Страница:
А направление, обратное центробежному давлению, означает для нас «верх». Это тоже понятно?
— Понятно.
— Ну, так вот! Станция, рассматриваемая из жилой башни, всегда находится наверху. Посмотрите однако на звезды! Вы убедитесь тотчас же, что наша «жилая башня» вращается вокруг станции.
Люда двигались среди паутины шпуров
Действительна, рой светил позади диска двигался быстро и равномерно по черному небосводу. Море сверкающих точек и крошечных пятнышек. Знакомые созвездия расплывались в массе мельчайших, еле светящихся звездочек, незаметных с земли сквозь густую воздушную пелену.
Вдруг Бернс вздрогнул; широко открытыми глазами впился он в высь, в беспредельный простор. Из-за диска Астрополя взошел другой полудиск, светящийся серебристым светом, заслоняя собой огромный лоскут небосклона. Он величественно проплыл через зенит и скрылся, как и все остальные светила, за краем оконного переплета.
— В стороне от нас находится солнце, — продолжал Корф объяснения. — Оно не движется по отношению к нам, так как ось нашей вращающейся системы направлена прямо на него. Солнце играет для нас такую же роль, как Полярная звезда для Земли, приходясь почти точно над северным полюсом нашей родной планеты. Однако довольно вопросов. Давайте позавтракаем и — на боковую. Вам это необходимо.
— Вы правы, — проговорил Бернс усталым голосом, следуя за инженером.
Над теневым полюсом диска высился купол из крепкого прозрачного стекла — главная обсерватория Астрополя.
Мощный телескоп возвышался посередине осененного куполом пространства; труба была направлена параллельно круглому полу — платформе. Снаружи — темная ночь. В стороне свершал свой круговой путь, царя над окружающим простором огромный серп Земли.
Корф появился в амбразуре двери и приветливо поздоровался с Бернсом. Обменявшись с ним несколькими замечаниями, он принялся работать над окуляром телескопа.
— Астрополь описывает свою орбиту над теневою границей Земли. Поэтому мы видим родную планету всегда в виде полудиска, — начал он свои объяснении… В данный момент мы находимся над северным полушарием, которое наклонено сейчас слегка к солнцу, вследствие чего на нем сейчас царит лето. Полярный покров все время озарен светом. Если скользнете взглядом от середины прямого края немного по направлению вглубь полудиска, вы встретите ярко светящиеся снеговые поля северного полюса. Еще секунду!..
Он нажал кнопку. Круглый пол обсерватории пришел в движение, наподобие вращающейся железнодорожной платформы, в направлении, противоположном вращению диска. Видимое движение звезд на небосводе замедлилось и наконец совсем остановилось, когда число оборотов платформы-обсерватории сравнялось с числам оборотов Астрополя, сводя взаимное движение к нулю. Натянутая же шланга-туннель с грушей «жилой башни» на конце, висевшая до того как будто неподвижно в пространстве, пришла опять во вращательное движение.
Тихо и неподвижно висела в пространстве Земля, и телескоп нетрудно было установить с большой точностью.
Бернс первый посмотрел в окуляр. Перед его взором простиралась полярная область, ярко сверкая белизной, словно огромный саван, окруженная темно-бурой массой Гренландии, Азии и Северной Америки. Он повернул винт. В поле зрения очутился берег Норвегии, Скандинавский полуостров со своими гигантскими своеобразными очертаниями. Затем показались мутно-серые равнины. Тяжелые тучи нависли над Северной Европой. Темной полосой выступали Альпы из моря клубящихся туманов, по ту сторону их сверкали озаренные солнцем берега Средиземного моря. В сильно уменьшенном виде расплывались очертания Испании, Италии, Северной Африки в самом крайнем углу серпа Земли. Срединную его выпуклость заполнял континент Северной Америки, а второй рог серпа — Тихий океан.
— Бесподобно! — воскликнул Бернс, подавленный небывалым зрелищем.
Корф тем временем настроил другой инструмент, поменьше, укрепленный на сложном штативе.
— Увеличение, с которым вы рассматриваете сейчас Землю, составляет 1:200 и дает возможность разглядеть ее лишь в общих чертах. Какое место на Земле вы хотела бы рассмотреть подробнее? Этот телескоп без трубы словно уменьшает расстояние до одной десятитысячной…
— Для меня совершеннейшая новость, что могут быть телескопы без труб, — перебил с удивлением Бернс.
— Только здесь, в пустоте. Вы видите там, снаружи, слабо блестящую точку? Это — объектив, вогнутое зеркало, семи метров в диаметре, выдвинутое в пространство при помощи стальных штанг. Он отражает объект, на который он установлен, и передает отражение сюда, в наблюдательную будку и в окуляр. Этим путем мы достигаем увеличений, позволяющих сократить расстояние в девяносто пять тысяч километров, отделяющих нас от Земли до какого-нибудь десятка километров, и мы видим поверхность Земли так, словно смотрим на нее с высоты горы Эверест. Конечно, наш телескоп показывает сравнительно лишь небольшие отрезки земного шара, и вы должны наперед выбрать, какие места мне вам продемонстривовать. Хотите, может быть, Лондон?
Установка отняла несколько минут. От объектива шло несколько тонких проводов внутрь обсерватории. Электрический ток регулировал положение вогнутого зеркала, заставляя его автоматически следовать за вращением Земли.
— Конечно опять в тумане, — проворчал Корф, не отрывая глаз от окуляра. К счастью однако туман не так густ и распределен неравномерно. Нот вам — Темза, Трафальгарский сквер, если я не ошибаюсь…
Бернс с изумлением мотнул головой.
— Как, вы думаете разглядеть отдельные места на расстоянии больше чем в сто тысяч километров.
Корф рассмеялся.
— Увеличение в десять тысяч раз! Предметы в три метра длиной различимы еще в виде точек. Посмотрите сами.
С напряженным любопытством посмотрел Бернс в окуляр. Сразу он не увидел ничего, кроме серой однообразной поверхности. Глаз должен был понемногу привыкнуть к слабо светящимся картинам. Лавины туманов стлались, клубились, разрывались, образуя просветы, окна, сквозь которые показывались темные пятна, сгрудившиеся в кучу точки. Похожий на план очень крупного масштаба, лежал перед его глазами Лондон, словно видимый с аэроплана.
Посредине тянулась широкой рентой Темза, на ней крошечные черточки — суда. По обе стороны паутина линий, прямоугольников, заполняющая все поле зрения. — Море жилых и нежилых зданий города-гиганта. Высокие башни и выдающиеся постройки выделяются на фоне однообразно застроенных кварталов.
— А можно через этот телескоп видеть Венеру?
— Конечна можно. Венера находится сейчас между Землей и солнцем и видна в форме узкого, но яркого серпа. Вам надо искать ее в стороне от Земли, вон там…
Бернс предложил Корфу занять место у окуляра. Корф повернул какие-то колеса, рычаги. Регулирующие электрические токи заставили повернуться гигантский рефлектор снаружи. Еще несколько движений винтом у окуляра, — и Утренняя звезда очутилась в поле зрения телескопа.
Бернс прильнул к окуляру и долго не мог оторваться.
— Что вы там видите?
— Сияющую желтоватым блеском поверхность… Светлые и темные пятна… линии между ними… Вон там как будто густой туман или дым над снегами…
Корф улыбнулся.
— Да, пожалуй что и там не окажется ничего, кроме снега и льдов…
— Капитан Корф, — проговорил Бернс, — ваш самолет дальнего межпланетного плавания ведь готов… Полетим отсюда на Венеру…
— Понятно.
— Ну, так вот! Станция, рассматриваемая из жилой башни, всегда находится наверху. Посмотрите однако на звезды! Вы убедитесь тотчас же, что наша «жилая башня» вращается вокруг станции.
Действительна, рой светил позади диска двигался быстро и равномерно по черному небосводу. Море сверкающих точек и крошечных пятнышек. Знакомые созвездия расплывались в массе мельчайших, еле светящихся звездочек, незаметных с земли сквозь густую воздушную пелену.
Вдруг Бернс вздрогнул; широко открытыми глазами впился он в высь, в беспредельный простор. Из-за диска Астрополя взошел другой полудиск, светящийся серебристым светом, заслоняя собой огромный лоскут небосклона. Он величественно проплыл через зенит и скрылся, как и все остальные светила, за краем оконного переплета.
— В стороне от нас находится солнце, — продолжал Корф объяснения. — Оно не движется по отношению к нам, так как ось нашей вращающейся системы направлена прямо на него. Солнце играет для нас такую же роль, как Полярная звезда для Земли, приходясь почти точно над северным полюсом нашей родной планеты. Однако довольно вопросов. Давайте позавтракаем и — на боковую. Вам это необходимо.
— Вы правы, — проговорил Бернс усталым голосом, следуя за инженером.
Над теневым полюсом диска высился купол из крепкого прозрачного стекла — главная обсерватория Астрополя.
Мощный телескоп возвышался посередине осененного куполом пространства; труба была направлена параллельно круглому полу — платформе. Снаружи — темная ночь. В стороне свершал свой круговой путь, царя над окружающим простором огромный серп Земли.
Корф появился в амбразуре двери и приветливо поздоровался с Бернсом. Обменявшись с ним несколькими замечаниями, он принялся работать над окуляром телескопа.
— Астрополь описывает свою орбиту над теневою границей Земли. Поэтому мы видим родную планету всегда в виде полудиска, — начал он свои объяснении… В данный момент мы находимся над северным полушарием, которое наклонено сейчас слегка к солнцу, вследствие чего на нем сейчас царит лето. Полярный покров все время озарен светом. Если скользнете взглядом от середины прямого края немного по направлению вглубь полудиска, вы встретите ярко светящиеся снеговые поля северного полюса. Еще секунду!..
Он нажал кнопку. Круглый пол обсерватории пришел в движение, наподобие вращающейся железнодорожной платформы, в направлении, противоположном вращению диска. Видимое движение звезд на небосводе замедлилось и наконец совсем остановилось, когда число оборотов платформы-обсерватории сравнялось с числам оборотов Астрополя, сводя взаимное движение к нулю. Натянутая же шланга-туннель с грушей «жилой башни» на конце, висевшая до того как будто неподвижно в пространстве, пришла опять во вращательное движение.
Тихо и неподвижно висела в пространстве Земля, и телескоп нетрудно было установить с большой точностью.
Бернс первый посмотрел в окуляр. Перед его взором простиралась полярная область, ярко сверкая белизной, словно огромный саван, окруженная темно-бурой массой Гренландии, Азии и Северной Америки. Он повернул винт. В поле зрения очутился берег Норвегии, Скандинавский полуостров со своими гигантскими своеобразными очертаниями. Затем показались мутно-серые равнины. Тяжелые тучи нависли над Северной Европой. Темной полосой выступали Альпы из моря клубящихся туманов, по ту сторону их сверкали озаренные солнцем берега Средиземного моря. В сильно уменьшенном виде расплывались очертания Испании, Италии, Северной Африки в самом крайнем углу серпа Земли. Срединную его выпуклость заполнял континент Северной Америки, а второй рог серпа — Тихий океан.
— Бесподобно! — воскликнул Бернс, подавленный небывалым зрелищем.
Корф тем временем настроил другой инструмент, поменьше, укрепленный на сложном штативе.
— Увеличение, с которым вы рассматриваете сейчас Землю, составляет 1:200 и дает возможность разглядеть ее лишь в общих чертах. Какое место на Земле вы хотела бы рассмотреть подробнее? Этот телескоп без трубы словно уменьшает расстояние до одной десятитысячной…
— Для меня совершеннейшая новость, что могут быть телескопы без труб, — перебил с удивлением Бернс.
— Только здесь, в пустоте. Вы видите там, снаружи, слабо блестящую точку? Это — объектив, вогнутое зеркало, семи метров в диаметре, выдвинутое в пространство при помощи стальных штанг. Он отражает объект, на который он установлен, и передает отражение сюда, в наблюдательную будку и в окуляр. Этим путем мы достигаем увеличений, позволяющих сократить расстояние в девяносто пять тысяч километров, отделяющих нас от Земли до какого-нибудь десятка километров, и мы видим поверхность Земли так, словно смотрим на нее с высоты горы Эверест. Конечно, наш телескоп показывает сравнительно лишь небольшие отрезки земного шара, и вы должны наперед выбрать, какие места мне вам продемонстривовать. Хотите, может быть, Лондон?
Установка отняла несколько минут. От объектива шло несколько тонких проводов внутрь обсерватории. Электрический ток регулировал положение вогнутого зеркала, заставляя его автоматически следовать за вращением Земли.
— Конечно опять в тумане, — проворчал Корф, не отрывая глаз от окуляра. К счастью однако туман не так густ и распределен неравномерно. Нот вам — Темза, Трафальгарский сквер, если я не ошибаюсь…
Бернс с изумлением мотнул головой.
— Как, вы думаете разглядеть отдельные места на расстоянии больше чем в сто тысяч километров.
Корф рассмеялся.
— Увеличение в десять тысяч раз! Предметы в три метра длиной различимы еще в виде точек. Посмотрите сами.
С напряженным любопытством посмотрел Бернс в окуляр. Сразу он не увидел ничего, кроме серой однообразной поверхности. Глаз должен был понемногу привыкнуть к слабо светящимся картинам. Лавины туманов стлались, клубились, разрывались, образуя просветы, окна, сквозь которые показывались темные пятна, сгрудившиеся в кучу точки. Похожий на план очень крупного масштаба, лежал перед его глазами Лондон, словно видимый с аэроплана.
Посредине тянулась широкой рентой Темза, на ней крошечные черточки — суда. По обе стороны паутина линий, прямоугольников, заполняющая все поле зрения. — Море жилых и нежилых зданий города-гиганта. Высокие башни и выдающиеся постройки выделяются на фоне однообразно застроенных кварталов.
— А можно через этот телескоп видеть Венеру?
— Конечна можно. Венера находится сейчас между Землей и солнцем и видна в форме узкого, но яркого серпа. Вам надо искать ее в стороне от Земли, вон там…
Бернс предложил Корфу занять место у окуляра. Корф повернул какие-то колеса, рычаги. Регулирующие электрические токи заставили повернуться гигантский рефлектор снаружи. Еще несколько движений винтом у окуляра, — и Утренняя звезда очутилась в поле зрения телескопа.
Бернс прильнул к окуляру и долго не мог оторваться.
— Что вы там видите?
— Сияющую желтоватым блеском поверхность… Светлые и темные пятна… линии между ними… Вон там как будто густой туман или дым над снегами…
Корф улыбнулся.
— Да, пожалуй что и там не окажется ничего, кроме снега и льдов…
— Капитан Корф, — проговорил Бернс, — ваш самолет дальнего межпланетного плавания ведь готов… Полетим отсюда на Венеру…