– Неужели ты до сих пор не поняла Дочерей Жизни? Насилие – это не наш метод.
– Рада слышать это, – сухо сказала Вайнти. – Только я не люблю полагаться на случай. После прибытия урукето сюда бежать можно только в джунгли, а это не завидная участь. Кроме того, твои товарищи будут лучше работать без оков.
– И тем не менее, мы по-прежнему узники.
– Нет, – решительно сказала Вайнти, – ты – нет. Ты свободный гражданин Альпесака со всеми правами и обязанностями других граждан. Пусть тебя не смущает то, что произошло. Совет Инегбана признал тебя недостойной быть гражданином города и направил сюда. Начни новую жизнь на новом месте. Надеюсь, здесь ты не повторишь ошибки, допущенной там.
– Это что, угроза, Вайнти? Эйстаа Альпесака думает, что мы отличаемся от других граждан и будем угрожать им?
– Не угроза, а предупреждение, эфенселе. Учись на своих ошибках. Я не сомневаюсь, что ты будешь общаться с другими, но держи свои секреты при себе. Тебе запрещается говорить об этом с другими. Остальные не хотят этого знать.
– Ты уверена? – сурово спросила Энги. – Ты настолько умна?
– Я достаточно умна, чтобы понять, что от тебя исходят неприятности – парировала Вайнти. – И я буду пристально наблюдать за тобой. Тебе не удастся причинить нам здесь неприятности вроде тех, что ты устроила в Инегбане. Я не буду такой терпеливой, как совет города.
Энги почти не двигалась, пока Вайнти говорила.
– Мы никому не причиняли неприятности и не хотим их. Мы просто верим.
– Вот и отлично. Только занимайтесь этим в таких местах, где вас не могут услышать другие. И я не потерплю ничего подобного в моем городе.
Вайнти чувствовала, что начинает выходить из себя, как бывало всегда, когда она оказывалась лицом к лицу со страшной верой Энги. Хотя та говорила не очень внятно, Вайнти поняла самое главное.
– В город пришла одна по имени Сталлан. Новости слишком важны… необходимо ваше присутствие…
Вайнти сделала ей знак уходить, затем повернулась к Энги спиной и отправилась в город. Сталлан уже была там, ожидая ее присутствия, и в ее позе ясно читалось торжество.
– Ты уже сделала то, о чем я говорила? – спросила Вайнти.
– Да, эйстаа. Я следовала за убийцами, пока не настигла их. Затем я выследила, убила одного и вернулась с телом. Оно здесь, недалеко. Я оставила это ничтожество, Хексей, следить за ним. Есть странные вещи, относительно этих устузоу.
– Вот как? Ты должна рассказать мне.
– Лучше я покажу.
Сталлан повела ее в часть города, более низкую к реке. Хексей ждала там, охраняя плотно связанный узел. Кожа ее была грязной и поцарапанной, и она начала протестующе причитать, как только они появились. После первых же слов Сталлан ударила ее по голове и повалила на землю.
– Совершенно ни на что не годна, – прошипела она. – Ленивая, шумливая, всего боится… из-за нее нас обеих едва не убили. Я больше не хочу иметь с ней дела.
– И Альпесак не будет, – вынесла свой приговор Вайнти. – Оставь нас. Вообще уходи из города.
Хексей было запротестовала, но Сталлан грубо ударила ее ногой по губам. Хексей бросилась бежать, и ее вопль отразился от воздушных корней и исчез наверху. Вайнти тут же выбросила мерзкое существо из памяти и указала на сверток.
– Это – убитое существо?
– Да.
Сталлан дернула за угол, и труп Хастилы покатился на влажную траву.
При виде его, Вайнти онемела от ужаса и удивления. Овладев собой, она шагнула вперед и с отвращением ткнула его ногой.
– Там было четыре существа, – сказала Сталлан. – Все остальные меньше этого. Я нашла их и следовала за ними. Они не шли по берегу, а плыли по океану, хотя лодки у них не было. Вместо этого они садились на ствол дерева и двигались по воде, гребя кусками древесины. Я видела, как они убивали других животных – вероятно так же были убиты самец и его охрана на берегу. Они не пользуются зубами, когтями и рогами, потому что рогов у них нет, а зубы и когти невелики и очень слабы. Вместо этого, они пользуются предметом, похожим на острый зуб, прикрученный к длинной палке.
– Они хитры, эти меховые животные. У них есть мозг.
– У всех животных есть мозг, даже у примитивного хесотсана, вроде этого. – Сталлан постучала по оружию, висевшему у нее на плече. – Но хесотсан не опасен, если с ним правильно обращаться, а эти опасны. Сейчас, если желаешь, взгляни на него поближе. Как видишь, у него много меха здесь, на вершине тела, вокруг головы. Но есть и другой мех, не принадлежащий существу, а только обернутый вокруг него. Кроме того, оно носило сумку, в ней я нашла вот это – небольшой кусок камня с острым краем. Смотри, эта окружающая шкура снимается, и существо оказывается без меха.
– Это самец! – закричала Вайнти, – и самец мехового существа со слабым примитивным мозгом, который, однако, достаточно дерзок, чтобы угрожать нам, йиланам. Так что ты хотела сказать мне? Что эти безобразные твари опасны для нас?
– Я уверена в этом, Вайнти. Но ты – эйстаа и одна из тех, кто решает, кто есть кто. Я просто рассказала тебе о том, что видела, и показала то, что нашла.
Вайнти зажала острие камня между пальцами и смотрела на труп. Прошло немало времени, прежде чем она заговорила снова.
– Я верю, что это возможно, что даже устузоу могут иметь малую толику интеллекта и хитрости. Например, наши лодки понимают наши приказы. У всех животных есть мозг и, скажем, энтисената можно научить искать пищу в воде. В этой дикой части мира, такой далекой от нашего дома, возможны самые странные вещи, и вот они начали происходить. И не йиланы контролируют их и руководят ими. Поэтому вполне возможно, что некоторые виды млекопитающих достигли определенной извращенной цивилизации. Достаточно найти кусок камня и научиться убивать им. Да, это возможно. Но они должны остаться в своих джунглях, убивая и поедая друг друга. Они ошиблись, уходя вперед. Эти самцы живут, как паразиты и к тому же убили наших самцов, отсюда ясно следует, что должны делать мы. Мы должны найти их и уничтожить всех до одного. У нас нет выбора, если мы хотим, чтобы наш город остался на берегу. Можем мы это сделать?
– Должны. Но нужно идти всей силой, собрав всех свободных в городе. И вооружить всех хесотсанами.
– Но ты говорила, что их было всего четверо, и только трое из них остались в живых…
Ответ пришел к Вайнти так же, как пришел к Сталлан, когда она наткнулась на небольшую группу, двигающуюся на север.
– Могут быть и другие? Более многочисленные? Должны быть. Эти несколько наверняка ушли от основной группы по каким-то причинам. Мы должны собрать все силы и найти их всех.
– Найти и убить. Да, конечно. Я отдам приказ, так что мы сможем отправиться сразу.
– По-моему, лучше не двигаться днем, потому что нас будет много. Если мы выступим на рассвете, взяв только хорошо накормленные и быстроходные лодки, то легко настигнем их, потому что они двигаются медленно. Последуем за ними и найдем остальных.
– И перережем, как они перерезали наших самцов. Это Хороший план. Отнесите это существо на амбесед, пусть все посмотрят. Нам нужны продукты и свежая вода на несколько дней пути, чтобы не нужно было останавливаться.
Фарги были срочно отправлены во все части города, приказывая гражданам явиться в амбесед, и скоро собралась огромная толпа. Гневный рокот поднимался от масс йилани, толкавших друг друга, чтобы увидеть тело. Когда Вайнти вошла в амбесед, ее остановила Икеменд.
– На несколько слов, эйстаа…
– Неприятности с вашими питомцами? – сказала с внезапным страхом Вайнти. Икеменд, ее эфенселе, была назначена на важный пост в охране и присматривала за самцами. После краткого расследования были обнаружены недостатки в системе контроля прежнего опекуна, приведшего к смерти на берегу. Опекун заболела и умерла, когда Вайнти лишила ее имени.
– Нет, все хорошо. Но самцы прослышали об убитом устузоу и хотят видеть его. Можно разрешить им это?
– Конечно, они уже не дети. Но пусть приходят, когда все кончится – нам не нужны истерики.
Икеменд была не единственной, обратившейся к ней. Энги преградила ей дорогу и не ушла, когда она приказала ей удалиться.
– Я слышала, что у тебя есть план преследования и истребления устузоу.
– Это так. Сегодня я сделаю официальное сообщение.
– Прежде, чем ты сделаешь его, выслушай меня. Я не могу поддержать тебя, и никто из Дочерей Жизни не может, это противоречит тому, во что мы верим. Мы не можем участвовать в этом убийстве. Эти существа не знают понятия смерти и нельзя их уничтожать за это. Мы убиваем, когда нам нужно есть, во всех других случаях убийство запрещено для нас. Теперь ты понимаешь, что мы не можем…
– Молчи! Ты должна делать все, что я прикажу. Все прочие действия будут изменой.
– То, что ты называешь изменой, мы называем подарком жизни, – холодно ответила Энги. Мы не будем помогать вам.
– Я могу приказать убить вас всех.
– Да, ты можешь стать убийцей, но потом тебя замучит чувство вины.
– Никакой вины, только гнев. И ненависть, что моя эфенселе предает свою расу таким способом. Я не могу убить вас, потому что ваши тела нужны для тяжелой работы. Пока мы не вернемся, твои люди будут скованы вместе, и ты будешь прикована к ним. У тебя нет больше привилегий. Я отрекаюсь от тебя, как от своей эфенселе. Ты будешь работать с ними и умрешь вместе с ними. Проклятие и ненависть за измену – вот твоя судьба.
Глава 7
Керрик сидел на своем обычном месте на носу лодки, поддерживая огонь. Правда это было занятие для мальчика, а ему хотелось грести вместе с другими. Амахаст разрешил ему попробовать, но мальчик был еще слишком мал, и весло оказалось велико для него. Сейчас он наклонился вперед, и искоса поглядывал сквозь туман на море, но ничего не было видно. Морские птицы, невидимые в тумане, причитали где-то впереди. Только удары набегающих волн служили им указателем направления. В другое время они дождались бы, пока туман поднимется, но не сегодня. Память о Хастиле, утащенном в воду, была слишком свежа. Сейчас они двигались так быстро, как только могли: всем захотелось закончить это путешествие. Керрик понюхал воздух, поднял голову и снова принюхался.
– Отец, – крикнул он, – я чувствую дым.
– Это дым от нашего огня и мяса, – сказал Амахаст, но все же начал грести чуть-чуть быстрее. Могла ли саммад быть так близко?
– Нет, это не старый дым. Он свежий, ветер дует спереди. И прислушайся к волнам, разве они не другие?
Так оно и было. Относительно дыма могли возникнуть сомнения из-за продымленных шкур и мяса, но с волнами все было иначе. Они стали слабее и уменьшались за ними. На берегу большой реки, в месте впадения в море, были разбиты палатки саммад.
– Правьте к берегу! – приказал Амахаст, резко наклоняясь над своим веслом.
Небо начало светлеть, туман поднимался. Сквозь пронзительные вопли чаек они услышали крики женщин и закричали в ответ. Сквозь туман, поднимавшийся все быстрее и быстрее, проглядывало солнце. Он лежал близко от поверхности воды, но вдали был берег и ждущие их палатки, и жаркий огонь – вся хорошо знакомая суматоха лагеря. Лодку заметили и люди вышли из палаток и подошли к самой воде. Кто-то радостно закричал, и с луга, где паслись мастодонты, донесся ответный рев. Они были дома.
Мужчины и женщины вбегали в воду, но приветственные крики стихли, когда они сосчитали находившихся в лодке. Пятеро уходили в охотничью экспедицию – только трое вернулись обратно. Когда лодка заскрежетала по песчаному дну, множество рук подхватили ее и вытащили на берег. Никто не говорил не слова, но Алет, женщина Хастилы, поняв вдруг, что его нет, в ужасе закричала. Ее крик подхватила женщина Дикена и его ребенок.
– Оба мертвы, – сказал Амахаст, чтобы рассеять ложные надежды, что остальные следуют позади. – Дикен и Хастила. Они уже среди звезд. Многих нет в лагере?
– Алкос и Кассис на реке, ловят рыбу – сказала Алет.
– Пошлите за ними, – сказал Амахаст. – Передайте, чтобы немедленно возвращались. Сворачивайте палатки, грузите на животных – сегодня мы немедленно уходим в горы.
Послышались крики, протестующие возгласы, потому что никто не был готов к внезапному уходу. Во время движения они собирали лагерь каждое утро и делали это довольно легко, потому что распаковывалось самое необходимое. Но сейчас все было иначе. Летний лагерь у небольшой реки, и в палатках все было свалено в полном беспорядке.
Огатир закричал на них, и голос его перекрыл причитания женщин:
– Делайте, как сказал Амахаст, или вы все умрете в снегах! Сезон кончается, а дорога длинная.
Амахаст ничего не сказал. Это объявление ничем не хуже любого другого. Возможно даже лучше истинной причины, которую он не мог подтвердить никакими доказательствами. Однако, несмотря ни на что, он был уверен, что нужно быть настороже. Он, охотник, знал, что сам превратился в дичь: весь этот день и день накануне он чувствовал на себе чей-то взгляд. Но ничего не видел, море всегда было пусто, когда он смотрел на него, и все же что-то было, и он знал об этом. Он не мог забыть, что Хастилу утащили в океан, и он не вернулся. Сейчас Амахасту хотелось поскорее собрать вещи, привязать их сзади к мастодонтам и бежать прочь от моря и от того, что скрывается в нем. Пока они не вернуться в родные горы, он не может чувствовать себя в безопасности.
Хотя все трудились в поте лица, сворачивание лагеря заняло весь следующий день. Амахаст кричал на женщин и колотил подростков, если те двигались медленно. Нелегко было покинуть летний лагерь. Разбросанные вещи сносили в одно место и укладывали, щупальцами сквида упаковывали корзины, однако их не хватало и было много жалоб и причитаний, когда он приказал бросить здесь часть добычи. Сейчас было не время оплакивать потери: это можно сделать и потом.
Солнце опустилось за холмы, когда они были готовы. Небо было чистым, молодая луна освещала землю, а духи воинов были яркими и могли указать путь.
Мастодонты долго не давали запрячь себя и протестующе мычали, но потом позволили мальчикам забраться на свои спины и привязать к ним большие шесты. Пара их волочилась за каждым животным с обеих сторон, образуя каркас, к которому привязывалась перекладина. Палатки и продовольствие разместились на самой вершине волокуш.
Керрик сидел на шее большого быка, привязанный как и все, но очень довольный, что саммад уходит. Ему хотелось оказаться подальше от океана и существ, живущих в нем. Он был единственный из всей саммад, кто видел руки, поднимающиеся из океана и утащившие туда Хастилу. Темные руки в океане, темные фигуры в море…
Он взглянул на море, и его пронзительный крик перекрыл другие голоса, заставил их смолкнуть, и привлек внимание к океану, куда указывал мальчик.
Из вечного полумрака появились темные силуэты. Низкие черные лодки, которые и без весла двигались быстрее, чем лодки тану, приближались к берегу ровной линией. Они не останавливались, пока не достигли полосы прибоя и не выбрасывались на берег, несмотря на полумрак.
Огатир был рядом с водой, когда они высадились, и мог хорошо разглядеть их. Он знал, кто они и зачем пожаловали сюда.
– Мы убили нескольких из них на берегу…
Ближайший мараг поднял длинную палку и сжал ее обеими руками. Что-то громко щелкнуло, боль пронзила грудь Огатира, и он упал.
Вдруг начали щелкать другие такие палки, и воздух наполнился криками боли и ужаса.
– Они бегут! – закричала Вайнти и махнула рукой, указывая вперед. – За ними! Никто не должен уйти!
Она первой выскочила на берег, первой выстрелила и первой убила устузоу. Сейчас ей хотелось убивать еще и еще.
Это была не битва, а избиение. Йиланы убивали все живое без разбору: мужчин, женщин, детей, животных. В их рядах потерь было немного. У охотников не было времени найти свои луки и стрелы, и они схватились за копья, но прежде чем успевали ими воспользоваться, выстрелы укладывали их одного за другим.
Все, что могли сделать тану, это бежать, преследуемые убийцами из моря. Испуганные женщины и дети бежали мимо кару, и мастодонт, подняв вверх голову, в страхе затрубил. Керрик ухватился руками за грубую шерсть животного, чтобы тот не смог сбросить его, опустился на землю по деревянной оглобле и бросился за своим копьем. Сильная рука ухватила его за плечо и повернула его кругом.
– Беги! – приказал отец. – Спасайся в холмах!
Амахаст повернулся и увидел, что один из мургу бежит вокруг мастодонта, прыгая через деревянную раму. Прежде чем он успел воспользоваться своим оружием, Амахаст пронзил его копьем и тут же вытащил его обратно.
Вайнти видела смерть фарги и жажда мести захватила ее. Острие с капающей с него кровью качалось перед ней, но она не отступала. Подняв хесотсан, она сжала его и несколькими выстрелами свалила устузоу, прежде чем он успел добраться до нее.
Она не заметила меленького существа, даже не подозревала о его существовании, пока боль не пронзила ее ногу. Взревев от ярости, она ударила его тупым концом хесотсана.
Рана сильно кровоточила и болела, но была не очень серьезной, это она определила сразу, и гнев ее прошел. Внимание ее вновь привлекло сражение, шедшее вокруг.
Оно уже почти заканчивалось. В живых осталось всего несколько тану. Они лежали беспорядочными группами среди корзин и трупов на шкурах и рамах. Атаковавшие из моря соединились сейчас с теми, кто зашел в реку и бросился в бой с тыла, использовав прием, который они применяли в молодости, охотясь в море. На суше он тоже сработал хорошо.
– Немедленно прекратите убийства, – приказала Вайнти ближайшей к ней фарги. – Передайте это другим. Несколько из них нужны мне живыми: я хочу больше узнать об этих существах.
Теперь она понимала, что они были лишь животными, которые пользовались острыми кусками камней. Правда, у них было подобие социальной организации, и они даже использовали более крупных животных, которые сейчас были либо убиты, либо в панике разбежались. Все это указывало на то, что если здесь была одна такая группа, то могут быть и другие. Если это так, она должна знать как можно больше об этих существах.
Малыш у ее ног, которого она ударила, шевельнулся и захныкал. Вайнти окликнула Сталлан.
– Свяжи его, чтобы не мог убежать, и брось его в лодку.
Из контейнера, который носила на ремне, она достала несколько дротиков. Нужно было пополнить запас, израсходованный в бою. Хесотсан был хорошо накормлен и мог сделать еще несколько выстрелов. Она заталкивала их пальцем, пока зарядное устройство расширилось, затем поставила дротики в нужное положение.
Первые звезды появились на небе, красные отблески заката угасали за холмами. Пора было доставать из лодки плащ. Она сделала фарги знак принести ей плащ, и уже завернулась в его теплоту, когда всех уцелевших устузоу доставили к ней.
– Это все? – спросила она.
– Наши воины были очень злы, – сказала Сталлан. – Раз начав убивать, им было очень трудно остановиться.
– Это я знаю по себе. А взрослые – все мертвы?
– Да, все. Этого малыша я нашла под шкурой и принесла сюда. – Она взяла его за длинные волосы и тряхнула так, что ребенок закричал от боли. – А этого нашла в другом месте – и она указала на месячного младенца, которого вытащили из рук мертвой матери.
Вайнти с отвращением смотрела как, Сталлан подносит ней безволосое существо. Той уже приходилось касаться самых отталкивающих животных, но мысль о том, чтобы сделать это самой, вызывала у Вайнти отвращение. Однако, она была эйстаа и должна была уметь делать все, что могут делать другие граждане. Она медленно вытянула обе руки и взяла извивающееся существо. Оно было теплым, теплее, чем плащ, почти горячим. На мгновение ее отвращение ослабело, когда она почувствовала приятное тепло. Когда она возвратила младенца обратно, тот открыл красный и беззубый рот, захныкал и облил руку Вайнти горячей жидкостью. Прежнее удовольствие тепла исчезло, сменившись волной отвращения.
Это было уже слишком, и она изо всей силы ударила существо о ближайший валун. Потом она направилась к воде, чтобы отмыться, а оттуда обратилась к Сталлан.
– Этого довольно. Передай остальным: пусть возвращаются к лодкам, но сначала убедятся, что живых нет.
– Это уже сделано, высочайшая. Все мертвы. Это конец.
– Конец? – Вайнти думала об этом, опуская свои руки в воду. Конец ли это. Вместо удовлетворения победой она все больше погружалась во мрак депрессии.
Конец ли, или начало?
Глава 8
Энги шла вдоль стены и прислонилась к ней, почувствовав тепло от светильника. Хотя солнце уже взошло, в городе еще сохранился ночной холод. Вокруг нее растения и животные Альпесака жили полной жизнью, но это было естественно, и она не обращала на них внимания. Под ее ногами шелестел покров сухих листьев, в которых копошились жуки и Другие насекомые. Все вокруг двигалось в предвкушении наступающего дня. Высоко вверху солнце уже сверкало на листьях деревьев и многих других растений, составляющих этот живой город.
Для Энги это все было так естественно, как воздух, которым она дышала, и богатство переплетенных и зависящих друг от друга жизненных форм. Порой она думала об этом, но сегодня, после того, что она услышала, это было трудно. Хвастаться убийством другого вида! Она долго разговаривала с этими наивными хвастунами, объясняя им смысл жизни и стараясь показать ужас преступления, которое они совершили. Жизнь уравновешивала смерть, как море уравновешивало небо. Если они начинают убивать жизнь – они убивают себя.
Ее внимание привлекла одна из фарги, смущенная ее статусом и не знающая как к ней обратиться. Молодая фарги знала, что Энги была одной из высочайших, однако запястья ее сейчас были скованы, как у самых низших. Не находя слов, она решила коснуться Энги, чтобы привлечь ее внимание.
– Эйстаа хочет, чтобы ты пришла к ней сейчас, – сказала фарги.
Когда появилась Энги, Вайнти сидела на своем месте, сделанном из живого ствола городского дерева. На стволе перед ней сидели запоминальники, и один из них, с усиками над высохшими глазами, упирался им в складку кожи угуншаа – диктора-демонстратора. Угуншаа что-то говорил, а его органические молекулярные линзы мерцали, показывая черно-белые картины жизни йилан, которые передавали ему запоминальники. Вайнти молча слушала угуншаа, когда появилась Энги, и подняла со стола каменный наконечник, лежавший рядом.
– Подойди, – приказала она, и Энги повиновалась. Вайнти сжала каменное лезвие в руке и подняла его. Энги не дрогнула и не отступила, и тогда Вайнти схватила ее за руку.
– Ты не боишься, – сказала она, даже видя, как остер этот кусок камня? Он ничуть не хуже наших струн-ножей.
Она взмахнула им и связанные руки Энги стали свободны. Энги осторожно потерла кожу в тех местах, где началось раздражение от оков.
– Ты освобождаешь всех нас? – спросила она.
– Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
– Я не буду помогать тебе убивать.
– В этом нет необходимости. Убийства закончились, в данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Если она говорила что-то, то полностью высказывала все свои мысли. Для нее не только невозможно было сказать ложь, само это понятие было ей совершенно чуждо. Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для йилан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было не говорить вообще. Вайнти была знатоком такого рода тактики и применяла его сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
– У нас появилось время для изучения. Можешь ты изучить их язык?
– Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
– Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться от этих глупых животных?
– У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способы по-разному смотреть на вещи…
– Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?
– Это очень важно. У нас есть язык и, забывая это, мы становимся не лучше животных. Мысли вроде этой и привели меня к великой Угуненапсе и ее учению.
– Ты сделала бы гораздо лучше, продолжая изучать язык. Это избавило бы тебя от неприятностей. Те из нас, что станут йиланами, должны учиться говорить по мере роста, и это факт, иначе ни ты, ни я бы не были здесь. Но могут ли научиться говорить молодые? Это представляется мне глупой и отталкивающей идеей. Скажи, возможно ли это?
– Да, возможно, – сказала Энги, – и я сама делала это. Это легче, ибо самые молодые ничего не хотят слушать, но я делала это. Я пользовалась методикой обучения, которую применяют водители лодок.
– Но лодки почти так же глупы, как плащи. Все они могут научиться понимать только несколько команд.
– Методика обучения та же самая.
– Хорошо, – сказала Вайнти и продолжила, осторожно подбирая слова. – Значит ты можешь научить животное понимать и говорить?
– Нет, не говорить, а только понимать несколько простейших команд, если у него достаточно развитый мозг. Но для разговора требуется голосовой аппарат и области мозга, которых у животных нет.
– Но я слышала разговаривающих животных.
– Не разговаривающих, а повторяющих звуки. Птицы тоже могут делать это.
– Нет, я имела в виду разговаривающих. Общающихся друг с другом.
– Это невозможно.
– Я говорю о животных, покрытых мехом. О мерзких устузоу.
Энги наконец начала понимать, о чем говорит Вайнти.