Страница:
Гаррисон Гарри
Стальная Крыса
Гарри ГАРРИСОН
СТАЛЬНАЯ КРЫСА
1
Когда дверь офиса внезапно открылась, я понял, что игра кончена. Это было выгодное дельце, но ему пришел конец. Я встретил входящего полицейского сидя в кресле, изображая на лице счастливую улыбку. Он шел твердой походкой с обычным для всех копов угрюмым выражением лица. И то же самое отсутствие юмора. Еще до того, как он открыл рот, я уже знал, что он скажет.
- Джеймс Боливар ди Гриз, я арестую вас по обвинению...
Я ждал слова "обвинение", именно этого слова. Когда он произнес его, я нажал кнопку, соединенную с зарядом пороха в патроне.
Заряд взорвался и трехтонный сейф рухнул на голову полицейского. Когда осело облако штукатурки, я увидел только одну слабо шевелившуюся руку. Она дергалась до тех пор, пока не зафиксировала указующий перст, нацеленный на меня.
Его голос был слегка приглушен сейфом и звучал раздражающе отрывисто. Он забубнил:
- ...по обвинению в нелегальном въезде, краже, подлоге...
Он долбил и долбил монотонно, это был бесконечный список, но я все это уже слышал раньше. Я переложил все деньги из ящика письменного стола в кейс. Список закончился новым обвинением, и мне посчастливилось услышать, как в его голосе зазвучали нотки обиды.
- Ко всему прочему, вам добавляется обвинение в нападении на полицейского робота. Это бессмысленно, так как мой мозг и гортань бронированы, а в моей средней секции...
"Что я знаю точно, Жорж, так это то, что маленький двусторонний передатчик расположен у тебя на макушке, а мне так не хотелось, чтобы ты в данный момент обратился к своим друзьям".
Один хороший пинок открыл в стене потайную дверь, открылся доступ к ступенькам. Когда я обходил груду штукатурки на полу, пальцы робота рванулись к моей ноге, но я ждал этого, и ему не хватило пары дюймов. В своей жизни я много раз встречался с полицейскими роботами и отлично знал, что они практически неразрушимы. Вы можете бить его сверху, подрывать снизу, а он тащится за вами, подтягивая себя, если остался целым хоть один палец, и непрерывно поливает вас ушатами сахариновой морали. Вот это сейчас и делалось. Он разобрал всю мою преступную жизнь и цену моего долга обществу и тому подобное. Я слышал эхо его голоса на лестничной площадке, даже когда уже достиг повала.
Сейчас на счету была каждая секунда. У меня было около трех секунд до того, как они сядут мне на хвост, и не более одной минуты и восьми секунд, чтобы покинуть здание. Еще один пинок - и открылся проход в комнату без таблички и номера.
Ни один из роботов не взглянул, как я спустился вниз, и я бы страшно удивился, если бы это было не так. Все они были устаревшего М-типа, пригодные только для простой однообразной работы. Им было абсолютно все равно, зачем они сдирают наклейки с заполненных консервных банок, и что находится на другом конце конвейера, который доставляет эти банки через стену. Они не подняли взгляда даже тогда, когда я открыл дверь, которая никогда не открывалась, ведущую на ту сторону стены. Я не стал ее закрывать, так как сейчас секреты уже не имели смысла.
Двигаясь вдоль грохочущего конвейера я прошел через грубую дыру, которая была пробита мною в стене правительственных складов. Я и конвейер установил сам и дыру сделал, нелегально конечно.
В склад вела еще одна дверь, автопогрузчик деловито накладывал консервы на ленту конвейера, выгребая их из огромного контейнера. Этот со своими микромозгами не тянул даже на робота. Я обошел его и помчался дальше по проходу. Звуки моей продовольственной деятельности замирали за моей спиной. Я улыбнулся от приятных воспоминаний.
Это был один из моих чудесных маленьких рэкетов. За небольшую сумму я арендовал склад, который примыкал к правительственным складам. Простая дырка в стене - и я получил доступ к целому ассортименту разнообразных товаров длительного хранения, к которым, как мне известно, в таких больших складах не прикасались месяцами, а то и годами. Не прикасались, разумеется, пока меня не было.
После пробития дыры я установил конвейер, все остальное было делом техники. Я нанял роботов сдирать старые наклейки и лепить новые, которые я отпечатал. Мой ассортимент был наилучшим, а цены, естественно, очень низки. Я мог себе позволить продавать дешевле конкурентов и получать тем не менее значительную прибыль. Местные оптовики быстро поняли свою выгоду, и я имел заказы на месяц вперед. Это была отличная операция, и она могла бы длиться еще долго.
Я быстро подавил в себе этот поток мыслей. Одним из основных правил моего бизнеса было то, что если операция закончена, значит - ЗАКОНЧЕНА! Искушение потянуть еще хотя бы денек и получить еще по одному чеку могло стать губительным. Ах, как хорошо я это знал. Я знал также, что это наилучший способ познакомиться с полицией.
"Поворачиваться и убираться, а на следующий день снова за то же самое приниматься!" - это мой девиз и девиз отличный, а всякие мечтания не для меня.
Я выбросил из головы все мысли, когда достиг конца прохода. Снаружи сейчас тьма полицейских, и я должен действовать быстро и безошибочно. Быстрый взгляд налево и направо. Никого. Два шага вперед, нажимаю на кнопку лифта. Я установил в этом лифте приборчик, который показал, что им пользуются не чаще одного раза в месяц.
Он появился через три секунды, пустой. Я влетел в него, одновременно нажимая кнопку "крыша". Подъем, казалось, никогда не кончится, но это только казалось. Он длился ровно четырнадцать секунд. Началась наиболее опасная часть дела. Мой 75-й калибр был у меня в руке, он позаботится об одном полицейском, но не более.
Дверь открылась, и я вздохнул с облегчением. Никого. Их, очевидно, согнали только ко входам, и не осталось никого, чтобы послать на крышу.
На открытом воздухе стали слышны звуки сирен - чудесные звуки. такой шум могла создать только по крайней мере половина всех полицейских сил страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордостью.
Доска лежала позади подъемника, где я ее и оставлял. Немного выцвела, но все еще довольно крепкая. Несколько секунд, чтобы установить ее на парапет и передвинуть к следующему зданию.
Да, это самый опасный участок цепи, скорость тут не нужна. Осторожно ступаю на край доски, кейс прижимаю к груди, стараясь удержать центр тяжести над доской. Один шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если смотреть вниз, можно упасть.
Все, теперь надо нажать. Хорошо, если они снизу не заметили эту доску на парапете. Десять быстрых шагов и передо мной дверь на лестницу. Она открылась легко, конечно, не случайно, так как я тщательно смазал петли. Войдя внутрь, я закрыл засов и сделал глубокий вдох. Это было еще не все, но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, была позади. Еще две минуты, и они никогда не найдут Джеймса Боливара ди Гриза по кличке "Скользкий Джим".
Лестницей на крышу, грязной и плохо освещенной, никто не пользовался. Неделю назад я тщательно проверил ее. Багов - аппаратов для подслушивания и тайного наблюдения - на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за исключением моих собственных отпечатков. Была надежда, что багов нет и сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девяносто восемь килограммов, возраст около сорока пяти, округлый животик, типичный бизнесмен, чей портрет вместе с отпечатками пальцев известен полицейским тысяч планет. В первую очередь, долой отпечатки. Когда надеваешь их, они словно вторая кожа. Несколько капель растворителя - и они слезают, словно пара прозрачных перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и целого пояса, тщательно укрепленного вокруг поясницы и содержащего двадцать килограммов свинца, смешанного с термитом. Пригоршня отбеливателя из бутылки - и мои волосы снова приобрели естественный коричневый оттенок. Вставлены подушечки за щеки и расширители в ноздри. Затем контактные линзы голубого цвета. Я стоял в чем мать родила и чувствовал себя так, будто родился заново.
Это было недалеко от истины, я стал новым человеком, на двадцать килограммов легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью. В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в коробку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, словно сбросил десять лет. Все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть ли не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики. Я сложил все в кучу и запалил. Бутылки, одежда, сумки, ботинки и все остальное вспыхнуло и сгорело в ослепительном пламени термита. Полиция может отыскать щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это все, что они могут найти здесь. Пламя горящего термита еще отбрасывало на меня отблески, когда я спустился на три пролета к сто двадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути еще несколько других бизнесменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портативная телекамера. Не было заметно никаких попыток остановить входящих и выходящих из здания людей, большинство из них даже не замечали телекамеры и крупы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного глаза. Ничего не случилось - значит, я был чист. Эта камера должна была иметь связь с главным полицейским компьютером. Если бы мое описание хотя бы в основных чертах сошлось, было бы мгновенно дано указание этим роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в скорости с комбинацией "компьютер-робот", так как ее реакция измеряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я снова и проделал.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. Отъехав на значительное расстояние, я взял второе, но только в третьем я почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее и слабее, и только один случайный полицейский кар промчался мне навстречу.
Они устроили такую страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает на этих сверхцивилизованных мирах. Преступление сейчас такая редкость, что полицейские действительно лезут из кожи вон, как только что-нибудь нащупывают. Я не мог порицать их за откровенное служебное рвение. И я искренне считал, что они должны быть мне благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную тупость их жизни.
2
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города, проходила спокойно. Я мог наконец предаться спокойному течению своих мыслей. Было время даже немного пофилософствовать. Наконец-то я мог снова насладиться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только сигареты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве. Сигары были отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в сумке с одеждой. Я глубоко затянулся, посматривая на мелькавшие мимо пейзажи. Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при деле.
Я пожалуй, затруднился бы ответить, какой из периодов устраивает меня больше и больше доставляет мне удовольствия - у каждого были свои прелести и преимущества.
Моя жизнь настолько отличается от жизни большинства людей нашего общества, что боюсь, даже не смогу им этого объяснить. Они существуют в богатом, очень богатом союзе миров, где практически уже забыто, что означает слово "преступление".
Однако, несмотря на века генетического контроля, есть еще небольшая группа недовольных и еще меньшее число тех, кто вообще не принимает существующий социальный порядок. Некоторые из них выявляются рано и быстро приводятся к норме. Другие не показывают своей слабости, а когда становятся взрослыми, понемногу приворовывают - ночные квартирные кражи, кражи в магазинах или что-то в этом роде. Потом они исчезают на неделю или на месяц в зависимости от степени своей сообразительности. Но благодаря последним достижениям техники полиция отыскивает и вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступники и преступления в нашем организованном и прекрасном мире. Точнее девяносто девять процентов их. Но есть еще последний, самый главный процент, ради которого и содержится полицейский департамент. Этот один процент - есть Я и горстка людей, рассеянных по всей галактике. Теоретически мы не существуем, а если и существуем, то не можем существовать, действовать.
Мы - крысы в пределах общества, мы живем вне его запретов и вне его правил. В обществе тем больше крыс, чем мягче его законы, так же как и в старых деревянных строениях крыс больше, чем в железобетонных, поставленных позже. Сейчас все общество - это железобетон и нержавеющая сталь, все меньше остается щелей и зазоров, и крысе нужно быть очень шустрой, чтобы найти их. В такой окружающей среде нормальным явлением становится стальная крыса.
Стальной Крысой стало быть и странно и почетно, особенно если вы шатаетесь по Галактике. Эксперты-социологи не приходят к соглашению о причинах нашего существования, а некоторые в него просто не верят. Наиболее распространенная теория гласит, что мы - жертвы наших психологических расстройств, которые не проявились в детстве, когда могли быть легко исправлены, а проявились лишь позже. У меня на это своя точка зрения, не совпадающая с теорией.
Несколько лет назад я написал небольшую книгу по данному вопросу, конечно, под псевдонимом, по моей теории это отклонение как психологическое, так и нет. На определенной стадии интеллектуального размышления индивидуум должен сделать выбор: либо жизнь вне условностей общества, либо смерть от абсолютной скуки. У окружающей жизни нет ни будущего, ни свободы, альтернативной может быть только другая жизнь с полным игнорированием законов. Нет такого варианта для авантюристов и джентльменов удачи - жить как внутри, так и вне общества. Сегодня надо делать выбор: все или ничего. Чтобы сохранить свою психику нормальной, я выбрал все.
Негативная часть моих размышлений была прервана прибытием в космопорт. В наших делах очень опасной является праздность и бездеятельность. Они вместе с жалостью к себе могут полностью вывести вас из строя. Активность всегда помогала мне, ощущение опасности и погони всегда прочищало мне мозги. Когда я рассчитывался за проезд, я обдурил водителя, спрятав одну из отсчитанных кредиток в рукав. Он был слеп, как корабельная переборка, его доверчивость потешила меня. Я сделал это только от скуки, тут же дав ему двойные чаевые.
За окошком билетной кассы сидел робот-контроллер, у которого роль камеры выполнял третий глаз во лбу. Пока я покупал билет, он слабо пощелкивал, регистрируя мою личность и место назначения.
Нормальная полицейская предусмотрительность: я был бы удивлен, если этого не случилось. Целью моей поездки была внутренняя система. На этот раз я не собирался совершать межзвездного прыжка, как обычно поступал после большого дела, в этом не было необходимости. Для большой работы мономир, как небольшая система - маловаты, но Бета Мингус имела около двенадцати планет с условиями, схожими с земными. Только на планете III сейчас было жарковато, на остальных погода была в самый раз. Коммерческая конкуренция внутри системы отсутствовала, а полицейский департамент, по моим данным, работал неважно. Они должны были за это поплатиться. Мой билет был на Морий, номер XVIII, большую и в основном сельскохозяйственную планету.
В космопорте было несколько небольших магазинчиков. Я внимательно осмотрел их и приобрел новый кейс с полным набором одежды и необходимыми дорожными принадлежностями.
Напоследок я зашел к портному. Он быстро соорудил для меня пару дорожных костюмов и форменную юбочку в складку, и я забрал все это в примерочную кабинку. Во избежание неприятностей я повесил один из костюмов поверх оптического бага на стене и нарочито громко стал снимать ботинки, а сам занялся подделкой только что купленного билета. На другом конце моего ножа для обрезки сигар находился перфоратор, с помощью которого я изменил обозначенный на билете код места назначения. Теперь я летел вместо планеты XVIII на планету X и на этом изменении терял почти двести кредитов. В этом состоит суть моего метода. Никогда не увеличивайте стоимость, слишком много шансов засыпаться на таком билете. Если вы уменьшите его стоимость, то если даже это будет замечено, все сочтут это ошибкой машины, ни у кого не возникнет и тени подозрения, так как терять на подделке деньги - явная бессмыслица.
Чтобы не вызвать подозрения у полиции, я снял костюм с камеры и занялся примеркой. Когда все было готово, у меня оставался еще час до отправления корабля. Я пошел в автоматическую чистку и через некоторое время получил всю мою готовую одежду вычищенной и отутюженной. У меня не было ничего интересного для таможенников, кроме кейса, полного поношенной одежды.
Они быстро пропустили меня, и я погрузился. Корабль был заполнен только наполовину, и я смог занять место рядом со стюардессой. Я безуспешно флиртовал с ней, пока она не ушла, записав меня в категорию: "САМЕЦ, НАХАЛ, ПРИСТАВАЛА". Старая дева, сидевшая рядом со мной, занесла меня в тот же раздел, она демонстрировала свое святое презрение мне, смотря демонстративно в окно. Я счастливо задремал, так как быть отмеченным и попасть в категорию в данном случае лучше, чем отмеченным не быть. Мое описание теперь не отличимо от любого другого парня, а это мне и было нужно.
Когда я проснулся, мы были уже рядом с планетой X, и я еще чуть подремал, пока корабль осматривался таможенниками. Мои вещи не вызвали никаких подозрений, так как шесть месяцев тому назад я предусмотрительно подделал бумаги, в которых стал фигурировать как банковский курьер.
Межпланетный кредит почти полностью отсутствовал на этой планете, и таможенники привыкли видеть кучи денег, перевозимых туда и обратно.
Почти автоматически, по привычке заметая следы, я перебрался в большой центр текстильной промышленности Бругх, расположенный больше чем в тысяче километров от места моего приземления. Используя полностью измененные идентификационные документы я зарегистрировался в тихом отеле в пригороде.
Обычно после большого дела, подобного последнему, я отдыхал один-два месяца. Это было необходимо, хотя я и не ощущал такой потребности. Прогуливаясь по городу и делая небольшие покупки, я присматривал себе возможности для нового дела. Одновременно восстанавливая личность Джеймса ди Гриза. День ото дня я убеждался, что выгляжу все лучше и лучше.
Мне всегда удавалось ускользнуть из лап закона, и одной из многих причин этого было то, что я никогда не повторялся. Я придумывал какой-нибудь маленький чудесный рэкет, потом удирал оттуда и никогда больше не возвращался к нему. Единственной общей чертой всех этих рэкетов было то, что они делали деньги. А единственное, что я еще не успел проделать, был вооруженный грабеж. Пора было обдумать и этот вариант.
Пока я восстанавливал брюшко Скользкого Джима, я обдумывал план операции. К тому времени, когда были готовы напальчники с новыми отпечатками, операция была спланирована.
Как и всякое по-настоящему хорошее дело, она была гениально проста.
Я собирался заняться Морансом - крупнейшим магазином в городе. Каждый вечер точно в одно и то же время бронированный автомобиль увозил дневную выручку универсального магазина в банк - гигантскую сумму в кредитных билетах. Передо мной стояла единственная реальная проблема - как один человек может унести такое огромное количество денег. Когда я получил ответ на этот вопрос, операция была готова.
Все приготовления велись мной, конечно, мысленно, пока я снова не приобрел обличья Джеймса ди Гриза. Как только брюшко округлилось, я почувствовал, что снова вхожу в форму. Почти с удовольствием я закурил первую сигарету и приступил к работе. День или два на несколько пустяковых краж, и я был готов. Работа была запланирована на следующий день после обеда.
Купленный мной большой фургон с некоторыми изменениями, которые я сделал, был ключом к операции. Я припарковал его в Г-образной аллее в полумиле от Моранса. Фургон почти полностью блокировал аллею, но это было неважно, так как ею пользовались только ранним утром. Двигаясь не спеша обратно к магазину, я достиг его почти одновременно с броневиком. Я для виду изучал стену гигантского здания, в то время, как охрана носила деньги. Мои деньги.
Я думаю, что у некоторых людей со слабым воображением ситуация вызвала благоговейный ужас. По меньшей мере пятеро вооруженных охранников стояло около входа, двое сбоку, несколько внутри, да еще водитель и его помощник. Как дополнительная предосторожность, рядом с обочиной фыркало три мотоцикла. Они должны были в качестве прикрытия сопровождать автомобиль в пути. О, очень впечатляюще! Я с трудом подавил улыбку, когда подумал, что произойдет со всеми этими тщательно продуманными предосторожностями.
Еще раньше я сосчитал число тюков с деньгами, выносимыми через дверь. Их всегда было пятнадцать, не больше и не меньше, и это сильно помогло мне в разработке плана операции. Как только в броневик была загружена четырнадцатая пачка, в дверях показалась пятнадцатая. Водитель, как и я, вел счет. Он вышел из кабины и подошел к задней дверце, чтобы запереть ее, когда погрузка будет закончена.
Мы действовали исключительно синхронно. В тот момент, когда он подошел к задней дверце, я подошел к кабине. Спокойно и уверенно я влез внутрь и захлопнул за собой дверь. Помощнику хватило времени лишь для того, чтобы открыть глаза и рот. Я шлепнул ему на колени анестезирующую бомбу, и он тут же отключился. Я, конечно, предварительно вставил в ноздри соответствующие фильтры. Заведя мотор левой рукой, я выбросил назад через окно бомбу побольше. Приятной музыкой отдалось в ушах, когда охранники, стоявшие в кузове, попадали на пол.
Весь процесс занял шесть секунд. До стражников, стоящих на ногах, наконец дошло, что происходят странные вещи.
Я дружески помахал им через окно и рванул броневик от обочины. Один из них бросился вслед и попытался вскочить в открытую заднюю дверь, но уже не успел. Все произошло так быстро, что никто из охранников и не подумал стрелять, а ведь я был уверен, что без нескольких пуль даже не обойдется. Малоподвижный образ жизни на этих планетах притупляет рефлексы.
Мотоциклисты опомнились быстрее, они бросились за мной, когда я еще не успел отъехать и на сотню футов. Я чуть притормозил, чтобы они приблизились, затем нажал на акселератор, не давая им обогнать меня.
Конечно, их сирены ревели, а револьверы стреляли, но я это предвидел. Мы неслись, как профессиональные гонщики, оставляя позади весь транспорт. У них не было времени подумать и понять, что, собственно, может произойти в результате. Ситуация была очень смешной, и я боялся расхохотаться, лавируя броневиком.
Конечно, сигналы тревоги должны быть слышны очень далеко, и дорога впереди должна быть заблокирована, но эти полмили мы неслись на полной скорости. Через несколько секунд я увидел въезд в аллею. Я повернул машину туда, нажав одновременно кнопку моего карманного коротковолнового передатчика.
По всей длине аллеи сработали мои дымовые бомбы. Они, конечно, как и все мое оборудование, были самодельными, но создали прекрасное темное облако дыма в этой узкой аллее. Я подал машину вправо, пока крыло не стало скрестись по стене, и, немного снизив скорость, поехал таким способом. Мотоциклисты, конечно, так сделать не могли, и перед ними стала дилемма: либо остановиться, либо сломя голову ринуться в темноту. Я надеялся, что они сделают правильный выбор и не станут подвергать себя опасности.
Предполагалось, что радиоимпульс, взорвавший бомбы, одновременно откроет задние дверцы моего трейлера и опустит пандус. Все это прекрасно работало во время испытаний, оставалось надеяться, что не подведет и сейчас. Я попытался оценить расстояние по времени движения в аллее, но, видимо, неудачно. Передние колеса автомобиля буквально врезались в пандус, и броневик скорее впрыгнул, чем вкатился внутрь фургона. Меня сплющило, ударило, и я вывалился из кабины, отскочил от борта и выпал наружу.
Из=за абсолютной темноты от дымовых бомб и сотрясения моих мозгов чуть не погибла вся операция. Я ощупывал стену, пытаясь сориентироваться, и терял драгоценные секунды. Прошло время, пока я в конце концов не наткнулся на заднюю дверь. Послышались голоса охранников, бегающих взад и вперед в дыму. Они услышали шум от удара, и мне, чтобы сбить их с толку, пришлось выбросить еще две газовые бомбы.
Когда я добрался до кабины и завел фургон, дым начал рассеиваться, и через несколько футов я выскочил на солнечный свет. Недалеко впереди аллея вливалась в центральную улицу, на которой стояли две полицейские машины. Достигнув ее, я остановился и внимательно изучил обстановку. Никто не проявлял никакого интереса к фургону, видимо все следили за другим концом аллеи. Я выехал на улицу и покатил в сторону от магазина, который ограбил.
Конечно, я проехал в этом направлении только несколько кварталов, затем свернул в боковую улицу. На следующем углу я повернул еще раз и направился к Морансу, месту моего последнего преступления. Холодный воздух, врывающийся через стекло, окончательно привел меня в чувство, и я начал насвистывать, ведя большой фургон по боковым дорогам.
У меня просто зудело выехать на проспект перед Морансом и взглянуть на весь их переполох. Но не стоило рисковать. Да и времени на это не было. Я аккуратно вел машину по разработанному маршруту, избегая улиц с большим движением. Через несколько минут я выехал на погрузочную площадку, расположенную на заднем дворе магазина. Здесь тоже чувствовалось небольшое возбуждение, но оно терялось в обычной деловой суете. Пока роботы, не занимавшиеся сплетнями, выполняли свою обычную работу, кучки водителей и продавцов тут и там обсуждали свои точки зрения на происшедшее. Все они были на столько увлечены беседой, что не обратили на меня никакого внимания. Я припарковал свою машину рядом с другим фургоном, выключил мотор и облегченно вздохнул.
СТАЛЬНАЯ КРЫСА
1
Когда дверь офиса внезапно открылась, я понял, что игра кончена. Это было выгодное дельце, но ему пришел конец. Я встретил входящего полицейского сидя в кресле, изображая на лице счастливую улыбку. Он шел твердой походкой с обычным для всех копов угрюмым выражением лица. И то же самое отсутствие юмора. Еще до того, как он открыл рот, я уже знал, что он скажет.
- Джеймс Боливар ди Гриз, я арестую вас по обвинению...
Я ждал слова "обвинение", именно этого слова. Когда он произнес его, я нажал кнопку, соединенную с зарядом пороха в патроне.
Заряд взорвался и трехтонный сейф рухнул на голову полицейского. Когда осело облако штукатурки, я увидел только одну слабо шевелившуюся руку. Она дергалась до тех пор, пока не зафиксировала указующий перст, нацеленный на меня.
Его голос был слегка приглушен сейфом и звучал раздражающе отрывисто. Он забубнил:
- ...по обвинению в нелегальном въезде, краже, подлоге...
Он долбил и долбил монотонно, это был бесконечный список, но я все это уже слышал раньше. Я переложил все деньги из ящика письменного стола в кейс. Список закончился новым обвинением, и мне посчастливилось услышать, как в его голосе зазвучали нотки обиды.
- Ко всему прочему, вам добавляется обвинение в нападении на полицейского робота. Это бессмысленно, так как мой мозг и гортань бронированы, а в моей средней секции...
"Что я знаю точно, Жорж, так это то, что маленький двусторонний передатчик расположен у тебя на макушке, а мне так не хотелось, чтобы ты в данный момент обратился к своим друзьям".
Один хороший пинок открыл в стене потайную дверь, открылся доступ к ступенькам. Когда я обходил груду штукатурки на полу, пальцы робота рванулись к моей ноге, но я ждал этого, и ему не хватило пары дюймов. В своей жизни я много раз встречался с полицейскими роботами и отлично знал, что они практически неразрушимы. Вы можете бить его сверху, подрывать снизу, а он тащится за вами, подтягивая себя, если остался целым хоть один палец, и непрерывно поливает вас ушатами сахариновой морали. Вот это сейчас и делалось. Он разобрал всю мою преступную жизнь и цену моего долга обществу и тому подобное. Я слышал эхо его голоса на лестничной площадке, даже когда уже достиг повала.
Сейчас на счету была каждая секунда. У меня было около трех секунд до того, как они сядут мне на хвост, и не более одной минуты и восьми секунд, чтобы покинуть здание. Еще один пинок - и открылся проход в комнату без таблички и номера.
Ни один из роботов не взглянул, как я спустился вниз, и я бы страшно удивился, если бы это было не так. Все они были устаревшего М-типа, пригодные только для простой однообразной работы. Им было абсолютно все равно, зачем они сдирают наклейки с заполненных консервных банок, и что находится на другом конце конвейера, который доставляет эти банки через стену. Они не подняли взгляда даже тогда, когда я открыл дверь, которая никогда не открывалась, ведущую на ту сторону стены. Я не стал ее закрывать, так как сейчас секреты уже не имели смысла.
Двигаясь вдоль грохочущего конвейера я прошел через грубую дыру, которая была пробита мною в стене правительственных складов. Я и конвейер установил сам и дыру сделал, нелегально конечно.
В склад вела еще одна дверь, автопогрузчик деловито накладывал консервы на ленту конвейера, выгребая их из огромного контейнера. Этот со своими микромозгами не тянул даже на робота. Я обошел его и помчался дальше по проходу. Звуки моей продовольственной деятельности замирали за моей спиной. Я улыбнулся от приятных воспоминаний.
Это был один из моих чудесных маленьких рэкетов. За небольшую сумму я арендовал склад, который примыкал к правительственным складам. Простая дырка в стене - и я получил доступ к целому ассортименту разнообразных товаров длительного хранения, к которым, как мне известно, в таких больших складах не прикасались месяцами, а то и годами. Не прикасались, разумеется, пока меня не было.
После пробития дыры я установил конвейер, все остальное было делом техники. Я нанял роботов сдирать старые наклейки и лепить новые, которые я отпечатал. Мой ассортимент был наилучшим, а цены, естественно, очень низки. Я мог себе позволить продавать дешевле конкурентов и получать тем не менее значительную прибыль. Местные оптовики быстро поняли свою выгоду, и я имел заказы на месяц вперед. Это была отличная операция, и она могла бы длиться еще долго.
Я быстро подавил в себе этот поток мыслей. Одним из основных правил моего бизнеса было то, что если операция закончена, значит - ЗАКОНЧЕНА! Искушение потянуть еще хотя бы денек и получить еще по одному чеку могло стать губительным. Ах, как хорошо я это знал. Я знал также, что это наилучший способ познакомиться с полицией.
"Поворачиваться и убираться, а на следующий день снова за то же самое приниматься!" - это мой девиз и девиз отличный, а всякие мечтания не для меня.
Я выбросил из головы все мысли, когда достиг конца прохода. Снаружи сейчас тьма полицейских, и я должен действовать быстро и безошибочно. Быстрый взгляд налево и направо. Никого. Два шага вперед, нажимаю на кнопку лифта. Я установил в этом лифте приборчик, который показал, что им пользуются не чаще одного раза в месяц.
Он появился через три секунды, пустой. Я влетел в него, одновременно нажимая кнопку "крыша". Подъем, казалось, никогда не кончится, но это только казалось. Он длился ровно четырнадцать секунд. Началась наиболее опасная часть дела. Мой 75-й калибр был у меня в руке, он позаботится об одном полицейском, но не более.
Дверь открылась, и я вздохнул с облегчением. Никого. Их, очевидно, согнали только ко входам, и не осталось никого, чтобы послать на крышу.
На открытом воздухе стали слышны звуки сирен - чудесные звуки. такой шум могла создать только по крайней мере половина всех полицейских сил страны. Я, как истинный артист, преисполнился гордостью.
Доска лежала позади подъемника, где я ее и оставлял. Немного выцвела, но все еще довольно крепкая. Несколько секунд, чтобы установить ее на парапет и передвинуть к следующему зданию.
Да, это самый опасный участок цепи, скорость тут не нужна. Осторожно ступаю на край доски, кейс прижимаю к груди, стараясь удержать центр тяжести над доской. Один шаг вперед. До земли лететь тысячу футов. Если смотреть вниз, можно упасть.
Все, теперь надо нажать. Хорошо, если они снизу не заметили эту доску на парапете. Десять быстрых шагов и передо мной дверь на лестницу. Она открылась легко, конечно, не случайно, так как я тщательно смазал петли. Войдя внутрь, я закрыл засов и сделал глубокий вдох. Это было еще не все, но худшая часть, где я подвергался максимальному риску, была позади. Еще две минуты, и они никогда не найдут Джеймса Боливара ди Гриза по кличке "Скользкий Джим".
Лестницей на крышу, грязной и плохо освещенной, никто не пользовался. Неделю назад я тщательно проверил ее. Багов - аппаратов для подслушивания и тайного наблюдения - на ней не было. Пыль лежала нетронутой, за исключением моих собственных отпечатков. Была надежда, что багов нет и сейчас. Оправданный риск в таком деле всегда имеет место.
Прощай, Джеймс ди Гриз, вес девяносто восемь килограммов, возраст около сорока пяти, округлый животик, типичный бизнесмен, чей портрет вместе с отпечатками пальцев известен полицейским тысяч планет. В первую очередь, долой отпечатки. Когда надеваешь их, они словно вторая кожа. Несколько капель растворителя - и они слезают, словно пара прозрачных перчаток.
Теперь очередь одежды, а затем и целого пояса, тщательно укрепленного вокруг поясницы и содержащего двадцать килограммов свинца, смешанного с термитом. Пригоршня отбеливателя из бутылки - и мои волосы снова приобрели естественный коричневый оттенок. Вставлены подушечки за щеки и расширители в ноздри. Затем контактные линзы голубого цвета. Я стоял в чем мать родила и чувствовал себя так, будто родился заново.
Это было недалеко от истины, я стал новым человеком, на двадцать килограммов легче, на десять лет моложе и с совершенно другой внешностью. В большом кейсе лежал полный комплект одежды и темные очки, которые можно было использовать вместо контактных линз. Все деньги были аккуратно уложены в коробку.
Когда я выпрямился, то и вправду почувствовал, словно сбросил десять лет. Все дело в весе. Я не замечал пояса, пока его не снял, а сейчас чуть ли не подпрыгивал на каждом шагу.
Термит должен уничтожить все улики. Я сложил все в кучу и запалил. Бутылки, одежда, сумки, ботинки и все остальное вспыхнуло и сгорело в ослепительном пламени термита. Полиция может отыскать щепотку цемента, да микроанализ даст пару молекул, но это все, что они могут найти здесь. Пламя горящего термита еще отбрасывало на меня отблески, когда я спустился на три пролета к сто двадцатому этажу.
Удача пока не покидала меня. Когда я открыл дверь, на этом этаже никого не было. Минутой позже скоростной лифт, подобрав по пути еще несколько других бизнесменов, доставил меня в вестибюль.
На улицу вела единственная дверь, над которой была установлена портативная телекамера. Не было заметно никаких попыток остановить входящих и выходящих из здания людей, большинство из них даже не замечали телекамеры и крупы копов около нее. Я направился туда.
На мгновение я оказался в поле зрения этого холодного стеклянного глаза. Ничего не случилось - значит, я был чист. Эта камера должна была иметь связь с главным полицейским компьютером. Если бы мое описание хотя бы в основных чертах сошлось, было бы мгновенно дано указание этим роботам, и я не успел бы и шагу ступить. Мы не можем состязаться в скорости с комбинацией "компьютер-робот", так как ее реакция измеряется микросекундами, но мы можем перехитрить ее, что я снова и проделал.
Я взял такси через десять кварталов отсюда. Отъехав на значительное расстояние, я взял второе, но только в третьем я почувствовал себя в безопасности и направился к космопорту. Звуки сирен позади меня становились все слабее и слабее, и только один случайный полицейский кар промчался мне навстречу.
Они устроили такую страшную суету вокруг такого пустякового воровства, но так всегда бывает на этих сверхцивилизованных мирах. Преступление сейчас такая редкость, что полицейские действительно лезут из кожи вон, как только что-нибудь нащупывают. Я не мог порицать их за откровенное служебное рвение. И я искренне считал, что они должны быть мне благодарны за то небольшое удовольствие, которым я нарушил однообразную тупость их жизни.
2
Поездка в космопорт, расположенный, конечно, далеко от города, проходила спокойно. Я мог наконец предаться спокойному течению своих мыслей. Было время даже немного пофилософствовать. Наконец-то я мог снова насладиться хорошей сигарой. В своей предыдущей жизни я курил только сигареты и никогда не нарушал этого правила, даже находясь в одиночестве. Сигары были отличные, хотя и пролежали полгода в специальной коробке в сумке с одеждой. Я глубоко затянулся, посматривая на мелькавшие мимо пейзажи. Хорошо быть свободным от работы, но так же хорошо быть и при деле.
Я пожалуй, затруднился бы ответить, какой из периодов устраивает меня больше и больше доставляет мне удовольствия - у каждого были свои прелести и преимущества.
Моя жизнь настолько отличается от жизни большинства людей нашего общества, что боюсь, даже не смогу им этого объяснить. Они существуют в богатом, очень богатом союзе миров, где практически уже забыто, что означает слово "преступление".
Однако, несмотря на века генетического контроля, есть еще небольшая группа недовольных и еще меньшее число тех, кто вообще не принимает существующий социальный порядок. Некоторые из них выявляются рано и быстро приводятся к норме. Другие не показывают своей слабости, а когда становятся взрослыми, понемногу приворовывают - ночные квартирные кражи, кражи в магазинах или что-то в этом роде. Потом они исчезают на неделю или на месяц в зависимости от степени своей сообразительности. Но благодаря последним достижениям техники полиция отыскивает и вылавливает их.
Вот это, пожалуй, и все преступники и преступления в нашем организованном и прекрасном мире. Точнее девяносто девять процентов их. Но есть еще последний, самый главный процент, ради которого и содержится полицейский департамент. Этот один процент - есть Я и горстка людей, рассеянных по всей галактике. Теоретически мы не существуем, а если и существуем, то не можем существовать, действовать.
Мы - крысы в пределах общества, мы живем вне его запретов и вне его правил. В обществе тем больше крыс, чем мягче его законы, так же как и в старых деревянных строениях крыс больше, чем в железобетонных, поставленных позже. Сейчас все общество - это железобетон и нержавеющая сталь, все меньше остается щелей и зазоров, и крысе нужно быть очень шустрой, чтобы найти их. В такой окружающей среде нормальным явлением становится стальная крыса.
Стальной Крысой стало быть и странно и почетно, особенно если вы шатаетесь по Галактике. Эксперты-социологи не приходят к соглашению о причинах нашего существования, а некоторые в него просто не верят. Наиболее распространенная теория гласит, что мы - жертвы наших психологических расстройств, которые не проявились в детстве, когда могли быть легко исправлены, а проявились лишь позже. У меня на это своя точка зрения, не совпадающая с теорией.
Несколько лет назад я написал небольшую книгу по данному вопросу, конечно, под псевдонимом, по моей теории это отклонение как психологическое, так и нет. На определенной стадии интеллектуального размышления индивидуум должен сделать выбор: либо жизнь вне условностей общества, либо смерть от абсолютной скуки. У окружающей жизни нет ни будущего, ни свободы, альтернативной может быть только другая жизнь с полным игнорированием законов. Нет такого варианта для авантюристов и джентльменов удачи - жить как внутри, так и вне общества. Сегодня надо делать выбор: все или ничего. Чтобы сохранить свою психику нормальной, я выбрал все.
Негативная часть моих размышлений была прервана прибытием в космопорт. В наших делах очень опасной является праздность и бездеятельность. Они вместе с жалостью к себе могут полностью вывести вас из строя. Активность всегда помогала мне, ощущение опасности и погони всегда прочищало мне мозги. Когда я рассчитывался за проезд, я обдурил водителя, спрятав одну из отсчитанных кредиток в рукав. Он был слеп, как корабельная переборка, его доверчивость потешила меня. Я сделал это только от скуки, тут же дав ему двойные чаевые.
За окошком билетной кассы сидел робот-контроллер, у которого роль камеры выполнял третий глаз во лбу. Пока я покупал билет, он слабо пощелкивал, регистрируя мою личность и место назначения.
Нормальная полицейская предусмотрительность: я был бы удивлен, если этого не случилось. Целью моей поездки была внутренняя система. На этот раз я не собирался совершать межзвездного прыжка, как обычно поступал после большого дела, в этом не было необходимости. Для большой работы мономир, как небольшая система - маловаты, но Бета Мингус имела около двенадцати планет с условиями, схожими с земными. Только на планете III сейчас было жарковато, на остальных погода была в самый раз. Коммерческая конкуренция внутри системы отсутствовала, а полицейский департамент, по моим данным, работал неважно. Они должны были за это поплатиться. Мой билет был на Морий, номер XVIII, большую и в основном сельскохозяйственную планету.
В космопорте было несколько небольших магазинчиков. Я внимательно осмотрел их и приобрел новый кейс с полным набором одежды и необходимыми дорожными принадлежностями.
Напоследок я зашел к портному. Он быстро соорудил для меня пару дорожных костюмов и форменную юбочку в складку, и я забрал все это в примерочную кабинку. Во избежание неприятностей я повесил один из костюмов поверх оптического бага на стене и нарочито громко стал снимать ботинки, а сам занялся подделкой только что купленного билета. На другом конце моего ножа для обрезки сигар находился перфоратор, с помощью которого я изменил обозначенный на билете код места назначения. Теперь я летел вместо планеты XVIII на планету X и на этом изменении терял почти двести кредитов. В этом состоит суть моего метода. Никогда не увеличивайте стоимость, слишком много шансов засыпаться на таком билете. Если вы уменьшите его стоимость, то если даже это будет замечено, все сочтут это ошибкой машины, ни у кого не возникнет и тени подозрения, так как терять на подделке деньги - явная бессмыслица.
Чтобы не вызвать подозрения у полиции, я снял костюм с камеры и занялся примеркой. Когда все было готово, у меня оставался еще час до отправления корабля. Я пошел в автоматическую чистку и через некоторое время получил всю мою готовую одежду вычищенной и отутюженной. У меня не было ничего интересного для таможенников, кроме кейса, полного поношенной одежды.
Они быстро пропустили меня, и я погрузился. Корабль был заполнен только наполовину, и я смог занять место рядом со стюардессой. Я безуспешно флиртовал с ней, пока она не ушла, записав меня в категорию: "САМЕЦ, НАХАЛ, ПРИСТАВАЛА". Старая дева, сидевшая рядом со мной, занесла меня в тот же раздел, она демонстрировала свое святое презрение мне, смотря демонстративно в окно. Я счастливо задремал, так как быть отмеченным и попасть в категорию в данном случае лучше, чем отмеченным не быть. Мое описание теперь не отличимо от любого другого парня, а это мне и было нужно.
Когда я проснулся, мы были уже рядом с планетой X, и я еще чуть подремал, пока корабль осматривался таможенниками. Мои вещи не вызвали никаких подозрений, так как шесть месяцев тому назад я предусмотрительно подделал бумаги, в которых стал фигурировать как банковский курьер.
Межпланетный кредит почти полностью отсутствовал на этой планете, и таможенники привыкли видеть кучи денег, перевозимых туда и обратно.
Почти автоматически, по привычке заметая следы, я перебрался в большой центр текстильной промышленности Бругх, расположенный больше чем в тысяче километров от места моего приземления. Используя полностью измененные идентификационные документы я зарегистрировался в тихом отеле в пригороде.
Обычно после большого дела, подобного последнему, я отдыхал один-два месяца. Это было необходимо, хотя я и не ощущал такой потребности. Прогуливаясь по городу и делая небольшие покупки, я присматривал себе возможности для нового дела. Одновременно восстанавливая личность Джеймса ди Гриза. День ото дня я убеждался, что выгляжу все лучше и лучше.
Мне всегда удавалось ускользнуть из лап закона, и одной из многих причин этого было то, что я никогда не повторялся. Я придумывал какой-нибудь маленький чудесный рэкет, потом удирал оттуда и никогда больше не возвращался к нему. Единственной общей чертой всех этих рэкетов было то, что они делали деньги. А единственное, что я еще не успел проделать, был вооруженный грабеж. Пора было обдумать и этот вариант.
Пока я восстанавливал брюшко Скользкого Джима, я обдумывал план операции. К тому времени, когда были готовы напальчники с новыми отпечатками, операция была спланирована.
Как и всякое по-настоящему хорошее дело, она была гениально проста.
Я собирался заняться Морансом - крупнейшим магазином в городе. Каждый вечер точно в одно и то же время бронированный автомобиль увозил дневную выручку универсального магазина в банк - гигантскую сумму в кредитных билетах. Передо мной стояла единственная реальная проблема - как один человек может унести такое огромное количество денег. Когда я получил ответ на этот вопрос, операция была готова.
Все приготовления велись мной, конечно, мысленно, пока я снова не приобрел обличья Джеймса ди Гриза. Как только брюшко округлилось, я почувствовал, что снова вхожу в форму. Почти с удовольствием я закурил первую сигарету и приступил к работе. День или два на несколько пустяковых краж, и я был готов. Работа была запланирована на следующий день после обеда.
Купленный мной большой фургон с некоторыми изменениями, которые я сделал, был ключом к операции. Я припарковал его в Г-образной аллее в полумиле от Моранса. Фургон почти полностью блокировал аллею, но это было неважно, так как ею пользовались только ранним утром. Двигаясь не спеша обратно к магазину, я достиг его почти одновременно с броневиком. Я для виду изучал стену гигантского здания, в то время, как охрана носила деньги. Мои деньги.
Я думаю, что у некоторых людей со слабым воображением ситуация вызвала благоговейный ужас. По меньшей мере пятеро вооруженных охранников стояло около входа, двое сбоку, несколько внутри, да еще водитель и его помощник. Как дополнительная предосторожность, рядом с обочиной фыркало три мотоцикла. Они должны были в качестве прикрытия сопровождать автомобиль в пути. О, очень впечатляюще! Я с трудом подавил улыбку, когда подумал, что произойдет со всеми этими тщательно продуманными предосторожностями.
Еще раньше я сосчитал число тюков с деньгами, выносимыми через дверь. Их всегда было пятнадцать, не больше и не меньше, и это сильно помогло мне в разработке плана операции. Как только в броневик была загружена четырнадцатая пачка, в дверях показалась пятнадцатая. Водитель, как и я, вел счет. Он вышел из кабины и подошел к задней дверце, чтобы запереть ее, когда погрузка будет закончена.
Мы действовали исключительно синхронно. В тот момент, когда он подошел к задней дверце, я подошел к кабине. Спокойно и уверенно я влез внутрь и захлопнул за собой дверь. Помощнику хватило времени лишь для того, чтобы открыть глаза и рот. Я шлепнул ему на колени анестезирующую бомбу, и он тут же отключился. Я, конечно, предварительно вставил в ноздри соответствующие фильтры. Заведя мотор левой рукой, я выбросил назад через окно бомбу побольше. Приятной музыкой отдалось в ушах, когда охранники, стоявшие в кузове, попадали на пол.
Весь процесс занял шесть секунд. До стражников, стоящих на ногах, наконец дошло, что происходят странные вещи.
Я дружески помахал им через окно и рванул броневик от обочины. Один из них бросился вслед и попытался вскочить в открытую заднюю дверь, но уже не успел. Все произошло так быстро, что никто из охранников и не подумал стрелять, а ведь я был уверен, что без нескольких пуль даже не обойдется. Малоподвижный образ жизни на этих планетах притупляет рефлексы.
Мотоциклисты опомнились быстрее, они бросились за мной, когда я еще не успел отъехать и на сотню футов. Я чуть притормозил, чтобы они приблизились, затем нажал на акселератор, не давая им обогнать меня.
Конечно, их сирены ревели, а револьверы стреляли, но я это предвидел. Мы неслись, как профессиональные гонщики, оставляя позади весь транспорт. У них не было времени подумать и понять, что, собственно, может произойти в результате. Ситуация была очень смешной, и я боялся расхохотаться, лавируя броневиком.
Конечно, сигналы тревоги должны быть слышны очень далеко, и дорога впереди должна быть заблокирована, но эти полмили мы неслись на полной скорости. Через несколько секунд я увидел въезд в аллею. Я повернул машину туда, нажав одновременно кнопку моего карманного коротковолнового передатчика.
По всей длине аллеи сработали мои дымовые бомбы. Они, конечно, как и все мое оборудование, были самодельными, но создали прекрасное темное облако дыма в этой узкой аллее. Я подал машину вправо, пока крыло не стало скрестись по стене, и, немного снизив скорость, поехал таким способом. Мотоциклисты, конечно, так сделать не могли, и перед ними стала дилемма: либо остановиться, либо сломя голову ринуться в темноту. Я надеялся, что они сделают правильный выбор и не станут подвергать себя опасности.
Предполагалось, что радиоимпульс, взорвавший бомбы, одновременно откроет задние дверцы моего трейлера и опустит пандус. Все это прекрасно работало во время испытаний, оставалось надеяться, что не подведет и сейчас. Я попытался оценить расстояние по времени движения в аллее, но, видимо, неудачно. Передние колеса автомобиля буквально врезались в пандус, и броневик скорее впрыгнул, чем вкатился внутрь фургона. Меня сплющило, ударило, и я вывалился из кабины, отскочил от борта и выпал наружу.
Из=за абсолютной темноты от дымовых бомб и сотрясения моих мозгов чуть не погибла вся операция. Я ощупывал стену, пытаясь сориентироваться, и терял драгоценные секунды. Прошло время, пока я в конце концов не наткнулся на заднюю дверь. Послышались голоса охранников, бегающих взад и вперед в дыму. Они услышали шум от удара, и мне, чтобы сбить их с толку, пришлось выбросить еще две газовые бомбы.
Когда я добрался до кабины и завел фургон, дым начал рассеиваться, и через несколько футов я выскочил на солнечный свет. Недалеко впереди аллея вливалась в центральную улицу, на которой стояли две полицейские машины. Достигнув ее, я остановился и внимательно изучил обстановку. Никто не проявлял никакого интереса к фургону, видимо все следили за другим концом аллеи. Я выехал на улицу и покатил в сторону от магазина, который ограбил.
Конечно, я проехал в этом направлении только несколько кварталов, затем свернул в боковую улицу. На следующем углу я повернул еще раз и направился к Морансу, месту моего последнего преступления. Холодный воздух, врывающийся через стекло, окончательно привел меня в чувство, и я начал насвистывать, ведя большой фургон по боковым дорогам.
У меня просто зудело выехать на проспект перед Морансом и взглянуть на весь их переполох. Но не стоило рисковать. Да и времени на это не было. Я аккуратно вел машину по разработанному маршруту, избегая улиц с большим движением. Через несколько минут я выехал на погрузочную площадку, расположенную на заднем дворе магазина. Здесь тоже чувствовалось небольшое возбуждение, но оно терялось в обычной деловой суете. Пока роботы, не занимавшиеся сплетнями, выполняли свою обычную работу, кучки водителей и продавцов тут и там обсуждали свои точки зрения на происшедшее. Все они были на столько увлечены беседой, что не обратили на меня никакого внимания. Я припарковал свою машину рядом с другим фургоном, выключил мотор и облегченно вздохнул.