Я поморщился.
   – Это не то…
   – Правда? – спросил он с удовольствием. – Поясните разницу. Мне надо у вас кое-чему поучиться!
   – Положить на жертвенный камень младенца, – сказал я хмуро, – взять нож и вонзить ему в грудь… это жестокое и преднамеренное убийство, за которое нет оправдания. А вот то, на что намекаете вы…
   Он хохотнул:
   – Намекаю?
   – На что указываете пальцем, – сказал я уже злее, – это совсем другое. Я велел всего лишь зачистить королевский дворец и личные покои Гиллеберда сэру Клементу… я ни разу не употребил слово «убийство»!.. а он приказал своим солдатам захватить этажи, всего лишь никого там не оставляя в живых. В этом случае семья короля Гиллеберда уже не какие-то там люди с женщинами и детьми, в смысле – не личности, а статистические единицы! Как, впрочем, и остальные жители города, у нас вообще-то равенство, по глубокому убеждению церкви. Да, какая-то часть статистических единиц неизбежно вычеркивается при захвате города. Это входит в число сопутствующих потерь, без них не обойтись. Дети Гиллеберда… тоже сопутствующие и неизбежные. Как и дети какого-то горожанина, выбежавшие на дорогу как раз в момент, когда в город ворвалась наша тяжелая конница и пронеслась по узким улицам. На таких вопросах обычно не заостряется внимание, более того – умалчиваем, хоть речь идет о вещах привычных и знакомых, как дефекация или менструальный цикл. Есть вещи, о которых знаем, но… не говорим. Из деликатности и стремления наших душ к вещам возвышенным и одухотворенным.
   Он поперхнулся и долго кашлял, расплескивая вино на роскошный камзол, глаза полезли на лоб, а когда пришел в себя, опустил кубок и в восхищении мотал головой, всеми фибрами показывал, что от переполняющих чувств даже слов не находит.
   – Сэр Сатана, – сказал я, – с вами все в порядке?
   Он помотал головой и сказал потрясенным голосом:
   – Простите, сэр Ричард! Простите, что иногда смотрел на вас свысока! Теперь понимаю, должен смотреть вообще-то снизу. Господь предвидел этот момент, когда велел нам, ангелам, поклониться человеку и заявил, что вот это мокрое и грязное из глины унаследует землю и весь мир.
   Я спросил с подозрением:
   – Вы это чего?
   – Сэр Ричард, – сказал он с чувством, – берите мой плащ и шляпу, я отдаю вам свой трон! А сам со стыда уйду скитаться, заносчивый дурак, все эти столетия считал, что это я самый хитрый, беспринципный и напрямую идущий к цели! Господь все видел, понимал, что мы – агнцы рядом с вами.
   Я сказал с достоинством:
   – Сэр Сатана, я не понимаю ваших туманных речей. Я – человек, а это значит, я – подвижник, герой, светоносец, замечательный, достойный, великолепный, честный, справедливый, великодушный, чуткий, бескорыстный, жертвенный, чуткий, умница, добрый, хороший, уязвимый, средний, нормальный, обычный, терпимый, толстокожий, нехороший, нечестный, несправедливый, нечуткий, эгоистичный, грубый, недобрый, пустой, дырявый, подлый, бесчестный, коварный, злобный, предающий, корыстный, гадкий, недостойный, мерзкий, отвратительный, подлец, убожество, мерзавец, дрянь, ничтожество, ублюдок, говно, трус, дурак, недотепа, идиот, сопляк, глупец, олух, лентяй, растеряха, соня, трудяга, опора, гений, надежда и защитник всех людей, нелюдей и существ во вселенной!
   Он слушал несколько обалдело, одно время даже начал было соглашаться, я даже уловил момент, когда и с чем, но затем скривился, словно прикусил больным зубом.
   – Да уж, – произнес он сухо, – думаю, наш Всевидящий и Всеблагой не понимал до конца, какую огромную ошибку совершил.
   – Родители не всегда верят в детей, – напомнил я с упреком.
   Он хмыкнул.
   – Да уж… Судя по тому, как вы обошлись с эльфами и гномами, от вас можно ожидать такого… что даже и представить не могу. И Господь не смог бы.
   – Я с ними еще не обошелся, – возразил я. – Если думаете, что я их обману, вы сильно ошибаетесь! Господь велит ко всем относиться с добротой и милосердием, а эльфы и гномы весьма полезные существа для народного хозяйства. С какой стати буду обманывать, если честно вести дела и соблюдать договоры намного выгоднее?
   Он уже пришел в себя, допил призрачное вино, наши непотребства растлевают не только эльфов и гномов, даже ангелов, легко поднялся, вышел на середину комнаты.
   – Сэр Ричард…
   – Сэр Сатана?
   Он куртуазно поклонился.
   – Я всегда был рад с вами общаться, но теперь просто счастлив, когда вижу вас и разговариваю с вами, сэр Ричард. Это невыразимое наслаждение нырять в такие глубины низости и предательства, что, оказывается, совсем не то, что думаю, и что так принято называть людьми, а… высокая и нужная политика для блага всех людей, процветания, подъема экономики и… чего-то еще? Материального?
   – Духовное зиждется на материальном, – буркнул я. – Мало на свете таких, что уйдут в пещеры и на акридах будут размышлять о высоком, а вот если всех накормить-напоить и дать хорошее жилище, то смогут возвыситься мыслью и душой даже те, кто раньше мечтал только о куске хлеба! Я отец народа, сэр Сатана!
   Он отступил, поклонился.
   – Да, это очень интересный вопрос: можно ли сытому размышлять о высоком? Я больше склоняюсь к вашей интерпретации, что-то не нравится с этим верблюдом, лезущим в игольное ушко… Но поговорим об этом в другой раз, а то к вам идут сейчас ваши помощники, очень взволнованные чем-то…
   Я наклонил голову.
   – Да-да, с удовольствием. Такое вроде бы нельзя говорить, но я скажу честно, что мне весьма полезно с вами общаться.
   Он улыбнулся.
   – Делайте в жизни полезное, потом это станет и приятным!
   Он исчез, а в следующую минуту за дверью загрохотали сапоги, в комнату влетел сэр Вайтхолд, за ним вдвинулись Клемент Фицджеральд, виконты Рульф и Каспар Волсингейн, а также барон Саммерсет.
   – Ваша светлость! – выпалил барон, словно мы не во дворце, а в полевом лагере. – Разведчики донесли, к столице двигаются войска герцога Ярдширского!
   Я посмотрел на них холодновато, колеблясь, пора ли напомнить, что мы в королевских покоях, здесь надо бы держаться иначе, или же оставить на более спокойное время.
   – И что?
   Они уловили холодок в моем голосе, посерьезнели, подтянулись, барон сказал уже собраннее:
   – Ваша светлость, они сегодня подойдут к городу.
   Я произнес величественно:
   – Пусть подходят. Мы ведь готовимся, не так ли?
   – Да, – сказал барон за всех, они только смотрели и помалкивали, – но они могут нас просто смять числом.
   – Разве? – уточнил я.
   Сэр Вайтхолд проговорил обеспокоенно:
   – Ваша светлость, но вы же знаете…
   Я вздохнул, вышел из-за стола и дружески положил ладонь на плечо барона, с моим ростом этот жест более чем уместен, хотя, конечно, барон старше больше чем вдвое.
   – Дорогой друг, – сказал я проникновенно, – могу вас заверить, я действительно знаю. Число их, как бы сказать, чтобы никого не обидеть, весьма… невелико. От всего войска герцога осталась едва десятая часть… остальные пали, о чем я весьма сожалею, смертью храбрых. Сам герцог зело ранен… Правда, потом к нему присоединились еще отряды из местных, но все равно сейчас это всего лишь тень былого грозного войска.
   Они застыли, переглянулись, барон Саммерсет опешил и не знал что сказать, только практичный сэр Клемент проговорил настороженным голосом:
   – Ваша светлость?
   – Вы хотите узнать, – спросил я любезно, – как удалось перебить почти все войско герцога?
   Он чуть наклонил голову, не спуская с меня пристального взгляда.
   – Да, ваша светлость. Это, как бы, да.
   Я сказал мрачно:
   – Пришлось оставить в засаде потайной полк.
   Они по-прежнему оставались в ступоре, только сэр Клемент проговорил несколько ошалело:
   – Простите, ваша светлость… но откуда он взялся?
   – Пришлось вызвать, – сообщил я.
   Никто не двигался, сэр Клемент смотрел все с тем же непониманием, а глаза становились все круглее.
   – Но… откуда? – произнес он замедленно. – Мы собрали в Армландии всех, кто мог драться!
   Я сказал печально и торжественно:
   – Пришлось потревожить души древних героев.
   Все оцепенели, сэр Клемент смолчал, теперь уже сэр Вайтхолд прошептал пугливо:
   – Это то… что я думаю?
   – Видимо, – ответил я.
   – Вы сумели поднять… мертвецов?
   Я поморщился.
   – Фу, как грубо. Они не мертвецы, а мертвые. Разница большая, разве не чувствуете? Мертвецы – это всего лишь мертвецы, а мертвые…
   Он сказал поспешно:
   – Да-да, теперь ощущаю… величие, да, величие!
   – Вот-вот, – одобрил я, – а то какой-то вы недостаточно чуткий, вам бы стихи писать да искусством заниматься! А если еще точнее, то даже не мертвые, а погибшие в боях за единую и неделимую Армландию, как вы, конечно же, сразу догадались! За кого еще стоит красиво и с высокими словами на устах гибнуть? И когда я обратился к ним с пламенной речью о патриотизме и наших, на которых подло и предательски напали ненаши, в их пустых головах снова вспыхнула воинская ярость и жажда защитить родную Армландию от коварного внешнего врага.
   Виконт Рульф сказал потрясенно:
   – Сэр Ричард… вы совершили невероятное!
   – Знаю, – согласился я скромно. – Я вообще невероятный. И доблестный, и стратегически образованный. Конечно, было трудно решиться потревожить прах героев, павших за родину, но я подумал, что герои, если надо, падут и еще раз, совершенно бесплатно. И еще много раз сложат головы, даже не спрашивая, зачем и за что, ибо сама природа героизма такова, что ей чужды меркантилизм, мелочная подозрительность и выяснение всяких тонкостей, свойственные занудам и демократам.
   Он перекрестился, сэр Каспар шептал побелевшими губами молитвы, а у сэра Вайтхолда вид был таков, что сейчас падет на колени и будет разбивать лбом дорогую малахитовую плитку пола.
   Сэр Клемент, как самый повидавший всякое и потому до мозга костей прагматичный, проговорил опасливо:
   – А стены…
   – Что стены?
   – Обрушились, – пояснил он тихонько, – тоже не потому, что их червяки источили?
   Я кивнул с одобрением.
   – Весьма правильно мыслите, сэр Клемент! В верной, так сказать, горизонтали.
   – Значит…
   Я сказал строго:
   – Не будем зазря тревожить тени павших героев. Достаточно и того, что красиво и гордо вступили в битву с грозными криками и горящими гла… зницами. А кто копал, как копал и что при этом говорил, оставим, как и хотели те, копавшие, остаться безымянными. У нас одна победа, одна на всех, и за ценой не постояли! Заставили противника, а теперь и врага, заплатить ту цену, которую назначили мы!.. Это мужественно и по-рыцарски. Да еще и товар не отдали, это уже плюс политику. Вы знаете, о ком я.
   Сэр Вайтхолд чуть пришел в себя, глаза еще дикие, прошептал:
   – А как же, о самом замечательном… Господи, спаси и сохрани! Сегодня все бросать и в монастырь бежать или подождать до завтра, чтоб после пира в честь победы?
