– Она улыбается, потому что на нее смотрят!
– Ура! – завопил Пак.
И сделал стойку на руках.
У карлика было чудесное настроение. Вчера, в пивном клубе, какой-то долговязый красавчик – явно приезжий – обозвал Пака лягушкой. И прибавил, что честная девушка удавится, а не ляжет под такую образину. Рядом с долговязым стояла честная девушка – из местных – и хихикала. На днях они с Паком весело провели время. Пак тоже захихикал, ухватил дылду за мотню и с презрением фыркнул. Дылда ударил с левой, потом с правой. Это была его ошибка. Пак здорово повеселился. Мало кто знает, сколько радости можно получить от неуклюжего дылды, двух кружек пива, полных до краев, одной метлы из ореховых прутьев и фартука честной девушки, одолженного на пять минут.
Пак знал.
Вернувшись на ферму, он рассказал о потехе деду Марка, а позже – самому Марку, из приличия опустив ряд деталей. Для этого карлик разбудил Марка глухой ночью, что строжайше воспрещалось. Они сидели на балконе третьего этажа, Марк – на табурете, Пак, по обыкновению, на перилах, и зажимали себе рты ладонями, чтобы хохотом не разбудить весь дом.
Все равно разбудили, чего там.
Это звучало как приказ.
– Скаль зубы, волчонок! Врагов это бесит…
И дед закуривал трубочку.
– А друзей? – рискнул однажды спросить Марк. – Друзей, дедушка?
– Друзей? – дед размышлял в облаке дыма. – Друзей радует.
– Тогда почему ты не говоришь мне об этом?
– О чем?
– О друзьях. О том, что моя улыбка их радует. Все о врагах и врагах…
Дед хлопал внука по плечу:
– О друзьях, парень, ты должен все узнать сам. Тут я тебе не подмога…
Глава третья
I
II
– Ура! – завопил Пак.
И сделал стойку на руках.
У карлика было чудесное настроение. Вчера, в пивном клубе, какой-то долговязый красавчик – явно приезжий – обозвал Пака лягушкой. И прибавил, что честная девушка удавится, а не ляжет под такую образину. Рядом с долговязым стояла честная девушка – из местных – и хихикала. На днях они с Паком весело провели время. Пак тоже захихикал, ухватил дылду за мотню и с презрением фыркнул. Дылда ударил с левой, потом с правой. Это была его ошибка. Пак здорово повеселился. Мало кто знает, сколько радости можно получить от неуклюжего дылды, двух кружек пива, полных до краев, одной метлы из ореховых прутьев и фартука честной девушки, одолженного на пять минут.
Пак знал.
Вернувшись на ферму, он рассказал о потехе деду Марка, а позже – самому Марку, из приличия опустив ряд деталей. Для этого карлик разбудил Марка глухой ночью, что строжайше воспрещалось. Они сидели на балконе третьего этажа, Марк – на табурете, Пак, по обыкновению, на перилах, и зажимали себе рты ладонями, чтобы хохотом не разбудить весь дом.
Все равно разбудили, чего там.
* * *
– Улыбайся! – часто с тех пор повторял дед.Это звучало как приказ.
– Скаль зубы, волчонок! Врагов это бесит…
И дед закуривал трубочку.
– А друзей? – рискнул однажды спросить Марк. – Друзей, дедушка?
– Друзей? – дед размышлял в облаке дыма. – Друзей радует.
– Тогда почему ты не говоришь мне об этом?
– О чем?
– О друзьях. О том, что моя улыбка их радует. Все о врагах и врагах…
Дед хлопал внука по плечу:
– О друзьях, парень, ты должен все узнать сам. Тут я тебе не подмога…
Глава третья
Дуэль, или В вопросах чести нет компромиссов
I
– Спасибо, добрый барин!
– Бармен, – поправил Родни.
– Трижды спасибо, добрый бармен! Ты не забыл сюда плюнуть?
– Плюнуть?!
У Родни от изумления отвалилась челюсть. Набычившись, он уставился на болтливое недоразумение, сморщенное как сушеная фига. Перед Родни на стойке внаглую разлегся карлик-вудун. Формально карлик восседал на высоченном табурете, чья ножка была вывинчена вверх до упора. При этом бо́льшая часть карлика оккупировала стойку, а длиннющая, похожая на обезьянью лапу, рука свесилась на другую сторону, в опасной близости от Родни, а главное – от батареи разномастных бутылок.
За шаловливой лапкой требовался глаз да глаз.
– Скверно жить без дырки в заднице, – философски заметил карлик, поправляя темные очки. – Еще хуже иметь дырку в голове. О, добрый бармен, неужели ты забыл, как делается «Чики-Чака»?
С проворством лисы карлик сунул нос в бокал, где бурлила зловещая серо-багровая смесь, и шумно вдохнул, раздувая ноздри. Родни готов был поклясться, что часть коктейля проходимец всосал носом.
– Мне жаль тебя, добрый бармен! В твоей голове живут осы бже-дже! Их личинки выжрали твои мозги… Да будет тебе известно, что в «Чики-Чаку» идет вытяжка из коры дерева лимбали, черный ром «Барон Суббота», щепоть сушеного лотоса, настойка на печени гиены мбола-мбола, не знавшей самца…
– Ром и лотос там есть! – возмутился Родни.
Карлик отмахнулся от его жалких оправданий:
– …бренди из бузины и сок манго. И еще туда надо плюнуть! Смачный плевок – вот залог вкуса «Чики-Чаки»!
– Ну, – сдался Родни, – если вы так настаиваете…
– Настаивать надо печень гиены! На водке. А раз печени нет, плевать уже бесполезно, – в пронзительном голосе карлика звучала вселенская скорбь. – Пей это сам, добрый бармен. А мне дай рому. Черного рому, чтобы залить тоску Папы Лусэро. Никто в Ойкумене не умеет готовить «Чики-Чаку»! Даже ты, друг мой… Что ты суешь мне стакан! Бутылку давай!
Ухватив за горлышко литровую бутыль «Барона Субботы», карлик слизнем – казалось, он утратил все кости – сполз с табурета. Марк готов был биться об заклад, что вудун растечется по полу. Судя по всему, карлик успел набраться под завязку. Но, против ожидания, знаток экзотических коктейлей встал на ноги и потопал к своему столику «противоторпедным зигзагом». Налетая на чужие столы и стулья, карлик ругался:
– Чего расселся на дороге? А ну, убирайся!
«Да он слепой! – дошло до Марка. – Вот Родни и терпит его выходки. Рука на калеку не поднимается. А он, скотина, пользуется…»
В жизни Марка Кая Тумидуса уже был карлик – душа скандалов, фитиль потасовок, весельчак и хулиган. Но если акробат Пак, друг деда, был гориллой, способной пересчитать зубы толпе забияк, возомнивших о себе, то слепец, тощий и вертлявый, напоминал наглую макаку.
«Прибьют ведь дурака…»
Добравшись до места назначения, карлик выдернул зубами корковую пробку и нахлюпал себе рому. Минутой позже к дебоширу присоединилась пара девиц в боевой раскраске. Птица и змея – ядовито-розовый плащ первой, сшитый из синтетических перьев, чудесно гармонировал с шелестящей «чешуей» подруги. Птица щебетала без умолку; змея была глухонемой, объясняясь на языке жестов. Как для Марка, змея вполне могла скрасить увольнение будущему офицеру. Но тот факт, что она польстилась на пьяницу-калеку, ронял девицу в глазах курсанта ниже плинтуса.
Что такое «плинтус», Марк не знал. Так говорил дед, когда имел в виду: дальше падать некуда.
Пригубив пиво, он окинул взглядом бар в поисках любви. Снять шлюху проблемы не составляло. Курсанты так и делали, гоня прочь сомнения: плати, солдатик, и не парься. Когда приходил денежный перевод от матери или деда, Марк проводил ночь с двумя куколками, за разумную плату готовыми вознести клиента в рай. Сейчас же ему хотелось большего. Трех куколок? – нет. Душа искала взаимной симпатии, а не секса за деньги. Деньги – ерунда, речь о другом…
Он и сам не знал, что на него нашло.
Через два столика, в уютной нише, выполненной в виде пасти пещерного льва, сидела молодая вудуни. Девушка разглядывала на просвет бокал, где пенилось игристое золото. В бокале вспыхивали искорки – драгоценная пыль в луче солнца. Блики играли на бархате шоколадной кожи. Казалось, лицо девушки излучает мягкий свет. Поймав восхищенный взгляд Марка, вудуни улыбнулась уголком рта: «Нравлюсь?» «Еще как!» – едва не выпалил Марк на весь бар. Щекам сделалось горячо. Марк покраснел – он с детства легко краснел – и выругал себя за дурацкое смущение. Эй, парень! Опомнись! Сейчас она подойдет и мурлыкнет тебе, балбесу, на ухо:
«Сто экю за ночь, красавчик!»
Вудуни осталась на месте. Она лишь тронула губами край бокала, словно поцеловала, и отвернулась. Нет, не шлюха, уверился Марк. Та бы уже спешила к клиенту – рвать созревший плод. Чего ты ждешь, бестолочь? Сделай комплимент, завяжи разговор. На абордаж! Он уже начал вставать, подыскивая нужные слова, как вдруг…
– Спаситель! Я нашел тебя!
В баре сделалось шумно и тесно. Тишиной и недостатком посетителей заведение Родни не страдало и раньше, но все познается в сравнении. В двери – оп-ди-ду-да! – вломился пестрый балаган во главе с элит-визажистом Игги Добсом.
– Слава Высшему Разуму!
«Лучше бы тебя сожрали!» – успел подумать Марк. Миг, и Добс пал перед ним на колени:
– Ты – герой! Мой герой!
Слюна летела с ярко-красных губ Игги, слюна восторга.
– Я преклоняюсь! Все слышите?
Слышали все, отсюда до Бычьей туманности.
– Он спас меня! Всех нас! Презрев опасность! Армия – наша защита! Армия и флот Помпилии – лучшие друзья Игги Добса! От кого еще ждать помощи в трудную минуту?
Не осталось и тени сомнения: в крови Игги бурлит гремучая смесь. На них с Марком смотрел весь бар. Наглый карлик хохотал басом, хорошенькая вудуни смеялась звонко, как колокольчик. Очень хотелось от души врезать стилисту по морде, как прозрачно рекомендовал дисциплинар-легат, но Марк сдержался. В джунглях было, за что. А сейчас Игги его до небес превозносит. Вон, лезет ботинок поцеловать. А Марк его – по морде. Форменное свинство получится…
– На колени, дети мои! Вознесем хвалу спасителю!
Девица-модификант, помахивая рыжим хвостом, с радостью откликнулась на призыв Добса – и одним прыжком оказалась на коленях у Марка. Обвила шею руками, прижалась грудью, зашептала на ухо сладкую чушь. Хвост ее проник между пуговицами мундира и уже лез под пряжку пояса. Щекотно, подумал Марк.
Он хихикнул, сам того не желая.
Балаган оккупировал Марков стол, притащив недостающие стулья. Бармен Родни достал из-под стойки биту для лапты, утыканную гвоздями. На языке Родни это означало: «Чего изволите?»
– Лучшее пойло для лучших людей!
Глотка у визажиста была что надо. Такой «Центурия, подъем!» по утрам командовать.
– Двойную «Мамочку» всем! Шевелись, бармен!
И без паузы, перегнувшись через стол, жарким шепотом:
– Я сделаю тебя знаменитым! Кто, если не ты? Эксклюзив от Игги Добса. Генерал Ойкумена сдохнет от зависти! У нас будет генерал Тумидус. Генералиссимус! Мужество и выдержка. Суровое благородство. Одухотворенный милитари-стайл – гвоздь сезона! Я договорюсь с модельным агентством Зизи. Мы запустим линейку: «Моя война». Плюс концепт личного имиджа. Куча плюсов, дружище! И в основе всего – твое обаяние! От тебя нужна только подпись на контракте – и десять процентов прибыли твои!
– Какой контракт? На что?!
– На титул Героя Галактики! – шустрый язык модификантки облизал Марку ухо.
Перед глазами курсанта Тумидуса промелькнула картина: миллионы богатых бездельников, и все на одно лицо. Обрюзгший Марк. Одышливый Марк. Чернокожий Марк. Морщинистый старикан-Марк. Марк – юнец из высшего света. Модные костюмы – пародия на форму либурнариев, с фазанами в петлицах. Десять процентов прибыли – и вечный позор на весь военный флот Помпилии! Герой Галактики живо представил себе реакцию дисциплинар-легата Гракха. Мнение обер-декуриона Горация по поводу. Глумливый восторг Катилины. Гнев отца на презентации «Моей войны». Разве что дед, с его клоунским прошлым, оценил бы ситуацию по достоинству.
Застрелюсь, понял Марк. Клянусь честью, застрелюсь.
– Я не согласен! – закричал он.
– Почему, котик? – изумилась хвостатая оторва.
Ответить Марк не успел.
– О, цирк на гастролях! Клоун клоуна видит за два парсека. Верно, Тумидус? Да ты целое созвездие вокруг себя собрал! Браво!
Стоя в дверях бара, Катилина аплодировал. За спиной Маркова недруга надрывались от хохота сокурсники. В сияющих глазах Катилины читалось счастье. Он и преположить не мог, что ему так повезет.
– Бармен, – поправил Родни.
– Трижды спасибо, добрый бармен! Ты не забыл сюда плюнуть?
– Плюнуть?!
У Родни от изумления отвалилась челюсть. Набычившись, он уставился на болтливое недоразумение, сморщенное как сушеная фига. Перед Родни на стойке внаглую разлегся карлик-вудун. Формально карлик восседал на высоченном табурете, чья ножка была вывинчена вверх до упора. При этом бо́льшая часть карлика оккупировала стойку, а длиннющая, похожая на обезьянью лапу, рука свесилась на другую сторону, в опасной близости от Родни, а главное – от батареи разномастных бутылок.
За шаловливой лапкой требовался глаз да глаз.
– Скверно жить без дырки в заднице, – философски заметил карлик, поправляя темные очки. – Еще хуже иметь дырку в голове. О, добрый бармен, неужели ты забыл, как делается «Чики-Чака»?
С проворством лисы карлик сунул нос в бокал, где бурлила зловещая серо-багровая смесь, и шумно вдохнул, раздувая ноздри. Родни готов был поклясться, что часть коктейля проходимец всосал носом.
– Мне жаль тебя, добрый бармен! В твоей голове живут осы бже-дже! Их личинки выжрали твои мозги… Да будет тебе известно, что в «Чики-Чаку» идет вытяжка из коры дерева лимбали, черный ром «Барон Суббота», щепоть сушеного лотоса, настойка на печени гиены мбола-мбола, не знавшей самца…
– Ром и лотос там есть! – возмутился Родни.
Карлик отмахнулся от его жалких оправданий:
– …бренди из бузины и сок манго. И еще туда надо плюнуть! Смачный плевок – вот залог вкуса «Чики-Чаки»!
– Ну, – сдался Родни, – если вы так настаиваете…
– Настаивать надо печень гиены! На водке. А раз печени нет, плевать уже бесполезно, – в пронзительном голосе карлика звучала вселенская скорбь. – Пей это сам, добрый бармен. А мне дай рому. Черного рому, чтобы залить тоску Папы Лусэро. Никто в Ойкумене не умеет готовить «Чики-Чаку»! Даже ты, друг мой… Что ты суешь мне стакан! Бутылку давай!
Ухватив за горлышко литровую бутыль «Барона Субботы», карлик слизнем – казалось, он утратил все кости – сполз с табурета. Марк готов был биться об заклад, что вудун растечется по полу. Судя по всему, карлик успел набраться под завязку. Но, против ожидания, знаток экзотических коктейлей встал на ноги и потопал к своему столику «противоторпедным зигзагом». Налетая на чужие столы и стулья, карлик ругался:
– Чего расселся на дороге? А ну, убирайся!
«Да он слепой! – дошло до Марка. – Вот Родни и терпит его выходки. Рука на калеку не поднимается. А он, скотина, пользуется…»
В жизни Марка Кая Тумидуса уже был карлик – душа скандалов, фитиль потасовок, весельчак и хулиган. Но если акробат Пак, друг деда, был гориллой, способной пересчитать зубы толпе забияк, возомнивших о себе, то слепец, тощий и вертлявый, напоминал наглую макаку.
«Прибьют ведь дурака…»
Добравшись до места назначения, карлик выдернул зубами корковую пробку и нахлюпал себе рому. Минутой позже к дебоширу присоединилась пара девиц в боевой раскраске. Птица и змея – ядовито-розовый плащ первой, сшитый из синтетических перьев, чудесно гармонировал с шелестящей «чешуей» подруги. Птица щебетала без умолку; змея была глухонемой, объясняясь на языке жестов. Как для Марка, змея вполне могла скрасить увольнение будущему офицеру. Но тот факт, что она польстилась на пьяницу-калеку, ронял девицу в глазах курсанта ниже плинтуса.
Что такое «плинтус», Марк не знал. Так говорил дед, когда имел в виду: дальше падать некуда.
Пригубив пиво, он окинул взглядом бар в поисках любви. Снять шлюху проблемы не составляло. Курсанты так и делали, гоня прочь сомнения: плати, солдатик, и не парься. Когда приходил денежный перевод от матери или деда, Марк проводил ночь с двумя куколками, за разумную плату готовыми вознести клиента в рай. Сейчас же ему хотелось большего. Трех куколок? – нет. Душа искала взаимной симпатии, а не секса за деньги. Деньги – ерунда, речь о другом…
Он и сам не знал, что на него нашло.
Через два столика, в уютной нише, выполненной в виде пасти пещерного льва, сидела молодая вудуни. Девушка разглядывала на просвет бокал, где пенилось игристое золото. В бокале вспыхивали искорки – драгоценная пыль в луче солнца. Блики играли на бархате шоколадной кожи. Казалось, лицо девушки излучает мягкий свет. Поймав восхищенный взгляд Марка, вудуни улыбнулась уголком рта: «Нравлюсь?» «Еще как!» – едва не выпалил Марк на весь бар. Щекам сделалось горячо. Марк покраснел – он с детства легко краснел – и выругал себя за дурацкое смущение. Эй, парень! Опомнись! Сейчас она подойдет и мурлыкнет тебе, балбесу, на ухо:
«Сто экю за ночь, красавчик!»
