Страница:
- Заткнись, Маша!
Жесткость его тона остановила ее, и, прежде чем она пришла в себя, Рашид спокойно проговорил:
- У тебя милое лицо, Марьям. Очень привлекательное. Было время, когда я не мог и волоска тронуть на твоей голове, но сейчас, любимая, я готов изрубить его в куски вот этим. - Он помахал револьвером. - Ты ведь не будешь больше врать, а?
- Я не вру! - огрызнулась она.
- Позволь мне освежить твою память, Марьям. В ночь, когда убили Акпера, ты вновь объявилась в моей жизни - впервые за семь лет. Совпадение? Нет, детка, часть дьявольского плана с целью сделать из меня козла отпущения.
- Ты...
- Заткнись! Потом кто-то предложил подняться в игровой зал. Ты предложила. Весьма важный момент. И Акпер, и я должны были выиграть немного денег. И ты потащила меня к рулетке и организовала мой выигрыш. Ты собрала мои фишки и выложила их перед кассиром, которого уже проинструктировали выдать мне, банкноты определенной серии - той самой, к которой принадлежали и банкноты, выданные позже Акперу. Именно "выданные" - на самом деле он их не выиграл, так же, как и я. Нас просто заставили поверить в то, что мы выиграли.
- Рашид, пожалуйста... Он проигнорировал ее и продолжил:
- Но главные забавы тогда еще не начались, а, Марьям? Ты должна была изъять меня из обращения на всю ночь, лишить меня алиби на время убийства Акпера. У тебя дома мы почти сразу прыгнули в постель. Нечего сказать, это было упоительно. Догадываюсь, ты позвонила Бармагову еще до начала потехи и заверила его, что я уже попался и что он может приступить к своему плану. А мне ты сказала, что заказала спиртное, которое так и не принесли. В постели ты меня оцарапала, чтобы потом это выглядело так, будто меня оцарапал кассир. Порыв страсти, подумал я тогда, вот какой ты мужик, Гатыгов! Та еще страсть, Марьям. Утром на моем новом пиджаке не оказалось одной пуговицы - потом ее найдут в кулаке мертвого кассира.
Забавно: когда я сказал, что потерял пуговицу, ты, даже не взглянув на меня, знала уже, о какой пуговице речь, откуда она, какого цвета и все такое. Еще бы! Ты сама оторвала чертову пуговицу, готовя ложное обвинение против меня. Лучше было бы, если бы я не заметил исчезновения пуговицы, но, раз уж я заметил, ты постаралась ублажить меня, чтобы я ничего не заподозрил.
Она пристально смотрела на него, без намека на улыбку, не пытаясь прервать. Рашид продолжал:
- Потом утром ты поспешила вытолкать меня из дома, пока я еще не совсем проснулся. Подвезла меня к единственному открытому в такой ранний час кафе и, вероятно, подождала, пока я зайду в "Елки Палки". Еще одна забавная штука: не успел я зайти туда, как появились менты. Только три человека знали, где я. Ты и двое других, которые и близко не подходили к телефону и постоянно были в поле моего зрения. Значит, ты, Марьям, вызвала ментов.
Позже, венчая все предыдущие усилия, ты заявила ментам, что я пробыл у тебя дома полчаса и ушел. И все - я спекся. Здорово все было проделано. Вот только мне полагалось гнить в камере, где у меня не было бы ни малейшего шанса доказать, что я не верблюд. Ты никак не могла ожидать, что я вырвусь из тюряги и смогу попортить тебе личико.
Он молчал несколько секунд, глядя на нее, наблюдая, как отвращение на ее лице постепенно сменяется испугом. Она приложила ладонь к щеке, не спуская глаз со ствола револьвера в руке Рашида. Он видел, как обмякло и побелело ее лицо, как ужас заполняет ее глаза.
- Давай же, Марьям, выкладывай все, и побыстрей. Потом мы расскажем все ментам. Тогда твое лицо не пострадает. Иначе...
Он не закончил. Это было уже ни к чему. Ее лицо исказилось гримасой страха. Слова полились бурным потоком:
- Пожалуйста, пожалуйста, Рашид. Не делай мне больно. Не надо... Убери эту ужасную пушку!
- Говори!
Ее взгляд заметался по комнате, потом снова остановился на лице Рашида. Облизав губы, она сказала:
- Убери свою пушку, Рашид. Не целься в меня. Я все скажу, все, что хочешь. Но только убери револьвер. Я не могу говорить, когда ты суешь его мне в лицо.
Рашид облегченно вздохнул. И так уже он знал достаточно о том, что натворили Марьям и Омар, но хотел размягчить Марьям до такой степени, чтобы она охотно выложила все полиции. Он начал было засовывать револьвер за пояс джинсов, но остановился. Его чувства были обострены настолько, что ему почудилась фальшь в выражении ее лица - страх, который она должна была испытывать, был явно преувеличен.
Она заметила его недоумение и колебание, и внезапно выражение ее собственного лица полностью изменилось. Она откинулась на спинку дивана и расслабилась, потом провела рукой по своим роскошным черным волосам и произнесла прекрасно модулированным голосом совершенно спокойно и четко:
- А вообще-то можешь катиться ко всем чертям! - И улыбнулась так, словно только что услышала забавный, но немного непристойный анекдот.
Рашид сразу же понял, что значили ее улыбка и фраза: уже слишком поздно. Он начал было поворачиваться, поднимая револьвер, который все еще сжимал в правой руке, когда его остановил голос.
Спокойный, уверенный, глубокий, полный силы.
- Не стоит, Гатыгов. Если только ты хочешь жить. Так-то лучше. Теперь аккуратненько брось свою хлопушку, чурик.
Глава 17
Мгновение Рашид стоял неподвижно. От гнева на самого себя у него на глаза навернулись слезы. Челюсти его сжались, шейные мышцы набухли, губы раздвинулись, обнажив зубы в оскале.
Он узнал этот голос, вспомнил его - та первая ночь в "Хазаре"... Омар Бармагов вернулся оттуда, куда он ездил. Он, видимо, стоял за спиной Рашида уже какое-то время, пока все его внимание было сосредоточено на Марьям.
В долю секунды в его голове промелькнула мысль: не повернуться ли и не выстрелить ли в Бармагова. Но если у Бармагова пушка...
Если у него пушка. Он ведь мог блефовать. С силой сжимая револьвер в руке, он повернул голову.
Бармагов не блефовал. Он стоял в десяти шагах от Рашида, широко расставив ноги и почти полностью заполняя собой дверной проем. В правой руке он держал тяжелый пистолет 45-го калибра. Одна бровь поднята выше другой, широкая улыбка на красивом лице. Он казался счастливым. Пистолет был нацелен точно и твердо в голову Рашида.
Рашид неохотно разжал пальцы и позволил револьверу упасть на пол. Марьям неспешно нагнулась и подняла его. Так же неспешно она продолжила движение и врезала стволом револьвера по челюсти Рашида.
Он понял ее намерение и попытался увернуться, забыв в своем инстинктивном движении о том, что Бармагов держит его на мушке. Боль от удара обожгла его щеку и взорвалась калейдоскопом в голове, он пошатнулся и упал на колени. Все еще ошеломленный, он медленно повел головой, чувствуя, как что-то влажное стекает по его лицу.
Бармагов обратился к Марьям:
- Я увидел здесь свет, золотце, еще с улицы. Меня удивило, почему вдруг ты пришла сюда. И я поспешил на выручку. - Он засмеялся, и его хохот заполнил комнату.
В голове у Рашида немного прояснилось, и он услышал, как Марьям ответила:
- Я ждала, когда же наконец ты появишься, Омар. Я водила его за нос. Но он многое просек. Слишком многое...
Рашид поднялся на ноги и взглянул на них. Марьям смотрела на Бармагова, но он не спускал глаз с Рашида и продолжал держать его на мушке. Рашид доковылял до дивана и сел. Его голова начала работать, но вхолостую.
Все еще глядя на Рашида, Бармагов сказал Марьям так, словно они были в комнате вдвоем:
- Да, золотце, я услышал достаточно. Похоже, его тоже придется убрать. Но он сам все прекрасно устроил для нас: выбил стекло внизу, пришел с пушкой. - Он хохотнул. - А я только что славно пошумел в полицейском участке, как и обещал. Сказал, что им следует побыстрее схватить этого сумасшедшего, пока он не перестрелял полгорода. - Он бросил взгляд на свой письменный стол, снова перевел его на Рашида и опять расхохотался. - А, тут еще стамески и фонарик. Превосходно! Значит, мы убьем взломщика.
Такое небрежное упоминание о его неминуемой смерти обдало Рашида холодом.
- Так же, как ты убил Акпера Ахундова, а, Бармагов? - спросил он.
Омар Бармагов, продолжая улыбаться, проговорил своим глубоким голосом:
- Убил Акпера Ахундова? Ну ты даешь! Что за глупости! - Он взглянул на Марьям. - Не самая ли это большая глупость, какую ты когда-либо слышала, золотце?
Она не отказала себе в удовольствии присоединиться к глумлению, воскликнув:
- Полный бред!
Теперь они смеялись дуэтом, потом Бармагов с издевкой спросил Рашида:
- Ну как, понял, чурик? Рашид промолчал.
Бармагов пощелкал языком с притворным сочувствием и поинтересовался:
- У тебя, похоже, навалом пушек. Газеты пишут, что менты видели, как ты брал оружие в своем магазине. Уж не привез ли ты с собой все свои запасы?
Рашид продолжал молчать, и Бармагов бросил:
- Посмотрим.
Он заставил Рашида повернуться лицом к стене и опереться на нее руками, потом быстро обхлопал его тело.
- Нет, - признал Бармагов, отступив на пару шагов. - Ты остался совсем без пушек.
Рашид повернулся, взглянул на Бармагова, который возвышался над ним как башня, и спокойно произнес:
- Вам не долго осталось веселиться, Бармагов. И вы получите свое.
Бармагов рассмеялся, его мощная грудь колыхалась.
- Твой призрак будет преследовать меня после твоей смерти? Ты это хочешь сказать?
- И мой, и Акпера, и кассира, и кто знает, чей еще.
Помолчав, Бармагов медленно произнес:
- Я смотрю, ты все просек, Гатыгов. Иначе бы ты не пришел сюда.
- Просек.
- Не важно. Через минуту ты уже будешь не в состоянии рассказать об этом кому бы то ни было. - Он сделал паузу. - Так, посмотрим: ты вломился сюда, мы схватились, и я тебя подстрелил. Вот как все будет выглядеть. - Он нахмурился. - Но если я нанесу тебе удары после.., после твоей смерти.., кровоподтеков не будет. У мертвых не бывает синяков. Все должно выглядеть естественно, поэтому...
Он внезапно сделал шаг вперед и замахнулся своим каменным кулаком, целя Рашиду под ложечку. Рашид заметил его движение, попытался уклониться, напряг мышцы живота и сжал руки в кулаки. Вот он, шанс, успел он подумать, пусть даже у Бармагова пушка. Но в следующий миг кулак Бармагова погрузился в его живот, и воздух с шумом вырвался из его легких.
Рашид сложился вдвое, тошнота стала комом в его горле. Ему стоило немалых усилий остаться на ногах. Он устоял, но никак не мог выпрямиться. Бармагов тихо хохотнул. Почувствовав, что легкие готовы задышать снова, Рашид проглотил наполнившую горло влагу, схватил ртом глоток воздуха, выпрямился и шагнул к Бармагову, делая замах правым кулаком по большой дуге и метя в тяжелую челюсть Бармагова.
Бармагов легко увернулся, сунул тяжелый пистолет 45-го калибра в солнечное сплетение Рашида и нанес хук левой по его щеке. Рашид рухнул навзничь и, несмотря на потемнение в глазах, ухитрился удержать сознание. Тошнота опять заполнила его горло.
До него доносились голоса, но он был не в состоянии различить слова, пока наконец не расслышал, как Бармагов сказал:
- Тебе лучше одеться, золотце. Когда заявятся менты, мы скажем, что репетировали, когда ворвался Гатыгов. И поторопись, с ним надо кончать.
Недвижно распростертый на спине, Рашид постепенно приходил в себя. "Я практически мертв, - подумалось ему, - и с этим ничего уже не поделаешь. Бармагов гораздо крупнее и мощнее меня, искуснее в драке. К тому же у него пушка".
Рашид сглотнул, встряхнул головой, ухитрился сесть и прислониться спиной к дивану. Сосало под ложечкой, дышать было больно, все тело словно онемело. Но лицо уже не болело, и он чувствовал, как к нему возвращаются силы. Но что это ему даст? С трудом он поднялся на ноги, не спуская глаз с Бармагова.
Марьям показалась в дверях спальни, но Бармагов приказал:
- Побудь там еще минутку, крошка, тебе незачем видеть это.
Марьям взглянула на Рашида, поджав губы, потом спросила:
- Разве обязательно... Бармагов прервал ее:
- А ты как думала? Сама знаешь, мы вляпались, детка. Нас спасет лишь его смерть. Так что выйди. Или ты хочешь посмотреть?
Она колебалась, покусывая нижнюю губу, потом пожала плечами, повернулась и скрылась в спальне.
Бармагов взглянул на пистолет, как бы проверяя его, чуть приподнял огромный ствол и нацелил его в грудь Рашида. Для Рашида эта доля секунды растянулась на целую вечность, позволив ему с невероятной ясностью и отчетливостью разглядеть все, что находилось в комнате, в том числе и Бармагова. С поразительной скоростью в его голове промелькнули воспоминания. Он припомнил, как подкрадывался к своему магазину в Ахмедлах, чтобы добыть оружие, вспомнил Марьям и Нюню, вспомнил мертвое и потому страшное лицо Акпера.
Уголком глаза он увидел стальной письменный стол, "инструменты взломщика" на нем, полупустую бутылку пива на его краю, телефон, по которому вскоре Марьям или Бармагов вызовут полицию.
Все это пронеслось в его голове, пока он наблюдал, как поднимается и прицеливается в него дуло пистолета. И сейчас, когда Бармагов намеревался пристрелить Рашида, его мозг заработал четко, как никогда, с небывалой для него логикой, Рашид хотел что-то сказать, он просто должен был сделать это.
Ему следовало броситься на Бармагова, лишить его возможности выстрелить прицельно, но на долю секунды Рашида как бы парализовало. Он заметил, как ствол чуть дрогнул. Он увидел, как слегка напряглись мышцы лица Бармагова, готового уже нажать на спусковой крючок, и как истончились его широкие чувственные губы.
Внезапно Рашид произнес так стремительно, что фраза как бы слилась в одно слово:
- Убей-меня-и-ты-труп!
Бармагов заколебался и слегка нахмурился, а ствол пистолета снова чуть дрогнул. Но лоб убийцы тут же разгладился, он снова твердо держал пистолет в руке, но пока не стрелял.
С дрожью в голосе Рашид заговорил снова:
- То-то и оно, Бармагов, если ты убьешь меня сейчас, ты тоже умрешь. Только выстрели, и тебе конец. Бармагов вздохнул и немного расслабился.
- Судя по всему, тебе хочется прожить еще хотя бы секунд пять. А, Гатыгов?
Рашид едва держался на ногах, чувствуя слабость в коленях, и, когда заговорил, не узнал собственного голоса.
- Ты близок к истине: сейчас и пять секунд - больше, чем вся жизнь. Но я сказал правду. Тебе следует драпать сию минуту. Ты пропадешь, если не сбежишь.., да даже если и сбежишь.
Рашид жаждал говорить, сказать что бы там ни было, излиться любыми словами, лишь бы Бармагов не спустил курок. Однако он понимал, что должен привести в порядок мысли, пришедшие ему в голову, когда он проснулся в доме Нюни, и только что промелькнувшие в его мозгу: изложить их так, чтобы убедить Бармагова. Иначе ему не прожить и пяти секунд. И он постарался говорить нормальным голосом:
- Уже не имеет никакого значения, Бармагов, убьешь ты меня или нет.., разве что для меня. Тебе конец - слишком уж много ты наделал ошибок.
Бармагов даже не улыбнулся, только смотрел на Рашида, нахмурив брови.
- Только не вешай мне лапшу на уши, паршивец, пожалеешь. Я так тебе всыплю, что ты умолять меня будешь, чтобы я пустил тебе пулю в лоб.
- Еще до прихода сюда, - Рашид покачал головой, - я знал, что ты убил Акпера и своего гнусавого кассира. Не догадывался, а знал. Вскоре и менты сядут тебе на хвост, Бармагов. Слишком много ты наделал глупостей.
- Я не делаю глупостей, ты, мразь! Рашид рассмеялся вполне искренне.
- Ты сделал не менее сотни ошибок. Некоторые из них ты, вероятно, сможешь исправить, если я назову их тебе. Но не все. Единственное, о чем я не могу сказать с уверенностью, - это о том, что вынудило тебя убить Акпера. Вам заплатили жертвы предыдущего киднепинга, заплатили хорошо, чтоб вы убили Акпера. Это месть, не более того. Но не суть.
Но какое то представление о тебе я все же имею. Многие знают, что на твоих руках кровь.
Несколько секунд Бармагов пялился на Рашида, поджав губы, потом заговорил:
- Да, мне заплатили. Причем не плохо заплатили. Надо было убить Акпера в отмезку, в противовес преступлениям его родственникаю. Для тебя-то, Гатыгов, это уже не имеет никакого значения, но я действительно убрал несколько лет назад одного парня и вынужден был подкупить кое-кого, чтобы скрыть этот факт. Значит, кровь на моих руках, а? - Бармагов хохотнул. - К тому же Акпер вечно путался под ногами. Он мог бы что то вынухать про меня. Теперь-то, чурик, ты знаешь уже все, а?
Видя недоумение в глазах Бармагова, Рашид попытался развить свой успех.
- Настоящий чурик ты, Бармагов, хоть и не догадываешься об этом. - Мрачное лицо Бармагова вспыхнуло от гнева, но Рашид продолжил:
- Конечно, ты старался быть осторожным. Ты даже послал одного из своих подручных в Ахмедлы расспросить моих друзей и моего парикмахера и узнал о том, что я компаньон и ближайший друг Акпера, постоянно сопровождающий его, и что я сходил с ума по Марьям Балыговой. Ты подумал обо всем, впутав ее в это дело и приказав еще одному подручному купить у меня пистолет. Ты постарался заранее подставить меня и обелить себя еще до убийства Акпера. Теперь-то это очевидно. Ты подстроил улики против меня, но как только с меня будет снято подозрение, твоя затея провалится с треском. Ты перестарался, и я знаю об этом, а скоро узнает и полиция.
Бармагов нахмурился было еще больше, но потом его лицо расплылось в насмешливой улыбке, и он проронил с сарказмом:
- Ну, разумеется, теперь я понял: ты написал окружному прокурору письмо, в котором заверяешь: "Я невиновен".
- Не будь идиотом. Никому я не писал. Доказательство твоей вины уже находится в полиции. Оно было у меня, когда меня забрали - просто я еще не знал об этом.
Бармагов, явно разъяренный, жестко произнес:
- Ну-ка говори быстро и по делу, Гатыгов. Если что-то не так, ты скажешь об этом сейчас же. Иначе я вдоволь поиздеваюсь над тобой. Прострелю тебе ногу, потом руку... - Он повел стволом. - Эта штука может практически отстрелить тебе руку. Так или иначе ты расскажешь мне все.
Сомнений не было: Бармагов поступит так, как обещает, и Рашид заговорил:
- Во-первых, Бармагов, ты нанял какого-то типа, чтобы он купил у меня пистолет, а я дал подробное его описание в документе, удостоверяющем продажу. И даже если...
Смешок Бармагова прервал его.
- Забудь о нем - он сейчас в зарослях по соседству с соленым озером. Мертв, как и ты практически. Это все, что ты можешь сказать?
