Глава 5
Коттенхэм-Ньютаун, Англия
– Включи телевизор, дорогой, а я пока со стола уберу, – сказала Айрин, собирая чашки и блюдца.– Хорошо, – кивнул Генри Льюис, вставая. Он не спеша прошел в гостиную и включил телевизор. Кинескоп был старый и нагревался не сразу. Любимое кресло Льюиса уже стояло перед экраном, а на столике по соседству лежала пачка сигарет. Он закурил и раскрыл телепрограмму.
– Так я и думал, – довольно пробормотал он. – Повторяют матч в Лидсе. Мы как раз его пропустили, потому что были у твоей матери.
Экран мигнул и ожил. Генри нажал на кнопку дистанционного управления. Однако вместо футбольного поля возник какой-то бульдогообразный дядя, говоривший на иностранном языке. Сказанное синхронно переводилось на английский. Генри в раздражении переключил на первую программу, но толстяк оккупировал и ее. Цепляясь за последнюю надежду, Льюис переключился на второй канал, чего почти никогда не делал. Лучше бы он туда не совался – по второй программе показывали, как трое мужиков сидят на стульях и дуют в какие-то дудки.
Генри сердито скинул шлепанцы и надел ботинки. Натягивая куртку, он сказал жене:
– Они тут все с ума посходили! Пойду прошвырнусь.
– Смотри не застрянь там, – ответила жена. Был чудесный летний вечер, и Льюис даже порадовался, что не остался дома. Он свернул на Ньютаунскую дорогу и зашагал вдоль муниципальных многоэтажек. Эти дома ему не нравились
– слишком походили на бараки. В таверну «Королевское оружие» Генри заходить не стал – все отделано пластиком, пиво паршивое, вовсю орет музыкальный автомат. Нет, он один раз там побывал, и хватит. Паршивое местечко. Лучше пройтись по старой деревне. На десять минут дольше, зато куда уютнее.
Это был последний клочок земли, еще не занятый новостройками. Шоссе, ведущее с автострады к заводу, разрезало деревню пополам, с обеих сторон ее стиснули многоквартирные дома, но центральная часть поселка находилась в лощине, и было дешевле оставить ее как есть, чем возиться с земляными работами. Тут уцелели несколько коттеджей, пара магазинчиков и дощатое строение с облупившейся вывеской «Лошадь и конюх». Генри поднялся по окованному железом крыльцу и толкнул деревянную тяжелую дверь.
– Здорово, Генри, – сказал хозяин, вытирая стойку.
– Привет, Джордж.
Генри облокотился на темное дерево и молча наблюдал, как Джордж нацеживает ему пинту светлого пива. Потом отхлебнул из кружки и удовлетворенно вздохнул. Джордж понимающе покивал:
– Это хорошая бочка.
– Да уж. Но раньше пиво было лучше.
– Неужели?
– Я тебе говорю. Погода и та теперь не такая, как раньше.
– Говорят, это ракеты виноваты.
– Черт бы побрал эти ракеты! Сегодня по телеку вместо футбола опять про космос передавали. Янки и русские что-то там запускают. Слава Богу, к нам это отношения не имеет. У нас своих проблем хватает. По крайней мере наша страна не тратит деньги на подобную ерунду.
– Это нам не по карману. Если бы паршивые британские политики могли себе это позволить, они бы раскошелились, уж будь уверен.
– Ты прав, Джордж. Ну и времена – политики продажные, пиво водянистое… – Генри осушил кружку и стукнул ею по стойке. – Ну-ка, плесни мне еще.
Глава 6
– Флэкс, клянусь, я пошлю к чертовой матери всю эту затею!
– Остынь, Патрик. Нажми на тормоза. Ты не вчера родился на свет. Тебе отлично известно, что без компромиссов политики не бывает, а НАСА – организация политическая. Почему я должен тебе это объяснять?
Они стояли у двери из толстого стекла и смотрели, как красный шар заходящего солнца клонится к горизонту. Вечер был знойный, но в здании работал кондиционер. У двери стояли двое солдат – один советский, один американский; под мышками у них расплылись темные пятна пота. Дорога, ведущая к зданию, была пуста.
– Ты сказал, что она уже едет, – произнес Патрик.
– Да, самолет приземлился, машина отправлена. Но ты ведь знаешь, как медленно работают эти русские аэропорты.
– Элай догадывался, что намечается нечто необычное. Помнишь пари? А может, и не догадывался, а знал. Но кто бы мог подумать, что им придет в голову такое? Слишком уж хитрый трюк для шишек из НАСА. Я нутром чувствую, что за этим стоит сам Бэндин.
– За чем, Пат? Она – квалифицированный врач…
– В мире полным-полно квалифицированных врачей, но мало кто из них может принять участие в космическом полете. Ты знаешь, как прозвали президента, когда он еще только начинал работать в сенате? Резиновый Бэндин. Он умел растягиваться в любую сторону, но потом непременно сжимался вновь. Последний из мастеров политических спекуляций. Таких уже не осталось. Ребята из американской прессы продали его публике, словно гроздь бананов. А он по– прежнему остался все тем же, наш резиновый Бэндин. Ради лишнего голоса или лишнего доллара готов на что угодно.
– Он не такой уж плохой президент…
– Но и не слишком хороший. Может, он и не такой мошенник, как хитрый Дикки Никсон, но по части ловкости и ему даст сто очков вперед. Ты только посмотри, что он придумал! Он готов отправить псу под хвост весь проект «Прометей», но зато обеспечил себе голоса и женщин, и черных. Нет, меня на это не купишь!
– Успокойся, Патрик. Посмотри на все иначе. – Флэкс взял Уинтера своей горячей влажной пятерней за локоть. – Сколько лет ты в астронавтах? Девять? Этот полет – пик твоей профессиональной карьеры. Ты же пилот! Если начнешь ерепениться, тебя на куски разорвут. Владельцы газет на стороне Бэндина, а именно они заказывают музыку. Никто и не поймет, что ты хотел сказать, а ты уже полетишь в унитаз. Тебя выставят лисой в винограднике, живого места на тебе не оставят. А «Прометей» все равно взлетит, только с другим пилотом. Разве по опытности твой дублер может сравниться с тобой? А это значит, что ты ставишь проект под угрозу. Пара лишних слов – и все к черту.
– Но это грязный трюк, Флэкс. Ты мне тут его расписываешь и так и этак, а факт остается фактом: все дело в политике, причем в грязной политике.
– Патрик, не будь наивным. В нашем деле вообще все замешано на политике. Помнишь старые научно-фантастические романы про полеты на Луну? Какой-нибудь богатый промышленник строит у себя во дворе ракету или безумный профессор собирает космический корабль из паровых котлов. Писатели плохо представляли себе, как это делается. Ни одному из фантастов в голову не пришло, что на Луне высадится обыкновенный военный летчик средних лет. Ни одному писателю не приходило в голову, что исследование космоса превратится в гонку, в соревнование. На карту поставлен национальный престиж, и все размахивают государственными флагами. Если мы не поспеем туда первыми, нас опередят русские. Вперед, вперед, не жалея денег, рискуй, надейся на удачу!
– Кажется, машина едет… Так ты хочешь сказать, что за последние годы ничего не изменилось?
– Конечно, не изменилось. Русские разработали гигантские ускорители. Мы
– технологию проекта и все остальное. Ни одна из наших стран не смогла бы осуществить такой проект целиком, по крайней мере еще лет десять, а то и больше. Наше сотрудничество – самый поразительный за всю историю человечества результат политической изобретательности. Не стоит портить его на самой последней стадии. Ну, хорошо, пусть Бэндин извлечет из этого политические дивиденды. Ну и что? В конечном итоге это делается для всех нас, а это самое главное, старина.
Черный «Линкольн-континенталь» с развевающимся американским флажком на капоте остановился перед зданием. Из автомобиля вышли военный с полковничьими погонами и один из посольских клерков, предупредительно открыв заднюю дверцу. Патрик наблюдал за ними, стараясь подавить сомнения и гнев и все еще не решив, как ему быть. Из машины вылезла молодая Женщина и направилась к дверям.
Так вот она какая – маленькая, едва достающая головой до плеч двух сопровождающих ее мужчин. Кожа темная – не черная, но очень смуглая. Волосы вьющиеся, коротко постриженные. Хорошенькая – изящные черты лица, почти египетский носик. И фигура в кремовом летнем костюме смотрится неплохо – крутые бедра, стройные ноги, хорошая походка. «Господи, – вздохнул Патрик, – о чем я думаю?» Это же не конкурс красоты. От врача может зависеть успех или провал полета.
Вновь прибывшие вошли внутрь, состоялось знакомство. Рука Сэмюэл оказалась твердой и холодной. Вскоре Флэкс и Патрик остались с ней наедине.
– Извините, доктор, что не даю вам отдыха, но вам предстоит сейчас дать интервью.
– Зовите меня Коретта, доктор Флэкс.
– И вы меня, Коретта, зовите просто Флэкс. Меня все так называют. Вы знаете, что нам не помешает хорошая пресса о полете. Журнал «Ньюсуик» относится к нашему делу с симпатией. Они прислали корреспондента, который готовит специальный номер, посвященный «Прометею». Это Реддич, один из лучших репортеров. Он уже почти со всеми тут поговорил, остались только вы. Если, разумеется, вы не слишком устали.
– Я ничуть не устала. Полет был великолепен, и я все еще пребываю в состоянии радостного удивления. Я с удовольствием побеседую с журналистами.
– Вот и отлично. Патрик, проводите Коретту. Очевидно, окна зала для прессы не случайно выходили на летнюю площадку, где стоял «Прометей». Гигантский корабль потрясающе смотрелся на фоне розовых закатных облаков. Коретта невольно остановилась и всплеснула руками:
– Боже ты мой! Вот это да!
– Я могу процитировать ваши слова? – спросил худой сутулый человек, сидевший у бара с бокалом в руке. У него были оттопыренные уши, нос картошкой и подчеркнуто добродушный вид. Но глаза смотрели внимательно и не упускали ни единой детали.
– Доктор Сэмюэл, позвольте представить вам мистера Реддича из журнала «Ньюсуик», – сказал Флэкс. – Не хотите ли для начала что-нибудь выпить?
– Виски со льдом, но не очень крепко, пожалуйста.
– Я принесу, – сказал Патрик, направляясь к бару. Для прессы никогда не жалели хорошей выпивки. Прежде всего Уинтер налил себе полный бокал «Шивас ригала» с содовой, а девушке плеснул немного «Джека Дэниэлса». Все сели к столику, посередине которого репортер водрузил свой магнитофон. Когда Патрик жестом предложил Флэксу выпить, тот отрицательно покачал головой. Тогда Уинтер поставил бокалы на столик и тоже сел.
– Надеюсь, ребята, вы понимаете, что я в технике профан, – начал Реддич. – Наш научный отдел заготовил множество цифр, схем и всего такого прочего. Но редакционную статью пишу я. Интервью у всех основных действующих лиц беру тоже я. Читатель любит всякие личные подробности и вообще все, что не имеет отношения к технике. Это понятно?
– Разумеется. И мы с удовольствием вам поможем, – ответил Флэкс.
– Отлично. Я бы хотел начать с вас, Коретта, потому что вы тут новенькая, а со всеми остальными я уже беседовал. Не могли бы вы мне рассказать что-нибудь о себе?
– Ничего такого, что не содержалось бы в пресс-релизе, который вы наверняка уже видели. Училась, работала, еще работала, но уже в НАСА – Я уверен, что в вашей биографии были вещи и поинтереснее. Публику всегда интересует женщина, добившаяся успеха на мужском поприще. К тому же темнокожая. Вы прошли долгий путь и преодолели множество почти непреодолимых препятствий.
– Я смотрю на это иначе, – спокойно ответила Коретта. – Америка – страна цивилизованная, где профессионально подготовленная женщина может преуспеть не меньше, чем мужчина. А цвет кожи тут вообще ни при чем.
– Неужели? – удивился Реддич. – Читатели из негритянских гетто будут рады этой новости. – Он что-то записал в блокноте. – Могу ли я быть с вами откровенным, Коретта? Я не первый год работаю в прессе, знаю жизнь и терпеть не могу, когда мне вешают лапшу на уши.
Лицо Коретты осталось спокойным, но голос сделался ледяным:
– Я говорю вам правду, а вовсе не вешаю лапшу на уши. Реддич шутливо поднял руки:
– О'кей, не будем ссориться! Говорите все, что сочтете нужным, а я просто буду записывать. – Он пошелестел бумажками и сказал:
– Хотя нет, постойте. В пресс-релизе ничего не говорится о том, что вы были замужем и развелись.
– Я вижу, вы хорошо подготовились, – невозмутимо заметила Коретта, отпив из бокала. – Мое замужество продолжалось меньше года. Это был мой старый друг, еще по школе. Мы оба сделали ошибку. Детей у нас не было. Хоть мы и развелись, но продолжаем поддерживать отношения. Вас интересуют имена и даты?
– Нет, спасибо, они у меня есть. Просто хотелось услышать вашу точку зрения. И еще один вопрос, если не возражаете. Как вы думаете, есть ли политическая подоплека в том, что вас, человека в космической профессии нового, включили в состав экипажа?
Это был специально подготовленный вопрос на засыпку, ради которого Реддич и затеял интервью. Все предыдущие вопросы служили лишь для разминки. Патрик застыл, заметив, что шея Флэкса побагровела. Оба они сидели молча. Реддич делал вид, будто настраивает магнитофон, а Коретта спокойно отхлебнула из бокала, отставила его и ровным неторопливым голосом сказала:
– Не думаю. Я в НАСА человек не новый, работаю в космической программе уже пять лет. Мне всегда хотелось проверить свои профессиональные знания по космической медицине на практике. Несомненно, сыграл роль возраст. Некоторые из моих коллег превосходят меня по квалификации, но они уже недостаточно выносливы для продолжительного космического полета. Мне просто повезло – я вытянула выигрышный билет и оказалась участницей столь важного проекта. Я счастлива, что стала членом экипажа «Прометей».
«Неплохо сказано», – подумал Патрик и налил себе еще. Коретта говорила хладнокровно, безо всякой аффектации, – чувствовалось, что над текстом поработали опытные спич-райтеры из НАСА. Доктор Сэмюэл хорошо выучила свой урок. Реддичу придется попотеть, чтобы выудить из нее что-нибудь пикантное.
Все уловки репортера ни к чему не привели. Он задал этот вопрос еще несколько раз, поворачивая его то так, то эдак, а потом отступился. Патрику показалось, что улыбка Коретты стала чуть-чуть пошире. Флэкс подошел к бару, налил себе полный стакан воды со льдом, выпил, потом повторил эту процедуру еще раз. Реддич вынул из магнитофона кассету и повернулся к Уинтеру:
– А теперь вопрос стоимостью в 64 тысячи долларов. Я знаю, что вас об этом спрашивали уже раз триста, но, надеюсь, вы не обидитесь, если я все– таки спрошу еще раз: для чего нужен проект «Прометей»? Расскажите мне.
– Прежде чем рассказать о проекте, могу ли я немного углубиться в историю?
– Говорите все, что хотите. Я не ограничиваю вас во времени. Но, ради Бога, поменьше технических терминов. Я в восьмом классе завалил экзамен по арифметике. Пожалуйста, выше этого уровня не поднимайтесь.
– Хорошо. Прежде всего подумайте, как катастрофически не хватает в мире энергии. Благодаря же проекту человечество избавляется в этом вопросе от диктата политики – никаких алчных арабов, спекулирующих нефтяных корпораций и всего прочего. Один простой факт: если мы будем потреблять нефть теми же темпами, что в последние годы, то через несколько лет уничтожим все ее запасы. Необходимо как-то спасать положение. И наш «Прометей» его спасет. Нефть ведь имеет два основных применения. Это не только топливо, которое мы сжигаем в автомобилях и самолетах; это сырье, обеспечивающее работу различных отраслей промышленности – химической, сельскохозяйственной, многих других. Каждая капля сожженной нефти могла бы быть использована для более важных целей. Из этого следует, что нам нужно найти другой источник энергии
– нефть необходима нам в других сферах, причем вся, без остатка. Пока все понятно?
– Абсолютно. Яснее не бывает. Давайте дальше.
– Хорошо. Поговорим об альтернативных источниках энергии. Ну, в принципе, вся наша энергия поступает от Солнца.
– Как это так? А уголь? Нефть? Ветер? При чем тут Солнце?
– А при том. Уголь и нефть содержат в себе солнечную энергию, накопленную ископаемыми растениями миллионы лет назад. Что касается ветра, то он возникает в результате того, что Солнце нагревает атмосферу и создает воздушные потоки. Ветер дует, на море поднимаются волны, их энергией пользуются приливные электростанции. Так что и они косвенным образом питаются за счет деятельности Солнца. Так вот, пришло время использовать чистую, неиссякаемую энергию самого светила. К этому и сводится проект «Прометей».
– Стоп. Но ведь на одну только разработку этого проекта ушли миллиарды долларов. Не лучше ли было бы истратить эти деньги, скажем, на аккумуляцию солнечной энергии где-нибудь в выжженной пустыне?
– Нет, не лучше. На поверхности Земли собирать солнечную энергию совсем непросто: мешает слой атмосферы, ночью Солнце не светит, оборудование стоит дорого, есть и масса других сложностей. Конечно, такого рода деятельность тоже нужно вести, но по эффективности и масштабу она не может сравниться с «Прометеем». Со временем «Прометей» обеспечит энергией весь земной шар, причем бесплатно. В этом и состоит суть плана.
– И как это будет делаться?
– А вы посмотрите в окно. Видите – там стоит самый большой в истории космический корабль. Первый из пятидесяти. Мы живем в огромном, перенаселенном мире, который нуждается в невероятном количестве энергии. Наш проект запустит в космос пятьдесят таких кораблей, а потом, возможно, и еще больше.
– Представляю, сколько это стоит.
– Много, – кивнул Патрик. – Но по мере разворачивания проекта он станет самоокупаемым. Электричество будет продаваться по два с половиной цента за киловатт-час. Этих денег хватит на финансирование новых запусков и строительство новых генераторов. Когда же корабль выведен на орбиту, добыча энергии необычайно проста. Большую часть полезной нагрузки «Прометея» составляет пластиковая пленка, напоминающая фольгу, в которую вы заворачиваете продукты, прежде чем убрать их в холодильник. На орбите гравитация отсутствует; трения атмосферы тоже нет. Это позволяет расстелить тончайшую пленку на несколько квадратных миль. Сверху она покрыта алюминием, который исполняет функцию гигантского зеркала. Это зеркало будет отражать и фокусировать солнечный свет. Концентрированный луч разогревает жидкость, которая вращает турбину, генерирующую электричество. Очень просто.
– Действительно просто. Но вы не рассказали, как электричество будет поступать на Землю. Очевидно, речь пойдет о так называемом «луче смерти»?
Патрик улыбнулся.
– Чем старее неверный слух, тем труднее с ним покончить. Любой вид излучения можно назвать «лучом смерти» – если оно в достаточной степени концентрировано. Лампочка способна нагреть вашу ладонь, не более. Но встаньте прямо перед военным прожектором, и его луч вас изжарит. Или, скажем, на небольшом корабле есть радарное устройство, помогающее ориентироваться в океане. Однако если вы окажетесь в фокусе луча большого поискового радара, то сваритесь не хуже крутого яйца. Итак, все зависит от силы излучения и его концентрации. Генерируемое в космосе электричество будет превращено в радиоволны низкой частоты, а затем отправлено на Землю. Двунаправленная антенна направит луч в два накопителя, один из которых находится в Сибири, а второй в штате Вашингтон. Благодаря получаемой им доле энергии Советский Союз сможет покрыть потребности Сибири почти полностью. Нашей же доли хватит на нужды пяти западных штатов. Это будет бесплатная энергия прямо из космоса.
– Звучит заманчиво, но мне не хотелось бы так быстро уходить от «лучей смерти». Мне кажется, что такое мощное количество энергии, даже преобразованной в радиоволны, должно создать пучок, который будет ударять по поверхности Земли с невероятной силой. Так?
– Совершенно верно. На это я могу ответить вам следующее. Во-первых, радиоволны нацелены исключительно на накопитель, снабженный корректирующей аппаратурой. Во-вторых, если все же луч отклоняется в сторону, излучение автоматически прекращается. Теоретические исследования показывают, что пучок радиоволн не сможет принести Земле ущерб. Однако на всякий случай накопители построены в гористой местности, на значительном расстоянии от населенных пунктов.
– Остынь, Патрик. Нажми на тормоза. Ты не вчера родился на свет. Тебе отлично известно, что без компромиссов политики не бывает, а НАСА – организация политическая. Почему я должен тебе это объяснять?
Они стояли у двери из толстого стекла и смотрели, как красный шар заходящего солнца клонится к горизонту. Вечер был знойный, но в здании работал кондиционер. У двери стояли двое солдат – один советский, один американский; под мышками у них расплылись темные пятна пота. Дорога, ведущая к зданию, была пуста.
– Ты сказал, что она уже едет, – произнес Патрик.
– Да, самолет приземлился, машина отправлена. Но ты ведь знаешь, как медленно работают эти русские аэропорты.
– Элай догадывался, что намечается нечто необычное. Помнишь пари? А может, и не догадывался, а знал. Но кто бы мог подумать, что им придет в голову такое? Слишком уж хитрый трюк для шишек из НАСА. Я нутром чувствую, что за этим стоит сам Бэндин.
– За чем, Пат? Она – квалифицированный врач…
– В мире полным-полно квалифицированных врачей, но мало кто из них может принять участие в космическом полете. Ты знаешь, как прозвали президента, когда он еще только начинал работать в сенате? Резиновый Бэндин. Он умел растягиваться в любую сторону, но потом непременно сжимался вновь. Последний из мастеров политических спекуляций. Таких уже не осталось. Ребята из американской прессы продали его публике, словно гроздь бананов. А он по– прежнему остался все тем же, наш резиновый Бэндин. Ради лишнего голоса или лишнего доллара готов на что угодно.
– Он не такой уж плохой президент…
– Но и не слишком хороший. Может, он и не такой мошенник, как хитрый Дикки Никсон, но по части ловкости и ему даст сто очков вперед. Ты только посмотри, что он придумал! Он готов отправить псу под хвост весь проект «Прометей», но зато обеспечил себе голоса и женщин, и черных. Нет, меня на это не купишь!
– Успокойся, Патрик. Посмотри на все иначе. – Флэкс взял Уинтера своей горячей влажной пятерней за локоть. – Сколько лет ты в астронавтах? Девять? Этот полет – пик твоей профессиональной карьеры. Ты же пилот! Если начнешь ерепениться, тебя на куски разорвут. Владельцы газет на стороне Бэндина, а именно они заказывают музыку. Никто и не поймет, что ты хотел сказать, а ты уже полетишь в унитаз. Тебя выставят лисой в винограднике, живого места на тебе не оставят. А «Прометей» все равно взлетит, только с другим пилотом. Разве по опытности твой дублер может сравниться с тобой? А это значит, что ты ставишь проект под угрозу. Пара лишних слов – и все к черту.
– Но это грязный трюк, Флэкс. Ты мне тут его расписываешь и так и этак, а факт остается фактом: все дело в политике, причем в грязной политике.
– Патрик, не будь наивным. В нашем деле вообще все замешано на политике. Помнишь старые научно-фантастические романы про полеты на Луну? Какой-нибудь богатый промышленник строит у себя во дворе ракету или безумный профессор собирает космический корабль из паровых котлов. Писатели плохо представляли себе, как это делается. Ни одному из фантастов в голову не пришло, что на Луне высадится обыкновенный военный летчик средних лет. Ни одному писателю не приходило в голову, что исследование космоса превратится в гонку, в соревнование. На карту поставлен национальный престиж, и все размахивают государственными флагами. Если мы не поспеем туда первыми, нас опередят русские. Вперед, вперед, не жалея денег, рискуй, надейся на удачу!
– Кажется, машина едет… Так ты хочешь сказать, что за последние годы ничего не изменилось?
– Конечно, не изменилось. Русские разработали гигантские ускорители. Мы
– технологию проекта и все остальное. Ни одна из наших стран не смогла бы осуществить такой проект целиком, по крайней мере еще лет десять, а то и больше. Наше сотрудничество – самый поразительный за всю историю человечества результат политической изобретательности. Не стоит портить его на самой последней стадии. Ну, хорошо, пусть Бэндин извлечет из этого политические дивиденды. Ну и что? В конечном итоге это делается для всех нас, а это самое главное, старина.
Черный «Линкольн-континенталь» с развевающимся американским флажком на капоте остановился перед зданием. Из автомобиля вышли военный с полковничьими погонами и один из посольских клерков, предупредительно открыв заднюю дверцу. Патрик наблюдал за ними, стараясь подавить сомнения и гнев и все еще не решив, как ему быть. Из машины вылезла молодая Женщина и направилась к дверям.
Так вот она какая – маленькая, едва достающая головой до плеч двух сопровождающих ее мужчин. Кожа темная – не черная, но очень смуглая. Волосы вьющиеся, коротко постриженные. Хорошенькая – изящные черты лица, почти египетский носик. И фигура в кремовом летнем костюме смотрится неплохо – крутые бедра, стройные ноги, хорошая походка. «Господи, – вздохнул Патрик, – о чем я думаю?» Это же не конкурс красоты. От врача может зависеть успех или провал полета.
Вновь прибывшие вошли внутрь, состоялось знакомство. Рука Сэмюэл оказалась твердой и холодной. Вскоре Флэкс и Патрик остались с ней наедине.
– Извините, доктор, что не даю вам отдыха, но вам предстоит сейчас дать интервью.
– Зовите меня Коретта, доктор Флэкс.
– И вы меня, Коретта, зовите просто Флэкс. Меня все так называют. Вы знаете, что нам не помешает хорошая пресса о полете. Журнал «Ньюсуик» относится к нашему делу с симпатией. Они прислали корреспондента, который готовит специальный номер, посвященный «Прометею». Это Реддич, один из лучших репортеров. Он уже почти со всеми тут поговорил, остались только вы. Если, разумеется, вы не слишком устали.
– Я ничуть не устала. Полет был великолепен, и я все еще пребываю в состоянии радостного удивления. Я с удовольствием побеседую с журналистами.
– Вот и отлично. Патрик, проводите Коретту. Очевидно, окна зала для прессы не случайно выходили на летнюю площадку, где стоял «Прометей». Гигантский корабль потрясающе смотрелся на фоне розовых закатных облаков. Коретта невольно остановилась и всплеснула руками:
– Боже ты мой! Вот это да!
– Я могу процитировать ваши слова? – спросил худой сутулый человек, сидевший у бара с бокалом в руке. У него были оттопыренные уши, нос картошкой и подчеркнуто добродушный вид. Но глаза смотрели внимательно и не упускали ни единой детали.
– Доктор Сэмюэл, позвольте представить вам мистера Реддича из журнала «Ньюсуик», – сказал Флэкс. – Не хотите ли для начала что-нибудь выпить?
– Виски со льдом, но не очень крепко, пожалуйста.
– Я принесу, – сказал Патрик, направляясь к бару. Для прессы никогда не жалели хорошей выпивки. Прежде всего Уинтер налил себе полный бокал «Шивас ригала» с содовой, а девушке плеснул немного «Джека Дэниэлса». Все сели к столику, посередине которого репортер водрузил свой магнитофон. Когда Патрик жестом предложил Флэксу выпить, тот отрицательно покачал головой. Тогда Уинтер поставил бокалы на столик и тоже сел.
– Надеюсь, ребята, вы понимаете, что я в технике профан, – начал Реддич. – Наш научный отдел заготовил множество цифр, схем и всего такого прочего. Но редакционную статью пишу я. Интервью у всех основных действующих лиц беру тоже я. Читатель любит всякие личные подробности и вообще все, что не имеет отношения к технике. Это понятно?
– Разумеется. И мы с удовольствием вам поможем, – ответил Флэкс.
– Отлично. Я бы хотел начать с вас, Коретта, потому что вы тут новенькая, а со всеми остальными я уже беседовал. Не могли бы вы мне рассказать что-нибудь о себе?
– Ничего такого, что не содержалось бы в пресс-релизе, который вы наверняка уже видели. Училась, работала, еще работала, но уже в НАСА – Я уверен, что в вашей биографии были вещи и поинтереснее. Публику всегда интересует женщина, добившаяся успеха на мужском поприще. К тому же темнокожая. Вы прошли долгий путь и преодолели множество почти непреодолимых препятствий.
– Я смотрю на это иначе, – спокойно ответила Коретта. – Америка – страна цивилизованная, где профессионально подготовленная женщина может преуспеть не меньше, чем мужчина. А цвет кожи тут вообще ни при чем.
– Неужели? – удивился Реддич. – Читатели из негритянских гетто будут рады этой новости. – Он что-то записал в блокноте. – Могу ли я быть с вами откровенным, Коретта? Я не первый год работаю в прессе, знаю жизнь и терпеть не могу, когда мне вешают лапшу на уши.
Лицо Коретты осталось спокойным, но голос сделался ледяным:
– Я говорю вам правду, а вовсе не вешаю лапшу на уши. Реддич шутливо поднял руки:
– О'кей, не будем ссориться! Говорите все, что сочтете нужным, а я просто буду записывать. – Он пошелестел бумажками и сказал:
– Хотя нет, постойте. В пресс-релизе ничего не говорится о том, что вы были замужем и развелись.
– Я вижу, вы хорошо подготовились, – невозмутимо заметила Коретта, отпив из бокала. – Мое замужество продолжалось меньше года. Это был мой старый друг, еще по школе. Мы оба сделали ошибку. Детей у нас не было. Хоть мы и развелись, но продолжаем поддерживать отношения. Вас интересуют имена и даты?
– Нет, спасибо, они у меня есть. Просто хотелось услышать вашу точку зрения. И еще один вопрос, если не возражаете. Как вы думаете, есть ли политическая подоплека в том, что вас, человека в космической профессии нового, включили в состав экипажа?
Это был специально подготовленный вопрос на засыпку, ради которого Реддич и затеял интервью. Все предыдущие вопросы служили лишь для разминки. Патрик застыл, заметив, что шея Флэкса побагровела. Оба они сидели молча. Реддич делал вид, будто настраивает магнитофон, а Коретта спокойно отхлебнула из бокала, отставила его и ровным неторопливым голосом сказала:
– Не думаю. Я в НАСА человек не новый, работаю в космической программе уже пять лет. Мне всегда хотелось проверить свои профессиональные знания по космической медицине на практике. Несомненно, сыграл роль возраст. Некоторые из моих коллег превосходят меня по квалификации, но они уже недостаточно выносливы для продолжительного космического полета. Мне просто повезло – я вытянула выигрышный билет и оказалась участницей столь важного проекта. Я счастлива, что стала членом экипажа «Прометей».
«Неплохо сказано», – подумал Патрик и налил себе еще. Коретта говорила хладнокровно, безо всякой аффектации, – чувствовалось, что над текстом поработали опытные спич-райтеры из НАСА. Доктор Сэмюэл хорошо выучила свой урок. Реддичу придется попотеть, чтобы выудить из нее что-нибудь пикантное.
Все уловки репортера ни к чему не привели. Он задал этот вопрос еще несколько раз, поворачивая его то так, то эдак, а потом отступился. Патрику показалось, что улыбка Коретты стала чуть-чуть пошире. Флэкс подошел к бару, налил себе полный стакан воды со льдом, выпил, потом повторил эту процедуру еще раз. Реддич вынул из магнитофона кассету и повернулся к Уинтеру:
– А теперь вопрос стоимостью в 64 тысячи долларов. Я знаю, что вас об этом спрашивали уже раз триста, но, надеюсь, вы не обидитесь, если я все– таки спрошу еще раз: для чего нужен проект «Прометей»? Расскажите мне.
– Прежде чем рассказать о проекте, могу ли я немного углубиться в историю?
– Говорите все, что хотите. Я не ограничиваю вас во времени. Но, ради Бога, поменьше технических терминов. Я в восьмом классе завалил экзамен по арифметике. Пожалуйста, выше этого уровня не поднимайтесь.
– Хорошо. Прежде всего подумайте, как катастрофически не хватает в мире энергии. Благодаря же проекту человечество избавляется в этом вопросе от диктата политики – никаких алчных арабов, спекулирующих нефтяных корпораций и всего прочего. Один простой факт: если мы будем потреблять нефть теми же темпами, что в последние годы, то через несколько лет уничтожим все ее запасы. Необходимо как-то спасать положение. И наш «Прометей» его спасет. Нефть ведь имеет два основных применения. Это не только топливо, которое мы сжигаем в автомобилях и самолетах; это сырье, обеспечивающее работу различных отраслей промышленности – химической, сельскохозяйственной, многих других. Каждая капля сожженной нефти могла бы быть использована для более важных целей. Из этого следует, что нам нужно найти другой источник энергии
– нефть необходима нам в других сферах, причем вся, без остатка. Пока все понятно?
– Абсолютно. Яснее не бывает. Давайте дальше.
– Хорошо. Поговорим об альтернативных источниках энергии. Ну, в принципе, вся наша энергия поступает от Солнца.
– Как это так? А уголь? Нефть? Ветер? При чем тут Солнце?
– А при том. Уголь и нефть содержат в себе солнечную энергию, накопленную ископаемыми растениями миллионы лет назад. Что касается ветра, то он возникает в результате того, что Солнце нагревает атмосферу и создает воздушные потоки. Ветер дует, на море поднимаются волны, их энергией пользуются приливные электростанции. Так что и они косвенным образом питаются за счет деятельности Солнца. Так вот, пришло время использовать чистую, неиссякаемую энергию самого светила. К этому и сводится проект «Прометей».
– Стоп. Но ведь на одну только разработку этого проекта ушли миллиарды долларов. Не лучше ли было бы истратить эти деньги, скажем, на аккумуляцию солнечной энергии где-нибудь в выжженной пустыне?
– Нет, не лучше. На поверхности Земли собирать солнечную энергию совсем непросто: мешает слой атмосферы, ночью Солнце не светит, оборудование стоит дорого, есть и масса других сложностей. Конечно, такого рода деятельность тоже нужно вести, но по эффективности и масштабу она не может сравниться с «Прометеем». Со временем «Прометей» обеспечит энергией весь земной шар, причем бесплатно. В этом и состоит суть плана.
– И как это будет делаться?
– А вы посмотрите в окно. Видите – там стоит самый большой в истории космический корабль. Первый из пятидесяти. Мы живем в огромном, перенаселенном мире, который нуждается в невероятном количестве энергии. Наш проект запустит в космос пятьдесят таких кораблей, а потом, возможно, и еще больше.
– Представляю, сколько это стоит.
– Много, – кивнул Патрик. – Но по мере разворачивания проекта он станет самоокупаемым. Электричество будет продаваться по два с половиной цента за киловатт-час. Этих денег хватит на финансирование новых запусков и строительство новых генераторов. Когда же корабль выведен на орбиту, добыча энергии необычайно проста. Большую часть полезной нагрузки «Прометея» составляет пластиковая пленка, напоминающая фольгу, в которую вы заворачиваете продукты, прежде чем убрать их в холодильник. На орбите гравитация отсутствует; трения атмосферы тоже нет. Это позволяет расстелить тончайшую пленку на несколько квадратных миль. Сверху она покрыта алюминием, который исполняет функцию гигантского зеркала. Это зеркало будет отражать и фокусировать солнечный свет. Концентрированный луч разогревает жидкость, которая вращает турбину, генерирующую электричество. Очень просто.
– Действительно просто. Но вы не рассказали, как электричество будет поступать на Землю. Очевидно, речь пойдет о так называемом «луче смерти»?
Патрик улыбнулся.
– Чем старее неверный слух, тем труднее с ним покончить. Любой вид излучения можно назвать «лучом смерти» – если оно в достаточной степени концентрировано. Лампочка способна нагреть вашу ладонь, не более. Но встаньте прямо перед военным прожектором, и его луч вас изжарит. Или, скажем, на небольшом корабле есть радарное устройство, помогающее ориентироваться в океане. Однако если вы окажетесь в фокусе луча большого поискового радара, то сваритесь не хуже крутого яйца. Итак, все зависит от силы излучения и его концентрации. Генерируемое в космосе электричество будет превращено в радиоволны низкой частоты, а затем отправлено на Землю. Двунаправленная антенна направит луч в два накопителя, один из которых находится в Сибири, а второй в штате Вашингтон. Благодаря получаемой им доле энергии Советский Союз сможет покрыть потребности Сибири почти полностью. Нашей же доли хватит на нужды пяти западных штатов. Это будет бесплатная энергия прямо из космоса.
– Звучит заманчиво, но мне не хотелось бы так быстро уходить от «лучей смерти». Мне кажется, что такое мощное количество энергии, даже преобразованной в радиоволны, должно создать пучок, который будет ударять по поверхности Земли с невероятной силой. Так?
– Совершенно верно. На это я могу ответить вам следующее. Во-первых, радиоволны нацелены исключительно на накопитель, снабженный корректирующей аппаратурой. Во-вторых, если все же луч отклоняется в сторону, излучение автоматически прекращается. Теоретические исследования показывают, что пучок радиоволн не сможет принести Земле ущерб. Однако на всякий случай накопители построены в гористой местности, на значительном расстоянии от населенных пунктов.