Гарвуд Джулия. Свадьба

   Каждому известно, что бракосочетание – это таинство и явиться на него в боевой раскраске – значит нанести оскорбление Богу, церкви, священнику и ей, невесте.
   – Да, для меня это очень важно.
   – Тогда ладно. Но я подчиняюсь твоему требованию в последний раз. – Немного помедлив, Коннор остановил пристальный взгляд на своих соратниках и дождался, пока все они не закивали в знак согласия. Только тогда он снова повернулся к своей строптивой невесте. – Я вполне ясно выразился?
   – Да, ясно. Я это очень ценю.
   Бренну внезапно охватило желание расхохотаться, но она сумела сохранить серьезное лицо, наблюдая, как Коннор, ворча что-то себе под нос, направляется к озеру. Она позволила себе улыбнуться, когда он вошел под сень деревьев. В первый раз за очень долгое время она не испытывала страха за свое будущее. Впрочем, Бренна тут же напомнила себе, что должна держаться осторожнее, пока не обретет способность мыслить более трезво. Но судя по тому, что Коннор начинает понемногу уступать, он не такой уж безнадежный дикарь. Конечно, это еще не повод, чтобы выйти за него замуж, но… она уже решилась связать с этим мужчиной всю свою жизнь. В общем-то она всегда была способна на отчаянные поступки. Вот и теперь она сделает все, что сможет, ей достаточно ухватиться даже за тонкую ниточку надежды.
   Она стояла с улыбкой на лице, пока не вспомнила о синелицых язычниках, сопровождавших жениха.
   Прежде чем повернуться к ним, она негодующе нахмурилась:
   – Вы знали, что вам предстоит присутствовать на бракосочетании?
   Ничего больше ей не пришлось добавлять. Куинлен и все остальные склонились перед ней в поклоне и тут же поспешили вдогонку за своим лаэрдом.
   Они не сопротивлялись, как Коннор, а просто подчинились ей. Бренна не смела в это поверить и пошла за ними, только чтобы убедиться, не передумают ли они в последний миг. Они все выстроились на берегу, о чем-то переговариваясь друг с другом.
   Она глубоко задумалась и не сразу сообразила, что, перед тем как войти в воду, мужчинам надо раздеться. Признаться, она была слишком поглощена торжеством своей маленькой победы.
   Первыми на землю полетели ремни. Бренна замерла и закрыла глаза, но недостаточно быстро, потому как успела увидеть голые мужские задницы, прежде чем они исчезли в озере.
   Раздался взрыв хохота. Бренна ничуть не смутилась, хотя не сомневалась, что ее присутствие всеми замечено и смеялись сейчас над ней.
   Сзади к ней подошел священник.
   – Мы еще не познакомились как следует, миледи. Меня зовут отец Кевин Синклер. Сын Ангуса Синклера из Недер-хиллса.
   – Рада познакомиться с вами, святой отец. Я – Бренна. Мой отец – барон Хейнсуорт. Я, правда, сомневаюсь, что вы о нем слышали. Я из Англии. – Я уже догадался.
   – Видимо, по одежде и разговору, да?
   – Именно так, – с улыбкой подтвердил он.
   И эта улыбка, и даже его провинциальный акцент показались Бренне в эту минуту необыкновенно милыми. Священник излучал такую удивительную доброту, что впервые за долгое время на сердце у нее потеплело.
   – Я должен сделать вам комплимент, леди Бренна. Для начинающей вы замечательно владеете нашим языком.
   – Но я, отец мой, изучала гэльский несколько лет. Заикаясь, он принялся извиняться:
   – О, простите меня! Я намеревался похвалить вас, а не обидеть.
   – Я ничуть не обиделась, просто удивилась, – поспешила она успокоить отца Синклера.
   Он снова улыбнулся.
   – А вы знаете, что вы смешиваете языки, когда сердитесь?
   – Понятия не имела. Когда вы успели заметить?
   – Да когда вы разозлились на боевую раскраску. Я тоже рассердился, но не настолько. И когда набросились на Коннора… Должен сказать, это произвело на меня впечатление. И на него тоже, готов поручиться. Не думаю, что кто-то раньше осмеливался говорить с ним настолько страстно и яростно. Это надо было видеть, уверяю вас.
   – Конечно, мне не стоило так вести себя, это недостойно леди, я понимаю, но я не совладала с собой. Я виновата, святой отец. Если бы у нас было время, я бы попросила вас исповедать меня перед святым таинством брака.
   – Я был бы счастлив найти для вас время, миледи.
   – А есть поблизости церковь?
   – Даже несколько. Но мы можем соблюсти все необходимые правила и вне пределов храма, если на исповеди не будем видеть лица друг друга. Это возможно и здесь.
   Священник, готовясь принимать исповедь, уже надевал епитрахиль. Украшенная кисточками длинная полоска ткани легла ему на плечи. Когда они подошли к поляне, отец Синклер заправил свободные концы епитрахили за веревочный пояс, которым была подпоясана его коричневая сутана, и стал озираться в поисках подходящего места.
   Наконец он заметил толстый пень, уселся на него и велел девушке встать рядом на колени.
   Бренна склонила голову и закрыла глаза. Он устремил свой взор вдаль, через поляну, размашисто перекрестил ее и разрешил начать.
   Она быстро перечислила свои проступки. Кажется, не забыла ни одного. Закончив, Бренна принялась задавать вопросы отцу Синклеру, желая оттянуть неизбежное.
   – А это грех, что я страшусь будущего? Я ведь совсем не знаю Коннора. Он пугает меня, отец мой. Или я совсем глупая?
   Священник ни за что не признался бы, что Коннор и его самого пугает. Он не мог сказать всей правды не потому, что стыдился ее: подобное чувство, как ему было известно, Коннор внушал многим. Но он считал своим долгом утешить девушку, а не испугать ее.
   – Я тоже не слишком хорошо его знаю. Но я слышал о нем достаточно и могу сказать, что характер у него не из легких. Дональд Мак-Алистер, его отец, умер, когда Коннор был очень юн. Его воспитанием и обучением занимался Алек Кинкейд, и с тех пор эти двое считают себя братьями.
   – Я уверена, мне понравится его брат, – прошептала Бренна, надеясь, что с Божьей помощью именно так и случится.
   Священник, правда, думал иначе. Он скорее предположил бы, что девушка придет в ужас при первой же встрече с Кинкейдом, но, Господи помилуй, лучше ей сейчас не знать об этом. Поэтому он постарался быть осторожнее в выражениях.
   – Я никогда не чувствовал необходимости следить за своими словами в его присутствии или на всякий случай держаться от него подальше. Прожитые годы научили Кинкейда выслушать, прежде чем действовать. По крайней мере мне так рассказывали.
   И меня он не пугает так… – Как Коннор?
   – Послушайте, дочь моя, не пытайтесь за меня договаривать. Я наблюдал, как самые разные люди относятся к Коннору, и понял, что с ним надо быть поосторожнее. Не забывайте, что Господь всегда следит за вами. Нам порой трудно понять его волю, это не в нашей власти.
   Если все это отец Синклер говорил для ее успокоения, почему Бренне так хотелось плакать?
   – Я буду совершенно одинока, отец мой, – прошептала она.
   – Одинока? Нет, Господь никогда не оставит тебя. Да и я буду поблизости. Я служу у лаэрда Кинкейда с тех пор, как его духовник умер три месяца назад. Так что, если я вам понадоблюсь, вы всегда можете послать за мной, миледи.
   От слов отца Синклера Бренне стало немного легче, и она поспешила заверить его, что с удовольствием примет его дружбу и рада будет воспользоваться его советами.
   Коннор и его люди, удалившись на небольшое расстояние, пристально наблюдали за ними. В ожидании предстоящего необыкновенного события Куинлен ходил взад-вперед, а Коннор с сердитым лицом стоял возле дерева, скрестив руки на груди.
   – Похоже, они не скоро закончат, – заметил Куинлен. – Неплохо бы поесть, а? Трудный был денек.
   – Нет, будем ждать, сколько бы ни понадобилось времени. Видит Бог, мое терпение на исходе. Ну не может же человек иметь столько грехов? И черт побери, не так уж долго она прожила на свете.
   – А не исповедуется ли она в некоторых твоих грехах? – ухмыльнулся Куинлен. – Если я прав, то нам придется ждать не меньше месяца.
   Довольный своей шуткой, он громко расхохотался. На лице отца Синклера выразилось неодобрение.
   – Лаэрд, а нет ли у вашей дамы сердца задней мысли? – предположил Оуэн. – Может, она специально тянет время?
   Куинлен закатил глаза к небу.
   – Да конечно, тянет!
   Через несколько минут Синклер закончил. Он уже готов был дать Бренне полное отпущение грехов, когда она удержала его.
   – Могу я задать вам последний вопрос? – Она сцепила перед собой руки, ожидая ответа.
   Синклер заметил ее волнение и поспешил успокоить:
   – У тебя столько времени, сколько тебе требуется. Я не спешу.
   – Они наблюдают за нами, да? Я, конечно, зажмурилась, как вы велели, но я чувствую, что Коннор недоволен. Я права?
   – Ну почему? Он почти не обращает на нас внимания, – уклончиво ответил священник.
   Бренна облегченно выдохнула:
   – Я буду стараться делать все как можно лучше. Я решила быть хорошей женой. Спасибо, отец мой, за ваши наставления. Я благодарна вам за время, которое вы мне уделили. Вот теперь я закончила.
   Отец Синклер снова засунул концы епитрахили за пояс и наконец поднялся. Он повернулся к Бренне, желая помочь ей встать, но зря беспокоился. Коннор уже оказался рядом с невестой и одним рывком поставил ее на ноги.
   – А лаэрд не хотел бы исповедаться в своих грехах?
   – Нет!
   Его ответ прозвучал так резко, что отец Синклер вздрогнул и почел за благо отойти подальше, якобы торопясь поздороваться с другими.
   Коннору было плевать, резко он ответил или нет. Он не спускал глаз с Бренны, ожидая, когда она на него посмотрит. Он решил, что пора внушить ей большее уважение к себе, и, видит Бог, он так бы и сделал, если бы вдруг Бренна не уставилась на него с выражением глубокого удивления на лице.
   – Коннор, а ты вовсе не такой уж некрасивый.
   – А мне обязательно это знать?
   – Да нет, не обязательно, но я просто захотела тебе сказать. Ну ладно, не важно, красивый ты или нет, я все равно выхожу за тебя замуж. А если я обещаю, то слово всегда держу. Но я хочу, чтобы и ты мне кое-что пообещал.
   – Нет.
   Ее глаза округлились от неожиданности.
   – Но ты даже не знаешь, о чем я собиралась попросить Как ты можешь говорить «нет»?
   – Священник ждет.
   Бренна заставила себя набраться терпения, потому что вопрос, который она собиралась ему задать, сейчас был для нее важнее всего.
   – Как только священник благословит наш союз, ты объяснишь мне, почему решил жениться именно на мне?
   Коннор не нашел ничего дурного в ее вопросе, хотя ему показалось странным, почему ее это интересует.
   – Хорошо, – согласился он. – А ты и дальше собираешься оставаться такой упрямой?
   – А разве я упрямая? Что-то я этого за собой не замечала. На всякий случай она поспешила сменить тему разговора, прежде чем он еще что-нибудь выскажет по ее поводу.
   – Спасибо, что ты разрешил мне исповедаться отцу Синклеру. Мы оба благодарны тебе за терпение.
   Коннор удивился ее благодарности.
   – Наши священники – самые уважаемые люди в Горной Шотландии. Я бы не осмелился прервать его, даже если бы захотел.
   Она заметила, что отец Синклер машет им, и взяла Коннора за руку.
   – Святой отец хотел бы начать. Ты готов? Должна признаться, я очень волнуюсь, – добавила шепотом Бренна.
   – Зря, сейчас начнем – и сразу успокоишься.
   – Правда? – спросила она, думая, как ей отважиться на такой подвиг.
   – Конечно, потому что поймешь в конце концов, что со мной лучше. Ни одна женщина в здравом уме не захотела бы выйти замуж за эту свинью Мак-Нейра.
   Он говорил так уверенно, что она решила поверить, к тому же у нее не было другого выбора. Бренна хотела бы сама ощутить подобную уверенность, у нее даже возникло желание прислониться к нему и позаимствовать часть его силы. Но она удержалась, подумав, что тем самым проявит перед ним свою слабость, а этого она не хотела. Нет-нет, она просто волнуется. Вот и все.
   Как только Бренна заметила, что все смотрят на нее, она заставила себя улыбнуться и расправила плечи.
   – Надеюсь, я не перепутаю слова клятвы. У меня не было времени подумать, что сказать тебе, и я…
   – Нет, больше мы не можем ждать. Ты все сделаешь как надо.
   – Но я…
   Услышав волнение в ее голосе, Коннор решил ее подбодрить:
   – Все кончится так быстро, что ты не успеешь оглянуться. Бренна догадалась, что он имел в виду церемонию, и не стала его поправлять. Она, конечно, беспокоилась, что напутает что-нибудь в клятве, но знала: нужные слова, так или иначе, она скажет. Ее больше волновало будущее. Все так бесповоротно! Она совсем не знает Коннора. Хотя, напомнила она себе, Мак-Нейра тоже. Разве будущее с ним беспокоило бы ее меньше?
   Бренна уставилась перед собой и с минуту стояла неподвижно, снова и снова пытаясь представить себе возможные последствия того, на что собиралась пойти.
   Наконец она решилась во всем положиться на милость Божью.
   – Теперь пути назад нет, Коннор Мак-Алистер.
   Он кивнул, услышав убежденность в голосе Бренны и поняв, что она приняла окончательное решение.
   – Действительно нет.
   Она шагала впереди Коннора, высоко подняв голову, всем своим видом выказывая желание пойти до конца.
   – Вот видишь, все очень просто.
   Да, было бы просто, если бы желаемое совпадало с действительным. Он вообразил, что она наконец вняла доводам разума и намерена подчиниться ему.
   Но Коннор даже не подозревал, насколько он ошибался.

Глава 4

   Просто с этой женщиной ничего не получалось. В конце концов они, конечно, поженились, но церемония, казалось, длилась целую вечность. И виновата в этом, естественно, была невеста. Она пребывала в полном смятении, пока священник нараспев перечислял все достоинства, которыми обладает святое таинство брака. Во все продолжение этой душеспасительной речи Бренна не могла стоять спокойно. Коннор призывал себя к выдержке, пытаясь не злиться и не раздражаться, хотя голова у него пошла кругом. Как, впрочем, и у остальных. Два воина, почти готовые потерять равновесие, вынуждены были закрыть глаза, чтобы не упасть. Через некоторое время и Синклер тоже впал в предобморочное состояние: он и не подозревал, какую совершает ошибку, стараясь угодить невесте.
   А начиналось все действительно просто. Когда священник попросил пару встать рядом и повернуться к нему лицом, Бренна поспешила подчиниться. Казалось, она во всем была готова к послушанию, и Коннор решил, что она с таким же нетерпением, как и он, ждет конца этой церемонии.
   Ему следовало бы быть проницательнее.
   – Лаэрд, а что, если твои люди встанут у тебя за спиной полукругом? Тогда все они смогут быть свидетелями этого радостного события, – предложила она Коннору.
   – Ну вот, они встали, – сказал он, когда воины выполнили ее просьбу. – Леди Бренна, вы готовы наконец начать?
   Она повернулась к священнику, и ответ ее был обращен к нему:
   – Да, отец мой. Священник улыбнулся.
   – Ты вся сияешь, дочь моя, – прошептал он.
   Он не мог не похвалить ее, чтобы подбодрить, но тут же заметил недовольство на лицах мужчин и вспомнил, что горцы не любят, когда их женщинам уделяют внимание другие мужчины. Отец Синклер слишком поздно понял, что это относится и к мужчинам в сутанах.
   Священник поспешил исправить свою оплошность. – Ваша невеста, лаэрд, поняла наконец, как ей повезло, и теперь просто сияет от счастья. Я только хотел это отметить.
   Контор не понимал, почему священник так разволновался. Он кивнул, успокаивая отца Синклера и побуждая его приступить к исполнению своих обязанностей и благословить их союз. Синклер откашлялся, осенил их крестом и заговорил об обязанностях мужа и жены.
   Бренна казалась спокойной и сначала стояла неподвижно, опустив руки по бокам. Коннор быстро утомился слушать священника, она же ловила каждое его слово. Когда Бренна начала переминаться с ноги на ногу, Коннор подумал, что ей стало скучно, как и ему. Поэтому он и не придал особого значения тому, что она потихоньку начала ломать себе руки, а ведь это должно было насторожить его, так как не предвещало ничего хорошего.
   – Леди Бренна, пожалуйста, повернитесь к лаэрду, когда станете произносить клятву.
   Она подчинилась без колебаний, но Коннор заметил выражение паники в ее глазах, обращенных к нему. В ее лице не было ни кровинки, и ему оставалось только молить Бога, чтобы она не упала в обморок, пока священник не закончит обряд.
   Он ждал, когда Бренна начнет говорить, но молчание ее все длилось и длилось, и тогда он решил начать сам. Он быстро произнес слова краткого обета, пообещав защищать и уважать жену.
   Мужчины одобрительно хмыкнули.
   Чтобы произнести свои несколько слов, ему понадобилась всего пара минут. Но на Бренну у них ушел весь остаток вечера.
   – Теперь твоя очередь, – сказал священник все еще молчавшей Бренне. – Ты должна произнести клятву, иначе я вынужден буду думать, что ты собираешься изменить свое намерение. Это возможно?
   Она яростно затрясла головой:
   – Нет, я собираюсь выйти за него замуж, святой отец. Я просто подыскиваю нужные слова. Очень важно, чтобы я все сказала правильно.
   Это были последние членораздельные слова из всего, что она говорила после. А говорила она еще много и долго. Очень долго. Она принялась расхаживать взад и вперед, с волнением обдумывая каждое свое слово. Несколько раз она обошла вокруг священника, но потом круги, которые она описывала, постепенно стали расширяться, пока внутри не оказались все стоявшие на поляне. Никому даже не пришлось ломать себе голову, чтобы догадаться, о чем она думает, потому что все свои мысли она произносила вслух. Коннор видел, что она сама едва ли замечает, что делает. В какой-то момент он даже ощутил легкое головокружение и тогда перестал следить за ней взглядом. А она все ходила и ходила вокруг них, пока совершенно не закружила отца Синклера, который поворачивался вслед за ней, поскольку она желала, чтобы он был как можно внимательнее к ее словам. Она обещала уважать и почитать Коннора так же, как и он обещал ей, но в отличие от него Бренна старалась растолковать во всех подробностях клятвы, которые дает.
   Было ясно, что она не остановится, пока не закончит, и Коннор даже не пытался вмешаться. Он расслабился, сложил руки на груди и закрыл глаза. Сначала священник думал, что лаэрд скучает. Но всякий раз, бросая на него взгляд, отец Синклер видел улыбку у него на лице. Судя по всему, Коннор развлекался, слушая бормотание невесты.
   Наконец Бренна остановилась. Коннор открыл глаза и, честное слово, чуть не расхохотался. Его кроткая невеста стояла рядом со священником очень довольная собой.
   Синклер ухватился за ее руку, чтобы не упасть. Но даже когда головокружение у него прошло, он не отнял руки, желая удержать Бренну на месте, если ей вдруг взбредет в голову продолжить свою вечернюю прогулку по поляне.
   – Так вы закончили, дочь моя? – спросил он.
   – Да, святой отец.
   Синклер смущенно посмотрел на лаэрда:
   – Ну как, будем считать, что она произнесла клятву?
   – Вы, святой отец, хотите, чтобы я повторила? – спросила Бренна.
   Все, кроме Коннора, так громко завопили «нет!», что девушка испугалась. Округлив глаза, она в смятении попятилась. Но только священник испытал потребность извиниться.
   – О, простите, дорогая леди, что я так возвысил голос! Сам не знаю, что на меня нашло. Я уверен, ваш лаэрд ответит на мой вопрос.
   Коннор, не давая ей времени опомниться, остановил на ней твердый взгляд и сам подвел итоги.
   – Она будет уважать меня, защищать, подчиняться, но только в том случае, если решит, что я действую разумно. Очень сомневаюсь, что такой день когда-нибудь наступит, – хмыкнул Коннор, – ну да ладно. А еще она обещает постараться полюбить меня до того, как поседеет, а я должен зарубить себе на носу, что она согласна меня уважать, если я буду вести себя достойно. И да поможет мне Господь! Я ничего не пропустил, Бренна?
   – Нет, Коннор, ты изложил мои мысли лучше меня самой. Отец Синклер вытер со лба пот, настолько трудной оказалась задача поженить эту пару. Ему еще предстояло решить нелегкий вопрос: как ему благословить их, если невеста стоит у него за спиной, а жених – перед ним? Наконец он нашел выход, описав руками в воздухе широкую дугу и надеясь, что благодать распространится на обоих.
   – Ну все, вы теперь муж и жена, – объявил он.
   Он подождал, пока смолкнут радостные вопли присутствующих, прежде чем предложил лаэрду поцеловать невесту. Теперь он с интересом поглядывал, кто из них к кому подойдет. Вообще-то новобрачная обязана была встать рядом с мужем, но она выглядела настолько ошеломленной, что отец Синклер усомнился, вспомнит ли она об этом.
   И тут Бренна удивила его. Она, казалось, в одно мгновение пришла в себя и тут же поспешила к Коннору Мак-Алистеру.
   Священник почувствовал такое облегчение оттого, что наконец это испытание закончилось и лаэрд не рассердился и тем не оскорбил нежные чувства девушки, что от радости добавил еще одно благословение и перекрестил их.
   Коннор наклонился, готовый, как и положено, поцеловать молодую жену, и крепко обхватил ее талию на случай, если она вдруг захочет уклониться.
   Но она не сопротивлялась, напротив, она обвила руками шею Коннора и потянулась к нему. Лицо ее светилось такой радостью, что при взгляде на нее ему пришло в голову, что так, должно быть, улыбаются ангелы. Значит, Бренна счастлива?
   Коннор посмотрел ей в глаза, пытаясь понять причину столь резкой перемены.
   Жена готова была напомнить мужу, что он должен сделать, но его губы уже коснулись ее губ. Она почувствовала тепло мимолетного прикосновения, но он тут же поднял голову и объявил своим людям, что они могут начинать ужин.
   Поцелуй неожиданно понравился Бренне, ей захотелось еще, и, поскольку Коннор не отпускал ее, она надеялась, что и он испытывает то же желание.
   Но она ошиблась. Он продолжал держать жену совсем по другой причине.
   – Ну, остальное совсем просто. Так ведь, Бренна?
   Она не была уверена, что поняла, о чем он спросил ее, но согласилась, желая его обрадовать.
   – Да, конечно. Я буду хорошей женой, Коннор. Взглянув на него, Бренна подумала, что он ей не верит, но ничуть не обиделась. Со временем Коннор поймет, как ему повезло с женой.
   – И больше не будет никаких сложностей. Так?
   – Конечно, никаких, – согласилась Бренна. – А ты постараешься стать хорошим мужем?
   В ответ он пожал плечами. Бренна восприняла его жест как обещание и почла за лучшее немедленно поблагодарить его за это.
   – Что теперь? – спросила она.
   – Ты хочешь есть? – Да.
   – Тогда пойдем.
   Наконец он отпустил ее. Она выразила свою признательность отцу Синклеру и пригласила его отужинать с ними, но священник отказался, сославшись на то, что, пока луна еще достаточно яркая, он должен успеть добраться до дома.
   Бренна, как ни пыталась, не могла побороть чувства, что ее покидает хороший друг. Прощаясь, она старалась сохранять на своем лице улыбку, осыпала его благодарными словами и смотрела вслед, пока он не исчез в ночи.
   Коннор не отходил от нее ни на шаг. Она повернулась к нему и только тогда обнаружила, что сама держит его за руку. Она тотчас отпустила его и пошла рядом с ним через поляну.
   Их никто не ждал.
   И это называется свадебный ужин! Горцы даже не догадались сесть, они стояли вокруг шершавого валуна и, смеясь и болтая, поглощали еду. Кто-то постелил грубую ткань на камень – вот и все! Довольно мрачно для праздничной трапезы. Едва она подошла к ним, все умолкли. Повисло тягостное молчание. Никто из мужчин не смотрел на нее, отчего Бренне стало совсем неловко.
   Она чувствовала себя как прокаженная. Как бы ей хотелось оказаться дома! Она представила семью, своих родных, собравшихся за длинным столом, и все улыбаются и шутят… На столе наверняка было бы голубиное мясо, рыба, а еще, может быть, и остатки тушеной баранины, ну и, уж конечно, пироги с ягодами. Бренна поняла, что, если она продолжит вспоминать о тех. Кого любит, она утонет в море жалости к себе. А ей надо думать о настоящем. Она очень хочет есть. И если сейчас упустит случай, то наверняка останется голодной до завтра.
   К сожалению, выбор оказался невелик: засохший, жесткий сыр, черный хлеб и овсяные лепешки. Горцы даже не оставили ей места, и она едва втиснулась между Коннором и Куинленом. Муж не побеспокоился познакомить ее со всеми, а поскольку Бренна не знала, может ли сама спросить их имена, она просто молчала, как все. Она старалась сосредоточиться только на еде и не думать, как она несчастна.
   Овсяные лепешки горчили. Бренна сморщила нос и глотнула побольше воды, чтобы избавиться от неприятного вкуса во рту. А потом, вспомнив, что будет неприлично положить назад надкушенный кусок или выбросить его – леди так себя не ведут, – она доела лепешку.
   Она так нервничала, что потянулась еще за одной, прежде чем сообразила, что делает. Пришлось съесть и вторую, конечно, но на этот раз она ей больше понравилась, особенно когда после лепешки она положила в рот кусочек сладковатого хлеба.
   Бренна не заметила, когда все закончили ужинать. Она уничтожила четыре большие порции еды, прежде чем утолила голод. Когда она подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит вокруг, то встретила устремленные на нее взгляды мужчин.
   Ее смутило их пристальное внимание… и то, что они улыбались.
   – Что-нибудь не так?
   Куинлен торопливо покачал головой:
   – Может, вы хотите доесть остатки хлеба? Есть еще лепешка, последняя. Пожалуйста, миледи, на здоровье.