Страница:
Мальчик очень приветливый, высокий для своего роста и довольно крепкий, хотя ему, как мне кажется, еще и двенадцати не исполнилось. Он все еще грустит из-за смерти матери, но умеет вести беседу и обладает хорошими манерами, всеми своими жестами демонстрируя, что он не кто-нибудь, а граф (лорд Джон его отчим, насколько мне известно, а настоящим отцом мальчишки был граф Эллесмерский). Зовут юного графа Вильямом.
Брианна перевернула страницу, ожидая найти продолжение, но запись на этом оборвалась. Далее следовал перерыв в несколько дней, прежде чем Джейми снова принялся за письмо, и следующей датой оказалось четвертое октября.
Вторник, 4 октября.
Тот индеец, что лежал в нашем амбаре, умер сегодня рано утром, несмотря на все усилия Клэр спасти его. Его лицо, тело и конечности сплошь покрыты какой-то ужасной сыпью, так что смотреть на него просто страшно.
Клэр думает, что он был болен корью, и это ее очень беспокоит, потому что корь — очень опасная болезнь, заразная и распространяется быстро. Она никому не позволила приблизиться к телу, только сама им занималась, — говорит, для нее это не опасно, потому что на нее еще в юности наложили чары от кори, — но мы все около полудня собрались возле амбара, и я прочитал кое-какие подходящие к случаю молитвы, а потом мы все вместе помолились о спасении его души, потому что я уверен, что даже некрещеные индейцы вполне могут надеяться на милость Господа нашего.
Но мы в некоторой растерянности относительно того, как следует распорядиться бренными останками краснокожего. Случись его смерть по другой причине, я бы тут же отправил Яна к друзьям индейца, чтобы они могли похоронить умершего по своим собственным правилам, как это принято в их племени.
Но Клэр говорит, что мы не должны этого делать, потому что сам по себе труп тоже может распространить демонов болезни среди соплеменников умершего краснокожего, а он-то уж наверняка не хотел бы этого. Клэр считает, что мы должны сами похоронить или сжечь покойного, но я лично против этого, потому что друзья индейца могут нас неправильно понять — им ничего не стоит подумать, что мы просто выдумали какую-то болезнь, чтобы скрыть истинную причину смерти индейца.
Я ничего не сказал нашим гостям о своих сомнениях. Поскольку опасность выглядит слишком серьезной, я должен просто поскорее отослать их отсюда. Мне слишком неприятно думать о том, что мы здесь полностью изолированы, да нам и вообще ни к чему чье-либо общество. Но пока мы положили тело покойного в маленькую сухую пещеру в верхней части склона, над нашим домом, — я предполагал устроить в ней небольшую конюшню или хранить там припасы.
Уж ты прости меня, что я воспользовался письмом, чтобы облегчить свой ум за счет твоего мирного существования, растревожил тебя. Но я думаю, в конце концов все будет в порядке, — просто сейчас я действительно беспокоюсь и не могу этого скрыть. Если опасность — то ли из-за болезни, то ли из-за индейцев, — станет действительно серьезной, я постараюсь отослать это письмо как можно скорее, наверное, вместе с нашими гостями, — чтобы быть уверенным, что ты его прочитаешь.
Если все будет в порядке, я как можно скорее напишу тебе снова, чтобы сообщить об этом.
Твой самый любящий брат — Джейми Фрезер.
Во рту у Брианны пересохло, и она нервно сглотнула и пошевелила языком, пытаясь вызвать слюноотделение. У нее в руках оставались еще две страницы письма; они на мгновение слиплись между собой, словно не желая разделяться, но девушка встряхнула бумагу и продолжила чтение.
Постскриптум, 20 октября
У нас теперь все в порядке, хотя и избавились от опасности несколько печальным образом. Я расскажу тебе обо всем позже; сейчас я просто не в силах возвращаться к этой теме.
Ян заболел корью, и лорд Джон тоже, он они оба поправились, и Клэр приказала мне написать, что с Яном все в полном порядке, у тебя нет причин за него бояться. Он тебе сам написал, чтобы ты удостоверилась, что тебя никто не обманывает.
— Дж.
Последняя часть письма была написана другим почерком, на этот раз аккуратным и ровным, совершенно детским на вид, и в нескольких местах страницу украшали кляксы, — то ли это сказалась слабость переболевшего корью парня, то ли просто перо было никудышное.
Милая мама!
Я тут заболел немножко, но уже совершенно выздоровел. У меня была лихорадка, с бредом даже, и мне чудились очень странные вещи. Ко мне приходил огромный волк и разговаривал человеческим голосом, но тетя Клэр говорит, что это, конечно же, был Ролло, потому что он от меня просто не отходил все то время, пока я болел, он очень хороший пес и не слишком часто кусается.
От кори у меня выскочили пупырышки на коже, и чесалось все просто ужасно. Мне даже все время казалось, что я сижу на муравейнике, или забрался в гнездо шершней. Мне казалось, что голова у меня стала в два раза больше обычного, и я все время чихал, как сумасшедший.
Сегодня я съел на завтрак три яйца, и овсяную кашу, и сам два раза ходил в уборную, так что я уже в полном порядке, хотя сначала мне казалось, что от этой болезни я ослеп, потому что когда я в первый раз вышел из дома, я видел только пятно света перед собой, и ничего больше, но тетя сказала, это скоро пройдет, и оно правда прошло.
Я тебе потом напишу еще, а то Фергус ждет, чтобы забрать письмо, он сейчас уезжает.
Твой самый послушный и преданный сын — Ян Мюррей.
Постскриптум. Посылаю скальп ежа-порпентина для Генри и Мэтти, надеюсь, он им понравится.
Брианна некоторое время сидела неподвижно, прислонившись спиной к стене, твердой и прохладной, разглаживая лежавшие на ее коленях страницы письма, и бездумно смотрела на книжную полку, на аккуратные ряды кожаных и коленкоровых переплетов. Вдруг ей в глаза бросилось тисненое золотом название на корешке одной из книг — «Робинзон Крузо».
Дикое место, так сказала Дженни. Но еще и опасное место, где жизнь полна бесконечных трудностей, иной раз даже смешных на первый взгляд, вроде свиньи в чулане, — и в то же время над живущими там постоянно висит угроза нападения…
— А я-то думала, что здесь живут примитивно, — пробормотала Брианна, взглянув на тлеющий в очаге торф.
Нет, здесь жизнь не так уж примитивна, думала Брианна, следуя за Яном через гумно и дальше, за пределы усадьбы. Все здесь было построено крепко и очень аккуратно; каменные стены, сложенные без скрепляющего раствора, и все постройки были в полном порядке, хотя и явно старыми. Куры с цыплятами сидели в специально огороженном для них дворике, а куча мух, роившихся по другую сторону скотного двора, указывала местонахождение ямы с навозом, устроенной на приличном расстоянии от дома.
Единственным отличием этой фермы от современных было в том, что здесь не имелось ржавеющей техники; Брианна заметила лопату, стоявшую у стены хлева, да пару старых плугов, — но, конечно, она не могла бы найти тут ни рычащего трактора, ни мотков проволоки, ни всяких железок, выброшенных за ненадобностью.
Животные здесь были крепкими и здоровыми, хотя и несколько мельче, нежели в хозяйствах ее собственного мира Громкое «бе-е!» сообщило ей о присутствии овец — и скоро Брианна действительно увидела небольшое стадо толстеньких овечек, топтавшихся в загоне на склоне холма; овцы проявили большое внимание к проходившим мимо людям, их пушистые спины дрожали, а желтые глаза горели жадным ожиданием.
— Избалованные чучела! — с улыбкой сказал Ян. — Думают, кто бы сюда ни пришел, обязательно должен дать им что-нибудь вкусное, видишь? Это все моя жена, — добавил он, повернувшись к Брианне. — Она их балует, приносит им все овощные отходы с грядок, так что они вот-вот лопнут от жира!
Баран, величественное существо с большими изогнутыми рогами, поднял голову над изгородью и издал требовательное «бе-бе!», и его преданные подруги поддержали его нестройным хором.
— Нечего попрошайничать, Хаги! — с терпеливым упреком сказал Ян. — А то ты у меня быстро превратишься в баранье жаркое! — Он отмахнулся от рогатого надоеды и зашагал вверх по склону, и его килт колыхался в такт его шагам.
Брианна отстала на несколько шагов, восхищенно наблюдая за Яном. Девушка никогда не видела, чтобы кто-то вот так носил килт; для Яна это как бы и не было одеждой или мундиром, нет, килт словно составлял часть него самого, часть его тела…
И тем не менее Брианна знала, что килт вовсе не является его повседневным нарядом; она видела, как расширились глаза Дженни, когда Ян вышел к завтраку в таком виде. Дженни быстро наклонила голову, пряча улыбку в чашке с чаем. Джейми-младший нахмурился, посмотрев на отца, получил в ответ дерзкий взгляд и, едва заметно пожав плечами, принялся за колбасу, — но чуть позже чисто по-шотландски сдавленно хмыкнул.
Плед Яна был старым — Брианна видела, что на складках краски поблекли, а край пледа обтрепался, — но его явно хранили весьма аккуратно. Наверное, эту одежду прятали где-нибудь в укромном уголке с самого Каллодена, вместе с пистолетами и мечами, вместе с волынкой и брошью… ведь все это были символы гордого, хотя и завоеванного народа…
Нет, подумала Брианна, никто их не завоевал по-настоящему… и сердце у нее слегка сжалось. Она вспомнила Роджера Уэйкфилда, сидевшего рядом с ней на корточках под серым небом на поле битвы при Каллодене, — его лицо тогда потемнело, глаза затуманились печалью при мысли о тех, кто пал на той равнине…
— У шотландцев длинная память, — сказал ей Роджер, — и они не из тех, кто прощает. Вон там есть камень клана — на нем высечено имя Маккензи и перечислены чуть ли не все, кто полег на этой земле. — Роджер улыбнулся, но не потому, что ему было весело. — Я не так остро чувствую потерю, но тем не менее и я ничего не забыл.
Нет, они не завоеваны. Никто не смог их сломить за тысячи лет борьбы и предательств, никто не сломил их теперь. Отступили, рассеялись в горах — но выжили. Как Ян — изувеченный в боях, но не сдавшийся. Как ее отец — покинувший страну, но оставшийся шотландским горцем.
С некоторым усилием Брианна отогнала от себя мысли о Роджере и поспешила догнать Яна, мерявшего склон длинными, хотя и неровными из-за хромоты шагами.
Длинное лицо Яна осветилось радостью, когда Брианна попросила показать ей Лаллиброх. Он уже устроил все дела, и через неделю Джейми-младший должен был отвезти Брианну в Инвернесс и проследить, чтобы она благополучно села на корабль, отправляющийся в колонии, — и Брианна решила использовать оставшееся ей время с наибольшей пользой.
Они пересекли — довольно быстро, несмотря на больную ногу Яна, — несколько полей, направляясь к холмам, что окружали долину на севере, поднялись к перевалу по едва заметной тропе, вившейся между черными голыми камнями. До чего же здесь все красиво, думала Брианна. Бледно-зеленые поля, засеянные овсом и ячменем, колыхались на ветру, и по ним скользили пятна света и тени, потому что по небу бежали легкие облака, то и дело закрывая весеннее солнце… и стебли клонились к земле, но сразу же выпрямлялись, упругие и сильные…
Одно из полей осталось незасеянным, оно было темным и голым, прорезанным длинными глубокими бороздами. На его краю высилась большая груда аккуратно сложенных камней.
— Это памятная пирамида? — осторожно спросила Брианна, слегка понизив голос. Пирамиды складывались в знак уважения к умершим так ей объясняла мать… иной раз к очень давно умершим… и каждый, кто приходил сюда, добавлял новый камень.
Ян удивленно посмотрел на Брианну, поймал направление ее взгляда и усмехнулся.
— А, нет, девочка. Это камни, которые мы вывернули из земли, когда распахивали ее весной. Мы их каждый год вытаскиваем — но на следующий год появляются новые. Черт бы меня побрал, если я понимаю, откуда они берутся, — добавил Ян, недоуменно покачав головой. — Наверное, духи камня приходят и зарывают их в землю по ночам.
Брианна не поняла, говорит ли он всерьез или шутит. Ей хотелось засмеяться, но вместо этого она задала другой вопрос.
— А что вы здесь будете сеять?
— О, тут уже все посажено, — Ян прикрыл глаза рукой, с гордостью всматриваясь в длинное поле. — Это у нас целое поле татти. К концу месяца все сплошь будет в плетях.
— Татти… ох, картофель! — Брианна с новым интересом посмотрела на поле. — Мама мне рассказывала…
— Да, это Клэр придумала, и хорошо придумала, скажу тебе! Татти уже не раз спасала нас от голода. — Ян улыбнулся, но больше ничего не добавил и пошел дальше, направляясь к холмам по другую сторону полей.
Это была долгая прогулка. День был ветреным, но теплым, и Брианна даже вспотела к тому времени, когда они наконец сделали остановку на вересковой поляне. Узкая тропка небрежно вилась между крутыми склонами холмов, и резко спускалась между острыми камнями к неширокому бурному ручью.
Ян остановился, рукавом отер лоб и жестом предложил Брианне сесть на маленькой полянке между здоровенными гранитными глыбами. С этого места они видели всю долину, оставшуюся внизу, и фермерский дом казался маленьким и нелепым в окружении гор, а поля выглядели как жалкая попытка цивилизации ворваться в мир голых камней и вереска.
Ян вытащил из заплечного мешка глиняную бутылку и зубами выдернул пробку.
— Это тоже по рецепту твоей мамы, — с усмешкой сказал он, протягивая бутылку Брианне. — И только благодаря этому, похоже, я сохранил все зубы. — Ян задумчиво высунул кончик языка и провел им по передним зубам, покачивая головой. — Она большой знаток всяких трав, твоя мама, но кто бы что имел против, а? Половина мужчин в моем возрасте ничего не могут есть, кроме жидкой овсянки.
— Она всегда заставляла меня есть овощи, когда я была маленькой, — сказала Брианна. — И чистить зубы после еды. — Она взяла из рук Яна бутылку и поднесла горлышко ко рту. Эль оказался крепким и горьковатым, но после долгой ходьбы он освежал.
— Когда ты была маленькой, вот как? — Ян бросил на девушку веселый взгляд. — Мне не часто приходилось видеть девчонок такого роста.. Можно сказать, твоя мама знает свое дело, а?
Брианна улыбнулась и вернула ему бутылку.
— Ну, по крайней мере, она достаточно разбирается в своем деле, чтобы выйти замуж за очень высокого мужчину, — сказала она.
Ян расхохотался и отер рот тыльной стороной ладони. Его карие глаза потеплели, когда он одобрительно посмотрел на Брианну.
— Да, приятно на тебя посмотреть, девочка. Ты очень на него похожа, это верно. Господи, до чего же мне хотелось бы оказаться там, когда Джейми тебя увидит!
Брианна уставилась в землю, закусив губу. Часть поляны, на которой они с Яном устроились, заросла папоротником, и там, где они прошли, виднелась прямая полоса притоптанных пышных листьев и сломанных стеблей.
— А может, он обо мне и не знает ничего, — вырвалось вдруг у Брианны. — Он ведь вам не говорил?
Ян слегка нахмурился и пожал плечами.
— Нет, не говорил, ты права, — медленно произнес он. — Но я думаю, он мог просто не успеть сказать, даже если и знал уже о тебе. Он ведь здесь пробыл совсем недолго, ну, в тот последний раз, когда приезжал вместе с Клэр. Да и вообще, тут такая была неразбериха, после всех этих событий… — Он внезапно замолчал, прикусив нижнюю губу, и посмотрел на Брианну. — Твоя тетя очень тревожится из-за этого. Думает, может, ты ее проклинаешь.
— Проклинаю… из-за чего? — изумленно уставилась на него Брианна.
— Из-за Лагхэйр, — карие глаза Яна внимательно смотрели на девушку.
Легкий холодок пробежал по коже Брианны при воспоминании о светлых глазах той женщины, холодных и пустых, как мраморные шарики… и ее полные ненависти слова. Брианна постаралась забыть об этом, объяснив все простой ревностью и завистью, но некоторые из произнесенных Лагхэйр слов крепко застряли в ее ушах…
— А какое отношение тетя Дженни имеет к Лагхэйр?
Ян вздохнул, отбросив со лба пышную прядь каштановых волос.
— Ну, это ведь она уговорила Джейми жениться на этой женщине. Конечно, она желала только хорошего, — осторожно сказал он. — Мы ведь все эти годы думали, что Клэр умерла.
В его тоне прозвучал вопрос, но Брианна лишь кивнула в ответ, по-прежнему глядя в землю и машинально разглаживая юбку на своих коленях. Это была слишком опасная тема; лучше было промолчать, если удастся. Ян подождал немного, потом продолжил:
— Это случилось после того, как он вернулся домой из Англии… он несколько лет просидел там в тюрьме, после восстания…
— Я знаю.
Ян удивленно вскинул брови, но ничего не сказал, только в очередной раз покачал головой.
— А, ладно… В общем, когда он вернулся, мы поняли, что он… он стал другим. Ну, так оно и должно было быть, верно? — Ян слегка улыбнулся, потом опустил глаза на собственные руки, теребившие подол клетчатого килта — Это было все равно что разговаривать с призраком. Он мог смотреть на меня, и улыбаться, и отвечать… но сам был где-то далеко-далеко. — Ян глубоко вздохнул, и Брианна увидела, как его лоб прорезала глубокая морщина, залегшая между бровями. Ян сосредоточился, подбирая слова для дальнейшего рассказа. — Прежде… сразу после Каллодена… он был не таким. Он был тяжело ранен, и он потерял Клэр… — Ян бросил на Брианну быстрый взгляд, но та молчала, и он продолжил. — Но потом настали и вовсе отчаянные времена. Многие, очень многие умерли — погибли в бою, скончались от болезней, а то и просто от голода Всю страну наводнили английские солдаты, жгли все подряд, убивали. Когда такое происходит, о смерти вообще перестаешь думать, потому что ты должен бороться и поддерживать свою семью, и это полностью занимает твои мысли.
Легкая улыбка коснулась губ Яна, нахлынувшие воспоминания заставили его лицо посветлеть, и что-то давнее позабавило его…
— Джейми спрятался, — сказал Ян, резко махнув рукой в сторону склона над ними. — Вон там. Там есть маленькая пещера, за кустами утесника, на полпути до вершины. Я тебя потому и привел сюда, что хотел показать это место.
Брианна посмотрела туда, куда он показывал, на верхнюю часть склона, сплошь покрытую путаницей кустов, камней и вереска, усеянного крошечными цветками. Никаких признаков пещеры она не увидела, но заросли утесника там действительно были, и на ветках кустов сияли в солнечных лучах желтые цветы, как маленькие пылающие факелы.
— Однажды я пришел сюда, принес еду, Джейми тогда как раз болел, его лихорадило. Я ему сказал, что он должен спуститься вниз, пойти со мной и остаться в доме; что Дженни очень боится, как бы он тут не помер в одиночестве. Он открыл один глаз, горящий от жара, и заговорил — так хрипло и тихо, что я с трудом его расслышал. Он сказал, что Дженни незачем беспокоиться; даже если весь мир ополчится против него и задумает его убить, не так-то просто будет это сделать. Потом закрыл глаз и заснул. — Ян искоса посмотрел на Брианну. — Я не понял, что он имел в виду — что он собирается сам умереть, без посторонней помощи, или наоборот, так что на всякий случай просидел рядом с ним всю ночь. Но он в конце концов поправился, я думаю, из чистого упрямства, понимаешь? Он очень упрям, — в тоне Яна прозвучало нечто вроде извинения.
Брианна кивнула, но сказать ничего не смогла, потому что ее горло перехватили спазмы. Она просто встала и пошла вверх по склону. Ян не стал возражать, но остался сидеть на камне, глядя вслед девушке.
Склон в верхней часты был очень крутым, а за чулки Брианны то и дело цеплялись колючки, но она упорно шла вперед и вперед. За несколько метров до пещеры ей пришлось вообще опуститься на четвереньки, чтобы удержаться на скользком граните.
Вход в пещеру был узким и походил на обычную трещину в скале, но чуть глубже он расширялся, превращаясь в треугольный лаз, причем сужался он книзу. Брианна встала на колени и втиснула в щель голову и плечи.
Ее сразу же охватило холодом; Брианна почувствовала, как на ее щеках оседает влага На несколько мгновений она замерла, чтобы глаза привыкли к темноте, но сквозь щель над ее головой просачивалось все же достаточно света, чтобы можно было рассмотреть тайное убежище Джейми.
Пещера оказалась не больше восьми футов в длину и шести — в ширину, темная, как и положено быть пещере, с грязным полом, с потолком, нависшим так низко, что выпрямиться во весь рост можно было только у самого входа. Брианна подумала, что очутиться внутри такой каверны — все равно что оказаться погребенным заживо.
Она торопливо попятилась, выбираясь на свет, жадно хватая ртом свежий весенний воздух. Сердце девушки колотилось, как сумасшедшее.
Семь лет! Семь лет он жил здесь, в холодном мрачном убежище, постоянно недоедая. Я бы тут и семи дней не выдержала, — подумала Брианна.
Да правда ли это? — прозвучал вопрос в какой-то другой части ее ума. И тут же в сознании Брианны снова что-то щелкнуло, словно включилось некое особое понимание… как в тот момент, когда она смотрела на портрет Элен и ее пальцы сами собой сжимались, ощущая невидимую кисть.
Брианна медленно повернулась и села на камень, спиной к пещере. Здесь, высоко на склоне горы, было очень тихо, но это была тишина холмов и лесов, тишина, которая вовсе не является полной тишиной, но наполнена разнообразными звуками.
В кустах неподалеку слышалось негромкое гудение — пчелы трудолюбиво кружили над желтыми цветками, собирая нектар и пыльцу.
Издали доносился шум ручья, над головой шумел ветер, шурша листвой и сгибая стебли травы, посвистывая в расщелинах между голыми камнями.
Брианна сидела, не шевелясь, и вслушивалась, и думала, что, кажется, понимает, почему Джейми Фрезер так любил эти места и что он тут находил.
Нет, это не было одиночество, это было уединение. Не страдание, но стойкость. Открытие суровой красоты, ощущение родства с камнями и небом. И еще здесь был покой, сводивший на нет телесные неудобства, покой, который излечивал душу, а не ранил ее.
Наверное, Джейми воспринимал эту пещеру не как камеру заключения, а как убежище; наверное, он черпал силу в этих скалах, как Антей питался соками земли. Ведь это место было частью его самого, он родился здесь… и каким-то странным образом Брианна ощущала эти горы частью себя самой, хотя она и видела их впервые.
Ян терпеливо сидел внизу; он сложил руки на коленях и смотрел в долину под собой. Брианна потянулась к кусту утесника и осторожно отломила веточку, не обращая внимания на колючки. Она положила цветущую ветку у входа в пещеру и придавила ее камнем, чтобы ту не унесло ветром; потом встала и начала осторожно спускаться.
Наверное, Ян слышал ее шаги, но не обернулся.
— Что, теперь уже не опасно его носить? — резко спросила Брианна, кивком указывая на килт.
— А, — отмахнулся Ян. Он посмотрел на поношенную клетчатую ткань, погладил мягкую шерсть. — Последний английский солдат появлялся тут несколько лет назад. В конце концов, что еще нам осталось? — Ян взмахнул рукой, жестом обводя долину внизу. — Они унесли все, что только нашли мало-мальски ценного. И уничтожили то, что унести были не в силах. Только сама земля лежит, как лежала, видишь? Но я думаю, что такая земля их не слишком интересует.
Брианна видела, что Ян чем-то растревожен; он совсем не умел скрывать собственные чувства.
Девушка мгновение-другое изучающе смотрела на него, потом тихо сказала:
— Но вы-то все еще здесь. Вы и Дженни.
Его рука застыла, касаясь пледа. Глаза Яна были прикрыты, а доброе морщинистое лицо обращено к солнцу.
— Да, это верно, — ответил он наконец. Потом открыл глаза и повернулся к Брианне. — И ты тоже здесь. Мы немного поговорили прошлым вечером, я и твоя тетя. Когда ты увидишь Джейми, когда вы насмотритесь друг на друга досыта, — спроси его, что нам теперь делать.
— Делать? В каком смысле?
— С Лаллиброхом что делать, — Ян снова показал на долину, на дом. И встревоженно глянул на девушку. — Может, ты знаешь… а может, и не знаешь, что твой отец перед Каллоденом подписал бумаги и передал Лаллиброх Джейми-младшему — на тот случай, если его убьют в сражении или если власти казнят его как предателя. Но это было до твоего рождения, до того, как он узнал, что у него есть свое собственное дитя.
— Ну да, я об этом знаю… — Брианна вдруг поняла, что именно тревожит Яна и к чему он ведет, и коснулась его руки, заставив дядю вздрогнуть от неожиданности. — Я не за этим сюда приехала, дядя, — мягко сказала девушка. — Лаллиброх мне не принадлежит… да он мне и не нужен. Все, чего я хочу, — это увидеть моего отца… и маму.
Длинное лицо Яна расслабилось, и он крепко сжал пальцы Брианны. Некоторое время он молчал, потом, выпустив руку девушки, заговорил:
— А, ладно. Но ты ему все равно это скажи. Если он захочет…
— Он не захочет, — твердо перебила его Брианна. Ян посмотрел на нее, и в его глазах мелькнула улыбка.
— Ты довольно много знаешь о своем отце — для девочки, которая никогда его не видела.
Брианна засмеялась.
— Может, и знаю.
Теперь уже улыбка расплылась по всему лицу Яна.
— Ну конечно, твоя мама тебе рассказывала, я понимаю. А она его всегда хорошо знала, она ведь Сасснек — шотландочка, колдунья… Но все-таки она всегда была… ну, не такой, как все, твоя мама.
— Да — Брианна заколебалась, желая вернуться к разговору о Лагхэйр, но не знала, как задать вопрос. Но прежде чем она успела что-нибудь придумать, Ян встал, отряхнул килт и начал спускаться со склона, вынудив тем самым Брианну последовать за ним.
Брианна перевернула страницу, ожидая найти продолжение, но запись на этом оборвалась. Далее следовал перерыв в несколько дней, прежде чем Джейми снова принялся за письмо, и следующей датой оказалось четвертое октября.
Вторник, 4 октября.
Тот индеец, что лежал в нашем амбаре, умер сегодня рано утром, несмотря на все усилия Клэр спасти его. Его лицо, тело и конечности сплошь покрыты какой-то ужасной сыпью, так что смотреть на него просто страшно.
Клэр думает, что он был болен корью, и это ее очень беспокоит, потому что корь — очень опасная болезнь, заразная и распространяется быстро. Она никому не позволила приблизиться к телу, только сама им занималась, — говорит, для нее это не опасно, потому что на нее еще в юности наложили чары от кори, — но мы все около полудня собрались возле амбара, и я прочитал кое-какие подходящие к случаю молитвы, а потом мы все вместе помолились о спасении его души, потому что я уверен, что даже некрещеные индейцы вполне могут надеяться на милость Господа нашего.
Но мы в некоторой растерянности относительно того, как следует распорядиться бренными останками краснокожего. Случись его смерть по другой причине, я бы тут же отправил Яна к друзьям индейца, чтобы они могли похоронить умершего по своим собственным правилам, как это принято в их племени.
Но Клэр говорит, что мы не должны этого делать, потому что сам по себе труп тоже может распространить демонов болезни среди соплеменников умершего краснокожего, а он-то уж наверняка не хотел бы этого. Клэр считает, что мы должны сами похоронить или сжечь покойного, но я лично против этого, потому что друзья индейца могут нас неправильно понять — им ничего не стоит подумать, что мы просто выдумали какую-то болезнь, чтобы скрыть истинную причину смерти индейца.
Я ничего не сказал нашим гостям о своих сомнениях. Поскольку опасность выглядит слишком серьезной, я должен просто поскорее отослать их отсюда. Мне слишком неприятно думать о том, что мы здесь полностью изолированы, да нам и вообще ни к чему чье-либо общество. Но пока мы положили тело покойного в маленькую сухую пещеру в верхней части склона, над нашим домом, — я предполагал устроить в ней небольшую конюшню или хранить там припасы.
Уж ты прости меня, что я воспользовался письмом, чтобы облегчить свой ум за счет твоего мирного существования, растревожил тебя. Но я думаю, в конце концов все будет в порядке, — просто сейчас я действительно беспокоюсь и не могу этого скрыть. Если опасность — то ли из-за болезни, то ли из-за индейцев, — станет действительно серьезной, я постараюсь отослать это письмо как можно скорее, наверное, вместе с нашими гостями, — чтобы быть уверенным, что ты его прочитаешь.
Если все будет в порядке, я как можно скорее напишу тебе снова, чтобы сообщить об этом.
Твой самый любящий брат — Джейми Фрезер.
Во рту у Брианны пересохло, и она нервно сглотнула и пошевелила языком, пытаясь вызвать слюноотделение. У нее в руках оставались еще две страницы письма; они на мгновение слиплись между собой, словно не желая разделяться, но девушка встряхнула бумагу и продолжила чтение.
Постскриптум, 20 октября
У нас теперь все в порядке, хотя и избавились от опасности несколько печальным образом. Я расскажу тебе обо всем позже; сейчас я просто не в силах возвращаться к этой теме.
Ян заболел корью, и лорд Джон тоже, он они оба поправились, и Клэр приказала мне написать, что с Яном все в полном порядке, у тебя нет причин за него бояться. Он тебе сам написал, чтобы ты удостоверилась, что тебя никто не обманывает.
— Дж.
Последняя часть письма была написана другим почерком, на этот раз аккуратным и ровным, совершенно детским на вид, и в нескольких местах страницу украшали кляксы, — то ли это сказалась слабость переболевшего корью парня, то ли просто перо было никудышное.
Милая мама!
Я тут заболел немножко, но уже совершенно выздоровел. У меня была лихорадка, с бредом даже, и мне чудились очень странные вещи. Ко мне приходил огромный волк и разговаривал человеческим голосом, но тетя Клэр говорит, что это, конечно же, был Ролло, потому что он от меня просто не отходил все то время, пока я болел, он очень хороший пес и не слишком часто кусается.
От кори у меня выскочили пупырышки на коже, и чесалось все просто ужасно. Мне даже все время казалось, что я сижу на муравейнике, или забрался в гнездо шершней. Мне казалось, что голова у меня стала в два раза больше обычного, и я все время чихал, как сумасшедший.
Сегодня я съел на завтрак три яйца, и овсяную кашу, и сам два раза ходил в уборную, так что я уже в полном порядке, хотя сначала мне казалось, что от этой болезни я ослеп, потому что когда я в первый раз вышел из дома, я видел только пятно света перед собой, и ничего больше, но тетя сказала, это скоро пройдет, и оно правда прошло.
Я тебе потом напишу еще, а то Фергус ждет, чтобы забрать письмо, он сейчас уезжает.
Твой самый послушный и преданный сын — Ян Мюррей.
Постскриптум. Посылаю скальп ежа-порпентина для Генри и Мэтти, надеюсь, он им понравится.
Брианна некоторое время сидела неподвижно, прислонившись спиной к стене, твердой и прохладной, разглаживая лежавшие на ее коленях страницы письма, и бездумно смотрела на книжную полку, на аккуратные ряды кожаных и коленкоровых переплетов. Вдруг ей в глаза бросилось тисненое золотом название на корешке одной из книг — «Робинзон Крузо».
Дикое место, так сказала Дженни. Но еще и опасное место, где жизнь полна бесконечных трудностей, иной раз даже смешных на первый взгляд, вроде свиньи в чулане, — и в то же время над живущими там постоянно висит угроза нападения…
— А я-то думала, что здесь живут примитивно, — пробормотала Брианна, взглянув на тлеющий в очаге торф.
Нет, здесь жизнь не так уж примитивна, думала Брианна, следуя за Яном через гумно и дальше, за пределы усадьбы. Все здесь было построено крепко и очень аккуратно; каменные стены, сложенные без скрепляющего раствора, и все постройки были в полном порядке, хотя и явно старыми. Куры с цыплятами сидели в специально огороженном для них дворике, а куча мух, роившихся по другую сторону скотного двора, указывала местонахождение ямы с навозом, устроенной на приличном расстоянии от дома.
Единственным отличием этой фермы от современных было в том, что здесь не имелось ржавеющей техники; Брианна заметила лопату, стоявшую у стены хлева, да пару старых плугов, — но, конечно, она не могла бы найти тут ни рычащего трактора, ни мотков проволоки, ни всяких железок, выброшенных за ненадобностью.
Животные здесь были крепкими и здоровыми, хотя и несколько мельче, нежели в хозяйствах ее собственного мира Громкое «бе-е!» сообщило ей о присутствии овец — и скоро Брианна действительно увидела небольшое стадо толстеньких овечек, топтавшихся в загоне на склоне холма; овцы проявили большое внимание к проходившим мимо людям, их пушистые спины дрожали, а желтые глаза горели жадным ожиданием.
— Избалованные чучела! — с улыбкой сказал Ян. — Думают, кто бы сюда ни пришел, обязательно должен дать им что-нибудь вкусное, видишь? Это все моя жена, — добавил он, повернувшись к Брианне. — Она их балует, приносит им все овощные отходы с грядок, так что они вот-вот лопнут от жира!
Баран, величественное существо с большими изогнутыми рогами, поднял голову над изгородью и издал требовательное «бе-бе!», и его преданные подруги поддержали его нестройным хором.
— Нечего попрошайничать, Хаги! — с терпеливым упреком сказал Ян. — А то ты у меня быстро превратишься в баранье жаркое! — Он отмахнулся от рогатого надоеды и зашагал вверх по склону, и его килт колыхался в такт его шагам.
Брианна отстала на несколько шагов, восхищенно наблюдая за Яном. Девушка никогда не видела, чтобы кто-то вот так носил килт; для Яна это как бы и не было одеждой или мундиром, нет, килт словно составлял часть него самого, часть его тела…
И тем не менее Брианна знала, что килт вовсе не является его повседневным нарядом; она видела, как расширились глаза Дженни, когда Ян вышел к завтраку в таком виде. Дженни быстро наклонила голову, пряча улыбку в чашке с чаем. Джейми-младший нахмурился, посмотрев на отца, получил в ответ дерзкий взгляд и, едва заметно пожав плечами, принялся за колбасу, — но чуть позже чисто по-шотландски сдавленно хмыкнул.
Плед Яна был старым — Брианна видела, что на складках краски поблекли, а край пледа обтрепался, — но его явно хранили весьма аккуратно. Наверное, эту одежду прятали где-нибудь в укромном уголке с самого Каллодена, вместе с пистолетами и мечами, вместе с волынкой и брошью… ведь все это были символы гордого, хотя и завоеванного народа…
Нет, подумала Брианна, никто их не завоевал по-настоящему… и сердце у нее слегка сжалось. Она вспомнила Роджера Уэйкфилда, сидевшего рядом с ней на корточках под серым небом на поле битвы при Каллодене, — его лицо тогда потемнело, глаза затуманились печалью при мысли о тех, кто пал на той равнине…
— У шотландцев длинная память, — сказал ей Роджер, — и они не из тех, кто прощает. Вон там есть камень клана — на нем высечено имя Маккензи и перечислены чуть ли не все, кто полег на этой земле. — Роджер улыбнулся, но не потому, что ему было весело. — Я не так остро чувствую потерю, но тем не менее и я ничего не забыл.
Нет, они не завоеваны. Никто не смог их сломить за тысячи лет борьбы и предательств, никто не сломил их теперь. Отступили, рассеялись в горах — но выжили. Как Ян — изувеченный в боях, но не сдавшийся. Как ее отец — покинувший страну, но оставшийся шотландским горцем.
С некоторым усилием Брианна отогнала от себя мысли о Роджере и поспешила догнать Яна, мерявшего склон длинными, хотя и неровными из-за хромоты шагами.
Длинное лицо Яна осветилось радостью, когда Брианна попросила показать ей Лаллиброх. Он уже устроил все дела, и через неделю Джейми-младший должен был отвезти Брианну в Инвернесс и проследить, чтобы она благополучно села на корабль, отправляющийся в колонии, — и Брианна решила использовать оставшееся ей время с наибольшей пользой.
Они пересекли — довольно быстро, несмотря на больную ногу Яна, — несколько полей, направляясь к холмам, что окружали долину на севере, поднялись к перевалу по едва заметной тропе, вившейся между черными голыми камнями. До чего же здесь все красиво, думала Брианна. Бледно-зеленые поля, засеянные овсом и ячменем, колыхались на ветру, и по ним скользили пятна света и тени, потому что по небу бежали легкие облака, то и дело закрывая весеннее солнце… и стебли клонились к земле, но сразу же выпрямлялись, упругие и сильные…
Одно из полей осталось незасеянным, оно было темным и голым, прорезанным длинными глубокими бороздами. На его краю высилась большая груда аккуратно сложенных камней.
— Это памятная пирамида? — осторожно спросила Брианна, слегка понизив голос. Пирамиды складывались в знак уважения к умершим так ей объясняла мать… иной раз к очень давно умершим… и каждый, кто приходил сюда, добавлял новый камень.
Ян удивленно посмотрел на Брианну, поймал направление ее взгляда и усмехнулся.
— А, нет, девочка. Это камни, которые мы вывернули из земли, когда распахивали ее весной. Мы их каждый год вытаскиваем — но на следующий год появляются новые. Черт бы меня побрал, если я понимаю, откуда они берутся, — добавил Ян, недоуменно покачав головой. — Наверное, духи камня приходят и зарывают их в землю по ночам.
Брианна не поняла, говорит ли он всерьез или шутит. Ей хотелось засмеяться, но вместо этого она задала другой вопрос.
— А что вы здесь будете сеять?
— О, тут уже все посажено, — Ян прикрыл глаза рукой, с гордостью всматриваясь в длинное поле. — Это у нас целое поле татти. К концу месяца все сплошь будет в плетях.
— Татти… ох, картофель! — Брианна с новым интересом посмотрела на поле. — Мама мне рассказывала…
— Да, это Клэр придумала, и хорошо придумала, скажу тебе! Татти уже не раз спасала нас от голода. — Ян улыбнулся, но больше ничего не добавил и пошел дальше, направляясь к холмам по другую сторону полей.
Это была долгая прогулка. День был ветреным, но теплым, и Брианна даже вспотела к тому времени, когда они наконец сделали остановку на вересковой поляне. Узкая тропка небрежно вилась между крутыми склонами холмов, и резко спускалась между острыми камнями к неширокому бурному ручью.
Ян остановился, рукавом отер лоб и жестом предложил Брианне сесть на маленькой полянке между здоровенными гранитными глыбами. С этого места они видели всю долину, оставшуюся внизу, и фермерский дом казался маленьким и нелепым в окружении гор, а поля выглядели как жалкая попытка цивилизации ворваться в мир голых камней и вереска.
Ян вытащил из заплечного мешка глиняную бутылку и зубами выдернул пробку.
— Это тоже по рецепту твоей мамы, — с усмешкой сказал он, протягивая бутылку Брианне. — И только благодаря этому, похоже, я сохранил все зубы. — Ян задумчиво высунул кончик языка и провел им по передним зубам, покачивая головой. — Она большой знаток всяких трав, твоя мама, но кто бы что имел против, а? Половина мужчин в моем возрасте ничего не могут есть, кроме жидкой овсянки.
— Она всегда заставляла меня есть овощи, когда я была маленькой, — сказала Брианна. — И чистить зубы после еды. — Она взяла из рук Яна бутылку и поднесла горлышко ко рту. Эль оказался крепким и горьковатым, но после долгой ходьбы он освежал.
— Когда ты была маленькой, вот как? — Ян бросил на девушку веселый взгляд. — Мне не часто приходилось видеть девчонок такого роста.. Можно сказать, твоя мама знает свое дело, а?
Брианна улыбнулась и вернула ему бутылку.
— Ну, по крайней мере, она достаточно разбирается в своем деле, чтобы выйти замуж за очень высокого мужчину, — сказала она.
Ян расхохотался и отер рот тыльной стороной ладони. Его карие глаза потеплели, когда он одобрительно посмотрел на Брианну.
— Да, приятно на тебя посмотреть, девочка. Ты очень на него похожа, это верно. Господи, до чего же мне хотелось бы оказаться там, когда Джейми тебя увидит!
Брианна уставилась в землю, закусив губу. Часть поляны, на которой они с Яном устроились, заросла папоротником, и там, где они прошли, виднелась прямая полоса притоптанных пышных листьев и сломанных стеблей.
— А может, он обо мне и не знает ничего, — вырвалось вдруг у Брианны. — Он ведь вам не говорил?
Ян слегка нахмурился и пожал плечами.
— Нет, не говорил, ты права, — медленно произнес он. — Но я думаю, он мог просто не успеть сказать, даже если и знал уже о тебе. Он ведь здесь пробыл совсем недолго, ну, в тот последний раз, когда приезжал вместе с Клэр. Да и вообще, тут такая была неразбериха, после всех этих событий… — Он внезапно замолчал, прикусив нижнюю губу, и посмотрел на Брианну. — Твоя тетя очень тревожится из-за этого. Думает, может, ты ее проклинаешь.
— Проклинаю… из-за чего? — изумленно уставилась на него Брианна.
— Из-за Лагхэйр, — карие глаза Яна внимательно смотрели на девушку.
Легкий холодок пробежал по коже Брианны при воспоминании о светлых глазах той женщины, холодных и пустых, как мраморные шарики… и ее полные ненависти слова. Брианна постаралась забыть об этом, объяснив все простой ревностью и завистью, но некоторые из произнесенных Лагхэйр слов крепко застряли в ее ушах…
— А какое отношение тетя Дженни имеет к Лагхэйр?
Ян вздохнул, отбросив со лба пышную прядь каштановых волос.
— Ну, это ведь она уговорила Джейми жениться на этой женщине. Конечно, она желала только хорошего, — осторожно сказал он. — Мы ведь все эти годы думали, что Клэр умерла.
В его тоне прозвучал вопрос, но Брианна лишь кивнула в ответ, по-прежнему глядя в землю и машинально разглаживая юбку на своих коленях. Это была слишком опасная тема; лучше было промолчать, если удастся. Ян подождал немного, потом продолжил:
— Это случилось после того, как он вернулся домой из Англии… он несколько лет просидел там в тюрьме, после восстания…
— Я знаю.
Ян удивленно вскинул брови, но ничего не сказал, только в очередной раз покачал головой.
— А, ладно… В общем, когда он вернулся, мы поняли, что он… он стал другим. Ну, так оно и должно было быть, верно? — Ян слегка улыбнулся, потом опустил глаза на собственные руки, теребившие подол клетчатого килта — Это было все равно что разговаривать с призраком. Он мог смотреть на меня, и улыбаться, и отвечать… но сам был где-то далеко-далеко. — Ян глубоко вздохнул, и Брианна увидела, как его лоб прорезала глубокая морщина, залегшая между бровями. Ян сосредоточился, подбирая слова для дальнейшего рассказа. — Прежде… сразу после Каллодена… он был не таким. Он был тяжело ранен, и он потерял Клэр… — Ян бросил на Брианну быстрый взгляд, но та молчала, и он продолжил. — Но потом настали и вовсе отчаянные времена. Многие, очень многие умерли — погибли в бою, скончались от болезней, а то и просто от голода Всю страну наводнили английские солдаты, жгли все подряд, убивали. Когда такое происходит, о смерти вообще перестаешь думать, потому что ты должен бороться и поддерживать свою семью, и это полностью занимает твои мысли.
Легкая улыбка коснулась губ Яна, нахлынувшие воспоминания заставили его лицо посветлеть, и что-то давнее позабавило его…
— Джейми спрятался, — сказал Ян, резко махнув рукой в сторону склона над ними. — Вон там. Там есть маленькая пещера, за кустами утесника, на полпути до вершины. Я тебя потому и привел сюда, что хотел показать это место.
Брианна посмотрела туда, куда он показывал, на верхнюю часть склона, сплошь покрытую путаницей кустов, камней и вереска, усеянного крошечными цветками. Никаких признаков пещеры она не увидела, но заросли утесника там действительно были, и на ветках кустов сияли в солнечных лучах желтые цветы, как маленькие пылающие факелы.
— Однажды я пришел сюда, принес еду, Джейми тогда как раз болел, его лихорадило. Я ему сказал, что он должен спуститься вниз, пойти со мной и остаться в доме; что Дженни очень боится, как бы он тут не помер в одиночестве. Он открыл один глаз, горящий от жара, и заговорил — так хрипло и тихо, что я с трудом его расслышал. Он сказал, что Дженни незачем беспокоиться; даже если весь мир ополчится против него и задумает его убить, не так-то просто будет это сделать. Потом закрыл глаз и заснул. — Ян искоса посмотрел на Брианну. — Я не понял, что он имел в виду — что он собирается сам умереть, без посторонней помощи, или наоборот, так что на всякий случай просидел рядом с ним всю ночь. Но он в конце концов поправился, я думаю, из чистого упрямства, понимаешь? Он очень упрям, — в тоне Яна прозвучало нечто вроде извинения.
Брианна кивнула, но сказать ничего не смогла, потому что ее горло перехватили спазмы. Она просто встала и пошла вверх по склону. Ян не стал возражать, но остался сидеть на камне, глядя вслед девушке.
Склон в верхней часты был очень крутым, а за чулки Брианны то и дело цеплялись колючки, но она упорно шла вперед и вперед. За несколько метров до пещеры ей пришлось вообще опуститься на четвереньки, чтобы удержаться на скользком граните.
Вход в пещеру был узким и походил на обычную трещину в скале, но чуть глубже он расширялся, превращаясь в треугольный лаз, причем сужался он книзу. Брианна встала на колени и втиснула в щель голову и плечи.
Ее сразу же охватило холодом; Брианна почувствовала, как на ее щеках оседает влага На несколько мгновений она замерла, чтобы глаза привыкли к темноте, но сквозь щель над ее головой просачивалось все же достаточно света, чтобы можно было рассмотреть тайное убежище Джейми.
Пещера оказалась не больше восьми футов в длину и шести — в ширину, темная, как и положено быть пещере, с грязным полом, с потолком, нависшим так низко, что выпрямиться во весь рост можно было только у самого входа. Брианна подумала, что очутиться внутри такой каверны — все равно что оказаться погребенным заживо.
Она торопливо попятилась, выбираясь на свет, жадно хватая ртом свежий весенний воздух. Сердце девушки колотилось, как сумасшедшее.
Семь лет! Семь лет он жил здесь, в холодном мрачном убежище, постоянно недоедая. Я бы тут и семи дней не выдержала, — подумала Брианна.
Да правда ли это? — прозвучал вопрос в какой-то другой части ее ума. И тут же в сознании Брианны снова что-то щелкнуло, словно включилось некое особое понимание… как в тот момент, когда она смотрела на портрет Элен и ее пальцы сами собой сжимались, ощущая невидимую кисть.
Брианна медленно повернулась и села на камень, спиной к пещере. Здесь, высоко на склоне горы, было очень тихо, но это была тишина холмов и лесов, тишина, которая вовсе не является полной тишиной, но наполнена разнообразными звуками.
В кустах неподалеку слышалось негромкое гудение — пчелы трудолюбиво кружили над желтыми цветками, собирая нектар и пыльцу.
Издали доносился шум ручья, над головой шумел ветер, шурша листвой и сгибая стебли травы, посвистывая в расщелинах между голыми камнями.
Брианна сидела, не шевелясь, и вслушивалась, и думала, что, кажется, понимает, почему Джейми Фрезер так любил эти места и что он тут находил.
Нет, это не было одиночество, это было уединение. Не страдание, но стойкость. Открытие суровой красоты, ощущение родства с камнями и небом. И еще здесь был покой, сводивший на нет телесные неудобства, покой, который излечивал душу, а не ранил ее.
Наверное, Джейми воспринимал эту пещеру не как камеру заключения, а как убежище; наверное, он черпал силу в этих скалах, как Антей питался соками земли. Ведь это место было частью его самого, он родился здесь… и каким-то странным образом Брианна ощущала эти горы частью себя самой, хотя она и видела их впервые.
Ян терпеливо сидел внизу; он сложил руки на коленях и смотрел в долину под собой. Брианна потянулась к кусту утесника и осторожно отломила веточку, не обращая внимания на колючки. Она положила цветущую ветку у входа в пещеру и придавила ее камнем, чтобы ту не унесло ветром; потом встала и начала осторожно спускаться.
Наверное, Ян слышал ее шаги, но не обернулся.
— Что, теперь уже не опасно его носить? — резко спросила Брианна, кивком указывая на килт.
— А, — отмахнулся Ян. Он посмотрел на поношенную клетчатую ткань, погладил мягкую шерсть. — Последний английский солдат появлялся тут несколько лет назад. В конце концов, что еще нам осталось? — Ян взмахнул рукой, жестом обводя долину внизу. — Они унесли все, что только нашли мало-мальски ценного. И уничтожили то, что унести были не в силах. Только сама земля лежит, как лежала, видишь? Но я думаю, что такая земля их не слишком интересует.
Брианна видела, что Ян чем-то растревожен; он совсем не умел скрывать собственные чувства.
Девушка мгновение-другое изучающе смотрела на него, потом тихо сказала:
— Но вы-то все еще здесь. Вы и Дженни.
Его рука застыла, касаясь пледа. Глаза Яна были прикрыты, а доброе морщинистое лицо обращено к солнцу.
— Да, это верно, — ответил он наконец. Потом открыл глаза и повернулся к Брианне. — И ты тоже здесь. Мы немного поговорили прошлым вечером, я и твоя тетя. Когда ты увидишь Джейми, когда вы насмотритесь друг на друга досыта, — спроси его, что нам теперь делать.
— Делать? В каком смысле?
— С Лаллиброхом что делать, — Ян снова показал на долину, на дом. И встревоженно глянул на девушку. — Может, ты знаешь… а может, и не знаешь, что твой отец перед Каллоденом подписал бумаги и передал Лаллиброх Джейми-младшему — на тот случай, если его убьют в сражении или если власти казнят его как предателя. Но это было до твоего рождения, до того, как он узнал, что у него есть свое собственное дитя.
— Ну да, я об этом знаю… — Брианна вдруг поняла, что именно тревожит Яна и к чему он ведет, и коснулась его руки, заставив дядю вздрогнуть от неожиданности. — Я не за этим сюда приехала, дядя, — мягко сказала девушка. — Лаллиброх мне не принадлежит… да он мне и не нужен. Все, чего я хочу, — это увидеть моего отца… и маму.
Длинное лицо Яна расслабилось, и он крепко сжал пальцы Брианны. Некоторое время он молчал, потом, выпустив руку девушки, заговорил:
— А, ладно. Но ты ему все равно это скажи. Если он захочет…
— Он не захочет, — твердо перебила его Брианна. Ян посмотрел на нее, и в его глазах мелькнула улыбка.
— Ты довольно много знаешь о своем отце — для девочки, которая никогда его не видела.
Брианна засмеялась.
— Может, и знаю.
Теперь уже улыбка расплылась по всему лицу Яна.
— Ну конечно, твоя мама тебе рассказывала, я понимаю. А она его всегда хорошо знала, она ведь Сасснек — шотландочка, колдунья… Но все-таки она всегда была… ну, не такой, как все, твоя мама.
— Да — Брианна заколебалась, желая вернуться к разговору о Лагхэйр, но не знала, как задать вопрос. Но прежде чем она успела что-нибудь придумать, Ян встал, отряхнул килт и начал спускаться со склона, вынудив тем самым Брианну последовать за ним.