Но клетки крови – это не то, что сейчас нужно. Еще несколько оранжевых монстров плыли далеко внизу.
Он набрал команду и на несколько секунд был ослеплен беспорядочным мельканием. Потом изображение сфокусировалось снова. Перед ним была святая святых, основа жизни, двойная спираль ДНК. Огромная винтовая летница шла из бесконечно глубокой дали и исчезала в бесконечности высоты. Если настроить увеличение, можно разглядеть отдельные атомы, из которых она сложена. Фосфатные групы переливаются разными оттенками желтого, все остальное – от голубого до фиолетового. Гуанин иссиня-черен, как вороново крыло. С помощью виртуальных инструментов можно работать с каждым атомом в отдельности, можно взять его и почти что ощутить его расплавленную округлую тяжесть, подобную тяжести ртутной капли. Все ДНК человека сжаты в объем в одну миллионную дюйма, но если эти спирали выложить в одну линию, получим нить в полтора метра.
Он придвинулся еще ближе. Сейчас большие бугры этого двойного винта были перед самыми глазами. Здесь, в этой бесконечно сложном конденсате информации, как в в книге записано все о человеке, который считает себя хозяином мира.
Программируется не только наше тело, но наши желания, привычки, даже наша культура. На самом деле человек – всего лишь машина, всего лишь слегка разумный танк, построенный для собственных нужд этой длинной настойчивой молекулой, нашим наездником, нашим жокеем, поводырем. Миллиарды лет назад тело было всего лишь простой белковой оболочкой, но ДНК сумела превратить эту оболочку в то, что мы называем человеком. Она изобрела нас, она построила нас, она использует нас.
Сейчас она сидит внутри нас, в каждой клеточке наших тел, сидит и отдает приказы. Она постаралась: мы – довольно удобные устройства для выполнения ее приказов. Все, что наполняет нашу жизнь, идет отсюда. Мы думаем, что мы любим, а на самом деле эта молекула решила сменить одну старую оболочку на другую новую. Она заставит два сердца забиться вместе, заставит губы соединиться в поцелуе, заставит руки искать застежки платья, заставит дыхание сбиться, заставит зародиться новую жизнь, заставит нас воспитывать и любить нового маленького человека и заставит потом отмереть большого и старого. Так она сменит себе оболочку, всего лишь выбросит старое тело и наденет новое, подобно платью, и она сделает это еще миллионы раз, сохраняя информацию как самоцель.
Если отрезать голову самцу лягушки, он все еще сможет обнимать самочку – и его ДНК таким способом переселится в новое тело, нимало не заботясь о старом.
Рыба лосось умирает от экстаза, спарившись с самкой. Если мужчину во время оргазма ударят в спину ножом, он почувствует лишь приятное жжение, а никак не боль, и сможет еще несколько секунд продолжать свое дело дальше. А мы думаем, что живем, что мыслим, что чувствуем и что проживаем жизнь не напрасно.
Но все не так просто. Где-то здесь прячется чужой. Наездник, сидящий на наезднике. Он очень хитер, он замаскировался так хорошо, что нескольким поколениям цитогенетиков не удавалось его заметить. Он рассредоточил свое растворенное тело по всей молекуле. Но я знаю, что он начинается в нижнем конце ДНК, в пробочке теломера, и дальше его атомы выглядывают то здесь, то там.
Больше всего он похож на чужеродное техническое устройство, внедренное в нас на таком глубоком уровне, что мы никогда и никак не сможем от него избавиться. Это вам не рак и не СПИД, который все же можно вылечить – это хуже, он стал обязательной частью нас самих.
Интересно, что ощущает лягушка, которую тискает обезглавленное тело?
Клиентка болтала как заведенная, но он не обращал внимания на ее слова.
Очередная пустоголовая фифочка, пожалавшая исправить форму своей груди.
Конечно, это можно было бы сделать и по дешевке, накачав грудь силиконом, но настоящая генетическая трансформация – это престижно. Существуют огромные каталоги, в основном германские, каталоги правильных грудей, бедер, промежности и всего прочего. Есть и разные стили груди, например грудь в стиле ампир или в стиле модерн. Бывает даже абстракционистская грудь, размазанная по передней поверхноости тела так, что с трудом найдешь. А при желании можно сделать себе прямоугольную или с тремя сосками. Но это изощряются там, в Европе. У нас обычно требуют настоящую, классическую и большую.
У некоторых динозавров было два мозга, причем второй распологался ближе к хвосту, на уровне задних лап. У некоторых женщин – примерно то же самое, только с той разницей, что головным мозгом они совсем не пользуются. Им достаточно того, который на уровне бедер. Сегодняшняя клиентка принадлежала именно к этому типу женщин. Гектор осматривал ее и, как только он касался рукой ее груди или бедра, она вздыхала, закусывала губу и начинала ерзать на кушетке. Это не мешало ей вести беспредметный разговор.
– Мадам, – сказал Гектор, – я всего лишь врач.
– И что?
– Всего лишь врач, а не любовник. Любовника с вашими данными вы можете найти в любом переулке.
– Одно другому не мешает.
– Я должен смотреть на вас глазами эстета, только как на предмет искусства, иначе грудь получится неправильной формы и величины.
– А я не хочу эстетическую грудь, я хочу эротическую.
– Но мы две недели подбирали по каталогу.
– И выбрали эротическую.
– Ничего подобного. Мы выбрали эстетическую, в классическом стиле, с повышенной соблазнительностью и тонким налетом этотизма. Модель М-333. Последнее достижение германского дизайна.
– Вот-вот, с повышенной соблазнительностью. И налетом.
– Но «налет» в данном случае не означет «ограбление банка». Это всего лишь тень, привкус или намек.
– Но все-таки?
– Да, но ваша грудь еще не готова, поэтому не надо соблазнять меня.
– Так вы хотите подождать, пока она будет готова?
И так далее. Гектор уже давно не реагировал на подобые вещи. Как профессионал, он знал очень хорошо, сколько внутренней гнили в таких существах, очень приятных внешне. Избави нас бог познакомиться с ними поближе.
– Простите, мне надо позвонить, – сказал он.
– Женщине?
– Конечно.
– Молодой?
– Изумительно молодой и красивой. Вот простыня, пока прикройтесь, чтобы не мерзнуть.
– Что с вами? – спросила клиентка.
– Да ничего. Просто болит голова. Иногда она болит слишком сильно.
– Надо меньше работать и больше заниматься спортом.
– Я учту это, – ответил Гектор.
Анна взяла трубку после четвертого гудка. Гектор попробовал представить, как выглядит ее комната. Например, неудобная, маленькая, и много мебели, поэтому телефон не под рукой. Или наоборот, очень большая. Или она заканчивала полив очередного трансформированного растения на подоконнике или под негаснущими лучами биоламп? Или ливень залил ее балкон и она занималась уборкой?
– Здравствуй, это я, – сказал он.
– Здравствуй. Хоть мы уже встречались. Я рада, что ты позвонил.
Они перешли на «ты» совершенно просто и безболезненно. Ты – вы. Эта ступенька русского языка торчит в самом неудобном месте между двумя людьми.
Ступенька, о которую не спотыкаются лишь маленькие дети и взрослые негодяи.
– Кажется, я узнал.
– Как? Просто догадался?
– Нет. Мне удалось сделать анализ крови.
– Правда?
– Анализ крови человека, у которого кнопка была нажата. Ты понимаешь?
– Конечно. Где ты его нашел?
– На лестнице. Он попытался на меня напасть. Или она. Скорее всего, оно было женского пола. Очень стертая внешность.
– Оно было сильным?
– Не очень. Как все люди.
– Ты пострадал?
– Нет. Ты хочешь услышать, что я узнал?
– Не знаю. Как ты решишь. Если ты собираешься не говорить никому, то лучше не говори и мне. Людям лучше об этом не знать, так ты сказал?
– Это слишком опасно, чтобы об этом не знать. Эта кнопка, так вот, она включает механизм управления. Человек начинает вести себя как радиоуправляемая игрушка на батарейках. Внешне он кажется живым и настоящим, а на самом деле он только инструмент в чужих руках.
– Или в щупальцах, – заметила Анна. – Потому что человеческие руки пока еще не могут создать такое устройство. Я не знаю, кто пытается нами управлять. Но одно можно сказать точно: это не человек. Я права?
– Абсолютно.
Клиентка села на кушетке и глядела на него затуманенным, почти материнским взглядом. Взглядом, полным снисхождения.
– Боже мой, о чем вы только разговариваете с женщинами! – сказала она.
– Или в щупальцах, – повторила Анна снова и повесила трубку.
Сейчас все это не казалось ей важным. Даже если все мы всего лишь заводные игрушки, которыми управляет нечто невидимое нами; даже если это нечто выращивает нас чисто в кулинарных целях, это все равно неважно. А важно то, что анализ крови дал положительный результат.
Каждый вечер она делала анализ своей крови, и каждый вечер боялась, что это, наконец, случится. И вот, это произошло.
Все началось с того, что полтора года назад Анна заинтересовалась микротанцорами. Микротанцорами называли исключительно вкусные ягоды, изобретенные одним венгерским биоинженером. Название придумал и запатентовал сам инженер: ягоды были странной формы и напоминали танцующих людей. Ягоды были столь вкусны, что человек, попробовавший одну, согласился бы выложить за другую любые деньги. Но сам хозяин патента, казалось, не был заинтересован в астономических прибылях. Он продавал микротанцоров не очень дорого. Перекупщики взвинчивали цены еще раз в двадцать.
Была в этом всем одна странность. Несмотря на доступность ягоды микротанцора, несмотря на обилие современных генных и молекулярных технологий, никто не смог скопировать ягоду, клонировать ее и вырастить самостоятельно. Гены этой странной штуки были зашифрованы. Пока ни один человек на свете не сумел найти ключ к шифру. Видимо, здесь нужен был нестандартный подход.
Анна, которая еще со школьных лет занималась модификацией растений и знала об этом все, решила разгадать загадку. Тогда она и предположить не могла, что ответ окажется столь страшным.
Вначале она шла проторенными путями: строила генную карту удивительной ягоды и прогоняла ее через дешифрующие программы. Она прочла все статьи о микротанцорах (а их было множество) и проверила все подозрительные эксперименты, претендующие на ненулевой результат. Все было просто и в то же время сложно.
Ягода оставалась ягодой, но воспроизводиться не хотела. Академия кулинарной промышленности основала дорогостоящий проект, привлекая к нему всех заинтересованных людей (Анну в том числе); целью проекта было скопировать ягоду микротанцора просто собрав ее целиком из отдельных атомов. Ягоду собрали, но раскрыть ее тайну все равно не смогли. Анна отдала проекту целых четыре месяца.
После неудачи она решила пойти собственным путем.
Она предположила, что микротанцор – вовсе не ягода. Она стала работать над этой идеей, включив все доступные вычислительные ресурсы большой сети. Со временем все программы стали выдавать один и тот же ответ: если микротанцор не ягода, то это оружие.
Оружие – не больше и не меньше.
С этого момента она стала работать с удвоенной энергией. Когда ее статью с нестандартным выводом о природе микротанцора друг за другом отвергли тридцать шесть крупнейших журналов по биотехнологиям и проблемам кулинарии, она лишь ожесточилась. Она хотела доказать – доказать им всем. Пока что она доказала лишь себе самой.
Все, что она занала, пока было лишь предположениями, пусть очень вероятными, но недостоверными. Доказать свои гипотезы она не могла. Но время шло и оружие начинало работать.
Ягода микротанцора, однажды съеденная человеком, не выводилась из организма полностью. Внутри человеческого тела оставалась очень незаметная, рассретоточенная молекулярная структура, которая не оставалась постоянной. Она эволюционировала. Микротанцор рос внутри человеческого тела. Дойдя до определенной стадии, он изменялся и начинал расти в сотни раз быстрее, проникая тончайшими мономолекулярными нитями в сердце, почки, мозг, легкие и кости. С этого момента его можно было обнаружить с помощью простого анализа крови.
Микротанцор съедал человека изнутри. Теперь стало ясно, почему владелец патента не брал больших денег за свои ягоды. Пройдет время и, когда люди начнут умирать, он, как единственный человек, знающий секрет, предложит каждому спасение. Или не каждому, а только самым богатым. Ведь на земле, пожалуй, не осталось ни одного богатого человека, который хотя бы раз в жизни не попробовал ягоду микротанцора.
Он станет не просто миллиардером – он станет богом.
Тогда этот негодяй получит любие деньги, любую власть, может быть, даже власть над миром. И никто не посмеет его наказать, не говоря уже о том, чтобы уничтожить. Ведь его смерть будет означить смерть половины человечества.
Сегодня анализ крови впервые оказался положительным. Анна не знала, сколько ей осталось. Может быть, месяцы и годы, может быть, недели и дни. Но, сколько бы ни осталось, за это краткое время она должна предпринять нечто чрезвычайное, иначе ей конец.
Комиссар Реник просматривал последнюю видеозапись. Сейчас система слежения была модифицирована так, что позволяла записывать и анализировать нужную информацию. Картинка вначале шла на вриск, сохранялась, обрабатывалась, если нужно, то дополнялась методами математического прогнозирования. Кроме канареек Реник использовал воробьев, голубей и, конечно, сов – для слежения ночью.
Заключенный Дюдя работал, стараясь изо всех сил; он работал все время, пока не спал или не выл от частых мучительных головных болей, – последствия неудачной генной модификации.
Первые же ночные наблюдения дали результат: были обнаружены два притона, где богатые извращенцы приглашали для стриптиза генетических уродов обоих полов. Некоторые из уродов были просто великолепны. Чего стоила только девочка с перепонками на лапах. К счастью, девочка пока была неполовозрелой, поэтому распространения генетической заразы Реник не опасался. Он продолжал наблюдать, никого не трогая. Он хотел увидеть больше и найти организаторов этих шоу. Таких детей стали выращивать лишь недавно: еще ни разу не ловили и не ликвидировали ни одного ребенка старше семи лет. Но кто-то этим занимался; кто-то имел питомник и возможности растить уродов и при этом никому их не показывать. Правда, этот «кто-то» смог бы изобрести быстро взрослеющего мутанта, для занятий сексом. Вот это стало бы большой проблемой.
Питомник для уродов так просто не спрячешь. Это должно быть большое здание, со своими собственными системами жизнеобеспечения, с подземными помещениями для прогулок, со своей собственной больницей, столовой и швейной мастерской. Если бы все это находилось не под землей, полицейский спутник с нижнего кольца уже давно бы засек и рассекретил всю организацию.
В одну из ночей две из его сов дежурили в ботаническом саду, неподалеку от весьма подозрительной постройки. В свое время в том месте предполагалось построить большой подземный гараж, потом строительсто заморозили на десять лет, а теперь начали снова. Все люди, которые там работали, были похожи друг на друга. Мужчины и женщины среднего роста, на этом сходство вроде бы заканчивалось. Но было еще что-то, труднообъяснимое, сходство походки, выражения лиц, сходство простых жестов. Возможно, это означало групповую модификацию. Или хотя бы группопой прием запрещенных лекарств, например, психокорректоров. За гаражами стоило понаблюдать. Кроме того, большая часть работ производилась ранним утром или даже ночью. Посторонние здесь не появлялись. Итак, Реник просматривал видеозапись.
Совы хорошо видят в темноте. Видимость была не хуже, чем в пасмурный день или вечер.
У самого входа в подозрительный объект стоял человек, чья внешность показалась Ренику знакомой. Комиссар имел отличную память на лица. Может быть, раньше этот человек не носил бороду, возможно, дело в этом. Реник поднял руку и в воздухе повис виртуальный пульт. Он нажал кнопку и нужный кадр отправился на анализ. Еще минута – и Реник будет знать об этом человеке все.
Бородатый стоял у входа, не собираясь входить.
Вокруг него, на приличном расстоянии, пряталось за деревьями еще немало людей (18 – сообщил вриск). Эти люди постепенно приближались. Похоже, что они все они одновременно и боятся бородатого человека, и стремятся к нему. Возможно, они хотя его убить или похитить.
– Передайте ему, – сказал Гектор, – что я долго ждал и долго вас терпел.
То, что случилось вчера, будет вам предупреждением.
И вслед за его словами раздался глубокий, глухой и вибрирующий рык большого зверя.
Ничего себе! – подумал Реник. – Ничего себе, что здесь творится! Вриск начал выдавать информацию. Во-первых, о происшествии вчера: скорее всего имелось ввиду уничтожение генетического урода. Урод был загрызен, и скорее всего собакой. Судя по зубам, собака была очень большого размера, примерно с теленка или даже больше. Причем все случилось в одном из сквериков в центре города, но никто эту собаку не видел. Даже полицейский спутник, который автоматически фотографирует все необычное, все выходящее за рамки. Уничтожение урода не считалось преступлением, потому что урод, с формальной точки зрения, не человек и даже не животное, – просто генетическая формация.
Во-вторых, информация о человеке с бородой. И тут Ренику снова пришлось задуматься.
Гектор Пущин, тридцать четыре года. В последние двадцать семь месяцев работал в университете, где вел курс современных биотехнологий. Замешан и довольно невинном научном скандале. (Реник вспомнил, где видел это лицо – конечно, газетные фотографии) Но все, что было до этих двадцати семи месяцев Реник узнать не мог. Информация засекречена. Засекречена даже для комиссара генетической полиции, имеющего особый код доступа. А это значит, что Пущин связан с военным ведомством или с органами разведки. Нет, с разведкой врядли: разведка бы не стала засекречивать данные, она бы просто дала липу. А запретить доступ – это по-военному просто и надежно. Это значит, что Гектор Пущин имел дело с новейшими разработками оружия. Возможно, даже генетического оружия.
Интересно, что со мной сделают, если я все-таки сунусь в это дело? – подумал Реник.
4
Он набрал команду и на несколько секунд был ослеплен беспорядочным мельканием. Потом изображение сфокусировалось снова. Перед ним была святая святых, основа жизни, двойная спираль ДНК. Огромная винтовая летница шла из бесконечно глубокой дали и исчезала в бесконечности высоты. Если настроить увеличение, можно разглядеть отдельные атомы, из которых она сложена. Фосфатные групы переливаются разными оттенками желтого, все остальное – от голубого до фиолетового. Гуанин иссиня-черен, как вороново крыло. С помощью виртуальных инструментов можно работать с каждым атомом в отдельности, можно взять его и почти что ощутить его расплавленную округлую тяжесть, подобную тяжести ртутной капли. Все ДНК человека сжаты в объем в одну миллионную дюйма, но если эти спирали выложить в одну линию, получим нить в полтора метра.
Он придвинулся еще ближе. Сейчас большие бугры этого двойного винта были перед самыми глазами. Здесь, в этой бесконечно сложном конденсате информации, как в в книге записано все о человеке, который считает себя хозяином мира.
Программируется не только наше тело, но наши желания, привычки, даже наша культура. На самом деле человек – всего лишь машина, всего лишь слегка разумный танк, построенный для собственных нужд этой длинной настойчивой молекулой, нашим наездником, нашим жокеем, поводырем. Миллиарды лет назад тело было всего лишь простой белковой оболочкой, но ДНК сумела превратить эту оболочку в то, что мы называем человеком. Она изобрела нас, она построила нас, она использует нас.
Сейчас она сидит внутри нас, в каждой клеточке наших тел, сидит и отдает приказы. Она постаралась: мы – довольно удобные устройства для выполнения ее приказов. Все, что наполняет нашу жизнь, идет отсюда. Мы думаем, что мы любим, а на самом деле эта молекула решила сменить одну старую оболочку на другую новую. Она заставит два сердца забиться вместе, заставит губы соединиться в поцелуе, заставит руки искать застежки платья, заставит дыхание сбиться, заставит зародиться новую жизнь, заставит нас воспитывать и любить нового маленького человека и заставит потом отмереть большого и старого. Так она сменит себе оболочку, всего лишь выбросит старое тело и наденет новое, подобно платью, и она сделает это еще миллионы раз, сохраняя информацию как самоцель.
Если отрезать голову самцу лягушки, он все еще сможет обнимать самочку – и его ДНК таким способом переселится в новое тело, нимало не заботясь о старом.
Рыба лосось умирает от экстаза, спарившись с самкой. Если мужчину во время оргазма ударят в спину ножом, он почувствует лишь приятное жжение, а никак не боль, и сможет еще несколько секунд продолжать свое дело дальше. А мы думаем, что живем, что мыслим, что чувствуем и что проживаем жизнь не напрасно.
Но все не так просто. Где-то здесь прячется чужой. Наездник, сидящий на наезднике. Он очень хитер, он замаскировался так хорошо, что нескольким поколениям цитогенетиков не удавалось его заметить. Он рассредоточил свое растворенное тело по всей молекуле. Но я знаю, что он начинается в нижнем конце ДНК, в пробочке теломера, и дальше его атомы выглядывают то здесь, то там.
Больше всего он похож на чужеродное техническое устройство, внедренное в нас на таком глубоком уровне, что мы никогда и никак не сможем от него избавиться. Это вам не рак и не СПИД, который все же можно вылечить – это хуже, он стал обязательной частью нас самих.
Интересно, что ощущает лягушка, которую тискает обезглавленное тело?
Клиентка болтала как заведенная, но он не обращал внимания на ее слова.
Очередная пустоголовая фифочка, пожалавшая исправить форму своей груди.
Конечно, это можно было бы сделать и по дешевке, накачав грудь силиконом, но настоящая генетическая трансформация – это престижно. Существуют огромные каталоги, в основном германские, каталоги правильных грудей, бедер, промежности и всего прочего. Есть и разные стили груди, например грудь в стиле ампир или в стиле модерн. Бывает даже абстракционистская грудь, размазанная по передней поверхноости тела так, что с трудом найдешь. А при желании можно сделать себе прямоугольную или с тремя сосками. Но это изощряются там, в Европе. У нас обычно требуют настоящую, классическую и большую.
У некоторых динозавров было два мозга, причем второй распологался ближе к хвосту, на уровне задних лап. У некоторых женщин – примерно то же самое, только с той разницей, что головным мозгом они совсем не пользуются. Им достаточно того, который на уровне бедер. Сегодняшняя клиентка принадлежала именно к этому типу женщин. Гектор осматривал ее и, как только он касался рукой ее груди или бедра, она вздыхала, закусывала губу и начинала ерзать на кушетке. Это не мешало ей вести беспредметный разговор.
– Мадам, – сказал Гектор, – я всего лишь врач.
– И что?
– Всего лишь врач, а не любовник. Любовника с вашими данными вы можете найти в любом переулке.
– Одно другому не мешает.
– Я должен смотреть на вас глазами эстета, только как на предмет искусства, иначе грудь получится неправильной формы и величины.
– А я не хочу эстетическую грудь, я хочу эротическую.
– Но мы две недели подбирали по каталогу.
– И выбрали эротическую.
– Ничего подобного. Мы выбрали эстетическую, в классическом стиле, с повышенной соблазнительностью и тонким налетом этотизма. Модель М-333. Последнее достижение германского дизайна.
– Вот-вот, с повышенной соблазнительностью. И налетом.
– Но «налет» в данном случае не означет «ограбление банка». Это всего лишь тень, привкус или намек.
– Но все-таки?
– Да, но ваша грудь еще не готова, поэтому не надо соблазнять меня.
– Так вы хотите подождать, пока она будет готова?
И так далее. Гектор уже давно не реагировал на подобые вещи. Как профессионал, он знал очень хорошо, сколько внутренней гнили в таких существах, очень приятных внешне. Избави нас бог познакомиться с ними поближе.
– Простите, мне надо позвонить, – сказал он.
– Женщине?
– Конечно.
– Молодой?
– Изумительно молодой и красивой. Вот простыня, пока прикройтесь, чтобы не мерзнуть.
– Что с вами? – спросила клиентка.
– Да ничего. Просто болит голова. Иногда она болит слишком сильно.
– Надо меньше работать и больше заниматься спортом.
– Я учту это, – ответил Гектор.
Анна взяла трубку после четвертого гудка. Гектор попробовал представить, как выглядит ее комната. Например, неудобная, маленькая, и много мебели, поэтому телефон не под рукой. Или наоборот, очень большая. Или она заканчивала полив очередного трансформированного растения на подоконнике или под негаснущими лучами биоламп? Или ливень залил ее балкон и она занималась уборкой?
– Здравствуй, это я, – сказал он.
– Здравствуй. Хоть мы уже встречались. Я рада, что ты позвонил.
Они перешли на «ты» совершенно просто и безболезненно. Ты – вы. Эта ступенька русского языка торчит в самом неудобном месте между двумя людьми.
Ступенька, о которую не спотыкаются лишь маленькие дети и взрослые негодяи.
– Кажется, я узнал.
– Как? Просто догадался?
– Нет. Мне удалось сделать анализ крови.
– Правда?
– Анализ крови человека, у которого кнопка была нажата. Ты понимаешь?
– Конечно. Где ты его нашел?
– На лестнице. Он попытался на меня напасть. Или она. Скорее всего, оно было женского пола. Очень стертая внешность.
– Оно было сильным?
– Не очень. Как все люди.
– Ты пострадал?
– Нет. Ты хочешь услышать, что я узнал?
– Не знаю. Как ты решишь. Если ты собираешься не говорить никому, то лучше не говори и мне. Людям лучше об этом не знать, так ты сказал?
– Это слишком опасно, чтобы об этом не знать. Эта кнопка, так вот, она включает механизм управления. Человек начинает вести себя как радиоуправляемая игрушка на батарейках. Внешне он кажется живым и настоящим, а на самом деле он только инструмент в чужих руках.
– Или в щупальцах, – заметила Анна. – Потому что человеческие руки пока еще не могут создать такое устройство. Я не знаю, кто пытается нами управлять. Но одно можно сказать точно: это не человек. Я права?
– Абсолютно.
Клиентка села на кушетке и глядела на него затуманенным, почти материнским взглядом. Взглядом, полным снисхождения.
– Боже мой, о чем вы только разговариваете с женщинами! – сказала она.
– Или в щупальцах, – повторила Анна снова и повесила трубку.
Сейчас все это не казалось ей важным. Даже если все мы всего лишь заводные игрушки, которыми управляет нечто невидимое нами; даже если это нечто выращивает нас чисто в кулинарных целях, это все равно неважно. А важно то, что анализ крови дал положительный результат.
Каждый вечер она делала анализ своей крови, и каждый вечер боялась, что это, наконец, случится. И вот, это произошло.
Все началось с того, что полтора года назад Анна заинтересовалась микротанцорами. Микротанцорами называли исключительно вкусные ягоды, изобретенные одним венгерским биоинженером. Название придумал и запатентовал сам инженер: ягоды были странной формы и напоминали танцующих людей. Ягоды были столь вкусны, что человек, попробовавший одну, согласился бы выложить за другую любые деньги. Но сам хозяин патента, казалось, не был заинтересован в астономических прибылях. Он продавал микротанцоров не очень дорого. Перекупщики взвинчивали цены еще раз в двадцать.
Была в этом всем одна странность. Несмотря на доступность ягоды микротанцора, несмотря на обилие современных генных и молекулярных технологий, никто не смог скопировать ягоду, клонировать ее и вырастить самостоятельно. Гены этой странной штуки были зашифрованы. Пока ни один человек на свете не сумел найти ключ к шифру. Видимо, здесь нужен был нестандартный подход.
Анна, которая еще со школьных лет занималась модификацией растений и знала об этом все, решила разгадать загадку. Тогда она и предположить не могла, что ответ окажется столь страшным.
Вначале она шла проторенными путями: строила генную карту удивительной ягоды и прогоняла ее через дешифрующие программы. Она прочла все статьи о микротанцорах (а их было множество) и проверила все подозрительные эксперименты, претендующие на ненулевой результат. Все было просто и в то же время сложно.
Ягода оставалась ягодой, но воспроизводиться не хотела. Академия кулинарной промышленности основала дорогостоящий проект, привлекая к нему всех заинтересованных людей (Анну в том числе); целью проекта было скопировать ягоду микротанцора просто собрав ее целиком из отдельных атомов. Ягоду собрали, но раскрыть ее тайну все равно не смогли. Анна отдала проекту целых четыре месяца.
После неудачи она решила пойти собственным путем.
Она предположила, что микротанцор – вовсе не ягода. Она стала работать над этой идеей, включив все доступные вычислительные ресурсы большой сети. Со временем все программы стали выдавать один и тот же ответ: если микротанцор не ягода, то это оружие.
Оружие – не больше и не меньше.
С этого момента она стала работать с удвоенной энергией. Когда ее статью с нестандартным выводом о природе микротанцора друг за другом отвергли тридцать шесть крупнейших журналов по биотехнологиям и проблемам кулинарии, она лишь ожесточилась. Она хотела доказать – доказать им всем. Пока что она доказала лишь себе самой.
Все, что она занала, пока было лишь предположениями, пусть очень вероятными, но недостоверными. Доказать свои гипотезы она не могла. Но время шло и оружие начинало работать.
Ягода микротанцора, однажды съеденная человеком, не выводилась из организма полностью. Внутри человеческого тела оставалась очень незаметная, рассретоточенная молекулярная структура, которая не оставалась постоянной. Она эволюционировала. Микротанцор рос внутри человеческого тела. Дойдя до определенной стадии, он изменялся и начинал расти в сотни раз быстрее, проникая тончайшими мономолекулярными нитями в сердце, почки, мозг, легкие и кости. С этого момента его можно было обнаружить с помощью простого анализа крови.
Микротанцор съедал человека изнутри. Теперь стало ясно, почему владелец патента не брал больших денег за свои ягоды. Пройдет время и, когда люди начнут умирать, он, как единственный человек, знающий секрет, предложит каждому спасение. Или не каждому, а только самым богатым. Ведь на земле, пожалуй, не осталось ни одного богатого человека, который хотя бы раз в жизни не попробовал ягоду микротанцора.
Он станет не просто миллиардером – он станет богом.
Тогда этот негодяй получит любие деньги, любую власть, может быть, даже власть над миром. И никто не посмеет его наказать, не говоря уже о том, чтобы уничтожить. Ведь его смерть будет означить смерть половины человечества.
Сегодня анализ крови впервые оказался положительным. Анна не знала, сколько ей осталось. Может быть, месяцы и годы, может быть, недели и дни. Но, сколько бы ни осталось, за это краткое время она должна предпринять нечто чрезвычайное, иначе ей конец.
Комиссар Реник просматривал последнюю видеозапись. Сейчас система слежения была модифицирована так, что позволяла записывать и анализировать нужную информацию. Картинка вначале шла на вриск, сохранялась, обрабатывалась, если нужно, то дополнялась методами математического прогнозирования. Кроме канареек Реник использовал воробьев, голубей и, конечно, сов – для слежения ночью.
Заключенный Дюдя работал, стараясь изо всех сил; он работал все время, пока не спал или не выл от частых мучительных головных болей, – последствия неудачной генной модификации.
Первые же ночные наблюдения дали результат: были обнаружены два притона, где богатые извращенцы приглашали для стриптиза генетических уродов обоих полов. Некоторые из уродов были просто великолепны. Чего стоила только девочка с перепонками на лапах. К счастью, девочка пока была неполовозрелой, поэтому распространения генетической заразы Реник не опасался. Он продолжал наблюдать, никого не трогая. Он хотел увидеть больше и найти организаторов этих шоу. Таких детей стали выращивать лишь недавно: еще ни разу не ловили и не ликвидировали ни одного ребенка старше семи лет. Но кто-то этим занимался; кто-то имел питомник и возможности растить уродов и при этом никому их не показывать. Правда, этот «кто-то» смог бы изобрести быстро взрослеющего мутанта, для занятий сексом. Вот это стало бы большой проблемой.
Питомник для уродов так просто не спрячешь. Это должно быть большое здание, со своими собственными системами жизнеобеспечения, с подземными помещениями для прогулок, со своей собственной больницей, столовой и швейной мастерской. Если бы все это находилось не под землей, полицейский спутник с нижнего кольца уже давно бы засек и рассекретил всю организацию.
В одну из ночей две из его сов дежурили в ботаническом саду, неподалеку от весьма подозрительной постройки. В свое время в том месте предполагалось построить большой подземный гараж, потом строительсто заморозили на десять лет, а теперь начали снова. Все люди, которые там работали, были похожи друг на друга. Мужчины и женщины среднего роста, на этом сходство вроде бы заканчивалось. Но было еще что-то, труднообъяснимое, сходство походки, выражения лиц, сходство простых жестов. Возможно, это означало групповую модификацию. Или хотя бы группопой прием запрещенных лекарств, например, психокорректоров. За гаражами стоило понаблюдать. Кроме того, большая часть работ производилась ранним утром или даже ночью. Посторонние здесь не появлялись. Итак, Реник просматривал видеозапись.
Совы хорошо видят в темноте. Видимость была не хуже, чем в пасмурный день или вечер.
У самого входа в подозрительный объект стоял человек, чья внешность показалась Ренику знакомой. Комиссар имел отличную память на лица. Может быть, раньше этот человек не носил бороду, возможно, дело в этом. Реник поднял руку и в воздухе повис виртуальный пульт. Он нажал кнопку и нужный кадр отправился на анализ. Еще минута – и Реник будет знать об этом человеке все.
Бородатый стоял у входа, не собираясь входить.
Вокруг него, на приличном расстоянии, пряталось за деревьями еще немало людей (18 – сообщил вриск). Эти люди постепенно приближались. Похоже, что они все они одновременно и боятся бородатого человека, и стремятся к нему. Возможно, они хотя его убить или похитить.
– Передайте ему, – сказал Гектор, – что я долго ждал и долго вас терпел.
То, что случилось вчера, будет вам предупреждением.
И вслед за его словами раздался глубокий, глухой и вибрирующий рык большого зверя.
Ничего себе! – подумал Реник. – Ничего себе, что здесь творится! Вриск начал выдавать информацию. Во-первых, о происшествии вчера: скорее всего имелось ввиду уничтожение генетического урода. Урод был загрызен, и скорее всего собакой. Судя по зубам, собака была очень большого размера, примерно с теленка или даже больше. Причем все случилось в одном из сквериков в центре города, но никто эту собаку не видел. Даже полицейский спутник, который автоматически фотографирует все необычное, все выходящее за рамки. Уничтожение урода не считалось преступлением, потому что урод, с формальной точки зрения, не человек и даже не животное, – просто генетическая формация.
Во-вторых, информация о человеке с бородой. И тут Ренику снова пришлось задуматься.
Гектор Пущин, тридцать четыре года. В последние двадцать семь месяцев работал в университете, где вел курс современных биотехнологий. Замешан и довольно невинном научном скандале. (Реник вспомнил, где видел это лицо – конечно, газетные фотографии) Но все, что было до этих двадцати семи месяцев Реник узнать не мог. Информация засекречена. Засекречена даже для комиссара генетической полиции, имеющего особый код доступа. А это значит, что Пущин связан с военным ведомством или с органами разведки. Нет, с разведкой врядли: разведка бы не стала засекречивать данные, она бы просто дала липу. А запретить доступ – это по-военному просто и надежно. Это значит, что Гектор Пущин имел дело с новейшими разработками оружия. Возможно, даже генетического оружия.
Интересно, что со мной сделают, если я все-таки сунусь в это дело? – подумал Реник.
4
Клоны нулевого рода удобны тем, что создаются целиком, сразу во взрослом состоянии, их не нужно потом доращивать и они сразу же способны к размножению.
Правда, должно пройти несколько дней или недель, прежде чем они научатся видеть, слышать, передвигаться и правильно пользоваться своими конечностями. Насколько известно, нуль-клоны человека были выращены только однажды, в одной из арабских террористических организаций. Нуль-клон имеет нулевое психическое содержание, поэтому из выращенных экземпляров попытались создать превосходных фанатиков-самоубийц, но потом оказалось, что доводить до ума такого клона нужно лет десять, не меньше. Проще воспитать обыкновенных фанатиков. Всех нуль-клонов уничтожили, кроме одного, использованного в эксперименте по дублированию сознания. Этого уничтожили двумя годами позже. Эксперимент оказался неудачен – продублировать сознание не удалось.
Зато нуль-клонирование мелких животых было поставлено на промышленную основу. Клонировали все – начиная от деликатесов и заканчивая внутренними органами генетически форсированного шимпанзе, из которых делали лекарства для человека.
Конечно, в лаборатории не было настоящей нуль-клоновой ванны, подходящей для человека. Большие ванны имелись лишь в крупных государственных центрах, да и те можно было на пальцах пересчитать.
Правда, должно пройти несколько дней или недель, прежде чем они научатся видеть, слышать, передвигаться и правильно пользоваться своими конечностями. Насколько известно, нуль-клоны человека были выращены только однажды, в одной из арабских террористических организаций. Нуль-клон имеет нулевое психическое содержание, поэтому из выращенных экземпляров попытались создать превосходных фанатиков-самоубийц, но потом оказалось, что доводить до ума такого клона нужно лет десять, не меньше. Проще воспитать обыкновенных фанатиков. Всех нуль-клонов уничтожили, кроме одного, использованного в эксперименте по дублированию сознания. Этого уничтожили двумя годами позже. Эксперимент оказался неудачен – продублировать сознание не удалось.
Зато нуль-клонирование мелких животых было поставлено на промышленную основу. Клонировали все – начиная от деликатесов и заканчивая внутренними органами генетически форсированного шимпанзе, из которых делали лекарства для человека.
Конечно, в лаборатории не было настоящей нуль-клоновой ванны, подходящей для человека. Большие ванны имелись лишь в крупных государственных центрах, да и те можно было на пальцах пересчитать.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента