Примерно через полчаса после того, как все уселись за стол, Томка не выдержала и понесла сыну холодец. Она сделала это тайком от Степана, потому что тот злился на Юркино упрямство.
   – Может, спустишься? – ласково спросила она, глядя, как сын уплетает холодец. – Я там ватрушки для тебя сделала.
   – Ага, разбежался, – ответил Юрка с набитым ртом.
   – Ну, неудобно же. Она ведь моя сестра. Ну, вышла замуж за таджика – с кем не бывает. Некоторые даже за негров выходят.
   – Сравнила тоже, – сказал Юрка. – Негры в баскетбол играют.
   – Таджики тоже, наверное, во что-нибудь играют. – Томка на секунду задумалась, пытаясь представить себе, во что играют таджики, но потом махнула рукой. – Да и не понимает он ничего по-ихнему.
   – Ты-то откуда знаешь? – напористо спросил Юрка.
   Томка развела руками, словно удивляясь нелепости вопроса.
   – Ну, так видно же, – сказала она.
   В этот момент снизу строгим голосом закричал Степан:
   – Тома! А ну слазь оттуда!
   – Иду, иду! – заспешила Томка.
   Она подошла к лестнице, а потом снова повернулась к сыну.
   – Давай спускайся! – прикрикнула она на него специально для Степана.
   На веранде правила бал Мария. Она объявляла тост за тостом, подливала мужчинам, шумно вспоминала общее детство, старательно шутила и время от времени выбегала во двор, чтобы кому-то позвонить. Вернувшись, она снова развивала бурную деятельность. Женька внимательно следила за матерью.
   – Папа, – шепнула она Тетерину. – Какая-то мама сегодня странная.
   – Странная? – делано удивился он. – Почему?
   – Ну, не знаю, – пожала плечами Женька. – Веселая.
   – Так это же хорошо.
   Женька взяла телефон, который Мария положила на стол рядом с нею, и начала просматривать входящие звонки. Тетерин сообразил, что Димкиного номера там не будет, и склонился к дочери.
   – Положи, – шепнул он. – Мама не любит, когда смотрят ее телефон. Сходи лучше за Юркой, а то как-то неловко получается.
* * *
   Поднявшись на чердак, Женька уселась на старый сундук рядом с Юркиным гамаком. Он покосился на двоюродную сестру и продолжал курить, стараясь, впрочем, дымить в другую сторону.
   – Ну, чего там? – лениво спросил он.
   – Тебя ждут, – ответила Женька.
   – Подождут.
   Несколько секунд они помолчали.
   – Слушай, я очень толстая? – неожиданно спросила Женька.
   – Не парься, – выдохнул дым Юрка. – Люди бывают разные.
   Женька насупилась.
   – Уж кто бы говорил.
   – В смысле? – Юрка посмотрел на сестру.
   – У тебя же идеология, – насмешливо улыбнулась Женька. – Все должны быть одинаковые. Ты у нас, типа, Маугли – «Мы с тобой одной крови».
   Женька смешно нахмурилась, изображая обитателя джунглей.
   – Чего ты несешь?
   – Это не я. Это писатель Киплинг.
   – Да по фигу мне, какой там писатель. Я тебе просто сказал, чтобы ты не парилась насчет своего веса.
   – Ты же паришься из-за своих проблем, – Женька снова перешла в наступление. – Сидишь тут как сыч. Девочки маленькой испугался.
   – Я испугался? Ты чего, совсем?
   – Да ладно тебе, – махнула рукой Женька. – У всех свои заморочки. Признайся, что твои нисколько не лучше моих.
   Юрка перестал раскачиваться в гамаке и внимательно посмотрел на Женьку. В ее тоне он уловил что-то новое, что-то очень серьезное – такое, что заставило его согласиться.
   – Наверно, не лучше. Только у меня это не заморочки.
   Женька почувствовала, что Юрка вдруг снял защиту. Она больше не ощущала в нем той нарочитой злости, которую он обычно использовал как панцирь. Сейчас он был откровенен.
   – Тогда скажи – я очень толстая? – неожиданно потребовала она.
   Застигнутый врасплох Юрка не успел уклониться от ответа.
   – Есть немного.
   Женька помолчала, как будто укладывала эти два слова у себя в голове, потом встала с сундука и просто сказала:
   – Спасибо.
   После этого она молча спустилась по лестнице.
   Юрка вскочил со своего гамака и бросился вниз за Женькой.
   – Подожди! – закричал он. – Постой!
   Когда он вбежал следом за ней на веранду, там царил праздничный Восток. Из принесенного Степаном магнитофона громко звучала таджикская народная музыка. Практически никто не сидел, все стояли, а в центре образовавшегося круга танцевала крохотная Гулбахор. Она изящно крутила над головой кистями рук, вращалась вокруг своей оси и прогибалась назад, смешно запрокидывая локоточки, блестя глазами, перебирая ладошками в воздухе, как будто играла на невидимой арфе, и успевая при этом улыбаться взрослым, которые вне себя от восторга дружно ей хлопали и смеялись. Мария даже пыталась изобразить знойную восточную женщину, закрывая нижнюю половину лица кухонным полотенцем, повторяя руками движения Гулбахор и двусмысленно покачивая бедрами. Муродали, сверкая зубами, азартно выстукивал на перевернутом ведре сложный восточный ритм.
   Юрка остановился на пороге, глядя на танцующую Гулбахор и Муродали. Эти люди, которые, по его мнению, были низшими существами и не имели права на такие же, как у него, чувства, на такие же, как у него, праздники, сейчас прямо перед ним проявляли эти чувства во всей полноте. Но самым странным для Юрки было даже не это. Совершенно чуждая и, в общем-то, ненавистная ему музыка стала вдруг не чужой для очень близких ему людей. Его дед и бабушка, и даже отец – все они были так неподдельно веселы, счастливы и так искренне восхищались маленькой Гулбахор, что у Юрки от ненависти потемнело в глазах.
   Заметив его, Гуля прекратила свой танец.
   – Дядя Юра пришел! – закричала она и побежала к нему, чтобы обнять.
   Юрка инстинктивно сделал шаг назад, переступая через порог. Не ожидавшая этого движения девочка запнулась и упала, но он даже не попытался подхватить ее. Гулбахор заплакала, и Тетерин, стоявший к ней ближе всех, взял ее на руки.
   – Ты чего? Это ведь ребенок! – закричала Томка на своего сына.
   На веранде повисла гнетущая тишина.
   – Достали вы все, – сквозь зубы пробормотал Юрка.
   – Ты как с матерью разговариваешь? – подал голос Муродали.
   Его возмутил не столько поступок Юрки, сколько неуважение к старшим. Он был воспитан совершенно иначе.
   – Тебя не спросил! – несло Юрку.
   Степан рванулся к сыну.
   – А ну, иди сюда!
   – Да пошли вы!
   Юрка, который стоял на границе падающего с веранды света, резко повернулся и растворился в темноте.
* * *
   Поздно вечером Валя помыла девочек, укутала их в одеяла и уложила на свою кровать. Катя никак не могла расстаться с Гулей, и Валя разрешила им побыть вместе еще немного.
   – Мама, – вдруг позвала Гулбахор. – А Юра плохой?
   – Нет, он не плохой… Просто с ним случилась беда.
   Катя тут же испугалась за брата.
   – Какая беда?
   Валя на секунду задумалась.
   – А вы помните сказку про мальчика, которому в сердце попал осколок ледяного зеркала? – спросила она.
   – Я помню! – закричала Катя и от нетерпения даже выпрыгнула из одеяла.
   – Я тоже помню, – расстроилась Гуля. – Мам, почему она всегда первая говорит?
   – Только не ссориться, – мягко сказала Валя. – А то не буду дальше рассказывать.
   – Рассказывай, рассказывай, – зашептали девочки и прижались друг к другу.
   – Так вот, – продолжала Валя, расчесывая Кате волосы. – Этот мальчик стал злой, капризный и перестал любить свою сестру. Но он был не виноват. Виноват во всем злой волшебник.
   – Который расколол зеркало, – снова не утерпела Катя.
   – И Снежная Королева, – слегка обиженно добавила Гуля.
   – Которая у Женьки в альбоме! – Катя не унималась.
   – Да, да, – кивнула Валя, стараясь не обращать внимания на их соперничество. – А спасла его маленькая девочка.
   – Герда! – закричала Катя.
   – Она сумела растопить его сердце, – продолжала Валя, – и ледяной осколок растаял.
   Гуля вдруг загрустила.
   – Значит, Юре сейчас холодно, – прошептала она.
   – Да, – сказала Валя. – Думаю, очень холодно.
   За спиной у нее скрипнула дверь, и в комнату заглянул Тетерин.
   – Ты Марию не видела? – смущенно улыбнувшись, спросил он.
   – Нет, – покачала головой Валя.
   – А-а… Ну, тогда извини.
   Он осторожно прикрыл дверь и пошел в свою комнату. Восточные упражнения Марии, во время танца маленькой Гулбахор, произвели на него неизгладимое впечатление. Ее покачивающиеся бедра стояли у него перед глазами, поэтому он даже запнулся в темном коридоре, входя в свою комнату. Вместо того чтобы улечься на раскладушку, которую Иван Александрович починил для него по просьбе Марии, он быстро скинул одежду и юркнул под одеяло в ее постель. В голове у него звучала многообещающая таджикская мелодия с кассеты Муродали.
   Сама Мария, ни сном, ни духом не подозревающая о том, что ее ожидает, расспрашивала на кухне Галину Семеновну про Димкин адрес в Китае.
   – Ну, бумажка такая, – говорила она. – Помнишь, Димка дал тебе перед отъездом?
   – Бумажка? – Галина Семеновна перестала вытирать посуду. – В шкатулку, кажется, положила. У отца в комнате на комоде.
   Мария стремительно прошла в комнату Ивана Александровича, где тот азартно играл с Женькой в «Чапаева».
   – Женя, спать быстро, – на автомате сказала Мария и взяла с комода шкатулку.
   – Я сейчас, – также автоматически ответила Женька, даже не двинувшись с места и продолжая щелкать пальцем по шашкам.
   Те разлетались по всей комнате, и это бесило Марию, которая вынимала из шкатулки старые телеграммы, открытки и зачем-то хранившиеся там кассовые чеки из магазина. Димкиного адреса она найти не могла.
   – Кому все это надо? – пробормотала Мария и повернулась к дочери. – Женя, я кому сказала!
   Женька вскочила на ноги и быстро ушла из комнаты.
   – Мама, здесь ничего нет, – закричала Мария в сторону кухни.
   Галина Семеновна с полотенцем в руках зашла в комнату и посмотрела на открытую шкатулку.
   – Ну, значит, отец перепрятал, – сказала она.
   – Что перепрятал? – спросил Иван Александрович, собирая шашки в коробку.
   – Пап, в этой шкатулке Димкин адрес лежал в Китае. Где он?
   – Бумажка-то? – на чистом глазу сказал Иван Александрович. – Так я от детишек спрятал. А то утащат ведь – потом не найдешь.
   – Куда спрятал? – повысила голос Мария.
   Иван Александрович хотел ей ответить, потому что он твердо знал, где эта бумажка лежит, но в следующую секунду он осознал, что не помнит, и от этого испугался. Беспомощно посмотрев на дочь, а потом на жену, он виновато опустил голову.
   – Папа! – не удержалась от упрека Мария.
   – А зачем тебе адрес? – неожиданно спросила ее Галина Семеновна.
   Мария посмотрела на мать и ринулась вон из комнаты.
   Войдя к себе, она плотно закрыла дверь, вынула телефон и быстро набрала Димкин номер. Механический голос в трубке начал что-то говорить по-китайски.
   – Да чтоб вам пусто было! – чертыхнулась Мария.
   За сегодняшний вечер она выслушала эту галиматью уже раз десять, не меньше.
   – Ну, куда же ты делся? – чуть не плача, проговорила она и без сил опустилась на свою постель.
   Усевшись прямо на Тетерина, который притаился в ее кровати и грезил об одалисках, она закричала, вскочила на ноги и, не контролируя себя, швырнула в него свой телефон. Тетерин испуганно спрятался под одеяло.
   Через секунду Мария пришла в себя и стащила одеяло с мужа. Тот, скрючившись, лежал на ее постели в одних трусах. Не зная, как справиться с конфузом, он закрыл глаза и зачем-то притворился спящим.
   
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента