Страница:
Энги осторожно потерла кожу в тех местах, где началось раздражение от оков.
– Ты освобождаешь всех нас? – спросила она.
– Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
– Я не буду помогать тебе убивать.
– В этом нет необходимости. Убийства закончились. – В данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Если она говорила что-то, то полностью высказывала все свои мысли. Для нее не только невозможно было сказать ложь, само это понятие было ей совершенно чуждо.
Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для ийлан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было не говорить вообще. Вайнти была энатоком такого рода тактики и применяла ее сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
– У нас появилось время для изучения. Можешь ты изучить их язык?
– Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
– Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться от этих глупых животных?
– У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способы по-разному смотреть на вещи...
– Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?
– Это очень важно. У нас есть язык, и забывая это, мы становимся не лучше животных. Мысли вроде этой и привели меня к великой Угунепансе и ее учению.
– Ты сделала бы гораздо лучше, продолжая изучать язык. Это избавило бы тебя от неприятностей. Те из нас, кто станут ийланами, должны учиться говорить по мере роста, и это факт, иначе ни ты, ни я не были бы здесь. Но могут ли научиться говорить молодые? Это представляется мне глупой и отталкивающей идеей. Скажи, возможно ли это?
– Да, возможно, – сказала Энги, – и я сама делала это. Это легче, ибо самые молодые ничего не хотят слушать, но я делала это. Я пользовалась методикой обучения, которую применяют водители лодок.
– Но лодки почти так же глупы, как плащи. Все они могут обучиться понимать только несколько команд.
– Методика обучения та же самая.
– Хорошо, – сказала Вайнти и продолжила, осторожно подбирая слова. – Значит ты можешь научить животное понимать и говорить?
– Нет, не говорить, а только понимать несколько простейших команд, если у него достаточно развитый мозг. Но для разговора требуется голосовой аппарат и области мозга, которых у животных нет.
– Но я слышала разговаривающих животных.
– Не разговаривающих, а повторяющих звуки. Птицы тоже могут делать это.
– Нет, я имела в виду разговаривающих. Общающихся друг с другом.
– Это невозможно.
– Я говорю о животных, покрытых мехом. О мерзких устозоу.
Энги наконец начала понимать, о чем говорит Вайнти.
– Да, конечно. Если у этих существ есть признаки интеллекта, – а использование примитивного орудия подтверждает это, – почему бы им не говорить друг с другом? Ты слышала, как они говорили?
– Да. И ты можешь услышать, если захочешь. Двое из них здесь, у нас. – Вайнти подозвала проходившую фаргу. – Найди охотника Сталлан и передай, пусть она немедленно придет сюда.
– Как поживают животные? – спросила Вайнти, когда Сталлан появилась.
– Я вымыла их, потом осмотрела повреждения. Синяки, не больше. Кроме того, я убрала этот отвратительный мех с их голов. Та, что крупнее, самка, то, что меньше – самец. Они пьют воду, но не едят ничего из того, что мы им предлагаем. Вам нужно быть осторожными, если вы хотите приблизиться к ним.
– Я не собираюсь этого делать, – содрогнулась от отвращения Вайнти. – Это Энги хочет посмотреть на них.
Сталлан повернулась к ней.
– Все время держи их в поле зрения и никогда не поворачивайся спиной к диким животным. Маленький кусается, кроме того, у них есть когти, и я для безопасности все время связываю их.
– Я сделаю так, как ты говоришь.
– И еще одно, – сказала Сталлан, сняв с перевязи небольшой мешок. – Когда я чистила животных, то нашла эту вещь на шее у самца. – Она положила перед Вайнти на стол маленький предмет.
Это было что-то вроде лезвия, сделанного из металла. На одном конце его было просверлено отверстие. Вайнти осторожно коснулась его пальцем.
– Оно тщательно очищено, – заметила Сталлан.
Вайнти взяла его и осмотрела вблизи.
– Не могу понять, где животные нашли это, – сказала она. – И кто это сделал? Откуда взят металл? Не пытайтесь меня убедить, что они умеют добывать его. – Она провела краем по своей коже. – Вообще не острое. Что это может значить?
Никто не ответил на этот тревожный вопрос, да она и не ждала этого. Вайнти передала кусок металла Энги.
– Еще одна тайна, которую тебе придется решить, когда ты научишься говорить с ними.
Энги осмотрела предмет и вернула его обратно.
– Когда я моту увидеть их? – спросила она.
– Сейчас, – ответила Вайнти и сделала знак Сталлан. – Проводи нас к ним.
Сталлан повела их коридорами города к высокому, мрачному проходу. Сделав знак сохранять молчание, она открыла люк, проделанный в стене, и через появившееся отверстие Вайнти и Энги увидели комнату, в которую вела тяжелая запечатанная дверь. Других отверстий не было, и только через круглый иллюминатор высоко вверху сочился слабый свет.
Два отвратительных маленьких существа лежали на полу.
Это были уменьшенные копии изувеченного трупа, который Сталлан выставила на обозрение в амбесед. Их черепа были голы и поцарапаны там, где был удален мех. Вместе с мехом исчезли и куски вонючих шкур, которые они обертывали вокруг себя, и было видно, что они полностью покрыты одноцветной восковой кожей. Более крупная самка лежала спокойно, издавая повторяющийся ноющий звук, а самец сидел возле нее на корточках, издавая что-то вроде ворчания. Так продолжалось довольно долго, пока нытье не прекратилось. Вайнти сделала Сталлан знак закрыть люк.
– Они могут быть говорящими, – возбужденно сказала Энги. – Но они очень мало двигаются, произнося звуки, которые очень запутанны. Это потребует долгого изучения. Несомненно это новый для нас язык, язык устозоу, который нужно изучать. Это огромная и волнующая новость.
– Действительно. Настолько волнующая, что я приказываю тебе изучить ее, чтобы иметь возможность говорить с ними.
Энги знаком выразила свою покорность.
– Ты не можешь приказать мне думать, Эйстаи. Даже твоя огромная власть не распространяется на другой череп. Я буду изучать язык этих животных, потому что хочу этого.
– Пока ты выполняешь эти распоряжения, меня не волнуют побудительные причины.
– Почему тебе нужно понимать их? – спросила Энги.
Вайнти ответила осторожно, чтобы не раскрыть своих истинных мотивов.
