Страница:
Гарри Гаррисон
Спасательная шлюпка
1
Едва Джайлс подошел к лестнице, ведущей из багажного отделения в пассажирский отсек, как весь альбенаретский звездолет содрогнулся от оглушительного взрыва. Джайлс повис, ухватившись за поручни спиральной лестницы, но за первым ударом неожиданно последовал второй, оторвавший его от поручней и вмазавший в стенку коридора.
Еще оглушенный, он поднялся на ноги и, набирая скорость, устремился к лестнице, постепенно приходя в себя. Без сознания он оставался не более нескольких секунд. Добравшись до верха, он свернул в коридор, ведущий на корму, и помчался в свою каюту. Но широкий коридор пассажирского отсека уже был заполнен препятствиями в виде маленьких, удивленных, одетых в серое мужчин и женщин – рабочих, заказанных Бальбеном. Надо всем распространялся вой сирены – «судно вышло из-под контроля». В воздухе уже чувствовался едкий привкус дыма, расплывчатые фигуры рабочих взывали к нему о помощи.
Произошло невероятное. Огромный звездолет был охвачен пламенем взрывов и теперь беспомощной, эфемерной звездой падал в бездонные глубины космоса. Считалось, что звездолеты Альбенарета – особенно надежные – не горят, но этот вспыхнул.
У Джайлса засосало под ложечкой. Температура заметно повысилась, и дым заволакивал коридор. Колючие вопли рабочих пронзали его сознание.
Он поборол в себе желание откликнуться на них, забаррикадировал мозг собственной яростью. Прежде всего необходимо исполнить свой долг, невзирая ни на что. Он не отвечает за рабочих. Он бежал, увертываясь от рук, которые тянулись к нему, распихивая людей, перескакивая через упавших. Ярость разгоралась в нем, окутывая сознание и подгоняя тело вперед. Теперь в коридоре все чаще попадались обломки оборудования, панели повисли на стенах, сверкая кусками расплавленного пластика. Невозможно. Что могло случиться? Но думать было некогда. Сквозь терзания и крики рабочих он рвался вперед.
Темная, нечеловеческая фигура внезапно появилась перед ним из дыма. Длинная рука с тремя пальцами остановила его, ухватив за форменный оранжевый комбинезон.
– В спасательную шлюпку! – крикнул альбенаретец, перекрывая шум. – Поворачивайтесь и вперед! Прочь от кормы!
В Джайлсе поднималось чувство протеста. Он, большой и сильный, сильнее любого из рабочих, кроме разве тех, кто используется на специальных работах, но он знал лучший путь, чем просто сбросить эту чужую руку, удерживающую его.
– Ваша честь! – прокричал он чужеземцу, использовав первое пришедшее ему на ум слово, которое тот должен был понять. – Мой долг! Ведь я СТАЛЬНОЙ ДЖАЙЛС! Я – единственный здесь Адельман! Вы меня поняли?
Мгновение они стояли не шевелясь. Темное, безгубое, узкое лицо было всего в нескольких дюймах от него. Затем пальцы его разжались, и он издал сухой кашляющий смешок, означавший многое, но только не веселье.
– Идите! – сказал он.
Джайлс повернулся и побежал. Чуть дальше он наткнулся на дверь своей каюты и ввалился внутрь, обжигая пальцы о металлическую рукоятку. И чуть не задохнулся от дыма.
Он нашел свой чемодан, распахнул его и выхватил оттуда металлическую коробку. Кашляя, он набрал нужные цифры, крышка открылась, щелкнув замком. Джайлс выхватил из массы бумаг ордер на выдачу и, засунув его в карман, нажал на спуск устройства разрушения, которое должно было уничтожить содержимое коробки. Металл исчез во вспышке белого пламени, растаяв как лед. Он повернулся и, поколебавшись, вынул из кармана инструменты. Вообще говоря, он должен был тщательно спрятать их после завершения работы, но теперь прятать что-либо было бессмысленно. Надрываясь от кашля, он кинул инструменты в пламя еще не потухшей коробки и выбежал в относительно чистую атмосферу коридора, устремившись, наконец, к носу корабля, где находилась спасательная шлюпка, к которой он был приписан.
Альбенаретца уже не было на его посту, когда Джайлс миновал то место. В свете ламп, даже сквозь дым, было видно, что в коридоре нет рабочих. В Джайлсе вспыхнул огонек надежды: должно быть, кто-то уже позаботился о них. Он побежал к шлюпке. Впереди послышался шум разговора – и тут впереди возникло что-то большое и темное, а потом нечто, похожее на мощную струю воды, сбило его с ног.
Запутавшись, он упал на мокрый пол, стараясь не потерять сознание. Теперь, лежа на полу, где дым был реже, он увидел, что вбежал в открытую кем-то дверь. Послышались два голоса, принадлежащие рабочим – один мужской, другой принадлежал молодой девушке.
– Вы уже слышали? Корабль сломался, – сказал мужчина.
– Тогда чего же мы ждем? Спасательная шлюпка прямо внизу в маленьком зале. Пойдемте.
– Нет, Мара. Подождите… Там знают, где мы…
– Чего вы боитесь, Гроус? – спросила девушка. – Вы что, и дыхнуть не смеете без разрешения?! Вам жизнь надоела?
– Это все верно… – пробормотал мужчина. – Я ни во что не вмешан. Мое досье чисто.
– Если вы думаете, что…
Джайлс окончательно пришел в себя. Он быстро вскочил на ноги, вышел из двери и подошел к двум серым фигурам.
– Отлично, – сказал он. – Ты права, девочка. Спасательная шлюпка вниз по коридору. Ты, как тебя там? Гроус? Веди!
Мужчина беззвучно повернулся и пошел, инстинктивно подчиняясь командному тону, который привык слушать из уст прирожденных Адель и которому повиновался всю жизнь. Это был средних лет коренастый коротышка. Джайлс мельком взглянул на девушку – она была маленькая, как и все принадлежавшие к низшим классам, но довольно хорошенькая для рабочей. Ее бледное лицо, обрамленное светло-каштановыми, стянутыми на затылке волосами, было спокойно и бесстрашно.
– Ты ничего, – сказал Джайлс помягче. – Иди за мной. Держись за мой комбинезон, если станет слишком дымно.
Он погладил ее по голове, прежде чем занять свое место впереди и, отвернувшись, не увидел внезапной вспышки гнева и презрения, исказившей ее лицо, когда его рука коснулась ее. Но эта вспышка исчезла столь же быстро, как и появилась. За ним она шла уже с обычным невозмутимым выражением лица, присущим рабочим. Джайлс положил руку на плечо Гроусу. Тот вздрогнул,
– Смотри у меня! – прорычал Джайлс. – Твое дело подчиняться. Шевелись!
– Да, Ваша Честь, – сомневающимся тоном пробормотал Гроус. Но плечо его отвердело под пальцами Джайлса, шаг стал четче.
Дым все густел. Все они кашляли. Джайлс почувствовал руку девушки, уцепившейся за его куртку.
– Двигайся! – твердил Джайлс сквозь кашель. – Она должна быть близко.
Внезапно дорогу преградил барьер.
– Дверь, – сказал Гроус.
– Открой. Вперед! – нетерпеливо рявкнул Джайлс.
Рабочий подчинился, и внезапно они очутились в маленьком помещении, где дым был реже. Мара закрыла за собой дверь.
Впереди оказалась еще одна дверь, скорее тяжелый люк. Отодвинув Гроуса, он толкнул ее – безо всякого, впрочем, результата, потом ударил кулаком по кнопке. Дверь медленно отошла внутрь. За ней был переходный люк, а за ним еще одна открытая дверь.
– Идите, – сказал Джайлс рабочим и указал на этот люк. Мара подчинилась, но Гроус медлил.
– Ваша Честь, – спросил он, – пожалуйста, скажите, что случилось с лайнером?
– Что-то взорвалось на корме, я не знаю что, – кратко ответил Джайлс. – Ну, вперед. Шлюпка за той дверью.
Гроус все колебался.
– А если придет кто-нибудь еще, сэр?
– Они скоро будут здесь, – сказал Джайлс. – Коридоры полны дыма, так что ждать недолго. Шлюпка скоро должна отчалить.
– Но что если когда я войду…
– Когда ты войдешь, там будет альбенаретец, который скажет тебе, что делать. На каждой шлюпке есть офицер. Ну, давай!
Гроус вошел. Джайлс повернулся, чтобы проверить, как закрыт люк за ними. Дым клубился вокруг него, хотя источника воздушного потока нигде не было, ведь люк захлопнулся. Динамик над дверью внезапно разразился громким кашлем.
– Сэр, – сказал голос Гроуса, который неожиданно оказался позади него, – а в шлюпке нет альбенаретца.
– Вернись назад. Жди там! – приказал он ему, не поворачивая головы.
Звук кашля стал громче, донеслись шаги. Один из идущих, взмолился Джайлс, должен быть альбенаретцем. Джайлс умел водить свою яхту по Солнечной системе, но справиться с чужой спасательной шлюпкой…
Он нажал кнопку «открыто». Внутренний люк широко распахнулся. Неясные в дыму фигуры двинулись к нему. Джайлс выругался. Это были люди, на них были серые костюмы рабочих. Их было пятеро, сосчитал он, цепляющихся друг за друга, и когда они не кашляли, то хмыкали. Впереди шла угловатая седая женщина, автоматически склонившая голову в знак почтения, едва она увидела его. Он открыл дверь и впустил их внутрь, посторонившись, чтобы они не сшибли его. Прежде чем вошел последний, лампы на потолке мигнули, вспыхнули снова и погасли навсегда.
Джайлс закрыл дверь за вошедшими и ткнул кнопку освещения на пульте. Воздушный поток из скрытого источника усилился, и он обнаружил отверстие в том, что считал сплошным металлом. Дым быстро всасывался в него. В частично очистившемся воздухе появилась высокая тонкая фигура.
– Вовремя! – прокашлялся Джайлс.
Альбенаретец не ответил и быстро зашагал к люку свойственной чужакам походкой, как если бы у него были перебитые ноги. Оказавшись внутри вместе с Джайлсом, он повернулся и закрыл наружный люк. Действие говорило само за себя – стук закрывшегося люка показался Джайлсу стуком захлопнувшейся крышки гроба!
Когда они вошли внутрь, рабочие сразу замолчали и осторожно расступились перед чужаком. Все еще молча тонкая фигура нырнула в щель в мягком покрытии и вытолкнула оттуда металлическую раму, переплетенную гибким пластиком. Предмет оказался противоперегрузочным гамаком и был весь в пыли.
– Достаньте такие ложа, – приказал он, в его устах человеческие слова щелкали и шипели.
В затянувшемся молчании он повернулся и, подойдя к пульту управления на носу шлюпки, пристегнулся к одному из двух стоящих там кресел. Быстрое движение трехпалой руки – и на панели вспыхнули лампочки, ожили обзорные экраны, на которых пока были лишь метаболические стены отсека. Тем временем Джайлс и рабочие успели вытащить свои ложа, пока не была нажата кнопка старта. От внезапного рывка они уцепились за рамы.
Небольшие заряды разрушили секцию корпуса, закрывающую шлюпку, а потом гравитация вдавила их в ложа – шлюпка покинула звездолет. Когда она окончательно отошла от умирающего судна, направление ускорения изменилось: они испытали тошнотворное ощущение, когда гравитация звездолета сменилась слабеньким полем шлюпки.
Джайлс лишь краем сознания воспринимал все это, уцепившись за раму своего ложа, чтобы его не выбросило на пол, он непрерывно следил за правым обзорным экраном. На левом были только звезды, правый же был заполнен горящим, погибающим кораблем.
Между этими горящими обломками и тем кораблем, на борт которого они вступили 12 дней назад над земным экватором, не было, казалось, ничего общего. Добела раскаленный, изогнутый, перекрученный металл горел во тьме пространства. Звездолет съежился на экране до размера горящих углей и медленно уплывал с экрана. Альбенаретец что-то жужжал на своем языке в решетку перед экраном. Он монотонно повторял одни и те же шипения, пока из динамика не донеслось шипение и ему ответили. Последовала быстрая дискуссия, тем временем горящий корабль переместился в центр экрана и стал расти на глазах.
– Мы возвращаемся! – раздался истерический вопль какого-то рабочего. – Остановите его! Мы падаем!
– Молчать! – автоматически отозвался Джайлс. – Всем приказываю молчать! – А потом добавил: – Альбенаретец знает, что делает. Больше никто не сможет управлять шлюпкой.
Молча рабочие следили за тем, как корабль заполнил весь экран, и стало ясно, что они движутся назад. Ловкая игра пальцев альбенаретца на пульте управления повела шлюпку внутрь, огибая зазубренные металлические части, возникавшие на экране. Внезапно появилась целехонькая неповрежденная секция. Они остановились перед ней, глухо звякнули магнитные присоски, и шлюпка задергалась, завозилась, как бы пристраиваясь к чему-то. Потом альбенаретец поднялся и открыл внутренний люк, а за ним внешний.
Воздух даже не колыхнулся – они прочно прикрепились к другому воздушному люку, люку звездолета. Побелевшая от холода дверь этого люка с треском отодвинулась и замерла на полпути. Альбенаретец обмотал руки куском своей дымчатой одежды и рванул дверь, так что она полностью освободила проход. Дым за ней на мгновение рассеялся, и в нем появилась внутренняя часть люка и тонкие фигуры альбенаретцев. Последовал быстрый разговор. Джайлс не смог уловить никакого выражения на морщинистой коже их лица, но по их круглым глазам ничего нельзя было угадать. Речь сопровождалась резкими жестами трехпалых рук, сгибанием и разгибанием пальцев. Внезапно они замолкли. Первый альбенаретец и один из двоих, вытянув руки, коснулись кончиками пальцев рук третьего, стоявшего в глубине люка.
Потом эти двое вернулись в шлюпку. Третий остался на месте. И только когда дверь стала задвигаться, все трое внезапно рассмеялись своим щелкающим свистом, пока дверь не разделила их. Даже тогда капитан и второй альбенаретец продолжали смеяться, пока шлюпка уходила в пространство. Лишь постепенно смех утих в напряженном молчании рабочих.
Еще оглушенный, он поднялся на ноги и, набирая скорость, устремился к лестнице, постепенно приходя в себя. Без сознания он оставался не более нескольких секунд. Добравшись до верха, он свернул в коридор, ведущий на корму, и помчался в свою каюту. Но широкий коридор пассажирского отсека уже был заполнен препятствиями в виде маленьких, удивленных, одетых в серое мужчин и женщин – рабочих, заказанных Бальбеном. Надо всем распространялся вой сирены – «судно вышло из-под контроля». В воздухе уже чувствовался едкий привкус дыма, расплывчатые фигуры рабочих взывали к нему о помощи.
Произошло невероятное. Огромный звездолет был охвачен пламенем взрывов и теперь беспомощной, эфемерной звездой падал в бездонные глубины космоса. Считалось, что звездолеты Альбенарета – особенно надежные – не горят, но этот вспыхнул.
У Джайлса засосало под ложечкой. Температура заметно повысилась, и дым заволакивал коридор. Колючие вопли рабочих пронзали его сознание.
Он поборол в себе желание откликнуться на них, забаррикадировал мозг собственной яростью. Прежде всего необходимо исполнить свой долг, невзирая ни на что. Он не отвечает за рабочих. Он бежал, увертываясь от рук, которые тянулись к нему, распихивая людей, перескакивая через упавших. Ярость разгоралась в нем, окутывая сознание и подгоняя тело вперед. Теперь в коридоре все чаще попадались обломки оборудования, панели повисли на стенах, сверкая кусками расплавленного пластика. Невозможно. Что могло случиться? Но думать было некогда. Сквозь терзания и крики рабочих он рвался вперед.
Темная, нечеловеческая фигура внезапно появилась перед ним из дыма. Длинная рука с тремя пальцами остановила его, ухватив за форменный оранжевый комбинезон.
– В спасательную шлюпку! – крикнул альбенаретец, перекрывая шум. – Поворачивайтесь и вперед! Прочь от кормы!
В Джайлсе поднималось чувство протеста. Он, большой и сильный, сильнее любого из рабочих, кроме разве тех, кто используется на специальных работах, но он знал лучший путь, чем просто сбросить эту чужую руку, удерживающую его.
– Ваша честь! – прокричал он чужеземцу, использовав первое пришедшее ему на ум слово, которое тот должен был понять. – Мой долг! Ведь я СТАЛЬНОЙ ДЖАЙЛС! Я – единственный здесь Адельман! Вы меня поняли?
Мгновение они стояли не шевелясь. Темное, безгубое, узкое лицо было всего в нескольких дюймах от него. Затем пальцы его разжались, и он издал сухой кашляющий смешок, означавший многое, но только не веселье.
– Идите! – сказал он.
Джайлс повернулся и побежал. Чуть дальше он наткнулся на дверь своей каюты и ввалился внутрь, обжигая пальцы о металлическую рукоятку. И чуть не задохнулся от дыма.
Он нашел свой чемодан, распахнул его и выхватил оттуда металлическую коробку. Кашляя, он набрал нужные цифры, крышка открылась, щелкнув замком. Джайлс выхватил из массы бумаг ордер на выдачу и, засунув его в карман, нажал на спуск устройства разрушения, которое должно было уничтожить содержимое коробки. Металл исчез во вспышке белого пламени, растаяв как лед. Он повернулся и, поколебавшись, вынул из кармана инструменты. Вообще говоря, он должен был тщательно спрятать их после завершения работы, но теперь прятать что-либо было бессмысленно. Надрываясь от кашля, он кинул инструменты в пламя еще не потухшей коробки и выбежал в относительно чистую атмосферу коридора, устремившись, наконец, к носу корабля, где находилась спасательная шлюпка, к которой он был приписан.
Альбенаретца уже не было на его посту, когда Джайлс миновал то место. В свете ламп, даже сквозь дым, было видно, что в коридоре нет рабочих. В Джайлсе вспыхнул огонек надежды: должно быть, кто-то уже позаботился о них. Он побежал к шлюпке. Впереди послышался шум разговора – и тут впереди возникло что-то большое и темное, а потом нечто, похожее на мощную струю воды, сбило его с ног.