Рашид, приободренный, усмехнулся в свою очередь и ответил вполне уверенно:
- Куда там! Не забывай, Бармагов, ты в безопасности, пока менты считают меня виновным. Но парням вроде Солтана Кабабова и районного прокурора достаточно унюхать, что что-то не так, и они начнут копать. И как только они перестанут подозревать меня, подозрение падет на тебя. Ты единственный, кто мог подстроить все дело: твой подручный приобрел пистолет, твой гнусавый кассир позвонил Акперу и обещал предоставить ему информацию о тебе: ты подсунул мне Марьям - бл...! ты же спишь с ней! Ты подтасовал наш с Акпером выигрыш на своих жульнических столах. - Рашид помолчал, потом не торопясь продолжил:
- И тут ты совершил большую ошибку, Бармагов. Ты организовал выигрыш Акпера при свидетелях почти безукоризненно и вполне убедительно. Он выиграл большие деньги, все верно. И они лежали в его бумажнике, когда ты прострелил его грудь. Когда же ты вытаскивал банкноты из его бумажника, на их краях остались следы крови Акпера. Когда я увидел их, они напомнили мне окраску обреза книг, пока я не понял, что это кровь. Ты и мне позволил выиграть немного денег. Если бы я не выиграл, мне показалось бы странным появление в моем бумажнике одиннадцати сотенных. Да, ты действовал весьма осмотрительно... Однако мои одиннадцать купюр чистые и хрустящие, словно их только-только отпечатали. На них ни малейшего следа крови. А ведь я якобы отстегнул их от пачки баксов, выигранных Акпером, после того как застрелил его. Получается, Бармагов, что они попали ко мне до того, как Акпер был убит. - Рашид сделал еще одну паузу. - Как я и сказал ментам.
Бармагов нахмурился еще больше, а Рашид продолжил:
- Разве ж это не ошибка, Бармагов? И все эти сотенные находятся сейчас в полицейском участке. Разумеется, тебе пришлось убрать кассира после того, как он сделал свое дело. Он знал слишком много и явился слабым звеном в подстроенном тобой против меня ложном обвинении. Поэтому ты избавился от него и навесил его смерть на меня. Есть ли у тебя алиби на время его убийства? Есть и множество других неувязочек. Рассказать о них?
Бармагов молчал.
- Еще один маленький пример: когда ты или один из твоих подручных послал письмо в газету "Ньюс", вам пришлось подделать мою подпись. Я изъял это письмо, и теперь оно в руках полиции Низаминского района.., может, даже уже в гор отделе Баку. При его проверке подделка станет очевидной.
Марьям вышла из спальни, вопросительно посмотрела на Бармагова, потом на Рашида и поинтересовалась:
- Ну и чего ты тянешь?
- Да вот чурик разговорился. Но это ему ничего не даст, - отозвался Бармагов.
- Больше всего Бармагов, ты пролетел с ней, - вставил Рашид, наблюдая за Марьям и отмечая, что она слегка побледнела при его словах.
- Почему же ты не пристрелил его? - спросила она. - Разве ты не собирался покончить с этим?
- Кровожадная женщина, - вмешался Рашид, не спуская глаз с Марьям. - И не только крови алчет она. Может, она и не соврала, говоря о своей болезни?
Тут она сделала шаг к Рашиду, сгибая пальцы, как когти. Но Бармагов внезапно бросил:
- Оставь его в покое! Что означает твоя последняя хохма, Гатыгов?
- Ничего особенного.
Рашид заметил, как Марьям немного расслабилась и вздохнула с облегчением, а ее пальцы-когти распрямились. Теперь у него уже не осталось сомнений.
- Но она не очень-то ловкая, - продолжил он, переводя взгляд на Бармагова и обдумывая возможности нового подхода. - Начнем с того, что она перестаралась, как и ты. Она протащила меня по всему твоему клубу, заманила к себе домой и удерживала там всю ночь. Даже поцарапала меня, как и было задумано, и вырвала с мясом пуговицу с моего пиджака - все это было сделано ради тебя, а, Бармагов? Она передала тебе пуговицу в окно или как?
Посерьезневший Бармагов кивнул:
- Через дверь, когда ты отключился. Рашид оскалился:
- А когда я заметил исчезновение пуговицы, она с готовностью пришила мне другую. Пиджак, да и пуговица тоже сейчас в участке.
- Вот как? Ну и что?
- Ну, - Рашид пожал плечами, - я не криминалист, но, поскольку она пришила пуговицу со своей картонки, на которой остались другие, ниткой со своей домашней катушки, сообразительный лаборант может доказать, что они были взяты в ее доме.
- Может быть, но это слабо. Они об этом даже не подумают, а ты, малохольный, уже никому ничего не расскажешь.
- Тут ты прав. Но, как мне кажется, самая большая ее промашка в том, что она спала со мной. Ох, и горяча же она в койке! Просто болеет Спидом. Она ВИЧ инфицирована.
Долгую минуту Бармагов таращился на Рашида, коротко взглянул на Марьям и снова, покраснев от ярости, посмотрел на Рашида. Усмешку сменил волчий оскал, и он сделал стремительный шаг к Рашиду, мышцы которого мгновенно напряглись, готовясь нанести удар или выхватить пушку из рук Бармагова, стоило тому приблизиться.
Делая шаг, Бармагов прорычал:
- У нее СПИД?
Рашид открыл уже было рот, намереваясь нанести еще более болезненную рану гордости и ревности Бармагова, будучи уверен, что Марьям выглядела чистенькой перед Бармаговым. Но прежде чем он успел ответить, Марьям стремительно приблизилась к Омару и слегка дотронулась до его плеча. Отнюдь не оправдываясь, она попыталась навести тень на плетень:
- Осторожно, любимый, не попадись на эту старую хохму! Ты же у меня умница!
Если бы она завопила, возмущенно отрицая утверждение Рашида, это могло бы укрепить подозрения Бармагова. Однако спокойная уверенность и грубая лесть женщины мгновенно успокоили его.
- Он просто хотел, чтобы ты подошел к нему поближе, мой сладкий. Взгляни на него - он же стоит на мысочках, - продолжала Марьям.
Рашид заставил себя расслабиться и совершенно спокойно спросил:
- Почему это, Бармагов, ты так уверен, что она здорова?
Бармагов не замедлил с ответом:
- Она подсунула тебе снотворное, слабоумный. Ты до сих пор не просек это? Ты спал как ребенок, по ее словам. Откуда тебе знать про ее болезнь.
- По ее словам, угу. А где я спал как дитя? Марьям не замедлила вмешаться:
- Я рассказала ему, как ты отключился на диване, Гатыгов; так и было на самом деле.
- А ты, Бармагов, поверил ей? - усмехнулся Рашид.
- Еще бы. Я всегда верю моей маленькой куколке. - Он посмотрел на Марьям. - Разве нет, детка? Марьям достаточно умна, чтобы не обманывать меня. Так, детка?
- Ты же знаешь, дорогой. Ты не можешь этого не знать. - В голосе Марьям послышался соблазнительный шелест, знакомый Рашиду с той памятной ночи, когда она твердила ему: "Я люблю тебя".
Бармагов коротко хохотнул:
- Позвони нашей непродажной полиции, Марьям. Скажи, чтобы они поспешили забрать еще не остывшего болвана. Скажи, что, к сожалению, мы вынуждены были застрелить его.
С пересохшим ртом Рашид проследил, как Марьям, покачивая бедрами, подошла к дальнему концу стального письменного стола, откуда она могла наблюдать за ним, подняла трубку и набрала номер.
Рашид неуверенно произнес:
- У тебя остались извилины в мозгу, Бармагов?
Жесткость его тона остановила ее, и, прежде чем она пришла в себя, Рашид спокойно проговорил:
- У тебя милое лицо, Марьям. Очень привлекательное. Было время, когда я не мог и волоска тронуть на твоей голове, но сейчас, любимая, я готов изрубить его в куски вот этим. - Он помахал револьвером. - Ты ведь не будешь больше врать, а?
- Я не вру! - огрызнулась она.
- Позволь мне освежить твою память, Марьям. В ночь, когда убили Акпера, ты вновь объявилась в моей жизни - впервые за семь лет. Совпадение? Нет, детка, часть дьявольского плана с целью сделать из меня козла отпущения.
- Ты...
- Заткнись! Потом кто-то предложил подняться в игровой зал. Ты предложила. Весьма важный момент. И Акпер, и я должны были выиграть немного денег. И ты потащила меня к рулетке и организовала мой выигрыш. Ты собрала мои фишки и выложила их перед кассиром, которого уже проинструктировали выдать мне, банкноты определенной серии - той самой, к которой принадлежали и банкноты, выданные позже Акперу. Именно "выданные" - на самом деле он их не выиграл, так же, как и я. Нас просто заставили поверить в то, что мы выиграли.
- Рашид, пожалуйста... Он проигнорировал ее и продолжил:
- Но главные забавы тогда еще не начались, а, Марьям? Ты должна была изъять меня из обращения на всю ночь, лишить меня алиби на время убийства Акпера. У тебя дома мы почти сразу прыгнули в постель. Нечего сказать, это было упоительно. Догадываюсь, ты позвонила Бармагову еще до начала потехи и заверила его, что я уже попался и что он может приступить к своему плану. А мне ты сказала, что заказала спиртное, которое так и не принесли. В постели ты меня оцарапала, чтобы потом это выглядело так, будто меня оцарапал кассир. Порыв страсти, подумал я тогда, вот какой ты мужик, Гатыгов! Та еще страсть, Марьям. Утром на моем новом пиджаке не оказалось одной пуговицы - потом ее найдут в кулаке мертвого кассира.
Забавно: когда я сказал, что потерял пуговицу, ты, даже не взглянув на меня, знала уже, о какой пуговице речь, откуда она, какого цвета и все такое. Еще бы! Ты сама оторвала чертову пуговицу, готовя ложное обвинение против меня. Лучше было бы, если бы я не заметил исчезновения пуговицы, но, раз уж я заметил, ты постаралась ублажить меня, чтобы я ничего не заподозрил.
Она пристально смотрела на него, без намека на улыбку, не пытаясь прервать. Рашид продолжал:
- Потом утром ты поспешила вытолкать меня из дома, пока я еще не совсем проснулся. Подвезла меня к единственному открытому в такой ранний час кафе и, вероятно, подождала, пока я зайду в "Елки Палки". Еще одна забавная штука: не успел я зайти туда, как появились менты. Только три человека знали, где я. Ты и двое других, которые и близко не подходили к телефону и постоянно были в поле моего зрения. Значит, ты, Марьям, вызвала ментов.
Позже, венчая все предыдущие усилия, ты заявила ментам, что я пробыл у тебя дома полчаса и ушел. И все - я спекся. Здорово все было проделано. Вот только мне полагалось гнить в камере, где у меня не было бы ни малейшего шанса доказать, что я не верблюд. Ты никак не могла ожидать, что я вырвусь из тюряги и смогу попортить тебе личико.
Он молчал несколько секунд, глядя на нее, наблюдая, как отвращение на ее лице постепенно сменяется испугом. Она приложила ладонь к щеке, не спуская глаз со ствола револьвера в руке Рашида. Он видел, как обмякло и побелело ее лицо, как ужас заполняет ее глаза.
- Давай же, Марьям, выкладывай все, и побыстрей. Потом мы расскажем все ментам. Тогда твое лицо не пострадает. Иначе...
Он не закончил. Это было уже ни к чему. Ее лицо исказилось гримасой страха. Слова полились бурным потоком:
- Пожалуйста, пожалуйста, Рашид. Не делай мне больно. Не надо... Убери эту ужасную пушку!
- Говори!
Ее взгляд заметался по комнате, потом снова остановился на лице Рашида. Облизав губы, она сказала:
- Убери свою пушку, Рашид. Не целься в меня. Я все скажу, все, что хочешь. Но только убери револьвер. Я не могу говорить, когда ты суешь его мне в лицо.
Рашид облегченно вздохнул. И так уже он знал достаточно о том, что натворили Марьям и Омар, но хотел размягчить Марьям до такой степени, чтобы она охотно выложила все полиции. Он начал было засовывать револьвер за пояс джинсов, но остановился. Его чувства были обострены настолько, что ему почудилась фальшь в выражении ее лица - страх, который она должна была испытывать, был явно преувеличен.
Она заметила его недоумение и колебание, и внезапно выражение ее собственного лица полностью изменилось. Она откинулась на спинку дивана и расслабилась, потом провела рукой по своим роскошным черным волосам и произнесла прекрасно модулированным голосом совершенно спокойно и четко:
- А вообще-то можешь катиться ко всем чертям! - И улыбнулась так, словно только что услышала забавный, но немного непристойный анекдот.
Рашид сразу же понял, что значили ее улыбка и фраза: уже слишком поздно. Он начал было поворачиваться, поднимая револьвер, который все еще сжимал в правой руке, когда его остановил голос.
Спокойный, уверенный, глубокий, полный силы.
- Не стоит, Гатыгов. Если только ты хочешь жить. Так-то лучше. Теперь аккуратненько брось свою хлопушку, чурик.
Глава 17
Мгновение Рашид стоял неподвижно. От гнева на самого себя у него на глаза навернулись слезы. Челюсти его сжались, шейные мышцы набухли, губы раздвинулись, обнажив зубы в оскале.
Он узнал этот голос, вспомнил его - та первая ночь в "Хазаре"... Омар Бармагов вернулся оттуда, куда он ездил. Он, видимо, стоял за спиной Рашида уже какое-то время, пока все его внимание было сосредоточено на Марьям.
В долю секунды в его голове промелькнула мысль: не повернуться ли и не выстрелить ли в Бармагова. Но если у Бармагова пушка...
Если у него пушка. Он ведь мог блефовать. С силой сжимая револьвер в руке, он повернул голову.
Бармагов не блефовал. Он стоял в десяти шагах от Рашида, широко расставив ноги и почти полностью заполняя собой дверной проем. В правой руке он держал тяжелый пистолет 45-го калибра. Одна бровь поднята выше другой, широкая улыбка на красивом лице. Он казался счастливым. Пистолет был нацелен точно и твердо в голову Рашида.
Рашид неохотно разжал пальцы и позволил револьверу упасть на пол. Марьям неспешно нагнулась и подняла его. Так же неспешно она продолжила движение и врезала стволом револьвера по челюсти Рашида.
Он понял ее намерение и попытался увернуться, забыв в своем инстинктивном движении о том, что Бармагов держит его на мушке. Боль от удара обожгла его щеку и взорвалась калейдоскопом в голове, он пошатнулся и упал на колени. Все еще ошеломленный, он медленно повел головой, чувствуя, как что-то влажное стекает по его лицу.
Бармагов обратился к Марьям:
- Я увидел здесь свет, золотце, еще с улицы. Меня удивило, почему вдруг ты пришла сюда. И я поспешил на выручку. - Он засмеялся, и его хохот заполнил комнату.
В голове у Рашида немного прояснилось, и он услышал, как Марьям ответила:
- Я ждала, когда же наконец ты появишься, Омар. Я водила его за нос. Но он многое просек. Слишком многое...
Рашид поднялся на ноги и взглянул на них. Марьям смотрела на Бармагова, но он не спускал глаз с Рашида и продолжал держать его на мушке. Рашид доковылял до дивана и сел. Его голова начала работать, но вхолостую.
Все еще глядя на Рашида, Бармагов сказал Марьям так, словно они были в комнате вдвоем:
- Да, золотце, я услышал достаточно. Похоже, его тоже придется убрать. Но он сам все прекрасно устроил для нас: выбил стекло внизу, пришел с пушкой. - Он хохотнул. - А я только что славно пошумел в полицейском участке, как и обещал. Сказал, что им следует побыстрее схватить этого сумасшедшего, пока он не перестрелял полгорода. - Он бросил взгляд на свой письменный стол, снова перевел его на Рашида и опять расхохотался. - А, тут еще стамески и фонарик. Превосходно! Значит, мы убьем взломщика.
Такое небрежное упоминание о его неминуемой смерти обдало Рашида холодом.
- Так же, как ты убил Акпера Ахундова, а, Бармагов? - спросил он.
Омар Бармагов, продолжая улыбаться, проговорил своим глубоким голосом:
- Убил Акпера Ахундова? Ну ты даешь! Что за глупости! - Он взглянул на Марьям. - Не самая ли это большая глупость, какую ты когда-либо слышала, золотце?
Она не отказала себе в удовольствии присоединиться к глумлению, воскликнув:
- Полный бред!
Теперь они смеялись дуэтом, потом Бармагов с издевкой спросил Рашида:
- Ну как, понял, чурик? Рашид промолчал.
Бармагов пощелкал языком с притворным сочувствием и поинтересовался:
- У тебя, похоже, навалом пушек. Газеты пишут, что менты видели, как ты брал оружие в своем магазине. Уж не привез ли ты с собой все свои запасы?
Рашид продолжал молчать, и Бармагов бросил:
- Посмотрим.
Он заставил Рашида повернуться лицом к стене и опереться на нее руками, потом быстро обхлопал его тело.
- Нет, - признал Бармагов, отступив на пару шагов. - Ты остался совсем без пушек.
Рашид повернулся, взглянул на Бармагова, который возвышался над ним как башня, и спокойно произнес:
- Вам не долго осталось веселиться, Бармагов. И вы получите свое.
Бармагов рассмеялся, его мощная грудь колыхалась.
- Твой призрак будет преследовать меня после твоей смерти? Ты это хочешь сказать?
- И мой, и Акпера, и кассира, и кто знает, чей еще.
Помолчав, Бармагов медленно произнес:
- Я смотрю, ты все просек, Гатыгов. Иначе бы ты не пришел сюда.
- Просек.
- Не важно. Через минуту ты уже будешь не в состоянии рассказать об этом кому бы то ни было. - Он сделал паузу. - Так, посмотрим: ты вломился сюда, мы схватились, и я тебя подстрелил. Вот как все будет выглядеть. - Он нахмурился. - Но если я нанесу тебе удары после.., после твоей смерти.., кровоподтеков не будет. У мертвых не бывает синяков. Все должно выглядеть естественно, поэтому...
Он внезапно сделал шаг вперед и замахнулся своим каменным кулаком, целя Рашиду под ложечку. Рашид заметил его движение, попытался уклониться, напряг мышцы живота и сжал руки в кулаки. Вот он, шанс, успел он подумать, пусть даже у Бармагова пушка. Но в следующий миг кулак Бармагова погрузился в его живот, и воздух с шумом вырвался из его легких.
Рашид сложился вдвое, тошнота стала комом в его горле. Ему стоило немалых усилий остаться на ногах. Он устоял, но никак не мог выпрямиться. Бармагов тихо хохотнул. Почувствовав, что легкие готовы задышать снова, Рашид проглотил наполнившую горло влагу, схватил ртом глоток воздуха, выпрямился и шагнул к Бармагову, делая замах правым кулаком по большой дуге и метя в тяжелую челюсть Бармагова.
Бармагов легко увернулся, сунул тяжелый пистолет 45-го калибра в солнечное сплетение Рашида и нанес хук левой по его щеке. Рашид рухнул навзничь и, несмотря на потемнение в глазах, ухитрился удержать сознание. Тошнота опять заполнила его горло.
До него доносились голоса, но он был не в состоянии различить слова, пока наконец не расслышал, как Бармагов сказал:
- Тебе лучше одеться, золотце. Когда заявятся менты, мы скажем, что репетировали, когда ворвался Гатыгов. И поторопись, с ним надо кончать.
Недвижно распростертый на спине, Рашид постепенно приходил в себя. "Я практически мертв, - подумалось ему, - и с этим ничего уже не поделаешь. Бармагов гораздо крупнее и мощнее меня, искуснее в драке. К тому же у него пушка".
Рашид сглотнул, встряхнул головой, ухитрился сесть и прислониться спиной к дивану. Сосало под ложечкой, дышать было больно, все тело словно онемело. Но лицо уже не болело, и он чувствовал, как к нему возвращаются силы. Но что это ему даст? С трудом он поднялся на ноги, не спуская глаз с Бармагова.
Марьям показалась в дверях спальни, но Бармагов приказал:
- Побудь там еще минутку, крошка, тебе незачем видеть это.
Марьям взглянула на Рашида, поджав губы, потом спросила:
- Разве обязательно... Бармагов прервал ее:
- А ты как думала? Сама знаешь, мы вляпались, детка. Нас спасет лишь его смерть. Так что выйди. Или ты хочешь посмотреть?
Она колебалась, покусывая нижнюю губу, потом пожала плечами, повернулась и скрылась в спальне.
Бармагов взглянул на пистолет, как бы проверяя его, чуть приподнял огромный ствол и нацелил его в грудь Рашида. Для Рашида эта доля секунды растянулась на целую вечность, позволив ему с невероятной ясностью и отчетливостью разглядеть все, что находилось в комнате, в том числе и Бармагова. С поразительной скоростью в его голове промелькнули воспоминания. Он припомнил, как подкрадывался к своему магазину в Ахмедлах, чтобы добыть оружие, вспомнил Марьям и Нюню, вспомнил мертвое и потому страшное лицо Акпера.