Вудуни осталась на месте. Она лишь тронула губами край бокала, словно поцеловала, и отвернулась. Нет, не шлюха, уверился Марк. Та бы уже спешила к клиенту – рвать созревший плод. Чего ты ждешь, бестолочь? Сделай комплимент, завяжи разговор. На абордаж! Он уже начал вставать, подыскивая нужные слова, как вдруг…
– Спаситель! Я нашел тебя!
В баре сделалось шумно и тесно. Тишиной и недостатком посетителей заведение Родни не страдало и раньше, но все познается в сравнении. В двери – оп-ди-ду-да! – вломился пестрый балаган во главе с элит-визажистом Игги Добсом.
– Слава Высшему Разуму!
«Лучше бы тебя сожрали!» – успел подумать Марк. Миг, и Добс пал перед ним на колени:
– Ты – герой! Мой герой!
Слюна летела с ярко-красных губ Игги, слюна восторга.
– Я преклоняюсь! Все слышите?
Слышали все, отсюда до Бычьей туманности.
– Он спас меня! Всех нас! Презрев опасность! Армия – наша защита! Армия и флот Помпилии – лучшие друзья Игги Добса! От кого еще ждать помощи в трудную минуту?
Не осталось и тени сомнения: в крови Игги бурлит гремучая смесь. На них с Марком смотрел весь бар. Наглый карлик хохотал басом, хорошенькая вудуни смеялась звонко, как колокольчик. Очень хотелось от души врезать стилисту по морде, как прозрачно рекомендовал дисциплинар-легат, но Марк сдержался. В джунглях было, за что. А сейчас Игги его до небес превозносит. Вон, лезет ботинок поцеловать. А Марк его – по морде. Форменное свинство получится…
– На колени, дети мои! Вознесем хвалу спасителю!
Девица-модификант, помахивая рыжим хвостом, с радостью откликнулась на призыв Добса – и одним прыжком оказалась на коленях у Марка. Обвила шею руками, прижалась грудью, зашептала на ухо сладкую чушь. Хвост ее проник между пуговицами мундира и уже лез под пряжку пояса. Щекотно, подумал Марк.
Он хихикнул, сам того не желая.
Балаган оккупировал Марков стол, притащив недостающие стулья. Бармен Родни достал из-под стойки биту для лапты, утыканную гвоздями. На языке Родни это означало: «Чего изволите?»
– Лучшее пойло для лучших людей!
Глотка у визажиста была что надо. Такой «Центурия, подъем!» по утрам командовать.
– Двойную «Мамочку» всем! Шевелись, бармен!
И без паузы, перегнувшись через стол, жарким шепотом:
– Я сделаю тебя знаменитым! Кто, если не ты? Эксклюзив от Игги Добса. Генерал Ойкумена сдохнет от зависти! У нас будет генерал Тумидус. Генералиссимус! Мужество и выдержка. Суровое благородство. Одухотворенный милитари-стайл – гвоздь сезона! Я договорюсь с модельным агентством Зизи. Мы запустим линейку: «Моя война». Плюс концепт личного имиджа. Куча плюсов, дружище! И в основе всего – твое обаяние! От тебя нужна только подпись на контракте – и десять процентов прибыли твои!
– Какой контракт? На что?!
– На титул Героя Галактики! – шустрый язык модификантки облизал Марку ухо.
Перед глазами курсанта Тумидуса промелькнула картина: миллионы богатых бездельников, и все на одно лицо. Обрюзгший Марк. Одышливый Марк. Чернокожий Марк. Морщинистый старикан-Марк. Марк – юнец из высшего света. Модные костюмы – пародия на форму либурнариев, с фазанами в петлицах. Десять процентов прибыли – и вечный позор на весь военный флот Помпилии! Герой Галактики живо представил себе реакцию дисциплинар-легата Гракха. Мнение обер-декуриона Горация по поводу. Глумливый восторг Катилины. Гнев отца на презентации «Моей войны». Разве что дед, с его клоунским прошлым, оценил бы ситуацию по достоинству.
Застрелюсь, понял Марк. Клянусь честью, застрелюсь.
– Я не согласен! – закричал он.
– Почему, котик? – изумилась хвостатая оторва.
Ответить Марк не успел.
– О, цирк на гастролях! Клоун клоуна видит за два парсека. Верно, Тумидус? Да ты целое созвездие вокруг себя собрал! Браво!
Стоя в дверях бара, Катилина аплодировал. За спиной Маркова недруга надрывались от хохота сокурсники. В сияющих глазах Катилины читалось счастье. Он и преположить не мог, что ему так повезет.
II
– Тумидус? Знавал я одного Тумидуса!
В созвездии обнаружился черный карлик. Когда слепой вудун успел затесаться в компанию, Марк не уследил. Впрочем, приятели Игги приняли карлика, как родного.
– Знатную попойку мы учинили на его галере!
«Врет! – вскипел Марк. – Врет, сволочь! Чтобы дядя пригласил на свою галеру этого пьяницу? Сел с ним за стол?! Да он бы его в рабы взять побрезговал…»
«…да, но я-то сижу с ним за одним столом?!» – с опозданием дошло до Марка.
К счастью, курсант Катилина пропустил мимо ушей слова карлика, дававшие такой простор для чувства юмора. Слепец Катилину не интересовал. Марк, и тот утратил его расположение. Катилина узрел настоящую цель. Он включил форсаж, распушил хвост и решительно устремился на сближение.
Ради этого он даже нырнул в пасть льва.
Десять секунд, и в нише воркуют двое. Катилина машет бармену, заказывая выпивку, склоняется к вудуни, что-то шепчет ей на ухо… И прелестная шоколадка, вместо того, чтобы отшить наглеца, звонко смеется, по-детски прикрывая рот ладошкой.
«Шлюха!» – зло подумал Марк.
У тебя нет никаких прав на эту девушку, напомнил рассудок.
Ну и что? – возразила ревность.
Окрыленный Катилина спешил закрепить успех. Он был в ударе! Воздух в нише искрил от мужских гормонов. Кажется, вудуни это льстило. Возле столика возникла пышная официантка с подносом – Родни всегда слал Толстуху Марго к парочкам, балансирующим на грани обоюдной симпатии. Марго наклонилась, открыв взгляду Катилины ложбинку между могучими грудями, поставила поднос – и взвизгнула, получив смачный шлепок по заднице. Прелести Марго сотрясли стол. Из бокалов плеснуло: на брюки Катилины, выглаженные до бритвенно-острых «стрелок», на рукав мундира. На молодую вудуни не попало ни капли.
Черный карлик оказался вездесущ.
Цепкая лапка ухватила ближайший бокал. Золотистый напиток с бульканьем исчез в глотке слепца. Рыгнув, карлик без лишних церемоний взял себе добавки.
– Запиши на мой счет, добрый бармен! И налей моим подружкам!
Подружки – змея и птица – кинулись целовать благодетеля.
Катилина побагровел:
– Уродец! Ты что себе позволяешь?
Когда курсант встал из-за стола, вудуни попыталась удержать его. С тем же успехом она могла удерживать подъемный кран.
– Жить надоело?!
– Что я наделал, сын осла! – запричитал карлик, с проворством блохи прячась за девиц. – Я рассердил большого белого бвана! Благородного бвана! Горе мне, горе!
Ситуация сложилась патовая. Катилина готов был лопнуть от ярости, не находящей выхода. Не бить же слепого уродца смертным боем? Карлик укрылся от курсанта за живым барьером, подталкивая девиц в упругие зады. Но змея с птицей и без поощрений грудью встали на защиту «сына осла». Грудь обеих проигрывала рядом с чудесами Марго, но для обороны хватало.
– Прости меня, гроза врагов! – голосил карлик. – Не делай рабом! Из Папы Лусэро скверный раб! Ленивый, пьющий… О, мои верные жены! Рыдайте по мужу, коровы моего крааля…
Как слепец, не видя имперского орла на значке, определил в Катилине помпилианца, осталось загадкой. По запаху, что ли?
– Папа, прекрати, – сказала вудуни. – Хватит издеваться.
И пояснила в ответ на изумленный взгляд Катилины:
– Это мой отец, Лусэро Шанвури.
Тишина сковала бар. Даже Игги Добс прикусил язык. Все лица обернулись к карлику. Еще минуту назад курсант Катилина, чистокровный представитель расы помпилианцев, понимал, что нельзя бить калеку, как нельзя в присутствии свидетелей сделать рабом полноправного гражданина Лиги. Секунду назад он понял, что смерти подобно делать рабом человека, способного в ответ на агрессию превратить бар в груду пепла и уйти, смеясь, из звездной системы Тренга. Пьяница, буян, калека – перед Катилиной стоял Папа Лусэро, лидер-антис расы Вудун.
Тот, кто ходил по космосу пешком.
Антисы!
Живая легенда Ойкумены. Одно упоминание о них рождало целый букет чувств. Восторг и трепет, зависть, гордость и надежду. Бывало, что и ненависть, густо приправленную страхом.
Люди, способные усилием воли «уйти в волну», чтобы прогуляться по Космосу, как по аллеям парка – без скафандров и кораблей. Бродить по Галактике, улыбаясь туманностям губами силовых линий. Подмигивать звездам вспышками чистой энергии. Скользить по тоннелям червоточин, как с горок в аквапарке. Купаться в протуберанцах красных гигантов, мчаться наперегонки с потоками нейтрино…
Звездные исполины, рожденные на хрупких шариках планет, матерями из плоти и крови. Единицы, исключения, кому было дано ощутить единство тела и разума, поля и вещества.
Сосуды истинной свободы.
В юном возрасте открывали в себе антисы способность к выходу «в большое тело». И горе окружающим, коль не распознали в ребенке скрытую мощь! Бесконтрольный выход в волну мог испепелить целый город. На заре Звездной Эры – когда, по преданию, появились первые антисы – такое случалось не раз. Города обращались в руины, гибли тысячи невинных, и никто не мог понять, что происходит. Страны собирались идти войной друг на друга, принимая старт антиса с планеты за ядерный удар противника. Историки Ойкумены гадают до сих пор, каким чудом ни одна из рас не истребила в итоге сама себя.
Но факт остается фактом. Двенадцать веков назад, с разницей в пятьдесят-семьдесят лет, на просторы Галактики вышли пять рас энергетов. Вехдены – Хозяева Огня; духовидцы Вудун; гематры – живая математика бытия; брамайны, черпавшие силу в телесных страданиях личности; и помпилианцы, трансформировавшие свободу, отнятую у рабов. Им сопутствовали техноложцы с Ларгитаса – эти использовали не внутренние ресурсы организма, но достижения науки: энергию аннигиляции и кварк-глюонной плазмы.
Нет конца спорам ученых: есть ли связь между выходом в Дальний Космос и появлением антисов? Нет числа гипотезам: связан ли «парад антисов» с обнаружением иных, родственных им, нечеловеческих сущностей – флуктуаций пространственно-временного континуума, сгустков полей, корпускул и лучей. Гроза звездных трасс: «гидры», «драконы», «сирены» – и «пенетраторы», вершина извращенной эволюции флуктуаций, чье поведение выглядело пугающе разумным.
Что вызвало из небытия эти странные, непостижимые формы полевой жизни? Проколы пространства, гноящиеся раны бытия? – их оставляли за собой корабли, уходя в РПТ-маневр. Или флуктуации обитали во Вселенной со времен Большого Взрыва, а люди – лишь случайность на их долгом пути? Так или иначе, на космических дорогах людей встретили опасные хищники, готовые досуха высосать энергию корабля, а вместе с нею – разум, души и жизни экипажа. Волновые деструкторы, батареи плазматоров и даже мощнейшие межфазники, способные распылить врага на отдельные кванты, спасали не всегда. И тогда в космическую ночь вышли могучие охотники. Те, кто сражался с флуктуациями, что называется, голыми руками.
Антисы.
Защитники.
Надежда и гордость человечества.
Вудуны и брамайны, вехдены и гематры. Единицы из миллиардов. Число антисов в Ойкумене росло, но было ничтожно мало. На сегодняшний день – триста двадцать девять. Три с лишним сотни бойцов на всю Галактику. В целом, они справлялись. Спешили на помощь. Успевали. Спасали в большинстве случаев. Благодаря им, звездолеты гибли не чаще, чем аэромобили – в воздушных авариях. Но разведчикам, первопроходцам – и, конечно же, контрабандистам – приходилось рассчитывать только на себя.
Ирония судьбы: «антис» – помпилианское слово. Оно значит: «исполин». Слово с легкостью вошло в унилингву, его приняла Ойкумена. Но у самих помпилианцев антисов не было. Так же, как у варваров и техноложцев, сделавших ставку на науку. «Энергеты ли помпилианцы? – мечом над головой гордячки-Помпилии висел болезненный, оскорбительный вопрос. – Ведь они пользуются заёмной энергией, отнимая свободу у рабов. Вот и антисов у них нет…»
Ни о чем не мечтали помпилианцы с такой силой, как о собственных антисах. Что, если это просто досадный вывих эволюции? Что, если вывих можно исправить?!
Ойкумена же с замиранием сердца следила за подвигами исполинов. Топы новостей вирта, документальные программы головидения, блиц-месседжи по гиперсвязи, тиражируемые ордой СМИ от Хиззаца до Кемчуги, эксклюзивные интервью; бесчисленные художественные фильмы «по мотивам реальных событий»… Очередная серия «Генерала Ойкумены», и та меркла перед экстренным сообщением:
«Семнадцать минут назад на входе в систему Сигмы Змеи прогулочный лайнер «Асогве» был атакован флуктуацией континуума класса 2D-17+. Сигнал «Спасите наши души!» приняли на Китте, в ближайшем центре безопасности Лиги. На помощь «Асогве» стартовал находившийся в четырех парсеках от места происшествия Папа Лусэро, лидер-антис расы Вудун. Внимание! На борту лайнера находится наш специальный корреспондент! Смотрите прямой репортаж с места событий!»
И человечество прилипает к сферам визоров, затаив дыхание, следит за мельканием призрачных пятен, вихрящейся тьмой, зыбкими силуэтами, содрогающимися в горячке боя, и лиловыми вспышками среди звезд.
Можно ли заснять, увидеть, осознать грандиозность битвы между антисом, ушедшим в волну, и квантовым чудовищем? Но людское воображение с лихвой компенсирует ущербность техники и ограниченность средств коммуникации. В пронизанной излучениями пустоте не место привычным телам и формам. Здесь сияющий концентрат полей и энергий, похожий на гиганта-паука, без жалости рвет горящими хелицерами облако мрака, озаряемое ярко-голубыми сполохами. Облако выгибается в конвульсиях, бьет драконьим хвостом, силясь подсечь пауку ноги, но Папа Лусэро, волновой арахнид, мертвой хваткой вцепился в хищную флуктуацию. Клочья врага летят по закоулкам Вселенной, тают, распадаются, исчезают…
Спасенный лайнер на форсаже ушел прочь, спеша достичь планеты, где люди будут в безопасности.
Захлебываясь от восторга, комментатор новостей умолчал об одном: Папа Лусэро стартовал на помощь «Асогве» прямиком из киттянской тюрьмы, где отбывал наказание за злостное хулиганство. Впрочем, срок – сроком, а работа – работой. В условиях заключения антиса были заранее предусмотрены «экстренные командировки». Разделавшись с флуктуацией, Лусэро Шанвури вернулся в тюрьму – досиживать положенное. Через неделю его выпустили по персональной амнистии, объявленной Бугваном Кечвайо, президентом Китты.
В благодарность за спасенные жизни, надо полагать.
…А знаменитая зачистка трассы вокруг созвездия Слона? Три брамайнских антиса – Вьюха, Набхиджа и Капардин – стартовали с материнской Чайтры, шестой планеты оранжевого карлика Атман в области Хобота. Они двигались по космосу в своих волновых аватарах: лев, орел и буйвол. Противоестественный союз, невозможный в животном мире, давно стал привычным для побратимов, триады велетов, как звались антисы на языке брамайнов. Они скользили по краям гравитационных полей, повторяя изгибы разгонного участка трассы, и всё «зверьё» на парсек кругом спешило убраться прочь, забиться в норы червоточин, дабы не выдать своего присутствия. Те, кто не успел удрать, или был настолько отважен и глуп, чтобы вступить в бой, разлетались фейерверком фотонов, угодив в львиную пасть, истаивали полевым туманом под копытами буйвола, и клюв орла рвал в клочья волновую плоть дерзких.
Надолго запомнили уцелевшие флуктуации великий поход. Тридцать лет после этого окружная трасса созвездия Слона слыла безопаснейшей из дорог Галактики.
К слову, все подвиги меркли перед тем, что совершила Рахиль Коэн, гематрийский антис. Женщины среди антисов встречались редко, но они были, и ни в чем не уступали мужчинам. Когда поступил сигнал бедствия с экспедиционного рейдера вехденов «Тахион», спасатели не усомнились ни на секунду: у рейдера нет шансов. Убийственная, как вирус-мутант, ошибка в расчетах – и точка выхода из гипер-спатиума оказалась шагом на эшафот. Среднемассивная черная дыра BH24-16M3 класса «извечных», расположенная в районе окраинного созвездия Двух Пальм, возникла прямо по курсу. Погасить скорость вехденам не удалось. Чудовищное притяжение захватило «Тахион». Мощность двигателей спасовала перед воронкой мироздания. Рейдер падал в сверхплотное ничто, приближаясь к горизонту событий, из-за которого нет возврата.
В созвездии обнаружился черный карлик. Когда слепой вудун успел затесаться в компанию, Марк не уследил. Впрочем, приятели Игги приняли карлика, как родного.
– Знатную попойку мы учинили на его галере!
«Врет! – вскипел Марк. – Врет, сволочь! Чтобы дядя пригласил на свою галеру этого пьяницу? Сел с ним за стол?! Да он бы его в рабы взять побрезговал…»
«…да, но я-то сижу с ним за одним столом?!» – с опозданием дошло до Марка.
К счастью, курсант Катилина пропустил мимо ушей слова карлика, дававшие такой простор для чувства юмора. Слепец Катилину не интересовал. Марк, и тот утратил его расположение. Катилина узрел настоящую цель. Он включил форсаж, распушил хвост и решительно устремился на сближение.
Ради этого он даже нырнул в пасть льва.
Десять секунд, и в нише воркуют двое. Катилина машет бармену, заказывая выпивку, склоняется к вудуни, что-то шепчет ей на ухо… И прелестная шоколадка, вместо того, чтобы отшить наглеца, звонко смеется, по-детски прикрывая рот ладошкой.
«Шлюха!» – зло подумал Марк.
У тебя нет никаких прав на эту девушку, напомнил рассудок.
Ну и что? – возразила ревность.
Окрыленный Катилина спешил закрепить успех. Он был в ударе! Воздух в нише искрил от мужских гормонов. Кажется, вудуни это льстило. Возле столика возникла пышная официантка с подносом – Родни всегда слал Толстуху Марго к парочкам, балансирующим на грани обоюдной симпатии. Марго наклонилась, открыв взгляду Катилины ложбинку между могучими грудями, поставила поднос – и взвизгнула, получив смачный шлепок по заднице. Прелести Марго сотрясли стол. Из бокалов плеснуло: на брюки Катилины, выглаженные до бритвенно-острых «стрелок», на рукав мундира. На молодую вудуни не попало ни капли.
Черный карлик оказался вездесущ.
Цепкая лапка ухватила ближайший бокал. Золотистый напиток с бульканьем исчез в глотке слепца. Рыгнув, карлик без лишних церемоний взял себе добавки.
– Запиши на мой счет, добрый бармен! И налей моим подружкам!
Подружки – змея и птица – кинулись целовать благодетеля.
Катилина побагровел:
– Уродец! Ты что себе позволяешь?
Когда курсант встал из-за стола, вудуни попыталась удержать его. С тем же успехом она могла удерживать подъемный кран.
– Жить надоело?!
– Что я наделал, сын осла! – запричитал карлик, с проворством блохи прячась за девиц. – Я рассердил большого белого бвана! Благородного бвана! Горе мне, горе!
Ситуация сложилась патовая. Катилина готов был лопнуть от ярости, не находящей выхода. Не бить же слепого уродца смертным боем? Карлик укрылся от курсанта за живым барьером, подталкивая девиц в упругие зады. Но змея с птицей и без поощрений грудью встали на защиту «сына осла». Грудь обеих проигрывала рядом с чудесами Марго, но для обороны хватало.
– Прости меня, гроза врагов! – голосил карлик. – Не делай рабом! Из Папы Лусэро скверный раб! Ленивый, пьющий… О, мои верные жены! Рыдайте по мужу, коровы моего крааля…
Как слепец, не видя имперского орла на значке, определил в Катилине помпилианца, осталось загадкой. По запаху, что ли?
– Папа, прекрати, – сказала вудуни. – Хватит издеваться.
И пояснила в ответ на изумленный взгляд Катилины:
– Это мой отец, Лусэро Шанвури.
Тишина сковала бар. Даже Игги Добс прикусил язык. Все лица обернулись к карлику. Еще минуту назад курсант Катилина, чистокровный представитель расы помпилианцев, понимал, что нельзя бить калеку, как нельзя в присутствии свидетелей сделать рабом полноправного гражданина Лиги. Секунду назад он понял, что смерти подобно делать рабом человека, способного в ответ на агрессию превратить бар в груду пепла и уйти, смеясь, из звездной системы Тренга. Пьяница, буян, калека – перед Катилиной стоял Папа Лусэро, лидер-антис расы Вудун.
Тот, кто ходил по космосу пешком.
Антисы!
Живая легенда Ойкумены. Одно упоминание о них рождало целый букет чувств. Восторг и трепет, зависть, гордость и надежду. Бывало, что и ненависть, густо приправленную страхом.
Люди, способные усилием воли «уйти в волну», чтобы прогуляться по Космосу, как по аллеям парка – без скафандров и кораблей. Бродить по Галактике, улыбаясь туманностям губами силовых линий. Подмигивать звездам вспышками чистой энергии. Скользить по тоннелям червоточин, как с горок в аквапарке. Купаться в протуберанцах красных гигантов, мчаться наперегонки с потоками нейтрино…
Звездные исполины, рожденные на хрупких шариках планет, матерями из плоти и крови. Единицы, исключения, кому было дано ощутить единство тела и разума, поля и вещества.
Сосуды истинной свободы.
В юном возрасте открывали в себе антисы способность к выходу «в большое тело». И горе окружающим, коль не распознали в ребенке скрытую мощь! Бесконтрольный выход в волну мог испепелить целый город. На заре Звездной Эры – когда, по преданию, появились первые антисы – такое случалось не раз. Города обращались в руины, гибли тысячи невинных, и никто не мог понять, что происходит. Страны собирались идти войной друг на друга, принимая старт антиса с планеты за ядерный удар противника. Историки Ойкумены гадают до сих пор, каким чудом ни одна из рас не истребила в итоге сама себя.
Но факт остается фактом. Двенадцать веков назад, с разницей в пятьдесят-семьдесят лет, на просторы Галактики вышли пять рас энергетов. Вехдены – Хозяева Огня; духовидцы Вудун; гематры – живая математика бытия; брамайны, черпавшие силу в телесных страданиях личности; и помпилианцы, трансформировавшие свободу, отнятую у рабов. Им сопутствовали техноложцы с Ларгитаса – эти использовали не внутренние ресурсы организма, но достижения науки: энергию аннигиляции и кварк-глюонной плазмы.
Нет конца спорам ученых: есть ли связь между выходом в Дальний Космос и появлением антисов? Нет числа гипотезам: связан ли «парад антисов» с обнаружением иных, родственных им, нечеловеческих сущностей – флуктуаций пространственно-временного континуума, сгустков полей, корпускул и лучей. Гроза звездных трасс: «гидры», «драконы», «сирены» – и «пенетраторы», вершина извращенной эволюции флуктуаций, чье поведение выглядело пугающе разумным.
Что вызвало из небытия эти странные, непостижимые формы полевой жизни? Проколы пространства, гноящиеся раны бытия? – их оставляли за собой корабли, уходя в РПТ-маневр. Или флуктуации обитали во Вселенной со времен Большого Взрыва, а люди – лишь случайность на их долгом пути? Так или иначе, на космических дорогах людей встретили опасные хищники, готовые досуха высосать энергию корабля, а вместе с нею – разум, души и жизни экипажа. Волновые деструкторы, батареи плазматоров и даже мощнейшие межфазники, способные распылить врага на отдельные кванты, спасали не всегда. И тогда в космическую ночь вышли могучие охотники. Те, кто сражался с флуктуациями, что называется, голыми руками.
Антисы.
Защитники.
Надежда и гордость человечества.
Вудуны и брамайны, вехдены и гематры. Единицы из миллиардов. Число антисов в Ойкумене росло, но было ничтожно мало. На сегодняшний день – триста двадцать девять. Три с лишним сотни бойцов на всю Галактику. В целом, они справлялись. Спешили на помощь. Успевали. Спасали в большинстве случаев. Благодаря им, звездолеты гибли не чаще, чем аэромобили – в воздушных авариях. Но разведчикам, первопроходцам – и, конечно же, контрабандистам – приходилось рассчитывать только на себя.
Ирония судьбы: «антис» – помпилианское слово. Оно значит: «исполин». Слово с легкостью вошло в унилингву, его приняла Ойкумена. Но у самих помпилианцев антисов не было. Так же, как у варваров и техноложцев, сделавших ставку на науку. «Энергеты ли помпилианцы? – мечом над головой гордячки-Помпилии висел болезненный, оскорбительный вопрос. – Ведь они пользуются заёмной энергией, отнимая свободу у рабов. Вот и антисов у них нет…»
Ни о чем не мечтали помпилианцы с такой силой, как о собственных антисах. Что, если это просто досадный вывих эволюции? Что, если вывих можно исправить?!
Ойкумена же с замиранием сердца следила за подвигами исполинов. Топы новостей вирта, документальные программы головидения, блиц-месседжи по гиперсвязи, тиражируемые ордой СМИ от Хиззаца до Кемчуги, эксклюзивные интервью; бесчисленные художественные фильмы «по мотивам реальных событий»… Очередная серия «Генерала Ойкумены», и та меркла перед экстренным сообщением:
«Семнадцать минут назад на входе в систему Сигмы Змеи прогулочный лайнер «Асогве» был атакован флуктуацией континуума класса 2D-17+. Сигнал «Спасите наши души!» приняли на Китте, в ближайшем центре безопасности Лиги. На помощь «Асогве» стартовал находившийся в четырех парсеках от места происшествия Папа Лусэро, лидер-антис расы Вудун. Внимание! На борту лайнера находится наш специальный корреспондент! Смотрите прямой репортаж с места событий!»
И человечество прилипает к сферам визоров, затаив дыхание, следит за мельканием призрачных пятен, вихрящейся тьмой, зыбкими силуэтами, содрогающимися в горячке боя, и лиловыми вспышками среди звезд.
Можно ли заснять, увидеть, осознать грандиозность битвы между антисом, ушедшим в волну, и квантовым чудовищем? Но людское воображение с лихвой компенсирует ущербность техники и ограниченность средств коммуникации. В пронизанной излучениями пустоте не место привычным телам и формам. Здесь сияющий концентрат полей и энергий, похожий на гиганта-паука, без жалости рвет горящими хелицерами облако мрака, озаряемое ярко-голубыми сполохами. Облако выгибается в конвульсиях, бьет драконьим хвостом, силясь подсечь пауку ноги, но Папа Лусэро, волновой арахнид, мертвой хваткой вцепился в хищную флуктуацию. Клочья врага летят по закоулкам Вселенной, тают, распадаются, исчезают…
Спасенный лайнер на форсаже ушел прочь, спеша достичь планеты, где люди будут в безопасности.
Захлебываясь от восторга, комментатор новостей умолчал об одном: Папа Лусэро стартовал на помощь «Асогве» прямиком из киттянской тюрьмы, где отбывал наказание за злостное хулиганство. Впрочем, срок – сроком, а работа – работой. В условиях заключения антиса были заранее предусмотрены «экстренные командировки». Разделавшись с флуктуацией, Лусэро Шанвури вернулся в тюрьму – досиживать положенное. Через неделю его выпустили по персональной амнистии, объявленной Бугваном Кечвайо, президентом Китты.
В благодарность за спасенные жизни, надо полагать.
…А знаменитая зачистка трассы вокруг созвездия Слона? Три брамайнских антиса – Вьюха, Набхиджа и Капардин – стартовали с материнской Чайтры, шестой планеты оранжевого карлика Атман в области Хобота. Они двигались по космосу в своих волновых аватарах: лев, орел и буйвол. Противоестественный союз, невозможный в животном мире, давно стал привычным для побратимов, триады велетов, как звались антисы на языке брамайнов. Они скользили по краям гравитационных полей, повторяя изгибы разгонного участка трассы, и всё «зверьё» на парсек кругом спешило убраться прочь, забиться в норы червоточин, дабы не выдать своего присутствия. Те, кто не успел удрать, или был настолько отважен и глуп, чтобы вступить в бой, разлетались фейерверком фотонов, угодив в львиную пасть, истаивали полевым туманом под копытами буйвола, и клюв орла рвал в клочья волновую плоть дерзких.
Надолго запомнили уцелевшие флуктуации великий поход. Тридцать лет после этого окружная трасса созвездия Слона слыла безопаснейшей из дорог Галактики.
К слову, все подвиги меркли перед тем, что совершила Рахиль Коэн, гематрийский антис. Женщины среди антисов встречались редко, но они были, и ни в чем не уступали мужчинам. Когда поступил сигнал бедствия с экспедиционного рейдера вехденов «Тахион», спасатели не усомнились ни на секунду: у рейдера нет шансов. Убийственная, как вирус-мутант, ошибка в расчетах – и точка выхода из гипер-спатиума оказалась шагом на эшафот. Среднемассивная черная дыра BH24-16M3 класса «извечных», расположенная в районе окраинного созвездия Двух Пальм, возникла прямо по курсу. Погасить скорость вехденам не удалось. Чудовищное притяжение захватило «Тахион». Мощность двигателей спасовала перед воронкой мироздания. Рейдер падал в сверхплотное ничто, приближаясь к горизонту событий, из-за которого нет возврата.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента