– Украшения? – переспросил Трэвис.
– Да, лепнина под потолком, – уточнил Харрисон.
– Я понял, – парировал Трэвис. – Меня удивило, что вы это заметили.
– Откровенно говоря, я не ожидал, что в доме так много комнат. У вас большая гостиная, столовая и еще библиотека, заполненная по самые стропила книгами, которые вы, естественно, купили не здесь.
– Дом проектировал Кол, – похвасталась Мэри Роуз. – А строили все мои братья не один год.
– Но к перилам и отделке стен он нас не подпускал – это его рук дело, – промолвил Трэвис.
– Вы сказали Колу еще один комплимент, Харрисон, – подытожила Мэри Роуз.
В планы Харрисона вовсе не входило признавать за Колом какие-либо заслуги, тем не менее мастерство его действительно было высочайшим.
– А что еще вас удивило? – спросил Дуглас.
Харрисон снова едва не улыбнулся. Похоже, братья ждали от него похвал.
– Я сразу заметил, что в гостиной стоит рояль.
– Еще бы вам его не заметить, – хмыкнул Кол. – Там, кроме него, ничего нет.
– «Стейнвей», – заявил Дуглас. – Мы приобрели его, когда Мэри Роуз достаточно подросла, чтобы научиться на нем играть.
– А кто ее учил? – спросил Харрисон.
– Вместе с роялем здесь появился и учитель, – пояснил Дуглас и с ухмылкой глянул на Трэвиса. – Или что-то в этом роде.
Харрисон не понял, как следует расценивать эту странную фразу, и решил приберечь свое любопытство для более важных тем.
– Сколько вам было лет, когда вы начали брать уроки? – обратился он к Мэри Роуз.
Девушка взглянула на Адама.
– Шесть, – сказал он.
– А мне семь, – заметил Харрисон.
– Вы играете на фортепьяно? – воскликнула Мэри Роуз, которая, казалось, была приятно поражена.
– Да.
– Конечно, – фыркнул Кол. – Он не умеет ни драться, ни стрелять, но на фортепьяно, ясное дело, играет. Ну, если вы хотите здесь выжить, музицирование вам не поможет.
– Он мог бы работать тапером в салуне Билли, – заметил Дуглас.
– Чтобы получить пулю в спину, как последний из них? – возразил Трэвис.
– А почему его застрелили? – спросил Харрисон, забыв о своем решении не задавать лишних вопросов.
– Кому-то не понравилась его игра, – промолвил Кол.
– Ясно, – кивнул Харрисон.
– А зачем вы выучились игре на фортепьяно? – поинтересовался Кол. – Странно как-то.
– Это было всего лишь частью моего образования, – разъяснил Харрисон, нисколько не обиженный вопросом Кола, который, похоже, считал подобное занятие недостойным мужчины.
– Вы получили неправильное образование, – заявил Кол. – Музицируют девочки, а не мальчики. Разве ваш отец никогда не водил вас на задний двор, чтобы научить работать кулаками?
– Нет. А ваш?
Кол уже раскрыл было рот для ответа, но внезапно передумал и, откинувшись на спинку стула, пожал плечами.
– Вы когда-нибудь слышали о Шопене и Моцарте, Кол? – спросил Харрисон. – Они были композиторами. Писали музыку и потом исполняли ее… на фортепьяно.
Кол снова передернул плечами, и Макдональд решил сменить тему.
– Где вы достали этот китайский фарфор?
– У нас шесть чашек, и только четыре одинаковых. Тарелок у нас нет, а чашки я раздобыл в Сент-Луисе, чтобы Мэри Роуз могла устраивать чаепития.
– Тогда я была еще маленькая, – пояснила девушка. – Устраивание чаепитий было частью моего образования.
– И кто же вас обучал? – спросил Харрисон с улыбкой.
– Дуглас, – ответила она.
– Мы все делали это по очереди, – торопливо добавил Дуглас.
– Наверное, вас удивляет, отчего нас так интересует ваше мнение, – сказала девушка. – Обычно мы не расспрашиваем своих гостей, но вы человек образованный, светский и утонченный.
При этих словах Харрисон приподнял бровь.
– Но вы действительно утонченный человек, – с нажимом произнесла Мэри Роуз. – Это ясно по тому, как вы говорите и смотрите на жизнь. Сразу видно, что вы воспитывались в хорошей семье.
– Вы способны оценить хорошую работу, – сказал Дуглас, явно довольный тем, что присутствующие перестали говорить о чаепитиях. – Здешние жители вовсе не думают окружать себя красивыми вещами. И я их не виню. У них все силы уходят на добывание хлеба насущного.
– В Хаммонде народ потихоньку обтесывается, – заметил Трэвис. – Но здесь, в Блю-Белл, до этого еще далеко.
– Это потому, что здесь царит беззаконие, – заметил Кол. Присутствующие закивали.
– Интересно, мы кажемся вам такими, как наши соседи? – сказал Трэвис. – Дуглас прав. Никто из местных никогда даже не заглядывал в нашу библиотеку и, само собой, не просил дать им что-нибудь почитать.
– А вы прочли все книги, которые есть в вашей библиотеке? – спросил Харрисон.
– Разумеется, – промолвил Кол.
– Трэвис забыл упомянуть, что наши соседи в основном неграмотные, – добавила Мэри Роуз.
Харрисон кивнул и снова обратился к Трэвису:
– Итак, считаю ли я вас достойными своего внимания? Все зависит от вашего отношения к книгам, красивым вещам и прочему. Если вы заполнили весь дом дорогими вещами только ради того, чтобы произвести впечатление на других, то в этом случае вы, по моему мнению, таковыми не являетесь. Но вы ведь вовсе не к этому стремились, верно?
– А откуда вы знаете? – спросил Кол.
– Нетрудно догадаться, – ответил Харрисон. – Ясно, что рояль стоит в гостиной вовсе не для того, чтобы служить предметом зависти и восхищения. Вы приобрели его, чтобы обучить музыке вашу сестру, а это означает, что вы понимаете необходимость всестороннего развития. То, что вы прочитали все книги в вашей библиотеке – еще один красноречивый факт. Что же касается утонченности и культурного уровня, то я считаю, что вы, пожалуй, гораздо утонченнее, чем хотите казаться. Несомненно, все вы получили хорошее образование.
– В отличие от вас никто из нас не посещал университет, – заметил Дуглас. – Учеба в университете – не единственный путь к приобретению знаний. Есть и другие. Ученая степень далеко не всегда является гарантией образованности. Я сужу по некоторым своим коллегам.
– Вы пытаетесь нам льстить? – спросил Трэвис.
– Пожалуй.
Мэри Роуз вздохнула довольно громко, чтобы услышали все сидящие за столом. Харрисон улыбнулся, и она тут же ответила ему улыбкой.
– Рояль самое дорогое, что у меня есть, – сказала девушка. – А у вас было что-нибудь такое, с чем вам не хотелось бы расставаться?
– Книги, – ответил Харрисон.
– Я тоже неравнодушен к своим книгам, – сказал Адам, кивнув. – Похоже, мы с вами родственные души.
Харрисон обрадовался тому, что старший брат снова присоединился к общей беседе. Адам по-прежнему производил впечатление очень сдержанного человека. Макдональду хотелось разузнать о нем побольше, но он понимал, что делать это надо весьма осторожно.
– Я обратил внимание на то, что висит у вас в библиотеке, – заметил он.
– Что именно? – не понял Трэвис.
Харрисон уже собрался ответить, но его опередил Дуглас:
– Вы имеете в виду стихотворение?
– Да. Это одно из моих любимых стихотворений, – сказал Харрисон.
– Вы действительно его читали? – с вызовом произнес Кол. – Не знаю, в какой книге Адам его раскопал, но он несколько часов его переписывал и вставил в рамку. А внизу специально приписал, откуда он его взял, чтобы другие не думали, будто он автор.
– Конечно, я читал его, причем много раз. Пожалуй, теперь я помню его наизусть.
– Ну-ка давайте проверим, так ли это. Прочтите его вслух от начала до конца.
Харрисон решил не перечить, хотя затея Кола и показалась ему несколько ребяческой.
– Ни один человек не остров… – произнес он.
Макдональд запамятовал лишь одну строчку, которую ему подсказал Адам. По улыбке последнего можно было понять, что Харрисон произвел на него впечатление, и Макдональд подумал, что с Адамом у него больше общего, чем с кем-либо из остальных братьев Клэйборн.
Мэри Роуз улыбалась, словно учитель, гордый успехом своего ученика, Харрисон же чувствовал себя как последний идиот.
– Прекрасно, – сказала девушка. – А знаете, ведь Адам тоже играет на фортепьяно.
– Зачем ты ему об этом говоришь? – спросил Кол с таким видом, будто собирался задушить сестру собственными руками.
– Кол, мистер Харрисон – наш гость. Пожалуйста, не забывай об этом.
– Не смей указывать мне, Сидней. Девушка ахнула и прошептала:
– Ты просто невыносим.
Харрисон не понимал, что произошло. Ему было ясно лишь то, что Мэри Роуз взбешена поведением брата, и если бы взгляды могли убивать. Колу тут же пришел бы конец. Макдональд никак не мог сообразить, что именно вызвало ее гнев.
Снедаемый любопытством, он обратился за разъяснениями к Колу:
– Вы назвали свою сестру Сиднеем?
– Да, – буркнул Кол.
– Почему?
– Она нагло себя ведет.
– Вы так считаете?
– Послушайте, Харрисон, в наших краях задавать вопросы – опасное занятие. Вам следует помнить об этом.
Харрисон расхохотался.
– Над чем это вы смеетесь? – спросил обескураженно Кол.
– Над вами, – ответил Харрисон. – Вы уже целый час только и делаете, что задаете мне вопросы.
– В нашем доме, – заявил Кол с улыбкой, – играют по нашим правилам.
– Ты перестанешь наконец быть таким несносным? – вскочив, спросила Мэри Роуз.
Она приготовилась устроить Колу выволочку, но тут вмешался Адам. Наклонившись вперед, он посмотрел на нее, и Мэри Роуз немедленно уселась на свое место и замолчала. Затем Адам взглянул на Кола, и самый задиристый из братьев тоже без разговоров опустился на стул.
– Если вы не очень устали, Харрисон, расскажите что-нибудь о Шотландии, – сказал старший Клэйборн. – Мне не довелось побывать за границей, но я довольно много путешествовал с помощью своих книг.
– Ты хотел бы когда-нибудь съездить в Шотландию? – спросила Мэри Роуз.
– Разумеется, но прежде всего хотел бы навестить родину.
– А где ваша родина? – спросил Харрисон.
– В Африке. Вы наверняка обратили внимание на цвет моей кожи, – ответил Адам и подкупающе улыбнулся. Он говорил с Харрисоном совершенно откровенно.
– Вы родились в Африке? – не отставал Макдональд.
– Нет. Я родился на юге этой страны, в семье рабов, но как только я подрос, родители рассказали мне чудесные истории о своих предках и о тех африканских деревнях, в которых они сами появились на свет. Мне бы хотелось посетить их прежде, чем я умру.
– Если они еще сохранились, – вставил Кол.
– Да, – согласился Адам.
– Ты не поедешь в Африку, – сказал Дуглас. – Ты никогда никуда не ездишь.
– Я думаю, вам понравилась бы Шотландия, – предположил Харрисон, возвращаясь к теме, которую затронул Адам. – Эта долина очень напоминает некоторые уголки Шотландии.
– Расскажите о своем доме, – попросил Трэвис.
Выполняя его просьбу, Харрисон в течение следующих пяти или десяти минут говорил о земле, где он родился, о доме, в котором жил в детстве, и в конце концов завершил свою тираду словами:
– Кровать отца всегда стояла у самых окон, чтобы он мог наслаждаться открывающимся видом. Извините за несколько бессвязный рассказ, – произнес Макдональд после небольшой паузы. – О своем доме шотландский горец может говорить часами и утомит вас до смерти.
– Вы нас вовсе не утомили, – сказал Кол.
– Ваш рассказ был очень интересен, – заверил Адам.
– Почему кровать вашего отца стояла перед окном? Он что, был прикован к постели? – уточнил Кол.
– Да.
– Как долго?
– На моей памяти это было всегда. А почему вы об этом спрашиваете?
Кол не знал, куда деваться от стыда. Не он ли спросил Харрисона, почему его отец не научил его пользоваться кулаками?
– Мне просто любопытно, – пояснил он. – А что случилось с вашим отцом?
– Ему в позвоночник попала пуля.
Лицо Кола исказила гримаса.
– И его парализовало?
– Да.
– Несчастный случай?
– Нет, – сухо ответил Харрисон.
– Но вы оставались с ним, даже когда стали достаточно взрослым, чтобы вести самостоятельную жизнь? – спросил Кол.
– Да. Господи, я ведь был его сын.
– Если бы вы были прикованы к постели, он мог бы бросить вас. Большинство отцов именно так бы и поступили.
– Вы неправы, – возразил Харрисон. – Настоящие отцы поступили бы как раз наоборот, а уж мой-то наверняка.
– Вы просто исполняли свой долг, – с удовлетворением заявил Кол.
– Дело вовсе не в долге.
– Вы что, рассердились? – спросил Кол, не скрывая улыбку. Харрисону внезапно захотелось съездить ему по физиономии. В голосе его зазвучали резкие нотки.
– Своим странным мнением вы оскорбляете и меня, и моего отца.
Кол пожал плечами – гнев гостя не произвел на него особого впечатления – и посмотрел на Адама.
– Надо сделать из Харрисона мужчину. Ты возьмешься за него?
– Возможно, – ответил Адам.
– Ему бы характера побольше, – вставил Дуглас.
Кол фыркнул:
– Он же остался со своим отцом, разве не так? Значит, характер у него есть. Что скажешь, Трэвис?
– Я не против. Правда, он, похоже, чересчур интересуется нашей сестрой.
– Мэри Роуз все интересуются. Я бы удивился, если бы Харрисон оказался исключением. Думаю, надо попытаться.
Братья кивнули. Мэри Роуз была на седьмом небе от счастья. Всплеснув руками, она снова улыбнулась Харрисону и поднялась.
Харрисон немедленно последовал ее примеру. Что касается братьев, то ни один из них даже не шелохнулся.
– Вы остаетесь с нами, – сказала Харрисону девушка. – На сей раз у нас полное единодушие, что вообще-то непривычно – Кол обычно перечит, но вы ему понравились. Разве это не чудесно?
– Что-то я этого не заметил, – не удержавшись, брякнул Макдональд.
Все, включая Мэри Роуз, рассмеялись.
– У вас прекрасное чувство юмора, Харрисон, – отметила она. Макдональд вовсе не шутил, но решил не заострять на этом внимание. Обойдя стол, Мэри Роуз приблизилась к нему.
– Я покажу вам комнату, в которой вы будете спать. С твоего позволения, Адам.
– Да, разумеется. Спокойной ночи, Харрисон.
Девушка повернулась и вышла из столовой. Харрисон поблагодарил братьев за ужин и последовал за ней.