Уголком глаза он увидел стальной письменный стол, "инструменты взломщика" на нем, полупустую бутылку пива на его краю, телефон, по которому вскоре Марьям или Бармагов вызовут полицию.
Все это пронеслось в его голове, пока он наблюдал, как поднимается и прицеливается в него дуло пистолета. И сейчас, когда Бармагов намеревался пристрелить Рашида, его мозг заработал четко, как никогда, с небывалой для него логикой, Рашид хотел что-то сказать, он просто должен был сделать это.
Ему следовало броситься на Бармагова, лишить его возможности выстрелить прицельно, но на долю секунды Рашида как бы парализовало. Он заметил, как ствол чуть дрогнул. Он увидел, как слегка напряглись мышцы лица Бармагова, готового уже нажать на спусковой крючок, и как истончились его широкие чувственные губы.
Внезапно Рашид произнес так стремительно, что фраза как бы слилась в одно слово:
- Убей-меня-и-ты-труп!
Бармагов заколебался и слегка нахмурился, а ствол пистолета снова чуть дрогнул. Но лоб убийцы тут же разгладился, он снова твердо держал пистолет в руке, но пока не стрелял.
С дрожью в голосе Рашид заговорил снова:
- То-то и оно, Бармагов, если ты убьешь меня сейчас, ты тоже умрешь. Только выстрели, и тебе конец. Бармагов вздохнул и немного расслабился.
- Судя по всему, тебе хочется прожить еще хотя бы секунд пять. А, Гатыгов?
Рашид едва держался на ногах, чувствуя слабость в коленях, и, когда заговорил, не узнал собственного голоса.
- Ты близок к истине: сейчас и пять секунд - больше, чем вся жизнь. Но я сказал правду. Тебе следует драпать сию минуту. Ты пропадешь, если не сбежишь.., да даже если и сбежишь.
Рашид жаждал говорить, сказать что бы там ни было, излиться любыми словами, лишь бы Бармагов не спустил курок. Однако он понимал, что должен привести в порядок мысли, пришедшие ему в голову, когда он проснулся в доме Нюни, и только что промелькнувшие в его мозгу: изложить их так, чтобы убедить Бармагова. Иначе ему не прожить и пяти секунд. И он постарался говорить нормальным голосом:
- Уже не имеет никакого значения, Бармагов, убьешь ты меня или нет.., разве что для меня. Тебе конец - слишком уж много ты наделал ошибок.
Бармагов даже не улыбнулся, только смотрел на Рашида, нахмурив брови.
- Только не вешай мне лапшу на уши, паршивец, пожалеешь. Я так тебе всыплю, что ты умолять меня будешь, чтобы я пустил тебе пулю в лоб.
- Еще до прихода сюда, - Рашид покачал головой, - я знал, что ты убил Акпера и своего гнусавого кассира. Не догадывался, а знал. Вскоре и менты сядут тебе на хвост, Бармагов. Слишком много ты наделал глупостей.
- Я не делаю глупостей, ты, мразь! Рашид рассмеялся вполне искренне.
- Ты сделал не менее сотни ошибок. Некоторые из них ты, вероятно, сможешь исправить, если я назову их тебе. Но не все. Единственное, о чем я не могу сказать с уверенностью, - это о том, что вынудило тебя убить Акпера. Вам заплатили жертвы предыдущего киднепинга, заплатили хорошо, чтоб вы убили Акпера. Это месть, не более того. Но не суть.
Но какое то представление о тебе я все же имею. Многие знают, что на твоих руках кровь.
Несколько секунд Бармагов пялился на Рашида, поджав губы, потом заговорил:
- Да, мне заплатили. Причем не плохо заплатили. Надо было убить Акпера в отмезку, в противовес преступлениям его родственникаю. Для тебя-то, Гатыгов, это уже не имеет никакого значения, но я действительно убрал несколько лет назад одного парня и вынужден был подкупить кое-кого, чтобы скрыть этот факт. Значит, кровь на моих руках, а? - Бармагов хохотнул. - К тому же Акпер вечно путался под ногами. Он мог бы что то вынухать про меня. Теперь-то, чурик, ты знаешь уже все, а?
Видя недоумение в глазах Бармагова, Рашид попытался развить свой успех.
- Настоящий чурик ты, Бармагов, хоть и не догадываешься об этом. - Мрачное лицо Бармагова вспыхнуло от гнева, но Рашид продолжил:
- Конечно, ты старался быть осторожным. Ты даже послал одного из своих подручных в Ахмедлы расспросить моих друзей и моего парикмахера и узнал о том, что я компаньон и ближайший друг Акпера, постоянно сопровождающий его, и что я сходил с ума по Марьям Балыговой. Ты подумал обо всем, впутав ее в это дело и приказав еще одному подручному купить у меня пистолет. Ты постарался заранее подставить меня и обелить себя еще до убийства Акпера. Теперь-то это очевидно. Ты подстроил улики против меня, но как только с меня будет снято подозрение, твоя затея провалится с треском. Ты перестарался, и я знаю об этом, а скоро узнает и полиция.
Бармагов нахмурился было еще больше, но потом его лицо расплылось в насмешливой улыбке, и он проронил с сарказмом:
- Ну, разумеется, теперь я понял: ты написал окружному прокурору письмо, в котором заверяешь: "Я невиновен".
- Не будь идиотом. Никому я не писал. Доказательство твоей вины уже находится в полиции. Оно было у меня, когда меня забрали - просто я еще не знал об этом.
Бармагов, явно разъяренный, жестко произнес:
- Ну-ка говори быстро и по делу, Гатыгов. Если что-то не так, ты скажешь об этом сейчас же. Иначе я вдоволь поиздеваюсь над тобой. Прострелю тебе ногу, потом руку... - Он повел стволом. - Эта штука может практически отстрелить тебе руку. Так или иначе ты расскажешь мне все.
Сомнений не было: Бармагов поступит так, как обещает, и Рашид заговорил:
- Во-первых, Бармагов, ты нанял какого-то типа, чтобы он купил у меня пистолет, а я дал подробное его описание в документе, удостоверяющем продажу. И даже если...
Смешок Бармагова прервал его.
- Забудь о нем - он сейчас в зарослях по соседству с соленым озером. Мертв, как и ты практически. Это все, что ты можешь сказать?
Рашид, приободренный, усмехнулся в свою очередь и ответил вполне уверенно:
- Куда там! Не забывай, Бармагов, ты в безопасности, пока менты считают меня виновным. Но парням вроде Солтана Кабабова и районного прокурора достаточно унюхать, что что-то не так, и они начнут копать. И как только они перестанут подозревать меня, подозрение падет на тебя. Ты единственный, кто мог подстроить все дело: твой подручный приобрел пистолет, твой гнусавый кассир позвонил Акперу и обещал предоставить ему информацию о тебе: ты подсунул мне Марьям - бл...! ты же спишь с ней! Ты подтасовал наш с Акпером выигрыш на своих жульнических столах. - Рашид помолчал, потом не торопясь продолжил:
- И тут ты совершил большую ошибку, Бармагов. Ты организовал выигрыш Акпера при свидетелях почти безукоризненно и вполне убедительно. Он выиграл большие деньги, все верно. И они лежали в его бумажнике, когда ты прострелил его грудь. Когда же ты вытаскивал банкноты из его бумажника, на их краях остались следы крови Акпера. Когда я увидел их, они напомнили мне окраску обреза книг, пока я не понял, что это кровь. Ты и мне позволил выиграть немного денег. Если бы я не выиграл, мне показалось бы странным появление в моем бумажнике одиннадцати сотенных. Да, ты действовал весьма осмотрительно... Однако мои одиннадцать купюр чистые и хрустящие, словно их только-только отпечатали. На них ни малейшего следа крови. А ведь я якобы отстегнул их от пачки баксов, выигранных Акпером, после того как застрелил его. Получается, Бармагов, что они попали ко мне до того, как Акпер был убит. - Рашид сделал еще одну паузу. - Как я и сказал ментам.
Бармагов нахмурился еще больше, а Рашид продолжил:
- Разве ж это не ошибка, Бармагов? И все эти сотенные находятся сейчас в полицейском участке. Разумеется, тебе пришлось убрать кассира после того, как он сделал свое дело. Он знал слишком много и явился слабым звеном в подстроенном тобой против меня ложном обвинении. Поэтому ты избавился от него и навесил его смерть на меня. Есть ли у тебя алиби на время его убийства? Есть и множество других неувязочек. Рассказать о них?
Бармагов молчал.
- Еще один маленький пример: когда ты или один из твоих подручных послал письмо в газету "Ньюс", вам пришлось подделать мою подпись. Я изъял это письмо, и теперь оно в руках полиции Низаминского района.., может, даже уже в гор отделе Баку. При его проверке подделка станет очевидной.
Марьям вышла из спальни, вопросительно посмотрела на Бармагова, потом на Рашида и поинтересовалась:
- Ну и чего ты тянешь?
- Да вот чурик разговорился. Но это ему ничего не даст, - отозвался Бармагов.
- Больше всего Бармагов, ты пролетел с ней, - вставил Рашид, наблюдая за Марьям и отмечая, что она слегка побледнела при его словах.
- Почему же ты не пристрелил его? - спросила она. - Разве ты не собирался покончить с этим?
- Кровожадная женщина, - вмешался Рашид, не спуская глаз с Марьям. - И не только крови алчет она. Может, она и не соврала, говоря о своей болезни?
Тут она сделала шаг к Рашиду, сгибая пальцы, как когти. Но Бармагов внезапно бросил:
- Оставь его в покое! Что означает твоя последняя хохма, Гатыгов?
- Ничего особенного.
Рашид заметил, как Марьям немного расслабилась и вздохнула с облегчением, а ее пальцы-когти распрямились. Теперь у него уже не осталось сомнений.
- Но она не очень-то ловкая, - продолжил он, переводя взгляд на Бармагова и обдумывая возможности нового подхода. - Начнем с того, что она перестаралась, как и ты. Она протащила меня по всему твоему клубу, заманила к себе домой и удерживала там всю ночь. Даже поцарапала меня, как и было задумано, и вырвала с мясом пуговицу с моего пиджака - все это было сделано ради тебя, а, Бармагов? Она передала тебе пуговицу в окно или как?
Посерьезневший Бармагов кивнул:
- Через дверь, когда ты отключился. Рашид оскалился:
- А когда я заметил исчезновение пуговицы, она с готовностью пришила мне другую. Пиджак, да и пуговица тоже сейчас в участке.
- Вот как? Ну и что?
- Ну, - Рашид пожал плечами, - я не криминалист, но, поскольку она пришила пуговицу со своей картонки, на которой остались другие, ниткой со своей домашней катушки, сообразительный лаборант может доказать, что они были взяты в ее доме.
- Может быть, но это слабо. Они об этом даже не подумают, а ты, малохольный, уже никому ничего не расскажешь.
- Тут ты прав. Но, как мне кажется, самая большая ее промашка в том, что она спала со мной. Ох, и горяча же она в койке! Просто болеет Спидом. Она ВИЧ инфицирована.
Долгую минуту Бармагов таращился на Рашида, коротко взглянул на Марьям и снова, покраснев от ярости, посмотрел на Рашида. Усмешку сменил волчий оскал, и он сделал стремительный шаг к Рашиду, мышцы которого мгновенно напряглись, готовясь нанести удар или выхватить пушку из рук Бармагова, стоило тому приблизиться.
Делая шаг, Бармагов прорычал:
- У нее СПИД?
Рашид открыл уже было рот, намереваясь нанести еще более болезненную рану гордости и ревности Бармагова, будучи уверен, что Марьям выглядела чистенькой перед Бармаговым. Но прежде чем он успел ответить, Марьям стремительно приблизилась к Омару и слегка дотронулась до его плеча. Отнюдь не оправдываясь, она попыталась навести тень на плетень:
- Осторожно, любимый, не попадись на эту старую хохму! Ты же у меня умница!
Если бы она завопила, возмущенно отрицая утверждение Рашида, это могло бы укрепить подозрения Бармагова. Однако спокойная уверенность и грубая лесть женщины мгновенно успокоили его.
- Он просто хотел, чтобы ты подошел к нему поближе, мой сладкий. Взгляни на него - он же стоит на мысочках, - продолжала Марьям.
Рашид заставил себя расслабиться и совершенно спокойно спросил:
- Почему это, Бармагов, ты так уверен, что она здорова?
Бармагов не замедлил с ответом:
- Она подсунула тебе снотворное, слабоумный. Ты до сих пор не просек это? Ты спал как ребенок, по ее словам. Откуда тебе знать про ее болезнь.
- По ее словам, угу. А где я спал как дитя? Марьям не замедлила вмешаться:
- Я рассказала ему, как ты отключился на диване, Гатыгов; так и было на самом деле.
- А ты, Бармагов, поверил ей? - усмехнулся Рашид.
- Еще бы. Я всегда верю моей маленькой куколке. - Он посмотрел на Марьям. - Разве нет, детка? Марьям достаточно умна, чтобы не обманывать меня. Так, детка?
- Ты же знаешь, дорогой. Ты не можешь этого не знать. - В голосе Марьям послышался соблазнительный шелест, знакомый Рашиду с той памятной ночи, когда она твердила ему: "Я люблю тебя".
Бармагов коротко хохотнул:
- Позвони нашей непродажной полиции, Марьям. Скажи, чтобы они поспешили забрать еще не остывшего болвана. Скажи, что, к сожалению, мы вынуждены были застрелить его.
С пересохшим ртом Рашид проследил, как Марьям, покачивая бедрами, подошла к дальнему концу стального письменного стола, откуда она могла наблюдать за ним, подняла трубку и набрала номер.
Рашид неуверенно произнес:
- У тебя остались извилины в мозгу, Бармагов?