– Как и ты, я считаю, что эти животные могут говорить. Ты сомневаешься в том, что я способна на интеллектуальные занятия?
– Прости за черные мысли, Вайнти. Ты всегда была первой в нашей эфенбуру. Когда мне начинать?
– Сейчас, немедленно. Как ты войдешь к ним?
– Пока у меня нет никакой идеи на этот счет. Позволь мне вернуться к люку и послушать. После этого я что-нибудь придумаю.
Вайнти молча отступила, весьма довольная тем, что сделала.
Было крайне важно привлечь Энги к сотрудничеству, ибо если бы она отказалась, пришлось бы посылать сообщение в Инегбан, а потом долго мучиться, пока кто-то не будет прислан и не займется изучением говорящих зверей. Конечно, если они действительно говорят, а не просто издают звуки.
Вайнти эта информация была нужна немедленно, ведь вокруг города могло быть гораздо больше этих существ, таящих угрозу. Ей нужна была эта информация ради безопасности города.
Во-первых, она должна изучить все, что имеется об этих существах, узнать, где и как они живут. Это должен быть первый шаг.
Во-вторых, их нужно убить. Всех. Полностью стереть с лица земли. Со всей своей хитростью и каменными орудиями, они были всего лишь животными, но смертельно опасными животными, которые безжалостно перебили самцов и детенышей. Это должно стать их гибелью.
Глядя из темноты, Энги глубоко задумалась, изучая животных. Сразу же поняв скрытые намерения Вайнти, она, конечно, должна была отказаться от сотрудничества и не сделала этого только потому, что ее захватила эта лингвистическая проблема.
Стоя в молчании, она почти полдня наблюдала, прислушиваясь к звукам и стараясь понять их. Хотя она не поняла ничего из того, что услышала, у нее появился туманный план, с которого можно было начать. Она тихо закрыла люк и отправилась на поиски Сталлан.
– Я пойду с тобой, – сказала охотница. – Они могут быть опасны.
– Только очень короткое время. Пока они ведут себя тихо, я должна быть с ними наедине. Ты будешь стоять снаружи и, если мяе что-то понадобится, я тебя позову.
Неудержимая дрожь покрыла рябью гребень Энги, когда Сталлая открыла дверь, и она шагнула внутрь. Тяжелый запах животных ударил ей в нос. Это было слишком похоже на звериную берлогу, и все же разум поборол отвращение, и она твердо стояла, пока дверь не закрылась за ее спиной.
Глава девятая
Глава десятая
– Ты освобождаешь всех нас? – спросила она.
– Не будь такой жадной. Только тебя, ибо мне нужны твои знания.
– Я не буду помогать тебе убивать.
– В этом нет необходимости. Убийства закончились. – В данный момент Вайнти сама думала так, хотя знала больше, чем говорила вслух. Если она говорила что-то, то полностью высказывала все свои мысли. Для нее не только невозможно было сказать ложь, само это понятие было ей совершенно чуждо.
Трудно лгать, когда каждое движение тела выдает правду. Для ийлан единственным способом сохранить свои мысли в тайне было не говорить вообще. Вайнти была энатоком такого рода тактики и применяла ее сейчас, поскольку нуждалась в помощи Энги.
– У нас появилось время для изучения. Можешь ты изучить их язык?
– Ты же знаешь, чем я занималась с Ийлеспей. Я была ее первой ученицей.
– Первой и лучшей. Пока гниль не испортила твой мозг. Как я помню, ты делала множество глупостей: следила за способами общения молодежи и даже прислушивалась к самцам. Это всегда ставило меня в тупик: ну чему можно научиться от этих глупых животных?
– У них были способы переговариваться друг с другом на расстоянии, способы по-разному смотреть на вещи...
– Я говорю не об этом. Меня интересует, зачем было учиться этому. Какая разница, как говорят между собой другие?
– Это очень важно. У нас есть язык, и забывая это, мы становимся не лучше животных. Мысли вроде этой и привели меня к великой Угунепансе и ее учению.
– Ты сделала бы гораздо лучше, продолжая изучать язык. Это избавило бы тебя от неприятностей. Те из нас, кто станут ийланами, должны учиться говорить по мере роста, и это факт, иначе ни ты, ни я не были бы здесь. Но могут ли научиться говорить молодые? Это представляется мне глупой и отталкивающей идеей. Скажи, возможно ли это?
– Да, возможно, – сказала Энги, – и я сама делала это. Это легче, ибо самые молодые ничего не хотят слушать, но я делала это. Я пользовалась методикой обучения, которую применяют водители лодок.
– Но лодки почти так же глупы, как плащи. Все они могут обучиться понимать только несколько команд.
– Методика обучения та же самая.
– Хорошо, – сказала Вайнти и продолжила, осторожно подбирая слова. – Значит ты можешь научить животное понимать и говорить?
– Нет, не говорить, а только понимать несколько простейших команд, если у него достаточно развитый мозг. Но для разговора требуется голосовой аппарат и области мозга, которых у животных нет.
– Но я слышала разговаривающих животных.
– Не разговаривающих, а повторяющих звуки. Птицы тоже могут делать это.
– Нет, я имела в виду разговаривающих. Общающихся друг с другом.
– Это невозможно.
– Я говорю о животных, покрытых мехом. О мерзких устозоу.
Энги наконец начала понимать, о чем говорит Вайнти.
– Да, конечно. Если у этих существ есть признаки интеллекта, – а использование примитивного орудия подтверждает это, – почему бы им не говорить друг с другом? Ты слышала, как они говорили?
– Да. И ты можешь услышать, если захочешь. Двое из них здесь, у нас. – Вайнти подозвала проходившую фаргу. – Найди охотника Сталлан и передай, пусть она немедленно придет сюда.
– Как поживают животные? – спросила Вайнти, когда Сталлан появилась.
– Я вымыла их, потом осмотрела повреждения. Синяки, не больше. Кроме того, я убрала этот отвратительный мех с их голов. Та, что крупнее, самка, то, что меньше – самец. Они пьют воду, но не едят ничего из того, что мы им предлагаем. Вам нужно быть осторожными, если вы хотите приблизиться к ним.
– Я не собираюсь этого делать, – содрогнулась от отвращения Вайнти. – Это Энги хочет посмотреть на них.
Сталлан повернулась к ней.
– Все время держи их в поле зрения и никогда не поворачивайся спиной к диким животным. Маленький кусается, кроме того, у них есть когти, и я для безопасности все время связываю их.
– Я сделаю так, как ты говоришь.
– И еще одно, – сказала Сталлан, сняв с перевязи небольшой мешок. – Когда я чистила животных, то нашла эту вещь на шее у самца. – Она положила перед Вайнти на стол маленький предмет.
Это было что-то вроде лезвия, сделанного из металла. На одном конце его было просверлено отверстие. Вайнти осторожно коснулась его пальцем.
– Оно тщательно очищено, – заметила Сталлан.
Вайнти взяла его и осмотрела вблизи.
– Не могу понять, где животные нашли это, – сказала она. – И кто это сделал? Откуда взят металл? Не пытайтесь меня убедить, что они умеют добывать его. – Она провела краем по своей коже. – Вообще не острое. Что это может значить?
Никто не ответил на этот тревожный вопрос, да она и не ждала этого. Вайнти передала кусок металла Энги.
– Еще одна тайна, которую тебе придется решить, когда ты научишься говорить с ними.
Энги осмотрела предмет и вернула его обратно.
– Когда я моту увидеть их? – спросила она.
– Сейчас, – ответила Вайнти и сделала знак Сталлан. – Проводи нас к ним.
Сталлан повела их коридорами города к высокому, мрачному проходу. Сделав знак сохранять молчание, она открыла люк, проделанный в стене, и через появившееся отверстие Вайнти и Энги увидели комнату, в которую вела тяжелая запечатанная дверь. Других отверстий не было, и только через круглый иллюминатор высоко вверху сочился слабый свет.
Два отвратительных маленьких существа лежали на полу.
Это были уменьшенные копии изувеченного трупа, который Сталлан выставила на обозрение в амбесед. Их черепа были голы и поцарапаны там, где был удален мех. Вместе с мехом исчезли и куски вонючих шкур, которые они обертывали вокруг себя, и было видно, что они полностью покрыты одноцветной восковой кожей. Более крупная самка лежала спокойно, издавая повторяющийся ноющий звук, а самец сидел возле нее на корточках, издавая что-то вроде ворчания. Так продолжалось довольно долго, пока нытье не прекратилось. Вайнти сделала Сталлан знак закрыть люк.
– Они могут быть говорящими, – возбужденно сказала Энги. – Но они очень мало двигаются, произнося звуки, которые очень запутанны. Это потребует долгого изучения. Несомненно это новый для нас язык, язык устозоу, который нужно изучать. Это огромная и волнующая новость.
– Действительно. Настолько волнующая, что я приказываю тебе изучить ее, чтобы иметь возможность говорить с ними.
Энги знаком выразила свою покорность.
– Ты не можешь приказать мне думать, Эйстаи. Даже твоя огромная власть не распространяется на другой череп. Я буду изучать язык этих животных, потому что хочу этого.
– Пока ты выполняешь эти распоряжения, меня не волнуют побудительные причины.
– Почему тебе нужно понимать их? – спросила Энги.
Вайнти ответила осторожно, чтобы не раскрыть своих истинных мотивов.
– Как и ты, я считаю, что эти животные могут говорить. Ты сомневаешься в том, что я способна на интеллектуальные занятия?
– Прости за черные мысли, Вайнти. Ты всегда была первой в нашей эфенбуру. Когда мне начинать?
– Сейчас, немедленно. Как ты войдешь к ним?
– Пока у меня нет никакой идеи на этот счет. Позволь мне вернуться к люку и послушать. После этого я что-нибудь придумаю.
Вайнти молча отступила, весьма довольная тем, что сделала.
Было крайне важно привлечь Энги к сотрудничеству, ибо если бы она отказалась, пришлось бы посылать сообщение в Инегбан, а потом долго мучиться, пока кто-то не будет прислан и не займется изучением говорящих зверей. Конечно, если они действительно говорят, а не просто издают звуки.
Вайнти эта информация была нужна немедленно, ведь вокруг города могло быть гораздо больше этих существ, таящих угрозу. Ей нужна была эта информация ради безопасности города.
Во-первых, она должна изучить все, что имеется об этих существах, узнать, где и как они живут. Это должен быть первый шаг.
Во-вторых, их нужно убить. Всех. Полностью стереть с лица земли. Со всей своей хитростью и каменными орудиями, они были всего лишь животными, но смертельно опасными животными, которые безжалостно перебили самцов и детенышей. Это должно стать их гибелью.
Глядя из темноты, Энги глубоко задумалась, изучая животных. Сразу же поняв скрытые намерения Вайнти, она, конечно, должна была отказаться от сотрудничества и не сделала этого только потому, что ее захватила эта лингвистическая проблема.
Стоя в молчании, она почти полдня наблюдала, прислушиваясь к звукам и стараясь понять их. Хотя она не поняла ничего из того, что услышала, у нее появился туманный план, с которого можно было начать. Она тихо закрыла люк и отправилась на поиски Сталлан.
– Я пойду с тобой, – сказала охотница. – Они могут быть опасны.
– Только очень короткое время. Пока они ведут себя тихо, я должна быть с ними наедине. Ты будешь стоять снаружи и, если мяе что-то понадобится, я тебя позову.
Неудержимая дрожь покрыла рябью гребень Энги, когда Сталлая открыла дверь, и она шагнула внутрь. Тяжелый запах животных ударил ей в нос. Это было слишком похоже на звериную берлогу, и все же разум поборол отвращение, и она твердо стояла, пока дверь не закрылась за ее спиной.
Глава девятая
– Они убили мою мать, потом моего брата, – сказала Исел. Она перестала уже пронзительно кричать, но глаза ее были по-прежнему полны слез, которые стекали вниз по щекам. Она вытерла их тыльной стороной ладони, потом потерла обритую голову.
– Они убили всех, – сказал Керрик.
Он не кричал с тех пор, как его принесли в это место. Может быть, женщины привыкли все время кричать и причитать? Она была старше его на пять или на шесть лет и все же кричала, как младенец. А он не должен был этого делать. Охотник не должен кричать, а он именно охотник. Так же, как его отец. Амахаст – великий охотник, но сейчас он мертв, как и все остальные из саммах. При этой мысли к горлу мальчика подкатил комок, но он справился с ним. Охотник не должен кричать.
– Они не убьют нас, Керрик? Ведь они не должны убить нас? – спрашивала Исел.
– Да, конечно.
Она вновь начала хныкать и прижалась к нему, обхватив его обеими руками. Это было неправильно, только маленькие дети жмутся друг к другу. Но хотя он знал, что это неправильно, ему было приятно чувствовать ее рядом с собой. Ее груди были маленькие и твердые, и ему нравилось прикасаться к ним, но, когда он сделал это сейчас, она оттолкнула его и громко закричала. Он встал и с отвращением отошел в сторону. Она была глупой, и он не любил ее. Она никоща не говорила с ним до того, как их принесли в это место, но сейчас, когда их осталось только двое, для нее все изменилось. Но не для него. Было бы гораздо лучше, окажись здесь вместо нее кто-нибудь из его друзей. Но все они были мертвы, из всей саммад кроме них, не уцелел никто. Теперь их очередь. Исел не понимает этого, она заставила себя поверить, что теперь с ними ничего не случится. Он осторожно осмотрел помещение, но в этой деревянной комнате не было ничего, что можно использовать, как оружие. И не было никакой возможности бежать. Тыквы были слишком легкие, чтобы нанести вред даже ребенку. Он поднял тыкву с водой и сделал глоток. Пустой желудок судорожно сжался. Он был голоден, но не настолько, чтобы есть мясо, которое им принесли. От одного взгляда на него Керрика начинало тошнить. Оно не было приготовлено, и в то же время не было сырым. Что бы с ним ни сделали, то, что висело на кости, походило на холодный студень. Он оттолкнул его от себя и содрогнулся. В этот момент дверь скрипнула, затем открылась.
Исел прижала свое лицо к основанию стены и заскулила, закрыв глаза и не желая видеть того, кто сейчас войдет. Керрик остался стоять, его кулаки были сжаты и напряжены. Он думал о своем копье, о том, что мог бы сделать, будь оно здесь.
На этот раз вошли двое мургу. Он мог уже видеть их прежде, а мог и не видеть. Впрочем, это не имело значения, они все казались одинаковыми. Чешуйчатые, прыщеватые, толстохвостые, покрытые разноцветными пятнами, с этими безобразными штуками, тянущимися позади их голов. Мургу эти ходили, как люди, и хватали предметы своими деформированными руками с двумя большими пальцами. Керрик медленно отступал, по мере того как они приближались, пока его плечи не уперлись в стену и он не почувствовал, что дальше идти некуда. Мургу уставились на него ничего не выражающими глазами, и он снова подумал о своем копье. Один из них шевельнулся, издавая при этом мяукающие звуки.
– Они уже поели что-нибудь? – спросила Энги. Сталлан отрицательно покачала головой и указала на тыквы.
– Это хорошее мясо, обработанное зизимами и готовое к употреблению. Но они пользуются огнем, чтобы приготовить мясо перед тем, как его есть, и потому не хотят есть его сырым.
– Может предложим им фрукты?
– Нет, они питаются мясом.
– Они могут быть всеядными. Мы мало знаем о их привычках. Принеси им фруктов.
– Я не могу оставить тебя здесь одну. Вайнти лично приказала мне охранять тебя. – В словах охотницы был страх, ведь она противоречила приказу.
– Я сама могу защитить себя от этих маленьких существ. Нападали они на кого-нибудь прежде?
– Только когда мы принесли их сюда. Самец очень злобен, и нам пришлось бить его, пока он не перестал сопротивляться. Больше он этого не делает.
– Значит, я в безопасности, и ты выполнила свои инструкции. А сейчас подчиняйся мне.
У Сталлан не было выбора. Она вышла неохотно, но быстро, Энги молча ждала, ища способа общения с существами.
Самка по-прежнему лежала лицом к стене, издавая писклявые звуки, маленький самец молчал, несомненно, такой же глупый, как все самцы. Она подошла, взяла самку за плечо и перевернула ее. Стонущий звук стал громче, и вдруг резкая боль пронзила руку Энги.
Зубы малыша вонзились ей в кожу, и потекла кровь. Энги заревела от боли и ударила самца об пол. Тот вырвался и пополз в сторону, а она последовала за ним. Потом остановилась, чувствуя свою вину.
– Мы виноваты, – сказала она, и гнев ее пошел на убыль. – Мы убили всю вашу стаю. Но вы не должны винить нас в этом. – Она потерла больную руку, потом взглянула на яркое пятно крови на ладони. Открылась дверь, и вошла Сталлан, неся тыкву с оранжевыми плодами.
– Маленькое существо укусило меня, – спокойно сказала Энги. – Они не ядовиты?
Сталлан швырнула тыкву в сторону и направилась к ней взглянуть на рану. Потом подняла сжатый кулак, чтобы ударить сьежившегося самца. Энги остановила ее мягким прикосновеяием.
– Нет, в этом виновата я. Так что насчет укуса?
– Нет, не опасен, если хорошо очистить рану. Тебе нужно пойти со мной, чтобы я могла ее обработать.
– Нет, я подожду здесь. Не хочу, чтобы они решили, что я испугалась. Все будет хорошо.
Сталлан вышла, всем видом выражая неудовольствие, но ничего не сказала. Прошло совсем немного времени, и она вернулась, держа деревянный ящичек. Из него она вынула контейнер с водой и промыла укус, потом сняла покрывало с ныофмайкела и подготовила его. Влажная кожа Энги возбудила существо и оно прилипло к телу, уже начиная выделять антибактериальную жидкость... Покончив с этим, Сталлан достала из ящика два узловатых черных комка.
– Я хочу обеспечить вам безопасность от рук и ног самца. Уж больно он злобный.
Маленький самец попытался убежать, но Сталлан схватила его и швырнула на пол. Упершись коленом ему в спину и придерживая одной рукой, другой она взяла один из комков, обмотала его вокруг щиколоток самца и вставила хвост существа в его собственный рот. Животное рефлекторно глотнуло, превратив свое тело в прочное кольцо. Только сделав это, Сталлан оттащила самца в сторону.
– Я останусь и буду охранять тебя, – сказала она. – Я должна это сделать. Из-за моей небрежности ты получила повреждение, и я не могу позволить, чтобы это повторилось.
Энги жестом выразила свое согласие. Затем взглянула на отброшенную тыкву и фрукты, рассыпанные по полу, и указала на них распростертой самке.
– Я принесла тебе круглые сладкие съедобные фрукты. Повернись, и ты сама увидишь их.
Исел пронзительно закричала, когда холодные руки схватили ее, грубо подняли и прислонили спиной к стене. Она грызла костяшки своих пальцев и всхлипывала, а второй маpar подошел к ней, остановился и взял апельсин. Его рот медленно открылся, показав ряды острых белых зубов. Исел могла только в страхе стонать, не замечая, что кусает свои пальцы и что кровь течет по ее подбородку.
– Фрукт, – сказала Энги. – Круглый, сладкий, съедобный. Наполни свой желудок, и тебе будет хорошо. Еда сделает тебя сильной. Ну делай, что тебе сказали. – Сначала она пыталась соблазнить ее, потом начала приказывать. – Возьми этот фрукт и немедленно съешь его!
Тут она увидела кровь там, где существо искусало свои руки, и отвернулась с отвращением. Положив тыкву с фруктами на пол, она сделала Сталлан знак выйти с ней за дверь.
– Они пользуются примитивными инструментами, – сказала Энги. – Кроме того, ты говоришь, что у них есть подобие убежищ и крупные животные, которые служат им. – Сталлаи кивнула. – Значит, они должны обладать некоторым интеллектом. – Но это не значит, что они могут говорить.
– Хорошо сказано, охотник. Но представим на мгновение, что у них есть язык, что они используют его для общения друг с другом. Я не позволю, чтобы одна неудача остановила меня... Смотри, самец двигается! Вероятно, почуял фрукты. Мужская реакция груба, его больше волнует голод, чем исходящая от нас угроза. Но он еще следит за нами... Смотри! – Она победно вскрикнула. – Он ест фрукты. Это наш первый успех. По крайней мере, теперь мы можем накормить их. Ты видишь, он принес фрукты самке. Альтруизм означает разум.
Однако Сталлан это не убедило.
– Дикие животные кормят своих детенышей, и я видела, как они охотятся вместе. Так что это не доказательство.
– Может и нет, но я так просто не сдамся. Если лодки могут понимать простые команды, то почему этим существам не уметь делать то же самое?
– Ты будешь учить их так же, как учат лодки?
– Нет. Поначалу я думала, что все будет так же, но теперь мне хочется добиться более высокого уровня взаимопонимания. Обучая лодки, используют поощрения и наказания за исполнения того или другого приказа и за неисполнение его. Неправильная реакция карается электрошоком, правильная поощряется куском пищи. Это хорошо для дрессировки лодок, но я не собираюсь дрессировать этих животных. Я хочу говорить с ними, общаться.
– Речь – это очень трудное дело. Многие из тех, кто появился из моря, так никогда и не могут научиться этому.
– Ты права, охотница, но это вопрос положения. Молодежь испытывает трудности в разговоре со взрослыми, но не забывай, что все молодые разговаривают между собой, когда находятся в море.
– Тогда научи этих животных детскому языку. Уж им-то они должны овладеть.
Энги улыбнулась.
– Прошло уже много лет с тех пор, как я говорила, как ребенок. Ты помнишь, что это значит?
Она подняла руку, и кисть ее изменила цвет из зеленого на красный, потом вновь стала зеленой, в то время как пальцы делали какие-то знаки.
Сталлан улыбнулась.
– Сквид-много-для-всех.
– Ты помнишь. Но ты заметила, насколько важен при этом цвет моей руки? Без него смысл сказанного будет неясен. Могут эти меховые существа изменять цвет своих кистей?
– Сомневаюсь. Я никогда не видела, чтобы они делали это. Хотя их тела имеют красный и белый цвета.
– Это может быть важной частью их речи...
– Если они ею обладают.
– Верно. Если они ею обладают. Я должна присмотреться к ним поближе, когда они будут вновь издавать свои звуки. Подобно ийланам, их может заставить говорить только крайняя необходимость. Они должны научиться совершенному общению.
Сталлан жестом выразила свое непонимание.
– Я не знаю, что это значит.
– Тогда я продемонстрирую смысл этого. Слушай внимательно, что я скажу. Готова? Итак, я теплая. Ты поняла?
– Да.
– Я теплая – это утверждение. Совершенным ее делает более тесная связь частей этого утверждения. Сейчас я повторяю его более медленно. Я... теплая... Я двигаю своим большим пальцем вот так, глядя при этом немного вверх, потом говорю ТЕПЛАЯ и слегка поднимаю хвост. Все это: производимые звуки и движения, – составляет полное утверждение.
– Я никогда не задумывалась над такими вопросами и, признаться, у меня болит голова, когда я делаю это.
Энги рассмеялась.
– Я так же плохо чувствовала себя в джунглях вокруг города, как ты в джунглях языка. Очень немногие могут научиться этому, возможно, потому, что это так сложно и трудно. Думаю, что первый шаг в понимании этого, предположение, что наш язык отражает нашу сущность.
– Ну вот моя голова и заболела. Ты думаешь, что животные, вроде этих, могут понять то, чего не понимаю я? – Сталлан указала на существ, замерших у стены, на пустую тыкву из-под фруктов и кожуру, разбросанную по полу вокруг них.
– Я не собираюсь ничего усложнять и имела ввиду только то, что история нашего языка соответствует нашему развитию в жизни. Когда мы были молодыми и только вышли в море, мы не умели говорить, но искали защиты у других членов нашей эфенбуру, вошедших в воду одновременно с нами. Простые движения рук и ног, изменение цвета кистей. По мере роста мы учились все больше и больше и, когда вышли из моря, то добавили к умению издавать звуки кое-что еще, чему научились, пока становились ийланами. Это привело меня к моим сегодняшним проблемам. Как научить нашему языку эти существа, которые не прошли нашего цикла развития? Или все же они прошли через водный период?
– Мои знания по этому вопросу далеки от полных, и ты должна помнить, что эти виды устозоу – новые для нас. Но я весьма сомневаюсь, что они жили в воде. Я добывала и выводила у себя некоторых из наиболее часто встречающихся видов, которые кишат в джунглях. У всех них была одна общая черта – они все время теплые.
– Я заметила. Это довольно странно.
– Есть и другое, не менее странное. Взгляни на этого самца. У него только один пенис, который он не может втягивать. Ни у одного из видов устозоу, которых я добывала, не было нормального двойного пениса. Кроме того, я изучала их метод спаривания и скажу, что он отвратителен.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что после оплодотворения яйца, его носят самки. Когда же рождаются детеныши, они носят их с собой и кормят из мягких органов, которые растут на их торсах. Ты можешь видеть их там, у маленькой самки.
– Это очень необычно. Значит, ты полагаешь, что молодежь остается на суше? И не поплавает хорошенько в море?
– Да, и эта черта характерна для всех устозоу, за которыми я наблюдала. Их жизненный цикл совершенно непохож на наш.
– Значит, ты признаешь важность наших наблюдений? Если они имеют язык, то изучают его не так, как это делаем мы.
Сталлан жестом выразила свое согласие.
– Теперь я признаю это и благодарю тебя за разъяснение. Но тут появляется более важный вопрос: если у них есть язык, как они обучаются ему?
– Это действительно более важно, и я должна найти ответ на этот вопрос. Но честно говоря, у меня нет никаких идей на этот счет.
Энги взглянула на дикие существа: лица их были перемазаны соком фруктов, которые они съели. Найдет ли она способ общения с ними?
– Сейчас оставь меня, Сталлан. Самец надежно связан, а самка не проявляет агрессивности. Если я буду одна, они будут смотреть только на меня, ни на что не отвлекаясь.
Сталлан долго думала, потом неохотно согласилась.
– Я сделаю, как ты просишь. Сейчас опасность невелика. Но я останусь снаружи, у двери, которую можно быстро открыть. Крикни, если что-то будет угрожать тебе.
– Хорошо, обещаю. А сейчас я должна начинать работу.
– Они убили всех, – сказал Керрик.
Он не кричал с тех пор, как его принесли в это место. Может быть, женщины привыкли все время кричать и причитать? Она была старше его на пять или на шесть лет и все же кричала, как младенец. А он не должен был этого делать. Охотник не должен кричать, а он именно охотник. Так же, как его отец. Амахаст – великий охотник, но сейчас он мертв, как и все остальные из саммах. При этой мысли к горлу мальчика подкатил комок, но он справился с ним. Охотник не должен кричать.
– Они не убьют нас, Керрик? Ведь они не должны убить нас? – спрашивала Исел.
– Да, конечно.
Она вновь начала хныкать и прижалась к нему, обхватив его обеими руками. Это было неправильно, только маленькие дети жмутся друг к другу. Но хотя он знал, что это неправильно, ему было приятно чувствовать ее рядом с собой. Ее груди были маленькие и твердые, и ему нравилось прикасаться к ним, но, когда он сделал это сейчас, она оттолкнула его и громко закричала. Он встал и с отвращением отошел в сторону. Она была глупой, и он не любил ее. Она никоща не говорила с ним до того, как их принесли в это место, но сейчас, когда их осталось только двое, для нее все изменилось. Но не для него. Было бы гораздо лучше, окажись здесь вместо нее кто-нибудь из его друзей. Но все они были мертвы, из всей саммад кроме них, не уцелел никто. Теперь их очередь. Исел не понимает этого, она заставила себя поверить, что теперь с ними ничего не случится. Он осторожно осмотрел помещение, но в этой деревянной комнате не было ничего, что можно использовать, как оружие. И не было никакой возможности бежать. Тыквы были слишком легкие, чтобы нанести вред даже ребенку. Он поднял тыкву с водой и сделал глоток. Пустой желудок судорожно сжался. Он был голоден, но не настолько, чтобы есть мясо, которое им принесли. От одного взгляда на него Керрика начинало тошнить. Оно не было приготовлено, и в то же время не было сырым. Что бы с ним ни сделали, то, что висело на кости, походило на холодный студень. Он оттолкнул его от себя и содрогнулся. В этот момент дверь скрипнула, затем открылась.
Исел прижала свое лицо к основанию стены и заскулила, закрыв глаза и не желая видеть того, кто сейчас войдет. Керрик остался стоять, его кулаки были сжаты и напряжены. Он думал о своем копье, о том, что мог бы сделать, будь оно здесь.
На этот раз вошли двое мургу. Он мог уже видеть их прежде, а мог и не видеть. Впрочем, это не имело значения, они все казались одинаковыми. Чешуйчатые, прыщеватые, толстохвостые, покрытые разноцветными пятнами, с этими безобразными штуками, тянущимися позади их голов. Мургу эти ходили, как люди, и хватали предметы своими деформированными руками с двумя большими пальцами. Керрик медленно отступал, по мере того как они приближались, пока его плечи не уперлись в стену и он не почувствовал, что дальше идти некуда. Мургу уставились на него ничего не выражающими глазами, и он снова подумал о своем копье. Один из них шевельнулся, издавая при этом мяукающие звуки.
– Они уже поели что-нибудь? – спросила Энги. Сталлан отрицательно покачала головой и указала на тыквы.
– Это хорошее мясо, обработанное зизимами и готовое к употреблению. Но они пользуются огнем, чтобы приготовить мясо перед тем, как его есть, и потому не хотят есть его сырым.
– Может предложим им фрукты?
– Нет, они питаются мясом.
– Они могут быть всеядными. Мы мало знаем о их привычках. Принеси им фруктов.
– Я не могу оставить тебя здесь одну. Вайнти лично приказала мне охранять тебя. – В словах охотницы был страх, ведь она противоречила приказу.
– Я сама могу защитить себя от этих маленьких существ. Нападали они на кого-нибудь прежде?
– Только когда мы принесли их сюда. Самец очень злобен, и нам пришлось бить его, пока он не перестал сопротивляться. Больше он этого не делает.
– Значит, я в безопасности, и ты выполнила свои инструкции. А сейчас подчиняйся мне.
У Сталлан не было выбора. Она вышла неохотно, но быстро, Энги молча ждала, ища способа общения с существами.
Самка по-прежнему лежала лицом к стене, издавая писклявые звуки, маленький самец молчал, несомненно, такой же глупый, как все самцы. Она подошла, взяла самку за плечо и перевернула ее. Стонущий звук стал громче, и вдруг резкая боль пронзила руку Энги.
Зубы малыша вонзились ей в кожу, и потекла кровь. Энги заревела от боли и ударила самца об пол. Тот вырвался и пополз в сторону, а она последовала за ним. Потом остановилась, чувствуя свою вину.
– Мы виноваты, – сказала она, и гнев ее пошел на убыль. – Мы убили всю вашу стаю. Но вы не должны винить нас в этом. – Она потерла больную руку, потом взглянула на яркое пятно крови на ладони. Открылась дверь, и вошла Сталлан, неся тыкву с оранжевыми плодами.
– Маленькое существо укусило меня, – спокойно сказала Энги. – Они не ядовиты?
Сталлан швырнула тыкву в сторону и направилась к ней взглянуть на рану. Потом подняла сжатый кулак, чтобы ударить сьежившегося самца. Энги остановила ее мягким прикосновеяием.
– Нет, в этом виновата я. Так что насчет укуса?
– Нет, не опасен, если хорошо очистить рану. Тебе нужно пойти со мной, чтобы я могла ее обработать.
– Нет, я подожду здесь. Не хочу, чтобы они решили, что я испугалась. Все будет хорошо.
Сталлан вышла, всем видом выражая неудовольствие, но ничего не сказала. Прошло совсем немного времени, и она вернулась, держа деревянный ящичек. Из него она вынула контейнер с водой и промыла укус, потом сняла покрывало с ныофмайкела и подготовила его. Влажная кожа Энги возбудила существо и оно прилипло к телу, уже начиная выделять антибактериальную жидкость... Покончив с этим, Сталлан достала из ящика два узловатых черных комка.
– Я хочу обеспечить вам безопасность от рук и ног самца. Уж больно он злобный.
Маленький самец попытался убежать, но Сталлан схватила его и швырнула на пол. Упершись коленом ему в спину и придерживая одной рукой, другой она взяла один из комков, обмотала его вокруг щиколоток самца и вставила хвост существа в его собственный рот. Животное рефлекторно глотнуло, превратив свое тело в прочное кольцо. Только сделав это, Сталлан оттащила самца в сторону.
– Я останусь и буду охранять тебя, – сказала она. – Я должна это сделать. Из-за моей небрежности ты получила повреждение, и я не могу позволить, чтобы это повторилось.
Энги жестом выразила свое согласие. Затем взглянула на отброшенную тыкву и фрукты, рассыпанные по полу, и указала на них распростертой самке.
– Я принесла тебе круглые сладкие съедобные фрукты. Повернись, и ты сама увидишь их.
Исел пронзительно закричала, когда холодные руки схватили ее, грубо подняли и прислонили спиной к стене. Она грызла костяшки своих пальцев и всхлипывала, а второй маpar подошел к ней, остановился и взял апельсин. Его рот медленно открылся, показав ряды острых белых зубов. Исел могла только в страхе стонать, не замечая, что кусает свои пальцы и что кровь течет по ее подбородку.
– Фрукт, – сказала Энги. – Круглый, сладкий, съедобный. Наполни свой желудок, и тебе будет хорошо. Еда сделает тебя сильной. Ну делай, что тебе сказали. – Сначала она пыталась соблазнить ее, потом начала приказывать. – Возьми этот фрукт и немедленно съешь его!
Тут она увидела кровь там, где существо искусало свои руки, и отвернулась с отвращением. Положив тыкву с фруктами на пол, она сделала Сталлан знак выйти с ней за дверь.
– Они пользуются примитивными инструментами, – сказала Энги. – Кроме того, ты говоришь, что у них есть подобие убежищ и крупные животные, которые служат им. – Сталлаи кивнула. – Значит, они должны обладать некоторым интеллектом. – Но это не значит, что они могут говорить.
– Хорошо сказано, охотник. Но представим на мгновение, что у них есть язык, что они используют его для общения друг с другом. Я не позволю, чтобы одна неудача остановила меня... Смотри, самец двигается! Вероятно, почуял фрукты. Мужская реакция груба, его больше волнует голод, чем исходящая от нас угроза. Но он еще следит за нами... Смотри! – Она победно вскрикнула. – Он ест фрукты. Это наш первый успех. По крайней мере, теперь мы можем накормить их. Ты видишь, он принес фрукты самке. Альтруизм означает разум.
Однако Сталлан это не убедило.
– Дикие животные кормят своих детенышей, и я видела, как они охотятся вместе. Так что это не доказательство.
– Может и нет, но я так просто не сдамся. Если лодки могут понимать простые команды, то почему этим существам не уметь делать то же самое?
– Ты будешь учить их так же, как учат лодки?
– Нет. Поначалу я думала, что все будет так же, но теперь мне хочется добиться более высокого уровня взаимопонимания. Обучая лодки, используют поощрения и наказания за исполнения того или другого приказа и за неисполнение его. Неправильная реакция карается электрошоком, правильная поощряется куском пищи. Это хорошо для дрессировки лодок, но я не собираюсь дрессировать этих животных. Я хочу говорить с ними, общаться.
– Речь – это очень трудное дело. Многие из тех, кто появился из моря, так никогда и не могут научиться этому.
– Ты права, охотница, но это вопрос положения. Молодежь испытывает трудности в разговоре со взрослыми, но не забывай, что все молодые разговаривают между собой, когда находятся в море.
– Тогда научи этих животных детскому языку. Уж им-то они должны овладеть.
Энги улыбнулась.
– Прошло уже много лет с тех пор, как я говорила, как ребенок. Ты помнишь, что это значит?
Она подняла руку, и кисть ее изменила цвет из зеленого на красный, потом вновь стала зеленой, в то время как пальцы делали какие-то знаки.
Сталлан улыбнулась.
– Сквид-много-для-всех.
– Ты помнишь. Но ты заметила, насколько важен при этом цвет моей руки? Без него смысл сказанного будет неясен. Могут эти меховые существа изменять цвет своих кистей?
– Сомневаюсь. Я никогда не видела, чтобы они делали это. Хотя их тела имеют красный и белый цвета.
– Это может быть важной частью их речи...
– Если они ею обладают.
– Верно. Если они ею обладают. Я должна присмотреться к ним поближе, когда они будут вновь издавать свои звуки. Подобно ийланам, их может заставить говорить только крайняя необходимость. Они должны научиться совершенному общению.
Сталлан жестом выразила свое непонимание.
– Я не знаю, что это значит.
– Тогда я продемонстрирую смысл этого. Слушай внимательно, что я скажу. Готова? Итак, я теплая. Ты поняла?
– Да.
– Я теплая – это утверждение. Совершенным ее делает более тесная связь частей этого утверждения. Сейчас я повторяю его более медленно. Я... теплая... Я двигаю своим большим пальцем вот так, глядя при этом немного вверх, потом говорю ТЕПЛАЯ и слегка поднимаю хвост. Все это: производимые звуки и движения, – составляет полное утверждение.
– Я никогда не задумывалась над такими вопросами и, признаться, у меня болит голова, когда я делаю это.
Энги рассмеялась.
– Я так же плохо чувствовала себя в джунглях вокруг города, как ты в джунглях языка. Очень немногие могут научиться этому, возможно, потому, что это так сложно и трудно. Думаю, что первый шаг в понимании этого, предположение, что наш язык отражает нашу сущность.
– Ну вот моя голова и заболела. Ты думаешь, что животные, вроде этих, могут понять то, чего не понимаю я? – Сталлан указала на существ, замерших у стены, на пустую тыкву из-под фруктов и кожуру, разбросанную по полу вокруг них.
– Я не собираюсь ничего усложнять и имела ввиду только то, что история нашего языка соответствует нашему развитию в жизни. Когда мы были молодыми и только вышли в море, мы не умели говорить, но искали защиты у других членов нашей эфенбуру, вошедших в воду одновременно с нами. Простые движения рук и ног, изменение цвета кистей. По мере роста мы учились все больше и больше и, когда вышли из моря, то добавили к умению издавать звуки кое-что еще, чему научились, пока становились ийланами. Это привело меня к моим сегодняшним проблемам. Как научить нашему языку эти существа, которые не прошли нашего цикла развития? Или все же они прошли через водный период?
– Мои знания по этому вопросу далеки от полных, и ты должна помнить, что эти виды устозоу – новые для нас. Но я весьма сомневаюсь, что они жили в воде. Я добывала и выводила у себя некоторых из наиболее часто встречающихся видов, которые кишат в джунглях. У всех них была одна общая черта – они все время теплые.
– Я заметила. Это довольно странно.
– Есть и другое, не менее странное. Взгляни на этого самца. У него только один пенис, который он не может втягивать. Ни у одного из видов устозоу, которых я добывала, не было нормального двойного пениса. Кроме того, я изучала их метод спаривания и скажу, что он отвратителен.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что после оплодотворения яйца, его носят самки. Когда же рождаются детеныши, они носят их с собой и кормят из мягких органов, которые растут на их торсах. Ты можешь видеть их там, у маленькой самки.
– Это очень необычно. Значит, ты полагаешь, что молодежь остается на суше? И не поплавает хорошенько в море?
– Да, и эта черта характерна для всех устозоу, за которыми я наблюдала. Их жизненный цикл совершенно непохож на наш.
– Значит, ты признаешь важность наших наблюдений? Если они имеют язык, то изучают его не так, как это делаем мы.
Сталлан жестом выразила свое согласие.
– Теперь я признаю это и благодарю тебя за разъяснение. Но тут появляется более важный вопрос: если у них есть язык, как они обучаются ему?
– Это действительно более важно, и я должна найти ответ на этот вопрос. Но честно говоря, у меня нет никаких идей на этот счет.
Энги взглянула на дикие существа: лица их были перемазаны соком фруктов, которые они съели. Найдет ли она способ общения с ними?
– Сейчас оставь меня, Сталлан. Самец надежно связан, а самка не проявляет агрессивности. Если я буду одна, они будут смотреть только на меня, ни на что не отвлекаясь.
Сталлан долго думала, потом неохотно согласилась.
– Я сделаю, как ты просишь. Сейчас опасность невелика. Но я останусь снаружи, у двери, которую можно быстро открыть. Крикни, если что-то будет угрожать тебе.
– Хорошо, обещаю. А сейчас я должна начинать работу.
Глава десятая
Устройство нового города – непростое цело. Особенно много потребовалось сделать для исправления ошибок прежней Эйстаи, вовремя умершей Дисти, и дни Вайнти были заполнены от рассвета до заката. Погружаясь иногда в сон, она завидовала ночным лодкам и другим существам, которые могли двигаться ночью. Если бы она могла бодрствовать немного дольше каждый день, можно было бы успеть сделать гораздо больше дел. Это была безумная идея, но она преследовала ее каждую ночь, перед тем, как она засыпала. Правда, эти мысли не мешали ее сну, потому, что бороться со сном было для ийлан физически невозможным. Закрыв глаза, она засыпала и была настолько неподвижна при этом, что со стороны могла показаться мертвой. Однако этот сон был настолько легок, что его без труда могло прервать что-либо необычное. Много раз за ночные часы крики животных будили Вайнти. Ее глаза открывались, и на мгновение она прислушивалась. Если вокруг было тихо, она закрывала их и снова засыпала.
Только серый свет утра пробуждал ее окончательно. В это утро, так же как и во все прочие, она шагнула из теплой постели на пол, ткнула постель большим пальцем ноги. Когда та зашевелилась, она направилась в место, где бесчисленные стволы жилого дерева раздувались в тыквообразные утолщения, наполненные водой. Вайнти приложила губы к отверстию и сосала сладковатую воду то тех пор, пока не напилась.
Ночью прошел дождь, и сырой пол неприятно холодил ступни ног Вайнти, пока она пересекала открытое место, затем до самой амбесед дорога ее проходила под крышей, и фарги выстраивались в ряд по мере того, как она шла.
Каждое утро перед началом работы, руководители проекта, подобно всем прочим гражданам города, должны были пройти через амбесед. Здесь они ненадолго останавливались поговорить друг с другом. Это большая открытая площадь в центре города была центром, вокруг которого вращалась вся жизнь.
Только серый свет утра пробуждал ее окончательно. В это утро, так же как и во все прочие, она шагнула из теплой постели на пол, ткнула постель большим пальцем ноги. Когда та зашевелилась, она направилась в место, где бесчисленные стволы жилого дерева раздувались в тыквообразные утолщения, наполненные водой. Вайнти приложила губы к отверстию и сосала сладковатую воду то тех пор, пока не напилась.
Ночью прошел дождь, и сырой пол неприятно холодил ступни ног Вайнти, пока она пересекала открытое место, затем до самой амбесед дорога ее проходила под крышей, и фарги выстраивались в ряд по мере того, как она шла.
Каждое утро перед началом работы, руководители проекта, подобно всем прочим гражданам города, должны были пройти через амбесед. Здесь они ненадолго останавливались поговорить друг с другом. Это большая открытая площадь в центре города была центром, вокруг которого вращалась вся жизнь.