Георгий Ланской. Пуля

Георгий Ланской
Пуля

* * *

   День не заладился с самого утра. Нет, поначалу было все хорошо. Я спал, как белый человек. Часы показывали три дня, светило солнышко… И тут раздался звонок в дверь.
   Дело в том, что я Веб-дизайнер с ненормированным рабочим днем. Работаю я на дому, иногда ночью, закрывшись в своей комнате, чтобы не беспокоить спящую семью. Перед этим злополучным утром (точнее, днем), у меня был срочный заказ. Один из моих клиентов заказал мне оформить новый сайт знакомств. Все бы ничего, но клиент решил окрасить Интернет-страницу в пламенные тона, чего я признаться не люблю. Красный раздражает глаза, желтый взбадривает так, что потом не заснешь, а зеленый мне просто действует на нервы. Я предпочитаю тона холодные и спокойные, под тихую музыку, лучше классическую. Красные тона требуют рока, «Арии» или «Кренберис». А после такой музыки расслабиться удается с трудом, *тем более что за работой я пью много кофе.
   Работу я закончил в шесть утра. В шесть двадцать я отправил адрес демонстрационной версии новоиспеченного сайта на электронный почтовый ящик заказчика. В шесть тридцать я стоял под горячим душем. В шесть сорок пять я спал каменным сном…
   Сквозь сон я услышал звонок. Каждый раз я стискивал зубы и давал себе слово, что выкину его на помойку и приобрету новый, с более мелодичными и тихими звуками. Что-нибудь вроде канареечной трели. Наш дверной звонок напоминает вой противовоздушной сирены, готовой поднять мертвого и бросить его на танки с гранатой в руке. Гранаты у меня не было, о чем я искренне в тот момент сожалел. Мелькнула смутная надежда, что человек за дверью подумает, что в доме никого нет и спокойно удалиться. Как бы не так! Человек может и подумал бы, но моя младшая сестра, так не вовремя вернувшаяся из школы, подошла к дверям и задала любимый вопрос галчонка Хватайки из мультфильма «Трое из Простоквашино»: «Кто там?».
   Конечно, это был не почтальон Печкин. Услышав знакомый глухой басок, я тихо простонал: меня посетил Леша.
   Леха был идиотом. Таким его родила мама, а может, и жизнь так скрутила. Мы прежде жили в одном дворе и вместе копались в песочке. Потом родители Лехи стали важными шишками в городской, а затем и районной администрации и получили новую квартиру в центре города. Это произошло уже в моем сознательном возрасте, и я втайне надеялся, что Леха больше не будет к нам приходить. Как же! Алексей стал бывать у нас еще чаще, чем когда мы жили через стенку. Иногда он ночевал у нас, не всегда спрашивая разрешения. Мы терпели, загадочно улыбаясь, мысленно желая Леше провалиться. Однако он упорно не желал проваливаться, и все чаще приходи к нам домой с неизменной глупой улыбкой на толстом лоснящемся лице.
   Каждый раз, когда Леха вваливался ко мне в комнату, создавалось ощущение, что в дом нагрянул ОМОН, и с криками: «Все на пол!» вышибает двери. Так было и на этот раз. Леха влетел в комнату и бухнулся ко мне на постель, упуская из виду, что его рост и вес сильно смахивает на параметры гиппопотама. Однако я был приучен к его штучкам и успел вовремя подогнуть ноги, тем самым, избежав возможности остаться полным инвалидом. Кровать негодующе заскрипела.
   – Подъем! – заорал Леха мне в ухо. В ответ немедленно раздался стук в стенку. Теперь в бывшей квартире Алексея жила жутко нервная старушка. Я глухо простонал и сунул голову под подушку.
   – Ты чего, дрыхнешь до сих пор? На дворе уже белый день! – гаркнул Леха, стаскивая с меня одеяло. Я раздраженно заскрипел зубами и поднялся.
   – Я – существо богемное, во сколько встал, во столько и утро, – процедил я сквозь зубы, одеваясь. Носки отсутствовали. Наверное, я забыл их в ванной. Леха захихикал, вызвав у меня дикое желание придушить его подушкой.
