Герасименко Юрий. Зенона-Талл

   Поодаль, на краю плота, или, как сказал Виталий, на корме, беспорядочной грудой лежали обломки иванита и черных камней. Но это только казалось, что они лежали в беспорядке. К каждому фиолетово-голубому куску привязан был черный, причем такого веса, чтобы немного превышал подъемную силу иванита.
   Вот и все нехитрое сооружение, которое, по плану Петрова, должно было перенести четырех космонавтов на остров через озеро магмы.
   - Рискованно... Очень рискованно... - хмурилась Татьяна, осматривая плот. - А ну как иванит начнет восстанавливать вес раньше, чем мы доберемся до острова?
   - Вот уж поистине, с кем поведешься, от того и наберешься. Эх, Таня, Таня!.. - Виталий состроил гримасу. - Заразил вас своей чрезмерной храбростью Варибрус!
   - Смех смехом, а Грай права, - Петров снова посмотрел на экран анализатора. - Все может случиться. Но будем надеяться на лучшее... Да и что делать, другого выхода у нас нет. Ну, в добрый час!
   Николай осторожно снял с груды балласта большущий черный камень, и в тот же миг плот оторвался от грунта, повис на уровне пояса.
   - Садись! - толкнул локтем Варибруса. - Садись, садись! Ты у нас сегодня герой дня: первый, так сказать, открыл навигацию.
   - Садись, Грицик! - попросила Татьяна и ободряюще улыбнулась.
   - Чего артачишься? - Петров подхватил Григория под мышки, как подростка - долговязого, худощавого, усадил на середину плота и сбросил еще пару камней балласта. - Ведь этот воздушный паром благодаря тебе создан. Ты первый взлетел, ты первый и на остров ступишь.
   Плот покачивался над землей.
   - Стойте! Стойте! Одну минутку! - Григорий соскочил с плота, присел на корточки, начал что-то искать.
   - Опять переключатель потерял? - спросила Грай. - Может, помочь? Мы тогда быстро вдвоем нашли...
   - Спасибо, не надо. Вы все делаете за плату, на звезды меняете. А я звезд с неба не хватаю.
   - Ты, Грицик, злопамятный... - Татьяна тоже присела рядом с ним. - Так что же ты все-таки ищешь?
   - Цветок. Зенона-Талл. Вот, нашел.
   Григорий снова, теперь уже сам, устроился на плоту:
   - Поплыли!
   Подталкивая свой воздушный паром сзади, друзья повели его к самому обрыву.
   - Стоп! - скомандовал Петров и положил на груду балласта еще один большой черный камень. Плот сразу осел на грунт.
   И в тот же миг скала вздрогнула, глубинный, глухой гул прошел по ней. Над кратером дым почернел и, внезапно качнувшись, запылал красными отблесками магмы.
   - Началось... - Петров посмотрел на экран прибора, нахмурился. - Плохи дела. Успеем ли?.. По местам!
   Григорию Николай приказал стать на корме. Рядом поставил Виталия. Татьяну усадил возле центральной иванитовой глыбы, а сам принялся сбрасывать балласт.
   Громоздкое несуразное сооружение, подгоняемое попутным ветром, медленно поплыло над пропастью. Внизу чернел девственный лес, громоздились скалы, зияли бездной провалы. С сотню метров оставалось до озера магмы, а там - с километр до острова.
   - Начали! - скомандовал Петров.
   Григорий взял из груды два связанных камня.
   - Кидай! - крикнул Николай, и камни полетели в противоположном движению направлении.
   - Принцип реактивного двигателя. Здорово придумано! - в восторге воскликнула Татьяна. - Ну и молодец же вы, Петров!
   Повеяло горячим дымом. Плот приближался к огненному озеру.
   - Еще!
   Летели уже над самым озером. Серый, ядовитый дым застилал остров. Двигались почти вслепую. Где-то справа, казалось, совсем недалеко, багровея сквозь рыжую мглу, ревела, грохотала Афродита.
   "Какая красота! - Григорию хотелось петь. - Здорово! Что ни говори, для подвига необходима обстановка. Вот сейчас бы..."
   Внезапно кто-то словно толкнул плот вниз. Серным смрадом дохнула уже близкая магма.
   - Кидай балла-а-ст!! - не своим голосом взревел Николай. - Кидай!
   Григорий и Татьяна торопливо бросали и бросали тяжелые черные камни. Плот поднимался, но медленно, очень медленно, словно нехотя. Дым стал как будто реже, прозрачнее.
   - Хватит! - крикнул Николай. - Иванит тяжелеет. Изменения в поле Мро.
   В тот же миг плот снова пошел вниз. Извержение усиливалось.
   - Кидай!! Кидай!! - хрипел Николай сквозь пронзительный свист и грохот.
   - Кидай балласт!.
   - Еще! Еще! Еще! - едва долетала его команда.
   Плот поднимался, дым рассеивался.
   - Остров! - закричала Татьяна. - Вижу остров! Корабль, корабль вижу! И словно задохнулась вдруг: - Балласт... кончился...
   Петров обнял Григория и сразу встрепенулся, бросился к фалам, ведущим к иванитовым глыбам:
   - Отвязывайте плот, на них дотянем!
   Григорий тоже метнулся к иваниту. Плот медленно, едва заметно приближался к островку, который все уменьшался и уменьшался, погружаясь в тяжелые огненные волны.
   В дыму мелькнула фигура Виталия. Его било, как в лихорадке.
   - Помогай! - крикнул Григорий, но Виталий только вздрогнул. - Пустое, промямлил, - бессмысленные усилия, - закрыл лицо руками.
   И снова, в третий раз уже, словно ударило что-то в плот, потянуло книзу.
   Ломая ногти, пуская в ход зубы, Григорий и Николай развязывали и развязывали узлы. Сейчас бы резаки. А остров близко, совсем близко! Еще бы сбросить что-нибудь и дотянули бы. И вдруг Григорий спохватился: где Татьяна?
   - Татья-а-на!..
   - Татьяна! Помогай! - крикнул и Николай.
   - Поздно! - послышался голос. Сквозь дым к краю плота мотнулась маленькая тень.
   - Стой! - Григорий ринулся за Татьяной. - Стой! Стой!
   У самого края, над дымной огненной пропастью схватил за плечо, успел-таки, остановил:
   - Стой, говорят!
   Но глянув вниз, где ленивые огненные волны были совсем близко, понял: "Татьяна права. Не успеем..."
   Вспомнил: "Один поцелуй - одна звезда..."
   - Прости, - сказал, - я не смогу подарить тебе звезду... - протянул Татьяне почерневший цветок. - Я - счастливый...
   Отшатнулся, ступил на край и растаял в багровом дыму...
   Плот перестал падать. Медленно, словно из последних сил, приближался он к черному, обожженному берегу. И, не дотянув какого-то метра, тяжело опустился на остывающую у края магму.
   Сквозь горячий кровавый дым трое выпрыгнули на раскаленную скалу. И тут же Татьяна пошатнулась, упала.
   Дым, дым... Черный, тяжелый. Клубится, наплывает, давит на грудь. И он все меняется и меняется, этот страшный грязно-багровый дым. То медленный, вялый. А качнется, вспыхнет кровавым пламенем и уже движется быстро, тревожно - мигают, танцуют красные языки в черном взвихренном круговороте. Дым... Дым...
   И сквозь него плывет, надвигается на Татьяну огненное лицо Григория.
   Бред прекратился только на третьи сутки. Постепенно, как чужие, открыла глаза: свет... белый, спокойный...
   "Как странно, - подумала она. - Свет - белый..."
   За большим иллюминатором над мирным фиолетовым лесом ярко светили два солнца - зеленоватое и голубое. Возле койки Николай в белом халате...
   Осторожно, огромными обожженными пальцами Петров берет со стола изящную подставку из белой пластмассы, опускает на тумбочку возле Татьяниной койки. А на подставке - цветок. Светящийся, лучистый...
   Нащупывая путь своими белыми толстенькими корешками, переполз на край, будто поближе к Татьяне, наклонился и сияет, переливается нежным трепещущим цветом. Ярко-фиолетовым, зеленоватым, а потом голубым, как родное земное небо на рассвете...
   И сразу Татьяна вспоминает: это она, та самая веточка, увядшая тогда, почерневшая, которая подарена Грициком в последнюю минуту...
   Цветок вобрал в себя его свет и... Вот, как в легенде...
   - Зенона-Талл... - шепчет Татьяна. - Ожил...
   - Зенона-Талл... - задумчиво кивает Николай. - Зенона-Талл, дитя звезды...