Страница:
Дженни страстно любила книги, почти так же, как Джейми любил лошадей. В доме имелась небольшая библиотека, и вечерами, в короткие часы досуга перед сном, она обязательно читала.
— Это дает мне пищу для размышлений во время работы, — объяснила она, когда однажды вечером я застала ее падающей от усталости, но с книгой в руках. Я убеждала ее лечь спать, вместо того чтобы читать вслух для Айена. Джейми да и для меня тоже. Она зевнула, прикрыв рот рукой, и сказала: «Даже если я валюсь от усталости и едва различаю строчки, все равно на следующий день, когда я пряду или валяю шерсть, они снова всплывают в моей памяти, и я как бы заново читаю их».
Я улыбнулась при упоминании о валянии шерсти, поскольку была убеждена, что почти все женщины Лаллиброха валяли шерсть, не только отдавая должное традиции, но и ритмам стихов Мольера или Пирона.
Я не могу забыть сарай для валяния шерсти, где женщины сидели двумя длинными рядами лицом друг к другу. Они были одеты в свою самую старую одежду и непременно босиком. Упираясь спиной в стену сарая, они колотили ногами по длинному, влажному рулону шерсти, сбивая его в тугой войлок, который потом защитит их самих и их ближних от шотландских туманов и даже дождя, спасет от простуды.
Время от времени какая-нибудь из женщин вставала и выходила, чтобы через некоторое время вернуться с чайником нагретой до кипения на огне мочи. Подобрав высоко юбку, она проходила босиком прямо в центр сарая и выливала содержимое чайника на земляной пол. Душные горячие пары поднимались от шерсти, а валяльщицы прятали ноги от случайных брызг и отпускали соленые шутки.
— От горячей мочи дело спорится, — объяснила мне одна из женщин, когда я впервые заглянула в сарай. Глаза мои сразу же заслезились, и женщины молча наблюдали, что же я стану делать.
Но валяние шерсти было для меня не таким уж невыносимым делом после того, что я видела на войне и в госпиталях. И если не обращать внимания на запах, сарай для валяния шерсти был теплым, уютным местом, где женщины Лаллиброха собирались вместе, шутили, беседовали и пели.
Мои мысли были прерваны тяжелыми шагами в прихожей и волной холодного воздуха, хлынувшей в дом через открывшуюся уличную дверь. Это пришли Джейми с Айеном. Они оживленно разговаривали между собой на родном гэльском наречии. Судя по характеру их беседы, можно было с уверенностью сказать, что речь шла, конечно же, о каких-то фермерских делах.
— Это поле нужно во что бы то ни стало осушить к следующему году, — услышала я голос Джейми. Дженни сразу же пошла в залу, чтобы принести чистые полотенца.
— Вытритесь, прежде чем ступать на ковер, — приказала Дженни, протягивая каждому по полотенцу. — И снимите свои грязные ботинки. Кстати, пришла почта. Тебе письмо, Айен. Кажется, по поводу семян картофеля, которые ты заказывал.
— Прочту обязательно, но не дашь ли ты нам сначала чего-нибудь поесть, — сказал Айен, старательно вытирая волосы полотенцем. Он тер их до тех пор, пока густая, темная шевелюра не стала торчком. — У меня уже от голода живот к спине прилип, и у Джейми тоже.
Джейми, тряся головой, как мокрая собака, заставлял сестру вскрикивать, когда холодные капли воды разлетались по всей комнате. Его рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, а надо лбом повисли пряди мокрых волос цвета ржавого железа.
Я накинула полотенце на шею Джейми:
— Заканчивай вытираться, а я пойду принесу тебе что-нибудь переодеться.
Я была на кухне, когда услышала, как он вскрикнул. Мне никогда не приходилось слышать что-нибудь подобное. В его голосе были и отчаяние, и ужас, и безысходность. Так может кричать лишь человек, попавший в лапы тигра. Я не раздумывая бросилась в гостиную с подносом овсяных лепешек в руках.
Влетев в комнату, я увидела Джейми стоящим у стола, на котором Дженни разложила почту. Он был смертельно бледен и стоял, покачиваясь, словно подрубленное дерево.
Я до смерти перепугалась, взглянув на Джейми.
— Что случилось? — взволнованно спрашивала я. — Джейми, что случилось?
С видимым усилием он поднял со стола одно из писем и протянул его мне.
Я поставила поднос с овсяными лепешками на стол и быстро пробежала глазами содержание письма. Оно было от Джареда. Я сразу же узнала его почерк.
«Дорогой кузен, — читала я про себя, — так приятно… не могу передать словами свое восхищение… ваша отвага и мужество… несомненно, будут иметь успех… я буду молиться за вас».
Я недоуменно взглянула на Джейми:
— О чем это он пишет? Что ты сделал, Джейми?
За эти несколько мгновений лицо Джейми осунулось, и он почти простонал, вытаскивая другой лист бумаги, на котором был напечатан дешевого вида рекламный листок.
— Дело совсем не в том, что я что-то сделал, Саксоночка, — сказал он.
Я вновь взглянула на широкий лист. Его венчал фамильный герб Стюартов. Помещенный под ним текст был изложен сухим канцелярским языком.
Он гласил, что по воле всемогущего бога король Джеймс Восьмой шотландский и Третий английский и ирландский объявляет о своих правах на трон всех трех королевств и надеется на поддержку вождей шотландских кланов, лордов-якобитов и всех прочих лиц, преданных его величеству королю Джеймсу. Далее предлагалось этим преданным людям подписать изложенное выше Соглашение о сотрудничестве.
Мои руки похолодели, и меня охватил такой ужас, что я просто чудом не потеряла сознание. Перед глазами у меня поплыли черные круги, кровь бешено стучала в висках.
Внизу стояли подписи вождей шотландских кланов, готовых пожертвовать своей жизнью и репутацией ради Карла Стюарта: Кланранальд, Гленгэрри, Стюарт Аппинский, Александр Макдоналд, Эйнес Макдоналд.
А завершал список Джеймс Александр Малколм Макензи Фрэзер, Брох Туарах.
— Иисус твою… траханый Христос, — прошептала я, хотя мне хотелось выразиться еще крепче. — Этот подонок подписался здесь вместо тебя!
Джейми, все еще бледный, уже немного пришел в себя.
— Именно так, — коротко бросил он, и его рука скользнула к другому письму с печатью Стюартов. Джейми поспешно сорвал печать и дрожащими руками развернул письмо. — Извинения, — произнес он хриплым от волнения голосом. — Извиняется за то, что у него нет времени послать мне документ для подписи, и потому подписывает его сам. Одновременно благодарит за преданность. Господи, что же мне делать!
Это был крик души, и я не знала, что на него ответить. Мне ничего не оставалось, как скрепя сердце наблюдать за ним. А он тем временем опустился на подушечку для чтения молитв и сидел, молча уставившись на огонь в очаге. Дженни, присутствовавшая при этом, тоже взяла письма и стала читать. Она читала их очень внимательно, шевеля при этом дрожащими губами, потом бережно положила их на полированный стол. Некоторое время, нахмурившись, она смотрела на них, затем перекрестила брата и положила руку ему на плечо.
— Джейми, — сказала она, и ее лицо сделалось мертвенно-бледным. — У тебя нет другого выхода. Ты должен идти сражаться за Карла Стюарта. Ты должен помочь ему одержать победу.
Смысл ее слов медленно проникал в мое сознание. Этот документ автоматически зачислял всех подписавших его в разряд мятежников и предателей английской короны. Не имеет значения, как и где удалось Карлу достать деньги для осуществления этого плана. Он полон решимости завладеть троном и готовится к мятежу. А Джейми — и я — оказались невольно причастными к его планам. И Дженни права: у нас не было выбора.
Я прочла попавшуюся мне на глаза часть письма Карла, которое держал в руках Джейми.
«…Хотя многие считают меня глупцом из-за того, что я ввязываюсь в это дело, не заручившись поддержкой короля Людовика или хотя бы его банков! Я не обращаю на это внимания и готов на все, лишь бы вернуться туда, откуда прибыл.
А теперь порадуйся за меня, мой дорогой друг, я возвращаюсь домой!»
Глава 35
— Это дает мне пищу для размышлений во время работы, — объяснила она, когда однажды вечером я застала ее падающей от усталости, но с книгой в руках. Я убеждала ее лечь спать, вместо того чтобы читать вслух для Айена. Джейми да и для меня тоже. Она зевнула, прикрыв рот рукой, и сказала: «Даже если я валюсь от усталости и едва различаю строчки, все равно на следующий день, когда я пряду или валяю шерсть, они снова всплывают в моей памяти, и я как бы заново читаю их».
Я улыбнулась при упоминании о валянии шерсти, поскольку была убеждена, что почти все женщины Лаллиброха валяли шерсть, не только отдавая должное традиции, но и ритмам стихов Мольера или Пирона.
Я не могу забыть сарай для валяния шерсти, где женщины сидели двумя длинными рядами лицом друг к другу. Они были одеты в свою самую старую одежду и непременно босиком. Упираясь спиной в стену сарая, они колотили ногами по длинному, влажному рулону шерсти, сбивая его в тугой войлок, который потом защитит их самих и их ближних от шотландских туманов и даже дождя, спасет от простуды.
Время от времени какая-нибудь из женщин вставала и выходила, чтобы через некоторое время вернуться с чайником нагретой до кипения на огне мочи. Подобрав высоко юбку, она проходила босиком прямо в центр сарая и выливала содержимое чайника на земляной пол. Душные горячие пары поднимались от шерсти, а валяльщицы прятали ноги от случайных брызг и отпускали соленые шутки.
— От горячей мочи дело спорится, — объяснила мне одна из женщин, когда я впервые заглянула в сарай. Глаза мои сразу же заслезились, и женщины молча наблюдали, что же я стану делать.
Но валяние шерсти было для меня не таким уж невыносимым делом после того, что я видела на войне и в госпиталях. И если не обращать внимания на запах, сарай для валяния шерсти был теплым, уютным местом, где женщины Лаллиброха собирались вместе, шутили, беседовали и пели.
Мои мысли были прерваны тяжелыми шагами в прихожей и волной холодного воздуха, хлынувшей в дом через открывшуюся уличную дверь. Это пришли Джейми с Айеном. Они оживленно разговаривали между собой на родном гэльском наречии. Судя по характеру их беседы, можно было с уверенностью сказать, что речь шла, конечно же, о каких-то фермерских делах.
— Это поле нужно во что бы то ни стало осушить к следующему году, — услышала я голос Джейми. Дженни сразу же пошла в залу, чтобы принести чистые полотенца.
— Вытритесь, прежде чем ступать на ковер, — приказала Дженни, протягивая каждому по полотенцу. — И снимите свои грязные ботинки. Кстати, пришла почта. Тебе письмо, Айен. Кажется, по поводу семян картофеля, которые ты заказывал.
— Прочту обязательно, но не дашь ли ты нам сначала чего-нибудь поесть, — сказал Айен, старательно вытирая волосы полотенцем. Он тер их до тех пор, пока густая, темная шевелюра не стала торчком. — У меня уже от голода живот к спине прилип, и у Джейми тоже.
Джейми, тряся головой, как мокрая собака, заставлял сестру вскрикивать, когда холодные капли воды разлетались по всей комнате. Его рубашка промокла насквозь и прилипла к телу, а надо лбом повисли пряди мокрых волос цвета ржавого железа.
Я накинула полотенце на шею Джейми:
— Заканчивай вытираться, а я пойду принесу тебе что-нибудь переодеться.
Я была на кухне, когда услышала, как он вскрикнул. Мне никогда не приходилось слышать что-нибудь подобное. В его голосе были и отчаяние, и ужас, и безысходность. Так может кричать лишь человек, попавший в лапы тигра. Я не раздумывая бросилась в гостиную с подносом овсяных лепешек в руках.
Влетев в комнату, я увидела Джейми стоящим у стола, на котором Дженни разложила почту. Он был смертельно бледен и стоял, покачиваясь, словно подрубленное дерево.
Я до смерти перепугалась, взглянув на Джейми.
— Что случилось? — взволнованно спрашивала я. — Джейми, что случилось?
С видимым усилием он поднял со стола одно из писем и протянул его мне.
Я поставила поднос с овсяными лепешками на стол и быстро пробежала глазами содержание письма. Оно было от Джареда. Я сразу же узнала его почерк.
«Дорогой кузен, — читала я про себя, — так приятно… не могу передать словами свое восхищение… ваша отвага и мужество… несомненно, будут иметь успех… я буду молиться за вас».
Я недоуменно взглянула на Джейми:
— О чем это он пишет? Что ты сделал, Джейми?
За эти несколько мгновений лицо Джейми осунулось, и он почти простонал, вытаскивая другой лист бумаги, на котором был напечатан дешевого вида рекламный листок.
— Дело совсем не в том, что я что-то сделал, Саксоночка, — сказал он.
Я вновь взглянула на широкий лист. Его венчал фамильный герб Стюартов. Помещенный под ним текст был изложен сухим канцелярским языком.
Он гласил, что по воле всемогущего бога король Джеймс Восьмой шотландский и Третий английский и ирландский объявляет о своих правах на трон всех трех королевств и надеется на поддержку вождей шотландских кланов, лордов-якобитов и всех прочих лиц, преданных его величеству королю Джеймсу. Далее предлагалось этим преданным людям подписать изложенное выше Соглашение о сотрудничестве.
Мои руки похолодели, и меня охватил такой ужас, что я просто чудом не потеряла сознание. Перед глазами у меня поплыли черные круги, кровь бешено стучала в висках.
Внизу стояли подписи вождей шотландских кланов, готовых пожертвовать своей жизнью и репутацией ради Карла Стюарта: Кланранальд, Гленгэрри, Стюарт Аппинский, Александр Макдоналд, Эйнес Макдоналд.
А завершал список Джеймс Александр Малколм Макензи Фрэзер, Брох Туарах.
— Иисус твою… траханый Христос, — прошептала я, хотя мне хотелось выразиться еще крепче. — Этот подонок подписался здесь вместо тебя!
Джейми, все еще бледный, уже немного пришел в себя.
— Именно так, — коротко бросил он, и его рука скользнула к другому письму с печатью Стюартов. Джейми поспешно сорвал печать и дрожащими руками развернул письмо. — Извинения, — произнес он хриплым от волнения голосом. — Извиняется за то, что у него нет времени послать мне документ для подписи, и потому подписывает его сам. Одновременно благодарит за преданность. Господи, что же мне делать!
Это был крик души, и я не знала, что на него ответить. Мне ничего не оставалось, как скрепя сердце наблюдать за ним. А он тем временем опустился на подушечку для чтения молитв и сидел, молча уставившись на огонь в очаге. Дженни, присутствовавшая при этом, тоже взяла письма и стала читать. Она читала их очень внимательно, шевеля при этом дрожащими губами, потом бережно положила их на полированный стол. Некоторое время, нахмурившись, она смотрела на них, затем перекрестила брата и положила руку ему на плечо.
— Джейми, — сказала она, и ее лицо сделалось мертвенно-бледным. — У тебя нет другого выхода. Ты должен идти сражаться за Карла Стюарта. Ты должен помочь ему одержать победу.
Смысл ее слов медленно проникал в мое сознание. Этот документ автоматически зачислял всех подписавших его в разряд мятежников и предателей английской короны. Не имеет значения, как и где удалось Карлу достать деньги для осуществления этого плана. Он полон решимости завладеть троном и готовится к мятежу. А Джейми — и я — оказались невольно причастными к его планам. И Дженни права: у нас не было выбора.
Я прочла попавшуюся мне на глаза часть письма Карла, которое держал в руках Джейми.
«…Хотя многие считают меня глупцом из-за того, что я ввязываюсь в это дело, не заручившись поддержкой короля Людовика или хотя бы его банков! Я не обращаю на это внимания и готов на все, лишь бы вернуться туда, откуда прибыл.
А теперь порадуйся за меня, мой дорогой друг, я возвращаюсь домой!»
Глава 35
ЛУННЫЙ СВЕТ
Начались приготовления к предстоящему отъезду. Все поместье было охвачено волнением. Оружие, тайно хранимое с 1715 года под соломенными крышами, в стогах сена, в очагах, срочно извлекалось наружу и приводилось в боевую готовность. Под горячим августовским солнцем мужчины собирались группами, вели серьезные разговоры. Глядя на них, женщины становились молчаливыми.
Дженни стала замкнутой, как и ее брат. Я же, никогда не умевшая скрывать свои мысли и настроения, порой завидовала ей. Поэтому, когда однажды утром она попросила меня привести Джейми к ней в пивоварню, я никак не могла взять в толк — на что он ей там понадобился.
Джейми остановился позади меня возле двери, выжидая, когда глаза привыкнут к полумраку. Он с видимым удовольствием вдохнул горький влажный аромат.
— О-о… — мечтательно произнес он. — Здесь можно опьянеть от одного только запаха.
— Ну тогда задержи дыхание на минуту, — посоветовала сестра, — ты нужен мне трезвый.
Он послушно набрал воздух в легкие и надул щеки в ожидании.
— Клоун, — сказала она незлобливо и ткнула его в живот ручкой мешалки, при этом Джейми сложился пополам, шумно выпустив из себя воздух.
Он взял пустое ведро с полки, поставил его на пол вверх дном и сел. Слабый свет, проникавший сквозь окно, заклеенное вощанкой, придавал его волосам медный оттенок.
Теперь настала очередь Дженни набрать побольше воздуха в легкие.
— Джейми, я хотела поговорить с тобой насчет Айена.
— Что с ним такое?
От широкого чана, стоявшего в пивоварне, исходил аромат зерна, хмеля и спирта.
— Я хочу, чтобы ты взял Айена с собой.
Брови Джейми поползли вверх, но он медлил с ответом. Взгляд Дженни был прикован к чану с суслом, в котором она ловко орудовала мешалкой. Он сидел в расслабленной позе, уронив свои большие руки между колен и задумчиво глядя на сестру.
— Устала от замужества? — доверительно спросил он. — Тогда, может быть, лучше вывести его в лес и пристрелить там ради твоего удовольствия? — Взгляд его голубых глаз, казалось, прожигал ее насквозь.
— Если мне понадобится, чтобы кто-нибудь был подстрелен, я сделаю это сама. Но в любом случае моей мишенью будет не Айен.
Джейми фыркнул, скривив губы:
— В чем же тогда дело?
Ее плечи задрожали.
— В том, о чем я тебя прошу.
Джейми принялся с нарочитой тщательностью разглядывать кривой шрам на среднем пальце правой руки.
— Но ведь это опасно, Дженни, — спокойно возразил он.
— Я знаю.
Джейми медленно покачал головой, продолжая рассматривать свою руку. Рука полностью зажила, но шрам и грубый рубец заметно деформировали ее.
— Разумеется, знаешь. — Он оставил руку в покое и теперь смотрел в упор на сестру, начиная терять терпение. — Я знаю, что Айен рассказывал тебе всякие истории о боях во Франции, но реально ты все-таки не представляешь себе, что такое война. Это не облава на скотину. Это война, и не исключено, что каждый из нас может стать ее кровавой жертвой. Это…
Мешалка с силой стукнулась о стенку чана и упала в перемешиваемую массу.
— Не смей говорить, будто я не знаю, что такое война! — вскричала Дженни. — Истории, говоришь? А кто ухаживал за Айеном, когда он вернулся домой из Франции, оставив там полноги, в лихорадке, которая чуть не свела его в могилу?
Она стукнула рукой по скамейке. Напряженные до предела нервы дали сбой.
— Это я-то не знаю? Я обирала червей с его культи, потому что у его собственной матери не хватало мужества на это! Я прижимала раскаленный нож к его ноге, чтобы дезинфицировать рану! Я чувствовала запах его горящей плоти, подобный запаху поджариваемой свинины, и слушала при этом его отчаянные крики! И ты после этого смеешь говорить мне, что я понятия не имею о войне!
Слезы градом катились по ее лицу. Она вытирала их прямо руками, не удосуживаясь отыскать платок в кармане своего платья.
Стиснув зубы, Джейми поднялся, достал платок из рукава и протянул его Дженни. Он знал, как успокоить ее, и стоял молча, выжидая, когда она выплачется.
— Итак, ты знаешь, что такое война, и тем не менее хочешь, чтобы я взял Айена с собой?
— Да. — Она высморкалась, вытерла нос платком Джейми и спрятала его в карман. — Он прекрасно знает, что его ждет. Даже слишком хорошо знает. И все же он хочет ехать с тобой. У него есть лошадь. Ему не придется идти пешком. — Дженни сделала нетерпеливый жест рукой. — Мужчина имеет право исполнить свой долг так, как он его понимает. На каком основании ты решаешь за него?
Вновь разволновавшись, она вытащила мешалку из чана и встряхнула ею. Коричневые капли сусла упали в бадью.
— Он не просил тебя, не так ли? И не спрашивал, понадобится он тебе или нет?
— Нет. — Она вновь опустила мешалку в чан и принялась мешать сусло. — Он думает, что ты отвергаешь его потому, что он хромой и тебе не будет от него никакой пользы. — Ее голубые глаза, точь-в-точь такие, как у Джейми, выражали боль и тревогу. — Ты знал Айена прежнего. Сейчас он совсем другой.
Джейми кивнул, вставая на ноги.
— Другой, но ничуть не хуже прежнего. Так, сестра? — Он смотрел на нее и улыбался. — Он счастлив с тобой, Дженни. С тобой и с детьми.
Она кивнула, тряхнув черными кудряшками.
— Да, счастлив, — растроганно проговорила она. — Но это потому, что для меня он — единственный настоящий мужчина и таким останется всегда. — Она взглянула прямо в глаза брата. — Но если он поймет, что не нужен тебе, он будет не нужен и себе самому. Поэтому я прошу тебя взять его с собой.
Джейми упер локти в колени, крепко сцепил руки и положил на них подбородок.
— Здесь будет не так, как было во Франции, — задумчиво сказал он. — Сражаясь там, ты рисковал потерять жизнь в борьбе. Здесь… — Он помолчал немного, потом продолжал: — Дженни, здесь совсем другое. Если Стюарты потерпят неудачу, все их сторонники пойдут на эшафот.
Ее и без того белое лицо сделалось мертвенно-бледным, но руки продолжали двигаться в привычном ритме.
— У меня нет выбора, — продолжал Джейми, устремив взгляд на сестру. — Но зачем тебе рисковать нами обоими? Ты хочешь увидеть Айена на виселице, хочешь увидеть, как потом огонь будет пожирать его плоть? Ты готова ради удовлетворения его самолюбия воспитывать детей без отца? — Его лицо сделалось таким же бледным, как у Дженни. Движения мешалки замедлились, но голос прозвучал твердо:
— Мне нужен настоящий мужчина — или никакой, — решительно заявила она.
Джейми долго сидел молча, наблюдая за методичным движением мешалки в руках сестры.
— Хорошо, — наконец тихо произнес он. Она не взглянула на него и не замедлила темпа мешалки, но белый чепчик на голове, казалось, чуть-чуть качнулся в его сторону.
Джейми шумно вздохнул, затем поднялся и резко повернулся ко мне.
— Пошли отсюда, Саксоночка, — сказал он. — Сегодня я должен напиться.
— Почему ты решил, что имеешь право приказывать мне? — Вены на висках Айена вздулись и посинели. Дженни крепко сжала мою руку.
Сообщение Джейми о том, что Айен должен отправиться вместе с ним, чтобы сражаться на стороне Стюартов, было воспринято вначале с недоверием, потом с подозрением и, наконец, с гневом.
— Ты — дурак! — вспылил Айен. — Я — калека, и ты это прекрасно знаешь.
— Я знаю, что ты отличный боец, и никого другого, кроме тебя, я не хотел бы видеть рядом с собой в сраженье, — продолжал гнуть свою линию Джейми. Он дал обещание Дженни и должен исполнить его во что бы то ни стало. — Мы всегда действовали заодно. А сейчас ты оставишь меня одного?
Айен нетерпеливо махал рукой, отвергая это обвинение:
— Во время сражения всякое может случиться. А что, если моя нога вдруг соскочит или подвернется, хороший же из меня будет боец! Я буду лежать на земле словно червяк и ждать, когда первый же красномундирник[1] заколет меня. И кроме того, — при этих словах Айен сердито нахмурился, — кто, по-твоему, будет здесь работать вместо меня, пока ты отвоюешься и наконец соблаговолишь вернуться?
— Дженни, — ответил Джейми не задумываясь. — И потом, здесь останется достаточно мужчин, которые будут работать и присматривать за хозяйством. А вести счета она умеет.
Брови Айена подскочили вверх, и он произнес что-то грубое по-гэльски.
— Ты хочешь, чтобы я оставил ее здесь одну с тремя маленькими детьми? Парень, да ты просто спятил! — Всплеснув руками, Айен указал в сторону шкафа, где хранилось виски.
Дженни, сидящая с Кэтрин на коленях рядом со мной на диване, слабо ахнула. Ее рука отыскала мою под складками наших юбок, и я сжала ее пальцы.
— Почему ты считаешь, что имеешь право приказывать мне?
Джейми хмурым взглядом окинул плотную спину шурина. Внезапно его рот тронула чуть заметная улыбка.
— Потому что я выше тебя ростом, — нарочито серьезным тоном произнес он, продолжая хмуриться.
Айен недоуменно уставился на Джейми. Но нерешительность его длилась не более секунды. Айен расправил плечи, вскинул подбородок.
— А я старше тебя, — парировал он, тоже хмурясь.
— А я сильнее.
— Нет, я.
— Неправда, я.
Сквозь напускную серьезность в их голосах угадывалась шутка. Они наскакивали друг на друга, как когда-то в детстве. В голосе Джейми звучал все тот же вызов, как и много лет назад. Он расстегнул рукав рубашки и стал его закатывать.
— Докажи! — крикнул он, одним движением руки смахивая фигуры с шахматного стола, затем сел и поставил локоть на стол, демонстрируя готовность к предстоящей борьбе. Его голубые глаза в упор смотрели в карие глаза Айена, горевшие тем же неукротимым азартом.
Айену потребовалась одна секунда, чтобы оценить ситуацию, и он согласно кивнул.
Он пригладил упавшую на лоб прядь волос, расстегнул манжету рукава и стал так же медленно закатывать рукав, не сводя глаз с Джейми.
Оттуда, где я стояла, мне было хорошо видно лицо Айена, слегка порозовевшее под загаром, его решительно вскинутый острый подбородок. Лица Джейми мне не было видно, но, судя по осанке, он был настроен не менее решительно.
Теперь Айен и Джейми, сидя друг против друга, выверяли подходящую точку опоры для локтя и надежность столешницы.
В соответствии с правилами Джейми растопырил пальцы. Айен сделал то же самое, и их ладони сдвинулись, прижавшись друг к другу. Затем пальцы рук сомкнулись и скользнули вправо, сцепившись в замок.
— Готов? — спросил Джейми.
— Готов, — ответил Айен. Голос его был спокойным, но глаза под густыми бровями горели.
Мускулы противников напряглись, напружинились, пока они ерзали на стульях, усаживаясь поудобнее.
Дженни встретилась со мной глазами и отвернулась. Она ожидала от Джейми чего угодно, но только не этого.
Внимание обоих мужчин было сфокусировано на сцепленных пальцах, все окружающее перестало для них существовать. Лица их сделались пунцовыми от напряжения, волосы на висках взмокли от пота. Вдруг я заметила, что Джейми ослабил хватку, заметив, как Айен еще крепче стиснул зубы. Айен недоуменно взглянул на Джейми, их глаза встретились, и они дружно прыснули со смеха.
В следующую же минуту сцепленные руки упали на стол.
— Значит, ничья, — сказал Джейми, отбрасывая назад волосы, мокрые от пота. И добродушно кивнул Айену. — Значит, так, дружище, если я не имею права приказывать тебе, то я могу попросить. Ты пойдешь со мной.
Айен отер рукой мокрую шею, обвел взглядом комнату, остановив его на Дженни. Ее лицо было бледнее обычного, но мне была видна голубая жилка, пульсирующая у нее на шее. Айен внимательно смотрел на нее, осторожно опуская рукав своей рубашки. Я заметила, как темная краска начинает заливать ее лицо и шею.
Айен в раздумье потер подбородок, затем повернулся к Джейми и покачал головой.
— Нет, старик, — мягко сказал он. — Здесь я тебе нужнее, и я остаюсь. — Его глаза задержались на Дженни с маленькой Кэтрин, прильнувшей к ее плечу, и на маленькой Мэгги, вцепившейся в юбку матери крохотными ручонками. — Я останусь здесь, — повторил он, — защищать твою слабую сторону.
— Джейми?
— Да? — Он ответил сразу, и я знала, что он не спит, хотя и лежал неподвижно, словно каменное изваяние. Комната была залита лунным светом, и, поднявшись на локте, я могла видеть его лицо. Взгляд был устремлен вверх, как будто сквозь тяжелые балки потолка он мог увидеть небо, усыпанное звездами.
— Ты ведь не оставишь меня здесь одну, правда? — До сегодняшней сцены с Айеном я не осмеливалась спрашивать Джейми об этом. Коль скоро было решено, что Айен остается, Джейми уединился с ним, чтобы сообща решить, кому отправляться под знамена принца, а кто останется, чтобы обеспечить нормальное функционирование поместья Лаллиброх.
Я знала, что решать эти вопросы было непросто в данной ситуации, несмотря на то что Джейми с видимым спокойствием обсуждал с шурином, сможет ли тот отпустить кузнеца Росса, и в конце концов решили, что сможет, при условии, что до выступления в поход будут починены все лемехи плугов. Когда дошла очередь до Кирби Фрэзера, было решено, что он должен остаться, поскольку является единственной опорой не только собственной семьи, но также и семьи своей овдовевшей сестры. Брендан был старшим из мальчиков в обеих семьях и в свои девять лет должен будет заменить отца Джозефа, если тот не вернется.
К решению подобных вопросов следовало подходить с особой деликатностью. Сколько мужчин необходимо взять с собой, чтобы оказать влияние на исход борьбы? Дженни была права: у Джейми не было иного пути, кроме как помочь Карлу Стюарту добиться победы. А значит, ему предстоит собрать как можно больше мужчин и оружия. Но с другой стороны, была я и моя полная неосведомленность в хозяйственных делах. Мы сумели помешать Карлу собрать деньги для финансирования восстания, но тем не менее безрассудный и бездарный этот Младший Претендент решился заявить притязание на трон. Он уже высадился в Гленфиннане и объединил под своими знаменами тамошние кланы. Из очередного письма Джареда мы узнали, что Карл пересек Ла-Манш с двумя небольшими фрегатами, предоставленными в его распоряжение неким Энтони Уолшем, бывшим работорговцем, и отнюдь не бескорыстно. Видимо, авантюра Карла показалась ему менее рискованной, чем торговля рабами, где он может выиграть, а может и проиграть. Один фрегат был захвачен англичанами, другой с Карлом на борту благополучно добрался до острова Эрискей.
Карла сопровождали семеро приверженцев, включая владельца небольшого банка по имени Эйнес Макдоналд. Не в состоянии субсидировать всю экспедицию, он предоставил необходимую сумму для покупки небольшого количества палашей, которые и составляли все вооружение Карла. Джаред делал вид, что восхищается Карлом, в действительности же приходил в ужас от безрассудства его затеи, но, будучи настоящим якобитом, старался скрыть недобрые предчувствия.
И тем не менее Карлу сопутствовал успех. От «Хайленд грейпваин» мы узнали, что он причалил к острову Эрискей, затем с несколькими большими бочками бренди отправился в Гленфиннан и ждал, откликнутся ли кланы на его призыв встать под его знамена. И после нескольких томительных часов ожидания он увидел наконец спускающихся по крутым зеленым холмам триста человек из клана Камерон, но предводительствовал не вождь клана — он находился в отъезде, а его сестра, Дженни Камерон.
Камероны были первыми, но вслед за ними прибыли и другие, все, кто были перечислены в Соглашении о сотрудничестве. Если, несмотря на все усилия, Карлу суж-дена неудача, надо как можно больше народу оставить в поместье и спасти Лаллиброх от упадка.
Айен по крайней мере уцелеет, и Джейми сможет не беспокоиться о доме.
Дома остается Айен. Уже одно это придавало ему уверенности и поддерживало бодрость духа. А как другие шестьдесят семейств, живших в Лаллиброхе? Решать, кто пойдет воевать, а кто останется, было равносильно выбору заведомых смертников. Мне приходилось видеть командиров, которых война вынуждала делать подобный выбор, и знала, чего это им стоило.
Джейми сделал выбор — у него не было иного выхода, — но в своем решении он придерживался двух принципов: в его войске не будет ни одной женщины и юношей младше восемнадцати лет. Айен был удивлен такому решению Джейми. Женщинам с маленькими детьми в принципе естественно оставаться дома, однако для большинства шотландских женщин было также естественным сопровождать мужей, отправляющихся на войну, — готовить им еду, заботиться о них и делить с ними все тяготы армейской жизни. И юноши, которые уже в четырнадцать лет считают себя мужчинами, будут смертельно оскорблены таким решением. Но Джейми отдавал свои приказания тоном, не терпящим возражений, и Айен после минутной заминки согласно кивнул и подписал приказ. Я не хотела в присутствии Айена и Дженни спрашивать Джейми, распространяется ли его приказ относительно женщин и на меня тоже, потому что, хочет он того или нет, я все равно отправлюсь с ним, чего бы это мне ни стоило.
— Оставить тебя? — спросил он, и я увидела, что он широко улыбается. — Думаешь, мне это удастся?
— Нет, — ответила я, с облегчением вздохнув и прижавшись к нему. — Не удастся. Но, может быть, ты втайне помышляешь об этом?
Он засмеялся и крепче прижал меня к себе:
— О да, конечно, помышляю. Но в то же время я прекрасно сознаю, что для этого мне пришлось бы приковать тебя цепями к перилам лестницы. Иначе тебя не удержишь. Таким образом, мне поневоле придется взять тебя с собой. К тому же ты еще и прекрасный лекарь. И я не хочу лишать своих людей твоей помощи, а она им наверняка понадобится.
Дженни стала замкнутой, как и ее брат. Я же, никогда не умевшая скрывать свои мысли и настроения, порой завидовала ей. Поэтому, когда однажды утром она попросила меня привести Джейми к ней в пивоварню, я никак не могла взять в толк — на что он ей там понадобился.
Джейми остановился позади меня возле двери, выжидая, когда глаза привыкнут к полумраку. Он с видимым удовольствием вдохнул горький влажный аромат.
— О-о… — мечтательно произнес он. — Здесь можно опьянеть от одного только запаха.
— Ну тогда задержи дыхание на минуту, — посоветовала сестра, — ты нужен мне трезвый.
Он послушно набрал воздух в легкие и надул щеки в ожидании.
— Клоун, — сказала она незлобливо и ткнула его в живот ручкой мешалки, при этом Джейми сложился пополам, шумно выпустив из себя воздух.
Он взял пустое ведро с полки, поставил его на пол вверх дном и сел. Слабый свет, проникавший сквозь окно, заклеенное вощанкой, придавал его волосам медный оттенок.
Теперь настала очередь Дженни набрать побольше воздуха в легкие.
— Джейми, я хотела поговорить с тобой насчет Айена.
— Что с ним такое?
От широкого чана, стоявшего в пивоварне, исходил аромат зерна, хмеля и спирта.
— Я хочу, чтобы ты взял Айена с собой.
Брови Джейми поползли вверх, но он медлил с ответом. Взгляд Дженни был прикован к чану с суслом, в котором она ловко орудовала мешалкой. Он сидел в расслабленной позе, уронив свои большие руки между колен и задумчиво глядя на сестру.
— Устала от замужества? — доверительно спросил он. — Тогда, может быть, лучше вывести его в лес и пристрелить там ради твоего удовольствия? — Взгляд его голубых глаз, казалось, прожигал ее насквозь.
— Если мне понадобится, чтобы кто-нибудь был подстрелен, я сделаю это сама. Но в любом случае моей мишенью будет не Айен.
Джейми фыркнул, скривив губы:
— В чем же тогда дело?
Ее плечи задрожали.
— В том, о чем я тебя прошу.
Джейми принялся с нарочитой тщательностью разглядывать кривой шрам на среднем пальце правой руки.
— Но ведь это опасно, Дженни, — спокойно возразил он.
— Я знаю.
Джейми медленно покачал головой, продолжая рассматривать свою руку. Рука полностью зажила, но шрам и грубый рубец заметно деформировали ее.
— Разумеется, знаешь. — Он оставил руку в покое и теперь смотрел в упор на сестру, начиная терять терпение. — Я знаю, что Айен рассказывал тебе всякие истории о боях во Франции, но реально ты все-таки не представляешь себе, что такое война. Это не облава на скотину. Это война, и не исключено, что каждый из нас может стать ее кровавой жертвой. Это…
Мешалка с силой стукнулась о стенку чана и упала в перемешиваемую массу.
— Не смей говорить, будто я не знаю, что такое война! — вскричала Дженни. — Истории, говоришь? А кто ухаживал за Айеном, когда он вернулся домой из Франции, оставив там полноги, в лихорадке, которая чуть не свела его в могилу?
Она стукнула рукой по скамейке. Напряженные до предела нервы дали сбой.
— Это я-то не знаю? Я обирала червей с его культи, потому что у его собственной матери не хватало мужества на это! Я прижимала раскаленный нож к его ноге, чтобы дезинфицировать рану! Я чувствовала запах его горящей плоти, подобный запаху поджариваемой свинины, и слушала при этом его отчаянные крики! И ты после этого смеешь говорить мне, что я понятия не имею о войне!
Слезы градом катились по ее лицу. Она вытирала их прямо руками, не удосуживаясь отыскать платок в кармане своего платья.
Стиснув зубы, Джейми поднялся, достал платок из рукава и протянул его Дженни. Он знал, как успокоить ее, и стоял молча, выжидая, когда она выплачется.
— Итак, ты знаешь, что такое война, и тем не менее хочешь, чтобы я взял Айена с собой?
— Да. — Она высморкалась, вытерла нос платком Джейми и спрятала его в карман. — Он прекрасно знает, что его ждет. Даже слишком хорошо знает. И все же он хочет ехать с тобой. У него есть лошадь. Ему не придется идти пешком. — Дженни сделала нетерпеливый жест рукой. — Мужчина имеет право исполнить свой долг так, как он его понимает. На каком основании ты решаешь за него?
Вновь разволновавшись, она вытащила мешалку из чана и встряхнула ею. Коричневые капли сусла упали в бадью.
— Он не просил тебя, не так ли? И не спрашивал, понадобится он тебе или нет?
— Нет. — Она вновь опустила мешалку в чан и принялась мешать сусло. — Он думает, что ты отвергаешь его потому, что он хромой и тебе не будет от него никакой пользы. — Ее голубые глаза, точь-в-точь такие, как у Джейми, выражали боль и тревогу. — Ты знал Айена прежнего. Сейчас он совсем другой.
Джейми кивнул, вставая на ноги.
— Другой, но ничуть не хуже прежнего. Так, сестра? — Он смотрел на нее и улыбался. — Он счастлив с тобой, Дженни. С тобой и с детьми.
Она кивнула, тряхнув черными кудряшками.
— Да, счастлив, — растроганно проговорила она. — Но это потому, что для меня он — единственный настоящий мужчина и таким останется всегда. — Она взглянула прямо в глаза брата. — Но если он поймет, что не нужен тебе, он будет не нужен и себе самому. Поэтому я прошу тебя взять его с собой.
Джейми упер локти в колени, крепко сцепил руки и положил на них подбородок.
— Здесь будет не так, как было во Франции, — задумчиво сказал он. — Сражаясь там, ты рисковал потерять жизнь в борьбе. Здесь… — Он помолчал немного, потом продолжал: — Дженни, здесь совсем другое. Если Стюарты потерпят неудачу, все их сторонники пойдут на эшафот.
Ее и без того белое лицо сделалось мертвенно-бледным, но руки продолжали двигаться в привычном ритме.
— У меня нет выбора, — продолжал Джейми, устремив взгляд на сестру. — Но зачем тебе рисковать нами обоими? Ты хочешь увидеть Айена на виселице, хочешь увидеть, как потом огонь будет пожирать его плоть? Ты готова ради удовлетворения его самолюбия воспитывать детей без отца? — Его лицо сделалось таким же бледным, как у Дженни. Движения мешалки замедлились, но голос прозвучал твердо:
— Мне нужен настоящий мужчина — или никакой, — решительно заявила она.
Джейми долго сидел молча, наблюдая за методичным движением мешалки в руках сестры.
— Хорошо, — наконец тихо произнес он. Она не взглянула на него и не замедлила темпа мешалки, но белый чепчик на голове, казалось, чуть-чуть качнулся в его сторону.
Джейми шумно вздохнул, затем поднялся и резко повернулся ко мне.
— Пошли отсюда, Саксоночка, — сказал он. — Сегодня я должен напиться.
— Почему ты решил, что имеешь право приказывать мне? — Вены на висках Айена вздулись и посинели. Дженни крепко сжала мою руку.
Сообщение Джейми о том, что Айен должен отправиться вместе с ним, чтобы сражаться на стороне Стюартов, было воспринято вначале с недоверием, потом с подозрением и, наконец, с гневом.
— Ты — дурак! — вспылил Айен. — Я — калека, и ты это прекрасно знаешь.
— Я знаю, что ты отличный боец, и никого другого, кроме тебя, я не хотел бы видеть рядом с собой в сраженье, — продолжал гнуть свою линию Джейми. Он дал обещание Дженни и должен исполнить его во что бы то ни стало. — Мы всегда действовали заодно. А сейчас ты оставишь меня одного?
Айен нетерпеливо махал рукой, отвергая это обвинение:
— Во время сражения всякое может случиться. А что, если моя нога вдруг соскочит или подвернется, хороший же из меня будет боец! Я буду лежать на земле словно червяк и ждать, когда первый же красномундирник[1] заколет меня. И кроме того, — при этих словах Айен сердито нахмурился, — кто, по-твоему, будет здесь работать вместо меня, пока ты отвоюешься и наконец соблаговолишь вернуться?
— Дженни, — ответил Джейми не задумываясь. — И потом, здесь останется достаточно мужчин, которые будут работать и присматривать за хозяйством. А вести счета она умеет.
Брови Айена подскочили вверх, и он произнес что-то грубое по-гэльски.
— Ты хочешь, чтобы я оставил ее здесь одну с тремя маленькими детьми? Парень, да ты просто спятил! — Всплеснув руками, Айен указал в сторону шкафа, где хранилось виски.
Дженни, сидящая с Кэтрин на коленях рядом со мной на диване, слабо ахнула. Ее рука отыскала мою под складками наших юбок, и я сжала ее пальцы.
— Почему ты считаешь, что имеешь право приказывать мне?
Джейми хмурым взглядом окинул плотную спину шурина. Внезапно его рот тронула чуть заметная улыбка.
— Потому что я выше тебя ростом, — нарочито серьезным тоном произнес он, продолжая хмуриться.
Айен недоуменно уставился на Джейми. Но нерешительность его длилась не более секунды. Айен расправил плечи, вскинул подбородок.
— А я старше тебя, — парировал он, тоже хмурясь.
— А я сильнее.
— Нет, я.
— Неправда, я.
Сквозь напускную серьезность в их голосах угадывалась шутка. Они наскакивали друг на друга, как когда-то в детстве. В голосе Джейми звучал все тот же вызов, как и много лет назад. Он расстегнул рукав рубашки и стал его закатывать.
— Докажи! — крикнул он, одним движением руки смахивая фигуры с шахматного стола, затем сел и поставил локоть на стол, демонстрируя готовность к предстоящей борьбе. Его голубые глаза в упор смотрели в карие глаза Айена, горевшие тем же неукротимым азартом.
Айену потребовалась одна секунда, чтобы оценить ситуацию, и он согласно кивнул.
Он пригладил упавшую на лоб прядь волос, расстегнул манжету рукава и стал так же медленно закатывать рукав, не сводя глаз с Джейми.
Оттуда, где я стояла, мне было хорошо видно лицо Айена, слегка порозовевшее под загаром, его решительно вскинутый острый подбородок. Лица Джейми мне не было видно, но, судя по осанке, он был настроен не менее решительно.
Теперь Айен и Джейми, сидя друг против друга, выверяли подходящую точку опоры для локтя и надежность столешницы.
В соответствии с правилами Джейми растопырил пальцы. Айен сделал то же самое, и их ладони сдвинулись, прижавшись друг к другу. Затем пальцы рук сомкнулись и скользнули вправо, сцепившись в замок.
— Готов? — спросил Джейми.
— Готов, — ответил Айен. Голос его был спокойным, но глаза под густыми бровями горели.
Мускулы противников напряглись, напружинились, пока они ерзали на стульях, усаживаясь поудобнее.
Дженни встретилась со мной глазами и отвернулась. Она ожидала от Джейми чего угодно, но только не этого.
Внимание обоих мужчин было сфокусировано на сцепленных пальцах, все окружающее перестало для них существовать. Лица их сделались пунцовыми от напряжения, волосы на висках взмокли от пота. Вдруг я заметила, что Джейми ослабил хватку, заметив, как Айен еще крепче стиснул зубы. Айен недоуменно взглянул на Джейми, их глаза встретились, и они дружно прыснули со смеха.
В следующую же минуту сцепленные руки упали на стол.
— Значит, ничья, — сказал Джейми, отбрасывая назад волосы, мокрые от пота. И добродушно кивнул Айену. — Значит, так, дружище, если я не имею права приказывать тебе, то я могу попросить. Ты пойдешь со мной.
Айен отер рукой мокрую шею, обвел взглядом комнату, остановив его на Дженни. Ее лицо было бледнее обычного, но мне была видна голубая жилка, пульсирующая у нее на шее. Айен внимательно смотрел на нее, осторожно опуская рукав своей рубашки. Я заметила, как темная краска начинает заливать ее лицо и шею.
Айен в раздумье потер подбородок, затем повернулся к Джейми и покачал головой.
— Нет, старик, — мягко сказал он. — Здесь я тебе нужнее, и я остаюсь. — Его глаза задержались на Дженни с маленькой Кэтрин, прильнувшей к ее плечу, и на маленькой Мэгги, вцепившейся в юбку матери крохотными ручонками. — Я останусь здесь, — повторил он, — защищать твою слабую сторону.
— Джейми?
— Да? — Он ответил сразу, и я знала, что он не спит, хотя и лежал неподвижно, словно каменное изваяние. Комната была залита лунным светом, и, поднявшись на локте, я могла видеть его лицо. Взгляд был устремлен вверх, как будто сквозь тяжелые балки потолка он мог увидеть небо, усыпанное звездами.
— Ты ведь не оставишь меня здесь одну, правда? — До сегодняшней сцены с Айеном я не осмеливалась спрашивать Джейми об этом. Коль скоро было решено, что Айен остается, Джейми уединился с ним, чтобы сообща решить, кому отправляться под знамена принца, а кто останется, чтобы обеспечить нормальное функционирование поместья Лаллиброх.
Я знала, что решать эти вопросы было непросто в данной ситуации, несмотря на то что Джейми с видимым спокойствием обсуждал с шурином, сможет ли тот отпустить кузнеца Росса, и в конце концов решили, что сможет, при условии, что до выступления в поход будут починены все лемехи плугов. Когда дошла очередь до Кирби Фрэзера, было решено, что он должен остаться, поскольку является единственной опорой не только собственной семьи, но также и семьи своей овдовевшей сестры. Брендан был старшим из мальчиков в обеих семьях и в свои девять лет должен будет заменить отца Джозефа, если тот не вернется.
К решению подобных вопросов следовало подходить с особой деликатностью. Сколько мужчин необходимо взять с собой, чтобы оказать влияние на исход борьбы? Дженни была права: у Джейми не было иного пути, кроме как помочь Карлу Стюарту добиться победы. А значит, ему предстоит собрать как можно больше мужчин и оружия. Но с другой стороны, была я и моя полная неосведомленность в хозяйственных делах. Мы сумели помешать Карлу собрать деньги для финансирования восстания, но тем не менее безрассудный и бездарный этот Младший Претендент решился заявить притязание на трон. Он уже высадился в Гленфиннане и объединил под своими знаменами тамошние кланы. Из очередного письма Джареда мы узнали, что Карл пересек Ла-Манш с двумя небольшими фрегатами, предоставленными в его распоряжение неким Энтони Уолшем, бывшим работорговцем, и отнюдь не бескорыстно. Видимо, авантюра Карла показалась ему менее рискованной, чем торговля рабами, где он может выиграть, а может и проиграть. Один фрегат был захвачен англичанами, другой с Карлом на борту благополучно добрался до острова Эрискей.
Карла сопровождали семеро приверженцев, включая владельца небольшого банка по имени Эйнес Макдоналд. Не в состоянии субсидировать всю экспедицию, он предоставил необходимую сумму для покупки небольшого количества палашей, которые и составляли все вооружение Карла. Джаред делал вид, что восхищается Карлом, в действительности же приходил в ужас от безрассудства его затеи, но, будучи настоящим якобитом, старался скрыть недобрые предчувствия.
И тем не менее Карлу сопутствовал успех. От «Хайленд грейпваин» мы узнали, что он причалил к острову Эрискей, затем с несколькими большими бочками бренди отправился в Гленфиннан и ждал, откликнутся ли кланы на его призыв встать под его знамена. И после нескольких томительных часов ожидания он увидел наконец спускающихся по крутым зеленым холмам триста человек из клана Камерон, но предводительствовал не вождь клана — он находился в отъезде, а его сестра, Дженни Камерон.
Камероны были первыми, но вслед за ними прибыли и другие, все, кто были перечислены в Соглашении о сотрудничестве. Если, несмотря на все усилия, Карлу суж-дена неудача, надо как можно больше народу оставить в поместье и спасти Лаллиброх от упадка.
Айен по крайней мере уцелеет, и Джейми сможет не беспокоиться о доме.
Дома остается Айен. Уже одно это придавало ему уверенности и поддерживало бодрость духа. А как другие шестьдесят семейств, живших в Лаллиброхе? Решать, кто пойдет воевать, а кто останется, было равносильно выбору заведомых смертников. Мне приходилось видеть командиров, которых война вынуждала делать подобный выбор, и знала, чего это им стоило.
Джейми сделал выбор — у него не было иного выхода, — но в своем решении он придерживался двух принципов: в его войске не будет ни одной женщины и юношей младше восемнадцати лет. Айен был удивлен такому решению Джейми. Женщинам с маленькими детьми в принципе естественно оставаться дома, однако для большинства шотландских женщин было также естественным сопровождать мужей, отправляющихся на войну, — готовить им еду, заботиться о них и делить с ними все тяготы армейской жизни. И юноши, которые уже в четырнадцать лет считают себя мужчинами, будут смертельно оскорблены таким решением. Но Джейми отдавал свои приказания тоном, не терпящим возражений, и Айен после минутной заминки согласно кивнул и подписал приказ. Я не хотела в присутствии Айена и Дженни спрашивать Джейми, распространяется ли его приказ относительно женщин и на меня тоже, потому что, хочет он того или нет, я все равно отправлюсь с ним, чего бы это мне ни стоило.
— Оставить тебя? — спросил он, и я увидела, что он широко улыбается. — Думаешь, мне это удастся?
— Нет, — ответила я, с облегчением вздохнув и прижавшись к нему. — Не удастся. Но, может быть, ты втайне помышляешь об этом?
Он засмеялся и крепче прижал меня к себе:
— О да, конечно, помышляю. Но в то же время я прекрасно сознаю, что для этого мне пришлось бы приковать тебя цепями к перилам лестницы. Иначе тебя не удержишь. Таким образом, мне поневоле придется взять тебя с собой. К тому же ты еще и прекрасный лекарь. И я не хочу лишать своих людей твоей помощи, а она им наверняка понадобится.