Запутавшись, он упал на мокрый пол, стараясь не потерять сознание. Теперь, лежа на полу, где дым был реже, он увидел, что вбежал в открытую кем-то дверь. Послышались два голоса, принадлежащие рабочим – один мужской, другой принадлежал молодой девушке.
– Вы уже слышали? Корабль сломался, – сказал мужчина.
– Тогда чего же мы ждем? Спасательная шлюпка прямо внизу в маленьком зале. Пойдемте.
– Нет, Мара. Подождите… Там знают, где мы…
– Чего вы боитесь, Гроус? – спросила девушка. – Вы что, и дыхнуть не смеете без разрешения?! Вам жизнь надоела?
– Это все верно… – пробормотал мужчина. – Я ни во что не вмешан. Мое досье чисто.
– Если вы думаете, что…
Джайлс окончательно пришел в себя. Он быстро вскочил на ноги, вышел из двери и подошел к двум серым фигурам.
– Отлично, – сказал он. – Ты права, девочка. Спасательная шлюпка вниз по коридору. Ты, как тебя там? Гроус? Веди!
Мужчина беззвучно повернулся и пошел, инстинктивно подчиняясь командному тону, который привык слушать из уст прирожденных Адель и которому повиновался всю жизнь. Это был средних лет коренастый коротышка. Джайлс мельком взглянул на девушку – она была маленькая, как и все принадлежавшие к низшим классам, но довольно хорошенькая для рабочей. Ее бледное лицо, обрамленное светло-каштановыми, стянутыми на затылке волосами, было спокойно и бесстрашно.
– Ты ничего, – сказал Джайлс помягче. – Иди за мной. Держись за мой комбинезон, если станет слишком дымно.
Он погладил ее по голове, прежде чем занять свое место впереди и, отвернувшись, не увидел внезапной вспышки гнева и презрения, исказившей ее лицо, когда его рука коснулась ее. Но эта вспышка исчезла столь же быстро, как и появилась. За ним она шла уже с обычным невозмутимым выражением лица, присущим рабочим. Джайлс положил руку на плечо Гроусу. Тот вздрогнул,
– Смотри у меня! – прорычал Джайлс. – Твое дело подчиняться. Шевелись!
– Да, Ваша Честь, – сомневающимся тоном пробормотал Гроус. Но плечо его отвердело под пальцами Джайлса, шаг стал четче.
Дым все густел. Все они кашляли. Джайлс почувствовал руку девушки, уцепившейся за его куртку.
– Двигайся! – твердил Джайлс сквозь кашель. – Она должна быть близко.
Внезапно дорогу преградил барьер.
– Дверь, – сказал Гроус.
– Открой. Вперед! – нетерпеливо рявкнул Джайлс.
Рабочий подчинился, и внезапно они очутились в маленьком помещении, где дым был реже. Мара закрыла за собой дверь.
Впереди оказалась еще одна дверь, скорее тяжелый люк. Отодвинув Гроуса, он толкнул ее – безо всякого, впрочем, результата, потом ударил кулаком по кнопке. Дверь медленно отошла внутрь. За ней был переходный люк, а за ним еще одна открытая дверь.
– Идите, – сказал Джайлс рабочим и указал на этот люк. Мара подчинилась, но Гроус медлил.
– Ваша Честь, – спросил он, – пожалуйста, скажите, что случилось с лайнером?
– Что-то взорвалось на корме, я не знаю что, – кратко ответил Джайлс. – Ну, вперед. Шлюпка за той дверью.
Гроус все колебался.
– А если придет кто-нибудь еще, сэр?
– Они скоро будут здесь, – сказал Джайлс. – Коридоры полны дыма, так что ждать недолго. Шлюпка скоро должна отчалить.
– Но что если когда я войду…
– Когда ты войдешь, там будет альбенаретец, который скажет тебе, что делать. На каждой шлюпке есть офицер. Ну, давай!
Гроус вошел. Джайлс повернулся, чтобы проверить, как закрыт люк за ними. Дым клубился вокруг него, хотя источника воздушного потока нигде не было, ведь люк захлопнулся. Динамик над дверью внезапно разразился громким кашлем.
– Сэр, – сказал голос Гроуса, который неожиданно оказался позади него, – а в шлюпке нет альбенаретца.
– Вернись назад. Жди там! – приказал он ему, не поворачивая головы.
Звук кашля стал громче, донеслись шаги. Один из идущих, взмолился Джайлс, должен быть альбенаретцем. Джайлс умел водить свою яхту по Солнечной системе, но справиться с чужой спасательной шлюпкой…
Он нажал кнопку «открыто». Внутренний люк широко распахнулся. Неясные в дыму фигуры двинулись к нему. Джайлс выругался. Это были люди, на них были серые костюмы рабочих. Их было пятеро, сосчитал он, цепляющихся друг за друга, и когда они не кашляли, то хмыкали. Впереди шла угловатая седая женщина, автоматически склонившая голову в знак почтения, едва она увидела его. Он открыл дверь и впустил их внутрь, посторонившись, чтобы они не сшибли его. Прежде чем вошел последний, лампы на потолке мигнули, вспыхнули снова и погасли навсегда.
Джайлс закрыл дверь за вошедшими и ткнул кнопку освещения на пульте. Воздушный поток из скрытого источника усилился, и он обнаружил отверстие в том, что считал сплошным металлом. Дым быстро всасывался в него. В частично очистившемся воздухе появилась высокая тонкая фигура.
– Вовремя! – прокашлялся Джайлс.
Альбенаретец не ответил и быстро зашагал к люку свойственной чужакам походкой, как если бы у него были перебитые ноги. Оказавшись внутри вместе с Джайлсом, он повернулся и закрыл наружный люк. Действие говорило само за себя – стук закрывшегося люка показался Джайлсу стуком захлопнувшейся крышки гроба!
Когда они вошли внутрь, рабочие сразу замолчали и осторожно расступились перед чужаком. Все еще молча тонкая фигура нырнула в щель в мягком покрытии и вытолкнула оттуда металлическую раму, переплетенную гибким пластиком. Предмет оказался противоперегрузочным гамаком и был весь в пыли.
– Достаньте такие ложа, – приказал он, в его устах человеческие слова щелкали и шипели.
В затянувшемся молчании он повернулся и, подойдя к пульту управления на носу шлюпки, пристегнулся к одному из двух стоящих там кресел. Быстрое движение трехпалой руки – и на панели вспыхнули лампочки, ожили обзорные экраны, на которых пока были лишь метаболические стены отсека. Тем временем Джайлс и рабочие успели вытащить свои ложа, пока не была нажата кнопка старта. От внезапного рывка они уцепились за рамы.
Небольшие заряды разрушили секцию корпуса, закрывающую шлюпку, а потом гравитация вдавила их в ложа – шлюпка покинула звездолет. Когда она окончательно отошла от умирающего судна, направление ускорения изменилось: они испытали тошнотворное ощущение, когда гравитация звездолета сменилась слабеньким полем шлюпки.
Джайлс лишь краем сознания воспринимал все это, уцепившись за раму своего ложа, чтобы его не выбросило на пол, он непрерывно следил за правым обзорным экраном. На левом были только звезды, правый же был заполнен горящим, погибающим кораблем.
Между этими горящими обломками и тем кораблем, на борт которого они вступили 12 дней назад над земным экватором, не было, казалось, ничего общего. Добела раскаленный, изогнутый, перекрученный металл горел во тьме пространства. Звездолет съежился на экране до размера горящих углей и медленно уплывал с экрана. Альбенаретец что-то жужжал на своем языке в решетку перед экраном. Он монотонно повторял одни и те же шипения, пока из динамика не донеслось шипение и ему ответили. Последовала быстрая дискуссия, тем временем горящий корабль переместился в центр экрана и стал расти на глазах.
– Мы возвращаемся! – раздался истерический вопль какого-то рабочего. – Остановите его! Мы падаем!
– Молчать! – автоматически отозвался Джайлс. – Всем приказываю молчать! – А потом добавил: – Альбенаретец знает, что делает. Больше никто не сможет управлять шлюпкой.
Молча рабочие следили за тем, как корабль заполнил весь экран, и стало ясно, что они движутся назад. Ловкая игра пальцев альбенаретца на пульте управления повела шлюпку внутрь, огибая зазубренные металлические части, возникавшие на экране. Внезапно появилась целехонькая неповрежденная секция. Они остановились перед ней, глухо звякнули магнитные присоски, и шлюпка задергалась, завозилась, как бы пристраиваясь к чему-то. Потом альбенаретец поднялся и открыл внутренний люк, а за ним внешний.
Воздух даже не колыхнулся – они прочно прикрепились к другому воздушному люку, люку звездолета. Побелевшая от холода дверь этого люка с треском отодвинулась и замерла на полпути. Альбенаретец обмотал руки куском своей дымчатой одежды и рванул дверь, так что она полностью освободила проход. Дым за ней на мгновение рассеялся, и в нем появилась внутренняя часть люка и тонкие фигуры альбенаретцев. Последовал быстрый разговор. Джайлс не смог уловить никакого выражения на морщинистой коже их лица, но по их круглым глазам ничего нельзя было угадать. Речь сопровождалась резкими жестами трехпалых рук, сгибанием и разгибанием пальцев. Внезапно они замолкли. Первый альбенаретец и один из двоих, вытянув руки, коснулись кончиками пальцев рук третьего, стоявшего в глубине люка.
Потом эти двое вернулись в шлюпку. Третий остался на месте. И только когда дверь стала задвигаться, все трое внезапно рассмеялись своим щелкающим свистом, пока дверь не разделила их. Даже тогда капитан и второй альбенаретец продолжали смеяться, пока шлюпка уходила в пространство. Лишь постепенно смех утих в напряженном молчании рабочих.
2
Шок катастрофы, усталость, дым или все это вместе повергли людей в оцепенение, и они молча следили за тем, как горящий корабль на экране заднего обзора постепенно превращается в маленькую звездочку, ничем не отличающуюся от тысяч звезд, теснившихся на экране.
Когда она вовсе пропала среди них, высокий альбенаретец, первым попавший на спасательную шлюпку и выведший ее из звездолета, встал и повернулся к землянам, оставив второго совершать какие-то непостижимые действия с пультом управления. Остановившись на расстоянии вытянутой руки от Джайлса, он поднял длинный, темный средний палец на одной руке.
– Я капитан Райцмунг, – палец показал на второго, – инженер Мунганф.
Джайлс понимающе кивнул.
– Вы их вождь? – спросил капитан.
– Я – Адельман, – холодно представился Джайлс.
Даже принимая во внимание невежество чужеземца, нелегко вытерпеть, когда тебя принимают за рабочего.
Капитан отвернулся. Как если бы это было сигналом, рабочие, которых капитан проигнорировал, что-то залопотали. Но голоса стихли, когда высокая фигура вернулась к пульту и извлекла из отсека прямоугольный предмет, оправленный в золотую оболочку, и выполнила ритуал, подержав его на вытянутой руке, прежде чем положить на контрольную панель. Инженер встал рядом с ним, и капитан положил палец на обложку. Они молча склонили головы над предметом и застыли в этом положении.
– Что это? – спросил Гроус. – Что они вынули?
– Спокойно, – резко сказал Джайлс. – Это их священная книга – альбенаретский справочник астронавигатора, в котором навигационные таблицы и прочая информация.
Гроус замолчал. Но тут, нарушив приказ, говорила Мара:
– Ваша Честь, – шепнула она ему на ухо. – Скажите нам, что случилось?
Джайлс покачал головой и прижал палец к губам, не решаясь отвечать, пока альбенаретцы, подняв головы, снимали золотую оболочку с книги. Освобожденная, она напоминала нечто из человеческого прошлого – хотя была, конечно, альбенаретской: вещь, переплетенная в кожу, со страницами, сделанными из древесной массы.
– Ну, ладно, сказал Джайлс, наконец, поворачиваясь к девушке.
Он стал рассказывать ей и одновременно всем рабочим.
– Звездоплавание и религия неразделимы на Альбенарете. Все, что они делают на этой шлюпке, как и на другом любом корабле – священный ритуальный акт. Впрочем, вас должны были проинструктировать на Земле перед отправкой.
– Нам много говорили, сэр, – сказала Мара, – но ничего не объясняли.
Джайлс раздраженно глянул на нее. Он не обязан поучать всяких рабочих. Впрочем, смягчился он, все-таки лучше им рассказать, ведь им придется жить вместе несколько дней или даже недель. В особых условиях. И если они поймут, в чем дело, то легче приспособятся к обстановке.
– Ладно, слушайте все, – сказал он. – Альбенаретцы считают космос небесами, и небесные тела для них – местопребывание несовершенства. Совершенства же они достигают, путешествуя в пространстве. Чем дольше они путешествуют вдали от небесных тел, тем больше благодати на них находит. Помните, капитан назвал себя Райцмунг, а инженера – Мунганф. Это не имена, а ранги, вроде ступеней на пути к Совершенству. Они не имеют никакого отношения к их обязанностям на корабле за исключением того, что наиболее ответственные посты доверяются, как правился, достигшим высших рангов.
– Но что значат эти ранги? – снова спросила Мара.
Джайлс усмехнулся.
– Ранги устанавливаются в зависимости от числа полетов и проведенного в них времени. Но не только. Чем важнее должность, тем больше начисляется времени. Например, за этот полет в шлюпке капитан и инженер получат особое количество пунктов – не потому, что спасли нас, но за то, что спасая нас, они не смогли погибнуть в горящем корабле. Видите ли, конечная и главная цель полетов альбенаретцев – это умереть в космосе.
– Но тогда они не будут беречься! – это резко вскрикнула, почти заплакала вторая рабочая, черноволосая девушка, ровесница Мары, но без всяких следов индивидуальности на лице, как у той. – Если что-нибудь случится, они бросят нас подыхать, ведь они сами могут умереть!
– Нет! – оборвал ее Джайлс. – Выбрось эту мысль из головы. Смерть в космосе – величайшая награда, возможная для альбенаретца только после того, как он сделает все возможное, чтобы выполнить свой долг. Они могут позволить себе умереть лишь в том случае, если не будет другого выхода.
– Но ведь если двое решат, что у нас нет выхода? Они ведь просто умрут…
– Хватит болтать! – рявкнул Джайлс на рабочих.
Он устал объяснять, испытывая стыд и отвращение ко всем им – за глупые жалобы, неприкрытый страх, отсутствие малейшего контроля и выдержки, их бледные от долгого пребывания взаперти лица.
Его уже тошнило от этих слюнтяев.
– Всем молчать! Занимайтесь распределением мест. Пусть каждый разместится рядом с тем, кто хочет, пока мы будем в шлюпке. Эти места будут постоянными. И чтобы я не слышал разговора о перемене места! После осмотра шлюпки я запишу ваши имена и скажу, что будет делать каждый, пока мы здесь. Приступайте!
Все немедленно бросились выполнять приказ, кроме, может быть, Мары. Джайлсу показалось, что на секунду она замешкалась, и это удивило его. Возможно, она была из тех несчастных, которых приласкала, разбаловала и воспитала какая-нибудь семья Адельманов, так что они чуть ли не считали себя принадлежащими к высшему классу. Рабочие, вскормленные, как говорится, таким образом, всю последующую жизнь ощущали себя несчастными. Они не приобрели необходимых привычек в самые первые важнейшие годы и взрослыми уже не могли приспособиться к требованиям общества. Иначе нельзя было объяснить ее поведение.
Он отвернулся от рабочих, сразу позабыв о них, и приступил к тщательному осмотру шлюпки. Она не походила на те роскошные комфортабельные суда, которые он, как и большинство урожденных Адель, привык водить по Солнечной системе.
– Сэр… – прошептал кто-то сзади. – Вы не знаете, они женщины или нет?
Джайлс обернулся и увидел Гроуса. Тот был бледен, Джайлс мельком взглянул на альбенаретцев: в смысле пола они были почти неразличимы и, кстати, имели совершенно равные права и обязанности на корабле. Но удлиненная талия капитана говорила о том, что это женщина. Инженер был мужчиной.
Джайлс снова посмотрел на побледневшего от страха Гроуса. Среди рабочих ходили тысячи ужасных легенд о поведении альбенаретской женщины в особые периоды не только по отношению к своим мужчинам, но, как суеверно считали рабочие, и по отношению к остальным разумным существам мужского пола. Основой их россказней был тот факт, что «женщины» – два пола альбенаретцев не в точности совпадали с человеческим понятием мужчины и женщины – во время полового акта получали от мужчины не только оплодотворенный организм, который впоследствии вынашивали, но всю половую часть его тела, которая в утробе присоединялась к ее кровообращению и становилась частью ее тела, источником питания растущего организма во время беременности.
Отторжение части «мужчины», естественное с точки зрения альбенаретцев, для человека означало нечто ужасное. Мужчина становился бесполым на то время, пока длилось вынашивание – по земному времени, примерно, два года – и пока альбенаретский ребенок не родится и не научится ходить. Земные ксенобиологи считали, что этот эволюционный принцип служил гарантией того, что мужчина будет защищать свою женщину и потомство в тот период, когда они сами не могут о себе позаботиться.
Но столь сложные интерпретации инопланетных обычаев, подумал Джайлс, недоступны пониманию рабочих, перешептывающихся в темных углах. Гроус, очевидно, боялся того, что может сделать с ним альбенаретская женщина, особенно будучи возбуждена. И, скорее всего, все другие мужчины-рабочие почувствовали себя так же, если бы узнали, какого пола капитан.
– Они офицеры! – бросил Джайлс. – Как ты смеешь видеть в них женщин?!
Гроус явно обрадовался такому повороту дела.
– Нет, Ваша Честь, нет, сэр, никак нет… спасибо, сэр. Большое спасибо.
Джайлс вернулся к осмотру. Но тут ему пришло в голову, как поражены будут рабочие, если альбенаретцы вступят в связь до приземления. Конечно, он не представляет себе, при каких условиях может сработать инстинкт продолжения рода, и он запретил себе думать об этом. Пока все было в порядке, и большего он не требовал. Лучше осмотреть шлюпку.
Когда она вовсе пропала среди них, высокий альбенаретец, первым попавший на спасательную шлюпку и выведший ее из звездолета, встал и повернулся к землянам, оставив второго совершать какие-то непостижимые действия с пультом управления. Остановившись на расстоянии вытянутой руки от Джайлса, он поднял длинный, темный средний палец на одной руке.
– Я капитан Райцмунг, – палец показал на второго, – инженер Мунганф.
Джайлс понимающе кивнул.
– Вы их вождь? – спросил капитан.
– Я – Адельман, – холодно представился Джайлс.
Даже принимая во внимание невежество чужеземца, нелегко вытерпеть, когда тебя принимают за рабочего.
Капитан отвернулся. Как если бы это было сигналом, рабочие, которых капитан проигнорировал, что-то залопотали. Но голоса стихли, когда высокая фигура вернулась к пульту и извлекла из отсека прямоугольный предмет, оправленный в золотую оболочку, и выполнила ритуал, подержав его на вытянутой руке, прежде чем положить на контрольную панель. Инженер встал рядом с ним, и капитан положил палец на обложку. Они молча склонили головы над предметом и застыли в этом положении.
– Что это? – спросил Гроус. – Что они вынули?
– Спокойно, – резко сказал Джайлс. – Это их священная книга – альбенаретский справочник астронавигатора, в котором навигационные таблицы и прочая информация.
Гроус замолчал. Но тут, нарушив приказ, говорила Мара:
– Ваша Честь, – шепнула она ему на ухо. – Скажите нам, что случилось?
Джайлс покачал головой и прижал палец к губам, не решаясь отвечать, пока альбенаретцы, подняв головы, снимали золотую оболочку с книги. Освобожденная, она напоминала нечто из человеческого прошлого – хотя была, конечно, альбенаретской: вещь, переплетенная в кожу, со страницами, сделанными из древесной массы.
– Ну, ладно, сказал Джайлс, наконец, поворачиваясь к девушке.
Он стал рассказывать ей и одновременно всем рабочим.
– Звездоплавание и религия неразделимы на Альбенарете. Все, что они делают на этой шлюпке, как и на другом любом корабле – священный ритуальный акт. Впрочем, вас должны были проинструктировать на Земле перед отправкой.
– Нам много говорили, сэр, – сказала Мара, – но ничего не объясняли.
Джайлс раздраженно глянул на нее. Он не обязан поучать всяких рабочих. Впрочем, смягчился он, все-таки лучше им рассказать, ведь им придется жить вместе несколько дней или даже недель. В особых условиях. И если они поймут, в чем дело, то легче приспособятся к обстановке.
– Ладно, слушайте все, – сказал он. – Альбенаретцы считают космос небесами, и небесные тела для них – местопребывание несовершенства. Совершенства же они достигают, путешествуя в пространстве. Чем дольше они путешествуют вдали от небесных тел, тем больше благодати на них находит. Помните, капитан назвал себя Райцмунг, а инженера – Мунганф. Это не имена, а ранги, вроде ступеней на пути к Совершенству. Они не имеют никакого отношения к их обязанностям на корабле за исключением того, что наиболее ответственные посты доверяются, как правился, достигшим высших рангов.
– Но что значат эти ранги? – снова спросила Мара.
Джайлс усмехнулся.
– Ранги устанавливаются в зависимости от числа полетов и проведенного в них времени. Но не только. Чем важнее должность, тем больше начисляется времени. Например, за этот полет в шлюпке капитан и инженер получат особое количество пунктов – не потому, что спасли нас, но за то, что спасая нас, они не смогли погибнуть в горящем корабле. Видите ли, конечная и главная цель полетов альбенаретцев – это умереть в космосе.
– Но тогда они не будут беречься! – это резко вскрикнула, почти заплакала вторая рабочая, черноволосая девушка, ровесница Мары, но без всяких следов индивидуальности на лице, как у той. – Если что-нибудь случится, они бросят нас подыхать, ведь они сами могут умереть!
– Нет! – оборвал ее Джайлс. – Выбрось эту мысль из головы. Смерть в космосе – величайшая награда, возможная для альбенаретца только после того, как он сделает все возможное, чтобы выполнить свой долг. Они могут позволить себе умереть лишь в том случае, если не будет другого выхода.
– Но ведь если двое решат, что у нас нет выхода? Они ведь просто умрут…
– Хватит болтать! – рявкнул Джайлс на рабочих.
Он устал объяснять, испытывая стыд и отвращение ко всем им – за глупые жалобы, неприкрытый страх, отсутствие малейшего контроля и выдержки, их бледные от долгого пребывания взаперти лица.
Его уже тошнило от этих слюнтяев.
– Всем молчать! Занимайтесь распределением мест. Пусть каждый разместится рядом с тем, кто хочет, пока мы будем в шлюпке. Эти места будут постоянными. И чтобы я не слышал разговора о перемене места! После осмотра шлюпки я запишу ваши имена и скажу, что будет делать каждый, пока мы здесь. Приступайте!
Все немедленно бросились выполнять приказ, кроме, может быть, Мары. Джайлсу показалось, что на секунду она замешкалась, и это удивило его. Возможно, она была из тех несчастных, которых приласкала, разбаловала и воспитала какая-нибудь семья Адельманов, так что они чуть ли не считали себя принадлежащими к высшему классу. Рабочие, вскормленные, как говорится, таким образом, всю последующую жизнь ощущали себя несчастными. Они не приобрели необходимых привычек в самые первые важнейшие годы и взрослыми уже не могли приспособиться к требованиям общества. Иначе нельзя было объяснить ее поведение.
Он отвернулся от рабочих, сразу позабыв о них, и приступил к тщательному осмотру шлюпки. Она не походила на те роскошные комфортабельные суда, которые он, как и большинство урожденных Адель, привык водить по Солнечной системе.
– Сэр… – прошептал кто-то сзади. – Вы не знаете, они женщины или нет?
Джайлс обернулся и увидел Гроуса. Тот был бледен, Джайлс мельком взглянул на альбенаретцев: в смысле пола они были почти неразличимы и, кстати, имели совершенно равные права и обязанности на корабле. Но удлиненная талия капитана говорила о том, что это женщина. Инженер был мужчиной.
Джайлс снова посмотрел на побледневшего от страха Гроуса. Среди рабочих ходили тысячи ужасных легенд о поведении альбенаретской женщины в особые периоды не только по отношению к своим мужчинам, но, как суеверно считали рабочие, и по отношению к остальным разумным существам мужского пола. Основой их россказней был тот факт, что «женщины» – два пола альбенаретцев не в точности совпадали с человеческим понятием мужчины и женщины – во время полового акта получали от мужчины не только оплодотворенный организм, который впоследствии вынашивали, но всю половую часть его тела, которая в утробе присоединялась к ее кровообращению и становилась частью ее тела, источником питания растущего организма во время беременности.
Отторжение части «мужчины», естественное с точки зрения альбенаретцев, для человека означало нечто ужасное. Мужчина становился бесполым на то время, пока длилось вынашивание – по земному времени, примерно, два года – и пока альбенаретский ребенок не родится и не научится ходить. Земные ксенобиологи считали, что этот эволюционный принцип служил гарантией того, что мужчина будет защищать свою женщину и потомство в тот период, когда они сами не могут о себе позаботиться.
Но столь сложные интерпретации инопланетных обычаев, подумал Джайлс, недоступны пониманию рабочих, перешептывающихся в темных углах. Гроус, очевидно, боялся того, что может сделать с ним альбенаретская женщина, особенно будучи возбуждена. И, скорее всего, все другие мужчины-рабочие почувствовали себя так же, если бы узнали, какого пола капитан.
– Они офицеры! – бросил Джайлс. – Как ты смеешь видеть в них женщин?!
Гроус явно обрадовался такому повороту дела.
– Нет, Ваша Честь, нет, сэр, никак нет… спасибо, сэр. Большое спасибо.
Джайлс вернулся к осмотру. Но тут ему пришло в голову, как поражены будут рабочие, если альбенаретцы вступят в связь до приземления. Конечно, он не представляет себе, при каких условиях может сработать инстинкт продолжения рода, и он запретил себе думать об этом. Пока все было в порядке, и большего он не требовал. Лучше осмотреть шлюпку.
3
ВРЕМЯ: 1.02
Это был просто цилиндр в пространстве. Заднюю половину цилиндра занимал двигатель и камера сгорания, питавшая его. На носу располагался пульт управления и три обзорных экрана; оставшееся пространство имело форму трубы около четырех метров в диаметре и двенадцати метров в длину, с плоским полом. Пол был сделан из мягкого, податливого материала: по нему трудно ходить, но удобно сидеть или лежать. Противоперегрузочные койки, в которых они расположились, хранились как раз под этим губчатым полом.
Вверху по всей длине шлюпки тянулась цепочка горящих бело-желтых ламп, которые, как почерпнул Джайлс из книг об Альбенарете, прочитанных прежде, чем он покинул Землю, никогда не выключались, даже когда шлюпка не использовалась. Это было нужно для того, чтобы обеспечить рост лозы ИБ, покрывавшей всю свободную поверхность помещения, начиная от середины и до конца кормы. Это растение означало жизнь для пассажиров шлюпки, землян и альбенаретцев, все равно; его плоские красно-зеленые листья вырабатывали кислород. Золотые круглые ягоды, свисавшие с длинных тонких стеблей, были единственной пищей обитателей шлюпки. Ствол ИБ, толщиной в человеческую ногу, выползал из похожего на гроб металлического ящика на корме, в котором содержался питательный раствор. Пыльный металлический люк прикрывал отверстие, куда сваливались остатки еды. Санитарные удобства этой продуманной замкнутой системы для выживания завершались раковиной под водопроводным краном и контейнером позади ящика.
Рабочие все еще не понимали, как все это может ограничить их жизнь на этой чужой шлюпке, не почувствовали полностью, где они оказались. Однако скоро придется им это понять, и страшно представить себе их отчаяние. Конечно, они не Адель, которые в таких условиях лишь усилят самодисциплину и ни в коем случае не покажут страха или недовольства, сколь бы эти условия не были бы ужасны.
Не следует их пугать, сказал он себе. Он оглядел рабочих, уже устраивающихся на своих местах, где им придется пробыть до самого приземления.
– Все разместились? – спросил он.
Нестройный хор голосов подтвердил это. Он оглядел их сверху вниз, будучи на голову выше их всех, за исключением гиганта в арьергарде, очевидно, чернорабочего. Остальные, видимо, сторонились его, сразу подумал он, считая того еще ниже себя. Ему не следует забывать об этих кастовых различиях, пока они здесь.
Чернорабочий был ростом с Джайлса и килограммов на 20 тяжелее. Но на этом сходство и кончалось. Только Джайлс из всех них мог похвастаться загорелой кожей, приятными чертами лица, хорошей фигурой, зелеными глазами с солнечными искорками в уголках, что выдавало правильную жизнь и длительное пребывание на свежем воздухе. Одно это уже выделяло его из всех остальных, НЕ СчИчитая дорогой, сверкающей ткани его красно-желтого комбинезона, резко контрастирующего с бесформенной одеждой рабочих. Все это напоминало рабочим, что его дело командовать, а их – подчиняться.
– Ладно, – сказал он. – Я – СТАЛЬНОЙ Джайлс Эшед. Теперь назовите себя, – он повернулся к Маре, занявшей первую койку слева от него. – Сначала ты, Мара.
– Мара 12911. Заказана Бальбоном, как и остальные.
– Ясно, – он повернулся к Гроусу, сидевшему справа от Мары. – Будем двигаться в этом направлении. Говори, Гроус. Имя, номер, специальность.
– Гроус 5313, заказан на три года, секция контроля компьютера. Бальбеновские шахты и фабрики.
– Хорошо, Гроус. Рад видеть, что ты держишь свои орудия при себе.
– Всюду ношу их с собой, сэр. Без них как без рук.