   Сэр Рульф пихнул его в бок и сказал тихонько:
   – Я сам о монастыре подумываю. Но давайте все-таки сперва отпируем, потом надо по праву победителей… как я почему-то люблю это занятие, сам не понимаю!.. пограбим местных, что-то спалим и перебьем посуду, а уж потом… чтоб было о чем каяться на зависть остальным, понимаете?
   – Понимаю, – ответил сэр Вайтхолд. – Все от зависти перелопаются!
   – Только надо всерьез раскаиваться, – очень серьезно напомнил сэр Клемент, – а то исповедь без раскаяния – хвастовство.
   – Причем, – пробормотал Каспар, – наглое.
   – Вот с этим трудно, – признался сэр Вайтхолд озабоченно, – но буду стараться… Или еще походить с сэром Ричардом, чтобы уж потом раскаиваться так раскаиваться?
   Виконт Каспар сказал надменно:
   – Если уж в ад, то в самый нижний круг, где сам Вельзевул!
   – Мелкие грешки, – поддержал виконт Рульф, – как-то не по-мужски. Значит, у нас есть шанс выдержать удар поредевшего войска герцога Ярдширского, каким бы великим полководцем он ни был?

Глава 6

   Стена провалилась, надо сказать, лучше не придумать, ровно и красиво. Даже не провалилась, а просела в землю, будто в болото, где и осталась, зубцы торчат на уровне пояса, что, понятно, нам не помешало ворваться, но, увы, точно так же не помешает и людям герцога Ярдширского.
   Оставалось убрать только обломки рассыпавшихся башен, а основание для стен есть, всего-то и делов, что нарастить. Раскатившиеся глыбы от разрушенных башен тоже тащили обратно и укладывали в ряд, стена поднимается не такая ровная и выглаженная, как в остальных местах, но все-таки стена.
   Горожане трудятся, как муравьи, одни под страхом расправы, другие за щедрую плату, я заявил, что этот труд, хоть и на общее благо, но будет оплачен вдвойне. Главная трудность восстановления в том, что стена просела на приличном отрезке, будто нас в десять раз больше, и всем нужно было попасть в город одновременно, а не друг за другом.
   Гонцы то и дело сообщали, что к герцогу стягиваются отряды из местных лордов, а я с тревогой смотрел на восстанавливаемую стену. Пока что ее можно перепрыгнуть с разбегу, но еще ряд таких же камней, и конница остановится. Всадникам придется слезать на землю, и хотя они так же хороши в пешем бою, но ужасающий по силе таранный удар закованных в железо рыцарей на покрытых броней конях будет потерян.
   – Еще день, – докладывал сэр Вайтхолд взволнованно, – и герцогу придется искать лестницы!
   – Отлично, – сказал я, – но следи, чтобы наши строители не выкинули какое-нибудь коленце.
   – Какое?
   – Откуда я знаю, – ответил я резонно. – Здесь патриоты, чтоб их черти в аду вилами кололи!
   – Наши и сами камни таскают, – заверил он.
   – А как город?
   – Уже местных привлекли к патрулированию, – сообщил он. – Народ здесь послушный, дисциплинированный.
   – С этим осторожнее, – предостерег я. – Нигде я не встречал столько патриотов! Умеет Гиллеберд играть на гордости простого народа. Еще бы высшей расой их объявил…
   – Что это?
   – Лучше такое не знать, – ответил я. – Вообще-то надо сразу принять превентивные меры. Типа, Господь создал людей, эльфов, гномов, троллей, огров… и сотворил вообще-то равными, но условия среды кое-кому не дали развиться в полную силу. Потому мы, как христиане, должны смотреть не на пол или расу, а на то, как относится существо к Христу и церкви. Отрицающих отправлять в ад сразу, будь это женщина, эльф или гном, а если принимает и крестится, то даже тролль нам равен, ибо мы братья во Христе…
   На лице его было такое жуткое отвращение, что я вздохнул и добавил:
   – Конечно, это будет не сразу. Вон то, что Христу было ясно и понятно, и что он пытался другим объяснить, мы терпеливо и гуманно продолжаем втолковывать железом, кровью и кострами тысячи лет.
   Вайтхолд проговорил, раздумывая:
   – Думаю, тролли примут Христа не быстрее, чем люди…
   А виконт Рульф сказал с облегчением:
   – Ну, ничего, с этим пусть справляются наши правнуки.
 
   Турнедское войско герцога Ярдширского медленно перешло реку вброд, мы наблюдали со стены, как отряды в полном боевом порядке встали в четверти мили от города. Очень быстро разбили лагерь, поставили три больших шатра, разожгли костры.
   Сэр Вайтхолд подгонял рабочих, что готовят для нападающих достойную встречу, остальные взобрались на стены и с почтением рассматривают отборное рыцарское войско, где не только всадники закованы в броню с головы до ног, но даже кони укрыты броней, а сверху еще и расписными попонами.
   Самые зоркие наперебой называли девизы и гербы, ими усеяны как знамена, так и плащи, доспехи, щиты, кирасы. Не нашлось сильного зверя или хищной птицы, которых не использовали бы в качестве отличительного знака.
   За герцогом постоянно передвигаются знаменоносцы с развернутыми полотнищами, ветер треплет неспешно, можно рассмотреть герб короля Гиллеберда, а на другом – герб герцога. Конь под ним весь в составных доспехах, огненные глаза смотрят из-под стального налобника, постоянно фыркает и порывается пойти вскачь, нервное напряжение всадника всегда передается коню.
   Сэр Вайтхолд указал на герцога, тот как раз повернулся к нам и внимательно рассматривает то, что мы торопливо возводим на месте рухнувшей стены.
   – У него на щите вепрь… Он и похож на него. Здоровенный…
   Я сказал громко и с оптимизмом:
   – Все видят? У нас на трапезу будет вепрь!
   Рыцари довольно закричали, острое словцо любят все, а я гордо вскинул меч, арбогастр встал на задние ноги и, красиво вздыбившись, мощно ударил по воздуху копытами, ржанул, и все кони в лагере испуганно затихли.
   – И еще одно, – продолжал я громко. – Помните, это теперь наши земли! Те местные лорды, что принесут мне вассальную присягу, останутся на своих местах и сохранят свои владения. Это будет справедливо и по-рыцарски.
   Сэр Вайтхолд прокричал:
   – Верно! Так всегда делалось!
   – Вы вольны захватывать пленных, – напомнил я, – а затем требовать выкуп, это ваше право. Я могу подсказать, что герцог понес огромные потери, но погибли только простые рыцари и простые латники, а почти вся знать во главе с герцогом уцелела благодаря особым доспехам. Вы можете получить богатый выкуп…
   Все довольно орали, выкуп – это хороший бонус к победе, только сэр Клемент, ощутив недосказанное, поинтересовался:
   – Ваша светлость, но… вы что-то недоговорили?
   Все затихли, начали прислушиваться, я сказал вроде бы без желания, но громко и внятно:
   – Если знатные противники падут в бою, выкуп вы не получите, это понятно?
   Раздались голоса:
   – Ну да…
   – Конечно…
   – Понятно…
   – Будем хватать в плен…
   Я медленно и веско договорил:
   – Правда, останутся без хозяев их замки и земли…
   Они замолчали, я пустил Зайчика тихонько вперед. Умным сказано достаточно, меня провожали все еще восторженными криками, но глаза моих доблестных героев становились все задумчивее.
   Похоже, у многих мозги трещат от непосильных для героев меча и топора расчетов: что лучше – захватить богатенького барона в плен и получить выкуп или же рассчитывать на освободившиеся после его красивой и доблестной гибели в бою земли?
   Тучи ушли к северу, открыв серо-голубое небо. Маленькое желтое солнце светит сильно, горячо и ярко, каждый камешек отбрасывает непривычно черную тень, каждая былинка выделяется четко и резко.
   Турнедская конница медленно приблизилась, солнце играет на выпуклых частях доспехов, щитах, шлемах, жутковато поблескивает на остриях копий и обнаженных мечей.
   Наши лорды и военачальники наблюдают со стен, отмечая каждое перестроение. Мне показалось, что герцог никак не решит, как атаковать, и атаковать ли вообще.
   Надвратная башня наиболее удобное место для наблюдения, я поднялся туда, сразу же ко мне начали стягиваться полководцы нашего крохотного войска.
   – Мы примерно знаем, – сказал я, – какими силами располагает герцог. Потому, если демонстрирует ложную атаку здесь, а попытается взобраться на стену с другой стороны, поймем сразу. У него не столько людей, чтобы разделить на две большие группы, дабы мог начать атаку с двух сторон.
   – И все-таки у него побольше, – сказал сэр Вайтхолд тревожно.
   – И он у себя дома, – добавил сэр Геллермин.
   – Зато нам проще отбиваться, – возразил я. – Шансы не то что равны, но у нас получше. А пока он насобирает достаточное войско, подойдет Фальстронг. Или Барбаросса.
   – Или Найтингейл, – сказал виконт Рульф и сам заржал. – Да герцогу надо торопиться! Иначе и стену выстроим, и союзники подоспеют.
   Сэр Клемент доложил деловито:
   – Я поставил людей на башнях. В случае появления противника с другой стороны, предупредят.
   – На стенах только свои? – спросил я. – А то предатели могут сбросить им веревки.
   – Нас достаточно, – заверил он, – чтобы охранять стену по всему периметру.
   – Не охранять, – уточнил я невесело, – а только понять, где он собирается нанести основной удар!
   Он нехотя кивнул:
   – Да, ваша светлость. Но в этом случае мы успеем туда перекинуть людей. А начинать атаку в двух местах, как вы только что сказали, у герцога самого людей не хватает.
   Я пристально всматривался в конницу противника, что то выдвигается вперед, то отступает, выпуская вперед пехотные части. Герцог ведет себя, как интеллигент, колеблется и никак не может выбрать, то ли сунуться в пролом, где как раз и ждем, то ли попытаться, используя нашу малочисленность, взобраться в другом месте.
   Сейчас вот герцог смотрит и понимает, что если бы в город мы ворвались через пролом, то за эти дни успели бы заделать, однако стена рухнула на слишком уж большом протяжении. Все, что удалось, это поднять ее почти на высоту человеческого роста, однако такую можно перепрыгнуть с разбегу.
   Еще прямо на этих камнях, где даже не успел застыть раствор, видна хлипкая баррикада из досок, задержит нападающих разве что на несколько секунд… Правда, лучники и арбалетчики за это время успеют поразить несколько человек насмерть, а еще многих ранят…
   Значит, надо успеть проскочить это опасное место, куда будет направлен убийственный град стрел, как можно быстрее. А там, в городе, где и стены помогают, чужакам придется плохо.
   Сэр Вайтхолд рядом со мной возбужденно взвизгнул:
   – Пошли!.. Сюда пошли!
   – Хорошо, – сказал я с облегчением, – не помогла ему мудрость полководца. Горячие головы обвинили в трусости и потребовали лобовую атаку…
   Он хмыкнул.
   – Откуда знаете?
   – Да вот знаю, – ответил я горько. – Все вы герои.
   Он ухмыльнулся с неловкостью.
   – Мужчины всегда страшатся показаться трусами.
   Я подал знак ожидавшим внизу Клементу и виконту Каспару, у них самые умелые и лютые бойцы. Лицо мое мужественно и полно ликования, а как же, нас ждет упоение в бою… Но, странно, в самом деле сердце стучит часто и яростно, уже ржет и роет землю копытом, раздувает ноздри, и мой мудрый мозг сопит в тряпочку и, соглашатель чертов, заискивающе говорит скороговоркой, что да, конечно, надо личным примером, мы же с народом, народу это нравится, надо быть к нему ближе…
   Издали донесся глухой рев, нестройный и дикий. Конница осталась на месте, а в нашу сторону к пролому ринулись пехотные части, все с грозным криком, потрясая над головой мечами и топорами, что вообще-то глупо, но способно устрашить тех, у кого их нет.
   Сэр Вайтхолд сказал раздраженно:
   – Пустил вперед простолюдинов!
   – Осторожный, – заметил виконт Рульф. – Хочет понять, что у нас в запасе.
   – С его светлостью каждый станет осторожным, – подхалимски сказал сэр Вайтхолд.
   Я крикнул:
   – Арбалетчики… не стрелять!
   – Ваша светлость?
   – Его армию истребили лучники, – объяснил я. – Пусть думает, что у нас, кроме них, ничего нет.
   – Как ничего? А мечи?
   Я отмахнулся.
   – Из метательного. Арбалеты пока не показываем. Конечно, они знают, что у нас есть, но сколько…
   – Понятно, – сказал он, – задействуем, когда пойдут рыцари и тяжелая пехота?
   – Верно мыслите, барон.
   – Спасибо, ваша светлость!
   Пешие добежали до той черты, куда достанут стрелы, за моей спиной послышались частые щелчки, воздух наполнился зловещим свистом. Туча стрел на миг бросила на землю странную тень, словно отблеск солнца на бегущей воде, а затем атакующие стали падать, раскачиваться на ходу, а победный крик, что должен был заморозить в наших жилах кровь, быстро слабел, пока не превратился в хриплый крик боли и ярости.
   До низкой стены добежало меньше половины, там их встретила плотная щетина выставленных копий, а топоры на длинных ручках страшно и точно били по головам.
   Уцелевшие повернули и бросились обратно, но лучники ликующе засыпали их стрелами, простолюдины не понимают, почему нельзя или хотя бы не совсем хорошо стрелять в спины.
   – Ого, – вскрикнул сэр Вайтхолд, – ваша светлость, взгляните!
   Слева от бегущих ратников несколько человек стараются не отстать, держа в руках лестницы, их прикрывают щитами справа и слева рослые воины.
   Я скомандовал резко:
   – Лучники! Этих – в первую очередь!
   – Неужели, – пробормотал сэр Вайтхолд в невольном страхе, – и у герцога что-то в рукаве?
   – Он не мог успеть собрать большую армию, – возразил я, но без особой уверенности. – Со временем собрал бы, конечно… но нас всех поджимает время. Мы не успеваем восстановить стену, а ему позарез нужно отбить столицу до подхода войск Фальстронга!
   – Будем надеяться, – сказал он. – Я пошел вниз.
   – Удержите наступающую пехоту, – велел я. – Когда пойдут рыцари, я спущусь к вам.
   – Это будет битва, – сказал он мечтательно. – Удерживать захваченную у врага столицу – об этом сложат легенды! Даже если красиво погибнем…
   – Враги погибнут, – уточнил я. – А мы прочтем над их могилами молитву.
   – Да, – подтвердил он с готовностью, – обязательно! А как же!
   Я снял лук Арианта и ждал, когда орущая толпа окажется в пределах досягаемости, а затем мои руки как будто сами по себе, быстро и без лишних движений начали хватать стрелы, класть на тетиву и, натянув рывком, тут же отпускать.
   Защитники стен стреляют непрерывно, мои стрелы потерялись в общем рое, бегущие падают, продолжая кричать, впереди у них трое в кольчугах и глубоких шлемах, стрелы отскакивают от них, как от каменных стен.
   Внизу кто-то истошно заорал: «Заговоренные!» Сэр Вайтхолд, сверху странно раскоряченный, выхватил меч и стал ждать, когда враг перевалит на эту сторону.