   – Что у вас на обед? – поинтересовался он, потягиваясь словно большой и толстый тюлень. Я согнал его с кровати и принялся застилать ее.
   – Овсянка, сэр, – буркнул я. Леха скривился.
   – Опять? Я ее терпеть не могу!
   Об этом мне было давно известно. Леха не любит каши, не любит йогурты и овощи, предпочитая мясные и макаронные блюда. Я же по утрам практически не завтракаю, ем все подряд и не привередничаю.
   Мы вышли на кухню. Леха немедленно полез в холодильник и вытащил из него крохотный кусочек колбасы, который по неосмотрительности не доела сестра. Такого слонопотама, каким являлся Алексей, убить подобной порцией было невозможно. Однако в холодильнике было пусто. Точнее, не так пусто, просто продукты, имевшиеся в нем, для нежного желудка гиппопотамообразных не очень подходили. Я насыпал себе в чашечку творога, залил его сметаной, посыпал сахаром и начал есть. Леха с отвращением смотрел мне в рот.
   – Как ты можешь это есть? – недовольно спросил он, с тоской глядя на свой жалкий бутерброд. Я с удовольствием зачерпнул творог из чашки и продемонстрировал Алексею, как я это делаю.
   – Будешь жрать эту дрянь – навсегда останешься коротышкой, – поучительно произнес он.
   – А если я буду жрать так, как ты – стану таким же жиртрестом, – парировал я. Намеков на свой кабаний вес Леша не переносит, о чем я прекрасно знаю, как и он знает, что мне это известно. В отличие от Алексея, у меня рост сто семьдесят сантиметров, вес шестьдесят килограмм. Из приятеля можно легко выкроить троих меня. Леха вздохнул, отхлебнул кофе и покосился на меня. Я смиренно ждал, надеясь, что пронесет. Когда на лице Алексея появляется скорбное выражение, значит, скоро он начнет что-то просить. Просьбы Леши всегда были неприятными и требовали значительных усилий для их выполнения. Попытки просто послать его на три веселых буквы ни к чему приводили. Леша уходил, потом возвращался с той же просьбой, канюча до тех пор, пока его просьбы не удовлетворяли. Умея подмазаться к кому угодно, Леха обладал отвратительной настырностью и способностью влезть без мыла во все щели. Избавиться от него можно было только одним способом – решить его проблему.
   – Сева, у меня такое дело… – начал Леша. Я терпеливо ждал. Желания лезть в это дело у меня уже не было.
   – Понимаешь, я влип в одно дело… – продолжил он. Само собой, когда такого не было, чтобы он не влипал в разные дела! Видя мою пассивность, Леха еще раз тяжело вздохнул и посмотрел на меня с надеждой. Я подавил в зародыше чувство жалости и участия, придав лицу непроницаемое выражение. Леха в очередной раз вздохнул и решительно ринулся в атаку.
   – Понимаешь, я попал в крайне неприятную историю. Дело в том, что я проиграл в карты довольно большую сумму. Сегодня мне надо ее отдать…
   Ясно. Леха не так давно пристрастился к картам, проигрывая немалые денежки своего папаши, благополучно занявшегося бизнесом, что позволило ему не так давно переместиться в мягкое кресло мэра города. Много раз Лехины родители пытались пристроить оболтуса-сына в самые разные учебные учреждения, и только недавно поняли, что таланта к учебе у их сына нет. Теперь Леша трудился у папы под крылышком на должности помощника мэра, выполняя мелкие поручения, а попросту говоря – занимаясь битьем баклушей. Зарплата у него была неплохая, но ее постоянно не хватало, так как Леша тратил ее на девочек, водочку и карты. Единственное, что поддерживали родители Алексея, так это его дружбу со мной. Считалось, что я человек серьезный и влияю на Леху так, как надо. Уяснив суть проблемы, я грешным делом подумал, что Леха пришел за деньгами, в чем я ему благополучно откажу, и расслабился. Однако, как выяснилось позже, я глубоко заблуждался.
   – Деньги-то я собрал, – ответил Леша на мой немой вопрос. – Просто не вовремя. Я должен был отдать их еще на прошлой неделе.
   – И что, проценты набежали? – спросил я, позволив себе открыть рот. Леха молча задрал рубашку. На его ребрах красовались жутковатые багрово-синие полосы. Я присвистнул.
   – Чем это тебя?
   – Прутом железным, – скривился Леха. – Они люди серьезные. Я по глупости надеялся, что пронесет, да видно не судьба!
   – Знать, планида тебе такая выпала, – усмехнулся я. – Говорил я тебе, не лезь к картам, если играть не умеешь, так ведь ты умного человека не слушаешь!
   – Да я сам себе слово дал, что завяжу. Вот только с долгами рассчитаюсь и амба!
   Леша замолчал, усиленно разглядывая потолок. Нет, сил моих терпеть это больше нет!
   – Так от меня тебе что надо? – не выдержал я. Леха только этого и ждал.
   – Севочка, поехали со мной на «стрелку». Боюсь я, что они меня там же и закопают. А с тобой мне не страшно ехать.
   Я позволил себе возмутиться.
   А в честь какого пуркуа я поеду с тобой? Чтобы и меня рядом закопали? Забудь об этом!
   – Ну, Севка… Ты же крутой…
   – Нет!
   – Не любишь ты меня, Сева!
   – Нельзя сделать так, чтобы все тебя любили, – наставительно произнес я, – но можно, чтобы все имели. И не мысли, и не думай! Никуда я не поеду!
   – Ну, Пулечка, ну, пожалуйста… Я в глубокой жопе!
   О, я не вынесу! В припадке умственного затмения я выболтал Леше, что в армии у меня было погоняло «Пуля». Леше это страшно понравилось. Теперь, если ему требовалось что-нибудь выпросить у меня, иначе чем «Пуля» он ко мне не обращался. Напоминания о службе были мне в тягость, я готов был на что угодно, только бы забыть об этом, но стараниями Леши я снова и снова возвращался в этот кошмар.
   – Жопа, это не орган, а состояние души, назидательно произнес я, стиснув зубы. – Ладно, съезжу, посмотрю. Но учти, это в последний раз… – Тут я поймал себя на мысли, что последний был в прошлый раз. – Только учти: делать будешь все, как я говорю.
   Леха, повизгивая, соскочил с места. Теперь он напоминал обожравшегося сенбернара, который сносит все вокруг.
   – Пулечка, что мне для тебя сделать? – заорал он, сделав попытку припасть к моим ногам и облизать пятки.
   – Проваливай, и дай мне выспаться, – невежливо ответил я. – Во сколько «стрелка»?
   – В девять. А ты точно будешь?
   – Зуб даю. Я зайду за тобой в семь.
   Леха с тоской посмотрел на недоеденный бутерброд. Я сунул остатки ему в руку и подтолкнул к дверям. Даже после кофе спать хотелось зверски. Вернувшись к себе в комнату, я бухнулся поверх покрывала. Веки тяжелели, но сна не было. Мысли и воспоминания роем вертелись у меня в голове. Не могу сказать, что все они были приятными…

* * *

   Зима девяносто пятого в Подмосковье выдалась на редкость слякотная. Под Новый год пошел дождь. А через несколько дней ударили крепкие морозы.
   В один из таких морозных дней в воинской части №**** состоялись плановые учебные стрельбы молодого пополнения части. Тучи затянули все небо. Влажность делала пребывание на морозе совершенно невыносимым. В довершенстве пошел снег. Облезлые жестяные мишени, изображающие неприятеля, стали практически неразличимыми на фоне заснеженного леса. Снежная сетка практически полностью скрыла их от глаз молодых бойцов.
   Необстрелянные и необученные желторотые юнцы поначалу хорохорились. Каждый промах новобранца высмеивался теми, кто считал себя наиболее крутым. Однако смешки стали затихать, когда практически никому не удалось выбить три из трех. Мишени стояли, словно истуканы. Теперь, когда больше половины роты выпустили свои положенные шесть патронов, каждая поваленная мишень воспринималась на ура. Капитан Кузнецов смачно сплюнул на землю, глядя на очередной промах бойца. Сам он только что обстрелял мишени и ни разу не промазал. Ему, с его многолетним опытом, казалось детской игрой сбить эти жалкие жестянки.
   К расстеленной на земле плащ-палатке пригибаясь, побежал очередной солдатик. Кузнецов посмотрел на него с жалостью. Это был маленький худенький человечек с детскими чертами лица и тоненькими пальчиками, которые обнажились, когда солдатик скинул армейские рукавицы. Солдатик снял АКС с предохранителя, передернул затвор, прицелился… Бах! Мишень упала. Солдатик стрелял одиночными. Бах! Упала вторая мишень. Бах! Третья повалилась, как подкошенная. Тем временем поднялась первая. Бах! Мишень опять упала. Бах! Едва успевшая подняться вторая опять исчезла из виду. Бах! Третья тоже легла…
   Солдатик отстегнул магазин, передернул затвор и щелкнул курком, проверяя, не осталось ли в стволе патрона. Кузнецов махнул пареньку рукой. Тот подбежал, придерживая болтающуюся на голове каску.
   – Хорошо стреляешь, – похвалил капитан, глядя на бледное мальчишеское лицо. Ни за что не дал бы такому больше пятнадцати. – Как фамилия?
   – Рядовой Тулин, – ответил паренек и забавно сморщился, глядя на двухметрового капитана снизу вверх.
   – Пулин? Очень подходящая для тебя фамилия…
   – Тулин, – поправил солдатик.
   Кузнецов хлопнул его по плечу так, что паренек даже покачнулся.
   – Ну, давай, Пуля, ешь побольше каши. Мы с тобой еще повоюем…

* * *

   Леха меня не дождался. В половине седьмого он заехал за мной сам на своей белой «Тойоте». Я недовольно поморщился, глядя на его светлую рубашку и голубые джинсы.
   – Ты бы еще концертную телогрейку нацепил, – пробурчал я, усаживаясь рядом с ним. Леха недоуменно посмотрел на меня, словно видел перед собой потрясающие новые ворота.
   – Причем здесь концертная телогрейка? – глупо спросил он. Мультфильмов в детстве он тоже не смотрел.
   – Не причем, – вздохнул я. – Просто мы едем на «стрелку». Если я правильно представляю ситуацию – мероприятие это довольно опасное. Если твои кредиторы и в самом деле такие крутые, то ни к чему представлять собой мишень. Куда мы едем-то?
   Леха с уважением посмотрел на мои черные джинсы и черную водолазку.
   – За город. Нас будут ждать у карьера.
   Кто бы сомневался. Большая часть стрелок братков назначалась за городом у огромного песчаного карьера, в котором при случае и закапывали трупы. Мне сразу перестал нравиться наш променаж. Положение было явно незавидным. Леха весело насвистывал, безбожно фальшивя. За его дурацкой улыбкой прятался нешуточный страх. Погожий вечер быстро портился. Небо мгновенно темнело, сгущающиеся тучи пожирали закатные краски. В воздухе повеяло сыростью. Я оглядывался по сторонам, выискивая возможные пути отхода.
   Неподалеку от карьера в серой «Ауди» сидела девушка. Мужчина, открыв капот, самозабвенно ковырялся в моторе. Леха вопросительно посмотрел на меня, приготовившись остановиться.
   – Не тормози, – приказал я, заметив цепкий взгляд девушки, которая быстро сунула руку под приборную доску и достала что-то сильно напоминающее мобильник. Мужчина немедленно бросил ковыряться в моторе, сел за руль и медленно покатил прочь. Все увиденное мне очень не понравилось. Господи, кому же Леха задолжал? Я сунул в карман руку и пощупал припасенный накануне нож.
   Леха успел оглянуться, и его лицо посерело. Теперь он боялся еще сильнее. Толстые щеки тряслись, пальцы непрерывно барабанили по рулю. Его нервозность раздражала меня, но я молчал и вертел по сторонам головой, дабы подметить какие-нибудь несуразности. Однако, вокруг было тихо.
   Мы подъехали к карьеру, когда на часах было половина девятого. Компанию нам никто не пожелал составить. Лехины кредиторы отсутствовали, что было неудивительно. Мы вышли из машины и огляделись по сторонам. Место было открытое и прекрасно простреливалось с разных сторон. На любом из песчаных холмиков, на любом дереве, под любым кустом мог скрываться снайпер. Хотя я, если честно, не думал, что кто-нибудь захочет взять с собой стрелка такого рода. Во-первых, Леха слишком мелкая для этого фигура, а во-вторых, в него можно стрелять с закрытыми глазами и все равно не промажешь. Однако, былой опыт и нервная атмосфера заставили меня более внимательно относиться к любой мелочи вокруг. Погода портилась с невероятной быстротой. Начал накрапывать дождь. Я посмотрел на часы. Было ровно девять. Кредиторы не торопились появляться.
   Два черных «Мерседеса» с горящими фарами прикатили тогда, когда мы уже собирались уезжать, то есть, около десяти. Из автомобиля вылезли трое мужиков, сильно смахивающих фигурами на шифоньеры и лицами, похожими на трамвайные будки, и плюгавый паренек тощего сложения и крысиной мордой. «Шкафы» подчеркнуто вежливо обращались с этим заморышем, из чего я сделал вывод, что он тут самый главный. Леха суетливо шагнул к машине, с намерением достать из нее деньги. «Шкафы» грозно повели бровями и выхватили из под курток пистолеты. Скорость была еще та. Леха замер и жалко улыбнулся. Крысеныш тоже улыбнулся, но от его улыбки у меня мгновенно свело зубы.
   – Ну что, друг мой Алексий, – противным писклявым голосом сказал тощий парень, – как там поживают мои «бабульки»?
   – Все хорошо, – срывающимся от страха голосом, произнес Леша и указал на машину, – они там, в машине.
   Леха снова сделал шаг к машине, но снова замер под дулами пистолетов.
   – Пусть малец принесет, – усмехнулся парень. Леха открыл рот и посмотрел на меня, но под моим взглядом сразу закрыл его и, судорожно сглотнув, кивнул. Я медленно вынул из машины пакет и столь же медленно пошел к крысенышу. Один из телохранителей преградил мне дорогу и осторожно взял пакет, предварительно заглянув внутрь.
   – Чего там? – нервно спросил тощий.
   – Деньги, – ответил телохранитель и передал ему пакет. Крысеныш вытряхнул содержимое на капот машины и быстро пересчитал.
   – Все на месте? – робко подал голос Леха.
   – Закрой пасть, – грубо прервал его другой охранник. Леха послушно заткнулся. Тощий сосчитал деньги, сложил их обратно в пакет, небрежно кинул его на сиденье машины и пошел к нам вихляющей походкой. На мой взгляд, он слишком часто смотрел фильмы Тарантино. Леха напрягся, я тоже. События принимали дурной оборот.
   – Так что, друг мой ситный, – мерзко улыбаясь, произнес тощий, – тебе когда было сказано деньги вернуть? А ты бегать от нас вздумал?
   – Я не бегал, – проблеял Леха, – я деньги собирал…
   Тощий вдруг ударил Леху по лицу. Ударил, казалось, несильно, однако Леха рухнул на землю. Я успел заметить в руке тощего кастет и непроизвольно дернулся. Тут же один из громил влепил мне затрещину и своей пудовой ручищей пригнул к земле. Леха поднял лицо. Его нос был разбит, на землю тонкой струйкой стекала кровь. Тощий с наслаждением пнул своей лакированной туфлей по Лехиной физиономии. Тот упал на спину, взвыв от боли. Я почувствовал, как из пальцев ног жаркой волной к горлу на меня накатывает ярость. Тощий презрительно усмехнулся, глянул в мою сторону, а потом, небрежным картинным жестом выдернув из кармана пачку сигарет, отрывисто бросил парням, настороженно наблюдавшим за происходящим:
   – А пристрелите-ка их! – сказал он и закурил, картинно выпустив дым, как ждущая клиента проститутка. Однако еще до того, как он это сказал, я понял, что сейчас нас будут убивать. Леха приподнялся и совершенно безумными глазами посмотрел на крысеныша. Тот усмехнулся и уселся на капот машины, смоля сигарету и выпуская дым в пасмурное небо. Удерживающий громила, швырнул меня на землю и поднял пистолет, целясь мне в лоб. Леха тихо пискнул. Телохранитель надавил на курок, но выстрела не последовало. Пистолет стоял на предохранителе. Тот смачно матюгнулся и протянул вторую руку к пистолету.
   Взвившись вверх, я резким движением вонзил нож в сонную артерию громилы. Странно хрюкнув, тот выкатил глаза и начал падать на меня. Из его шеи фонтанировала кровь. Я мгновенно выхватил из его рук пистолет, снял с предохранителя, передернул затвор и перекатился в другое место, сделав кувырок. Два других громилы испуганно дернулись и подняли пистолеты. Однако я успел сделать два выстрела раньше. Один из громил с дыркой между глаз медленно сползал по капоту машины, второй пытался спрятаться за ней и палил в меня. Крысеныш верещал и пытался укрыться в кустах. Я выстрелил еще раз. Телохранитель упал на землю. В этот самый момент, взревев мотором, на меня помчался «Мерседес». Я выстрелил еще дважды. Пули оставили в лобовом стекле две дырки. «Мерседес», пролетев мимо меня, клюнул носом и со страшным скрежетом рухнул в карьер. Оставив Крысеныша на потом, я подошел к другому «Мерседесу», не сводя с него ствола. Шофер, тихо поскуливая и держась рукой за промежность, лежал на полу, стараясь укрыться от меня. На какой то миг во мне взыграла жалость, и я опустил пистолет. Шофер неожиданно сунул руку под кожаный пиджак, и я выстрелил ему в голову. Тот дернулся и затих. Из-под полы выпал маленький курносый револьвер. Я облегченно вздохнул и повернулся к Крысенышу.
   Человеческий чувства махом улетучились, когда я увидел, с какой злобой и ненавистью, смешанной со страхом, смотрит на меня этот человечишка. Он лежал на земле, делая жалкую попытку отползти в кусты. По мере того, как я приближался к нему, ужас все отчетливее проступал на его перекошенной физиономии. Леха поднялся с земли и. Вытирая кровь с разбитого носа, поплелся к нам. Я медленно поднял пистолет. Крысеныш противно заверещал и бросился ко мне в ноги. Я с наслаждением пнул его ногой.
   – Не надо, Пуля, – попросил Леха, трогая меня за рукав, – путь живет.
   – Раньше надо было думать, когда ты ему в карты проигрывал, – зло сказал я. – А теперь нет пути назад. Я пятерых уже положил. Он свидетель, жизни нам тогда не будет…
   Крысеныш взвизгнул и попытался вскочить и убежать. Первая пуля попала ему между лопаток. Я подошел ближе и пустил еще одну в затылок. Леха отвернулся, его вырвало. Я вытер ставший ненужным ПМ и сунул его в руку одного из мертвых телохранителей. Хотя смысла в этом не было никакого, все равно все были убиты из одного пистолета. Вряд ли экспертиза ошибется и признает, что парень застрелился сам с расстояния в три с половиной метра.
   Бредя, как старик, Леха пошел к машине. Я отобрал у него ключи и сам сел за руль. Щеки Лехи тряслись, лицо было веселенькой зеленоватой расцветки. Я завел машину, и мы тронулись с места. На душе было погано, хотя эмоций не было. Вообще не было. Я запретил себе думать о шестерых мертвецах, медленно остывающих у карьера.
   – Ну, ты зверь, Пуля, – глухо произнес Леха. В его голосе был страх и плохо скрываемое восхищение.
   – Не называй меня Пулей, – раздраженно произнес я.
   – Почему? Если бы не ты, лежал бы я там сегодня…
   – Заткнись, несчастный! – проорал я, поскольку Лехина болтовня отвлекала меня от мыслей. Леха совету не внял.
   – А ты круче, чем я думал! Бах, бах – и они с дырками в башке. Я бы так не смог…
   Я двинул Лехе локтем в живот, и он, наконец, заткнулся, хватая воздух. Что-то важное промелькнуло у меня в голове.
   – Нас ждали, – наконец промолвил я. – Машина на обочине. Девчонка сообщила, что мы едем. Значит, кто надо знает, с кем встречался этот тощий ублюдок. И это мне не нравится. Кто он был такой?
   Леха поерзал на месте и неохотно произнес:
   – Толик Бешенный…
   Я резко затормозил. Леха, не пристегнутый ремнем, тюкнулся башкой в лобовое стекло.
   – Кто?!!! – проорал я.
   – Толик Бешенный, – проблеял Леха, со страхом глядя на меня. Мне немедленно захотелось повеситься.
   Толик Бешенный в нашем городе был фигурой известной. Я много раз слышал о нем, хотя видеть не приходилось ни разу. Его папаша, известный бандюга, заправлял третью нашего города. Правда, официально с преступной деятельностью Кирилл Зуев, по прозвищу «Бек», завязал давно и теперь занимался предпринимательской деятельностью. Однако, дела за ним тянулись темные, поскольку так разбогатеть в весьма короткие сроки можно только одним путем – нечестным. Зуев корчил из себя мецената, фотографировался в обнимку с детьми и местными красавицами, щедро раздавал деньги на благотворительность и метил в депутатское кресло. Большая часть магазинов, бензоколонок, две фабрики в городе принадлежали ему.
   Сыночек Бека становится добропорядочным гражданином не спешил. Он собрал шайку таких же отморозков, каким был сам и промышлял поборами с ларьков и рынков. Бешенным Толика прозвали за крутой нрав. Не побоявшихся вступить с ним в единоборство после находили с пулями в голове на пустыре или в местном Гудзоне. По городу долго ходила история о девушке, отказавшей Толику в притязаниях. Девушка собиралась замуж, поэтому тщедушный Толик сердца строптивой красавицы растопить не смог. Однажды девушка не вернулась с работы домой. Ее нашли через три дня в лесу, где она, совершенно голая, бродила среди берез и сосен. После того, как Толик и его дружки в течение суток насиловали ее, девушка сошла с ума. Говорят, что в психбольнице, куда ее отвезла бригада «скорой помощи» она поседела спустя два дня.
   Особыми пристрастиями Бешенного были карты, выпивка и езда на скоростных автомобилях. Леха, стремившийся приблизиться к городской элите, частенько выпивал вместе с ним в казино, где просаживал отцовские деньги. И вот теперь он задолжал Бешенному… Мысль о том, что с нами сделает Бек, заставили меня поежиться. Мы ехали быстро. Столбы так и мелькали, вызывая неприятные ассоциации. Двух столбов для нас с Лехой будет вполне достаточно. И будем мы висеть на них, покачиваясь под ветерком, а потом про эту дорогу будут рассказывать истории типа: «мертвые с косами висят и тишина…».
   – Ты деньги оставил? – спросил я.
   – Нет, забрал. А надо было оставить? – со страхом спросил Леха.
   – Теперь уже все равно. Если знали, куда она поехал, то все равно нас найдут, а если не знали – то, может быть, нам повезет.
   Леха позеленел еще сильнее, хотя, казалось, это уже невозможно, и покрылся модными в этом сезоне фиолетовыми пупырками.
   – А если найдут, то что будет? – глупо спросил он.
   – Ой, Леха, тут и без гадалки все ясно. Жизнь наша будет короткая и неприятная…
   Я въехал в Лехин двор и остановился у подъезда. Леха выполз из машины и с надеждой посмотрел на меня.