Пока Макдональд и Мэри Роуз шли к отдельно стоящему строению, предназначенному, по-видимому, для гостей, никто из них не произнес ни слова. Звезды, густо усыпавшие небо, ярко освещали все вокруг.
– Вам понравились мои братья?
– Да. Странный они народ.
– Они просто разные.
Заложив руки за спину, Харрисон замедлил шаг, чтобы не обгонять девушку.
– Могу я вас кое о чем спросить?
– Пожалуйста.
– Почему вы меня не предупредили?
– Об Адаме?
– А зачем мне было вас предупреждать? Вы либо приняли бы его, либо нет – это уж ваше дело.
– Вы все не родственники по крови, верно?
– Да. И все же мы семья, Харрисон. Родственные узы не всегда зависят от общего происхождения.
– Конечно. Вы ведь стали семьей очень давно, не так ли?
– Да. А как вы догадались?
– Вы относитесь друг к другу, как родные, хотя спорите и ссоритесь из-за мелочей. По тому, как вы вели себя за ужином, я понял, что вы вместе уже не один десяток лет.
– Да. Правда, у нас здесь красиво?
Харрисон вовсе не был расположен обсуждать красоты окружающей природы, однако девушка явно хотела перевести разговор в другое русло, и он не стал противиться ее желанию. Для одного вечера было задано уже достаточно вопросов. Завтра он постарается разузнать побольше.
– Места здесь и впрямь великолепные, – сказал Макдональд. – Воздух такой чистый, что кажется, будто от него проясняются мысли.
– Вы, должно быть, слишком долго прожили в городе.
– В Лондоне далеко не всегда можно увидеть звезды, – сказал он. – Смог и испарения закрывают небо.
– Это очень похоже на Нью-Йорк.
Харрисон остановился. Ему показалось, что на какое-то мгновение сердце его перестало биться.
– Что вы сказали?
Девушка повторила последнюю фразу.
– Кажется, я вас чем-то огорошила, – заметила она.
Макдональд с трудом выдавил из себя улыбку.
– Я действительно удивился, – произнес он небрежно. – Я и не знал, что вы бывали в Нью-Йорке.
– Я тогда была совсем ребенком и, конечно, не помню, как выглядит город, но братья рассказывали мне, что там очень много заводов, а по улицам ходят толпы народа.
Харрисон глубоко вздохнул. Похоже, он был близок к разгадке тайны, над которой бился столько времени. Правда, ему еще предстояло выяснить, кто украл девочку у родителей и помог мальчикам проделать столь длинный путь от Нью-Йорка до Монтаны.
– Так густо населены только некоторые районы Нью-Йорка, – сказал он. – Вообще-то это очень интересный город.
– Там надо быть осторожным, верно?
– Осторожность нигде не помешает.
– Господи, до чего же вы похожи на Адама! Он все время твердит мне, что я должна быть осмотрительной, – признала Мэри Роуз. – Трэвис удивлялся, как меня не обворовали в Сент-Луисе, когда я училась в школе. Но здесь, на ранчо, я чувствую себя в безопасности. Я никогда больше отсюда не уеду, потому что сразу же начинаю страшно скучать по дому.
– Вы могли бы полюбить Англию или Шотландию, – сказал Харрисон, которому слова девушки пришлись не по вкусу.
– Да, конечно. На свете много прекрасных мест, которые мне предстоит увидеть. И все же я буду тосковать по моей долине. Я все время нахожу здесь что-нибудь новое и интересное. Совсем недавно я, например, узнала, что в горах Боар-Ридж живет одна женщина. Вскоре после того, как ее семья поселилась в этих краях, на них напали индейцы, убили ее мужа и сына, а ее оскальпировали, приняв за мертвую. Но она выжила. Трэвис слышал, как Билли и Дули шептались о ней. Все считают ее сумасшедшей. Бедняжка много лет провела в одиночестве. Я хочу поехать и посмотреть на нее, как только уговорю Адама.
– Это очень опасно, Мэри Роуз. Вам не следует…
– Ну вот, вы опять заговорили, как мой старший брат, – перебила девушка. – Я должна ей помочь. Я уверена, что вы меня понимаете.
Теперь настала очередь Харрисона перевести разговор на другое.
– Я бы с удовольствием остался жить в вашей долине. Думаю, что и вам пришлись бы со временем по сердцу Англия или Шотландия.
– Почему? Потому что эти страны напоминали бы мне родные края? Разве можно любить мужчину только потому, что он похож на другого? Мне понравилась бы Шотландия, Харрисон, но вряд ли я была бы там счастлива. Лучше родного дома нет ничего на свете.
– Вы слишком молоды, чтобы так противиться переменам, – вздохнув, заметил Макдональд.
– Можно задать вам один личный вопрос? Не отвечайте, если не захотите.
– Ну конечно.
– Вы умеете целоваться?
Харрисон смешался.
– Что вы сказали?
Девушка повторила еще раз. Макдональд не рассмеялся, потому что вид у нее был серьезный и искренний.
– С чего это вы вдруг заговорили о поцелуях?
– Мне просто любопытно. Ну так как же?
– Да, пожалуй.
– А как это у вас бывает – вы сначала собираетесь поцеловать кого-нибудь, а потом целуете или все это происходит само собой?
– Вас интересуют очень странные вещи.
– Да.
В это время они дошли до гостевого домика. Харрисон положил руку на дверной косяк и обернулся к девушке:
– Помните, что я сказал вам сегодня, когда мы смотрели на вашу долину? Я сначала думаю головой, а потом уже сердцем. Вот и ответ.
На лице девушки проступило разочарование.
– Вы очень дисциплинированный человек, не так ли?
– Надеюсь.
Мэри Роуз покачала головой. Харрисон недоумевал, чем она так раздосадована. По его мнению, дисциплинированность была достоинством, а не недостатком. Неужели она не понимала столь простую вещь?
– Я вовсе не такая правильная, – сказала девушка.
Макдональд кивнул – это он уже уяснил. Открыв дверь, он слегка попятился, чтобы пропустить девушку вперед, если она пожелает войти. Но Мэри Роуз осталась стоять на месте.
– Тут двенадцать кроватей, но сегодня здесь никто не будет ночевать, кроме вас. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте знать любому из нас.
– А где Дуглас решил поместить Мак-Хью?
– Отведите его в крайнее стойло слева. Оно попросторнее. Я думаю, корм для него уже приготовлен. Надеюсь, он спокойно отнесется к закрытому помещению теперь, когда он к нам немного привык.
– Наверное.
– А вы, Харрисон? Вы уже привыкаете к нам?
– Да, – с улыбкой признался Макдональд.
Девушка улыбнулась ему в ответ. Господи, до чего же она была хороша!
– Могу я попросить вас об одолжении?
Мэри Роуз стояла всего в футе от Харрисона. Глаза девушки в лунном свете казались сверкающими сапфирами. Макдональд не осмеливался смотреть на ее губы, боясь, что неминуемо потеряет голову заключит Мэри в страстные объятия. Сильнейшее желание поддаться этому порыву возбуждало его и одновременно сковывало. Живое тепло девушки туманило его мозг, подсказывало прислушаться к зову сердца, хотя Мэри Роуз его к этому никак не поощряла.
– О чем вы хотели меня попросить? – спросил он, сдерживаясь |из последних сил.
Харрисону показалось, что его голос дрожит, но девушка, судя по всему, ничего не заметила. Более того, она явно не понимала его состояния – в противном случае она не приподнялась бы на цыпочки, еще больше приблизив свое лицо к его лицу. От нее восхитительно пахло – это был аромат диких цветов после дождя. Мэри Роуз положила ладони Харрисону на грудь. Сердце его бешено заколотилось.
– Вы не хотите меня поцеловать? – спросила она.
– Нет, черт возьми, – ответил он, хотя в этот миг не мог думать ни о чем другом. Его отказ глубоко обидел девушку. Боже, зачем она была так откровенна! Она безвольно уронила руки. Сейчас ее заботило лишь одно – как с достоинством выйти из этой ситуации.
Мэри Роуз потребовалась вся ее воля, чтобы не подхватить юбки и не умчаться в дом, но она превозмогла себя и снова посмотрела на Харрисона:
– Отчего вы так испугались! Неужели я сказала что-то ужасное!
– Мужчинам не пристало трусить.
Теперь голос Макдональда звучал сердито, но девушка не стала спрашивать о причине его гнева.
– Спокойной ночи, Харрисон. Спите крепко.
Девушка вовсе не насмехалась над ним – похоже, глупышка даже не догадывалась, что теперь ни о каком сне не могло быть и речи. Макдональд прислонился к косяку и смотрел, как Мэри Роуз удаляется к дому. Она держалась так, словно ничего не произошло. Сначала она едва не свела его с ума, а в эту минуту уходила с таким безмятежным видом, что он не удивился бы, если бы девушка вдруг принялась напевать.
Харрисон невольно подумал, как бы Мэри Роуз отреагировала, узнай она, о каких ласках он мечтал, глядя на ее нежные, манящие губы.
В конце концов он все же подавил свое желание оказаться с ней в постели. Он снова и снова твердил себе, что в состоянии контролировать свои низменные инстинкты. Макдональд уже почти убедил себя в этом, как вдруг заметил, что Мэри Роуз слегка покачивает бедрами при ходьбе, и в его воображении тут же замелькали всевозможные возбуждающие картины.
«Спите крепко» – кажется, так сказала девушка? Харрисон понял, что в эту ночь ему вряд ли удастся последовать ее совету.
Глава 5
– Да, лепнина под потолком, – уточнил Харрисон.
– Я понял, – парировал Трэвис. – Меня удивило, что вы это заметили.
– Откровенно говоря, я не ожидал, что в доме так много комнат. У вас большая гостиная, столовая и еще библиотека, заполненная по самые стропила книгами, которые вы, естественно, купили не здесь.
– Дом проектировал Кол, – похвасталась Мэри Роуз. – А строили все мои братья не один год.
– Но к перилам и отделке стен он нас не подпускал – это его рук дело, – промолвил Трэвис.
– Вы сказали Колу еще один комплимент, Харрисон, – подытожила Мэри Роуз.
В планы Харрисона вовсе не входило признавать за Колом какие-либо заслуги, тем не менее мастерство его действительно было высочайшим.
– А что еще вас удивило? – спросил Дуглас.
Харрисон снова едва не улыбнулся. Похоже, братья ждали от него похвал.
– Я сразу заметил, что в гостиной стоит рояль.
– Еще бы вам его не заметить, – хмыкнул Кол. – Там, кроме него, ничего нет.
– «Стейнвей», – заявил Дуглас. – Мы приобрели его, когда Мэри Роуз достаточно подросла, чтобы научиться на нем играть.
– А кто ее учил? – спросил Харрисон.
– Вместе с роялем здесь появился и учитель, – пояснил Дуглас и с ухмылкой глянул на Трэвиса. – Или что-то в этом роде.
Харрисон не понял, как следует расценивать эту странную фразу, и решил приберечь свое любопытство для более важных тем.
– Сколько вам было лет, когда вы начали брать уроки? – обратился он к Мэри Роуз.
Девушка взглянула на Адама.
– Шесть, – сказал он.
– А мне семь, – заметил Харрисон.
– Вы играете на фортепьяно? – воскликнула Мэри Роуз, которая, казалось, была приятно поражена.
– Да.
– Конечно, – фыркнул Кол. – Он не умеет ни драться, ни стрелять, но на фортепьяно, ясное дело, играет. Ну, если вы хотите здесь выжить, музицирование вам не поможет.
– Он мог бы работать тапером в салуне Билли, – заметил Дуглас.
– Чтобы получить пулю в спину, как последний из них? – возразил Трэвис.
– А почему его застрелили? – спросил Харрисон, забыв о своем решении не задавать лишних вопросов.
– Кому-то не понравилась его игра, – промолвил Кол.
– Ясно, – кивнул Харрисон.
– А зачем вы выучились игре на фортепьяно? – поинтересовался Кол. – Странно как-то.
– Это было всего лишь частью моего образования, – разъяснил Харрисон, нисколько не обиженный вопросом Кола, который, похоже, считал подобное занятие недостойным мужчины.
– Вы получили неправильное образование, – заявил Кол. – Музицируют девочки, а не мальчики. Разве ваш отец никогда не водил вас на задний двор, чтобы научить работать кулаками?
– Нет. А ваш?
Кол уже раскрыл было рот для ответа, но внезапно передумал и, откинувшись на спинку стула, пожал плечами.
– Вы когда-нибудь слышали о Шопене и Моцарте, Кол? – спросил Харрисон. – Они были композиторами. Писали музыку и потом исполняли ее… на фортепьяно.
Кол снова передернул плечами, и Макдональд решил сменить тему.
– Где вы достали этот китайский фарфор?
– У нас шесть чашек, и только четыре одинаковых. Тарелок у нас нет, а чашки я раздобыл в Сент-Луисе, чтобы Мэри Роуз могла устраивать чаепития.
– Тогда я была еще маленькая, – пояснила девушка. – Устраивание чаепитий было частью моего образования.
– И кто же вас обучал? – спросил Харрисон с улыбкой.
– Дуглас, – ответила она.
– Мы все делали это по очереди, – торопливо добавил Дуглас.
– Наверное, вас удивляет, отчего нас так интересует ваше мнение, – сказала девушка. – Обычно мы не расспрашиваем своих гостей, но вы человек образованный, светский и утонченный.
При этих словах Харрисон приподнял бровь.
– Но вы действительно утонченный человек, – с нажимом произнесла Мэри Роуз. – Это ясно по тому, как вы говорите и смотрите на жизнь. Сразу видно, что вы воспитывались в хорошей семье.
– Вы способны оценить хорошую работу, – сказал Дуглас, явно довольный тем, что присутствующие перестали говорить о чаепитиях. – Здешние жители вовсе не думают окружать себя красивыми вещами. И я их не виню. У них все силы уходят на добывание хлеба насущного.
– В Хаммонде народ потихоньку обтесывается, – заметил Трэвис. – Но здесь, в Блю-Белл, до этого еще далеко.
– Это потому, что здесь царит беззаконие, – заметил Кол. Присутствующие закивали.
– Интересно, мы кажемся вам такими, как наши соседи? – сказал Трэвис. – Дуглас прав. Никто из местных никогда даже не заглядывал в нашу библиотеку и, само собой, не просил дать им что-нибудь почитать.
– А вы прочли все книги, которые есть в вашей библиотеке? – спросил Харрисон.
– Разумеется, – промолвил Кол.
– Трэвис забыл упомянуть, что наши соседи в основном неграмотные, – добавила Мэри Роуз.
Харрисон кивнул и снова обратился к Трэвису:
– Итак, считаю ли я вас достойными своего внимания? Все зависит от вашего отношения к книгам, красивым вещам и прочему. Если вы заполнили весь дом дорогими вещами только ради того, чтобы произвести впечатление на других, то в этом случае вы, по моему мнению, таковыми не являетесь. Но вы ведь вовсе не к этому стремились, верно?
– А откуда вы знаете? – спросил Кол.
– Нетрудно догадаться, – ответил Харрисон. – Ясно, что рояль стоит в гостиной вовсе не для того, чтобы служить предметом зависти и восхищения. Вы приобрели его, чтобы обучить музыке вашу сестру, а это означает, что вы понимаете необходимость всестороннего развития. То, что вы прочитали все книги в вашей библиотеке – еще один красноречивый факт. Что же касается утонченности и культурного уровня, то я считаю, что вы, пожалуй, гораздо утонченнее, чем хотите казаться. Несомненно, все вы получили хорошее образование.
– В отличие от вас никто из нас не посещал университет, – заметил Дуглас. – Учеба в университете – не единственный путь к приобретению знаний. Есть и другие. Ученая степень далеко не всегда является гарантией образованности. Я сужу по некоторым своим коллегам.
– Вы пытаетесь нам льстить? – спросил Трэвис.
– Пожалуй.
Мэри Роуз вздохнула довольно громко, чтобы услышали все сидящие за столом. Харрисон улыбнулся, и она тут же ответила ему улыбкой.
– Рояль самое дорогое, что у меня есть, – сказала девушка. – А у вас было что-нибудь такое, с чем вам не хотелось бы расставаться?
– Книги, – ответил Харрисон.
– Я тоже неравнодушен к своим книгам, – сказал Адам, кивнув. – Похоже, мы с вами родственные души.
Харрисон обрадовался тому, что старший брат снова присоединился к общей беседе. Адам по-прежнему производил впечатление очень сдержанного человека. Макдональду хотелось разузнать о нем побольше, но он понимал, что делать это надо весьма осторожно.
– Я обратил внимание на то, что висит у вас в библиотеке, – заметил он.
– Что именно? – не понял Трэвис.
Харрисон уже собрался ответить, но его опередил Дуглас:
– Вы имеете в виду стихотворение?
– Да. Это одно из моих любимых стихотворений, – сказал Харрисон.
– Вы действительно его читали? – с вызовом произнес Кол. – Не знаю, в какой книге Адам его раскопал, но он несколько часов его переписывал и вставил в рамку. А внизу специально приписал, откуда он его взял, чтобы другие не думали, будто он автор.
– Конечно, я читал его, причем много раз. Пожалуй, теперь я помню его наизусть.
– Ну-ка давайте проверим, так ли это. Прочтите его вслух от начала до конца.
Харрисон решил не перечить, хотя затея Кола и показалась ему несколько ребяческой.
– Ни один человек не остров… – произнес он.
Макдональд запамятовал лишь одну строчку, которую ему подсказал Адам. По улыбке последнего можно было понять, что Харрисон произвел на него впечатление, и Макдональд подумал, что с Адамом у него больше общего, чем с кем-либо из остальных братьев Клэйборн.
Мэри Роуз улыбалась, словно учитель, гордый успехом своего ученика, Харрисон же чувствовал себя как последний идиот.
– Прекрасно, – сказала девушка. – А знаете, ведь Адам тоже играет на фортепьяно.
– Зачем ты ему об этом говоришь? – спросил Кол с таким видом, будто собирался задушить сестру собственными руками.
– Кол, мистер Харрисон – наш гость. Пожалуйста, не забывай об этом.
– Не смей указывать мне, Сидней. Девушка ахнула и прошептала:
– Ты просто невыносим.
Харрисон не понимал, что произошло. Ему было ясно лишь то, что Мэри Роуз взбешена поведением брата, и если бы взгляды могли убивать. Колу тут же пришел бы конец. Макдональд никак не мог сообразить, что именно вызвало ее гнев.
Снедаемый любопытством, он обратился за разъяснениями к Колу:
– Вы назвали свою сестру Сиднеем?
– Да, – буркнул Кол.
– Почему?
– Она нагло себя ведет.
– Вы так считаете?
– Послушайте, Харрисон, в наших краях задавать вопросы – опасное занятие. Вам следует помнить об этом.
Харрисон расхохотался.
– Над чем это вы смеетесь? – спросил обескураженно Кол.
– Над вами, – ответил Харрисон. – Вы уже целый час только и делаете, что задаете мне вопросы.
– В нашем доме, – заявил Кол с улыбкой, – играют по нашим правилам.
– Ты перестанешь наконец быть таким несносным? – вскочив, спросила Мэри Роуз.
Она приготовилась устроить Колу выволочку, но тут вмешался Адам. Наклонившись вперед, он посмотрел на нее, и Мэри Роуз немедленно уселась на свое место и замолчала. Затем Адам взглянул на Кола, и самый задиристый из братьев тоже без разговоров опустился на стул.
– Если вы не очень устали, Харрисон, расскажите что-нибудь о Шотландии, – сказал старший Клэйборн. – Мне не довелось побывать за границей, но я довольно много путешествовал с помощью своих книг.
– Ты хотел бы когда-нибудь съездить в Шотландию? – спросила Мэри Роуз.
– Разумеется, но прежде всего хотел бы навестить родину.
– А где ваша родина? – спросил Харрисон.
– В Африке. Вы наверняка обратили внимание на цвет моей кожи, – ответил Адам и подкупающе улыбнулся. Он говорил с Харрисоном совершенно откровенно.
– Вы родились в Африке? – не отставал Макдональд.
– Нет. Я родился на юге этой страны, в семье рабов, но как только я подрос, родители рассказали мне чудесные истории о своих предках и о тех африканских деревнях, в которых они сами появились на свет. Мне бы хотелось посетить их прежде, чем я умру.
– Если они еще сохранились, – вставил Кол.
– Да, – согласился Адам.
– Ты не поедешь в Африку, – сказал Дуглас. – Ты никогда никуда не ездишь.
– Я думаю, вам понравилась бы Шотландия, – предположил Харрисон, возвращаясь к теме, которую затронул Адам. – Эта долина очень напоминает некоторые уголки Шотландии.
– Расскажите о своем доме, – попросил Трэвис.
Выполняя его просьбу, Харрисон в течение следующих пяти или десяти минут говорил о земле, где он родился, о доме, в котором жил в детстве, и в конце концов завершил свою тираду словами:
– Кровать отца всегда стояла у самых окон, чтобы он мог наслаждаться открывающимся видом. Извините за несколько бессвязный рассказ, – произнес Макдональд после небольшой паузы. – О своем доме шотландский горец может говорить часами и утомит вас до смерти.
– Вы нас вовсе не утомили, – сказал Кол.
– Ваш рассказ был очень интересен, – заверил Адам.
– Почему кровать вашего отца стояла перед окном? Он что, был прикован к постели? – уточнил Кол.
– Да.
– Как долго?
– На моей памяти это было всегда. А почему вы об этом спрашиваете?
Кол не знал, куда деваться от стыда. Не он ли спросил Харрисона, почему его отец не научил его пользоваться кулаками?
– Мне просто любопытно, – пояснил он. – А что случилось с вашим отцом?
– Ему в позвоночник попала пуля.
Лицо Кола исказила гримаса.
– И его парализовало?
– Да.
– Несчастный случай?
– Нет, – сухо ответил Харрисон.
– Но вы оставались с ним, даже когда стали достаточно взрослым, чтобы вести самостоятельную жизнь? – спросил Кол.
– Да. Господи, я ведь был его сын.
– Если бы вы были прикованы к постели, он мог бы бросить вас. Большинство отцов именно так бы и поступили.
– Вы неправы, – возразил Харрисон. – Настоящие отцы поступили бы как раз наоборот, а уж мой-то наверняка.
– Вы просто исполняли свой долг, – с удовлетворением заявил Кол.
– Дело вовсе не в долге.
– Вы что, рассердились? – спросил Кол, не скрывая улыбку. Харрисону внезапно захотелось съездить ему по физиономии. В голосе его зазвучали резкие нотки.
– Своим странным мнением вы оскорбляете и меня, и моего отца.
Кол пожал плечами – гнев гостя не произвел на него особого впечатления – и посмотрел на Адама.
– Надо сделать из Харрисона мужчину. Ты возьмешься за него?
– Возможно, – ответил Адам.
– Ему бы характера побольше, – вставил Дуглас.
Кол фыркнул:
– Он же остался со своим отцом, разве не так? Значит, характер у него есть. Что скажешь, Трэвис?
– Я не против. Правда, он, похоже, чересчур интересуется нашей сестрой.
– Мэри Роуз все интересуются. Я бы удивился, если бы Харрисон оказался исключением. Думаю, надо попытаться.
Братья кивнули. Мэри Роуз была на седьмом небе от счастья. Всплеснув руками, она снова улыбнулась Харрисону и поднялась.
Харрисон немедленно последовал ее примеру. Что касается братьев, то ни один из них даже не шелохнулся.
– Вы остаетесь с нами, – сказала Харрисону девушка. – На сей раз у нас полное единодушие, что вообще-то непривычно – Кол обычно перечит, но вы ему понравились. Разве это не чудесно?
– Что-то я этого не заметил, – не удержавшись, брякнул Макдональд.
Все, включая Мэри Роуз, рассмеялись.
– У вас прекрасное чувство юмора, Харрисон, – отметила она. Макдональд вовсе не шутил, но решил не заострять на этом внимание. Обойдя стол, Мэри Роуз приблизилась к нему.
– Я покажу вам комнату, в которой вы будете спать. С твоего позволения, Адам.
– Да, разумеется. Спокойной ночи, Харрисон.
Девушка повернулась и вышла из столовой. Харрисон поблагодарил братьев за ужин и последовал за ней.
Пока Макдональд и Мэри Роуз шли к отдельно стоящему строению, предназначенному, по-видимому, для гостей, никто из них не произнес ни слова. Звезды, густо усыпавшие небо, ярко освещали все вокруг.
– Вам понравились мои братья?
– Да. Странный они народ.
– Они просто разные.
Заложив руки за спину, Харрисон замедлил шаг, чтобы не обгонять девушку.
– Могу я вас кое о чем спросить?
– Пожалуйста.
– Почему вы меня не предупредили?
– Об Адаме?
– А зачем мне было вас предупреждать? Вы либо приняли бы его, либо нет – это уж ваше дело.
– Вы все не родственники по крови, верно?
– Да. И все же мы семья, Харрисон. Родственные узы не всегда зависят от общего происхождения.
– Конечно. Вы ведь стали семьей очень давно, не так ли?
– Да. А как вы догадались?
– Вы относитесь друг к другу, как родные, хотя спорите и ссоритесь из-за мелочей. По тому, как вы вели себя за ужином, я понял, что вы вместе уже не один десяток лет.
– Да. Правда, у нас здесь красиво?
Харрисон вовсе не был расположен обсуждать красоты окружающей природы, однако девушка явно хотела перевести разговор в другое русло, и он не стал противиться ее желанию. Для одного вечера было задано уже достаточно вопросов. Завтра он постарается разузнать побольше.
– Места здесь и впрямь великолепные, – сказал Макдональд. – Воздух такой чистый, что кажется, будто от него проясняются мысли.
– Вы, должно быть, слишком долго прожили в городе.
– В Лондоне далеко не всегда можно увидеть звезды, – сказал он. – Смог и испарения закрывают небо.
– Это очень похоже на Нью-Йорк.
Харрисон остановился. Ему показалось, что на какое-то мгновение сердце его перестало биться.
– Что вы сказали?
Девушка повторила последнюю фразу.
– Кажется, я вас чем-то огорошила, – заметила она.
Макдональд с трудом выдавил из себя улыбку.
– Я действительно удивился, – произнес он небрежно. – Я и не знал, что вы бывали в Нью-Йорке.
– Я тогда была совсем ребенком и, конечно, не помню, как выглядит город, но братья рассказывали мне, что там очень много заводов, а по улицам ходят толпы народа.
Харрисон глубоко вздохнул. Похоже, он был близок к разгадке тайны, над которой бился столько времени. Правда, ему еще предстояло выяснить, кто украл девочку у родителей и помог мальчикам проделать столь длинный путь от Нью-Йорка до Монтаны.
– Так густо населены только некоторые районы Нью-Йорка, – сказал он. – Вообще-то это очень интересный город.
– Там надо быть осторожным, верно?
– Осторожность нигде не помешает.
– Господи, до чего же вы похожи на Адама! Он все время твердит мне, что я должна быть осмотрительной, – признала Мэри Роуз. – Трэвис удивлялся, как меня не обворовали в Сент-Луисе, когда я училась в школе. Но здесь, на ранчо, я чувствую себя в безопасности. Я никогда больше отсюда не уеду, потому что сразу же начинаю страшно скучать по дому.
– Вы могли бы полюбить Англию или Шотландию, – сказал Харрисон, которому слова девушки пришлись не по вкусу.
– Да, конечно. На свете много прекрасных мест, которые мне предстоит увидеть. И все же я буду тосковать по моей долине. Я все время нахожу здесь что-нибудь новое и интересное. Совсем недавно я, например, узнала, что в горах Боар-Ридж живет одна женщина. Вскоре после того, как ее семья поселилась в этих краях, на них напали индейцы, убили ее мужа и сына, а ее оскальпировали, приняв за мертвую. Но она выжила. Трэвис слышал, как Билли и Дули шептались о ней. Все считают ее сумасшедшей. Бедняжка много лет провела в одиночестве. Я хочу поехать и посмотреть на нее, как только уговорю Адама.
– Это очень опасно, Мэри Роуз. Вам не следует…
– Ну вот, вы опять заговорили, как мой старший брат, – перебила девушка. – Я должна ей помочь. Я уверена, что вы меня понимаете.
Теперь настала очередь Харрисона перевести разговор на другое.
– Я бы с удовольствием остался жить в вашей долине. Думаю, что и вам пришлись бы со временем по сердцу Англия или Шотландия.
– Почему? Потому что эти страны напоминали бы мне родные края? Разве можно любить мужчину только потому, что он похож на другого? Мне понравилась бы Шотландия, Харрисон, но вряд ли я была бы там счастлива. Лучше родного дома нет ничего на свете.
– Вы слишком молоды, чтобы так противиться переменам, – вздохнув, заметил Макдональд.
– Можно задать вам один личный вопрос? Не отвечайте, если не захотите.
– Ну конечно.
– Вы умеете целоваться?
Харрисон смешался.
– Что вы сказали?
Девушка повторила еще раз. Макдональд не рассмеялся, потому что вид у нее был серьезный и искренний.
– С чего это вы вдруг заговорили о поцелуях?
– Мне просто любопытно. Ну так как же?
– Да, пожалуй.
– А как это у вас бывает – вы сначала собираетесь поцеловать кого-нибудь, а потом целуете или все это происходит само собой?
– Вас интересуют очень странные вещи.
– Да.
В это время они дошли до гостевого домика. Харрисон положил руку на дверной косяк и обернулся к девушке:
– Помните, что я сказал вам сегодня, когда мы смотрели на вашу долину? Я сначала думаю головой, а потом уже сердцем. Вот и ответ.
На лице девушки проступило разочарование.
– Вы очень дисциплинированный человек, не так ли?
– Надеюсь.
Мэри Роуз покачала головой. Харрисон недоумевал, чем она так раздосадована. По его мнению, дисциплинированность была достоинством, а не недостатком. Неужели она не понимала столь простую вещь?
– Я вовсе не такая правильная, – сказала девушка.
Макдональд кивнул – это он уже уяснил. Открыв дверь, он слегка попятился, чтобы пропустить девушку вперед, если она пожелает войти. Но Мэри Роуз осталась стоять на месте.
– Тут двенадцать кроватей, но сегодня здесь никто не будет ночевать, кроме вас. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, дайте знать любому из нас.
– А где Дуглас решил поместить Мак-Хью?
– Отведите его в крайнее стойло слева. Оно попросторнее. Я думаю, корм для него уже приготовлен. Надеюсь, он спокойно отнесется к закрытому помещению теперь, когда он к нам немного привык.
– Наверное.
– А вы, Харрисон? Вы уже привыкаете к нам?
– Да, – с улыбкой признался Макдональд.
Девушка улыбнулась ему в ответ. Господи, до чего же она была хороша!
– Могу я попросить вас об одолжении?
Мэри Роуз стояла всего в футе от Харрисона. Глаза девушки в лунном свете казались сверкающими сапфирами. Макдональд не осмеливался смотреть на ее губы, боясь, что неминуемо потеряет голову заключит Мэри в страстные объятия. Сильнейшее желание поддаться этому порыву возбуждало его и одновременно сковывало. Живое тепло девушки туманило его мозг, подсказывало прислушаться к зову сердца, хотя Мэри Роуз его к этому никак не поощряла.
– О чем вы хотели меня попросить? – спросил он, сдерживаясь |из последних сил.
Харрисону показалось, что его голос дрожит, но девушка, судя по всему, ничего не заметила. Более того, она явно не понимала его состояния – в противном случае она не приподнялась бы на цыпочки, еще больше приблизив свое лицо к его лицу. От нее восхитительно пахло – это был аромат диких цветов после дождя. Мэри Роуз положила ладони Харрисону на грудь. Сердце его бешено заколотилось.
– Вы не хотите меня поцеловать? – спросила она.
– Нет, черт возьми, – ответил он, хотя в этот миг не мог думать ни о чем другом. Его отказ глубоко обидел девушку. Боже, зачем она была так откровенна! Она безвольно уронила руки. Сейчас ее заботило лишь одно – как с достоинством выйти из этой ситуации.
Мэри Роуз потребовалась вся ее воля, чтобы не подхватить юбки и не умчаться в дом, но она превозмогла себя и снова посмотрела на Харрисона:
– Отчего вы так испугались! Неужели я сказала что-то ужасное!
– Мужчинам не пристало трусить.
Теперь голос Макдональда звучал сердито, но девушка не стала спрашивать о причине его гнева.
– Спокойной ночи, Харрисон. Спите крепко.
Девушка вовсе не насмехалась над ним – похоже, глупышка даже не догадывалась, что теперь ни о каком сне не могло быть и речи. Макдональд прислонился к косяку и смотрел, как Мэри Роуз удаляется к дому. Она держалась так, словно ничего не произошло. Сначала она едва не свела его с ума, а в эту минуту уходила с таким безмятежным видом, что он не удивился бы, если бы девушка вдруг принялась напевать.
Харрисон невольно подумал, как бы Мэри Роуз отреагировала, узнай она, о каких ласках он мечтал, глядя на ее нежные, манящие губы.
В конце концов он все же подавил свое желание оказаться с ней в постели. Он снова и снова твердил себе, что в состоянии контролировать свои низменные инстинкты. Макдональд уже почти убедил себя в этом, как вдруг заметил, что Мэри Роуз слегка покачивает бедрами при ходьбе, и в его воображении тут же замелькали всевозможные возбуждающие картины.
«Спите крепко» – кажется, так сказала девушка? Харрисон понял, что в эту ночь ему вряд ли удастся последовать ее совету.
4 августа 1862 года
Дорогая мама Роуз,
На прошлой неделе мы все страшно перепугались. Мэри Роуз по-настоящему заболела. К сожалению, мы не сразу догадались, что причиной ее необычно плохого настроения может быть хворь. Она всегда была очень веселой, но в прошлый вторник неожиданно принялась кукситься, а к полудню совсем раскапризничалась. Дуглас постирал ее любимое одеяльце – то самое, в которое она любит утыкаться носом, когда сосет большой палец. Когда она увидела одеяльце, развешенное на кустах для просушки, она вдруг страшно разозлилась. Ее пронзительные крики до сих пор стоят у нас в ушах. Даже Адам не смог ее успокоить. Когда пришло время ужинать, она не съела ни крошки. И тут мы наконец заподозрили что-то неладное. Ночью она уже горела от жара.
Мы по очереди протирали ее тельце влажной губкой, а те, кто не держал ее за ручку и не укачивал, ходили кругами, натыкаясь друг на друга.
Температура не спадала трое суток. Бедняжка выглядела такой маленькой и беспомощной! Ей требовался доктор, но докторов не было даже в Хаммонде.
Мне никогда в жизни не было так страшно. Кол тоже перепугался, но прятал свой страх за злостью. Он без конца твердил, что нам не следовало привозить ребенка в такую глушь. Он просто сходил с ума, чувствуя себя виноватым, и мы тоже. Все знали, что он прав, но у нас не было выбора.
Мы все очень любим малышку, но нас смущает, что она такая слабенькая и хрупкая. Ее жизнь полностью зависит от нас. Мясо ей следует нарезать небольшими кусочками, чтобы она не подавилась, все время нужно следить, чтобы она не наступила на змею. Иногда я так боюсь за нее, что не сплю ночами.
Все три дня и три ночи я молился, предлагая Богу взять мою жизнь вместо ее. Но видимо. Всевышнему было угодно, чтобы мы еще какое-то время оставались вместе, потому что в субботу утром Мэри Роуз стала выздоравливать.
Дуглас, Адам и я обрадовались буквально до слез. Мне не стыдно признаваться в этом, потому что нас никто не видел. Кол тоже плакал, но он убежал куда-то и не возвращался почти целый час. А когда появился, глаза у него были такие же красные и опухшие, как и у всех нас.
Молитесь за нас, мама Роуз. А мы, конечно же, молимся за вас. Теперь, когда бои идут так близко от ваших мест, мы тревожимся за вас как никогда. Газеты доходят до нас с большим опозданием, но Адам старается держать нас в курсе основных событий, происходящих на фронте. Судя по всему. Юг вполне может победить в этой войне, которую пока еще никто открыто не назвал войной. Берегите себя, пожалуйста. Вы нам очень нужны.
Ваш сын Трэвис.
P.S. Я чуть не забыл сообщить вам радостную новость. Всего две недели назад сюда приехали Моррисоны. Они собираются построить универмаг неподалеку от лачуги Белл. Все, конечно, этому очень рады. К тому же в магазин будет доставляться почта, хотя и всею раз в неделю.
У Моррисонов есть дочка по имени Кэтрин. Она примерно на полтора года старше, чем Мэри Роуз. Нашей сестренке нужна подружка, с которой она могла бы играть, как считает Адам, а поскольку Моррисоны. судя по всему, люди приличные. Кол не против, чтобы маленькие девочки дружили.
Глава 5
Харрисон поднялся, едва забрезжил рассвет. Спал он отвратительно. К тому же ночью его разбудил Кол, тихо пробравшийся в его комнату и перерывший все его вещи. Поначалу Макдональд хотел спросить его, что именно он ищет, но по зрелом размышлении решил продолжать притворяться спящим.
Он был уверен, что Кол не найдет ничего, представляющего для него какой-либо интерес, – Макдональд не имел при себе никаких важных документов или записей. Вся информация, которую ему удалось собрать, включая доклад адвоката из Сент-Луиса, уже была отправлена почтой в Лондон. Все же вторжение Кола его разозлило, и он собрался что-нибудь предпринять утром по этому поводу.
Увы, к утру настроение у него не улучшилось. Умывшись и одевшись, он пошел к конюшне проведать Мак-Хью. В течение двадцати минут там он никак не мог заставить упрямое животное покинуть стойло. Харрисон решил отвести жеребца в корраль, Мак-Хью же хотел остаться там, где он находился. Конь выбил уздечку из рук Макдональда, а когда тот поднял ее и снова приблизился к нему, едва не сшиб хозяина с ног. При этом неблагодарное четвероногое подняло такой шум, что перебудило всех в доме. Харрисон потерял терпение. Несколько минут он ругал жеребца на чем свет стоит на нескольких языках, и хотя это не возымело никакого действия, самому Харрисону стало немного легче.
В конце концов Макдональд сдался. Оставив загородку открытой, он повернулся, чтобы уйти, и тут же остановился как вкопанный. У входа в конюшню стояли Кол с Дугласом. Судя по злорадным ухмылкам на их лицах, они уже давно наблюдали за бунтом Мак-Хью.
– В доме есть еда, – сообщил Дуглас. – Когда позавтракаете, помогите Колу с работой.
– С какой работой? – спросил Харрисон.
– Я хотел, чтобы вы помогли мне объездить парочку мустангов, но теперь передумал. Почему бы вам не остаться в доме и не поиграть на рояле?
Харрисон разозлился и решил слегка подколоть самоуверенного брата Мэри Роуз.
– А когда мне можно будет поиграть – до или после Адама? Кол ринулся к Макдональду и остановился в нескольких дюймах от него.
– Послушайте, Макдональд, Адам научился играть на фортепьяно только ради Мэри Роуз. Вы поняли?
Дуглас также счел нужным объяснить мотивы, двигавшие старшим братом.
– Нам вовсе не хочется, чтобы у вас сложилось впечатление, будто Адам – не мужчина, – заявил он. – Он постоит за себя в любой драке. Верно, Кол?
– Вернее не бывает, черт побери. Что вы на это скажете, Макдональд?
Отвечая, Харрисон даже не пытался казаться вежливым:
– Вы оба ненормальные.
После слов Харрисона лицо Дугласа налилось кровью. Кол, похоже, никак не отреагировал на заявление Макдональда. Харрисон же, махнув рукой на обоих братьев, примитивные взгляды которых вызывали у него отвращение, хотел пройти мимо. Кол загородил ему дорогу, но Дуглас оттащил его в сторону.
– Погоди, – сказал он брату. – Я хочу его кое о чем спросить. Почему вы назвали нас ненормальными?
– Вы, наверное, считаете, что на рояле должны играть только женщины, верно?
Братья молчали. Харрисон покачал головой.
– Какая нелепость! Адам – по-настоящему развитой человек. И его таланты заслуживают всяческих похвал.
Макдональд повернулся к Колу:
– Что же касается вас…
Дуглас перебил его раньше, чем он успел закончить фразу:
– Я не потерплю никаких скандалов у меня на конюшнях. Лошади от этого становятся нервными. Кол, я не понимаю, почему бы Харрисону не помочь тебе с мустангами.
– Я уверен, что справлюсь, – заявил Харрисон. – Не думаю, что это занятие требует большого ума.
– Почему вы так решили? – спросил Дуглас.
– Но ведь Кол же с этим справляется? – с улыбкой ответил Харрисон.
Прошла секунда или две, прежде чем до братьев дошел смысл сказанного. Харрисон терпеливо ждал, когда Кол потянется за револьвером или полезет в драку, и был готов отразить нападение.
Внезапно глаза Кола округлились. Он сделал шаг назад, потряс головой и вдруг разразился хохотом, сильно разочаровав Харрисона, кулаки у которого так и чесались.
Он был уверен, что Кол не найдет ничего, представляющего для него какой-либо интерес, – Макдональд не имел при себе никаких важных документов или записей. Вся информация, которую ему удалось собрать, включая доклад адвоката из Сент-Луиса, уже была отправлена почтой в Лондон. Все же вторжение Кола его разозлило, и он собрался что-нибудь предпринять утром по этому поводу.
Увы, к утру настроение у него не улучшилось. Умывшись и одевшись, он пошел к конюшне проведать Мак-Хью. В течение двадцати минут там он никак не мог заставить упрямое животное покинуть стойло. Харрисон решил отвести жеребца в корраль, Мак-Хью же хотел остаться там, где он находился. Конь выбил уздечку из рук Макдональда, а когда тот поднял ее и снова приблизился к нему, едва не сшиб хозяина с ног. При этом неблагодарное четвероногое подняло такой шум, что перебудило всех в доме. Харрисон потерял терпение. Несколько минут он ругал жеребца на чем свет стоит на нескольких языках, и хотя это не возымело никакого действия, самому Харрисону стало немного легче.
В конце концов Макдональд сдался. Оставив загородку открытой, он повернулся, чтобы уйти, и тут же остановился как вкопанный. У входа в конюшню стояли Кол с Дугласом. Судя по злорадным ухмылкам на их лицах, они уже давно наблюдали за бунтом Мак-Хью.
– В доме есть еда, – сообщил Дуглас. – Когда позавтракаете, помогите Колу с работой.
– С какой работой? – спросил Харрисон.
– Я хотел, чтобы вы помогли мне объездить парочку мустангов, но теперь передумал. Почему бы вам не остаться в доме и не поиграть на рояле?
Харрисон разозлился и решил слегка подколоть самоуверенного брата Мэри Роуз.
– А когда мне можно будет поиграть – до или после Адама? Кол ринулся к Макдональду и остановился в нескольких дюймах от него.
– Послушайте, Макдональд, Адам научился играть на фортепьяно только ради Мэри Роуз. Вы поняли?
Дуглас также счел нужным объяснить мотивы, двигавшие старшим братом.
– Нам вовсе не хочется, чтобы у вас сложилось впечатление, будто Адам – не мужчина, – заявил он. – Он постоит за себя в любой драке. Верно, Кол?
– Вернее не бывает, черт побери. Что вы на это скажете, Макдональд?
Отвечая, Харрисон даже не пытался казаться вежливым:
– Вы оба ненормальные.
После слов Харрисона лицо Дугласа налилось кровью. Кол, похоже, никак не отреагировал на заявление Макдональда. Харрисон же, махнув рукой на обоих братьев, примитивные взгляды которых вызывали у него отвращение, хотел пройти мимо. Кол загородил ему дорогу, но Дуглас оттащил его в сторону.
– Погоди, – сказал он брату. – Я хочу его кое о чем спросить. Почему вы назвали нас ненормальными?
– Вы, наверное, считаете, что на рояле должны играть только женщины, верно?
Братья молчали. Харрисон покачал головой.
– Какая нелепость! Адам – по-настоящему развитой человек. И его таланты заслуживают всяческих похвал.
Макдональд повернулся к Колу:
– Что же касается вас…
Дуглас перебил его раньше, чем он успел закончить фразу:
– Я не потерплю никаких скандалов у меня на конюшнях. Лошади от этого становятся нервными. Кол, я не понимаю, почему бы Харрисону не помочь тебе с мустангами.
– Я уверен, что справлюсь, – заявил Харрисон. – Не думаю, что это занятие требует большого ума.
– Почему вы так решили? – спросил Дуглас.
– Но ведь Кол же с этим справляется? – с улыбкой ответил Харрисон.
Прошла секунда или две, прежде чем до братьев дошел смысл сказанного. Харрисон терпеливо ждал, когда Кол потянется за револьвером или полезет в драку, и был готов отразить нападение.
Внезапно глаза Кола округлились. Он сделал шаг назад, потряс головой и вдруг разразился хохотом, сильно разочаровав Харрисона, кулаки у которого так и чесались.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента