Генрих Жомини. Стратегия и тактика в военном искусстве

Генрих Жомини
Стратегия и тактика в военном искусстве

Краткое изложение искусства войны

Определение разделов искусства войны

   Считается, что искусство войны состоит из пяти чисто военных разделов, а именно: стратегии, большой тактики, логистики, инженерного искусства и тактики. Шестой, и существенный раздел, до сих пор не признанный, можно было бы выразить термином дипломатия в ее отношении к войне. Несмотря на то что этот раздел более естественно и тесно связан с профессией государственного деятеля, чем солдата, нельзя отрицать, что если он бесполезен для подчиненного генерала, без него не обойтись любому командующему армией генералу. Этот раздел включен во все комбинации, которые могут привести к войне, и имеет отношение к различным операциям, предпринимаемым в этой войне; и с этой точки зрения ему есть место в подобных делах.
   Суммируя, можно сказать, что искусство войны состоит из шести отчетливо обозначенных частей:
   1. Искусства управления государством в его отношении к войне.
   2. Стратегии, или искусства умелого управления массами людей на театре войны, как в обороне, так и при вторжении.
   3. Большой тактики.
   4. Логистики, или искусства перемещения армий.
   5. Инженерного искусства – в атаке и в обороне укреплений.
   6. Малой тактики.
 
   Предлагается проанализировать принципиальные комбинации первых четырех разделов, опуская рассмотрение тактики и инженерного искусства.
   Близкое знакомство со всеми этими частями не так важно для того, чтобы быть хорошим пехотным, кавалерийским или артиллерийским офицером, но для генерала или штабного офицера эти знания необходимы.

Глава 1
Искусство управления государством в его отношении к войне

   Под этим заголовком помещены те соображения, из которых государственный деятель заключает, является ли война уместной, своевременной или необходимой, и определяет различные операции, необходимые для того, чтобы достигнуть цели войны.
   Правительство прибегает к войне:
   – для восстановления определенных прав или отстаивания их;
   – защиты и сохранения глобальных интересов государства, таких как торговля, производство или сельское хозяйство;
   – поддержки соседних государств, существование которых необходимо для безопасности правительства либо для баланса сил;
   – с целью выполнения обязательств в рамках наступательных и оборонительных союзов;
   – распространения политических или религиозных теорий, их вытеснения или их защиты;
   – повышения влияния и силы государства путем овладения территориями;
   – защиты государства при угрозе его независимости;
   – мести за оскорбленную честь;
   – из страсти к завоеваниям.
   Можно заметить, что эти различные виды войны в определенной степени влияют на природу и масштаб усилий и операций, необходимых для предлагаемой цели. Сторона, которая развязала войну, может склониться к оборонительным действиям, а подвергшаяся нападению сторона может перейти в наступление; и могут быть другие обстоятельства, которые повлияют на характер и ведение войны, такие как:
   – Государство может просто вести войну против другого государства.
   – Государство может вести войну против нескольких государств, находящихся в союзе друг с другом.
   – Государство в союзе с другим государством может вести войну против единственного противника.
   – Государство может быть главной или вспомогательной стороной.
   – В последнем случае государство может включиться в войну в ее начале или после того, как она уже началась.
   – Театр войны может находиться на земле противника, на земле союзника или на своей собственной земле.
   – Если это война вторжения, она может происходить на смежной или отдаленной территории; она может быть сдержанной и осторожной, или она может быть дерзкой и рискованной.
   – Это может быть национальная война, либо против нас самих, либо против врага.
   – Война может быть гражданской или религиозной.
 
   Война всегда ведется в соответствии с великими принципами искусства, но огромная свобода действий может проявляться в характере предпринимаемых операций, что может зависеть от обстоятельств в каждом данном случае.
   Например, двести тысяч французов, желая покорить испанцев, объединившихся против них вокруг одного человека, не стали бы совершать маневр таким же образом, как такое же количество французов в марше на Вену или любую другую столицу, чтобы утвердить мир. Подобным же образом и французская армия не стала бы сражаться с партизанами Мины (Франциско Мина, 1782–1836, генерал, командир испанских партизан – герильеров в 1808–1813 гг. – Ред.), так же как она сражалась против русских у Бородина. Не рискнула бы французская армия и совершить марш на Вену, не обсудив то, каким может быть тон и характер реакции правительств и государств между реками Рейн и Инн или между Дунаем и Эльбой. Полк всегда должен сражаться почти таким же образом, но командующие генералы должны исходить из обстоятельств и развития событий.
   К этим различным комбинациям, которые в большей или меньшей степени принадлежат к искусству управления государством, могут быть добавлены другие, которые имеют отношение исключительно к управлению армиями. Их обозначают термином военная политика, потому что они не относятся ни исключительно к дипломатии, ни к стратегии, но все равно имеют величайшей важности значение в планах как политических деятелей, так и генералов.

Параграф I
Наступательные войны для восстановления прав

   Когда одно государство имеет притязания к другому, принуждение с использованием оружия может не всегда оказаться наилучшим способом их реализации. Следует узнать общественное мнение до начала боевых действий.
   Самой справедливой войной является такая, которая обоснована отстаиванием неоспоримых прав и которая к тому же обещает государству преимущества, соизмеримые с сопутствующими ей жертвами и опасностями. К сожалению, в наше время существует так много сомнительных и оспариваемых прав, что большинство войн, хотя, по всей видимости, основываются на притязаниях на права наследства, или завещания, или права по браку, на самом деле являются войнами целесообразности. Вопрос передачи по наследству испанской короны при Людовике XIV был совершенно ясен, поскольку он был однозначно разрешен официальным завещанием, что подкреплялось фамильными узами и общим одобрением испанского народа. Однако это решительно оспаривалось всей Европой и привело к возникновению широкой коалиции против законного наследника (Война за испанское наследство 1701–1714 гг. – Ред.).
   Фридрих II в период, когда Австрия и Франция находились в состоянии войны, выдвинул старое требование, вторгся с войсками в Силезию и в 1740–1742 годах захватил эту провинцию, удвоив тем самым мощь Пруссии. Это был гениальный ход; и даже, если бы прусский король потерпел поражение, его бы не сильно осуждали, потому что грандиозность и важность предприятия оправдывали такую попытку (насколько подобные предприятия могут быть оправданны).
   В войнах такого характера не устанавливается никаких правил. Увидеть и извлечь выгоду из любой ситуации – и больше тут нечего сказать. Наступательные действия должны соответствовать достижению поставленной цели. Самым естественным шагом было бы занятие спорной территории; затем наступательные операции могут вестись в соответствии с обстоятельствами и силами сторон. Целью становится обеспечение передачи территории противником, а средствами – угроза ему в сердце его собственной страны. Все зависит от союзов с другими государствами, которые смогут обеспечить себе воюющие стороны, а также от их военных ресурсов. В наступательных действиях должна быть проявлена скрупулезность в том, чтобы не вызвать ревность какого-либо другого государства, которое могло бы прийти на помощь противнику. Долг государственно – го деятеля предвидеть такую возможность и устранить ее, давая надлежащие разъяснения и гарантии другим государствам.

Параграф II
Войны оборонительные в политическом отношении и наступательные – в военном

   Одно государство, подвергшееся нападению со стороны другого государства, которое вновь заявило о прежних притязаниях, редко идет на уступки без войны. Оно предпочитает защищать свою территорию, что всегда более почетно. Но оно может получить преимущества, прибегнув к наступлению вместо того, чтобы ожидать нападения на свои границы.
   Всегда есть преимущества в войне вторжения: есть также преимущества в ожидании противника на своей собственной земле. Держава, в которой нет внутренних раздоров и опасений нападения третьей стороны, всегда найдет преимущество в том, чтобы вести войну на вражеской территории. В этом случае ее территория будет сохранена от разорения, война будет вестись за счет противника, ее солдаты будут полны энтузиазма, а дух противника будет подавлен. Тем не менее в чисто военном смысле нет сомнения, что армия, действующая на своей собственной территории, на театре, все естественные и искусственные особенности которого хорошо известны, где всем передвижениям способствует знание страны, лояльность жителей и помощь законных властей, обладает огромными преимуществами.
   Эти азбучные истины подходят для всех описаний войны, но если принципы стратегии всегда одни и те же, иначе обстоит дело с политической частью войны, которая меняется в зависимости от настроя в государствах, населенных пунктах и характера людей во главе государств и армий. Факт существования этих изменений используется для доказательства того, что война не знает правил. Военная наука опирается на принципы, которые никогда не могут быть произвольно нарушены в присутствии активного и опытного противника, в то время как моральная и политическая части войны представляют эти варианты. Планы операций составляются так, как того требуют обстоятельства; для осуществления этих планов следует обратить внимание на великие принципы войны.
   Например, план войны против Франции, Австрии или России будет сильно отличаться от плана ее ведения против храбрых, но недисциплинированных турок. Их невозможно приучить к порядку, они не способны хорошо маневрировать и теряют самообладание в случае неудачи.

Параграф III
Целесообразные войны

   Вторжение в Силезию Фридриха II в 1740–1742 годах и Война за испанское наследство 1701–1714 годов были целесообразными войнами.
   Существует два вида целесообразных войн: во-первых, когда сильное государство прибегает к войне для обретения естественных границ из соображений торговли и политики; во-вторых, чтобы избавить державу от опасного соперника или предотвратить его усиление. Этот последний вид относится к войнам интервенции, потому что государство редко нападает на опасного соперника в одиночестве: оно будет стараться сформировать с этой целью коалицию.
   Эти взгляды принадлежат скорее к искусству управления государством, чем к войне.

Параграф IV
О войнах с союзниками и без них

   Конечно, в войне весьма желательно, чтобы был союзник (при всех прочих равных условиях). Несмотря на то что сильное государство с большей вероятностью достигнет успеха, чем два слабых государства в союзе против него, все-таки в союзе они сильнее, чем поодиночке. Союзник не только предоставляет воинский контингент, но, кроме того, неимоверно раздражает противника, угрожая части его границ, которые в ином случае были бы в безопасности. Вся история учит, что ни один противник не является настолько значительным, как тот, которого презирает и игнорирует какая бы то ни было держава, пусть даже и грозная.

Параграф V
Интервенции

   Вмешательство в уже начавшуюся борьбу обещает больше преимуществ для государства, чем война в любых других обстоятельствах, и причина очевидна. Держава, которая вмешивается, бросает на одну чашу весов весь свой вес и влияние; она вмешивается в самый подходящий момент – когда может решающим образом использовать свои ресурсы.
   Есть два вида интервенций: 1) вмешательство во внутренние дела соседних государств; 2) вмешательство во внешние отношения.
   Что бы ни говорилось относительно морального характера вмешательств первой категории, примеров тому много. Римляне обрели свою мощь благодаря таким вмешательствам, а империя английской Ост-Индской компании была обеспечена подобным же образом. Эти вмешательства не всегда успешны. Если Россия стала сильнее за счет интервенции в Польше (имеется в виду подавление восстания Тадеуша Костюшко в 1794, после чего последовал третий раздел Польши (1795). – Ред.), Австрия, напротив, едва не погибла в своей попытке вмешаться во внутренние дела Франции во время революции.
   Вмешательство во внешние отношения государств более легитимно и, может быть, более выгодно. Можно ставить под сомнение, имеет ли право одна нация вмешиваться во внутренние дела другой, но она, конечно, имеет право противодействовать ей, если та распространяет хаос, который может перекинуться на соседние государства.
   Есть три причины для вмешательства во внешние войны за рубежом: 1) из-за договора, который обязывает оказывать помощь; 2) для поддержания политического равновесия; 3) во избежание определенных тяжких последствий уже развязанной войны или для извлечения определенных выгод из войны, которые не могут быть получены в ином случае.
   В истории полно примеров падения государств, которые игнорировали эти принципы. «Государство начинает приходить в упадок, когда оно допускает чрезмерное усиление соперника, и второстепенная держава может стать судьей наций, если бросит свой вес на чашу весов в подходящее время».
   С военной точки зрения представляется ясным, что неожиданное появление новой и большой армии в качестве третьей стороны в войне тех, кто уже втянулся в противоборство, может быть решающим. Многое будет зависеть от ее географического положения по отношению к армиям, уже находящимся на поле боя. Например, зимой 1807 года Наполеон форсировал Вислу и рискнул подойти к стенам Кёнигсберга, оставив позади себя Австрию и имея перед собой Россию. Если бы Австрия перебросила тогда стотысячную армию из Богемии (Чехии), не исключено, что мощи Наполеона пришел бы конец; есть все основания полагать, что его армия не смогла бы снова возвратиться на Рейн. Австрия предпочла ждать до тех пор, пока не поставит под ружье четыреста тысяч солдат. Два года спустя (1809) с этими силами она вышла на поля сражений и была разбита, в то время (1807) как сто тысяч солдат, введенные в сражение в подходящее время, могли бы решить судьбу Европы.
   Есть несколько видов войны как результат этих двух различных вмешательств:
   1) там, где вмешательство является просто вспомогательным, силами, определенными прежними договорами;
   2) там, где вмешательство призвано поддержать слабого соседа, защищая его территорию и перенося, таким образом, арену войны на чужую территорию;
   3) государство вмешивается в качестве главной стороны, когда находится вблизи театра войны, что предполагает вариант создания коалиции нескольких держав против одной;
   4) государство вмешивается либо в уже развязанную борьбу, либо до объявления войны.
   Когда государство вмешивается лишь небольшим воинским контингентом, соблюдая условия договора, оно выступает лишь как пособник и не играет большой роли в основных операциях, но когда оно вмешивается в качестве главной стороны и с внушительной воинской силой, дело совершенно иное.
   Военные возможности в этих войнах разнообразны. Русская армия в Семилетней войне была фактически вспомогательной для Австрии и Франции, однако она выступала главной военной силой на севере, оккупируя эту часть Пруссии. Но генералы Фермор и Салтыков, приведя русскую армию к самому Бранденбургу, действовали исключительно в интересах Австрии: судьба этих войск, вдали от их базы, зависела от того, насколько удачными или неудачными были действия войск их союзников.
   Такие дальние экспедиции являются опасными и в основном щекотливыми операциями. Кампании 1799 и 1805 годов являются печальной иллюстрацией этого, к чему мы еще вернемся в параграфе XXIX при обсуждении военного характера экспедиций.
   Отсюда вытекает, что безопасность армии может быть поставлена под угрозу этими дальними интервенциями. Уравновешивающим преимуществом является то, что своя собственная территория не может быть легко подвергнута вторжению, поскольку арена военных действий находится далеко; поэтому то, что может обернуться бедой для данного генерала, до известной степени будет преимуществом для государства.
   В войнах такого характера главное – это обезопасить генерала, который является как государственным деятелем, так и солдатом; иметь четкие соглашения с союзниками относительно участия каждого из них в главных операциях; наконец, согласиться с конечной целью, которая будет отвечать общим интересам. При игнорировании этих мер предосторожности огромное число коалиций распадалось или увязало в трудной борьбе с более сплоченной, но более слабой, чем союзники, державой.
   Третий вид интервенции, который состоит во вмешательстве всеми силами государства и вблизи его границ, более обещающий, чем другие. У Австрии была возможность такого рода в 1807 году, но ей не удалось извлечь из этого выгоду – у нее опять появилась такая возможность в 1813 году. Наполеон как раз собрал свои силы в Саксонии, когда Австрия, атакуя его фронт боевых действий с тыла (а с «фронта» на Наполеона наступали русские и примкнувшие к ним пруссаки), бросилась в битву с двумястами тысячами солдат с почти блестящими шансами на успех. Она за два месяца отвоевала Италию и вернула свое влияние в Германии, которое было потеряно в течение пятнадцати лет неудач. В этой интервенции у Австрии были не только политические, но и военные шансы, благоприятствовавшие ей, – двойной результат в сочетании с величайшими преимуществами.
   Ее успех еще более укреплялся тем фактом, что в то время, как театр войны находился довольно близко к ее границам для того, чтобы обеспечить максимально возможное развертывание сил, она в то же время вмешалась в уже завязавшуюся борьбу. В нее она вступила со всеми своими ресурсами и в наиболее удобный для себя момент.
   Это двойное преимущество настолько решающе, что позволяет не только сильным монархиям, но даже малым государствам оказывать контролирующее влияние, когда они знают, как извлечь из этого выгоду.
   Два примера могут это подтвердить. В 1552 году курфюрст Мориц Саксонский смело объявил войну Карлу V, который был правителем Испании и Священной Римской империи (Германия и Италия), причем в 1525 году Карл V победил французского короля Франциска I. Этот шаг привел к войне в Тироле и остановил великого завоевателя на взлете (Карл V проиграл борьбу с коалицией германских князей).
   В 1706 году герцог Савойи Виктор Амадей, объявив себя врагом Людовика XIV, изменил положение дел в Италии и стал причиной отзыва французской армии от реки Адидже к стенам Турина, где она потерпела полное поражение, увековечившее имя принца Евгения Савойского.
   Достаточно было сказано, чтобы проиллюстрировать важность эффекта этих благоприятных интервенций; можно привести новые примеры, но они ничего больше не добавят для того, чтобы убедить читателя.

Параграф VI
Агрессивные войны ради завоеваний и по другим причинам

   Существует два вида вторжения: при одном нападению подвергается соседнее государство; при другом – отдаленный пункт, то есть – вторжение на территорию большой протяженности, жители которой могут быть нейтральными, колеблющимися или враждебными.
   Завоевательные войны, к сожалению, всегда удачливые, что в полной мере доказали на волне своих успехов Александр Македонский, Цезарь и Наполеон. Однако существуют естественные ограничения в этих войнах, которые не могут быть преодолены без того, чтобы не навлечь на себя большую беду. Камбис в Нубии около 525 года до н. э., Дарий в Скифии в 512 году до н. э., Красс в Парфии в 53 году до н. э. и император Юлиан Отступник в Иране в 363-м и Наполеон в России в 1812 году предоставили кровавые доказательства этой истины. Любовь к завоеваниям, однако, была не единственным мотивом у Наполеона: его личная позиция и его соперничество с Англией подвигли его на предприятия, целью которых было сделать его великим. Это правда, что он любил войну и ее возможности, но он также был жертвой необходимости быть успешным в своих усилиях или в том, чтобы уступить Англии. Можно было бы сказать, что Наполеон послан в этот мир, чтобы учить генералов и государственных деятелей, чего им следует избегать. Его победы учат тому, чего можно достичь активностью, храбростью и мастерством, а его провалы тому, чего можно было бы избежать, проявив благоразумие.
   Война вторжения без убедительной причины – подобно той, которую вел Чингисхан, – является преступлением против человечества, но она может быть прощена, если не оправданна, если вызвана великими интересами или если ведется с хорошей мотивацией.
   Вторжения в Испанию в 1808 и 1823 годах равно отличались друг от друга, как по цели, так и по результатам: первое было хитрым и вероломным нападением, которое угрожало существованию испанской нации и было роковым для его инициатора. Второе, сражаясь против опасных принципов, продвигало общие интересы страны и было с большей готовностью приведено к успешному завершению, потому что его цель нашла одобрение народа, территория которого подверглась вторжению.
   Эти примеры показывают, что вторжения не обязательно все носят один и тот же характер. Первое много способствовало падению Наполеона; второе восстановило отношения между Францией и Испанией, которые никогда не должны были быть изменены.
   Допустим, что вторжения будут случаться редко. Но все-таки лучше нападать, чем подвергнуться вторжению; и не будем забывать, что самый надежный способ остановить дух завоевания и узурпации состоит в том, чтобы противодействовать ему вмешательством в подходящий момент.
   Вторжение для того, чтобы оно было успешным, должно быть соизмеримо в масштабах по отношению к цели, которой предполагается достичь, и к препятствиям, которые придется преодолевать.
   Вторжение против разгневанного народа, готового идти на любые жертвы, и при вероятности получения поддержки со стороны сильного соседа – опасное предприятие. Это хорошо видно на примере войны в Испании (1808) и революционных войн в 1792, 1793 и 1794 годах. В этих последних войнах, если Франция была лучше подготовлена, чем Испания, то она не имела сильного союзника и была атакована всей Европой, как на суше, так и на море.
   Хотя обстоятельства были иными, вторжение русских в Турцию развило в некотором отношении те же симптомы национального сопротивления. Религиозная ненависть турок была для них мощным стимулом к вооруженному сопротивлению. Однако война 1828–1829 годов доказала, что Турция была грозной только на границах, где находились ее наиболее храбрые войска, в то время как в глубине все они были слабы. (Исход войны решил Дибич, который, оставив заслоны против турецкой армии в Шумле, рванулся через Балканы к Константинополю в августе 1829 г. Турки впали в шоковое состояние и 2 сентября подписали мир. – Ред.).
   Когда вторгнувшимся на соседнюю территорию войскам нечего бояться, кроме ее жителей, принципы стратегии определяют ход вторжения. Эмоциональная реакция народных масс сразу же выплеснулась при вторжениях в Италию, Австрию и Пруссию. (Военные аспекты этого рассматриваются в параграфе XXIX). Но когда вторжение происходит в отдаленном месте и интервенции подвергаются обширные территории, успех будет больше зависеть от дипломатии, чем от стратегии. Первый шаг к обеспечению успеха будет состоять в том, чтобы сохранить искренний и преданный союз с государством, соседствующим с противником. Это позволит решить задачу пополнения войск и, что еще более важно, обеспечит надежную базу операций, склады снабжения и безопасное убежище в случае катастрофы. Союзник должен быть столь же заинтересован в успехе, как и тот, кто совершает вторжение, чтобы сделать все это возможным.
   Дипломатия, если она имеет почти решающее значение в дальних экспедициях, не бесполезна и во вторжениях в соседние государства, поскольку тут враждебная интервенция может стать тормозом для самых блестящих успехов. Вторжения Наполеона в Австрию в 1805 и 1809 годах могли бы завершиться иначе, если бы вмешалась Пруссия. Вторжение французов на север Германии в 1807 году было, так сказать, допущено Австрией. Вторжение в Румелию в 1829 году (русских войск. – Ред.) могло закончиться катастрофой (для Османской империи. – Ред.), если бы мудрыми политическими решениями путем переговоров не была исключена всякая возможность интервенции.

Параграф VII
Войны за убеждения

   Несмотря на то что войны за убеждения, национальные войны и гражданские войны иногда смешивают, они в достаточной мере отличаются друг от друга, для того чтобы сказать о них отдельно.
   Войны за убеждения могут быть как внутренними, так и зарубежными, и, наконец (что, однако, бывает редко), они могут быть зарубежными или внешними, не являясь внутренними или гражданскими.